Текст книги "Вкус денег"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Не прошло и минуты, как в одном конце коридора появился официант с тележкой, на ходу застегивая пуговицы белой форменной тужурки. А в другом конце из номера 618 вышли трое: невысокий мужчина лет пятидесяти пяти – шестидесяти, явно бандитской наружности, в сером костюме, а за ним плечом к плечу два мордоворота. Один вполне обыкновенный, неприметный, но зато второй! Франкенштейн по сравнению с ним был просто идеалом красоты и обаяния. Двухметровый детина, весом килограммов сто тридцать, с перебитым в нескольких местах носом, измочаленными, пожеванными ушами и рваным шрамом через все лицо – от уха до подбородка.

В криминологическом колледже Роберту читали курс "Психология преступника", так что насмотрелся он в учебнике на всякие физиономии и маньяков, и их растерзанных жертв, но этот тип был, пожалуй, покруче.

Он настолько увлекся изучением внешности потенциального маньяка, что совершенно не замечал происходившего вокруг.

А происходило вот что. Официант остановился в нескольких шагах за его спиной в легендарной позе Наполеона Бонапарта – заложив руку за лацкан своей форменной курточки, которую, кстати, он так и не успел застегнуть. Но поза его была не горделиво-возвышенной, а, скорее, крайне нервной. Некто у номера 613 тоже нервничал и все время воровато оглядывался. Переминаясь с ноги на ногу, он старался спиной заслонить неплотно прикрытую дверь.

Собственно, ничего предосудительного не происходило. Но приближающаяся троица как-то инстинктивно напряглась, и Франкенштейн выдвинулся вперед, прикрывая могучей грудью тело хозяина.

Возможно, они так и прошли бы мимо и ничего бы не случилось, но как раз в тот момент, когда они поравнялись с темной личностью, дверь 613-го номера раскрылась с довольно громким скрипом, отнюдь не делающим чести отелю столь высокого ранга.

Шесть пар глаз уставились на человека, застывшего в проеме с черным "дипломатом" под мышкой и автоматом в руке. За его спиной виднелась довольно неприглядная картина откровенного грабежа: разбросанные вещи, открытые чемоданы и тому подобное.

Франкенштейн среагировал первым. Пистолет как будто рос у него прямо из рукава. Во всяком случае, когда и откуда он его достал, никто не заметил. Вскинув оружие, он рывками переводил его с одного участника немой сцены на другого, не забыв при этом ни Роберта, ни официанта. Его хозяин и второй телохранитель медленно отступили к лифту, но не стали его вызывать, а просто стояли и издали наблюдали за развитием событий.

Решив, что Роберт и официант не имеют никакого отношения к грабителям, Франкенштейн махнул им рукой, а его коллега у лифта крикнул:

– Go! – и добавил по-русски: – Убирайтесь, кому сказано!

Но официант и не подумал убираться. Вместо этого он отпихнул ногой столик, выхватил из-за пазухи "узи" и, обхватив Роберта за шею, приставил автомат к его виску. Чудовищно коверкая английские слова, он довольно спокойно сообщил:

– I kill he! – И, прикрываясь Робертом как живым щитом, стал медленно подходить к Франкенштейну.

Тот не слишком удивился такому повороту событий и потерял контроль над ситуацией буквально на долю секунды, но этого оказалось достаточно, чтобы "гость" мэра рванул предохранитель и выстрелил. Автоматная очередь, изрядно попортив обшивку стен, тем не менее не причинила особого вреда Франкенштейну, лишь слегка расцарапав ему щеку. Грабители же, вместо того чтобы отступать к лестнице, попытались вернуться в номер.

Темная личность наконец умудрилась достать свой пистолет и теперь, пятясь в дверь, браво им размахивала. Франкенштейн скупо выпустил в "гостей" ровно две пули. Стрелял он круто и, судя по результатам, убивать никого не собирался, так как обладатель "дипломата" отделался лишь дыркой в плече, выронив при этом драгоценную ношу. Чемоданчик от удара раскрылся, и на шикарную светлую ковровую дорожку вывалился целый патронташ каких-то разноцветных стеклянных и пластиковых колбочек, часть из которых разбилась, часть раскатилась по полу.

Темная личность лишилась своего пистолета, выбитого из руки пулей Франкенштейна, и поспешила покинуть поле боя, скрывшись за дверью. Официант, не выпуская Роберта, попытался ногой сгрести рассыпавшиеся колбочки в кучку и зафутболить их в номер.

Первый же выпад стоил ему коленной чашечки. Его правая штанина мгновенно пропиталась кровью и, неуклюже прыгая на одной ноге, он ввалился в комнату, увлекая Роберта за собой. Дверь захлопнули и забаррикадировали кроватью.

Однако Франкенштейн и не думал ее крушить. Он не спеша собрал рассыпавшиеся колбочки в чемоданчик, вытер платком поврежденное лицо и спокойно присоединился к своему хозяину, после чего вся троица как ни в чем не бывало вошла в лифт и поехала вниз.

Роберт, пребывая в легком трансе, неожиданно поймал себя на мысли, что в столь неординарной, прямо скажем, ситуации его мучит один-единственный вопрос: когда же начнется эвакуация? Как ни странно, он больше беспокоился не о себе, а о мирных посетителях "Хилтона". Что будет с ними, если бомба не блеф? И еще, найдет ли "графоманка" письмо, выпавшее у него где-то у двери в 612-й номер?" А еще, конечно, было обидно и досадно, что всякие навыки самообороны и прочего, казалось бы, доведенные уже до автоматизма на тренировках в колледже, в самый нужный момент почему-то отказали, и вместо того чтобы вязать сейчас этих налетчиков тепленькими, он сам сидит у них в заложниках.

А искалеченные налетчики, перевязав раны и выждав минут пять, осторожно приоткрыли дверь и, убедившись, что коридор пуст, потащились, хромая и охая, к пожарной лестнице, не забыв прихватить Роберта. Они выбрались на задний двор и, воспользовавшись ожидавшей их машиной, в считанные минуты были уже далеко от "Хилтона".

На Роберта надели наручники и завязали ему глаза. Он попытался расслабиться и хотя бы на слух оценить, куда и как далеко они едут.

Если его не пристрелили прямо в гостинице, значит, он им нужен. Если бы он был нужен, только чтобы обеспечить отход, его бы пристрелили или выбросили из машины где-нибудь сразу за городом. Ехали они уже примерно час, следовательно, давно выбрались из Мюнхена. Ему завязали глаза, значит, не хотели, чтобы он нашел место, куда его везут. То есть они могут предполагать, что у него еще будет возможность попасть туда же, причем без их помощи…

Роберт старательно считал все мосты и железнодорожные переезды, даже по солнцу, светившему то в одну, то в другую щеку, пытался определить направление движения. Однако они так петляли, что Роберт уже окончательно сбился со счета, когда машина наконец остановилась.

Но, увы, вместо того чтобы вывести его наружу, ему на лицо набросили какую-то тряпку, и в нос ударил приторно-отвратительный запах хлороформа. Он попытался задержать дыхание и избавиться от вонючей тряпки, но его крепко держали за плечи, и, когда в глазах потемнело от недостатка кислорода, организм перестал слушаться. Один глубокий вдох, другой – и Роберт медленно провалился в черную резиновую яму.

Оперуполномоченный Майский. 27 марта

Майский добрался за четырнадцать минуть, а не за пятнадцать, как было условлено. Еще минуту просидел в машине, оглядываясь, но того, кто был ему нужен, вычислить не смог. Тот, собственно, ничего про себя не сообщил, сказал только, что Майский должен быть один. Нужно было просто войти во двор через арку, а добровольный помощник сам его узнает.

Во дворе народу почти не было, зато машин – как на автостоянке. По сути, это и была автостоянка. Опер остановился на краю детской площадки, заваленном бетонными тумбами и потому не занятом транспортом. Отсюда просматривался весь двор, и, соответственно, его мог лицезреть любой желающий. К нему тут же подрулил грязно-серый "опель" с тонированными до абсолютной черноты стеклами. Водителя Майский еще кое-как разглядел, то есть он видел, что водитель есть, не более, хотя об этом и так нетрудно было догадаться. Есть ли кто-нибудь на заднем сиденье, видно не было.

Шофер опустил переднее стекло со стороны пассажира и, нагнувшись, спросил:

– Майский?

Голос был не тот, что по телефону, хотя Валерий не был уверен, что сразу узнает звонившего, прекрати тот хрипеть и сопеть. Но это был точно не он.

Ничего не ответив, он подошел вплотную к опущенному стеклу и заглянул в салон, при этом незаметно вытащил свой "макаров" из кармана куртки. Кроме водителя, в "опеле" никого не было. А сам он представлял собой совершенно феноменальный экземпляр – человек-мини-трактор, в адидасовском спортивном костюме на голое тело (сразу вспомнился Лесников). Бритый затылок, судя по обилию морщин на лице и мешкам под глазами, – лет сорока. А по их полному отсутствию на шее и прочим малоуловимым признакам – на самом деле лет двадцати двух – двадцати четырех максимум.

Майский просунул пистолет в окно, демонстративно снял с предохранителя и очень вежливо предложил:

– Вылезай, потолкуем.

Водитель, несмотря на все внешние атрибуты крутизны, моментально наложил полные штаны. Виду он, правда, старался не подавать, но голос выдавал его с головой.

– Уб-б-бери пушку! Ты же хотел встретиться с нужным человеком – садись, я отвезу.

– Что за человек?

– Хрен его знает! Приедешь – сам увидишь.

– Есть другой вариант: сейчас едем в отделение, и там ты сразу все вспомнишь. И что за человек, и зачем он хотел меня видеть, и кто шлепнул Лесникова, и еще много чего интересного.

– Не-а! Не вспомню, начальник! И уб-б-бери пушку, в натуре!

– А я думаю, вспомнишь! – Валерий залез на переднее сиденье и приставил пистолет к виску водилы.

– Я что, по-твоему, фраер дешевый?! – истерично завопил тот. – Да я на зоне…

– Не гони волну, – перебил опер и, убрав пистолет от его головы, но продолжая держать в руках, скомандовал: – Поехали к твоему человеку.

Тронулись. Перепуганный парламентер с минуту лавировал между машинами, пробираясь к выезду на противоположном конце двора, напряженно глядя на дорогу и вроде бы не обращая больше внимания на пистолет.

Это произошло буквально за четверть секунды. "опель" свернул в тупик под навес, стоявшие наготове двое "быков" взяли Майского на мушку через опущенное стекло, навстречу вырулил точно такой же грязно-серый "опель", а ворота за спиной закрылись.

Водитель выскочил из машины как пробка из бутылки – видимо, общество Майского опротивело ему до последней степени. На его место неспешно пристроился седой гражданин с рыбьими глазами, двое "быков" переместились на заднее сиденье, продолжая держать опера на мушке. Седой гражданин осмотрелся и, удовлетворившись сложившейся диспозицией, представился:

– Егор Трофимович.

– Очень приятно, – Валерий вежливо улыбнулся, – у меня есть один коллега, тоже Егор Трофимович, прекрасный человек. Может, я буду называть вас по-другому, чтобы не запутаться?

– Чтобы не запутаться – лучше вообще помалкивай. – Он отобрал у Майского пистолет и передал на заднее сиденье: – А пока твои коллеги гоняются за моими коллегами, я тебе кое-что объясню. Чума был не последний человек. И всех шибко интересует, какая падла его заказала. Поэтому дело тебе, Майский, придется раскрыть. Если нужна какая-нибудь помощь – проси, не стесняйся. Просек? Сделаешь все в ажуре – можешь рассчитывать на премиальные.

Он уставился на Валерия не мигая, как будто пытался загипнотизировать.

– Насчет премиальных – спасибо, не стоит, – ответил Майский, сообразив, что данная ему установка на помалкивание утратила силу. – А помощь следствию всегда приветствуется. Однако хочу вас сразу предупредить, чтобы потом между нами не было недопонимания. Не знаю, как у вас в Волгограде, а у нас в Москве незаконное хранение оружия является уголовно наказуемым деянием. И еще существует такое понятие, как тайна следствия, надеюсь, вам не надо объяснять, что это такое?

– Ты что, всех вокруг за лохов держишь?! – процедил Егор Трофимович-2 раздраженно сквозь зубы. – Не ссы в компот! – и, пытаясь подражать Майскому, добавил: – Наше сотрудничество будет обставлено юридически безупречно. Вопросы имеешь?

– Имею. Кто и за что убрал Лесникова, ваша версия?

– Свои версии я без твоих соплей проверил. Еще вопросы есть?

– Нет.

– Тогда до встречи. – И Егор Трофимович-2 протянул оперу номер мобильного.

После того как он ушел, Валерию пришлось подождать еще пять минут, пока ему вернули пистолет. Один из "быков" распотрошил обойму и высыпал патроны в карман его куртки. После чего его отпустили на все четыре стороны. Надо признать, бойцы у Егора Трофимовича-2 были достаточно вежливы и действовали вполне профессионально. Майскому оставалось надеяться, что Денис окажется еще большим профессионалом.

Денис Грязнов. 27 марта

На "добровольного помощника" Денис натравил Демидыча, а сам спокойно дожидался в отделении обещанного гонорара – допроса чеченца. Но Майский просто не мог перенести нескольких часов неизвестности и помчался куда-то составлять запрос по поводу Егора Трофимовича-2. А потом, не удовлетворившись и этим, возжелал составить его фоторобот.

Наконец, когда Денис уже трижды перечитал от корки до корки трехмесячной давности "За рулем" (единственный "документ" в кабинете Майского без грифа "для служебного пользования"), Валера счел, что сделал все, что мог, немного успокоился и распорядился доставить задержанного.

– Этот Мирзоев ранее не судим и в розыске не числится. По его словам, заведует в Чечне районной ветеринарной лечебницей. В Москву приехал по личному делу – на свадьбу к племяннику, на которую, кстати, так и не попал. В "Лесном" остановился якобы по совету знакомого, у племянника на квартире собралось столько народу, что не протолкнуться, а Мирзоев собирался, сочетая приятное с полезным, закупить партию медикаментов и медицинского оборудования, – выложил Валера то, что было уже известно. – А о его отношениях с Лесниковым и о пистолете мы сейчас поговорим подробно. Ты только не вмешивайся, – смущаясь, попросил он Дениса, – посиди в уголке с журналом, а если что-то захочешь спросить, спроси вначале у меня, ладно?

На "посидеть в уголке", Денис согласился, а опостылевший журнал видеть уже не мог. Взял у Майского чистый листик и карандаш – с таким инвентарем запросто можно изображать "товарища в штатском".

Мирзоев не брился, наверное, дней пять, потому скорее походил на полевого командира, нежели на ветеринара, да и держался бодро и уверенно, совсем не как затюканный интеллигент, впервые в жизни столкнувшийся с "ужасами СИЗО".

Знакомство с Лесниковым Мирзоев отрицал: ранее никогда не встречались, видел один раз мельком в холле гостиницы. В Волгограде никогда не был, в Москве – впервые. Футболом не интересуется, пластиковой канализацией тоже.

До сего момента у него все выходило гладко. Денис рисовал завитушки, потом изобразил вертолетную баталию с участием четырех боевых машин, не забывая изредка многозначительно косить на задержанного, надувать щеки и сурово покашливать. Но на чеченца все это впечатления не производило – или вины за собой не чувствовал, или навидался уже таких "товарищей в штатском" и глубоко имел их в виду.

Майский высказал искреннее сожаление по поводу того, что бедному ветеринару пришлось просидеть на нарах в ИВС во время свадьбы дорогого племянника, записал его адрес и наконец (Денис уже думал, что это никогда не произойдет) поинтересовался природой пистолета, из-за которого, собственно, гражданин Мирзоев и был задержан.

– Вот скажи честно, ты считаешь, что все чеченцы бандиты? – неожиданно спросил Мирзоев.

– Не все, – ответил Майский, видимо, чтобы не оскорбить его национальных чувств.

– Ну, хорошо, пусть девять из десяти. Теперь скажи, ты на задержание безоружный выходишь, если знаешь, что преступники с "калашниковыми"?

– Но вы же ветеринар, общаетесь исключительно с животными.

– А также с их хозяевами. Которые, как мы только что установили, в подавляющем большинстве бандиты с "калашниковыми", да?

Майский посмотрел на часы, потом на Дениса. Да, дискутировать с Мирзоевым можно до утра, но прояснить таким образом, имеет ли он отношение к убийству Лесникова и какое именно – невозможно.

– Ладно, – сказал Валера, – не имею ни малейшего желания устанавливать конституционный порядок в Чечне, но здесь, в Москве, вы, вне всяких сомнений, находитесь под российской юрисдикцией…

– Так мы же обсуждали как бы морально-этический аспект, связанный с пистолетом, – перебил его Мирзоев, – а бумагу сделают! То есть, простите, бумага будет. Она даже уже есть. Оформлена по всем правилам. Завтра будет у вас, крайний срок!

– Один вопрос, – вставил в заключение Денис, – вы были знакомы с Дмитрием Федоровичем Ненашевым?

Мирзоев насмешливо оглянулся:

– Что, еще один труп, который не на кого повесить?

– Нет, совладелец мотеля, в котором вас задержали.

– Честное слово, в первый раз про такого слышу.

Оперуполномоченный Майский. 27 марта

С запросами Майского постигла полная неудача. В картотеке среди Егоров Трофимовичей искомого седого гражданина с рыбьими глазами не нашлось. Не отыскался он и по фотороботу.

На всякий случай Майский направил запрос в Волгоград и еще составил рапорт, в котором подробно описал все перипетии встречи с "доброжелателем". Рапорт он торжественно вручил Кривошееву. И даже попросил прочесть прямо в его присутствии.

Кривошеев только хмыкнул в том месте, где "доброжелатель" величал себя Егором Трофимовичем, и засунул бумажку в стол.

Строго говоря, на иной эффект Майский и не рассчитывал. Рыбоглазый дал ему понять, что заинтересован в деле Лесникова. И при этом намекал, что он и какой-то там зеленый опер – фигуры несопоставимого масштаба. Если опер заартачится и откажется с ним сотрудничать, он даже мараться об этого опера не станет – договорится с его начальством, а если не получится – с начальством его начальства, и так далее, но в любом случае договорится. И этого опера в приказном порядке обяжут выполнить все его просьбы, а он (этот опер) даже не будет догадываться, для кого старается.

Получится у Рыбоглазого осуществить задуманное или нет – это другой вопрос, это еще неизвестно. Но понятно, что по одному только сегодняшнему эпизоду принимать его в оперативную разработку никто не станет. И рапорт Майский написал не для того. А если вдруг начнутся какие-то разборки с участием любителей Лесникова – вот тогда ни одна внутренняя комиссия и ни один Кривошеев не сможет обвинить уважаемого господина Майского В. О. в том, что он не предупредил заблаговременно о нависшей над городом криминальной опасности.

ЧДА "Глория". 27 марта

К шести Денис подъехал в "Глорию", Щербак с Максом резались по сети в бильярд. Макса Денис согнал – он и так целыми днями "батоны топчет", и в ожидании Демидыча два раза разделал Щербака под орех, жаль, не на деньги играли.

Наконец появились Демидыч и Сева Голованов, были они довольные, как слоны, значит, наезжавших на Майского вычислили все-таки.

– Ну что, давайте делиться знаниями, – открыл Денис совещание. – С кого начнем?

– С Макса, – предложил Голованов. – Он пока свою лекцию пронудит, мы с Демидычем кофейку попьем, расслабимся после тяжелого труда…

– Сам такой, – беззлобно огрызнулся Макс. – Не буду я вам лекцию читать, не доросли еще, не поймете. Излагаю итоги аудита фирм, частично принадлежавших Ненашеву. Только итоги. Если в двух словах, то с бензоколонками и мотелями все более или менее легально, никаких притонов и борделей. Задолженностей перед бюджетом и частными кредиторами не имеет, и на текущих счетах фирм лежит в общей сложности порядка ста тысяч долларов.

– Класс, о гонораре можно не беспокоиться, – заметил Голованов.

– Беспокоиться как раз нужно, – возразил Макс. – Это же не личные счета Ненашева, а счета фирм, значит, без согласия Гагуа и других совладельцев, то есть опять же Гагуа, денег нам не видать. А захочет ли он платить – я что-то сомневаюсь.

– А личные счета не нашел? – спросил Денис.

– Нет. Либо они номерные и анонимные, либо у него вообще все деньги в деле.

– Либо ты не там искал, – усмехнулся Щербак.

Макс оставил реплику товарища без внимания.

– По крайней мере, на его нью-йоркском счете всего двести шестьдесят долларов восемьдесят восемь центов.

– Что у тебя, Николай? – поинтересовался Денис, видя, что Макс закончил.

– Ну, я переговорил со знающими людьми и должен вам сказать, что двадцать пять процентов, о которых нам тут в прошлый раз толковал Макс, совершенно неверно отражают отношения Ненашева и Гагуа. Эти двадцать пять процентов говорят только о том, что Ненашев был значительно менее богат, чем Гагуа. Гагуа был ему не просто "крышей", Ненашев был одним из приближенных, где-то в ранге советника. Гагуа ему доверял, и разработка футбольной отрасли была исключительно идеей Ненашева. Гагуа раскошелился практически под его честное слово и действительно много заработал.

– Странная какая-то доверчивость, – хмыкнул Голованов. – Он так всем подряд под честное слово деньги дает или только избранным?

– Тебе не даст, – успокоил Щербак. – А Ненашеву у него были причины доверять, Гагуа знает его уже двадцать пять лет или даже больше. Кое-кто говорит, что в свое время, еще при СССР, Ненашев подрабатывал у Гагуа в картежной мафии. И теперь они уже десять лет вместе бабки заколачивают.

Выяснил я и основных конкурентов. Собственно, заслуживающий нашего пристального внимания только один – Штангист, в миру Леонид Раков, если кто не в курсе, объясняю: Штангист – это "крыша" для доброй половины видео– и аудиопиратов, еще тех пиратов, которые штампуют у себя на Малой Арнаутской "фирменные" фишки "Спартака" и прочих клубов, футболки там, шапочки и прочее. На этой почве он, соответственно, для Гагуа, как нож в горло. А кроме того, Штангист, подобно Гагуа, банкует бензином, у него штук двадцать бензоколонок по Москве, "Силур" называются, и, естественно, постоянно пытается расширить сферу своего влияния за счет территорий Гагуа.

Открытых вооруженных конфликтов в последнее время между ними не было, но, как говорят знающие люди, что-то такое подспудно зреет и, возможно, вот-вот прорвется. А Штангист противник серьезный, потому что близок к городской администрации, и, если что, московские менты начнут отстреливать в первую очередь людей Гагуа.

– Ясно, – кивнул Денис. – Спешу вас обрадовать, что покойный Лесников также был футбольным функционером, правда из "Ротора", так что у него с Ненашевым вполне могли быть общие дела. Он вполне мог знать причину убийства Ненашева или его убийц (если тот все-таки мертв). А что у тебя, Сева? Нашел девочек?

– Как что, так сразу – Сева! – возмутился Голованов. – Типа, мне есть, когда работать. За пацаном последи, Демидычу посодействуй, когда я, по-твоему, должен был девочками заниматься?!

– Ты только не ори, не ори, – усмехнувшись, осадил его Денис. – Но если завтра девочек не будет, перепоручу их вон Николаю, он найдет время.

– Конечно, – продолжал пыхтеть Голованов, – развел любимчиков, как чуть что – Щербак, а в дерьмо нырять – сразу Сева…

– Демидыч, рассказывай, – попросил Денис, абстрагируясь от брюзжания обиженного коллеги.

– К Майскому подкатывал человек Штангиста, – сказал Демидыч. – Скворцов Антон Семенович, ранее несудимый и непривлекавшийся, тоже из бывших спортсменов.

– Ты Майскому не говорил еще?

– Нет, конечно.

– Придется сказать, но без упоминания Штангиста.

– Ладно. А еще братва установила приз за голову заказчика или хотя бы киллера, уложившего Лесникова. Найдем обоих – можем сорвать джек-пот.

– Погоди, – не понял Денис, – какая братва?!

– Крутая. Она же кондовая. Она же…

– Волгоградская?

– Столичная. Особая.

– Н-да, круто… – Денис оглядел своих орлов и веско хлопнул ладонью по столу: – Значит, подводим итоги. Мы выяснили, что Ненашев – более крупный зверь, чем мы доселе предполагали. Что из этого следует? Из этого следует, что, во-первых, он имел возможность сделать Гагуа большую пакость и тогда тот его убрал или, во-вторых, его мог убрать Штангист, зная, что для Гагуа это существенная потеря.

– Или он сбежал сам, предвидя надвигающуюся битву титанов и не желая в ней участвовать, – добавил Щербак.

– Правильно, – кивнул Денис. – А по поводу Лесникова – только подтвердилась неслучайность его пребывания в окрестностях офиса Ненашева, и потому нужно обязательно выяснить, с кем он контактировал в Москве и с кем собирался.

– Возможно, исчезновение Ненашева как-то связано со стремлением Пирожкова подмять под себя "Спартак", – скромно сказал Макс. – Логики я тут не усматриваю, но фигуранты все наши: и Гагуа, и Ненашев, и Штангист.

– Какая на фиг логика! – скривился Голованов. – Гагуа с Пирожковым не дружит, раз Пирожков заодно со Штангистом, значит, он против передачи "Спартака" мэрии. Вот его и предупредили, самого убирать не стали, потому что им нужны его бабки. А может, федерация футбола или кто там еще собирались Ненашева привлечь в качестве эксперта по околофутбольному бизнесу, недаром же он по заграницам ездил. А он, как правая рука Гагуа, выступил бы против Пирожкова.

– И его сразу бы все послушали, а Пирожкова на фиг послали! – разозлился Макс. – Да Пирожков президента имел в виду и гнул свое, когда ему надо было, а тут какого-то Ненашева испугался? Знаменитого эксперта. Фигню городишь!

Щербак принял все это неожиданно близко к сердцу:

– А я вам скажу, что Пирожков "Спартак" под себя подгребет, раз уже глаз положил. И будет задница. Он же, кроме как показуху устраивать за наши с вами бабки, ничего больше не умеет.

ЧДА "Глория". 30 марта

"Интернет-газета. Спортивный раздел.

"Спартак" продал матч 1/4 кубка УЕФА.

Крупная победа со счетом 3:0, одержанная вчера скромным, по меркам Бундес-лиги, клубом "Мюнхен 1860" над "Спартаком", вызвала в Мюнхене бурю восторга, граничащую со стихийным бедствием. Разбито две сотни витрин, двенадцать автомобилей сожжено, в уличных столкновениях пострадало более пятидесяти человек, двое полицейских тяжело ранены, арестованы шестьсот фанатов. Такова статистика. По единодушному утверждению старожилов, подобной чести ни разу не удостаивалась даже куда более именитая "Бавария", а масштаб уличных беспорядков сравним разве что со знаменитым "пивным путчем" 6 ноября 1924 г. (справедливости ради стоит заметить, что достаточно авторитетного свидетеля тех давних событий отыскать не удалось, поэтому за точность исторической метафоры поручиться никто не может).

Сегодня ликованию немецких болельщиков по логике вещей следовало выплеснуться уже в более академичной форме в спортивном эфире и на страницах футбольных изданий. Любители перемывать косточки поверженным соперникам с трепетом ждали бурного альпийского потока высказываний и комментариев самих триумфаторов, футбольных специалистов и неспециалистов, короче говоря, всех, кто имеет возможность "высказаться по поводу" в средствах массовой информации.

Не дождались. Перипетии матча практически никто не обсуждает. На смену одной сенсации неожиданно явилась другая – еще большая: "Спартак" играл на проигрыш! Матч продан, ведущие игроки подкуплены!

За четверть часа до начала игры была сделана рекордная ставка – один миллион долларов на поражение "Спартака" при соотношении один к одному, хотя суммы поскромнее принимались в соотношении от одного к полутора до одного к двум. На первый взгляд условия не слишком выгодные, но тот, кто на них соглашался, очевидно, хорошо знал, что делает – исход матча не был для него загадкой. Мы еще вернемся к данной теме ниже, а пока проследим, как раскручивалась спираль скандала с самого начала.

Первая "бомба" разорвалась через полтора часа после победного окончания матча, когда в пресс-центр стадиона, где собралось несколько десятков не желающих покидать поле брани журналистов в ожидании очередного интервью, сыпавшихся в этот вечер как из рога изобилия, позвонил неизвестный. Он сообщил, что девятнадцатилетний перспективный защитник "Спартака" Карпов накануне вылета в Германию был приглашен одним весьма известным и влиятельным человеком, близким к руководству клуба, имя которого он называть отказался, и тот предложил ему за десять тысяч долларов сыграть в "поддавки", а именно: сбить кого-нибудь из нападающих в штрафной и заработать пенальти в собственные ворота в первом тайме, желательно в первые же десять – пятнадцать минут. Карпов поначалу отказался, но ему пригрозили, что в таком случае не видать ему места в основном составе, более того – никто не ручается за жизнь и здоровье самого игрока и его семьи, и сумма была повышена до пятнадцати тысяч. В итоге футболист уступил грубому шантажу, то ли действительно опасаясь угрозы физической расправы в свой собственный адрес или в адрес своих близких, то ли из соображений карьеры, но, как мы прекрасно помним, именно он на седьмой минуте в штрафной уложил Хайнса на газон, после чего судья указал на одиннадцатиметровую отметку и сам же пострадавший открыл счет, а Карпов заработал желтую карточку и был вскоре заменен.

Вся эта история, вероятно, никогда бы не стала достоянием гласности, если бы ее организаторам удалось привлечь на свою сторону старшего тренера "Спартака" или если бы он был человеком более гибким. Но он известен тем, что никогда не отступает от однажды данного слова, даже сказанного в запальчивости в момент крайнего раздражения, и не терпит, если на него оказывают давление. Когда защитник Карпов вернулся на скамейку запасных, тренер сказал ему, что не собирался ставить его на игру и сделал это, лишь уступив, против своего обыкновения, настойчивым просьбам со стороны руководителей клуба, но больше он не потерпит никаких интриг за своей спиной и до тех пор, пока он остается на своем посту, Карпов в составе "Спартака" на поле не выйдет. Последней каплей, переполнившей чашу терпения молодого игрока, стали слова нападающего Хаджиева, который признался товарищу по команде, что знает о заключенной тем сделке и сам за тридцать тысяч долларов согласился не проявлять обычной меткости при завершении атак. Но в отличие от Карпова Хаджиев – один из признанных лидеров команды, не только заработал вдвое больше сребреников, но и не удостоился даже легкого выговора. Оказавшись козлом отпущения, Карпов не выдержал и решил поделиться с кем-то из одноклубников, кому он более всего доверял, и не настаивал на сохранении случившегося в тайне. Единственное, о чем он наотрез отказался говорить: кто именно заставил его взять злополучные пятнадцать тысяч, по его словам, после такого признания жизнь его не будет стоить ломаного гроша.

Хотя сообщение о преднамеренном проигрыше нашего чемпиона и подкупе игроков вызвало заметный переполох в пресс-центре, большинство присутствовавших отнеслось к нему в итоге скептически, поскольку и сам Карпов, и другие футболисты, и тренер, и руководство "Спартака" комментировать его отказались. Телефонный звонок неизвестного сочли злобным розыгрышем, не способным омрачить радость победы. Тем не менее уже утром ситуация переменилась, поскольку, во-первых, стало известно про ставку в один миллион долларов, во-вторых, было обнародовано заявление комиссара матча. В нем говорится о наличии фактов, подтверждающих обвинения против игроков и руководителей "Спартака".