Текст книги "Продолжение следует, или Наказание неминуемо"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава шестая
НЕХОРОШИЙ ПОВОРОТ

Полина Петровна никак не могла понять, почему ее сожитель – ну, пусть и временный, других-то под боком в ее возрасте уже и не сыскать пожалуй, пусть хоть какой-никакой, а мужик, – с такой неприязнью, даже почти со злостью сообщил ей о посещении Владьки, сынка Сережкиного, братца двоюродного по линии матери, земля ей пухом! Чем парнишка-то этому не угодил?..

Она помнила племянника еще худым, рано вытянувшимся подростком, который в свой последний приезд – эва, когда было-то! – охотно помогал ей смородину в саду убирать. Толковый парнишечка. Так ведь и вырос, поди... А батю его – сама и ездила в Воронеж – похоронили, добрая ему память, вон тоже сколько уж прошло! Почитай, никого уже из ближней-то, знакомой, стало быть, родни и не осталось. А сколько их еще по свету бегает, Гундориных да Бобровкиных, один Господь знает. Охотно плодились предки...

– Так чего говорил-то? – грозно наступала, переходя от ностальгических мыслей к сегодняшним, сердитым, Полина Петровна. – И что ж ты не оставил-то его? Али чего испугался, сожитель, растудыть твою? Трепло огородное!

Она б и покрепче высказалась, да уж больно устала на работе. А этот – расселся, глаза залил – красные, как у поросенка Хрюна, что возится на задах, чуя подступающую осень. Ведь вот свин, можно сказать, а судьбу чует, соображает, поди, что на зиму не оставят... Так и оставила бы, да как возиться-то? И это надо, и то, а тут участковый заглядывает: в городе, мол, животину нельзя содержать, чтоб ему... Ясно, на взятку набивается.

– Дак а чего? – вроде бы не понимал Паша, пряча глаза от хозяйки. – Дела у него, сказал. Может, говорил, и заявится после ужина, привет, что ль, передать от кого. Я и не запомнил. Сам, говорил, и передам. Дак чего ж я?

– А я тебя хорошо знаю, харя твоя кулацкая! – продолжала наступать Полина Петровна. – Думаешь, тебе все достанется?! А это ты видишь?! – И она резко ткнула ему под нос немалую размером, красную от бесконечных домашних дел, сложенную в дулю пятерню. – Нахлебничек мне еще! И не мечтай!

Она махнула безнадежно рукой и ушла на кухню. Если племяш заглянет, надо ж его хоть угостить по-родственному, не чужой ведь... Полина Петровна была, в сущности, добрым человеком, а что резковата, так работа такая. Да и мужик под боком – ни то ни се, прогнать бы, да жалко.

Но Владика она так и не дождалась, полагая, и не без причины, что виноват в этом Пашка, сукин сын. Нет, мужик он незлобивый, но с чудинкой. С гонором. На который вовсе не имел никаких прав и причин. Не с чего гордиться-то. Как стал сызмальства обыкновенным работягой, так им и прожил – покорным и в меру добросовестным. Прикажут – все сделает, не прикажут – будет сидеть и баклуши бить. Как все они в недавние, советские еще годы.

«А Пашка, – продолжала она размышлять, ворочаясь в одиночестве на своей горячей перине, – как тот кот, что сметанку слизнул, видать, чует-таки свой грех. Ишь ты, на диване улегся, обиженный он хозяйкой! А правильно, не распоряжайся без спросу! Глаза-то залить успел, а про поросенка забыл, не покормил вовремя. И на что ты тогда такой сдался, если простых дел не понимаешь? Память у него, вишь ты, пострадала, стало быть, после того, как Владька его маленько треснул по кумполу, – и правильно! Допросы он будет устраивать...»

Так, за сердитыми мыслями и заснула уставшая Полина Петровна, даже и не предложив «как бы мужу» перестать дурить и занять свое положенное место на перине, рядом... хоть какая-то польза от мужика, чтоб его черти... А он и сам-то не шибко добивался этой... близости...

Поднялась она, как обычно, около семи утра – мужа собрать, самой позавтракать, поросенку плеснуть на день. Да мало ли утренних дел в собственном доме? Вон, на крыльце, одна из перил шатается, так показать надо, приказать, а сам ни за что не догадается!

И за своими обычными ежедневными заботами Полина Петровна как-то не сразу обратила внимание, что во дворе у нее появился чужой человек. Не разглядев, решила, что Владик наконец-то пришел, и шустро открыла входную дверь на веранде. Но увидела совсем не молодого, а мужчину в возрасте, причем мужчину, видно было, ухоженного, стало быть, не бедного, не чета ее Пашке. Он уж точно был не Владька. И какое-то неприятное предчувствие словно бы задело ее своим невидимым крылом. Не понравился ей утренний посетитель.

Нет, Полина Петровна не была, как говорится, физиономисткой, чтоб по выражению лица определять характер человека, но, ежедневно вращаясь в крупном универмаге среди масс незнакомых ей людей, она привыкла верить своему первому впечатлению. Покупатель – он ведь разный приходит, и каждый норовит к себе персональный подход потребовать от работников прилавка. А ну как не угодишь? Такой тарарам поднимет, чертям тошно станет! А сам-то...

Определенно не понравился ей «упакованный» в дорогое мужчина, приехавший на такой же дорогой машине – она стояла за калиткой, – неприятности за ним наверняка по пятам бродят. Но тот подошел, приветливо улыбнулся и спросил, не здесь ли проживает Полина Петровна Бобровкина?

– Ну, – неприветливо кивнула хозяйка. – А чего, собственно, надо? Ежли какое дело серьезное, то у меня совсем времени нету, на работу пора, а я еще и куска в рот не кинула.

– Я не займу у вас много времени, – снисходительно ответил незнакомец. – Всего два слова. Я по поводу Владислава Сергеевича Гундорина, племянника вашего...

– А что случилось? – невольно вырвалось у Полины Петровны.

– Ничего не случилось. – Незнакомец пожал плечами. – Просто я его разыскиваю, он мне срочно нужен.

– Ну-у... – протянула тетка, – и ищите себе на здоровье. Ничем вам помочь не могу, не видела я его. Давно.

– Дак это... вчера... – Пашка высунул за дверь свою лысину и вопросительно уставился на супружницу.

– Брысь, – спокойно прореагировала она. – Вот этот дурачок, он говорил, что якобы вчера заходил какой-то парень, который назвался ему моим племянником. Но с дурачка и спроса нет, толком не спросил, ничего сам не узнал, не объяснил. Парень тот вроде бы обещал вечером снова зайти, но так и не появился. Вот и не знаю, он ли был... А племянника своего я в последний раз лет десять, не меньше, назад видела, поди и не узнаю теперь. А вам-то какая забота? И почему ко мне? У него свой дом есть, мать...

– Да был я вчера у Лидии Константиновны. Это она мне и сказала, что Влад к вам отправился. И адрес ваш дала... А нужда какая? – продолжил он, видя, что женщина как-то неохотно реагирует на его слова. – Конечно скажу. Работал он у меня. В речном порту, на разгрузке-погрузке. Бригадиром, временным. Ну и надоело парню, я ж понимаю, несерьезное дело для молодого, поскольку разовое. Вот и решил сюда податься, более подходящую себе работу найти...

– Ага, – снова высунулся Пашка, – он и у меня интересовался, как на завод ко мне... это...

– Иди в дом! – уже сердито обернулась к нему Полина Петровна, но голоса не повысила, только посмотрела, и тот исчез.

– Ну вот, видите. – Незнакомец развел руками.

Может, он ожидал, что его пригласят в дом? Похоже на то, но Полина Петровна не собиралась этого делать. Какое-то неясное подозрение, интуиция, что ль, о которой она и представления не имела, настораживала ее.

– Поняла, не дура, а вам-то он зачем?

Он усмехнулся:

– Парень больно хороший, терять такой кадр жалко. А у нас как раз новая бригада создается. Такая, оперативная, как когда-то, – дырки закрывать. Вот мы его и хотели... в бригадиры. А здесь-то я по служебным делам, с подрядчиками... И заодно решил прозондировать, может, согласится, вернется? Все-таки дом родной.

– А зовут-то вас как?

– Простите, не представился. Меня зовут Арсением Григорьевичем Находкиным. Замначальника порта, да он знает...

– И документ у вас имеется? – словно бы без всякого интереса, спросила тетка, не спуская с него глаз.

– А как же? – улыбнулся мужчина. – В машине, в барсетке. Так, говорите, вы его еще не видели? Ну, я думаю, обязательно заглянет. А вы ему тогда скажите про меня. Я пробовал прозвониться, но его мобильник не отвечает, может, зарядка кончилась? Или деньги? Так пусть позвонит, у него есть мой номер. А я поеду тогда, уж извините, тоже времени маловато. Всего вам доброго.

– До свиданья, – сказала Полина Петровна вслед негромко, он мог и не услышать. И лучше б не возвращался. Ох, недоброе почуяла она в его широкой улыбке. Волки так улыбаются, когда свежую кровь чуют. Видела она, в кино каком-то, запомнилось...

– Ну, чего? – только что не подпрыгнул на стуле Пашка, так ему любопытно было знать, чем разговор закончился.

– А ничего! – теперь уже от души рявкнула на него Полина Петровна. – Не твоего собачьего ума дело! Не суй свой поганый нос, пока не откусили!.. Ишь, волнуется он, благодетель... А документ так и не показал! Ушел от ответа! Ох, неспокойно на сердце за племяша, поди, в дурную историю попал... Лидке, что ль, позвонить? Так я не помню ихнего телефонного номера... В общем, так. Ступай на работу и больше в это дело не лезь. А то... уволю подчистую! А если Владьку увидишь, вели ему ко мне идти, прямиком, туда, в магазин, и без разговоров, понял?

– Понял, – неохотно буркнул Пашка, почесывая пятерней лысину.

Но Полина Петровна видела, что ничегошеньки он не понял, а нос совать все равно будет, такой уж дурацкий характер, ничего с этим не поделаешь... Да и то, а куда его? Выгонишь, так в бывшей собачьей будке на ночлег устроится, соседям на позор, с него-то станется...

И она сердито подхватила чугунок с варевом для поросенка и торопливо отправилась в сараюшку, где ожидал своего завтрака Хрюн.

Хоть и не подавал Денягин виду, что его разозлило тупое бабье упрямство гундоринской тетки, но, сев в машину, он дал-таки волю своему чувству. И хорошо, как говорится, сбросил стресс, выматерившись от всей души. Ну и что теперь делать? Ведь не «мочить» же их! Хотя стоило бы...

С одной стороны, размышлял он, осталось впечатление, будто тетка что-то знала о племяннике, то ли вообще, то ли от него самого. Отсюда и осторожность в ответах. А с другой – вроде она и сама в растерянности, так как ничего понять не может. Но козел тот наверняка знает, поэтому она его и одергивала. Сидеть здесь в такой заметной машине и ждать, когда парень появится, глупо. Он только увидит – и уже не подойдет даже близко к теткиной калитке. А что он здесь, это точно. Сам же обмолвился, что давно у нее не был, да и тетка подтвердила: что-то около десяти лет не виделись. Наверное, правду сказала...

А кстати, козел-то на каком-то заводе работает, куда и парень хотел устроиться. Значит, он и отправится на работу. Вот по дороге его и можно перехватить, а потом взять за куриное его горлышко и показать наглядно, что с ним станет, если правды не скажет. А там и видно уже будет. Это, пожалуй, решение. Ведь если звать кого-то на помощь из Воронежа, бог весть сколько времени будет потеряно абсолютно без всякой пользы, а самому следить – сил не хватит. Да и в засаде сидеть в его-то годы – не годится, западло, как сказал бы всякий нормальный пахан. А он-то – небось, повыше, чем какой-нибудь пахан!

И Василий Савельевич решил отъехать немного подальше, чтоб его машина от дома тетки не была видна, а сам он прекрасно мог наблюдать за ее калиткой...

Не прошло и часа, как из дома вышли оба, тетка и тот козел, что башку за дверь высовывал. Был он невысокого роста, на голову ниже женщины, щуплый и хилый, будто чахоточный, но... пути Господни неисповедимы. Значит, чем-то ее устраивал...

Денягин обратил внимание, когда разговаривал с этой Полиной Петровной, на то, что баба она далеко не пожилая, еще вполне пригодна для всяческих шалостей – и при теле, и на мордашку вовсе не так уж и дурна, а если приодеть да отдать в руки хорошей косметички?.. Опять же и хозяйство – какое-никакое. Завидная «невеста». Вот только характер больно командирский, не многие долго выдержат. Конечно, такой тетке без своего личного мужика под боком туговато. Но уж больно невидного какого-то выбрала себе – ни кожи ни рожи, и умом, вероятно, не Цицерон, это уж точно. Но, может, как некоторые считают, все, чего у мужика иной раз в наружности не наблюдается, так то в сучок пошло? Тогда другой разговор!.. Но все равно нелепая пара.

А они прошли рядышком, но не под руку, до остановки, и тетка уехала первым же подошедшим автобусом, а мужик присел в ожидании на лавку. Кроме него никого, к счастью, на остановке не осталось, видно, ему требовался другой номер. И Денягин не стал терять времени. Он подъехал к остановке и, открыв противоположную дверь машины, перегнулся и с максимальным дружелюбием в голосе спросил:

– На завод, что ли?

Тот наклонился к открытой двери, посмотрел, узнал и кивнул:

– Ага, на «Реммаш».

– Ну, садись, подброшу. Только подскажи, как ехать. Я подумал, что, может, Владька и в самом деле решил к вам устроиться. Так что, почему в кадрах не спросить, верно?

– Дак, а без меня-то как? Я ж это, вроде как обещал.

– Ну, садись, чего время терять? По дороге поговорим. Тут далеко?

– Дак и не близко, – стал объяснять Паша, устраиваясь на переднем сиденье и захлопывая дверь.

– Полегче, – усмехнулся Денягин, – это машина все-таки, а не трактор.

– Ага, извиняйте...

– Показывай куда, – сказал спокойно Денягин, нажимая кнопку автомата, блокирующего двери машины. Притемненные стекла предполагали любой вариант разговора, вплоть до самого жесткого. Конкретного, как выражается определенная категория лиц, именующих себя братвой.

Но уже после первых вопросов, на которые он получил маловразумительные ответы и понял, что мужик в самом деле не Цицерон и это у него не игра, а скорее всего особая форма дебилизма, Денягин решил не трогать идиота, который считает, что он сам себе на уме. Ну и хрен с ним, пусть считает.

А узнать удалось то немногое, что охотно рассказал этот Пашка – Павел Анатольевич, это ж надо! Да он, кроме как на Пашку-дурака, ни на что другое не тянет. Ну, заходил племянник, даже по кумполу Пашке врезал, неизвестно почему. Впрочем, Денягин догадался, за что, он бы и сам немного порезвился, слушая пространные и абсолютно бессмысленные ответы этого козла. И зачем такие живут?.. А парень обещал зайти, чтобы переночевать на веранде. И это означало то, что ему действительно жить негде. Еще день-другой как-то перекантуется, а потом будет вынужден явиться к тетке. И та его охотно пустит, хотя лично Пашке такая ее идея не нравится категорически...

То есть, другими словами, суть операции сейчас сводилась лишь к ожиданию. А Влад, конечно, придет, никуда не денется.

Но возник и другой вариант. Без документов парень тоже бесцельно болтаться по городу не станет, могут загрести. А если менты еще и фотик из паспорта Гундорина размножат да постовым и участковым раздадут, тут вообще парню придется туго. Значит, где он может обретаться? В местах массового скопления людей. На вокзале, автовокзале, на рынках. Ну, в аэропорту, хотя это вряд ли, далеко. Других и мест-то нет. И здесь его можно поискать. Только на глаза не попадаться, он не должен знать о Денягине. Узнает, может немедленно сбежать к черту на рога.

И еще деталь. Днем, когда тетка и этот ее козел работают, являться к ним домой бессмысленно. А если Гундорин и явится, то только вечером, скорее всего, уже под покровом темноты. Вот тут его и ждать...

– Где высаживать? – спросил Денягин, прерывая поток бессмысленных слов, льющихся из щербатой пасти козла Пашки.

– Дак прямо к проходной можно, – с нетерпением в голосе «посоветовал» тот, старательно выглядывая из окна машины: все ли его видят?..

Ясно, покрасоваться охота. Вон, мол, на какой тачке подкатил! Ну, давай, однако, козлик, вылазь, повезло тебе сегодня... Сильно повезло, что ты действительно оказался самым натуральным козлом...

Предупреждать его, чтоб не болтал о разговоре, бесполезно. Наверняка теперь пищи для рассуждений ему будет на целый день, если не на всю неделю... Но, вполне вероятно, что недели и не потребуется, как камень ляжет...

А все же любопытно, вот на каких работах используют труд этаких «работников»? Будь Денягин хозяином предприятия, он бы и на пушечный выстрел не подпустил этого Пашку к дверям проходной «Реммаша», не ведра ж там клепают. Хотя ему и порядочное ведро, наверное, доверить нельзя... Вот же судьба! И этому козлу вон какая «справная» баба досталась, ну надо же!.. Однако достаточно, решил Василий Савельевич.

Влад практически не спал. Не потому что не хотел, а по той причине, что ему все время чудилось, едва закрывал глаза: вот к нему подходят двое ментов и без слов, молча, хватают его за руки и начинают их выворачивать за спину. При этом тот, который крупнее и старше, злорадно ухмыляясь и щеря рот с кривыми передними зубами, как у Серого, медленно и страшно отводит в сторону здоровенный кулак, который в следующую секунду с грохотом гигантского столба, пролетающего мимо открытого тамбура вагона, врежется ему в лицо. И – все.

Влад мгновенно просыпался и начинал тревожно оглядываться. Но никакой милиции в зале ожидания вокзала не наблюдалось. Спали пассажиры, откинувшись на спинки неудобных кресел. Лежали, свернувшись калачиком, на сиденьях. Похрапывали. И сильно пахло чем-то казенным, противным. Грязью, конечно. Немытыми телами, провонявшимися насквозь портянками и драными носками, водочным перегаром, сапожной ваксой...

А надо было сидеть спокойно, не привлекая к себе ничьего внимания. Не ходить по залу, хотя затекли и спина и ноги. Не выбираться к свежему воздуху на перрон или на привокзальную площадь. Потому что после этого надо было возвращаться обратно в этот проклятый зал...

Он промучился до первого солнца и покинул вокзал. Дорога к теткиному дому была уже знакома. Времени впереди было много, и даже если идти пешком, а не искать такси, то все равно можно успеть дойти до нее раньше, чем она уйдет на работу. Ждать ее около универсама на Октябрьском проспекте – дело бессмысленное. У всех на глазах болтаться? Наверняка вызовет подозрение, что здоровый парень толчется без дела, когда все куда-то бегут. Лучше, не торопясь, добраться до 2-й Песочной, а там уже поступать исходя из ситуации...

Было еще, конечно, рано, жители собственных домов на Песочной только начинали просыпаться. Кое-где во дворах перекликались петухи, что для городской жизни казалось явлением странным. Но здешние окраины только называли городом, а по существу тут сохранялась атмосфера спокойной и размеренной полудеревенской жизни. Хотя кое-где уже положен асфальт и стояли новые, современные автобусные остановки с еще не разбитыми стеклами, а некоторые старые дома были облицованы современными материалами, крыты красивой, цветной металлочерепицей, и даже кое-где висели тарелки спутниковых антенн.

Во дворе у тети Поли никакого движения не было. Окна плотно занавешены, значит, тетка со своим сморчком еще спали. Ну да, только начало шестого...

Постоянно оглядываясь и прижимаясь к штакетнику старого забора, Влад в конце концов обнаружил пару штакетин, которые держались на честном слове. Через калитку проникать во двор он не решился: раз пошла «черная полоса», рисковать не стоит. Уж кого-кого, а Денягина-то он все-таки знал, и был уверен, что, начав погоню за ним, тот уже не остановится. Поэтому и следовало быть вдвойне осторожным. Дед этот – дурак, с ним ни о чем говорить нельзя. А вот с теткой надо сначала найти возможность встретиться наедине, а уж потом... О чем договариваться потом, Влад и сам пока не знал, но он считал, что решение придет само, но только после разговора. А то ведь и теть Поля способна дать ему от ворот поворот. И это будет очень плохо. В любом случае, надо было ждать.

Осторожно пройдя по дорожке к дому, Влад снова стал оглядываться и вспоминать прошлое. Он же здесь играл, где-то прятался, как в густом лесу. Ну да, тогда все здесь казалось большим, а теперь бывшие леса превратились в обычные заросли смородины. Где, кстати, нетрудно спрятаться и понаблюдать за происходящим.

Продолжая осматриваться, он заметил старую собачью будку, вспомнил большого бесхвостого Полкана, с которым играл. Однажды он забрался в нее, вытурив собаку, и бедный пес скулил, пока отец не вытащил озорника сына наружу. Но Полкана, наверное, уже давно нет, а вот будка его осталась, и она пустует. А кстати, чем не временное укрытие? И просматривается из нее и калитка и дом – удобно. Если только удастся забраться в будку.

Вообще-то это смешно: здоровый дядя пытается забраться в собачью будку! Наверное, стоит отказаться от глупой попытки, но вот за смородиновыми кустами вполне можно залечь и наблюдать оттуда. Только накрыться чем-нибудь.

Влад тихо обогнул веранду и увидел валяющийся на срубе старого колодца, которым уже, видно, не пользовались с тех пор, как здесь провели водопровод, не менее, наверное, старый, выбеленный временем прорезиненный плащ. Ну да, сто лет ему в обед... Вот то, что нужно. Забрав его, Влад, согнувшись, быстро пробежал до смородины и пролез в самую середину. Бывшие междурядья густо заросли высокой крапивой. Это хорошо, никто не полезет. Он чуть притоптал место между рядами кустов, расстелил плащ и улегся удобно, закинув край сверху, на себя и подложив сумку под голову.

Видимость отсюда была тоже приличной. Но зато свежий воздух! А он был напоен еще и резким ароматом потревоженных смородиновых листьев. Прямо перед лицом висели гроздья черной смородины – крупной, сладкой... Снова вспомнилось детство. Они с теть Полей весело, перегоняя друг друга, – кто больше? – собирают в большую миску крупные черные ягоды, от которых пальцы сразу становятся красно-синими и сладко липкими...

Он набрал горсть ягод и кинул их в рот, прожевал и почувствовал освежающую сладость во рту. И его сразу потянуло в сон!..

Очнулся он, словно его кто-то уколол в бок. Вздрогнул, но сразу пришел в себя, когда осторожно раздвинул перед лицом ветки и понял, откуда взялось это ощущение болевого укола. Возле ступенек веранды стоял... Денягин, собственной персоной. А в дверях – тетя Поля. И они разговаривали.

Влад весь превратился во внимание, но те разговаривали негромко, и до них было все-таки не близко, поэтому часть их разговора он не слышал. Зато ему стало ясным главное. Денягин прибыл сюда из-за него. А когда тот в самом конце разговора назвался Находкиным, возведенным им в ранг заместителя начальника порта, хотя пузатый и ленивый Арсен всегда был самым захудалым бригадиром в порту, которого использовали только на подхвате, вот тут Влад и понял окончательно, что Василий Савельевич теперь с него не слезет, вот же сволочь...

Пока Влад лежал, почти не дыша, в самой гуще кустов и размышлял, что делать дальше, Денягин ушел, предупредив теть Полю, чтоб она обязательно сообщила о нем Владу. Предупредила, что его ищет Арсений Григорьевич. Короче, включай «мобилу», Влад, – вот чего ему нужно. Чтоб потом засечь и обложить со всех сторон. Наверняка ведь не один примчался, из других бригад пацанов взял. Не станет же он один «охотиться»...

Теть Поля тоже ушла в дом. Потом она выходила во двор, к сараюшке, где ее встретил отчаянный свинячий визг, обратно ушла, а Влад все лежал, укрывшись, и думал, что делать. Он был уверен, что Денягин – не дурак и обязательно установит за теткиным домом пристальное наблюдение. Поэтому высовываться просто так, наугад, было нельзя, надо сперва убедиться, что никого нет. А это можно сделать, когда тетка уйдет на работу. И этот ее – сморчок.

И Влад дождался наконец. Они вышли, заперли дверь веранды, и тетка, оглянувшись, сунула ключ сверху, за косяк над дверью. Тоже еще – конспираторша!

Тетка со сморчком вышли на улицу, заперли на замок калитку и отправились, вероятно, к автобусной остановке, мимо которой рано утром проходил Влад. И он, стараясь все делать осторожно и аккуратно, почти ползком добрался до тех двух штакетин, отодвинув которые он сумел проникнуть во двор. Снова сдвинув их в сторону, он хотел уже высунуть голову наружу, но задержался на мгновение, а в это время мимо него по улице тихо работая мотором, медленно проехала большая машина. Посмотрев на нее сзади, на номер ее, Влад обомлел: это ж была черная «тойота» Денягина! Надо же, чуть было не влип!

Вот теперь все окончательно встало на свои места: Денягин будет следить за теткой до тех пор, пока та не выведет его на своего племянника. Да только хрен тебе теперь, Василь Савельич!..

Он устал. Хотелось и есть, и, что еще хуже, спать. Наверное, от нервного напряжения за последние дни.

Ключ был на месте. Влад крадучись вошел в дом и запер за собой дверь веранды. Что поесть, он нашел в холодильнике. Запил квасом из кувшина, стоявшего там же, на нижней полке. А отдохнуть решил на том диване, куда вчера уложил «раненого» сморчка. И сразу будто провалился в сон. Ему ничего не снилось, но, когда он проснулся и удивился, что поспал оказывается всего какой-то час, а голова уже стала свежей, почувствовал новое беспокойство.

Шторы в комнате закрывали окно. Влад, помня о конспирации, чуть отодвинул одну из них в сторону и вздрогнул. По дорожке от калитки к дому, как и он сам час назад, крадясь и оглядываясь, двигался Денягин. И был он уже не в своем утреннем добротном и дорогом костюме, а в просторной куртке и серой бейсболке.

Через короткое время Влад услышал, как дверной замок железно заскрежетал. Отмычка... А затем по полу веранды что-то стукнуло. Ключ из скважины замка упал, догадался Влад. Вот ты, значит, каков, Василь Савельич!.. И одновременно мелькнуло в голове: неужели он все-таки один решился?! Это было бы удачей...

Но куда спрятаться?! Влад схватил свою сумку и метнулся в теткину спальню, единственное окно в которой было тоже плотно закрыто на день тяжелой шторой – для прохлады, наверное. Платяной шкаф не был придвинут вплотную к углу стены, оставалось приличное пространство между ним и окном. И парень боком вошел в него. А рука его почти механически, полезла в сумку, где на самом дне – вспомнил он – лежал нож Серого, с белыми костяными накладками на рукояти и широким лезвием, которое выбрасывалось сильной пружиной, если нажать большим пальцем на специальную кнопку стопора.

Слух Влада был напряжен до предела, ему показалось, что даже сердце его перестало стучать – чтоб не шуметь. Страха не было, вместо него появился непонятный, остро зудящий в ладонях охотничий азарт. Сумка осторожно легла на пол, позади, у ног Влада, а большой палец его «рабочей» левой руки с почти неслышным щелчком «выкинул» лезвие...

«Нехороший поворот в твоей судьбе, Василь Савельич... – с непонятным самому себе, почти зловещим спокойствием подумал Влад и замер, услыхав осторожные, словно скользящие шаги уже в соседней комнате. – И по сравнению с моим поворотом твой... нет, не завидую...»