Текст книги "Кто будет президентом, или Достойный преемник"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

17

После разговора с компьютерщиком Андрей пребывал в странном состоянии духа. С одной стороны, сообщение об обнаружении хакера расстроило его, с другой – мобилизовало. Он чувствовал себя готовым к борьбе. Заваруха намечается нешуточная, но тем интереснее.

Хозяин сказал, что сегодня вечером из Москвы прилетит частный детектив. Сообщение о его прибытии развеселило Андрея. Воображение мгновенно нарисовало всем знакомый образ: клетчатый твидовый костюм, трубка, горбоносый профиль. «Пишите мне на Бейкер-стрит, двадцать два», «Элементарно, Ватсон!»

Помощь, конечно, не помешала бы, но она была не настолько необходима, чтобы оправдывать вторжение в «частные дела» Хозяина незнакомого человека. К тому же из Москвы. Черта лысого он поймет в здешних делах!

Шагая по коридору офиса, Андрей обдумывал план дальнейших действий. Одна из дверей открылась, и в коридор вышла Татьяна. Она заметила Андрея, но отвернулась и быстро пошла в другую сторону.

– Татьяна! – окликнул ее Андрей.

Девушка остановилась и оглянулась.

– Чего тебе? – сухо спросила она.

Андрей замялся, имя девушки он выкрикнул почти инстинктивно и еще не успел определиться, нужно ему с ней говорить или нет.

– Что с тобой? Столбняк напал? – насмешливо сказала Татьяна. – Ладно, созреешь – догонишь.

Она отвернулась и снова пошла по коридору.

– Постой! – снова окликнул ее Андрей.

Татьяна остановилась.

– Ну? – нетерпеливо спросила она.

Андрей быстро подошел к девушке и схватил ее за руку.

– Ты больше не должна встречаться с Хозяином! – неожиданно резко и пылко проговорил он.

Девушка удивленно посмотрела на Андрея, затем перевела взгляд на руку.

– Ты делаешь мне больно, – сказала она.

Андрей разжал пальцы.

– Ты больше не должна встречаться с ним, – повторил он, на этот раз гораздо спокойнее.

– Вот как? – Татьяна едко усмехнулась. – Мне кажется, это не тебе решать, Андрюша. Ты слишком много о себе возомнил. А ты всего-навсего помощник.

– Если ты еще хоть раз ляжешь с ним в постель, я...

Зрачки девушки сузились.

– Ну? – холодно спросила она. – И что ты сделаешь?

– Я расскажу Хозяину, что Максим твой любовник.

Лицо Татьяны вытянулось. Несколько секунд она молчала, обдумывая сказанное, затем быстро и нервно проговорила:

– Не понимаю, о чем ты. Среди моих знакомых нет ни одного Максима.

– Ты можешь изворачиваться, как хочешь, но я тебя насквозь вижу, – глухо проговорил Андрей. – Максим всего лишь пешка в твоих руках. Ты переспала с ним, притворилась влюбленной дурочкой и натолкнула его на идею шантажа. Он-то думает, что идея принадлежит ему.

– Я по-прежнему не понимаю, о чем ты говоришь.

– Правда? Тогда почему ты не уходишь?

– Потому что пытаюсь тебя понять. Но, похоже, ты сошел с ума.

На смуглых скулах Андрея заиграли желваки.

– Не хитри со мной, детка, – с холодной яростью произнес он. – Я тебе не Максим. И не играй на моем поле. На нем нет места для двух игроков.

– Кретин, – сухо проговорила Татьяна и развернулась, чтобы идти, но Андрей снова поймал ее за руку и силой развернул к себе.

Татьяна негромко вскрикнула и, злобно сверкнув на Андрея глазами, сморщилась от боли.

– Повторяю, не играй на моем поле, – тихо сказал Андрей. – Иначе я займусь тобой всерьез.

– У тебя руки коротки, – с ненавистью проговорила Татьяна. – Если не отпустишь руку, я закричу. На нас и так уже смотрят.

Андрей оглянулся, увидел, что по коридору идет сотрудник, и выпустил запястье девушки из своих крепких пальцев.

– Еще раз ко мне прицепишься – выцарапаю глаза, – предупредила Татьяна, развернулась и быстро зацокала каблучками по мраморному полу.

Андрей проводил девушку взглядом, пока она не скрылась за поворотом, затем развернулся и побрел в другую сторону, морща в задумчивости лоб.

– Неужели я ее недооценил?... – тихо бормотал он себе под нос. – Неужели?...

18

– Аня, привет! – поприветствовал Турецкий секретаршу, переступив порог приемной.

– Здравствуйте, Александр Борисович! – просияла луноликая, смазливенькая секретарша. – Давно вас не было видно.

– Да уж. С некоторых пор я здесь редкий гость. А ты соскучилась?

– Очень! Вы тут единственный, кто понимает толк в хорошем кофе. Нынче все вдруг переключились на зеленый чай. О здоровье, что ли, заботятся?

– Наверно, – с улыбкой ответил Турецкий. – Правильно, кстати, делают. Бери пример с них, а не с меня. Проживешь девяносто лет.

– Вот еще! – фыркнула юная секретарша. – Я хочу умереть молодой и красивой, как Мерилин Монро. Какой смысл быть старым, больным и некрасивым?

– Поверь мне, Анечка, смысл есть. Перед тобой старый, больной и некрасивый человек. И ничего – жить все равно хочется.

– Ну, – засмеялась секретарша, – какой же вы старый и некрасивый? Вы мужчина в самом расцвете лет! Как Карлсон!

– Спасибо за комплимент, – весело сказал Турецкий. Он кивнул на дверь. – Монстр у себя?

– На месте, – в тон ему ответила секретарша. – И уже минут десять вас ждет... Ой, правда, чего это я вас отвлекаю? – внезапно засуетилась девушка. Она сняла трубку и деловито проговорила: – Константин Дмитриевич, тут Александр Борисович пришел... Поняла. – Она положила трубку и посмотрела на Турецкого. – Константин Дмитриевич вас ждет.

– Ты ему сказала, что я без фрака? – насмешливо осведомился Турецкий.

– Думаю, он в курсе, – улыбнулась секретарша.

Александр Борисович раскрыл дверь и замер на пороге, насмешливо глядя на хозяина кабинета. Тот сидел за столом в одной рубашке, желтый галстук был сбит набок, пара пуговиц расстегнулась, открыв постороннему взгляду майку цвета морской волны. Седоватые волосы Меркулова торчали во все стороны, словно никогда не были знакомы с расческой. Вид у него был запаренный.

Меркулов поднял взгляд от бумаг, глянул на Александра Борисовича и сказал:

– А, Саня, привет! Рад тебя видеть. Заходи, не мнись у порога.

– Что, правда? – поднял брови Турецкий.

– Чего правда? – не понял Меркулов.

– Можно войти? Для меня это большая честь!

Константин Дмитриевич поморщился:

– Турецкий, кончай паясничать. Заходи и располагайся, где тебе удобнее.

Александр Борисович закрыл дверь и заметил с усмешкой:

– Я бы предпочел расположиться в твоем кресле. Надеюсь, ты не против?

– Против.

– Вот тебе и радушный хозяин. Чего так?

Меркулов слегка прищурился.

– В кресле заместителя генпрокурора должен сидеть человек добрый и сдержанный, – назидательно сказал он. – А ты злой и нервный.

Турецкий вздохнул:

– Ты прав. К тому же твое кресло чересчур жестковато для моего деликатного зада. Не ровен час, наживу себе геморрой.

– Насчет геморроя ты прав, – угрюмо признал Константин Дмитриевич. – Впрочем, я это называю работой. Кофе будешь?

– Конечно, – ответил Александр Борисович, усаживаясь на стул, и добавил: – Предпочитаю молотый мокко.

– Молотый дома будешь пить. – Меркулов снял трубку. – Аня, принеси нам, пожалуйста, кофе и чай.

Турецкий достал сигареты. Меркулов посмотрел на него, нахмурился, но ничего не сказал. Турецкий сделал вид, что не заметил его гримасы, и закурил.

– Только не дыми в мою сторону, – проворчал Константин Дмитриевич, – я два бронхита за полгода на ногах перенес. Третьего мне не пережить.

– Ты себя недооцениваешь, – сказал Турецкий, но дым выдохнул в сторону. – Окно, кстати, открой, страдалец.

– Без тебя бы не догадался.

Константин Дмитриевич протянул руку и открыл створку окна.

– Полагаю, обмен любезностями закончен? – осведомился он у Турецкого. – Теперь можем перейти к делу?

– Я уже пять минут этого жду. Что случилось, Константин Дмитриевич? Кто-то угрожает Президенту, и ты решил, что я единственный, кто может...

– Откуда ты знаешь? – удивленно перебил его Меркулов.

– Что знаю? – опешил Александр Борисович.

– То, что ты сказал. Про Президента и все прочее.

У Турецкого слегка вытянулось лицо.

– Подожди... – Он недоверчиво посмотрел на Меркулова. – Ты что, серьезно? Или опять твои приколы?

– Никаких приколов, Саня, – покачал головой Константин Дмитриевич.

– То есть ты хочешь сказать, что вызвал меня сюда по заданию Кремля? – иронично усмехнувшись, уточнил Александр Борисович.

– Да нет, Сань, Кремль здесь ни при чем. Я...

Дверь кабинета открылась, секретарша внесла поднос с двумя дымящимися чашками. Поставила их на стол, незаметно подмигнула Турецкому и, пожелав приятного аппетита, вышла из кабинета.

– Где ты их набираешь? – завистливо проговорил Турецкий.

– Места надо знать, – ответил Меркулов. Он придвинул к себе чашку, заглянул в нее и поморщился. – Опять зеленый. Один раз сказал ей, что у меня пошаливает сердце, с тех пор упорно таскает мне зеленый чай. Ну, что прикажешь делать? Уволить ее?

– Точно, уволь. А в причинах укажи: за трогательную заботу о здоровье начальника.

– Да ну тебя... – Меркулов поднял чашку и брезгливо отхлебнул. – Ни вкуса, ни запаха, – резюмировал он. – Одни витамины. У тебя-то хоть крепкий?

– Ложку можно ставить. Меня твоя секретарша не жалеет.

– Я тебя тоже жалеть не стану. – Константин Дмитриевич сделал еще глоток, отодвинул от себя чашку, откинулся на спинку кресла и пристально посмотрел на Александра Борисовича. – Дело, Саня, сугубо конфиденциальное, – начал он, перейдя на деловой тон. – Ты слышал когда-нибудь такое имя – Виктор Олегович Мохов?

– Слышал, – ответил Турецкий. – Пару лет назад я был в командировке в его палестинах. Он уже тогда считался хозяином города, хотя на президентское кресло его амбиций не хватало.

– Теперь хватает с избытком, – заметил Константин Дмитриевич.

– Да, я в курсе. – Турецкий затянулся сигаретой и стряхнул пепел в блюдце. – Если я ничего не путаю – а я ничего не путаю, – Мохов сейчас баллотируется в Президенты республики. И кажется, у него неплохие шансы. Я видел репортаж в новостях.

– Ты прав. Шансы у него очень неплохие. Несколько дней назад Мохов был в Кремле и заручился поддержкой Президента.

– Ну, в таком случае ему не о чем беспокоиться, – небрежно сказал Александр Борисович, никогда не питавший теплых чувств к политикам, зная им истинную цену. – Победа у него в кармане.

Меркулов...

– Он тоже так думал. Видишь ли... у Мохова, как у многих региональных политиков, довольно темное прошлое.

– Нашел чем удивить, – скривился Александр Борисович. – По половине из них до сих пор нары плачут.

– Ну, на какой половине Мохов – не нам с тобой судить, – довольно сухо возразил Константин Дмитриевич. – Мы на него дел не заводили. А раз так, то в наших глазах, как и в глазах общества, Виктор Олегович Мохов – законопослушный гражданин.

– Повтори еще раз – я запишу, – насмешливо попросил Турецкий.

– Поиздевайся еще, – дернул бровью Меркулов. – Так вот, Саня, два дня назад в Интернете появилась статья о... – Константин Дмитриевич замялся, подыскивая нужное слово.

– О подвигах нашего кандидата? – подсказал ему Турецкий.

Меркулов кивнул:

– Угу. Точнее сказать – о некоторых ошибках молодости кандидата, большая часть из которых вымышлена.

– Этого ты не знаешь, – отрезал Александр Борисович.

Меркулов пристально на него посмотрел и спокойно произнес:

– Ты тоже.

– А я теперь лицо частное и верю не фактам, а своему чутью, – парировал Турецкий.

– Слушай, давай расставим все точки над «и». Я не утверждаю, что Мохов – непорочный ангел. Дерьма в его жизни хватает. Но среди его противников тоже нет ни одного святого старца.

– Естественно, – фыркнул Турецкий. – Откуда же им было взяться в девяностые.

– Вот видишь, ты сам все понимаешь, – с добродушной улыбкой заметил Константин Дмитриевич. – Я знаю Мохова лично. Поверь мне на слово, он неплохой мужик. Слышал я кое-что и о его политических противниках. Это такая сволочь, что клейма ставить негде.

– Кто бы мог подумать!

Меркулов слегка поджал губы:

– Сань, ты можешь хотя бы пять минут не ерничать? Я отвык от твоих подколок.

– Хочешь со мной работать – привыкай снова.

– Ты стал злым, – грустно констатировал Константин Дмитриевич.

Турецкий пожал плечами:

– А ты – скучным. И еще неизвестно, что хуже.

С полминуты коллеги угрюмо молчали. Турецкий курил. Меркулов помешивал ложечкой чай, не глядя на Турецкого.

– Ладно, – заговорил наконец Константин Дмитриевич. – У тебя есть повод быть злым, и я на тебя не в обиде.

– Покорнейше благодарю, – снова съерничал Турецкий.

– Теперь, когда я признал это, мы можем поговорить серьезно? Правда, Сань, за последние дни я устал как собака. Работы – море, к тому же бессонница стала мучить.

– А разве когда-нибудь было по-другому? – спокойно возразил Турецкий.

– Да нет. Но тогда мы с тобой были помоложе.

– Ты прав. Мы были моложе, и у нас были принципы. А теперь ковырни нас с тобой – и столько дерьма повалится, что святых вон выноси.

По лицу Константина Дмитриевича пробежала тень. Он пригладил ладонью седеющие волосы, словно успокаивая себя, и сухо поинтересовался:

– Ты что, записался в проповедники?

– Вовсе нет, – нервно дернул ртом Александр Борисович. – Просто противно. По всем этим господам нары плачут, а они идут в прокуратуру и вместо хорошего срока получают хорошую защиту. Мы для них что-то вроде зонтика. Вот это и бесит.

– Н-да, – задумчиво протянул Меркулов, поглядывая на Турецкого из-под сдвинутых бровей. – Уход из Генпрокуратуры пошел тебе на пользу. Советую отрастить бороду, напялить рубище и уйти в пустыню. Страждущие потянутся к тебе косяком.

– Ты завидуешь, что ли?

– А то. Всю жизнь мечтал, чтобы меня звали святой старец Константин. Сам бы в пустыню ушел, да грехи не пускают. У меня не такая чистая и трепетная душа, как у тебя, отец Александр. Случается и в дерьмо наступить.

Он отвел взгляд от Турецкого и помолчал, не давая обиде прорваться наружу.

Александр Борисович слегка покраснел.

– Ты чай-то пей, – мягко и слегка смущенно сказал он. – Остынет. А за грубые слова извини. Прорвало.

– Бывает, – пожал плечами Константин Дмитриевич, по-прежнему не глядя на Турецкого.

Александр Борисович поморщился:

– Что-то я, Костя, и в самом деле как с цепи сорвался. Срываю на тебе злость.

– Я уже сказал: у тебя есть повод, – тем же тоном ответил Константин Дмитриевич.

Турецкий вмял сигарету в блюдце.

– Давай начнем с начала, Костя. На этот раз я не буду вести себя как двенадцатилетний шалопай. Вспомню, что когда-то я был профессионалом. Давай излагай. Что там была за статья?

Турецкий достал новую сигарету. Константин Дмитриевич подождал, пока он прикурит, затем достал из ящика стола пару распечатанных листков и протянул их Турецкому.

– На, ознакомься.

– Интернетовская статья? – вскинул брови Александр Борисович.

– Угу.

Турецкий взял листки и пробежал их взглядом.

– Весьма познавательно, – прокомментировал он прочитанное и поднял взгляд на Константина Дмитриевича. – Адрес сайта известен?

– Это частная страница, – ответил тот. – Блог, что-то типа дневника. Просуществовала ровно день, потом исчезла.

– Так, может, ничего страшного? Сколько человек могли ее прочесть? Двое-трое.

– Ошибаешься. Страницу делал профессионал. Он забросал Интернет-форумы и чужие блоги ссылками на этот текст.

– Ага. Стало быть, трафик был, – глубокомысленно изрек Александр Борисович.

– Если ты имеешь в виду количество посещений, то оно зашкалило за пятьсот.

– И это за один день?

– Да, – кивнул Меркулов. – Уверен, что многие распечатали ее или просто скопировали и переслали текст друзьям.

– Чего ради им это было делать? – поинтересовался Александр Борисович.

– На той же странице, что и статья, было предупреждение. Мигала красненькая иконка, на которой было написано, что, дескать, этот сайт просуществует всего день. Спешите скачать текст, если хотите знать правду о вашем будущем Президенте. Что-то в этом роде.

– Н-да, – сказал Турецкий и задумчиво потер пальцами подбородок. – Народу нравятся такие истории. Тайны, теории заговоров...

– Запретный плод сладок, – подтвердил Меркулов. – Представь, что хотя бы треть посетителей страницы распечатали статью и показали ее своим друзьям и родственникам.

– Неплохой тираж для провинциального издания, – заметил Турецкий.

– В том-то и дело. Тут, Сань, есть еще один важный момент. Я тебе уже говорил, что немного знаю Мохова. Так вот, у него проблемы со здоровьем. Нервы, сердчишко и так далее. У него уже был один инфаркт. Ну и плюс к этому он немного закладывает за воротник.

– Насколько немного? – прищурился Турецкий.

– Запои по два-три дня. Запирается в своем шикарном кабинете и пьет горькую, пока не взвоет от боли, и секретарше приходится вызывать «скорую», чтобы прочистить ему кровь. Кстати, первый свой инфаркт Мохов заполучил именно так. Говорят, в тот раз еле успели довезти его до больницы. Еще б немного и...

Константин Дмитриевич оставил фразу недоговоренной.

Турецкий курил, с задумчивым видом поглядывая на кончик тлеющей сигареты.

– Что думаешь по этому поводу? – спросил Константин Дмитриевич.

– То же, что и ты, Костя. Этой статьей враг Мохова хотел убить двух зайцев сразу. Первое – испортить репутацию Мохова. Второе – наудачу, конечно – прикончить самого Мохова. Нет человека – нет проблемы. И дело не пришьешь, поскольку чувак помер от сердечного приступа. – Александр Борисович стряхнул пепел и пристально посмотрел на Меркулова. – О здоровье Мохова и о той истории с инфарктом и бутылкой многие знают?

– Думаю, да. Особой тайны из этого никто не делал.

– Зря. Теперь противники знают слабое место Мохова и будут лупить по этому месту прямой наводкой. Пока не прикончат. У него, кстати, есть под рукой личный врач или кто-нибудь в этом роде?

Константин Дмитриевич покачал головой:

– Нет. Врачей Мохов недолюбливает. Предпочитает лечить свои болячки сам.

Турецкий усмехнулся:

– Знаю я, как такие господа лечат стрессы. Водкой или вискарем. Было время, сам так лечился.

– А сейчас? – тихо спросил Константин Дмитриевич.

– Что? – не понял Турецкий.

– Сейчас как лечишься?

– Никак. Сейчас я здоров. Ну или почти здоров, – нехотя добавил Александр Борисович, с момента своего ранения на корню пресекавший все попытки влезть ему в душу. – А почему ты спрашиваешь?

– Ну не зря же я тебя сюда пригласил, – интригующе проговорил Константин Дмитриевич.

– Вот как? – усмехнулся Турецкий. – А я думал, просто хочешь посоветоваться. Ну тогда давай, выкладывай. Чего ты от меня ждешь?

Меркулов немного помедлил, обдумывая, с чего начать, затем сказал:

– Мохов позвонил мне вчера вечером. Просил разобраться во всей этой истории.

– Он решил привлечь Генпрокуратуру? – изумился Турецкий.

– Нет, не совсем. Вернее, совсем нет. Это был частный звонок и соответственно частная просьба. Мохов считает, что мы с ним приятели. И в общем, имеет для этого все основания. Лет десять назад он здорово помог мне в одном деле. Дал информацию на одного местного мафиози, которого мы никак не могли прищучить. Ниточки тянулись в Москву, ну и...

Меркулов пожал плечами, давая понять, что говорить тут, в общем, не о чем.

– Вернемся к нашим баранам, – сказал он после паузы. – Мохов сказал, что хочет расследовать все в частном порядке, без огласки и так далее. Но своим людям после всего, что произошло, не слишком доверяет. Попросил меня порекомендовать ему частное агентство «с репутацией». Я порекомендовал «Глорию» и тебя лично. Я правильно сделал?

– Смотря по тому, сколько этот тип готов заплатить, – сухо сказал Турецкий.

– Платит он хорошо.

– Насколько хорошо?

Меркулов взял карандаш, нацарапал на листке со статьей несколько цифр и повернул листок к Турецкому. Тот глянул на цифры и присвистнул:

– Расходы включены?

Меркулов покачал головой:

– Нет. Расходы идут отдельной статьей. – Он снова взялся за карандаш, нацарапал еще одну цифру. – В день, – прокомментировал Константин Дмитриевич начертанное. – Кроме того, если появятся дополнительные расходы, он готов их оплатить.

– Щедрый дядя. Видно, очень сильно хочет стать Президентом.

– Иначе бы не ввязался в это дело, – сказал Константин Дмитриевич.

– Почему ты связался со мной, а не с Плетневым? Он оперативнее... на ногу.

– Но на место поедешь ты, – парировал Константин Дмитриевич. – Плетнев и прочие – хорошие парни, но они всего лишь оперативники. А я дал Мохову слово, что порекомендую ему настоящего следователя. Парни пусть будут на подхвате, а степень участия и соответственно долю каждого определите сами. – Меркулов пожал плечами. – По-моему, все логично.

– Да, логика железная, – дернул уголком рта Турецкий.

– Так ты согласен? – прямо спросил Меркулов.

– Гм...

– Сань, давай без твоих ужимок. Мохов ждет ответа. Думаю, помощники сейчас прячут от него бутылку и добавляют ему в чай успокоительное.

– Вообще-то я получил предложение прочесть курс лекций в одном американском колледже, – раздумчиво проговорил Александр Борисович.

– Я в курсе, – кивнул Меркулов. – Разведка уже доложила. Но, если не ошибаюсь, у тебя в запасе есть целая неделя.

– Думаешь, этого хватит? – прищурился Турецкий.

– Для такого профессионала, как ты, да.

Александр Борисович улыбнулся:

– Умеешь ты убеждать, Константин Дмитриевич. Что ж, пожалуй, я возьмусь за это дельце.

– Думаю, не будет, – сказал Меркулов. – У вашего агентства уже несколько месяцев нет денежных дел.

– Возможно, ты прав. Слушай, ты что-то начал рассказывать про какое-то давнишнее дело... Про помощь, которую оказал тебе Мохов сто пятьдесят лет назад.

– Не думаю, что об этом стоит рассказывать, – сказал Меркулов.

Однако Александр Борисович Турецкий придерживался другого мнения.

– Это может быть важно. Так на кого тогда накапал Мохов?

– Айрат Кашапов по кличке Татарин, – ответил Меркулов. – Помнишь такого?

– Припоминаю, – кивнул Александр Борисович.

Он и в самом деле вспомнил Татарина. Лет десять назад тот был опасным человеком, и, чтобы выступить против него, требовалось большое мужество. Если, конечно, Мохова хорошенько не прижали. Или если он сам не вознамерился прибрать к рукам «бизнес» Татарина. Хотя... Мохов вроде бы всегда старался играть по правилам. В беспределе, по крайней мере, он замечен не был.

– Авторитетный был товарищ. И дело было громкое. Он еще сидит?

– Угу. Два убийства с отягчающими. Еще лет пять будет вшей кормить – и это в лучшем случае.

– Он еще имеет какое-нибудь влияние?

Константин Дмитриевич покачал головой:

– Вряд ли. Насколько я знаю, Татарин на зоне скис. Отошел от дел, увлекся религией, стал выращивать цветы в горшочках и тому подобное. Сейчас всем заправляют молодые, стариков отправили «на пенсию».

– Ясно. Мохов уже что-нибудь предпринял?

– Уверен, что да. Но результатов никаких. Знаешь, Сань, желательно выехать туда сегодня вечером. Мохов все утро обрывал телефон, все спрашивал – когда. Горит у мужика.

– Ну, если горит – потушим, – сказал Турецкий и вмял окурок в блюдце.