Текст книги "Зона Локдауна"

Автор книги: Фрой Зигмундович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Фрой Зигмундович
Зона Локдауна

«Верующих же более и более присоединялось к Господу, множество мужчин и женщин, так что выносили больных на улицы и полагали на постелях и кроватях, дабы хотя тень проходящего Петра осенила кого из них. Сходились также в Иерусалим многие из окрестных городов, неся больных и нечистыми духами одержимых, которые и исцелялись все».

Новый завет. Деяния Апостолов

Шел две тысячи триста сорок пятый год от рождества Святого Ковидия. В ожидании юбилейной трехтысячной волны пришествия вируса разыгрывалась лотерея с криптовалютными призами, а главный приз – это бесплатная модифицированная вакцина «Суперфайзер» и кислородный баллон, заполненный под завязку. Разработчики смогли за долгие годы снизить количество побочных эффектов от прививки с двухсот до двух, но вероятность утраты репродуктивной функции в виде медицинской стерилизации до сих пор ставила человечество под угрозу. Вакцинация уже вышла за пределы медицинского значения, став социально-политическим мероприятием. Это как взмах руки в римском приветствии, который означал преданность идеологии. Существовало множество различных вакцин. Как правило, корпорация-монополия создавала свою собственную вакцину, через которую прививалась любовь к определенной идеологии.

Грефий бежал в продовольственный портал, чтобы успеть приобрести пищевые пайки. Пока это можно было сделать свободно. Такая возможность предоставлялась между «эпидемиологическими волнами». В остальное время действовал строгий режим ограничений «Локдаун». Заключенным в полисах жителям в этот период строго ограничивали свободу передвижения, а получить пищевые пайки можно было только через виртуальные универмаги в специальных цифро-порталах.

Вдруг Грефий услышал протяжный вой сирен, которые были сигналом к наступлению очередной волны. Он увидел человека в медицинской маске. Это настолько удивило его. Дело в том, что такие маски уже несколько десятилетий не использовались, в продажу давно поступили современные ультра-респираторы, которые централизованно закупались и в обязательном порядке под страхом штрафов и уголовного преследования были вменены к ношению и покупались обычными жителями – шудрами. Прошло столетие с тех пор, как окончательно законом была введена принудительная стратификация населения в зависимости от их эпидемиологического статуса и имущественного положения. Те, кто мог приобрести донорские антитела за приличные криптовалютные средства, входили в высшую страту, все остальные проходили бесплатную вакцинацию и ПЦР-тестирование не реже одного раза в цифровой квартал, чтобы подтвердить безопасный статус.

Грефий, находясь в респираторе еще первого поколения, думал, как бы успеть приобрести товары первой необходимости. Такие респираторы не давали вдыхать полной грудью, на вдох они предоставляли запрограммированный диском определенный объем воздуха. При увеличении нагрузки на легкие, например, легкий бег, респиратор не справлялся, и его носитель испытывал респираторное удушье.

Криптовалюты на современный респиратор у Грефия не было. Грефий слышал от наиболее радикальных адептов новой идеологии призывы к активной вакцинации подневольного плебса. Наиболее одиозный из них не имел никакого образования, не то чтобы медицинского, называл тех, кто сомневался в вакцинации, врагами народа и предлагал кремировать.

Зайдя в портал, Грефий быстро набрал тюбиков с необходимым набором питания ровно на цифровую неделю и отправился снова в «человейник». Так называли городские мегакварталы высотой в двести или триста этажей, где проживали огромные популяции шудр. Высшая каста людей проживала компактно на околополисных зеленых территориях. Там было много кислорода, в таких местах разрешалось появляться только по цифровым отпечаткам биометрических данных, заложенных в систему и сканированных специальными камерами, либо необходимо было иметь цифровой пропуск, позволяющий на короткое время пребывать в этом секторе. Цифровой пропуск оформляли только шудры с целью идентификации своей локации, которая отслеживалась глобальной электронной системой биллинга цифровой паспортизации.

Придя домой, Грефий услышал усиливающийся звук сирен, а через пять минут активировались браслеты и чипы на запястье заключенных жителей. При несоблюдении «социальной дистанции» браслеты подавали протяжный вой. Грефий знал, что любое сближение, любая коммуникация с незнакомыми людьми может приводить к наступлению уголовной ответственности. «Неэлектронный разговор» с незнакомцами в прошлый раз обошелся Грефию в пять суток заключения.

Он аккуратно приоткрыл пыльные шторы в своей комнате и увидел, как пустеет улица. В это время на улицах появлялись штраффенполицен – специальные подразделения, отлавливающие нарушающих режим и тех, кто состоит в сопротивлении. Последний раз Грефий по центральным каналам видел облавы на тайные схроны с продовольствием и инвентарем таких незаконных обществ. В подвалах располагались листовки с призывом к сопротивлению администрации города. Опасаясь за свою жизнь и здоровье, Грефий избегал пустырей и плохо освещенных мест. Под прицелом цифровых зондер-камер такая прогулка могла дискредитировать любого, попавшего в объектив. Непогашенная прошлая судимость ставила Грефия в крайне уязвимое положение перед карательными органами правопорядка.

Включив телевайзер (специальный прибор для трансляции нарративов администрации полисов), Грефий услышал призывы политолога к окончательному решению вирусодиссидентского вопроса. Он говорил о том, что вирусоскептицизм еще не преодоленное общественно опасное явление, и нужно принимать срочные уголовные меры к его очагам распространения. Незаконные организации, возглавляемые лицами, проповедующими всякое инакомыслие, должны караться по статье Уголовного кодекса № 2056 «Непризнание вирусопидемии и активное сопротивление распространению паники». Наказание по этой статье было вплоть до пожизненного. Расстрел не был возможен, поскольку администрация полиса подписала хартию о запрете умерщвления преступников. Как правило, ролик заканчивался увеличением громкости на следующих словах: «Каждое поколение должно поучаствовать в войне!»

Вдруг Грефий замер, покрываясь холодной испариной пота. Он понимал, что действие его вакцины заканчивалось, а чтобы получить новую, он пропустил срок постановки на электронную очередь прививкозависимых.

Грефий вошел в свой аккаунт социальной сети Киберсеть. Теперь каждый житель обязан платить абонентскую плату на закрепление за ним обязательного аккаунта, где в зависимости от его статуса можно было ознакомиться с социальным анамнезом каждого жителя – пол, возраст, карта болезней, имущественного положения, раса, фонд цифровых записей разговоров и многое другое. У жителей низшей касты статус был открыт, и любой, заплатив цифровые деньги, мог беспрепятственно узнать всю информацию. В аккаунте Грефий в подкасте «Медицина» активировал запись на вакцинацию.

«Успел!» – с легкостью в голосе выдохнул Грефий. Активировать запись можно было и по QR-коду, который в качестве татуировки закреплялся на ладони каждого легализованного жителя города. У тех, у кого отсутствовал такой электронный штамп на теле, ограничивались в правах.

На этом приключения Грефия не закончились, он спешно торопился попасть на вечернюю электронную мессу в цифрогогу – место совершения электронных обрядов поклонения цифровым богам. Эта была единая цифровая религия на всех континентах, ее вероисповедание закреплялось основным глобальным Биллем о правах человека. Отказ от вероисповедания карался новой инквизицией – судилищем над атеистами и заговорщиками против электронной диктатуры и власти бога цифровых машин.

Грефий знал, что всего существует около пятидесяти крупных полисов, где сосредоточены жители, здесь имеются доступные для проживания ресурсы, их можно получить в определенном количестве в обмен на лояльность и служение системе. Вне полисов человек объявлялся персоной нон грата и мог быть физически уничтожен.

В городе на огромных столбах висели голограммы-экраны, которые через систему искусственного интеллекта распознавали граждан и голограммой известных медийных персон указывали на необходимость соблюдать комендантский час и платить налоги за услугу предоставления респираторов в аренду. Каршеринг респираторов существовал уже несколько лет. Соблюдение респираторного режима вменялось в обязанность всех граждан под угрозой уголовной юрисдикции.

Грефий через специальное приложение прочитал молитву в виртуальной цифрогоге и оплатил через Пай членские взносы. Из-за неуплаты и даже просрочки могла последовать анафема с последующим поражением прав.

На лестничной площадке рядом с кондоминимумом Грефия (так называлась жилплощадь, предоставляемая в социальный поднаем простым жителям города, своего частного жилья у них давно уже не было) проживала семья трансгуманистов (жители, которые добровольно согласились принять участие в программе по замене живых органов человека донорской робототехникой). Лера и Сара воспитывали сына, которого получили по программе от фонда Эвелины Мейтс «Усынови ребенка из третьего мира». Майден 547, так звали их сына, обучался в обычной среднеобразовательной цифровой школе. Электронный классный руководитель Майдена с помощью скриптов объяснял родителям домашнее задание, когда в дверь позвонил Грефий. Сара отключила электронный блокиратор, и Грефий зашел.

– Как у вас дела? – шепотом спросил он, боясь помешать компьютерной программе передавать задание.

В случае если родитель не подтверждал контрольные слова из домашнего задания, необходимо было скачивать со школьного облачного сервиса дополнительный патч заданий, а это стоило больших денег. Идти говорить в другую комнату не было возможности, поскольку капсулы для проживания были стандартные – десять квадратных метров, прием продуктов выделительной системы осуществлялся в отдельном бустере на каждом этаже здания.

– Да, зря мы, наверно, этого ребенка взяли, – делились Лера.

– Мне необходимо еще проинсталлировать роботизированную печень до 90%, а это требует вложений криптовалюты. Школа тоже требует затрат – у нас с Сарой нет средств. Нам было отказано в последнем кредите, поскольку мы еще не оплатили шесть предыдущих.

Содержание ребенка было непосильным бременем для многих людей. Чтобы получить право на содержание ребенка, требовалось подать специальную заявку через портал коммерческих космополитических услуг, согласовать заявку со специальной комиссией, и, если статус соискателя позволял, ему выдавали специальный ордер на ребенка. Поэтому Грефий не особо старался строить ячейку общества и покупать детей. На детей выдавался сертификат, по нему успешный житель с высоким уровнем социального рейтинга мог позволить в холдинге репродукции приобрести ребенка. Живого секса уже давно не было, был виртуальный суррогат. Можно было заказать цифровую проститутку и по голограмме получать удовольствие. Вдруг Грефий увидел на полке старую книгу с названием «Все о рождении ребенка. Советская Энциклопедия».

– Что это такое? – спросил Грефий у Сары. – Что означает слово «рождение»?

– Это какое-то устаревшее слово, вроде означает биологическое появление на свет ребенка, – ответила Сара.

Грефий знал, что дети синтезируются в специальных биологических коллайдерах с предопределенным геномом и желаемым фенотипом, который мог заказать только родитель под номером один. Родитель под номером два был лишен этого права и подчинялся воли и желанию первого. В это время сложно было вообще быть родителем ребенка, высшей кастой поощрялись трансгендерство, когда женский и мужской гомосексуализм были наиболее приемлемыми половыми формами взаимоотношения людей.

– Мы просто решили, когда у нас появился «Майден 547», почитать старую литературу. Дело в том, что в глобальной справочной Вордопедии была крайне скудная информация! – сказала Сара.

Грефий открыл приложение Киберсеть, включил подкаст «Цифровой помощник» и спросил прочитать в Вордопедии значение слова «рождение».

«Стааароуустарев-ш-и-й тер-м-и-н. Изъ-ят из обро-ро-та за не-надобно-стью», – поведал холодный электронный движок Амисы.

– А что такое образование? – снова спросил Грефий.

«Про-це-с-с компте-нтно-ст-но-го генеза с помо-щь-ю обра-зова-тель-ной услу-ги, взра-щи-вание одно-слож-ны-х дейст-ви-й исполните-ля в первой сиг-нально-й сис-те-ме», – чеканила машина.

Грефий воспринимал процесс образования в рамках обучения в школе как натаскивание на безальтернативную картину мира; это, прежде всего, ставка на инстинкты, на эмоции. Как учила единственная биологическая теория бихевиоризма – создать рефлекс знания. Цифровая машина путем дрессуры натаскивала ребенка на нужный результат с помощью механического заучивания, а потом тестологией определяла уровень его исполнительности. Детей ранжировали в зависимости от закрепления знаний. Иногда нужно было, чтобы перейти на следующий этап обучения, пройти сто и двести тестов одновременно.

Грефий так и не уяснил смысла слова «рождение». История давно уже не была включена в цифровую школьную программу. Эта дисциплина преподавалась только учащимся элитарных школ, где обучались представители высшей расы – Пассионарии.

Со знаниями были большие проблемы, несколько лет назад окончательно утвердился курс на развитие «эмоции» вместо интеллекта. Один из менеджеров высокого Совета утвердил догму – развитие через эмоциональную сферу. Важно развивать так называемый «эмоциональный интеллект», который, по его мнению, приводит к развитию деловых качеств сотрудников, направленных на извлечение большей прибыли. Развитие же интеллекта, напротив, затрудняет монетизацию профессиональной деятельности человека, тормозит ее. Научная работа вообще кроме затрат ничего не несет, а будущее плохо предопределяется, важна прибыль сейчас и сегодня.

Каждый сезон осенью и весной в цифровых средствах информации (ЦСИ), которые принадлежали крупному капиталу, нагнеталась паника вокруг симптомов опасного заболевания. Находящиеся на довольствии крупного капитала ученые и врачи заявляли, что вирус очень коварный и хитрый, он всех обманывает. В дорогих костюмах с лацканами на электронных табло выскакивали голограммы известных публичных людей, каждый из них делился пережитыми ощущениями от заболевания. Кто-то утверждал, что это далеко не простуда, а зараза, которая буквально поражает все тело, даже мозг. «Мозг действительно поражается», – подумал Грефий, ведь эти люди в своих речах как зомбированные, постоянно бредят и кажутся даже безумными. У кого-то из них ломало спину, щипало как от солнечного ожога. Кому-то заболевание являлось в виде расслабленного стула, онемения кончика носа, у кого-то пропадали запахи, и начинался кашель, ослабление потенции, рвота и многое другое. Невозможно было сколь как-нибудь классифицировать симптомы заболевания. Иногда Грефию казалось, что это заболевание есть напросто отражение страхов человека через свой организм. Стоит лишь только внушить себе мысль о заражении, как тут же начинало першить, сопливиться, чихаться. Внушаемые люди находили сотню признаков заболевания, убеждали наперегонки себя и других, что именно они больны смертельным недугом. Этому подыгрывало все здравоохранение. Показательно и жеманно в лице своих официальных глошатых оно убедительно пожимало плечами и демонстрировало забитые койки больниц и вереницы машин скорой помощи.

Специально назначенные уполномоченные лица из пула журналистов призывали к повиновению, взывали власть еще больше усилить нажим на всякое инакомыслие, безжалостно относиться к ереси относительно официальной точки зрения на вирус. Эти люди, когда-то выдававшие в себе великих демократов, радеющих за свободу слова, в одночасье скинули овечьи шкуры. В это время многие по наводке и доносам журналистов и «небезучастных граждан» подвергались арестам, пыткам, насильственной депортации и даже кремации.

Грефий покинул дом Сары и шагал в сторону электронного кластера «коммерческих услуг». По QR-коду, который был выбит на его руке, можно было определить его паспортные данные, режим нарушений и многое другое.

Дипломы об образовании были давно аннулированы за истечением их срока годности. Много лет назад правительственная комиссия приняла ряд положений, согласно которым «знания имели срок течения и гарантии». После истечения срока годности наступал период контроля – применения теста остаточных знаний. Никому не удавалось его успешно пройти, компьютер обрабатывал по своим алгоритмам ответы соискателей, после чего, как правило, электронный статус о наличии образования обнулялся. В графе «Образование» появлялась надпись «истек период годности» и появлялась функция продления. Необходимо было снова поступить в цифровой кампус, где слушателям через программный модуль инсталлировался пакет знаний, умений и навыков, требования к которым устанавливались космополитическим единым мировым образовательным стандартом в сфере предоставления образовательных услуг.

Подойдя к терминалу в системе Сохран-маркета, Грефий запросил услугу предоставления положенного прожиточного минимума, который предоставлялся лояльным жителям, тем из них, которые соблюдали противоэпидемиологический режим повышенной опасности. В эти правила входили ношение респираторов высокого класса и дистанционные формы интеракции и коллаборации с кем бы то ни было.

«В пре-д-о-ста-вле-нии услу-г-и от-ка-за-но, – светилось на голограмме банкотерминала. – Дей-ст-ви-е ваш-е-й ре-с-пира-т-орной защи-т-ы вы-ш-ло, не-об-хо-ди-мо прод-ле-ни-е и за-ме-на филь-тра-ци-и».

Грефий знал, что его респиратор требует новых вложений, а биткоинов не было, соответственно, не было и пособия. Без пособия невозможно выжить, но и его получали единицы. Грефию рассказывали, что когда-то были пенсии – выплаты по выслуге лет за трудовую деятельность, отложенный налог, который работающий гражданин выплачивал государству с целью обеспечения себе старости. Но пенсии отменили сразу, как установился технократический режим.

Расстроенный Грефий вышел из терминала и увидел паракарательный отряд, который из специального оружия со шприцами отстреливал жителей, нарушающих противоэпидемиологический режим. Это были медики со специальными военными навыками. После того как случился массовый исход честных врачей из системы здравоохранения, туда стали набирать отрепье без моральных устоев. Требовалось от этого нижнего звена одно – поддержка эпидемиологического правопорядка и дисциплины над подконтрольной территорией.

Когда-то Грефий служил в спецназе, он с легкостью применил два боевых приема к парамедикам, смог обезоружить их и угнать парамобиль – гибрид электромобиля, оборудованный медицинской камерой изоляции вирусодиссидентов.

Грефий жал на педаль акселератора изо всех сил. Включив проблесковые маячки, он беспрепятственно выехал за черту полиса, где у связи 8G было плохое покрытие. В этой темной зоне он смог спрятаться и раствориться. Однако теперь ему было нельзя попасть обратно в полис, поскольку система слежения отсканировала его чип и передала в базу поиска «неблагожелательных элементов». Совершенный Грефием криминальный деликт подпадал под действие уголовной юрисдикции и предусматривал санкцию – смертную казнь через кремацию. В это время погребать в землю строго запрещалось из-за угрозы распространения болезни. Партия «экологов» пролоббировала в глобальном парламенте Билль о запрете захоронений людей под предлогом распространения вируса.

***

«Но и при этом вы не верили Господу, Богу вашему, Который шёл перед вами путём – искать вам места, где остановиться вам, ночью в огне, чтобы указывать вам дорогу, по которой идти, а днем в облаке.

И Господь услышал слова ваши, и разгневался, и поклялся, говоря:

никто из людей сих, из сего злого рода, не увидит доброй земли, которую Я клялся дать отцам вашим…»

Ветхий Завет. Второзаконие

Уходя от погони ЦИСТАПО (цифрового специального технического аппарата подавления), Грефий, бросив транспортный модуль, спасался бегством через болота в околополисных лесах. Выдыхаясь из последних сил, он начал терять веру на спасение. Пути обратно не было, а лес предвещал погибель.

Вдруг перед его сумрачным сознанием появились видения полулюдей-полузверей. Грефия терзала жажда, и он подумал, что это галлюцинации перед тем как окончательно упасть в обморок от изнеможения и недостатка сил.

– Ты такой красивый, можно тебя поцеловать? – любезно спрашивала Грефия Юлиана.

– Конечно, я и сам тебя готов поцеловать! – признался Грефий.

– Может, после института пойдем в кино, там мороженое вкусное, лимонад и газированная холодная вода? – вопрошала Юлиана.

– Можно, ведь на улице так жарко и душно, мне не хватает холодной воды! – произнес Грефий.

– Воды, воды, воды, срочно ему воды принесите! – кто-то кричал из другой реальности, когда Грефий стал приходить в себя.

Ко рту Грефия поднесли огромную чашу с питьевой водой. Таких Грефий не видел вообще в полисе. Он понимал, что обморок породил сновидения, приятные, из какой-то другой реальности. Ему кто-то рассказывал, что раньше были театры, кинотеатры и институты. Такие специальные здания и сооружения, где люди получали знания, отдыхали, общались и ходили на свидания. Вся эта фантазия превратилась в фантасмагоричное сновидение, где образ прекрасной Юлианы был включен в воссозданную довирусную реальность.

– Вы кто такие? – вдруг спросил Грефий людей в странных балахонах, окруживших его. На них не было масок, противогазов и респираторов. Он знал, что есть группы сопротивления, они вне вирусного акта, их преследуют, и репрессирует система нового миропорядка.