355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Фруде Гранхус » Водоворот » Текст книги (страница 4)
Водоворот
  • Текст добавлен: 17 сентября 2020, 13:30

Текст книги "Водоворот"


Автор книги: Фруде Гранхус



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Вы, может быть, читали о происшествии на Ландегуде?

– Про того парня, у которого руки оказались прикованными под ледяной водой?

– Да. Он получает пособие. Его имя Ким Олауссен.

Взгляд стал более жестким.

– Подобный случай произошел около трех лет назад. И еще один – сегодня утром. Расследование только началось, поэтому мы сейчас прежде всего ищем взаимосвязь. И, кажется, нашли.

По ее взгляду он понял, что она догадалась, к чему он клонит.

– Они все получали пособие.

Она выпрямилась.

– И чего вы хотите?

– Если честно, я и сам не знаю. Конечно, возможно, это простое совпадение, однако мы должны это проверить. Поэтому я и обратился к вам.

– Послушайте… я забыла ваше имя.

– Карлсен. Рино Карлсен.

– Карлсен, мы не имеем права…

– Разглашать сведения о частных лицах. Я знаю. Я и не собираюсь просить вас предоставить мне какие-то личные сведения. Мне все равно, какие суммы они получали, – он сменил позу. – У вас же хранятся дела всех клиентов?

– Да, мы храним заявления и документы по всем обращениям.

– Отлично. Я ищу, точнее, надеюсь найти какую-то связующую нить между этими делами, то, что сможет объяснить причину материальных трудностей, которые испытывали эти люди.

– Боюсь, что у вас неправильное представление о сведениях, которые у нас хранятся. Мы оказываем срочную помощь, мы помогаем нашим клиентам прийти к соглашению со своими кредиторами. Мы не анализируем причины, по которым нашим клиентам нужна помощь, только выясняем, не кроется ли проблема в азартных играх или злоупотреблении алкоголем.

Рино жестом показал, что именно это он и имел в виду.

– Но эти сведения никуда не заносятся. Если бы я предложила вам полистать их личные дела, чего я предпочла бы не делать, вы увидели бы только заявление на пособие, приложенные документы и информацию о принятом решении – в общем, сухие факты.

– А если – просто предположение – они все жаловались на то, что их шантажируют или преследуют, об этих фактах была бы сделана отметка?

– О шантаже мы сообщили бы вам. Остальные – назовем их «неприятности» – входят в понятие личной информации, которую мы не имеем права разглашать.

– Понимаю. По-вашему, в папках вряд ли может найтись что-то, что поможет обнаружить общее между нашими пострадавшими.

– Именно так.

– И все-таки, давайте начнем с Кима Олауссена. Вы уже знаете о происшествии, и имя вам знакомо. Не могли бы вы поговорить со своими подчиненными, может быть, кто-нибудь из них вспомнит разговор с этим мужчиной? А потом вы бы сами решили, что из их разговора можно рассказать мне.

Было видно, что от подобной идеи женщина не в восторге.

– Мы говорим о покушении на убийство с риском повторной попытки.

– Я поговорю с сотрудником, который занимался делом Олауссена. Но особо не надейтесь.

– Это единственный шанс.

Она кивнула, но без особого энтузиазма.

Рино вежливо поблагодарил, попытался выйти из коридора, но заблудился. Лисбет пришлось ему помочь:

– Вам в другую сторону. Там отдел опеки и попечительства.

Он еще раз вежливо поблагодарил, но ее покровительственный тон вызвал в нем раздражение. Это чувство еще сидело внутри, когда через десять минут он опустился за свой стол в управлении. Он остро почувствовал необходимость выпустить пар и набрал номер телефона подходящей жертвы.

Она ответила после третьего гудка:

– Хелена.

– Это я. Ты отвела Иоакима к психологу без моего согласия!

Она обреченно вздохнула:

– Ты Иоакима возишь черт знает куда, а я и слова не говорю.

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я.

– Иоакиму трудно.

– Конечно, трудно. И мне было трудно в тринадцать. Всем мальчикам в этом возрасте трудно.

– Мы уже год получаем тревожные сигналы из школы, Рино. Если мы и дальше будем отрицать, что у него проблемы с поведением, мы только окажем ему медвежью услугу.

– Боже мой! – Рино сжал кулак и мысленно разнес в щепки письменный стол.

– Иоаким не может сосредоточиться на каком-нибудь деле дольше, чем на полминуты. Мысли всегда где-то блуждают, он все время какой-то беспокойный, и днем, и ночью. Разве ты не замечаешь, Рино? Или, может, не хочешь замечать?

– Да послушай! Гормоны играют, конечно, мысли разбегаются, кто куда. Нельзя из-за этого считать его больным. Я с двенадцати до шестнадцати только о девчонках и думал, пока не попробовал. В реальный мир я наведывался лишь изредка.

– Не шути с этим!

– Уж лучше шутить, чем лечить.

– Придется смириться с реальностью. Если бы он, как ты утверждаешь, был самым обычным тринадцатилетним мальчишкой, школа бы так не реагировала.

– Школа не для всех.

Она демонстративно вздохнула, как бы показывая, что не намерена больше слушать.

– Все симптомы указывают на СДВГ.

– Кто это говорит? Недоумок-психолог, который поболтал с тобой сорок пять минут и едва поздоровался с мальчиком?

– Не он один. Все так говорят.

– Черт подери, Иоаким не будет принимать «Риталин».

– До этого один шаг.

– Очень большой шаг. Пока! – Инспектор отшвырнул трубку и схватил рисунки.

Зажав один из них между указательным и большим пальцем, он медленно поворачивал лист в разные стороны. Просочившийся сквозь оконное стекло солнечный луч пробежал по столу и осветил рисунок в его руке. Бумага была очень тонкой, почти прозрачной. Какое-то время инспектор пытался разглядеть окружающую обстановку через бумагу, и его вдруг осенило. Он положил рисунки друг на друга, подошел к окну и приложил их к стеклу. Рисунки были одинаковыми.

Почти.

Линии наверху и внизу, а также прямоугольное окно совпадали в мельчайших деталях, как и семь фигурок. Но фигурки в окне были разной высоты.

Внезапно его осенило. У всех жертв были дети. По одному ребенку.

– Томас!!!

Через секунду коллега заглянул в кабинет.

– У всех жертв были дети, так?

– Согласно данным реестра населения – да.

– Ты знаешь возраст детей?

– Думаю, да.

– Расскажи.

– Минуту.

Прошло две минуты.

– Посмотрим, наш дружок из пивбара…

– Начни с первой жертвы.

– Дочери четыре года.

– Тогда было или сейчас?

– Хм… тогда.

– Хорошо. Олауссен?

– Мальчику восемь. И четыре месяца.

– Оттему?

– Мальчик, 6 лет.

– Бинго! – Рино с видом триумфатора показал рисунки коллеге. – Фигурка в окне – это ребенок жертвы.

– Но их тут много…

– Только одна фигурка стоит у окна. И она единственная отличается от других размером. Сын Олауссена самый большой, потому что он старший. Четырехлетняя девочка самая маленькая, видишь?

Томас вгляделся в рисунки:

– Вовсе не всегда можно угадать рост по возрасту ребенка.

– Неважно, какого они на самом деле роста. Преступник пытался показать, что дело в детях. Видишь, окна одинакового размера, а фигурки разного!

– Может быть…

– И еще. Взрослый слева. Он отвернулся. Мы этого не заметили, потому что многие фигурки стоят, отвернувшись. А надо было заметить, потому что он стоит, отвернувшись от ребенка в окне. Томас, есть!

– Есть?

– У нас есть мститель, и мы знаем, за кого он мстит, – Рино бросил рисунки на стол. – За детей.

Рино и сам готов был отправиться в карательный поход. Не дай бог ей удастся накачать Иоакима!

Глава 8
Бергланд

Юлиан Хермансен предложил жене прогуляться по лесу, но она решительно отказалась.

– Мы не позволим каким-то куклам нарушить нашу традицию и пойдем на пляж!

Он нехотя согласился, но настоял на том, чтобы они выбрали для прогулки бухту на юге.

Моросил дождь, и она повязала на голову платок.

– Может, переждем? – он открыл ей дверь, как всегда.

– Мы же не сахарные, не растаем.

Они пошли по одной из дорожек, которые протоптали овцы в поисках более густой травы. В их городке уже давно никто не вел хозяйство, и дорожка превратилась в узкую тропинку. Им приходилось идти, внимательно глядя под ноги, чтобы не оступиться.

Муж остановился чуть впереди, и Ада подумала, что он хочет ее подождать. Но он не поворачивался, стоял, не сводя глаз с пляжа. Она подняла глаза и сразу же увидела фигуру прямо у воды.

– Ада…

Несмотря на волнение мужа, она не почувствовала того беспокойства, как раньше. Фигура не двигалась, было очевидно, что что-то случилось. Но она смирилась с неизбежным.

– Поторопись, Юлиан!

– Не может быть, чтобы опять…

– Завтра мы пойдем гулять в лес, обещаю тебе. Но сейчас поспеши.

Они тяжело дышали, когда наконец добрались до песчаной отмели, на которой почти не оставалось следов от быстрых шагов.

– Боюсь, что-то случилось. Обычно так не лежат…

Ада надеялась, что глаза сыграли с ней плохую шутку, что на самом деле человек лежит на спине и просто смотрит на море. Но это было не так.

Юлиан остановился в двадцати метрах.

– Она не движется.

Только в этот момент Ада поняла, что это женщина. Она поджала ноги, как будто уютно свернувшись во сне. Ада обратила внимание на тесное платье жертвы и сжала руку мужа, показывая, что сейчас должна быть сильной, а потом смело шагнула вперед. Она ступала осторожно, хотя от всей души хотела, чтобы незнакомка очнулась и повернулась к ней.

Женщина была босой, как будто танцевала на пляже, а потом упала и заснула. На пятках и пальцах ног виднелся белый сухой песок. Платье задралось выше колен и открыло кожу, которой не довелось увидеть солнце этим летом. Средней длины волосы, казавшиеся неестественно черными, словно водоросли, вплелись в белый песок. Она лежала на боку, одна рука под телом, другая вытянута перед собой.

Ада присела на корточки возле незнакомки и осторожно коснулась ее плеча. Никакой реакции. Она сильнее сжала плечо, потрясла его, но женщина не двигалась.

– Думаю, она мертва, – Ада повернулась к Юлиану, который незаметно подошел к ней.

Сильной жилистой рукой он ухватил женщину за плечо и перевернул на спину.

– О господи! – он отпрянул.

Вторая половина головы представляла собой липкую массу из спекшейся крови.

– О боже! – он судорожно рыскал по карманам, наконец отыскал мобильный телефон, купленный на тот случай, если с кем-нибудь из них что-нибудь произойдет и им потребуется помощь. Он научил ее находить нужные номера в телефоне, потому что могло так случиться, что первым не станет именно его. Теперь он сам с трудом мог найти эти номера, и Ада внезапно поняла, что за пятьдесят четыре года брака никогда не видела его таким испуганным.

Пока он дозванивался, она обернулась к женщине. Что-то казалось ей знакомым. Ада попыталась осторожно приложить два пальца к сонной артерии, но ее рука так дрожала, что понять, есть пульс или нет, было невозможно. Кожа была еще теплой.

– Кажется, она жива, Юлиан.

Юлиан, запинаясь от волнения, говорил по телефону и не слышал ее.

Она снова приложила пальцы к шее женщины и почувствовала слабый пульс. Испытанное Адой облегчение пересилила тревога от гложущего чувства, что подсознание пытается ей о чем-то сообщить. Она снова взглянула на окровавленное лицо, попыталась сосредоточиться и разглядеть черты под кровавой маской, но так и не смогла ее опознать. Неприятное ощущение становилось все сильнее, и внезапно она поняла, о чем именно кричит ее подсознание. Она отшатнулась, попыталась закрыть дрожащими руками лицо, но не смогла сдержать вопля.

* * *

– Боюсь, это последний поход, – Рейнхард Сунд сморщился от боли и сменил позу. Он сильно сдал, ей пришлось это признать. Обтянутое кожей лицо выглядело совсем нездоровым. Он лежал на диване, обложившись подушками.

– Похоже, мне конец, – он осторожно кашлянул, очевидно, легкие больше не могли выдержать длинных признаний. – А ведь я думал, у меня впереди вторая юность.

Он накрыл ее руку своей в знак утешения. Кариан-не до конца не могла осознать, что отец серьезно болен. Мысль о том, что одиночество и сочувствие самому себе его убили, продолжала свербеть. Карианне надеялась, что он расцветет, когда убедится в том, что она действительно вернулась навсегда.

– Врачи тебя хорошо изучили, папа.

– Фффф… врачи… – он попытался покачать головой, но уперся в подушки. – Я и пяти эре не дам за этих шарлатанов.

– Они делают все, что могут, – она пожала его руку и поднялась. – Кофе сварить?

– Конечно, угощайтесь. Я тут скулю… – он жестом показал, что ему ничего не нужно. – Никлас, тебе нравится на новой работе?

Никлас сидел на стуле у подножия кровати, и сцена, которую он наблюдал, была крайне непривычной. Он знал Рейнхарда Сунда уже пятнадцать лет и всегда считал его непотопляемым судном, не только с точки зрения физической силы, но и благодаря тому спокойствию, которое он излучал. А сейчас, похоже, силы иссякли вместе с душевным покоем.

– Вполне в своей тарелке.

– Я боялся, тебе будет здесь скучно, ты ведь у нас городской.

– Пока скучать некогда.

– Рад слышать, – похоже, Рейнхарду действительно стало легче, Никлас быстро переглянулся с женой, она едва заметным пожатием плеч ответила, что она в таком же недоумении, как и он.

– Мы приехали навсегда, – сказал Никлас, надеясь, что жалость прозвучала не слишком явно.

– А ты, Карианне? Бросила работу?

– Что-нибудь найдется. К тому же в последние полгода я и так ничего не делала. Работа меня медленно съедала.

– Стресс. Говорят, это новое всеобщее заболевание. Разрушение государственного сектора, приватизация на востоке и на западе. Если уж на охоту на лис нужно получать разрешение! Старик Герхардсен в гробу бы перевернулся, если бы услыхал, что…

Звонок мобильного Никласа прервал проповедь. На экране появилось имя «Линд».

– Никлас!

– Это Амунд. Ты дома?

– Я у Рейнхарда, отца Карианне.

– Хорошо. Буду через пять минут.

– Что случилось? Новая кукла?

– Хотелось бы. В этот раз все серьезно. Потом расскажу.

Куклы беспокоили Никласа, казалось, они могли помочь предотвратить преступление. Теперь это ощущение усилилось.

* * *

Похоже, Амунда Линда тоже преследовала какая-то неприятная мысль, потому что он появился ровно через пять минут. Его вечная полуулыбка, которая, как казалось Никласу, приглашала его в мир «как-бы-преступлений», исчезла. Все стало слишком серьезно.

– Та же супружеская пара, – проговорил Линд, поворачивая на шоссе, – похоже, мировое зло прямо-таки притягивает их к себе.

Обгоняя трактор, он на несколько секунд включил сирену.

– Они нашли на пляже женщину. Не знают, жива она или нет. Сначала нам позвонили из скорой. А потом сам старик.

– А ты уверен, что это криминал?

– Пожалуй, да. Разве что она сама себе череп размозжила.

– Вот как.

– Так, правда, сказал старик. Но есть еще кое-что, на это обратила внимание его жена! – Линд от злости почти треснул по рулю кулаком.

– Женщина была одета в такое же платье, что и одна из кукол. У нее даже цвет волос такой же.

Никлас почувствовал, как по спине со скоростью света побежали мурашки. Из-за кулис уютной деревеньки на сцену выступала темная реальность.

– Все-таки зря мы так легкомысленно отнеслись к этим дурацким куклам! – Линд раздраженно надавил на педаль газа.

Они остановились у пляжа. Никлас заметил среди припаркованных машин черный «чероки» ленсмана[6]6
  Ленсман (фин. Nimismies, швед. Länsman, норв. Lensmann) – исполнительный полицейский чин в сельских местностях Финляндии, Норвегии и Швеции.


[Закрыть]
. Рядом стояла скорая, а у кромки воды полицейский увидел носилки и врачей. Они бегом спустились вниз. Никлас почувствовал, что пожилая пара следит за ними – действительно, это ведь те полицейские, которые за день до происшествия не поверили им, хотя они предупреждали, что найденные куклы несут с собой угрозу.

Врач, сидевший возле женщины, подал знак своим помощникам, и через секунду носилки были готовы. Женщина лежала на боку, так что разглядеть лицо было невозможно, но Никлас сразу же узнал платье. Черное. Как у куклы.

Ленсман Бергитон Брокс помотал головой.

– Жива, – прошептал он, огляделся и добавил: – Но у Харальда плохие прогнозы.

Он говорил о враче, который выверенными движениями помогал поднять женщину на носилки.

– Кажется, я ее знаю, – продолжал ленсман шепотом. – Она из банка. Эллен как-то там…

«Нападение тщательно спланировано, – подумал Никлас, – а кукла, которую прислали как предупреждение, сейчас в кабинете на полке Линда рядом с миниатюрным “фольксвагеном”».

– Пора очистить место преступления, – Брокс замахал руками в сторону зевак. Аромат лосьона после бритья облаком повис над пляжем, справиться с ним легкому ветерку было не под силу. Брокс не мог пахнуть ничем иным, хотя, безусловно, в данный момент этот запах казался неуместным.

– Невероятно, – Линд, не отрываясь, смотрел на темно-коричневую ямку на песке, образовавшуюся от натекшей крови.

– Ее выбросили здесь, – проговорил Никлас, хотя на песке не было следов борьбы.

Линд обвел взглядом пляж, не признавая, согласен он с этой теорией или нет.

Никлас продолжил рассуждать:

– Хотя, возможно, она знакома с преступником и пошла сюда добровольно.

– И добровольно переоделась?

– Вряд ли. Поэтому, я думаю, ее здесь выбросили.

Воздух прорезал пронзительный вой сирены. Машина сорвалась с места. Врачи все еще пытались спасти женщине жизнь.

– Тут толпы ходили.

– Неважно. Ты же видишь, следы едва различимы. И никаких отпечатков подошв.

– Она потеряла много крови, – Линд все еще смотрел на ямку.

Никлас присел на корточки и осторожно провел пальцем по темному пятну на песке.

– Что это?

– Я как раз выясняю, – Никлас почувствовал, как песчинки просочились сквозь пальцы. Он достал из кармана пакет, опустил руку поглубже в песок, набрал полную горсть и положил ее в пакет.

Линд поднял глаза.

– Место выбрано не случайно. Никто из жителей не видит из окон эту часть пляжа.

– Боюсь, случайности вообще редко встречаются. Если все именно так, как кажется, и женщина действительно одета как одна из кукол, то мы имеем дело с долго и хорошо спланированным преступлением.

Линд молча согласился.

– Брокс ее узнал. Эллен как-то там.

– Если это она, то я знаю, кто это.

– Если?

Линд пожал плечами.

– Я бы ее не опознал, если бы не Брокс… может быть… Может, это и она.

– Но ты не уверен?

Линд опять пожал плечами.

– Эллен Стеен блондинка. По крайней мере, была ею, когда я заходил в банк последний раз.

Глава 9
Будё

– Дети!

– ?..

– Он мстит за детей, в вашем случае – за восьмилетнего сына.

Ким Олауссен выглядел удивленным, как инопланетянин на чужой планете.

– Томми?

– Вы меня спрашиваете, как зовут вашего сына?

– Почему вы так злитесь, а?

Рино, широко расставив ноги, навис прямо над Олауссеном.

– Потому что кто-то пытался отомстить вам за Томми, и я хочу знать почему.

– С ума сойти!

Олауссен приподнялся. На коленях у него лежали купоны ставок и программа скачек.

– Даже в тех поступках, которые на первый взгляд кажутся безрассудными, порой кроется здравая логика.

Олауссен сглотнул. То ли слова инспектора задели его за живое, то ли внезапно его осенило.

– Мы разгадали рисунок. Ребенок в окне – это ваш сын.

– И кто же разгадал? Вы? – проговорил Олауссен с нескрываемым злорадством.

Рино едва сдержался, чтобы не опрокинуть переполненную пепельницу на голову человеческого отребья, с которым он был вынужден беседовать.

– Расскажите о Томми.

– Оставьте его в покое.

– Хорошо, пусть преступник разгуливает на свободе. Готов поспорить, он не отступится, пока вы не останетесь с двумя обрубками вместо рук и даже носа себе утереть не сможете.

Олауссен, похоже, представил себе подобный сценарий:

– Что вы хотите знать?

– Все.

– Он… хороший мальчик.

Рино взглянул на Олауссена с ожиданием, но тот пожал плечами.

– Все?

– Чего вы хотите?

– Ему восемь лет, так?

Олауссен явно был смущен.

– Вроде, да.

– То есть он ходит… во второй класс?

– Наверное.

– Наверное?

– Черт возьми, это что, допрос?

– Вовсе нет, но я удивлен, что вы не знаете точно.

– Да какая разница, в какой класс ходит мальчик?

– Возможно, гораздо более значительная, чем вы думаете. В какой школе он учится?

– Он живет в Хунстаде.

– Я не об этом спросил.

– Блин, ну, значит, это школа Хунстада.

– Она так называется?

– Безумие какое-то.

Олауссен уронил на пол несколько купонов.

– Почему вы расстались?

– Эта стерва меня ненавидит.

– Насколько я понимаю, вы это о матери Томми?

– Она… дрянь.

– Вы, очевидно, кому-то тоже не очень нравитесь.

Рино присел на разваливающийся диван.

– …да и отец вы явно не из лучших.

Олауссен хотел было возразить, но Рино жестом приказал ему замолчать.

– Не берусь судить, но мне кажется, вы не слишком участвуете в жизни сына.

– Вы ошибаетесь.

– Я практически уверен, что прав. Все свидетельствует о том, что кто-то пытается наказать вас за то, что вы отвернулись от детей.

– Отвернулся?

– Воспринимайте это буквально. Если вы недостаточно участвуете в жизни ребенка, вы, считайте, повернулись к нему спиной.

– Но эта стерва послала меня ко всем чертям. Ей главное, чтобы деньги регулярно приходили.

– Как ее зовут?

– Ренате Оверлид.

По его выражению лица можно было подумать, что он говорил о содержимом блевотины.

– Назовем ее просто Ренате.

В ответ Олауссен состроил презрительную мину.

– Отношения закончились по ее инициативе?

– Какие отношения? – Олауссен обнажил зубы цвета пива. – Шуры-муры длиной в месяц, вот и все.

– То есть вы не встречались, когда родился Томми?

– Через месяц она заявила, что все кончено. Теперь же у нас тетки рулят в этих делах, если вы не в курсе.

Рино вполне мог бы согласиться, но решил, что Олауссену и так хватает поддержки.

– То есть после разрыва вы почти не общались?

– Она позвонила, когда узнала, что беременна. Типа чтобы я знал, что наш перепих обойдется в копеечку.

– Она так сказала?

– Не напрямую.

Рино сомневался, что личность, сидевшая перед ним, способна читать между строк.

– А после рождения Томми?

– Тут она внезапно поняла, что мы должны вести себя по-взрослому.

– И?

– Ей захотелось, чтобы я с ним встречался… так, иногда…

– И вы встречались?

– Изредка.

– Это как?

– Она не хотела.

– Ничего не понимаю.

Олауссен схватил один из купонов, свернул его и демонстративно поднял перед собой.

– Деньги, деньги, деньги. Разве мы все не ради них живем?

– Вы думаете, она давила на вас ради денег?

– Давила, давила! – Купон полетел в угол кухни. – Напоминала, что мне придется платить за мои поступки. И… черт подери… – Большое тело мужчины содрогнулось от смеха. – Она сказала, что с радостью разрешит мне покатать коляску.

– И вы катали?

Олауссен раздраженно замотал головой, как будто то, что она предлагала, было полным безумием.

– Все без толку. Стерва тут ни при чем.

– Рената вполне может быть ни при чем. Но мы все-таки продолжим. Итак – вы катали коляску?

– Черт подери, а вы настырный!

– Отвечай!

– У нее появился новый парень. И что, я должен был мотаться с коляской под окнами, чтобы он на меня пялился?

Рино с трудом поборол искушение поделиться своими идеями.

– А позже? Как часто вы с ним виделись?

– Иногда.

– Как это было?

– Я видел их в городе.

– И все?

Олауссен замолчал.

– Я пытался. Она велела мне отвалить.

– Когда вы видели их последний раз?

Мужчина пожал плечами.

– Пару лет назад, кажется.

– То есть получается, что Томми вы видели только тогда, когда вы случайно встречались в городе?

– Так сложилось. Мы пересекались, точнее, она меня находила.

– Вы пытались еще раз?

– Делал пару попыток. Предлагал сходить с ним в кафе или в кино.

– Она отказалась?

– Мм…

– Почему? Что она сказала? Слишком поздно?

– Да, что-то в этом роде.

– И сейчас вы не общаетесь?

Олауссен покачал головой.

– Когда вы последний раз с ней разговаривали?

– Прошлой осенью. Она велела отвалить.

– Ничего не объяснила?

– Сказала, что мальчику нужен настоящий отец из плоти и крови, а не фигурка из комиксов.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю