Текст книги "Про жизнь Зины"
Автор книги: Гала Мазина
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
Зина и Семён
Звали его Семён. Ему, в отличие от Зины, повезло только раз, зато по-крупному…
Тогда он был маленьким уличным беспризорником, который мерз холодной осенью в подъездах и сжимался при звуке незнакомых шагов. Тогда стреляло в правом ухе, и было больно глотать, а он все звал маму, а она все не шла и не шла.
И жутко хотелось есть, но больше всего хотелось, чтобы хоть кто-то был рядом. Тогда поколотили его местные мальчишки и натравили на него собаку. С тех пор люто ненавидел он и тех, и других. С тех пор, когда он видел собаку, жуткий ужас сковывал его тело, не давал ни дышать, ни думать, а только стучало в висках: «БЕГИ! БЕГИ!» У него была мечта: постучать в любую из дверей, чтоб она открылась, а оттуда вышла седая добрая бабуся и сказала: «Ой, малыш! Ты же замерз! Заходи быстрее!»
А внутри сидит семья за столом и что-то бубнит телевизор, там внутри тепло, уютно и пахнет вкусно-вкусно, и все друг друга любят. И пусть даже поругает кто-нибудь за то, что ты такой бестолковый. Но…
У него не было никого. Он был совсем один.
Сейчас же вы бы его не узнали: холеный, гладко причесанный, а запах… Как будто он в магазине парфюмерии работал.
Но это было совсем не так. Семён никогда не работал, ни одного дня, и очень этим гордился. Так прямо и говорил: «А я не работал ни одного дня своей жизни. Нужды не было».
Все свои нужды он отдал Зине. И она их с радостью обеспечивала.
Тогда, давным-давно, когда дверь перед ним открылась и его стали отогревать, отмывать и отпаивать теплым ароматным молоком, он Зину боготворил. Он был счастлив, что получил наконец то, о чем долго мечтал: он купался в Зининой любви.
Его учили правильным манерам, и обрастал он своим собственным имуществом.
Зина не умела отказывать, и он постепенно научился этим пользоваться. Знал, когда лучше спрашивать и на какие кнопки Зининой души нажать.
Сейчас у него была большая трехкомнатная квартира с высокими потолками и евроремонтом. Была своя мягкая подушка и любимое кресло.
Потреблял Семён только суперсвежие продукты. К алкоголю был равнодушен. А вот работу не любил. Он не любил выходить из дома по расписанию, куда-то спешить и опаздывать. И вообще не нравились ему обязательства. Ему нравилось прогуливаться по парку и встретить случайно симпатичную девушку и завязать с ней приятный обольстительный разговор…
Как-то совсем незаметно он стал главнее Зины. Он просыпался, когда хотел, уходил, куда хотел, и возвращался без предупреждения, не связывая себя никакими обещаниями.
Зина без слов выполняла все его требования, иногда даже добавляя что-то от себя и оплачивая для его блага что-то очень дорогостоящее, почему-то думала, что просто необходимо восполнить все, что он недополучил в детстве, и вот именно таким путем идет воспитание в нужном направлении. Нужно дать шанс, нужно дать возможность.
А уж Семён ею обязательно воспользуется и будет благодарен. Он же такой умничка!
Володя был не согласен с Зиной. Говорил ей, что растет эгоист, но Зина только махнет рукой и выкинет эти неправильные мысли из своей головы. Зинина любовь была и слепа, и глуха.
Семён же с каждым днем все меньше думал о Зине, да и вообще все чаще стала она его раздражать, казалась уже не такой красивой, как раньше, а разговоры – вообще тоска зеленая – все одно и то же. Скукотища!
Так что почувствовал Семён себя взрослым, ему захотелось свободы. Стала мешать ему Зина.
Зина обсуждала его будущее с Володей перед сном в спальне.
Володя ее, как всегда, успокаивал: «Да никуда он от тебя не денется! Ему ж здесь удобно. Ты его и так чересчур балуешь. Его надо на дачу к нам отвезти – пусть поработает хоть чуть-чуть. А то в трутня превращается».
Но Зина все равно тревожилась и плохо спала, когда Семёна не было дома. Не отпускать не могла и скрепя сердце отпускала.
Семён всегда забывал ключи от дома. Поэтому, когда хотел домой, он шел к соседке Раисе Степановне, она развлекала его своими историями про аптеку и поликлинику, наливала ему молока и спешила звонить Зине. «Зиночка? Семён у меня. Ты не волнуйся. Да. Сам пришел».
И тут же поспешно бросала Зина трубку, отпрашивалась с работы и почти бегом мчалась домой, по пути радуя Володю, что Семён вернулся наконец.
Резко звонил звонок в квартире бабы Раи, влетала Зина в расстегнутом пальто, бросалась к Семёну, хватала его на руки, гладила его рыжую грязную шерсть, прижимала к себе все его родные восемь кило, проверяла каждый сантиметр его тела, целовала на прощанье Раису Степановну, совала ей шоколадку в карман и, счастливая, несла его домой. По пути повторяя: «Ну наконец-то дождались! Я ж тебя искать ходила, звала. Где вот ты был? Куда шлялся? Смотри, какой грязный весь, худой… Неделю дома не было…»
Дома его неизменно купали (это было неприятно, но необходимо), сушили и много гладили. Потом давали свежую его любимую кильку (не мороженую!). Он нехотя и изредка мурлыкал и спал сутками на своей любимой подушке в своем мягком кресле в своей квартире.
До следующего похода…
Зина и парикмахеры
Это как стоматологи и гинекологи! Их выбирают долго-долго, их боятся, им не доверяют. Их очень трудно найти – хороших. И от них уходят – как от нелюбимых мужей, когда они упускают нить желания.
Волосы хоть и растут постоянно, но всего лишь на один сантиметр в месяц. Для женщин волосы – это важная часть головы, без которой обойтись нельзя. Многие женщины уверены, что самая важная – без нее никуда…
Вообще-то Зина недостаточно серьезно относилась к своим волосам. Пышная копна яркого пшеничного цвета была у нее сразу – с самого детства, что позволяло проводить разного рода эксперименты.
Сначала из длинной (почти до попы) косы совместными с подружками усилиями была выстрижена челка на полголовы. Мама была в обмороке, взяла в руки скакалку и не сдержалась. Ей Зинина коса нравилась, говорила о чем-то нетронутом девичьем и напоминала о потерянной юности. Мама косу берегла и жалела, как и Зину. А Зине нравилась челка… недолго…
После наступления взрослости (сразу после поступления в институт) Зина приняла самостоятельное решение и отстригла половину длины – прямо до плеч. Скакалки уже не было, мама тихо плакала, когда Зина приехала их навестить.
К весне стрижка надоела, и под действием подружки Тани Зина была выкрашена в тогда модный цвет баклажан. Она сама себе казалась женщиной-вамп, но появилось одно НО: с подружкой вместе ходить было невозможно – они казались двойняшками, а к такой близости Зина была не готова.
За лето волосы отросли, поблекли и пересохли на море. У Зины наконец начали отрастать волосы собственного природного цвета.
Мелкие кудряшки у лица, крупные волны сзади. Нет, все это Зине не нравилось – прическа не очень, кто бы что ни говорил.
И она стала ходить с каре.
Ежедневная укладка феном, вытягивание и закругление кончиков – это совсем не то, о чем она мечтала.
Надо что-то делать… С этого момента в ее жизнь вошли парикмахеры.
Сначала была Люда. Она предложила трехцветное американское мелирование и сделала Зине замечательную круглую прическу гаврош – Володя был счастлив.
После нее был Сережа, странный молчаливый парень, который стриг не по правилам, а по наитию, забывал о Зине с нанесенной на ее волосы краской надолго, чем сильно ее волновал, и в конце концов от непонимания она его так и бросила.
Потом была Мария, модный мастер по изменению женского облика с тонким чувством цвета кожи и гармонии ее с цветом волос. Но Мария воспринимала Зину как личного психолога, много рассказывала, почти требовала совета, была постоянно занята и часто не придавала особого значения Зининой внешности и ее стремлению измениться так, чтоб АХ!.. Зина устала и ушла…
Потом появилась Наташа, тихая, спокойная, как-то сразу вошла в доверие и предложила сохранить природой данную красоту.
Зина объясняла, что цвет волос ей не нравится: какой-то и не блонд, и не рыжий.
В ответ на что в салоне был проведен социологический опрос всех присутствующих, пришлось довериться данным соцопроса и остаться в своем цвете.
Но лучшую стрижку попробовала Зина в Париже.
Сама парикмахерская удивила Зину.
За соседним зеркалом метросексуальный парижанин с легкой сединой на висках, в белоснежной рубашке и обтягивающих джинсах укладывал бабульке ее сиреневые единичные волосы в мелкие кудряшки на бигуди и мило с ней ворковал. Та же читала журнал моды через большую лупу, с шумом перелистывала страницы своими наманикюренными, с бриллиантами пальцами и клала на его стол чаевые. Когда же пришла забирать ее гувернантка и усадила в кресло и повезла, Зина еще долго думала, зачем человеку в кресле маникюр и прическа.
Поразило ее и мытье головы – целый ритуал: руки мастера нежно обхватывали ее голову, массировали, вминали, трогали… Приятно.
Когда же она пыталась объяснить на ломаном английском языке, чего же она все-таки хочет, мастер поставил ее и практически сухие волосы подстриг так, что она целый месяц не знала ни фена, ни щипцов. Волосы сами ложились так, будто она только утром вернулась из Парижа… Жаль, не спросила Зина, как звали ту девушку в Париже, а то знала бы, как зовут лучшего в мире парикмахера.
Однажды Зина поняла, что весна просто никогда не придет, ее надо звать – и звать ее надо рьяно, сильно, громко. В этот день она заставила Наташу постричь ее как можно короче. Получилась стрижка под мальчика. Зине она шла. Форма черепа и шея были на виду. Но Володю это испугало: не узнал он Зину, не признал своей, боялся даже трогать эту чужую голову.
Зина же чувствовала себя юной красоткой, да и весна сразу пришла.
С тех пор ждал Володя Зину из парикмахерской со страхом, просил заранее: «Пожалуйста, только не под мальчика… А можно так же, как тогда в Париже?»
Вот и сейчас весна на подходе, но никак не придет, и записалась Зина к Олегу…
Зинины воробьи
Зинины воробьи жили рядом с ее домом в большой елке. Она часто наблюдала за их семейно-гнездовой жизнью, и большее всего ее удивляло, как они попадали сквозь колючие мелкие иглы – прямо на лету, с размаху – именно туда вглубь. Ни разу Зина не услышала в их чириканье «Ой, я укололся…» или «Блин, промазал…»
Или воробьи были слишком громкими, или и впрямь попадали домой без промаха. Скорее всего, переводчик из Зины был никудышный.
Могла Зина долго размышлять, о чем же воробышки так болтают по утрам: ссорятся ли они или зовут детей завтракать, может быть, рассказывают друг другу сны. И вообще, снятся ли сны воробьям? И было ей всегда смешно, когда доходила она до абсурда в своих мыслях: ходят ли воробьи на работу? Ссорятся ли они, кому сегодня идти за хлебом? И ревнуют ли они своих жен? По их чириканью можно было понять, что точно ссорятся, стопроцентно, но вот о чем…
А больше всего любила Зина своих воробьев весной. Как только снег начинал таять и солнце становилось ярче, воробьи оживлялись и их чириканье было слышно даже через закрытые окна. Что они там кричали? ВЕСНА пришла! Ура! Теплынь!
Вот и сейчас ждала Зина, когда уже весна придет… Когда уже… весна…
Зина и дети
Зина обожала детей. Любовь Зинина к ним была безмерной. Не зависела ни от возраста, ни от пола, ни от количества.
Зина обожала новорожденных: любовалась их крошечными пальчиками – совсем как настоящими, целовала их нехоженые еще, гладенькие ступни. Ловила их полуосмысленные взгляды, пыталась понять, видят или не видят ее, Зину, и как они ее себе видят. Боялась, что она слишком большая для их видения. Прислушивалась на всякий случай, дышат ли. Но ни капельки их не боялась.
Плач ребенка разрывал ей сердце. Она не принимала никаких новых или старых методов воспитания типа «ребенок сам должен успокоиться». Она была уверена, что раз плачет, значит, его срочно надо спасать: что-то ему не так, – и бросалась на помощь. Этот метод был самым лучшим и проверен был многократно самой Зиной.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
