Текст книги "Дао физики"
Автор книги: Фритьоф Капра
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Глава 5. ИНДУИЗМ
При описании любой восточной философии важно подчеркнуть, что все они носят религиозный характер. Их основная цель – непосредственное мистическое восприятие мира, а поскольку такое восприятие по природе своей религиозно, они неотделимы от религии. Больше, чем для любой другой восточной религии, это справедливо для индуизма, где особенно сильна связь между философией и религией. Неоднократно утверждалось, что практически вся индийская философия в некотором отношении религиозна, а индуизм не только в течение многих столетий оказывал значительное влияние на индийскую философию, но и почти полностью определял социальную и культурную жизнь страны.
Индуизм нельзя назвать ни философией, ни религией в полном смысле этого слова. Это, скорее, большой и сложный социорелигиозный организм, включающий бесчисленное количество сект, культов и философских систем, различные ритуалы, церемонии, духовные дисциплины, а также почитание многочисленных богов и богинь. Многие аспекты этой сложной и до сих пор развивавшейся мощной духовной традиции отражают разнообразные географические, расовые, лингвистические и культурные особенности огромного полуострова. Идеи индуизма воплощаются как в высокоинтеллектуальных философиях, располагающих концепциями невероятной широты и глубины, так и в наивных ритуалах простонародья. И хотя большинство индийцев – простые крестьяне, не забывающие приносить жертвы своим богам, индуизм дал рождение выдающимся духовным учениям.
Источник идей индуизма – Веды, собрание древних анонимных произведений. Существует четыре собрания Вед, старейший из которых – «Ригведа». Веды, написанные на санскрите, священном языке Индии, являются высшим религиозным авторитетом для большинства сект индуизма. Любая философская система, не признающая авторитета Вед, считается в Индии неортодоксальной.
Каждая из Вед состоит из нескольких частей, которые датируются разными периодами, приблизительно между 1500 и 500 годами до н. э. Древнее всего священные гимны и молитвы. Более поздние имеют отношение к священным ритуалам, связанным с ведическими гимнами, а написанные последними Упанишады разрабатывают философское и прагматическое содержание гимнов. Упанишады – ядро духовного наследия индуизма. На протяжении последних двадцати пяти столетий они направляли и вдохновляли величайших мыслителей Индии, в соответствии с рекомендацией, высказанной в их строках:
"Взяв, словно лук, великое оружие Упанишад,
Следует возложить на него стрелу, отточенную медитацией.
Натянув его силою мысли, устремленной к существу Этого,
Пронзи Это Неуничтожимое, словно мишень, мой друг".
«Мундака Упанишада», 2, 2, 3
Однако основная масса индийцев получала представление об индуизме не из Упанишад, а из многочисленных популярных сказаний, из которых состояли объемные эпические повествования, лежащие в основе обширной и цветистой индийской мифологии. Один из эпосов, «Махабхарата», содержит наиболее известное в Индии религиозное произведение, «Бхагавадгиту». «Гита», как ее принято называть, представляет собой беседу бога Кришны и воителя Арджуны, который повержен в глубокое отчаяние из-за необходимости вести кровопролитную войну со своими родственниками, лежащую в основе сюжета «Махабхараты». Кришна, воплотившийся в колесничего Арджуны, направляет колесницу прямо в пространство между двумя армиями, и в этой драматической обстановке на поле битвы звучит обращенный к Арджуне рассказ Кришны об основных истинах индуизма. По мере повествования реальная война двух семейств отходит на второй план, и становится ясно, что битва Арджуны – духовная битва человека, занятого поисками просветления. Сам Кришна советует Арджуне: «Поэтому рази мечом мудрости сомнения, порожденные невежеством твоего сердца. Стань цельным в согласии с самим собой, в йоге, поднимайся, великий воитель, поднимайся» [54, 4, 42].
В основе наставлений Кришны, как и всего индуизма, лежит мысль о том, что многообразие вещей и явлений, окружающих нас, по-разному воплощает одну и ту же высшую реальность. Эта реальность, называемая Брахман, представляет собой понятие, существованию которого индуизм обязан своим принципиально моническим характером, несмотря на почитание огромного количества богов и богинь.
Брахман, высшая реальность, понимается как «душа», или внутренняя сущность всех вещей. Он бесконечен и превосходит все представления. Он не может восприниматься при помощи интеллекта и быть адекватно описанным при помощи слов: «Брахман, безначальный, верховный: за пределами всего, что есть и чего нет» [54, 13, 12]. «Непостижима эта высшая Душа, безграничная, нерожденная, не подлежащая обсуждению, не допускающая мыслей» ["Майтри Упанишада", 6, 17] И все люди хотят говорить об этой реальности, и индуистские патриархи, с любовью к мифологизации, описывают Брахман как божественное начало и, говоря о нем, используют язык мифологии. Различные аспекты Божественного получили имена различных почитаемых индуистами божеств, однако сочинения не оставляют сомнения в том, что все эти божества – только воплощения одной высшей реальности:
«То, что люди говорят: „Почитай этого бога! Почитай того бога!“ – воистину творение его Брахмана! И сам он – это все боги».
«Брихадараньяка Упанишада», 1, 4, 6
Воплощение Брахмана в душе человека называется Атман, и основной мыслью Упанишад является то, что Атман и Брахман, личная и высшая реальность, едины:
«То, что является тончайшей сущностью, то, что является душой всего этого мира. Это реальность. Это Атман. Это ты».
«Чхандогья Упанишада», 6, 9, 4
Основной сюжет мифологии индуизма – сотворение мира путем самопожертвования Бога, самопожертвования в его первоначальном смысле «превращения в жертвенное, священное», при котором Бог становится миром, который в итоге снова становится Богом. Созидательная деятельность Божественного носит название «ЛИЛА», «божественная игра», и весь мир – это действия этой игры. Как большая часть мифов индуизма, миф о «ЛИЛЕ» имеет сильную магическую окраску. Брахман – великий маг, превращающий себя в мир, использующий для этого подвига «магическую созидательную силу», которая называется в «Ригведе» словом «МАЙЯ». За столетия значение слова «МАЙЯ» – одного из наиболее важных индуистских терминов – изменилось. Вместо «мощи», или «силы» божественного мага оно стало означать психологическое состояние любого человека, находящегося под чарами божественной игры. До тех пор, пока мы считаем реальностью мириады форм божественной ЛИЛЫ, не осознавая целостности Брахмана, лежащего в основе всех этих форм, мы находимся под властью чар МАЙИ.
Следовательно, МАЙЯ не означает, что мир есть иллюзия, как часто неправильно утверждают. Иллюзорны лишь наши представления о том, что формы и структуры, вещи и события вокруг нас реальны, в то время как все это – лишь сеть понятий, при помощи которых мы мыслим, измеряя и категоризируя. МАЙЯ – иллюзорное отождествление этих понятий с реальностью, или карты с местностью.
Итак, индуисты считают все формы проявлениями относительной, текучей и изменчивой МАЙИ, преобразованной великим магом. Мир МАЙИ непрерывно изменяется под воздействием ритмичной динамической ЛИЛЫ. Движущая сила последней – КАРМА, еще одно важное понятие всей индийской философии. «КАРМА» означает «действие». Это активный принцип, приводящий в движение Вселенную, все части которой динамически связаны друг с другом. Как утверждает «Гита», «КАРМА» – это созидательная сила, посредством которой все вещи получают свою жизнь" [54, 8, 3].
На психологическом уровне слово «КАРМА», так же, как и «МАЙЯ», получило новую трактовку. До тех пор, пока мы видим в мире многообразие предметов и явлений, находясь под чарами МАЙИ и думая, что мы существуем отдельно от окружающей нас среды и можем действовать свободно и независимо, мы сковываем себя КАРМОЙ. Для того, чтобы освободиться от уз КАРМЫ, нужно осознать целостность и гармонию, царящие в природе, включая и нас самих, и действовать в соответствии с этим. «Гита» недвусмысленно замечает по этому поводу: «Все действия занимают свое место во времени благодаря взаимопереплетению сил Природы, однако человек, погрязший в заблуждениях эгоизма, думает, что он сам – деятель. Однако тот, кто знает о связи сил Природы с действиями, видит, как одни силы Природы оказывают воздействие на другие силы Природы и избегает участи их раба» [54, 3, 27].
Освободиться от чар МАЙИ, разорвать узы КАРМЫ означает осознать, что все чувственно воспринимаемые явления – проявления одной и той же реальности. Это означает прочувствовать всем своим существом, что все, включая нас самих, есть Брахман. Это ощущение называется «МОКША», или «освобождение», и составляет основное содержание индуизма.
Индуисты видят много путей к освобождению. Люди, стоящие на различных ступенях духовного развития и исповедующие индуизм, могут использовать для слияния с Божественным разные понятия, ритуалы и духовные дисциплины. Индуистов не беспокоит то обстоятельство, что эти понятия и практики иногда противоречат друг другу, поскольку они знают, что Брахман лежит вне всех понятий и образов. Это объясняет высокую терпимость и восприимчивость индуизма к различным влияниям.
Самая высокоинтеллектуальная школа индуизма – Веданта, основывающаяся на Упанишадах и воспринимающая Брахмана как неперсонифицированное метафизическое понятие, лишенное какого бы то ни было мифологического содержания. Несмотря на высокий уровень философии Веданты, она значительно отличается от любой школы западной философии, так как включает обязательную ежедневную медитацию и другие духовные практики, направленные на достижение слияния с Брахманом.
Еще один важный и популярный путь к освобождению известен под названием «йога» (это слово означает «сопрягать», «соединять» и подразумевает соединение индивидуальной души с Брахманом). Существует несколько школ йоги, каждая из которых использует в качестве основы физические упражнения и различные психологические практики, предназначенные для людей различного склада и различного духовного развития.
Для большинства индуистов слияние с Божественным заключается в почитании какого-либо персонифнцированного бога или богини. Богатое индийское воображение породило в буквальном смысле тысячи божеств, имеющих бесчисленные воплощения. Три наиболее популярных божества индуизма – Шива, Вишну и Божественная Мать. Шива – один из древних индийских богов, способный представать во многих обличиях. Олицетворяя полноту Брахмана, он приобретает имя Махешвара, или Великий Господин; помимо этого, он может воплощать много различных самостоятельных аспектов божественного начала, и самым знаменитым его воплощением является Натараджа, Король Танцоров. Будучи Космическим Танцором, Шива является богом созидания и разрушения, в ритме танца которого пульсирует бесконечное дыхание Вселенной.
Вишну тоже имеет много обличий, одно из которых – бог Кришна из «Бхагавадгиты». В общем, роль Вишну сводится к сохранению Вселенной. Третье божество этой триады – Шакти, Божественная Мать, – древняя богиня, воплощающая во многообразии своих проявлений женское начало и женскую энергию Вселенной.
Шакти также выступает в роли жены Шивы, и изображения двух страстно обнимающихся божеств часто можно видеть в храмовых скульптурных произведениях искусства, которые отличаются удивительной чувствительностью, совершенно незнакомой в такой степени церковному искусству Запада. В отличие от большинства западных религий, индуизм никогда не стремился заставить своих последователей отказаться от чувственного наслаждения, не отделяя тело от духа и видя в нем неотъемлемую часть человеческой природы. Поэтому индуист не старается контролировать желания тела при помощи сознательной воли, но видит свою цель в осознании себя со всем своим существом, телом и духом. В индуизме даже появилось течение, средневековый тантризм, в котором путь к просветлению лежит через глубокое погружение в переживания чувственной любви, в которой «каждый воплощает в себе обоих», согласно утверждению Упанишад:
«Подобно тому, как мужчина в объятиях любимой жены не сознает ничего ни внутри, ни снаружи, так и такой человек в объятиях разумной Души не сознает ничего ни внутри, ни снаружи».
«Брихадараньяка Упанишада», 4, 3, 21
Образ Шивы был тесно связан с этой средневековой формой эротического мистицизма, также как Шакти и большое количество других богинь мифологии индуизма. Обилие женских божеств, опять же, говорит о том, что в индуизме физическая и чувственная сторона человеческой природы, которая всегда ассоциировалась с женским началом, является неотъемлемой частью Божественного. Богини индуистов изображаются не в облике святых дев, а в объятиях своих божественных супругов. Огромное количество богов и богинь, населяющих мир популярной мифологии индуизма, со всеми своими воплощениями и перерождениями, легко приводят к смятению ум западного человека. Для того, чтобы понять, как индуисты могут иметь дело с таким множеством божеств, нам нужно знать об основном положении индуизма, заключающееся в том, что все божества по сути своей одинаковы. Все они – проявление одной и той же божественной реальности, воплощения различных аспектов бесконечного, вездесущего и – в высшей степени – непостижимого Брахмана.
Глава 6. БУДДИЗМ
Буддизм на протяжении многих веков был основной духовной традицией в большинстве районов Азии, включая страны Индокитая, а также Шри Ланку, Непал, Тибет, Китай, Корею и Японию. Подобно индуизму в Индии, он оказал большое влияние на интеллектуальную, культурную и художественную жизнь этих стран. Однако, в отличие от индуизма, учение буддизма восходит к одному человеку, Сиддхарте Гаутаме, так называемому «историческому» Будде. Он жил в Индии в середине шестого века до н. э., в то удивительное время, когда в мир пришло столько духовных учителей и гениальных философов: Конфуций и Лао-цзы в Китае, Заратустра в Иране, Пифагор и Гераклит в Греции. Если индуизм уделяет первостепенное внимание мифологии и ритуалу, то буддизм, в первую очередь, интересуется психологией. Цель Будды заключалась не в том, чтобы удовлетворять людское любопытство по вопросам происхождения мира, о природе божественного начала и т. п. Его, в основном, интересовала человеческая жизнь, наполненная страданиями и разочарованиями. Поэтому его учение было не метафизическим, а, скорее, психотерапевтическим. Он указал причину страданий и способ их преодоления, воспользовавшись для этой цели традиционными индийскими понятиями такими, как МАЙЯ, КАРМА, НИРВАНА и т. д., и дав им совершенно новое психологическое истолкование. После смерти Будды в буддизме появилось две основные школы, Махаяна и Хинаяна. Хинаяна, что означает «Малая Колесница», – ортодоксальная школа, придерживающаяся буквального истолкования наставлений Будды, в то время как Махаяна, «Великая Колесница», характеризуется более гибким подходом, который воплощается в утверждении, что дух учения важнее, чем его буквальная формулировка. Учение Хинаяны получило распространение на Цейлоне, в Бирме и Таиланде, а учение Махаяны – в Непале, Тибете и Китае, став, таким образом, основной из двух школ. В самой Индии буддизм был, по прошествии столетий, поглощен более гибким и восприимчивым индуизмом, а Будда был признан одним из перерождений многоликого Вишну. Распространение буддизма Махаяны в Азии в ее различных культурных регионах, среди народов, обладавших своеобразным менталитетом, привело к тому, что Учение Будды истолковывалось с различных точек зрения. Воспреемники Учения разрабатывали Его до мельчайших деталей и привносили в Него свои оригинальные идеи. Таким образом они сохранили живой характер буддизма в течение многих веков и создали сложнейшие философские системы, включающие в себя глубокие психологические откровения.
Однако, несмотря на высокоинтеллектуальный уровень философии Махаяны, эта школа никогда не ставит своей основной целью абстрактные рассуждения. Интеллект, как это вообще принято в мистических системах, расценивается как одно из средств, помогающих «расчистить» путь для непосредственного мистического прозрения, которое в буддизме получило название «пробуждения». Основной смысл последнего заключается в том, чтобы покинуть мир интеллектуальных разграничений и противопоставлений и оказаться в мире «АЧИНТЬИ», немыслимого, действительность которого предстает в виде нераздельной и недифференцированной «таковости».
Подобное ощущение посетило однажды ночью Сиддхарту Гаутаму, последовав за семилетней аскетической жизнью в лесах. Сидя в глубокой медитации под знаменитым деревом Бодхи, Деревом Просветления, он внезапно почувствовал, что на него снизошло ощущение «непревзойденного, абсолютного пробуждения», сделавшее смешным все былые искания и сомнения. Благодаря этому он стал Буддой, то есть «Просветленным». На Востоке изображение Будды, погруженного в глубокую медитацию, значит не меньше, чем распятие на Западе, и служило, и продолжает служить источником вдохновения для большого количества художников и скульпторов, создающих величественных рукотворных Будд.
Согласно традиции, непосредственно после пробуждения Будда отправился в Олений парк Бенареса для того, чтобы открыть свое учение своим бывшим товарищам-отшельникам. Учение было облечено им в форму Четырех Благородных истин, которые чем-то напоминают медицинское заключение, в котором сначала констатируется факт заболевания, а затем выражается уверенность в том, что болезнь излечима, и предписывается надежное лекарство.
Первая Благородная истина утверждает, что основной характеристикой человеческого существования является ДУХКХА, то есть страдание и разочарование. Разочарование коренится в нашем нежелании признать тот очевидный факт, что все вокруг нас не вечно и преходяще. «Все вещи возникают и исчезают» – говорил Будда, и в основе учения буддизма лежит представление о том, что текучесть и изменчивость – основные свойства природы. По мнению буддистов, страдание возникает в том случае, если мы начинаем сопротивляться течению жизни и стараемся удержать некие устойчивые формы, которые, будь это вещи, явления, люди или мысли, все является МАЙЕЙ. Принцип непостоянства воплощается также в представлениях о том, что не существует особого эго, особого "я", которое было бы субъектом наших изменяющихся впечатлений, постоянным субъектом. Буддисты считают, что наша уверенность в существовании отдельного индивидуального "я" – еще одна иллюзия, еще одна форма МАЙИ, интеллектуальное понятие, лишенное связи с действительностью. Если мы будем придерживаться подобных взглядов, как и любых других устойчивых категорий мышления, мы неизбежно испытаем разочарование.
Вторая Благородная истина разъясняет причину страданий, называя ее «ТРИШНА», то есть «привязанность». Это бессмысленная привязанность к жизни, проистекающая из невежества, называемого буддистами «АВИДЬЯ». Вследствие своего невежества мы пытаемся разделить воспринимаемый нами мир на отдельные и самостоятельные части, и таким образом воплотить текучие формы реальности в фиксированных категориях мышления. До тех пор, пока мы рассуждаем так, нас ждет разочарование за разочарованием. Стараясь устанавливать отношения с вещами, которые кажутся нам твердыми и постоянными, являясь, тем не менее, преходящими и изменчивыми, мы попадаем в порочный круг, в котором любое действие порождает дальнейшей действие, а ответ на любой вопрос ставит новые вопросы. В буддизме этот порочный круг известен как САНСАРА, круговорот рождений и смертей, движущей силой которого является КАРМА, непрекращающаяся цепочка причин и следствий.
Согласно Третьей Благородной истине, можно прекратить страдания и разочарования. Можно покинуть порочный круговорот САНСАРЫ, освободиться от уз КАРМЫ и достичь состояния полного освобождения, которое называется НИРВАНА. В этом состоянии уже не существуют ложные представления об отдельном "я", и постоянным и единственным ощущением становится переживание единства всего сущего. НИРВАНА соответствует МОКШЕ индуистов и не может быть описана более подробно, так как это состояние сознания лежит вне области интеллектуальных понятий. Достичь НИРВАНЫ означает пробудиться, то есть стать Буддой.
Четвертая Благородная истина указывает средство избавления от страданий, призывая следовать Восьмеричному Пути самосовершенствования, которое ведет к достижению состояния Будды. Как уже упоминалось, два первых шага на этом пути имеют отношение к правильному видению и истинному знанию, то есть к правильному пониманию человеческой жизни. Еще четыре шага имеют отношение к правильному действию. Они содержат описание правил, которым должен следовать буддист, – Срединного Пути, лежащего на равном удалении от противоположных крайностей. Последние два шага достигают правильного осознания и правильной медитации и непосредственного мистического восприягия реальности, которое и составляет конечную и высшую цель Пути.
Будда рассматривал свое учение не как последовательную философскую систему, а как средство достижения просветления. Его высказывания об этом мире имеют одну задачу – подчеркнуть непостоянство всего сущего. Он предостерегал последователей от слепого почитания каких-либо авторитетов, включая и себя самого, говоря, что может лишь указать путь к Буддовости, в то время как каждый волен сам решать, идти ли по этому пути, прилагая свои собственные усилия. Последние слова Будды на смертном одре характеризуют все его мировоззрение и учение. Перед тем, как покинуть этот мир, он сказал: «Разложение – удел всех составленных вещей. Настойчиво трудитесь» ["Дигха Никайя", 2,154].
За несколько веков, последовавших за смертью Будды, ведущие деятели буддийской церкви несколько раз собирались на Великих соборах, где зачитывались вслух положения учения Будды и устранялись разночтения в их толковании. На четвертом соборе, состоявшемся в первом веке н. э. на острове Цейлон (Шри Ланка), учение, изустно передававшееся на протяжении пяти столетий, было впервые записано. Оно получило название палийского канона, так как буддисты воспользовались языком пали, и стало опорой ортодоксального буддизма Хинаяны. С другой стороны, Махаяна основывается на некотором количестве так называемых «сутр» – сочинений значительного объема, написанных на санскрите одним или двумя столетиями позже, которые излагают учение Будды более подробно и обстоятельно, нежели палийский канон.
Махаяна называется Великой Колесницей, так как ее последователям предлагается большое количество разнообразных способов достижения Буддовости. Они включают в себя религиозную веру в учение основателя буддизма и высокоразвитые философские системы, использующие понятия, сильно напоминающие категории современного научного познания.
Первым распространителем идей Махаяны был Ашвагхоша – один из наиболее выдающихся философов среди патриархов буддизма, живших в первом веке н. э. Он изложил основные положения буддизма Махаяны – в особенности те, что касаются буддийского понятия «таковости» – в своей небольшой книге под названием «Пробуждение веры». Это прозрачный и исключительно красивый текст, во многом напоминающий «Бхагавадгиту», представляет собой первое значительное сочинение по буддизму Махаяны, ставшее основной опорой для всех школ этого направления буддизма.
Ашвагхоша оказал сильное влияние на Нагарджуну, самого высокоинтеллектуального философа Махаяны, который применил сложную диалектику для доказательства ограниченности возможностей использования всех понятий, которые используются людьми для восприятия и описания реальности. При помощи блестящих рассуждений он опроверг общепринятые метафизические взгляды своего времени и таким образом продемонстрировал, что, в конечном итоге, реальность не может быть постигнута в понятиях и рассуждениях. Поэтому он назвал ее «ШУНЬЯТА», то есть «пустота», которое эквивалентно «ТАТХАТЕ», или «таковости», Ашвагхоши: если признать, что концептуальное мышление бессмысленно, то реальность будет восприниматься как чистая «таковость».
По этой причине заявление Нагарджуны относительно того, что пустота – глубинная сущность действительности, не следует понимать в нигилистическом смысле, как это слишком часто делается. Оно лишь означает, что все понятия человеческого мышления пусты, лишены абсолютного содержания. Сама же Действительность, или Пустота, не просто состояние незаполненности, а единственный источник всей жизни и единственное содержание всех форм.
Выше изложенные положения Махаяны имеют отношение к ее интеллектуальному, логическому аспекту. Однако это лишь одна сторона буддизма. Ее дополняет религиозное сознание буддиста, включающее веру, любовь и сострадание. Махаяна утверждает, что истинная просветленная мудрость (БОДХИ) включает два компонента, которые Д. Т. Судзуки назвал «двумя столпами, поддерживающими буддизм». Это Праждня, то есть трансцендентальная мудрость, или интуитивное постижение, и Каруна, то есть любовь или сострадание.
Положение о том, что любовь и сострадание – неотъемлемые части мудрости, нашло свое отражение в идеале бодхисаттвы, одном из самых важных нововведении Махаяны. Бодхисаттва – это личность, стоящая на высоком уровне духовного развития, это человек, способный вскоре достигнуть состояния Будды, который не ищет Пробуждения для одного себя. Он дает обет помочь всем живым существам обрести Буддовость перед тем, как самому достичь НИРВАНЫ. Эти представления восходят к решению, которое когда-то принял Будда (буддийская традиция утверждает, что это решение было принято им сознательно и далось ему не так уж легко) и которое заключалось в том, чтобы не просто достичь НИРВАНЫ, но вернуться в мир и указать подобным себе человеческим существам путь к спасению. Идеал бодхисаттвы также соотносится с буддийским учением о «не-я», поскольку в том случае, если не существует отдельных самостоятельных "я", то как может единичная личность достичь НИРВАНЫ?
Вера нашла свое конечное выражение в так называемой Школе Чистой Земли буддизма Махаяны. В основе ее учения лежит утверждение буддизма о том, что все люди изначально обладают Природой Будды, на основе которого делается вывод следующего рода: для достижения состояния Нирваны, или Чистой Земли, все, что нужно сделать, – это уверовать в свою изначальную Буддовость.
Философия буддизма достигла расцвета в учении школы Аватамсака, которая опирается на сутру того же названия. Эта сутра считается душой буддизма Махаяны, и Д. Т. Судзуки говорит о ней с вдохновением и благоговением: «Что касается „Аватамсака-сутры“, то она является обобщением философии, морали и знаний буддизма. На мой взгляд, величие рассуждений, глубина чувств и масштабность композиции, явившиеся в этой сутре, не встречаются более ни в одной из церковных литератур мира. Жизнь бьет ключом в этой сутре, и ни один религиозно настроенный человек не может расстаться с ней, испытывая жажду или утолив ее лишь наполовину» [73,122].
Именно эта сутра послужила основным источником вдохновения для китайских и японских мыслителей, когда буддизм Махаяны получил распространение по всей Азии. Контраст между китайцами и японцами, с одной стороны, и индийцами – с другой настолько значителен, что даже утверждают, что они представляют собой две протипоположности человеческого мышления. Первые практичны, прагматичны и настроены на мысли об общественном, вторые обладают богатым воображением, склонны к метафизике и к сверхъестественному. Когда мыслители Японии и Китая начали переводить и комментировать «Аватамсаку» – одно из величайших произведений индийского религиозного гения, две противоположности слились и организовали новое динамическое единство. В результате сформировалась философия китайской школы Хуаянь и японской школы Кэгон, которые, по словам Судзуки, воплощают в себе «верх совершенства буддийской философии, история которой на Дальнем Востоке исчисляется двумя последними тысячелетиями» [71,54].
Основная тема «Аватамсаки» – единство и взаимосвязь всех предметов и явлений. Это представление не только составляет основную сущность всего восточного мировоззрения, но также является одним из основных элементов мировоззрения, порожденного достижениями современной физики. Поэтому в дальнейшем мы увидим, что древняя «Аватамсака-сутра» содержит в высшей степени поразительные параллели к моделям и теориям современной физики.
