Текст книги "Танковые сражения. Боевое применение танков во Второй мировой войне. 1939-1945"

Автор книги: Фридрих Вильгельм фон Меллентин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

8
От Тобрука до Эль-Аламейна

Падение Тобрука

Сражение при Эль-Газале, можно сказать, завершилось около полудня 15 июня; в это время 8-я армия отступала к египетской границе, а танковая армия подходила к Тобруку. Вечером 15 июня началось новое сражение – битва за рубеж Тобрук – Эль-Адем.

Южноафриканские военные историки, исследования которых изложены в работе «Кризис в пустыне» («Crisis in the Desert»), пишут, что генерал Окинлек в случае новой осады решительно возражал против обороны Тобрука с тех же самых позиций, что и в 1941 году. Он справедливо считал, что условия изменились, что оборонительные сооружения крепости серьезно повреждены и танковая армия может осуществить теперь гораздо более масштабное наступление, чем в апреле – мае 1941 года [114]114
  Даже более масштабное, чем Роммель планировал в ноябре 1941 года. 21-я танковая дивизия не могла участвовать в ноябрьском наступлении, а оборонительные позиции Тобрука в то время были значительно мощнее.


[Закрыть]. Во всяком случае, представители военно-морского флота уже дали совершенно ясно понять, что не смогут обеспечить снабжение Тобрука в случае новой осады. В соответствии с этим Окинлек, разрешив 14 июня Ритчи оставить Эль-Газалу, приказал, чтобы 8-я армия перегруппировалась на рубеже Тобрук – Эль-Адем. В частности, он указывал, что Эль-Адем жизненно важен для успешной обороны Тобрука. Окинлек советовал Ритчи «использовать максимум сил для действий в районе Эль-Адема» и добавлял: «Я надеюсь, вы ничего не пожалеете для достижения этого. Мы должны превзойти нашего противника в быстроте принятия решений и действий, и я хочу, чтобы вы донесли эту мысль до всех командиров» [115]115
  Crisis in the Desert. P. 102.


[Закрыть].

Роммель оценивал обстановку точно так же, как и Окинлек. Стоя утром 15 июня на холме, возвышающемся над Виа-Бальбия, и наблюдая, как большая часть 1-й южноафриканской дивизии ускользает от него, Роммель понял, что он должен нацелить свой основной удар по Эль– Адему и выбить, как мы его называли, «краеугольный камень Тобрука». В действиях танков скорость имеет решающее значение – Окинлек также прекрасно понимал это, – и в последующие два дня Роммель сконцентрировал крупные силы в районе Эль-Адема и намного опередил 8-ю армию. События 15–17 июня решили судьбу Тобрука, который, как изолированную крепость, это знал и Окинлек, было невозможно удержать, если по ней наносится удар всей мощью танковой армии [116]116
  Черчилль считал это возможным, и его радиограммы по этому поводу сковывали действия Окинлека и помешали ему отдать приказ гарнизону Тобрука на прорыв, когда еще было время. К лету 1942 г. Тобрук уже не воспринимался как крепость или порт, он стал лишь символом, и, как это случилось с Верденом в Первой мировой войне, его удержание стало скорее вопросом престижа, чем стратегии. (Примеч. англ. изд.)


[Закрыть].

15 июня 90-я легкопехотная дивизия начала движение в направлении Эль-Адема, который обороняли два батальона 29-й индийской бригады. 21-я танковая дивизия прибыла из района Акромы ближе к вечеру и подавила опорный пункт у знака 650 на высоте Батруна, где стоял батальон 29-й бригады, оставшийся для блокирования рокадной дороги [117]117
  Было взято 700 пленных 3-го пограничного стрелкового полка.


[Закрыть]. Такое начало было многообещающим, и, отдавая распоряжения на 16 июня, Роммель приказал 21-й танковой дивизии продвигаться на Сиди-Резег и Бельхамед, 90-й легкопехотной дивизии, поддержанной нашей армейской артиллерией, – атаковать форт Эль-Адем; дивизии «Ариете» и трем разведывательным отрядам – прикрывать южный фланг от идущих английских сил, причем на помощь им должна была бы подойти 15-я танковая дивизия. Таким образом, Роммель приказал всем своим ударным силам сконцентрироваться в районе, который позднее Окинлек назвал «решающим пунктом».

Карта 20.Обстановка к вечеру 15 июня 1942 года

16 июня Ритчи довел численность 4-й бронетанковой бригады до 100 танков, и после перегруппировки в районе Гамбута отдохнувшая бригада двинулась в направлении Сиди– Резега. Однако путь ей перекрыл противотанковый заслон, выставленный 21-й танковой дивизией, которая в это время наносила удар по опорному пункту Сиди-Резег, обороняемому стрелковым полком 20-й индийской бригады [118]118
  Находящейся в то время в районе Бельхамеда.


[Закрыть]. Сиди-Резег пал в тот же вечер, но Эль-Адем сопротивлялся, и из 90-й легкопехотной дивизии доносили, что оборона была «чрезвычайно упорная». Роммель не позволил использовать против Эль-Адема танки, и после довольно бурного обсуждения ситуации с полковником Марксом, энергичным командиром 90-й легкопехотной дивизии во второй половине дня, он согласился прекратить атаку. В ходе дня мы перехватили радиообмен между генералом Мессерви, командиром 7-й бронетанковой дивизии, и командиром 29-й индийской бригады Рейдом; они обсуждали возможный прорыв гарнизона Эль-Адема. Гарнизон действительно осуществил такой прорыв в ночь с 16 на 17 июня, и с этого времени оборона Тобрука перестала быть серьезной военной операцией [119]119
  Справедливости ради следует отметить, что разрешение на прорыв дал Ритчи, который в то утро заверил генерала Клоппера (начальник гарнизона крепости Тобрук), что Эль-Адем будет удержан. (Примеч. англ. изд.)


[Закрыть].

17 июня Роммель сконцентрировал Африканский корпус и дивизию «Ариете» для нанесения удара по 4-й бронетанковой дивизии, чтобы открыть путь на Гамбут. Танковый бой начался во второй половине дня юго-восточнее Сиди– Резега; перевес сил был не в пользу англичан, и, несмотря на мужество 9-го уланского полка, все закончилось беспорядочным бегством противника. 4-я бронетанковая бригада потеряла половину своего состава и была вынуждена отойти далеко на юг; на следующий день она перешла границу Египта. С наступлением темноты Роммель лично встал во главе Африканского корпуса, и в ночь с 17 на 18 июня, вскоре после полуночи 21-я танковая дивизия перерезала шоссе Виа-Бальбия неподалеку от Гамбута. Все английские войска вынуждены были отступить к востоку; отдельные попытки при отступлении уничтожить склады окончились неудачей – мы захватили огромное количество горючего и продовольствия, а также много транспортных средств.

20-я индийская бригада все еще находилась в Бельхамеде, и при таких обстоятельствах опытный стратег приказал бы ей без лишнего шума отойти в Тобрук, где она стала бы долгожданным подкреплением для 11-й индийской бригады, удерживающей юго-восточный сектор обороны. Вместо этого Ритчи отдал ей приказ прорываться к египетской границе; утром 18 июня неподалеку от Гамбута она столкнулась с Африканским корпусом и «исчезла из боевого состава 8-й армии» [120]120
  Командир танковой армии 18 июня докладывал: «В районе Гамбута нами были захвачены огромные склады горючего, боеприпасов и продовольствия, которые мы тут же использовали для наших собственных нужд».


[Закрыть].

К вечеру 18 июня Тобрук был полностью окружен: XXI итальянским корпусом – с запада от него, X итальянским корпусом – с юга, а дивизией «Триест» и немецкими разведывательно-дозорными отрядами – с юго-востока и востока. Африканский корпус и дивизия «Ариете» расположились в районе Гамбута, поскольку Роммель принял решение подтянуть их только в ночь накануне штурма. Приказ о штурме был отдан 18 июня, и наш план был относительно простым. Действия авиации и артобстрел должны были начаться в 5.20 20 июня и производиться по участку 11-й индийской бригады; группа Менни [121]121
  Пехотные части под командованием полковника Менни.


[Закрыть]должна была пройти через проходы, расчищенные саперами в минных полях, и затем осуществить прорыв линии укреплений, расположенных позади противотанкового рва. Затем саперы должны были перебросить через ров мосты, по которым танкам предстояло ворваться в крепость. План был достаточно гибким (каковыми такие планы и должны быть). Был обговорен вопрос об авиационной поддержке, Кессельринг обещал перебросить дополнительные самолеты из Европы. Вся артиллерия танковой армии заняла позиции на высотах к востоку от Эль-Адема, причем мы, к нашему изумлению, обнаружили нетронутыми англичанами склады с боеприпасами, которые сами же создали здесь с той же самой целью в ноябре 1941 года [122]122
  Тобрук обороняли 2-я южноафриканская дивизия (4-я и 6-я пехотные бригады), 11-я индийская бригада, 201-я гвардейская бригада (находилась в резерве на кряже Пиластрино) и 32-я армейская танковая бригада (52 танка «матильда» и «валентайн»). Танки находились в основном в районе Кингз-Кросс и Пиластрино в готовности к контратаке. Имелось, кроме того, три полка полевой и два полка средне-калибровой артиллерии, а также около 70 противотанковых пушек, распределенных между различными подразделениями. Командовал обороной крепости генерал-майор Клоппер.


[Закрыть].

19 июня 90-я легкопехотная дивизия продвинулась в восточном направлении и обнаружила, что неприятель оставил Бардию. Наши разведывательные отряды обследовали широкое пространство между Бардией и Бир-эль-Гоби; там они встретились только с легкими английскими отрядами. Стало ясно, что Ритчи не собирается помешать нашей атаке на Тобрук. Вечером Африканский корпус выдвинулся от Гамбута в район сосредоточения к юго-востоку от крепости; движение его было тщательно подготовлено и проведено без сбоев. К 3.30 утра 20 июня командир 21-й танковой дивизии доложил, что его дивизия «полностью готова к штурму Тобрука».

В 5 часов утра я стоял рядом с Роммелем на высотах юго-восточнее Эль-Адема. Здесь находился наш командный пункт, и, когда рассвело, нам открылся прекрасный обзор крепости Тобрук. В 5.20 появились самолеты. Кессельринг сдержал свое слово и бросил на крепость сотни бомбардировщиков. Когда они в крутых пике стали сбрасывать бомбы на крепость, нашим взорам предстала одна из самых впечатляющих воздушных атак, виденных мною в жизни. Клубы пыли и дыма поднялись над районом атаки. Чуть позднее к нашей авиации, подавлявшей оборону противника, присоединилась и вся германская и итальянская артиллерия, ведя по Тобруку мощный и хорошо скорректированный огонь. Эффект от совместного огня артиллерии и авиации был ужасен, и мы вскоре поняли, что моральный дух обороняющихся в этом районе сломлен. Бомбардировщики действовали весь день, отбомбившись, они возвращались на аэродромы в Эль-Газале и Эль-Адеме, пополняли там боезапас и снова возвращались к цели. Бомбовые удары координировались оперативным отделом штаба армии и дали более чем хорошие результаты.

Через некоторое время штурмовые саперные группы дымовой шашкой оранжевого дыма дали сигнал о переносе огня в глубину, и в 6.35 поступило донесение о том, что проволочные заграждения в районе опорного пункта № 69 перерезаны. Группа Менни и пехота Африканского корпуса пошли в атаку на переднюю линию укреплений и стали быстро продвигаться вперед, подавляя слабое сопротивление противника. В 7.03 Менни доложил, что рота оборонявшихся индийцев взята в плен. К 7.45 было занято около десяти опорных пунктов. Через противотанковый ров в нескольких местах были переброшены мостки, и таким образом был подготовлен путь для танков.

Карта 21.Штурм Тобрука 20 июня 1942 года

Слабое сопротивление обороняющихся объяснялось прежде всего мощной артиллерийской подготовкой и бомбардировкой, а также, что парадоксально, великолепными оборонительными бетонными сооружениями, построенными в свое время итальянцами. Авиационные бомбы и артиллерийский огонь загнали оборонявшихся здесь индейцев под землю, где они были в относительной безопасности, но при этом не могли вести огонь по нашим наступавшим войскам [123]123
  Подобное случалось и в 1914–1918 гг., когда обороняющиеся бывали захвачены в укрытиях.


[Закрыть]. Другим важным фактором была слабость артиллерийского огня обороняющихся. Казалось, координация огня отдельных дивизионов начисто отсутствовала; лишь несколько орудий южноафриканцев вели огонь во время прорыва их обороны, но, очевидно, 25-й артиллерийский полк, непосредственно осуществлявший поддержку 11-й индийской бригады, не открывал огня до 7.45. Орудия этого полка были установлены на позициях для обстрела танков, так что, вероятно, все надежды англичан возлагались на среднекалиберную артиллерию. Но эта артиллерия молчала, и лишь в 8.45 Африканский корпус доложил, что «артогонь противника усиливается», в частности огонь артиллерии «тяжелого калибра». Я хорошо помню наше удивление, когда тем утром мы наблюдали такой слабый артиллерийский огонь из Тобрука. Тем временем Роммель отправился вперед, чтобы лично командовать прорывом.

Оборона Тобрука велась на фронте 35 миль, в связи с этим при решительной атаке прорыв был неизбежен. Настоящим испытанием стала бы подготовка противника к контратаке, тогда стало бы видно, что он намерен предпринять [124]124
  Вообще говоря, танки не должны применяться при штурме крепостей, но крепости с круговым поясом укреплений типа Тобрука составляют исключение. Если танкам удается пройти в прорыв и отразить контратаки, они могут разгромить крепость.


[Закрыть]. В апреле 1941 года наши танки глубоко вклинились в сторону противника и близко подошли к важному перекрестку дорог Кингз-Кросс. После этого они были по всем правилам контратакованы английскими танками, поддержанными артиллерией, после чего вынуждены были отойти, понеся тяжелые потери. Но это вряд ли могло произойти теперь, в июне 1942 года, поскольку в нашем распоряжении было более 200 танков, из них 125 – немецких. Наша бронетанковая техника теперь использовалась массированно, офицеры по связи с авиацией и артиллерией двигались в головных танках, чтобы обеспечивать взаимодействие. Но даже в такой обстановке хорошо организованная контратака могла доставить нам изрядные неприятности, хотя я не думаю, что гарнизон Тобрука мог длительно сопротивляться – минные поля в глубине пришли в негодность (или вообще разминированы) и более не представляли собой серьезное препятствие. На самом же деле контратаки так и не последовало, поскольку английские войска действовали разрозненно, при отсутствии общего управления. План контратаки нужно было разработать еще до нашего наступления, а также назначить старшего командира [125]125
  В 7.00 20 июня генерал Клоппер приказал танковому батальону и двум гвардейским ротам перейти в контратаку. По ряду причин 4-й танковый полк смог прибыть к Кингз-Кроссу только к 9.30 утра и был брошен в бой, не дождавшись подхода гвардейцев с их 6-фунтовыми противотанковыми орудиями. Позднее прибыла еще одна рота 7-го танкового полка, а вслед за ним еще одна. Нельзя сказать, что танки контратаковали, они лишь подошли к линии внутреннего минного поля и были разгромлены Африканским корпусом. (Примеч. англ. изд.)


[Закрыть].

В 9.30 немецкие танки пересекли противотанковый ров и стали веером двигаться внутрь крепости. Генерал Неринг, командир Африканского корпуса, находился в боевых порядках 15-й танковой дивизии [126]126
  Бывший командир дивизии, генерал фон Ферст, был ранен в сражении у Эль-Газалы, и командование временно принял на себя полковник Краземан.


[Закрыть], тогда как генерал фон Бисмарк, отважный командир 21-й танковой дивизии, ехал в коляске мотоцикла, в передней колонне танков. Он лично провел разведку минных полей и указывал танкам дорогу. Роммель тоже находился в боевых порядках, двигаясь сразу же за авангардом и готовый в критический момент взять командование в свои руки. Я особо подчеркиваю этот момент личного руководства, поскольку английские и южноафриканские источники свидетельствуют о том, что ни один из старших офицеров 2-й южноафриканской дивизии, 32-й армейской танковой бригады или 201-й гвардейской бригады не появился вблизи Кингз-Кросса – оборонявшиеся войска сражались с отменной отвагой, но «без какого– либо руководства или управления».

В 11.00 15-я танковая дивизия доложила об уничтожении 15 танков и взятии 150 пленных; к полудню обе дивизии вышли к линии внутреннего минного поля, где они столкнулись с ожесточенным сопротивлением со стороны английских танков и артиллерии [127]127
  25-й полк полевой артиллерии, усиленный 4-й батареей из состава 5-го южноафриканского дивизиона полевой артиллерии. 2-й дивизион, который располагался совсем близко к переднему краю, уже был уничтожен.


[Закрыть]. Разгорелась ожесточенная схватка, в результате которой наши танки расстреляли вражеских артиллеристов, а затем заняли их позиции. В 14.00 Африканский корпус вышел на холмы севернее Кингз-Кросса, и Роммель поехал туда, чтобы лично руководить следующим этапом штурма [128]128
  Между тем дивизия «Ариете» по-прежнему стояла перед противотанковым рвом, поскольку ее сдерживал 2-й полк шотландских горцев.


[Закрыть].

Теперь битва при Тобруке была практически завершена. Оставалось только закрепить победу и очистить отдельные участки крепости от противника. Во второй половине дня 21-я танковая дивизия спускалась с холмов и двинулась к бухте Тобрука; основное сопротивление она встретила со стороны английского зенитного дивизиона, который в конце концов также был захвачен солдатами наших батарей, сражавшимися под личным командованием Роммеля. Этому дивизиону удалось подбить несколько наших танков, и он продемонстрировал, что англичане могли бы сделать, если бы они использовали свои 3,7-дюймовые зенитки так, как мы использовали наши 88-миллиметровые. К наступлению темноты 21-я танковая дивизия пробилась к жилым кварталам Тобрука, окутанным густым дымом от горящих складов, и открыла огонь с берега по английским судам, пытающимся уйти в открытое море. Несколько судов было потоплено и подожжено.

15-я танковая дивизия действовала против гвардейской бригады на кряже Пиластрино; она подавила сопротивление 1-го Шервудского полка и большей части 3-го гвардейского полка, а также захватила в плане штаб бригады. Взяв большое количество пленных, дивизия отошла на отдых к Кингз-Кроссу – на сегодня было сделано вполне достаточно. Поздним вечером стало окончательно ясно, что Тобрук пал. И Роммель смог отправить сообщение о победе в Берлин. Наши потери за целый день битвы были очень незначительны и не шли ни в какое сравнение с потерями противника.

Единственно возможным оставшимся выходом для гарнизона Тобрука в ночь с 20 на 21 июня был прорыв из крепости, которая стала для них смертельной ловушкой. Мы захватили или уничтожили большое количество транспортных средств, но даже оставшихся хватило бы для прорыва большой части вражеских войск. По всей видимости, генерал Клоппер хотел попытаться прорваться, но не смог получить четких указаний от штаба 8-й армии, и к тому же он столкнулся с сильным противодействием ряда своих подчиненных [129]129
  Клоппер с частью своего штаба вечером 20 июня перешли в штаб 6-й южноафриканской бригады.


[Закрыть]. Ничего сделано не было, и к рассвету 21 июня западный сектор обороны Тобрука был в состоянии совершенного хаоса. Ситуация осложнялась присутствием большого числа потерявших управление солдат и офицеров, бежавших сюда накануне из восточного сектора крепости. Вскоре после рассвета 21 июня над штабом генерала Клоппера взметнулся белый флаг, и в наши руки в одночасье попали 33 тысячи пленных [130]130
  2-й гвардейский полк продолжал сопротивление до вечера 21 июня и сложил оружие только потому, что капитулировала вся крепость. Лишь нескольким сотням солдат и офицеров удалось вырваться из Тобрука.


[Закрыть]. Несмотря на разрушения, уцелело множество складов с продовольствием, горючим, обмундированием и боеприпасами, кроме того, трофеями танковой армии стало большое количество орудий, транспортных средств и танков.

Вечером 21 июня Роммель получил по радио сообщение о присвоении ему звания фельдмаршала – вполне заслуженная награда, поскольку, по словам одного из высокопоставленных военных деятелей Южной Африки, «взятие Тобрука венчает серию наиболее блистательных побед, когда-либо одержанных над английской армией» [131]131
  Crisis in the Desert. P. 222.


[Закрыть].

Вторжение в Египет

В 9.45 21 июня Роммель отдал следующий приказ по танковой армии: «Крепость Тобрук капитулировала. Всем частям сосредоточиться и быть готовыми к дальнейшему наступлению». Во второй половине дня 21-я танковая дивизия уже двигалась полным ходом к Гамбуту. Это первый шаг нашего вторжения в Египет.

Теперь предстояло принять важное решение. Первоначальный план, согласованный между Гитлером и Муссолини в конце апреля, предусматривал, что после взятия Роммелем Тобрука танковая армия займет оборону вдоль египетской границы и что все имеющиеся в наличии суда и самолеты будут переброшены для захвата Мальты. С падением этого острова за наши коммуникации можно было не беспокоиться и приступить к наступлению на Египет.

21 июня в Африку прилетел фельдмаршал Кессельринг, и я был на его совещании с Роммелем в нашей штабной машине. Роммель настаивал на том, чтобы продолжить наступление, не дожидаясь падения Мальты, но Кессельринг обратил его внимание на то, что наступление на Египет не будет успешным без поддержки всей авиации. Если же такая поддержка будет обеспечена, то ВВС не смогут принять участия в операциях против Мальты. В этом случае остров восстановит свою боеспособность, и пути снабжения армии Роммеля окажутся под серьезнейшей угрозой. Кессельринг придерживался той точки зрения, что необходимо следовать первоначальному плану и отложить вторжение в Египет до падения Мальты.

Роммель энергично возражал, атмосфера начала накаляться. Роммель признавал, что танковая армия понесла значительные потери в ходе сражений у Эль-Газалы, но 8-я армия находится в гораздо более тяжелом положении, так что в настоящий момент нам представляется уникальная возможность прорваться к Суэцкому каналу. Два командующих так и не пришли к общей точке зрения, и перед отъездом Кессельринг не стал скрывать своих намерений перебазировать свои авиационные части на Сицилию.

Роммель упорно стоял на своем. Авангард Африканского корпуса был уже на пути к границе, и вечером 21 июня Роммель отправил своего личного офицера связи для того, чтобы тот изложил его точку зрения Гитлеру. Он также дал радиограмму в Рим, в которой заверил дуче в том, что «состояние и боевой дух войск, их обеспеченность всем необходимым (благодаря захваченным складам), а также слабость противника дают нам уникальную возможность преследовать его в глубь египетской территории». Роммель сумел убедить Гитлера, несмотря на противодействие со стороны итальянского Генерального штаба, германского военно-морского штаба, фельдмаршала Кессельринга, а также генерала фон Ринтелена, германского военного атташе в Риме. Гитлер телеграфировал Муссолини, что «только раз в жизни богиня Победы улыбается». Так было принято решение отложить нападение на Мальту до начала сентября и бросить все имеющиеся силы и средства для поддержки вторжения Роммеля в Египет.

Было ли это решение верным? На подобный вопрос невозможно дать однозначного ответа. Вне всякого сомнения, мы были близки к овладению дельтой Нила и сокрушению всех позиций Англии на Среднем Востоке, поскольку одержали впечатляющую победу при Мерса-Матрухе, так что, если бы нам чуть больше повезло, вполне могли оттеснить 8-ю армию с позиций у Эль-Аламейна. Однако наша попытка провалилась, и последствия этого были катастрофическими. Оглядываясь назад, кажется вполне обоснованным, что Роммель, как полевой командир, хотел преследовать отступающего противника. Но Верховное командование – или сам Гитлер – не должно было упускать из виду стратегическое значение Мальты для всей ситуации на Средиземноморье. Верховному командованию следовало настоять и не разрешить Роммелю наступления на регион Суэцкого канала до взятия Мальты. Таким образом, мы упустили великолепную возможность захватить остров, который был так разгромлен немецкой авиацией, что наши шансы на успех операции были весьма высоки.

Вечером 23 июня авангард Африканского корпуса пересек египетскую границу. Замысел Роммеля состоял во фланговом обходе огромных минных полей и опорных пунктов, возведенных англичанами в приграничных районах, но к тому времени Ритчи уже принял решение отступать к Мерса-Матруху. На протяжении последующих 24 часов наш авангард совершил беспрецедентный переход более чем в 100 миль и вышел на проходящую вдоль берега моря дорогу в районе между Мерса-Матрухом и Сиди-Баррани. Боевой дух войск был весьма высоким, одержанные в последний месяц победы помогали солдатам и офицерам справляться с усталостью, которую они испытывали от непрерывных боев в условиях жаркой пустыни. Число танков, однако, угрожающе снизилось из-за многочисленных поломок техники в ходе марша от Тобрука, и Африканский корпус вступил в Египет, имея лишь 44 танка.

24—25 июня мы встретили лишь незначительное противодействие со стороны английских сухопутных сил, но наступавшие войска подвергались массированным и упорным атакам вражеской авиации. Темп нашего наступления был так высок, что авиационной поддержки с воздуха почти не было, и мы несли большие потери ранеными и убитыми. С момента нашего вступления в Египет отсутствие прикрытия с воздуха стало зловещим предзнаменованием для нас. Роммель так больше и не смог завоевать превосходство в воздухе, а силы вражеской авиации росли с ужасающей быстротой. Это стало началом того процесса, который изменил весь баланс сил в ходе войны, достигнув своей кульминации в ходе ожесточенных сражений при Мортене и Фалезе.

К вечеру 25 июня наши разведывательные отряды вышли к линии обороны Мерса-Матруха, и Роммель объявил нам о своем намерении начать наступление на следующий день. Времени для разведки у нас уже не было, и мы начали сражение, имея лишь смутные предположения о расположении сил противника.

С запада подступы к Мерса-Матруху были прикрыты плотными минными полями, достигавшими в ширину 15 миль. Мы предполагали, что здесь 8-я армия имеет четыре дивизии (50-я английская, 2-я новозеландская, 5-я и 10-я индийские), левый фланг которых прикрывает 1-я бронетанковая дивизия, расположенная между главными минными полями и высотами Сиди-Хамза. Роммель намеревался окружить пехотные дивизии, находящиеся у Мерса-Матруха, и для этого прежде всего надо было заставить отступить 1-ю бронетанковую дивизию. Эта задача была возложена на Африканский корпус. 21-я танковая дивизия должна была наступать на пространстве между высотами и главным минным полем, а 15-я танковая дивизия – к югу от высот. 90-я легкопехотная дивизия наступала на левом фланге 21-й танковой дивизии с целью перерезать проходящую вдоль берега дорогу восточнее Мерса-Матруха. X и XXI итальянским корпусам предстояло связать силы противника с западной стороны Мерса-Матруха, а их бронетанковый корпус, который до сих пор не подошел, должен был наступать южнее высот, оказывая поддержку 15-й танковой дивизии.

Однако расположение английских войск было совсем не таким, как представлял себе Роммель. X корпус, 50-я английская и 10-я индийская дивизии располагались в районе Мерса-Матруха. XIII корпус был сгруппирован на южных склонах Сиди-Хамза; он включал 2-ю новозеландскую дивизию, только что прибывшую из Сирии, и 1-ю бронетанковую дивизию, у которой теперь было 159 танков, из которых 60 – «гранты» [132]132
  Африканский корпус пошел в наступление, имея 60 танков.


[Закрыть]. Десятимильный разрыв между высотами Сиди-Хамза и главными минными полями Мерса-Матруха был прикрыт узким минным полем и оборонялся двумя слабыми пехотными колоннами, «Гли» и «Лезер» [133]133
  Каждая из этих колонн состояла из двух пехотных взводов и дивизиона полевой и противотанковой артиллерии. Они составляли часть личного состава 29-й индийской бригады, которую разделили на колонны и «боевые группы». Один из офицеров штаба южноафриканцев цинично аттестовал боевую группу как бригаду, дважды раздавленную танками.


[Закрыть]. Короче говоря, у 8-й армии были мощные фланги и слабый центр.

Карта 22.Сражение у Мерса-Матруха 26–27 июня 1942 года

Со стороны может показаться, что диспозиция 8-й армии была задумана в качестве ловушки для Роммеля, но это весьма далеко от истины. Представляется, что генерал Окинлек, принявший командование от Ритчи, никак не мог решить для себя, оказывать ему или нет сопротивление у Мерса-Матруха, поэтому построение его сил скорее преследовало цель защитить его армию от окружения, чем для уничтожения противника. Правда, Окинлек говорил генералу Готту, командиру XIII корпуса, и генералу Холмсу, командиру X корпуса, что если «один корпус или часть его отступит под давлением противника, то другой корпус должен немедленно воспользоваться ситуацией и быстро и решительно нанести противнику удар во фланг». Это была замечательная идея, но, к несчастью для англичан, оба командира корпусов поняли ее так, что им следует лучше отступить, чем рискнуть оказаться в окружении. Войну не выигрывают с таким настроением; если Окинлек чувствовал, что у него не хватает сил для сражения под Мерса-Матрухом, ему следовало бы отступить к Эль– Аламейну. Если же он все же хотел сражаться за Матрух и имел достаточно сил для успешной обороны, то ему не следовало создавать у своих подчиненных впечатление, что это лишь сдерживающие действия. В результате колебаний Окинлека англичане не только упустили прекрасную возможность разгромить танковую армию, но и потерпели серьезное поражение, которое едва не обернулось для них непоправимой катастрофой. Я особо подчеркиваю это обстоятельство, поскольку для изучающих военное искусство уроки сражения при Мерса-Матрухе являются весьма поучительными.

Наше наступление началось во второй половине дня 26 июня, и по чистой случайности удар пришелся по самому слабому месту англичан – узкому минному полю между Сиди-Хамза и главными минными полями Матру– ха. 90-я легкопехотная дивизия с легкостью преодолела это минное поле и разбила «Лезер», тогда как 21-я танковая дивизия уничтожила колонну «Гли». Одним-единственным ударом центр англичан был прорван и открыт путь для развития прорыва на следующий день.

К рассвету 27 июня 90-я легкопехотная дивизия уничтожила 9-й легкопехотный полк, которому по какой-то причине было приказано удерживать позиции в 17 милях южнее Мерса-Матруха [134]134
  Типичный пример распыления 8-й армией своих сил.


[Закрыть]. 90-я легкопехотная дивизия доложила о взятии 300 пленных, но была прижата к земле артиллерийским огнем и лишена возможности дальнейшего продвижения до тех пор, пока на помощь ей не подошел с юга Африканский корпус. В первой половине дня 21-я танковая дивизия прорвала фронт 2-й новозеландской дивизии у Минка-Кайм, обошла новозеландцев и нанесла им удар с востока. При любых обстоятельствах это можно считать весьма рискованным маневром, особенно если учесть, что в 21-й дивизии осталось только 23 танка и около 600 до предела уставших солдат. В рядах этой дивизии находился сам Роммель, который не мог себе представить, что англичане располагают в районе Минка-Кайм целым корпусом, и считал, что будет иметь дело только с 1-й бронетанковой дивизией. На наше счастье, взаимодействие английских танков с новозеландцами было скорее символическим, так что в течение дня противник лишь сдерживал продвижение 15-й танковой дивизии к югу от высот.

К вечеру 27 июня 21-я танковая дивизия оказалась в весьма угрожающем положении. Дивизия никак не могла сломить сопротивление новозеландцев (хотя ей удалось рассеять большую часть их транспортного парка) и оказалась перед угрозой быть рассеченной на две части. Один английский танковый полк, 2-й драгунский, угрожал 21-й дивизии с востока, другой, 3-й территориальный, наступал с запада. Более того, дивизия была безнадежно отрезана от 15-й танковой дивизии (наступление которой в восточном направлении было остановлено 22-й английской бронетанковой бригадой) и почти не имела боеприпасов и горючего.

Во второй половине дня 27 июня Роммель выехал в 90-ю легкопехотную дивизию, которая под его личным руководством обошла левый фланг X корпуса и вскоре после наступления темноты перерезала прибрежную дорогу примерно в 20 милях восточнее Мерса-Матруха. Все это, без сомнения, весьма беспокоило английское командование, но при здравом рассуждении оно должно было понять, что куда большая опасность уничтожения грозит именно танковой армии. 90-я легкопехотная дивизия численностью всего около 1600 человек удерживала приморское шоссе примерно в 15 милях от ближайших частей Африканского корпуса и едва ли была способна оказать сопротивление X английскому корпусу, который она столь дерзко отрезала. 21-я танковая дивизия располагалась к востоку от Минка– Кайм и целиком находилась во власти 2-й новозеландской и 1-й бронетанковой дивизий. 15-я танковая дивизия и итальянский бронетанковый корпус были слишком слабы для того, чтобы прорваться перед позицией XIII корпуса и прийти на выручку 21-й дивизии. Надо сказать, что Роммель был настолько уверен в нашей победе, что в 17.22 отдал приказ 21-й танковой дивизии «быть в готовности ближе к ночи начать преследование противника в направлении на Фуку». Все это демонстрирует, что Роммель питал совершенное презрение к противнику и понятия не имел об опасности своего положения.

Маршал Фош как-то заметил, что «битва проиграна только тогда, когда начинаешь думать, что она уже проиграна», и это высказывание полностью применимо к обстановке в районе Мерса-Матруха 27 июня. Во второй половине дня генерал Готт решил, что ввиду «продвижения противника в южном направлении, угрожающего восточному флангу новозеландцев, он считает небезопасным оставаться в районе Сиди-Хамза-Минка-Кайм». В соответствии с этим он отдал 2-й новозеландской и 1-й бронетанковой дивизиям приказ отойти на линию Фуки. Готт при этом явно руководствовался словами Окинлека о том, что ни одна часть 8-й армии не должна быть отрезана от основных сил и что решающего сражения ни в коем случае нельзя давать в районе Мерса-Матруха. К несчастью для англичан, вследствие серьезных перебоев в работе их связи, X корпус в Мерса-Матрухе не знал, что XIII корпус полным ходом отступает к Фуке, до 4.30 утра [135]135
  Фельдмаршал Уилсон позднее заметил по этому поводу: «XIII корпус просто-напросто исчез с поля боя и оставил X корпус в весьма затруднительном положении». (Примеч. англ. изд.)


[Закрыть].

В ночь с 27 на 28 июня 1-я английская бронетанковая дивизия отошла к югу от 21-й немецкой танковой дивизии, но новозеландцы прорвались через боевые порядки этой дивизии и в ходе жестокой рукопашной схватки нанесли серьезные потери нашей пехоте [136]136
  Журнал боевых действий Африканского корпуса указывает: «Во время этого боя имели место нарушения международного права, такие, как убийство пленных и т. п.». См. комментарии бригадного генерала Джорджа Клифтона в «The Happy Hunted»(London, 1952. P. 224).


[Закрыть]. Тем не менее мы все же отделались довольно легко, если учесть силу удара превосходящих сил противника.

28 июня 90-я легкопехотная и итальянские дивизии окружили Мерса-Матрух и изготовились к штурму крепости, а Африканский корпус продолжил наступление в направлении на Фуку. Вечером 28 июня 21-я танковая дивизия достигла высот, господствующих над Фукой, и разбила остатки 29-й индийской бригады, а также захватила две транспортные колонны с грузом бомб и много автомашин.