Текст книги "Избранная лирика"
Автор книги: Гафур Гулям
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
ГАФУР ГУЛЯМ
ИЗБРАННАЯ ЛИРИКА
«Библиотечка избранной лирики»
Издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия», 1966
Scan, OCR. Spellcheck А.Бахарев
СОДЕРЖАНИЕ
Разум и перо. Перевод В. Луговского
Мавджуда. Перевод В. Потаповой
Мать. Перевод С. Северцева
Ташкент. Перевод В. Державина
Всё твоё! Перевод Т. Стрешневой
Сентябрь. Перевод С. Северцева
Аму-Дарья. Перевод С. Северцева
Женитьба. Перевод В. Соколова
Снег. Перевод С. Северцева
Авторучка. Перевод В. Державина
Гранат. Перевод С. Северцева
Осенние работы садовода. Перевод В. Державина
Хурджун. Перевод А. Наумова
«Очень разными были годы...» Перевод А. Наумова
«Снова девушки где-то запели...» Перевод А. Наумова
«Эти песни не хотят на пенсию...» Перевод А. Наумова
НАШ ГАФУР-АКА
Широкие ворота, ведшие в тенистый двор, запомнились мне открытыми
настежь, словно сердце хозяина этого дома. Запомнилось и выразительное лицо
поэта, добрые морщинки вокруг простодушных и мудрых глаз, улыбчивый рот и
всегда лукаво приподнятые брови – это лицо располагало к себе с первого
взгляда. Несколько раз довелось мне побывать в этом доме, перелистывать
хрупкие страницы старинных рукописных книг, а под вечер сидеть во дворе, в
тени листвы, слушая вечную песню воды и неторопливый голос старого поэта.
Гафур-ака любил и умел рассказывать. А рассказать он мог о многом...
«Одною дорогой с народом я шёл и правду великую встретил!» – сказал о
себе Гафур Гулям. Родившийся на заре нашего столетия, рано осиротевший, с
детства хлебнувший горя и унижений, он с первых дней Советской власти сразу
осознал своё место в борьбе за новую жизнь. Шестнадцатилетним юношей, окончив
курсы, он стал народным учителем, несколько лет был на комсомольской работе, потом перешёл работать в газету. Это были бурные годы: первые стройки, ломка
старого быта, коллективизация, борьба с басмачеством... В разгар этих
классовых боёв молодой писатель был всё время на передовой – почти ежедневно
появлялись на страницах газет его острые фельетоны, статьи, очерки, сатирические новеллы. Но главным его оружием с самого начала стала поэзия.
Гафура Гуляма называют «узбекским Маяковским». Ещё в начале 20-х годов
зазвучал громкий, смелый, задорный голос комсомольского поэта. Этот голос
сметал с дороги мусор старинных предрассудков, срывая с молодых узбечек
чёрную паутину паранджи, призывал смелее шагать по новому пути, развевал
флаги над новостройками. А звучные, призывные ритмы этих стихов, подобно
острым лемехам, по-новому вспыхивали сухие, слежавшиеся пласты старой
восточной поэтики. Гафур Гулям стал поистине «агитатором, горланом, главарём»
новой узбекской поэзии. Да и строки самого Маяковского – его поэма «Во весь
голос» – впервые прозвучали на узбекском языке в переводе Гафура Гуляма.
Творчество Гафура Гуляма – это поэтическая летопись Советского
Узбекистана. В его стихах и поэмах «На путях Турксиба», «Юлдош», «Кукан-
батрак», «Аму-Дарья», «Гранат», «Пирамиды», «Такдузи», «Ты не сирота» и
других отразились все важнейшие события, все труды, тревоги и радости, все
перемены, произошедшие в жизни узбекского народа за годы Советской власти.
Гафур Гулям – автор нескольких десятков поэтических сборников, а также многих
рассказов по истории узбекской литературы. Три года назад, в дни празднования
60-летия маститого писателя, ему было присвоено звание народного поэта
Узбекистана.
До преклонных лет Гафур Гулям оставался поэтом-трибуном, любимцем
молодёжи, пламенным политическим лириком. Мне вспоминается одно из его
последних выступлений. Вот он встаёт перед многолюдным залом. Энергией и
задором разгорается его орлиное, сразу помолодевшее лицо. То радостно и
зычно, словно окликая идущие поколения, то внезапно переходя на доверительный
шёпот, то упрямо отчеканивая каждую строку, читает он свои стихи. И зал, пестреющий тюбетейками и полосатыми атласными платьями девушек, отвечает ему
по-южному темпераментно – возгласами одобрения, изумлённым шёпотом, взрывами
оваций...
«Наш Гафур-ака» – так с ласковой гордостью называл и ещё долго будет
называть народ своего любимого поэта. Глубок и светел след, оставленный его
жизнью и трудом. Велик его вклад в поэзию советского Узбекистана.
Сергей Северцев.
Разум и перо
Перо, пустой чурайся фразы,
Не отставай и не спеши!
Ты подчиняешься приказам
Народной доблестной души.
Геракл, окованный цепями, -
Таков был разум в путах тьмы,
Но ярко запылал над нами
Свет, озаряющий умы.
Ты наделён чудесной властью,
Поэт, петь вольным языком.
Воспой же нам дорогу к счастью —
Советский мудрый наш закон.
Когда с народом связь ослабла,
Забудь о песнях и молчи,
Ищи в цветах полей и яблонь
От вдохновения ключи!
Не торопись, перо стальное,
Ты у народа в толмачах.
Я вижу небо над страною
В горячих ленинских лучах.
Когда от жизни изобильной
Я хищной смертью буду взят,
Пусть над моей плитой могильной
Перо, как знамя, водрузят.
Мавджуда
Ещё в твоей памяти горечь былого жива:
Четыре сиротки и мать, молодая вдова,
Вы жили в труде, но на корку хватало едва, Тебя вековая томила нужда, Мавджуда.
Вращался весь мир наподобие веретена:
Голодные дни и унылые ночи без сна.
Судьба, точно пряжа, была и скудна и темна, Как нити, мечты обрывались всегда, Мавджуда.
Челнок по основе летал, и худая рука
Соседа была, как челнок, и суха и легка.
Бывало, следишь за работой ткача-старика –
И медленно тянется дней череда, Мавджуда.
Всё это – печальная повесть минувших времён, Теперь кипарисом свободы твой мир осенён, Заботою партии, шёлком октябрьских знамён
Повиты твои молодые года, Мавджуда.
Ты ловкой рукою в движенье приводишь станки, Задорно сверкают в глазах у тебя огоньки; Струится, как плавные волны свободной реки, Поток твоего молодого труда, Мавджуда.
Ткачиха искусна, красива, проворна, ловка, Подруги её разодеты в цветные шелка,
И песня о счастье звучит, широка, глубока, Наполнены ею сады, города, Мавджуда.
Прядёшь ты надёжную нить небывалой длины, Но более прочною нитью сердца скреплены.
Ты – славная дочь трудовой обновлённой страны, Республика наша, как ты молода, Мавджуда!
Мать
Я миг рожденья своего припомнить не могу, Но эту первую зарю всегда благодарю!
Ещё, спелёнатый, лежу на новом берегу
И с удивлением на мир открывшийся смотрю.
Сжимая крепко кулачки, гляжу на море дня, Ещё сознание моё как тёмная руда...
Забыл я бабушку мою, принявшую меня,
Ведь вскоре умерла она – в те дальние года.
Благодарю тебя, о мать, о мой родник святой, Поныне сладость молока в моей крови течёт.
Как юный тополь на груди долины золотой,
В твоих объятьях я мужал, не ведая забот.
Я стал поэтом, стал борцом, кругом росла семья, И оглянуться не успел – полвека пронеслось...
Зачем так рано ты ушла, родимая моя, -
Увидеть сил моих расцвет тебе не довелось.
Не довелось тебе войти в мой новый, светлый дом, На новый труд, заветный труд благословить меня, Увидеть, как цветёт страна весенним ярким днём
И как зажиточно теперь живёт твоя родня.
О, если б хоть ещё разок взглянуть тебе в лицо, Тебя с поклоном пригласить к накрытому столу...
Я с пальца снял подарок твой – старинное кольцо
И, с грустью глядя на него, пою тебе хвалу: Сиял, как небо, надо мной
Твой улыбающийся взор,
Прикосновенья тёплых рук
В душе хранятся до сих пор.
И даже если сотни лет
Прожил бы я в земном раю,
И то не смог бы позабыть
Песнь колыбельную твою.
Так с чем же мне тебя сравнить?
С прозрачной утренней зарёй?
С высокой, светлою горой?
С цветущим садом над рекой?
Одно я знаю: для меня
Ты всей вселенною была,
Когда склонялась надо мной
И тихо на руки брала.
Ты – книга счастья и добра,
Прекрасней всех премудрых книг.
Моих раздумий и трудов
Неиссякаемый родник.
Ты не померкнешь никогда,
И даже столько лет спустя
Мне кажется, что солнце ты,
А я – твой луч, твоё дитя.
Ташкент
Ташкент – алмаз бесценный в перстне мира; Здесь кровлю угнетённые найдут.
Здесь люди Азии, чьё сердце сиро,
Свой свет, свою надежду обретут.
Тоскует солнце над землёю чуждой
И отдыхает сердцем, медля здесь,
И забывает горести и нужды,
Расцвет наш видя – о грядущем весть.
Ташкент, ты – сердце Азии Срединной,
Ты – наша жизнь, ты – будущего свет!
Ты – равноправный брат в семье единой,
И здесь национальной розни нет.
Не будь художником, не будь поэтом, -
За Родину, за жизнь, за честь её
Борись, трудись! И будет вечным светом,
Как луч, блистать достоинство твоё!
Всё твоё!
Страна родная, как ты хороша!
Цветёт миндаль, и ветерок, шурша,
Взлетел над пестроцветною долиной.
Биенье сердца, мысли и душа
С тобой, Отчизна, слиты воедино.
Уходят ввысь ступени снежных гор.
Мечтательной арчи сквозной шатёр
Тебя укроет в знойный полдень тенью.
Родимый край, я славлю твой простор,
Как ты прекрасен в каждое мгновенье!
Созреет хлопок, солнцем обогрет,
Жемчужной тучки в небе тает след,
И дождь прольётся, землю освежая.
Мы выйдем в поле, чуть блеснёт рассвет,-
Настало время сбора урожая.
Здесь и мечты и юности исток,
Здесь взор любимой нежен и глубок,
И в золотой пыльце её ресницы,
Когда повеет лёгкий ветерок,
Волнуя поле зреющей пшеницы.
О партия, душа страны моей!
Ты вдохновляешь верных сыновей!
В победу коммунизма верю свято,
Стоят на страже наших светлых дней
Непобедимой армии солдаты.
Сентябрь
Как невеста, приданым своим
Караван поутру нагрузив,
К жениху отправляется в дом,
Где богатое пиршество ждёт,-
Так по хлопковым пышным полям,
По просторам взволнованных нив
Урожайная осень идёт,
Благодатная осень идёт.
На уборку выходит народ,
И шаги по-хозяйски крепки,
Он идёт, добродушный силач,
Подоткнув полосатый халат.
То не пыль на одежде его —
Это пятна пшеничной муки,
То не проседь в его бороде —
Это хлопка волокна блестят.
Закипела работа с утра,
Заблестели от пота виски,
Зазвенели просторы полей
От весёлых людских голосов.
Заскрипели большие арбы —
За мешками подвозят мешки,
И как будто под тяжестью их
Накренилось созвездье Весов.
Из огромных кипящих котлов
Опьяняющий запах течёт —
Это патоку парят в саду
И готовят душистый шербет
Кто попробовал наше вино,
Всем напиткам его предпочтёт,
Долголетие дарит оно
Девяносто и более лет.
Вон свисают с упругих жердей
Грозди яхонтов и янтарей —
Состязаются между собой
Сорок пять урожайных сортов!
Славен будь, виноградарь седой,
Ты, я вижу, и впрямь чудодей,
Но на лаврах нельзя почивать —
Будь к осенним работам готов.
Если Ветхий завет развернёшь,
Удивляешься с первых страниц:
За одно только яблоко был
Богом изгнан из рая Адам.
Мы сегодня в эдеме живём,
Нам не надо святых небылиц.
Эй, смелей собирайтесь, друзья,
К ароматным, румяным плодам!
Ну-ка, яблоко с ветки сорви
И любимой своей протяни —
Пусть она разгадает намёк
И потупит застенчиво взор...
Сколько нежных созрело плодов
В этой тёплой, зелёной тени!
Сколько разных чудесных сортов:
Розмарин, и кандиль, и бельфлёр!..
Разоделась в узорную сеть
Скороспелая дыня «кыркма»,
Как царица, на грядке лежит,
Золотиста, душиста, как мёд.
Посмотри, как умильно глядит —
Словно просится в гости сама...
Это щедрая осень идёт,
Изобильная осень идёт!
Перепёлки, роса на траве,
Свежий ветер в лугах пробежал.
Хорошо бы пожить на бахче,
До утра ночевать в шалаше...
Ты остался дехканином, друг,
Я ж давно горожанином стал,
Но скажу по секрету, что мне
Ваша жизнь и сейчас по душе.
Я не раз через ваши поля
Проезжал, торопясь выступать,
Вам «салам!» из окошка кричал,
И машина несла меня прочь...
А сегодня, мой друг бригадир,
Не стихи я приехал читать:
Принимай-ка в бригаду меня,
Каждый должен уборке помочь!
О друзья! Труд любого из нас —
Это капелька в море труда,
Но из капель сольются ручьи,
А ручьи превратятся в поток!
О полей рядовые бойцы,
Потрудились вы, как никогда,
А теперь собирать урожай
Наступает решающий срок.
В изумрудные пальцы-листки
Золотистое донышко взяв,
Нам подносит хлопчатник, склонясь,
Переполненный пеной бокал.
Верен слову узбекский народ —
Уж таков наш обычай и нрав.
Будет с хлопком родная страна,
Если он обещание дал.
Мы не тот ротозей ювелир,
Что беспечно уснул под кустом,
А жемчужины сыплются в грязь
Сквозь широкий, дырявый карман —
До последней пушинки с полей
Мы сокровища все соберём
Обещанье мы дали весной
И должны перевыполнить план.
Это щедрая осень идёт,
Благодатная осень идёт
Даже звёздного неба чело
Будто каплями пота блестит.
Каждый взмах наших рук трудовых
Словно крыльев упругий полёт,
Сто девятый процент мы даём —
Так вчерашняя сводка гласит.
Слаще мёда победная весть,
Что разносится по кишлакам,—
Будет вдоволь красивых одежд,
Будет вдоволь плодов на столе.
Слава наших полей мастерам,
Слава их загрубелым рукам,
Что творят и творят чудеса
На весёлой, цветущей земле!
То не важный, степенный верблюд,
Бубенцами на шее звеня
И тяжёлой поклажей гордясь,
Караван за собою ведёт —
Это с грузом обильных плодов
В золотистом сиянии дня
Урожайная осень идёт,
Благодатная осень идёт.
Аму-Дарья
I
По пышным садам золотого Хорезма
Счастливой невестой она проходила,
По мягким коврам величаво ступая,
Весенним долинам улыбку дарила.
На землю роняя свой шёлковый пояс,
Дары, как на свадьбе, она раздавала
И, щедро украсив туркменские степи,
В объятья любимого – в Каспий впадала.
Как будто вино со стола изобилья,
Струилась её животворная сила,
И сотни цветущих людских поселений
Веками поила она и кормила.
Она к виноградарям и землепашцам
Являлась прекрасною, щедрой богиней
А в пышных гаремах каганов и ханов
Плясала, смеясь, обнажённой рабыней.
Но нрав у Аму был по-женски капризен:
Коварна, изменчива и своевольна,
Жила она в роскоши, в неге, в почёте,
А всё-таки жизнью была недовольна.
Поля и сады золотого Хорезма
На дикие степи она променяла,
От мудрого Каспия, старца седого,
В объятья ушла молодого Арала.
И дрогнул народ перед страшной бедою,
Смешались проклятья, молитвы и стоны,
Дворцы, виноградники, рощи сметая,
Ревела Аму, как дракон разъярённый.
Вернуть не смогли её в прежнее русло
Ни ханов приказы, ни шейхов моленья,
Зачахли сады без живительной влаги,
Иссохли поля, опустели селенья.
Всё злей становились песчаные бури,
За ними пошли в наступление барханы,
А тут ещё, все на пути истребляя,
Как вихрь, налетела орда Чингиз-хана.
Свирепый Урду приказание отдал:
Разрушить плотины, засыпать каналы!..
И то, что сгубить не сумела природа,
Жестокость бессмысленная доконала...
Горька эта повесть, как пепел пожарищ,
Летящий клубами по мёртвой долине,
Длинна эта повесть, как путь караванный,
Ведущий по жгучим барханам пустыни.
Угасла старинная слава Хорезма
Под пеплом и пылью, под натиском вражьим, И взорам людей, обнищавших и сирых,
Река представала лишь смутным миражем.
II
Умчались ненастные зимние ночи,
Навстречу рассвету шагнули народы,
Как равные, пьём мы из солнечной чаши —
Из чаши добра, изобилья, свободы.
Мы – кровные братья, строители счастья,
Узбеки, туркмены, киргизы, таджики,
Победным созвездием в радостном небе
Сверкает всё ярче союз наш великий.
Ворота грядущего настежь открыты,
Весенним потоком течёт наша сила,
И рядом с громадами новых заводов
Игрушкой покажется башня Бобила.
Великая Партия твёрдой рукою
Нам план начертала на долгие годы
Как смелый наездник коня укрощает,
Так мы оседлаем законы природы.
Кто ведает, сколько несчётных столетий
Могучая Волга бесцельно катилась,
А ныне в бетонном ярме очутилась,
В огни молодых городов превратилась.
И близится день: богатырской рукою
Мы нашу родную Аму обуздаем,
Чтоб ожили снова пески Каракумов,
Чтоб стали цветущим, зажиточным краем.
С вершины мечты на грядущее глядя,
Стою, зачарован чудесным виденьем:
Мы пышных полей полосатым халатом
Сухие туркменские степи оденем.
Богатых земель миллионы гектаров
Застелют коврами пустыню Узбоя,
И в чистых, живых зеркалах водоёмов
Сады отразятся, любуясь собою.
Ты долго была скакуном своевольным,
Родная Аму, наша радость и горе.
Но жди перемен! Помяни моё слово:
Ягнёнка послушнее станешь ты вскоре.
Плотины твой яростный нрав обуздают,
Плуги целину вековую поднимут,
И станет земля благодатней, красивей,
Прозрачнее воздух, чудеснее климат.
Я вижу: воротами в царство сокровищ
Глухие окраины Каспия стали,
Отары пасутся на пастбищах тучных,
И пеною хлопка поля заблистали.
И это не сказка! Всё ближе, всё ближе
Эпоха невиданного изобилья!
Над древней Хивой, Ашхабадом, Нукусом
Заря коммунизма раскинула крылья.
Ковёр
Ткачихи имя на ковре найду,
Читая разноцветные штрихи,
Я растопил в чернильнице звезду,
Чтоб написать лучистые стихи.
Я долго жду – пусть новый день, горя,
Прогонит ночи беспросветный гнёт,
Начало жизни – светлая заря,
Начало счастья – солнечный восход.
Раскрыл тетрадь. На дальнем берегу
Зарделось небо. День сверкнул в реке.
Как луч восхода от цветка к цветку,
Перо стремится от строки к строке.
Пусть отразится под моей рукой
На белизне страниц весь белый свет!..
Смеётся девушка, став над рекой,
Река, искрясь, смеётся ей в ответ.
Женитьба
Жениться, не зная, не видя – на ком,
Не значит ли душу держать под замком,
Не значит ли ночью идти наугад?
Не то же ли самое это, ответь,
Что в спешке халат незнакомый надеть?
Беду принесёт тебе этот халат...
Невесту до свадьбы держать взаперти,
Не значит ли это, не зная пути
В степи человека вслепую вести?
Ты молод, правдив, Так не слушай старух,
Любовь невозможно проверить на слух,
Будь гордым, сумей своё счастье найти!
Снег
Снег падает и падает в саду,
Летучий, лёгкий, словно пух гусыни.
Застыли горы, тишина в долине,
Иль это небосвод линяет синий
И осыпает чистую слюду?
Глаза прищуря, выйдешь на крыльцо:
Всё стало светлым, пышным, незнакомым,
А ступишь на дорожку перед домом —
И станешь сам бесшумным, невесомым,
Как рой снежинок, веющих в лицо.
Все краски летней радуги забудь —
Сплошная белизна перед глазами,
Слилась земля с седыми небесами,
А сад расцвёл колючими цветами,
Блестит, играет, хочет обмануть.
Как будто пыль алмазная летит
Сквозь тонкое, невидимое сито,
Всё серебром чешуйчатым покрыто,
И белой шалью, жемчугом расшитой,
Одеты плечи девушек-ракит.
Смотри: как слезы детские чисты,
Крупинки снега на ладони тают,
В глазах завеса зыбкая блистает
И белою мерлушкой оседает
На берега, дувалы и кусты,
Красавица ли равнодушно рвёт
Ненужное любовное посланье?
Снег падает, как тихое прощанье,
И всё ровней становится дыханье,
И сердце больше ничего не ждёт.
Желтея, точно масло в молоке,
Повисло солнце в пелене туманной,
Кругом застыли сказочные страны,
И лёгкий рой, алмазный, шестигранный,
Мерцает на моём воротнике.
...А к ночи прояснело. Млечный Путь
Искрится, как тропинка снеговая.
Сажусь к столу. И, как снежинок стая,
Слова и мысли кружатся, сверкая...
И, строчки торопливые слагая,
Мне до утра, наверно, не уснуть.
Авторучка
Мне дочка авторучку подарила,
Изделье ленинградцев – марка наша,
И линию на пробу прочертила
Нежнее трещинки на древней чаше.
Спасибо тем, кто сталь пера готовил,
Кто корпус ручки сделал из пластмассы.
Я взял перо и крепко обусловил:
Писать правдиво, сильно – без прикрасы
И прославлять народ, и труд его,
И свет побед, и правды торжество.
Гранат
В руке я держу наманганский гранат,
На маленький глобус похожий,
В нём лучшие соки узбекской земли
Под тёмной бугристою кожей.
А станешь упругие зёрнышки есть -
Гранёные, словно рубины,
Багряною влагой они освежат
Души утомлённой глубины.
Любой, кто заглянет в мой дом или сад,
Становится гостем желанным,-
Сегодня собратья мои по перу
Сидят за моим достарханом.
Пришли они запросто нынче ко мне,
Как ходят соседи к соседу,
И слушают яблони в старом саду
Застольную нашу беседу.
Горжусь вашей дружбой, создатели книг,
Созвездье певцов и учёных,
Ведь каждая книга открытье миров,
Лучами любви озарённых.
По-братски сидят в нашем тесном кругу
И гости из стран зарубежных,
И мы говорим о сегодняшних днях,
Суровых, прекрасных, мятежных.
Над всею землёй, через гребни хребтов
И грозную зыбь океана,
Листки из тетради свободы несёт
Могучий порыв урагана
Листки телеграмм, долгожданных вестей,
Туман разрывающих в клочья...
Да здравствует утро свободных времён,
Да сгинут исчадия ночи!
Порой хоть немного захочется мне
От жизненных бурь отрешиться,
И в солнечной комнате с веткой в окне
Шуршат мотыльками страницы.
Подобно Хафизу, тончайшим пером,
Склонясь над заветной тетрадью,
О мирном досуге, вине и любви
Пытаюсь газели слагать я.
Но вихри эпохи врываются в дом:
Мне видятся джунгли и скалы,
Вьетнамская девушка в форме бойца
Нахмурила брови-кинжалы.
Я стар, для сражений уже не гожусь,
Но сердце клокочет упрямо:
Проклятье убийцам, позор палачам
И слава героям Вьетнама!
Сидят за моим достарханом друзья,
День ясный, осенний, погожий,
И руке я держу наманганский гранат,
На маленький глобус похожий.
И я обращаюсь к гостям дорогим,
К созвездью певцов и учёных,
Чьи книги пылают лучами надежд
И кровью сердец раскалённых,
Как дедов молитвы, как песнь матерей,
Как внуков младенческий лепет,
Как волны могучей моей Сыр-Дарьи,
Как птичий восторженный щебет,
Так будет, клянусь вам, и чист и правдив
Мой тост перед дружеским тоем:
Добро к нам пожаловать в гости, друзья,
Дома и сердца вам откроем!
Я сам эти пышные розы сажал,
И вы посмотрите: любая
Могла бы в девичьей причёске пылать,
Достойно её украшая.
И каждый бутон в этом скромном саду —
Как сердце в тоске ожиданья.
Как знак, что друзей я забыть не могу
И братского жажду свиданья.
Индийский учёный, арабский поэт,
Добро к нам пожаловать в гости,
Докучное бремя забот и тревог
На этом пороге отбросьте,
Различие наций, одежд, языков -
Для дружбы ничто не помеха,
Я вам на большом караванном пути
Желаю большого успеха.
Души я открою для вас тайники,
Мой жребий поистине светел:
Одною дорогой с народом я шёл
И правду великую встретил.
Всё в жизни познал я: и радость и скорбь, С врагами смертельные схватки,
А ныне счастливую старость свою
Встречаю в почёте, в достатке.
В руке я держу наманганский гранат,
На нашу планету похожий.
Сидят за моим достарханом друзья —
Что может быть в жизни дороже?
Цветите, сады, наливайтесь, плоды,
Сердец умножайся богатство!
Да станет земля – наш чудесный гранат —
Планетою дружбы и братства!
Осенние работы садовода
На верхушках тополёвых
В шапках старых гнезд
Песню утру прочирикал
Зимник здешних мест.
Листья падают – большие
Лапы жёлтых звезд,
Куры зябко, под застрехой
Выбрали насест.
Сто несшибленных орехов
На кривых ветвях
В вышине ещё чернеют,
К радости ворон.
Бодро прыгает сорока,
Позабывши страх,
Суслик выглянул из норки,
Жизнью умудрён,
А под толстым одеялом
Трав и камыша
Спит, как труженик усталый,
Старая лоза.
На дувал облокотившись,
Мирно, чуть дыша,
Дремлет вишня, как ребёнок,
Приоткрыв глаза.
Говор, пенье, бормотанье —
Под любой стеной.
Это слитный шум арыков,
Всплески ручейков,
Где поёт струя, сливаясь
Со струёй родной:
«Здравствуй! Мы отныне вместе
На века веков!»
Вот подносом жёлтой бронзы
Солнце поднялось
Над верхушками могучих
Кряжистых чинар,
Медленно, почти не грея,
Зная всё насквозь...
Знать, до мая сберегает
Вечно юный жар.
Не спеша, как на прогулке,
Пашнею идёт,
На плечо кетмень тяжёлый
Вскинув неспроста,
Старый друг белобородый,
Мудрый садовод,
Стройный, словно таволжинка,
Миршакар-ата,
Сад грядущего он видит
В тысяче примет —
Где гнездо лозе готовить,
Где сажать урюк...
Миршакар! Тебе неужто
Восемьдесят лет?
Если бы и нам такими
Быть как ты, мой друг!
И глупец лозу сумеет
Изрубить в дрова,
Но взрастит лозу не всякий —
Тем велик твой труд.
Под ногой растёт и вянет
Дикая трава,
Но плоды твоих деяний
В мире не умрут.
Миршакар! Величье тайны
Жизни ты постиг,
Будь счастлив и долговечен,
Бодрый садовод,
Как платан тысячелетний,
Мощен и велик!
Пусть под этой сенью племя
Сильное цветёт!
Хурджун
Жизнь – не ровная нитка на веретене,
не бесстрастное в небе паренье.
Время жизни – хурджун на верблюжьей спине, пополам поделённое время.
Над загадкой недаром трудились умы.
Ты, в седле восседающий, ведай:
наше прошлое – в той половине сумы,
а грядущее наше – вот в этой.
Настоящему места в суме не найти...
Половины меняются в весе.
Берегись! И в конце и в начале пути
тяжело сохранять равновесье.
Не дано настоящее взвесить весам...
Так уж есть это, любо ль, не любо.
Но пойми: настоящее – это ты сам!
Это ты погоняешь верблюда.
* * *
Очень разными были годы,
мне отпущенные так щедро;
возвышались они, как горы,
или прятались, как ущелья,
были жадны – и были бедны,
были пышны – и были голы,
обступали меня, как беды,
вызволяли меня из горя.
Очень разными были люди.
Сколько в жизни их было, сколько
провожавших меня от люльки
до моей стариковской койки!
Хорошо, что я всё же дожил —
завелась за душой монета,
ибо столько я людям должен,
столько должен – И счёта нету!
В дымке дали, за слоем пыли
тонут контуры, гаснут речи...
Но спасибо за то, что были
и что вспомнить вас сердцу есть чем!
* * *
Снова девушки где-то запели,
вышел месяц
на тёмный порог.
Вдохновенье, капризная пери,
обмакни мне в чернила перо.
Подскажи мне слова дорогие,
чтоб не память,
что зла и слаба,
чтоб сердца затвердили другие
эти лучшие в мире слова.
Ночь сверкнула слезою падучей,
развернулась звезда, как строка.
Рыжий месяц сражается с тучей,
подымая её на рога.
Вдохновенье, капризная пери,
подскажи мне такие слова,
чтобы вечно их
девушки пели,
голос счастья
заслышав едва.
* * *
Эти песни не хотят на пенсию,
в толчею собраний сочинений,
под опеку дошлых комментариев,
вынюхать способных
всё на свете;
эти песни не хотят на пенсию
есть у них ещё
глаза и руки,
и ещё живёт между лопатками
холодящий ветерок полёта;
эти песни не хотят на пенсию —
им ещё
работать и работать...
СБОРНИКИ СТИХОВ ГАФУРА ГУЛЯМА
( Библиографическая справка)
«Узбекистан». Москва, Гослитиздат, 1936.
«Иду с Востока». Ташкент, Гослитиздат, 1947,
«Песни рассвета». Ташкент, Госиздат, 1951,
«Счастье родной земли». Ташкент, Узбекгиз, 1951.
«Моим друзьям». Москва, Детгиз, 1951
«Избранное». Москва, «Советский писатель», 1958.
«Гимн времени». Ташкент, Гослитиздат, 1959.
«Избранные стихотворения». Москва, «Советский писатель», 1959.
«Спор сердец». Москва, «Советский писатель», 1964.
Document Outline
СОДЕРЖАНИЕ
