Текст книги "Исполняющий обязанности"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Заметил это его отношение и Вахтанг. Он что-то сказал, возможно, на азербайджанском языке, отчего полковник поморщился. Но Вахтанг тут же поправился, перевел свою фразу на ломаный русский:

– Я говорю, он ничего не понимает, – Вахтанг брезгливо покосился на доктора, – объяснить надо, а не вола тянуть, да?

– Слушай! – всплеснул пухлыми руками Исламбек, обращаясь к Баранову. – Что непонятного, скажи? Ты просил помощи у Давида, так? Он пообещал и сделал. Что непонятного? Давид – мой человек, это я ему велел. Но тебе, доктор, теперь не с ним, а со мной говорить надо. Не знаю, что непонятного?.. – Он откинулся на подушки. – Скажи ты, Вахтанг!

– Подождите, господа, – поморщился Вячеслав Сергеевич. – Похоже, мы в самом деле не понимаем друг друга. Я не знаю, какое отношение имеет к вам ваш Давид, но я с ним, скорее всего, незнаком. Это первое. Естественно, я ни о чем его не просил. И не знаю, о чем вы тут толкуете, – это во-вторых. А в-третьих, я, наверное, засиделся в гостях и, если вы не против, с удовольствием покинул бы ваше приятное общество...

Доктор Баранов сейчас врал. Врал и себе, и им. Он прекрасно понимал, о чем и о ком конкретно идет речь. Но дело в том, что беседовал доктор с одним из бывших пациентов, которого он лично сумел спасти в свое время от приговора, добившись принудительного для него лечения в психиатрической больнице, иначе за двойное убийство, совершенное с особой жестокостью, тому парню грозило бы пожизненное заключение. А из психушки он скромненько вышел через три года по решению психиатрической комиссии в связи с ремиссией и, поскольку больше не представлял социальной опасности для общества, был направлен под диспансерное наблюдение – так было записано в его окончательном диагнозе. Короче, этот парень по кличке Додик должен был теперь по гроб жизни быть благодарным доктору Баранову, который принял в его судьбе столь деятельное участие. Небесплатно, конечно, об этом никто и не говорит. Но факт свидетельствует сам за себя.

И когда однажды у Вячеслава Сергеевича возникла мысль коренным образом исправить и свою биографию, отказавшись от долгих и бесперспективных потуг вырваться в высший эшелон наркологической, так сказать, власти, дельный совет и конкретная помощь Додика оказались весьма своевременными и полезными. Может, это они его Давидом теперь кличут? Баранов уже и сам забыл настоящие имя и отчество своего подопечного.

Но если Додик и взялся помочь своему спасителю, то какое отношение имеют к нему эти люди? И самое неприятное, пожалуй, то, что они непохожи на самозванцев. Этот смазливый полковник, эти явные бандиты, которые приехали за ним, за доктором, чтобы привезти его сюда, эти, наконец, странные восточные люди, которые ведут теперь не менее странные разговоры... Это все как понимать?

Если Додик его заложил, передав, скажем, заказ своим подельникам, а сам отошел в сторону, то зачем же он лично приезжал за гонораром? Словом, какая-то здесь туфта. И наверное, без Додика ему вообще вести разговор с этими людьми не пристало. Если опять же в базаре, как заметил тот бандит из «БМВ», появится реальная нужда.

Сказанное им по поводу Давида, похоже, совершенно не смутило преступную троицу, как про себя окрестил их уже Вячеслав Сергеевич.

– Ты не торопись, уважаемый, – в свою очередь недовольно поморщился и Исламбек. – Зачем так сразу? Мы же еще ни о чем не поговорили? Пиалу поднять не успели за дальнейшее, как у вас в Москве говорят, плодотворное сотрудничество. Ничего не успели, а ты уже торопишься. Нехорошо, вот и Вахтанг готов подтвердить. Подтверди, Вахтанг, пожалуйста.

Вахтанг кивнул своей черной, кучерявой головой. Исламбек перевел взгляд на полковника, тот приподнял одну бровь и хмыкнул, движением руки показав, что тоже согласен с общим мнением.

– Вы, как я понимаю, все давно между собой знакомы, так? – спросил Баранов у полковника.

– Можно сказать, что так, – кивнул тот.

– И в курсе всех общих дел?

– В курсе, – улыбнулся полковник.

– Так зачем же нам базар устраивать? – усмехнулся и Баранов. – Давайте, Петр Ильич, я завтра с утречка, скажем, подъеду к вам в отдел, где мы и сможем переговорить на интересующую вас тему. Тем более что я с этими господами незнаком, мы, вижу, не понимаем друг друга. Зачем же зря напрягаться? Портить друг другу послеобеденное настроение, правда?

– А он дело говорит, – сказал полковник Исламбеку. – Может, в самом деле рано еще брать быка за рога? Как вы?

Вахтанг молча пожал плечами. Исламбек испытующе посмотрел на Баранова и обеими ладонями провел по лицу, будто на молитве.

– Но я хочу, чтоб он знал... наше мнение, да?

– Узнает, – спокойно, словно о постороннем, заметил полковник. И повернулся наконец к Баранову: – Ну так извините, что оторвали вас сегодня от важных дел. Вопрос, в сущности, довольно серьезный, и решать его на ходу никто не согласится, это правильно. Значит, я жду вас завтра к десяти, вы знаете, где мы находимся.

– Знаю. – Баранов поднялся. – Разрешите откланяться, господа. Меня обещали доставить?..

Исламбек что-то громко выкрикнул по-своему, в зале показался давешний сосед по машине и мотнул головой, приглашая следовать за собой. Расстались без рукопожатий, спокойно, даже отчасти доброжелательно. Но, выйдя на улицу, к стоящей у входа в кафе черной машине, Вячеслав Сергеевич ощутил наконец, что вся спина у него мокрая и ледяная.

«Пронесло», – сказал он сам себе и зябко поежился. Отвратительное это чувство собственной беспомощности. Но теперь первым делом надо было достать Додика – хотя бы даже и со дна моря...

4

Пока машина с молчаливым шофером мчалась обратно, ближе к центру города, Вячеслав Сергеевич ощущал, как к нему постепенно возвращалось спокойствие. Вспомнив выражение того уголовника насчет «жопастенькой чувырлы», доктор даже подумал, что вот именно сейчас, после перенесенного стресса, что ни говори, она вполне была бы уместна. Но – увы! – у нее семья, дом. Это он, душа неприкаянная, куда хочет – едет, с кем хочет – спит, а у них, у его женщин, свои постоянные заботы. Вот и оставались разве что мелкие увлечения, а не подлинные страсти. Как в старой байке – кино, вино и домино, вместо набережных Парижа на выходные, вместо ресторанов Ниццы во время летнего отпуска и вместо леди герл из какого-нибудь шикарного стрип-бара. Ну последнее-то можно и в Москве организовать, да денег, честно говоря, жалко. Не так их еще и много было у доктора Баранова, чтобы бездумно тратить на пусть дорогих, но все же шлюх.

Водитель, которого звали Чугун, привез его обратно и высадил возле «семерки». Он молчал всю дорогу и не отвечал ни на один вопрос доктора. А знать, с кем он встречался, очень хотелось. Нет, можно было, разумеется, подождать до завтра, до разговора с полковником, и уже у него выяснить, так сказать, диспозицию. Но лучше все-таки быть в подобных ситуациях заранее подготовленным к серьезному разговору, ну хотя бы информированным, чтобы по нечаянности не совершить потом ошибки.

– Значит, тебе неизвестно, чем занимается Исламбек? – уже без всякой надежды спросил у Чугуна Баранов, открывая дверь машины.

И тот неожиданно открыл рот:

– Не советую тебе, доктор, свой нос к нему совать. Чем занимается, тем и занимается, не твое собачье дело. А будешь бодягу разводить, замочат, и все дела.

Хоть и грубо ответил Чугун, но грамотно: не болтай, мол, лишнего, не накликай на свою голову беду.

– Ладно, и на том спасибо, – отозвался доктор, выходя из машины, которая тут же лихо развернулась, обдав его фонтаном снежной пыли, и укатила.

Показалось странным, что свет в окне рабочего кабинета еще горел. Баранов взглянул на наручные часы – половина двенадцатого. Значит, либо он сам забыл выключить свет, выходя, либо Варька, чертова девка, отправляясь домой, не заглянула в кабинет – проверить. «Надо будет ей завтра сделать втык», – подумал Вячеслав Сергеевич и вдруг засмеялся – неожиданно и совсем неплохо получилось у него насчет втыка. Да, оно очень бы оказалось к месту, но сейчас самое главное – найти Додика. Найти и немедленно выяснить у него, что это еще за номера?..

Баранов открыл дверь диспансера своим ключом, затем запер с другой стороны и поднялся на второй этаж, в свой кабинет. В здании стояла тишина, приемная была также пуста, но свет в кабинете главврача горел. Полоска света пробивалась под закрытой дверью.

Вячеслав Сергеевич резко толкнул дверь, вошел к себе и... замер. В его тяжелом, вращающемся кресле с высоченной спинкой – она могла откидываться назад, и тогда в нем можно было даже накоротке вздремнуть – сидела, поджав под себя ноги, Варвара с тяжелой книгой на коленях. Она спала.

Доктор осторожно вынул из-под ее рук книгу, посмотрел на переплет – учебник анатомии. Ну да, лекции, семинары, а тут еще и работа – устает, бедная. Странно, что она не убежала домой после его ухода. А что он, вообще, о ней знает? Вот Ольга – та знает, она обо всех все знает! «Неревнивая я!» – ишь ты... А сама подсунула вместо себя девчонку и убежала к своему сожителю, так называемому гражданскому мужу. Да, впрочем, какой тот ей муж? Разве от мужа бегают направо и налево? А Олька такая, крутанет своим пышным задом – и за ней сразу целая стая кобелей устремляется.

– У-ух, стерва! – с удовольствием воскликнул Баранов, воочию увидев, как совсем недавно вот на той самой кушетке... Эх!

Но его вскрик разбудил Варвару. Вздрогнув, она открыла глаза, потом потерла их тыльной стороной ладоней и спустила ноги на пол.

– Ты чего домой-то не ушла? – с грубоватой ухмылкой спросил он.

– А вы ж уехали, ничего не сказали... Я вот ждала, позанималась немножко. А сколько времени?

– Ночь глубокая, ехать-то поздно. Тебе далеко?

– Я лучше здесь посплю, если позволите, – просительно сказала она, поднимаясь.

– Оставайся, – снисходительно заметил он, в который уже раз оценивая взглядом ее тоненькую, но весьма крепкую фигурку: девушка, возможно, и не комсомолка, и даже не ах какая красавица, но зато спортсменка очень даже приличная – это точно... – Возьми вон там, в шкафу, одеяло с подушкой и ложись... да вот хоть на ту же кушетку. Или, если не нравится, ступай на диван в Ольгином кабинете. Там помягче.

Она посмотрела на него непонятным взглядом и с вызовом засмеялась.

– Ты чего? – слегка опешил он.

– Ох, Вячеслав Сергеевич! – протяжно вздохнула девушка, как опытная, пожилая дама, многое повидавшая на свете. – И все-то вы знаете! И где мягче, а где жестче! Все прошли, все испытали? А что, лично мне нравятся такие мужчины...

Вот это было признание!

– Это какие же такие? – Он уже вообразил себе, как она станет сейчас расписывать его несомненные мужские достоинства.

– А без комплексов, – улыбнулась она. – Захотел – взял. Так и надо жить на этом свете... Поэтому сами выбирайте, где вам будет удобней, я не возражаю. И потом, мы еще не все сегодня попробовали.

– Ха, это ты в анатомии, что ли, вычитала?

– И вы еще собственным опытом не поделились, мы ж только начали, да?

– Умница ты, – после паузы сказал Баранов, чувствуя, что разговор уже приобретает ненужную остроту, так ведь и планы сорвать можно. – Но пока, знаешь что, иди-ка ты все-таки к Ольге в кабинет. Мне тут надо несколько срочных телефонных звонков сделать, а может, еще и встретиться кое с кем. Я позже приду, а ты пока отдыхай...

Она вышла, оглянувшись на него возле двери, и опять он почувствовал возбуждение, когда по нему скользнули ее выпуклые голубые глаза. Но сейчас главным было не это. И Вячеслав Сергеевич достал из письменного стола свою записную книжку, где на всякий случай были зашифрованы им некоторые номера телефонов, о владельцах которых должен был знать только он. И ничей чужой любопытный взгляд не разобрался бы в буквах и цифрах. Такая вот придумана была им конспирация – на всякий случай, береженого и Бог бережет...

Мобильный номер Додика отозвался. Бодрый, но незнакомый мужской голос без всякого акцента спросил:

– Вам кого? Куда звоните?

– Додик нужен, – в свою очередь с легким кавказским акцентом сказал Баранов.

– Кому нужен?

– Знакомый, слушай.

– Зовут как?

– Вай, любопытный! Ты у Додика спроси, он хочет, чтоб я назвался, да?

– Здорово, Слав, – тут же раздался в трубке голос Додика. – Какие проблемы?

– Меня посторонние не слышат?

– Нет.

– Тогда, если хочешь, чтоб у нас обоих не было проблем, срочно приезжай ко мне. На пункт, понял?

– Кайф найдется?

– Тебе – всегда, ты знаешь.

– Еду...

Он приехал быстро. Увидев из окна, как возле его «семерки» пристроился «ауди» Додика, Баранов спустился к выходу и открыл дверь.

Дмитрий Яковлевич Грицман, так было записано в паспорте Додика, невысокий, лысеющий брюнет с орлиным носом, но не кавказского, а явно семитского происхождения, с тонкими усиками и модной острой бородкой, небрежно, по-приятельски хлопнув ладонью о ладонь доктора, быстро взбежал по лестнице. При этом длинные полы его пальто распахивались, как крылья большой черной птицы. И когда Вячеслав Сергеевич поднялся к себе, предварительно заперев входную дверь, он увидел Додика, стоящего с полной рюмкой в руках. Это Варя так и не убрала спиртное со столика за ширмой, а Додик успел углядеть.

– Ваше драгоценное! – Баранов и глазом моргнуть не успел, как гость опрокинул в горло рюмку. – Сами не желаете, доктор? – засмеялся он. – Или это у тебя стимулятор для сугубо плотских целей?

И все-то он знает!..

– Не базарь, садись и рассказывай, Додик, что за люди такие? Перечисляю: Исламбек, Вахтанг и их окружение? Скажем, полковник Огородников еще. Какое отношение имеешь ты к ним или они к тебе? Я должен все знать, и срочно.

– А зачем тебе? – подумав, ответил Додик. – Хватит того, что они известны мне. Ты чего, сам на них вышел?.. А-а-а, – догадался вдруг он. – Это они, значит? И что ты им сказал?

– Ничего. Они упоминали о каком-то там Давиде... – При упоминании этого имени Додик невольно дернулся. – Сообщили, что по его просьбе этот Исламбек – да? выполнил мою просьбу. А я ответил, что никакого Давида не знаю, ни с кем ни о чем не договаривался, а если я нужен, то пусть полковник приглашает к себе, тогда и состоится базар. В смысле разговор. Завтра в десять в его кабинете в Текстильщиках. Теперь тебе понятно? Давай рассказывай, кому ты меня, сукин сын, жидовская морда, продал?

Баранов говорил нарочито спокойным тоном, хотя ему очень хотелось сейчас крепко врезать в эту смазливую рожу. И он знал, что у него получится, Додик всегда был слабаком в физическом плане, но и неукротимым в своей ненависти к кому-нибудь.

– Ты это... – сказал Додик негромко. – Ты не бери на себя... А то устрою то же самое, что твоей конкурентке, понял? И глазом не моргну, ты меня знаешь.

– Ладно, – легко согласился Баранов, – за морду извини, но кто тебя просил?..

– А это уже не твои заботы. Ты никому ничего не должен, я – тоже. Молчи в тряпочку. И запомни, расколоться ты можешь только в последнем слове. Что, кстати, совсем не обязательно. Не желаешь? – спросил, наливая себе новую рюмку.

– И тебе не советую, если хочешь получить кайф. Принял уже – и достаточно.

Додик подумал и отставил полную рюмку.

– Так чего им-то от меня надо?

– А ты сам не просекаешь? – усмехнулся гость.

– Как видишь. – Баранов развел руками.

– Они хотят предложить тебе участвовать в их бизнесе.

– А ты почем знаешь? И что за бизнес?

Мог и не отвечать Додик, тут бы и дурак все понял. Какой бизнес? Да, какой он может быть у азиатов либо кавказцев, вошедших в сговор с ментовкой и желающих установить деловые контакты с наркологом?

– Знаю потому, что знаю их. А бизнес? Тебе чего, объяснять нужно, какой он у них? Только учти, я в эти их игры не играю. Мне собственный кайф дороже. Это все?

– А почему они знают про... ну про этих конкурентов? – постарался обойти острую и неприятную для себя тему Баранов.

– Так кадры у всех, по сути, одни и те же. Трепанул небось. Я усек, не волнуйся. А кто скрипач-исполнитель? Меньше знаешь – лучше спишь.

– Ага, и дольше живешь, так?

– Это как у кого получится, – ухмыльнулся Додик, скидывая на кушетку пальто, за ним пиджак и заворачивая рукав рубашки. – Есть один такой... Тоже давний мой приятель. Из МЧС, бывший... майор. Алкаш, но ручонки золотые. Тебе ни к чему... Как говорил поэт Лермонтов, в руке не дрогнет. Не успеет, сечешь?

– Ну так что, – поднимаясь, сказал Баранов и подошел к сейфу. Отперев его, он позвякал внутри какими-то склянками, достал одноразовый шприц, заполнил его из ампулы, потом смочил в спирте клочок ватки и подошел к Додику. – Я тебе несильный... Легонький такой, но кайф получишь славный.

– А с собой дашь?.. Парочку?

– Дам, куда от тебя деться... Приляг лучше...

Сделав укол, Вячеслав Сергеевич затер место ваткой, а шприц выбросил в корзинку. Потом достал из сейфа еще пару ампул и, обернув их ваткой, завернул в листок белой бумаги. Оставил лежать на столе.

– Ну что? – с легкой насмешкой спросил у Додика.

Тот уже поднялся и медленно опускал рукав, одевался. При этом глаза его светились.

– Как называется, – немного хрипловатым голосом спросил у доктора.

– Не важно. Если не будешь злоупотреблять, и кайф получишь, и от ломки убережешься.

И снова врал доктор. Наркотик он вколол парню такой, после двух-трехразового приема которого человек железно садился на иглу. Ну а после, как говорится, «передозняк» – и полная хана. Но это произойдет не сегодня и не завтра. Потому что Додик был еще нужен Вячеславу Сергеевичу. С ним еще не закончилась работа. А вот когда дело окончательно будет сделано, вот тогда и можно отправлять парня к праотцам.

– Ну как, нормально? – спросил Баранов.

– Полный порядок! – Додик показал большой палец и потянулся к рюмке. Доктор усмехнулся и махнул рукой – валяй!

– А теперь послушай меня, Додик. Да, кстати, а почему они тебя звали Давидом? Ты же Дмитрий?

– Это в паспорте, – с одышкой заговорил Додик, – а вообще-то я Давид. Про звезду Давида когда-нибудь слышал? Это мой знак! А еще...

Его уже начинало заносить, возбуждение нарастало, и слова лились безостановочно. Баранов решил, пока не поздно, вернуться к своему делу, а потом отправить парня восвояси. Не дай бог, Варька еще появится, тогда от этого совсем уже не отвяжешься.

– Значит, слушай меня внимательно, – сказал, садясь, Баранов. – Необходимо сделать еще один шаг. Причем желательно, чтоб прямо завтра. Можешь организовать? Но только без кровопролития.

– Что, муляж требуется? А для кого?

– Не муляж, а все по-настоящему. Но чтоб я мог обнаружить и... сообщить куда надо, понял?

– А как же?.. – еще не сообразил Додик.

– А это пусть думает тот, кто поставит.

– И что, завтра?!

– Лучше сегодня. Если успеете, – усмехнулся Баранов.

– Бабки при тебе?

– А ты сколько запросишь? Учти, твой кайф дорогой! – Баранов просто не мог не поторговаться.

Додик уставился в потолок, повертел пальцами, прикидывая, потом сказал:

– За сложность, думаю... Тридцатник давай.

– Ты не ошалел?

– А ты чего хочешь? И рыбку съесть, и...

– Договорились, – перебил его Баранов, чтобы избавить свой слух от развязности своего ночного гостя.

Он поднялся, достал из сейфа три пачки долларов и швырнул их на стол перед Додиком.

– Слушай, мастер, а как я узнаю?

– Будешь смотреть внимательно. И дверь входную на себя не дергай.

– Только чтоб без ошибок!

– Да не боись ты! Ключи мне твои не нужны, он сам откроет, чтоб нужный след оставить. Давай сюда кайф, я погреб.

Доктор придвинул ему ампулы, гость спрятал их в глубокий карман пальто, бодро поднялся и, сделав ручкой, пошел вон. Баранов за ним, чтобы запереть дверь. Вот теперь уже – он знал это точно – домой к себе ему ехать совсем ни к чему. И девочка, оказывается, пригодилась – как раз вовремя.

5

Как там ни объясняй, что ни говори, а к дверям своей квартиры он подходил осторожно и с определенным душевным волнением.

По странной случайности, доктор Баранов проживал в старой двухкомнатной квартире на Саввинской набережной. Это на другой стороне Москвы-реки и примерно наискосок от того дома, где несколько дней назад прогремел взрыв, унеся жизнь неплохой, в общем, женщины, вся вина которой заключалась лишь в том, что занимаемая ею должность вошла в противоречие с интересами другого человека.

И вот сейчас этот сорокалетний человек – с красивым, но утомленным от фактически бессонной ночи лицом, высокий и стройный, припарковав во дворе свои синие «Жигули»-«семерку», с кейсом в руках осторожно, внимательно глядя себе под ноги, поднимался по лестнице на второй этаж.

Никаких консьержек в этом старом четырехэтажном доме не было, как и лифта, а кодовый замок открывался последовательным нажатием на три кнопки, вытертые до блеска среди темных остальных постоянными прикосновениями многих пальцев самих же жильцов.

Тусклая лампочка освещала лестничную площадку с четырьмя выходящими на нее дверьми. Три были нормальные, в смысле обычные деревянные, обитые коричневым дерматином. Его собственная – железная, покрытая черным лаком и с глазком посредине. Вот ее и стал внимательно осматривать Вячеслав Сергеевич Баранов.

При этом он подумал с некоторым даже душевным облегчением, что, наверное, они просто еще не успели. Все вокруг было чисто, и никаких следов взлома двери не наблюдалось. Или что-то все-таки было? Да, что-то, назовем это интуицией, подсказывало доктору, что с дверью не все ладно. Он опустился на корточки, пригляделся и увидел наконец, что от нижнего угла металлической двери внутрь квартиры уходит не то проводок, не то проволочка какая-то.

И ведь знал же, а все равно спину вдруг окатило ледяной волной. Но следом явилась холодная и расчетливая мысль.

Вячеслав Сергеевич ринулся звонить во все соседские двери. Стали выглядывать полусонные жильцы – времени только седьмой час! – спрашивая, что случилось? Но растерянный и бледный как полотно, доктор Баранов лишь размахивал руками и пытался что-то объяснить. Причем стоял напротив своей железной двери и никого не подпускал к ней близко. Наконец народ понял причину суматохи.

Кто-то присел и, ничего не трогая, сумел-таки тоже разглядеть почти неприметную проволочку внизу двери. Другой кинулся тут же звонить в милицию. Через полчаса прибыл милицейский дежурный наряд. Тоже по очереди приседали возле двери, рассматривали, а потом, оставив одного на страже, двое других укатили в отделение – за помощью.

Еще через какое-то время прибыли эксперты, тоже осмотрели находку, посовещались и принялись звонить, вызывая экспертов из ФСБ. Дело оказалось серьезным, гораздо серьезнее, чем народ предполагал.

И пока уже среди районного начальства обсуждался этот вопрос, всех жильцов дома спешно эвакуировали. И те кто в чем толпились у парапета набережной, с «волнительным интересом» разглядывая, как их дом оцепляют со всех сторон полосатыми лентами, а невесть откуда появившиеся регулировщики стали заворачивать все машины, следующие по набережной, в объезд.

Только во второй половине дня специалисты-взрывотехники сумели обезвредить довольно-таки мощный заряд, хитроумно заложенный изнутри возле двери на четвертом этаже. Очень сложная оказалась работа. Никак невозможно было подобраться к бомбе с установленным взрывателем натяжного действия. Пришлось подгонять машину с люлькой и вскрывать окна квартиры и, лишь проникнув таким образом в помещение, обезвредить взрывное устройство.

Разумеется, ни о какой встрече с полковником Огородниковым в Текстильщиках доктор Баранов не мог и думать. Да он даже и не вспомнил об этой встрече, пока не позвонил сам полковник и не поинтересовался, что случилось. Вот тут, срываясь на отчаянный крик, почти на истерику, сумел наконец объяснить ему Вячеслав Сергеевич, что произошло.

Но Огородников, выслушав, спокойно, даже с оттенком насмешки, спросил:

– Ну и чем закончилось? Обезвредили?

– Слава богу! – в экстазе воскликнул Баранов.

– Было б о чем говорить... Ладно, чувствую, вам сейчас не до серьезных дел, давайте перенесем встречу на завтра, на то же время. Но уж постарайтесь, чтоб снова не нашлась подобная дурацкая причина. Это может вызвать у сведущих людей подозрение. А кто занимается вашим делом, в курсе?

– Приезжал Валентин Арнольдович Кучкин, кажется, он начальник следственного отдела межрайонной прокуратуры, ну и... из милиции были тоже. И из госбезопасности.

– Знаю его, хорошо, расспрошу при случае... Вот видите, сколько вы шуму наделали, доктор? Но вы там сами-то не особо светитесь, – усмехнулся Огородников и добавил совсем некстати: – Вы нам понадобитесь живым.

«Ну и шуточки у них», – холодно подумал Баранов и отключил свой мобильник.

И только после этого сообразил, что Огородников звонил ему по мобильной связи, а не по городскому телефону. А номеров-то своих он полковнику, между прочим, не давал! Но игру свою предпочел продолжить. И когда следователь – молодой парнишка из прокуратуры – стал задавать ему массу вопросов – что, почему, откуда известно да как ему удалось обнаружить? – Вячеслав Сергеевич уже четко придерживался выбранной линии, якобы избавившись от истерики и обнаружив тем самым твердость характера и силу воли.

Да, он в последнее время постоянно чувствовал за собой что-то вроде слежки... Нет, он не знает, кого подозревать... Но он очень близко к сердцу воспринял гибель Татьяны Васильевны Артемовой, фактически соседки, во-он из того дома, что напротив, которая была его коллегой по профессии и отчасти даже начальством. Как главврач ведущей больницы, она курировала, естественно, и деятельность неврологического диспансера, которым он руководит... Да, в последнее время у него появились опасения и за свою жизнь... Кем могут быть эти люди? Да кем угодно! Наркобаронами... барыгами... просто озверевшими наркоманами... К сожалению, такая публика – имелись в виду пьяницы, наркоманы, всякого рода бомжи – является, вольно или невольно, главными клиентами врачей-наркологов. Точнее, пациентами. И от этого никуда не уйдешь. И народ этот чрезвычайно мстительный и нелогичный. Поэтому причиной для совершения самого кровавого преступления для них может стать все что угодно, вплоть до косого взгляда со стороны...

Не стоит также забывать и то важное обстоятельство, что пост, к примеру, главного нарколога, кое-кому может представляться весьма хлебным. Увы, это распространенная ошибка людей, не представляющих, чем в повседневной жизни занимаются невропатологи, психиатры, наркологи. И за такой пост вполне может развернуться между несведущими, но жадными до легкой прибыли людьми жестокая борьба. Вот это уже будет ближе к реальности.

Изобразив, таким образом, свою помощь следствию, Вячеслав Сергеевич окончательно успокоился, прибрал в квартире, после того как здесь побывали десятки, если не добрая сотня ног, и стал подумывать о том, кого бы сегодня пригласить для поднятия тонуса? Варьку? Нет, пожалуй, с нее пока достаточно. Девочка продемонстрировала ему уже много чрезвычайно любопытного, но она неутомима, а он уже не в том возрасте, чтобы демонстрировать подвиги полового гиганта. Надо бы и что-то полегче. Значит?

Следовательно, надо вызвонить Ольгу, сочинив срочный выезд реанимационной бригады на дом к какому-нибудь обдолбанному сынку крутого папаши, а вместо этого просто отдохнуть с ней от дневных треволнений. Но в мягкой, щадящей форме. Ольга именно к подобным вариантам как раз и приспособлена.