Текст книги "Космоглупости (СИ)"

Автор книги: Фреш Бриз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Мне никак не удавалось определиться в своём к нему отношении, в своих желаниях. За то, что вчера сама к нему полезла, я себя не ругала. Однако, меня сильно беспокоило то, что я стала находить его всё более и более привлекательным. Сам он днём ведёт себя так, словно между нами ничего и не происходит. По-прежнему несёт мой, уже почти пустой рюкзак, но это и всё. Больше никаких телодвижений в мою сторону. Обидно, да. С одной стороны, я себя настраивала, что это нормально и так даже лучше. Потому что, во-первых, я хочу домой, во-вторых – он вовсе не мой идеал, в-третьих, отчётливо понимаю, что он ко мне равнодушен и только снятие сексуального напряжения является той причиной, по которой он меня терпит. Женская гордость назойливо шептала, что и ладно, мы тоже имеем право получать в этой забытой Богом глуши хоть какое-то удовольствие, а потом пошлём его к чёрту. Но с другой стороны, очень хотелось, сама не знаю почему, каких-то эмоций с его стороны, проявления заботы, каких-то нежных слов. В общем, хотелось банального женского счастья. Так что, вы поняли, что в голове моей, равно как и в сердце, царил сумбур, бардак и я сама не могла определиться, ни что мне думать, ни как себя вести. Самый лучший из всех возможных вариантов, думала я, это продолжать делать то, что я сейчас и делаю, – т.е., идти молча. Но, вам, наверное, не очень интересно читать про мои душевные стенания, так что, переключусь на пейзаж.

Жарко. Это главное. Всё чаще и чаще попадаются различные деревья. Они все невысокие, на них мало листьев, но раз они есть, значит, в этой местности есть как минимум подземные воды.  Иногда нам встречались небольшие лужицы, гордо именуемые озерцами или источниками.  А к вечеру мы дошли до той части этой половины планеты, где  землю начала покрывать трава. Пока редкая и невысокая, но вскоре она уже стала доходить нам до щиколотки.

Что меня поражало больше всего, так это то, что в небе не было абсолютно никаких птиц. Как будто их вообще не существует на этой планете. И ещё – терпеть не могу насекомых. Я их боюсь. Мне всё время кажется, что какое-нибудь из них заползёт мне в ухо или в нос… Но даже этих мелких и назойливых существ тут не было. Пока я видела только часто встречающиеся норы подземных тварей.

Кот постоянно крутился рядом со мной, пытался завести разговор на тему «чем вы там вчера занимались и как оно?», но я, учитывая свои спутанные мысли, эту беседу не поддерживала.

Когда мы остановились на ночной отдых, Тим срезал с одного из деревьев какие-то плоды. Они напоминали сосульки – полупрозрачно-белесые, только не твёрдые. Показал мне, как их нужно есть: класть в рот и жевать. Ни чистить, ни удалять косточки, потому что их там и не было. Настроение поднялось: пусть плоды и безвкусные, зато это не сырое мясо жевать. А ещё радовало, что таких деревьев тут множество. Оставался лишь вопрос: почему ты мне, скотина, раньше не объяснил, что они съедобные? Я умирала почти весь день от голода, но боялась есть свои, тающие на глазах, сухпайки.

Когда перед сном мы все вместе сидели кружком, я думала, что всё бы сейчас отдала, чтобы только понять, какие мысли по поводу меня крутятся у Тима в голове. Он разговаривал с Кирванзесом о каких-то общих знакомых, об отце (это мне вкратце Войнс сообщал), но смотрел на меня. Очень внимательно, изучая с ног до головы. Когда мне надоело быть немым слушателем, задала вопрос:

– Тим, когда мы выйдем с этой половины, что меня там ждёт?

– Это ещё не скоро будет. – Ответил кот, переведя слова Тима.

– И всё-таки?

– Он говорит, что ты можешь и не выйти отсюда, поэтому нет смысла говорить об этом.

– Что? Что значит не выйду отсюда? Он думает, я тут сдохну? Ни за что! Так ему и передай.

Когда Войнс перевёл инопланетянину мои слова, тот усмехнулся. Что-то ответил. Войнс перевёл:

– Тим говорит, что даже самые лучшие воины, как Кирванзес, часто оставались тут. Так что, он бы не расценивал твои шансы, как высокие.

– Кирв, а от чего конкретно ты умер?

– Его укусила какая-то ядовитая тварь.

– О, Боже. Пусть расскажет мне, как она выглядит и как узнать, что она поблизости.

Кирванзес рассказал, что хотел сорвать такие же плоды, как мы сегодня ели и, когда он выбрал дерево, с которого хотел срезать лакомство, оттуда спрыгнуло какое-то небольшое животное. Размером примерно с нашу крысу. Видимо, оно тоже любит эти сосульки и решило поспорить с мужчиной, кому они достанутся. Кирванзес проиграл.

– Смерть была быстрая? – Решила уточнить я на всякий случай. Хотелось услышать положительный ответ, чтобы просто знать, что если вдруг и меня постигнет та же участь, то долго мучиться я не буду.

– Не совсем. Сначала тело перестало слушаться команд мозга и он ещё несколько дней пролежал без движения, прежде чем душа покинула тело.

– Ужас!

– Но, по крайней мере, он говорит, что ему не было больно. Тело не только не могло двигаться, но ещё и ничего не чувствовало.

– Всё равно, не завидно. – Я огляделась. Деревьев с сосульками, и правда, много. Но пока я не заметила на них никаких зверьков.

Секса сегодня не было. Тим улёгся, почему-то, отдельно от меня. Что, даже за сиси не подержишься? Очевидно, они ему надоели так же быстро, как детям надоедают игрушки.

Весь следующий день ничем не отличался от предыдущего, разве только горы становились всё ближе и ближе к нам. Вот они уже, кажется, совсем рядом, такие высокие, такие красивые и таинственные, но ум понимает, что до них ещё пилить и пилить.  Тим достал и убил очередную подземную тварь и наполнил не только свою флягу, но и мою, а также одну бутылку, которую я не выбросила. Пусть остаётся на всякий случай, подумала я. Сегодня мы не нашли водоёма, поэтому пришлось пить эту мерзость.

Спать Тим улёгся снова подальше от меня, а я… Нет, один раз я себя уже предложила, больше навязываться не буду. Ночью проснулась от какого-то шума. Вскочив, увидела, что Тим пытается оторвать от себя какого-то зверька, вцепившегося ему в плечо. Кинулась на помощь, т.к. от Войнса и Кирванзеса только шум, но никакой реальной пользы в данном случае ожидать не приходилось. Кирванзес сказал, что это именно такое существо, которое укусило его, а значит, Тиму конец. Ну, нет! Если он погибнет, то мои дни тоже сочтены, это я прекрасно понимала. Потому, как только мы оторвали от него эту гадость, я немедленно принялась отсасывать яд. Старалась долго и качественно, сплёвывая на землю. Через пять-десять минут мне уже казалось, что я стала вампиром и высасываю из Тима не только яд, но и кровь.  Но лучше перебдеть, чем недобдеть.

Сон как рукой сняло от этого приключения, а вскоре и вовсе начался рассвет. Если б я раньше видела, как тут встаёт солнце, не пропустила бы ни одного дня. На востоке небо окрасилось в зелёно-розовые цвета и эта удивительная расцветка захватывала всё больший и больший кусок неба. Само солнце выглядело ярко-красным до тех пор, пока полностью не вышло из-за горизонта. Затем постепенно оно начало белеть, а цвета рассвета сменились на обычное голубое небо. Я сама сорвала для себя сосульки на завтрак, Кирв и кот сидели возле спящего Тима. Кстати, а чего это он так долго спит? Он же жаворонок.

Подошла к нему и расстроилась. Видимо, я недостаточно старалась ночью – на лице мужчины бусинками выступил пот, он, словно в бреду что-то шептал, но, подумала я, раз может шевелиться, значит, основную часть яда мы таки из него удалили. Склонилась над ним, смахнула пот. Потормошила:

– Тим! Тим, ты как?

Он приоткрыл глаза, но я побоялась делать какие-либо выводы по его взгляду, т.к. что вообще можно понять по этим чёрным отражениям Космоса?

– Ты можешь сесть?

Я попыталась приподнять его, он мне старался помочь. Общими усилиями посадили его к камню спиной, чтобы опирался и не падал.

– Кирв говорит, ты молодец. Благодаря тебе у парня есть шанс. Теперь всё будет зависеть от того, насколько его организм справится с той частью яда, что успела всосаться в кровь.

Понятно, что выдвигаться мы не можем. Придётся пока остаться тут и ждать, когда Тиму полегчает. Я очень надеюсь, что он выкарабкается. И не только потому, что он мне нравится. Во мне снова громче всего говорил обычный инстинкт самосохранения.

Целый день я была самой лучшей нянькой на свете: поила его по глоточку, оттирала с лица пот, заставила, не смотря на все протесты, съесть несколько сосулек и даже рассказывала сказки. Про репку, про курочку Рябу и колобка, про Машу и трёх медведей. Я рассказывала, Войнс переводил. Кирванзес смеялся, а Тим лишь изредка удостаивал ту или иную сказку лёгкой ухмылки. Он весь день молчал, не произнёс ни слова. Видно было, что ему очень плохо. Я же делала вид, что всё хорошо, а внутри боролась с отчаянием. Когда наступила ночь, я аккуратно положила Тима на землю, а ему под голову сунула свой рюкзак, из которого предварительно вытащила всё, что было внутри. Сама хотела улечься в нескольких шагах от него, но, когда начала вставать, чтобы отойти, мужчина удержал меня за руку. Он потянул меня к себе и, обняв за голову той же рукой, усилием заставил устроиться у него на плече. Я не стала возражать, – если ему так хочется… в выздоровлении важны не только витамины, но и  всякие приятные мелочи.

Утро преподнесло неожиданный сюрприз: когда я открыла глаза, то увидела, что Тим стоит на ногах. Пусть шатаясь и держась одной рукой за большой камень, но зато стоит. Фух, выдохнула, идёт на поправку. Я вскочила и кинулась к нему. Спонтанно поцеловала в щёку, а потом полезла на дерево за сосульками.

Когда мы позавтракали, Тим сказал, что не хочет сидеть на одном месте и лучше медленно, но продвигаться вперёд. Поскольку идти ему было тяжело, хоть он и храбрился, я подставила ему своё плечо и так мы ковыляли потихоньку вперёд, часто останавливаясь на отдых. Поддерживая тело Тима, я периодически чувствовала, как его начинает бить то ли дрожь, то ли озноб. Трогала его лоб, тот был горячим, но нормально это для него или нет, я не знала. Спали снова в обнимку. Перед сном не разговаривали, т.к. я очень устала и вырубилась сразу, как только приняла горизонтальное положение.

***

Ашмернот чувствовал себя ужасно: в теле болела, казалось, каждая клеточка, общее состояние мозга тоже нельзя было назвать нормальным, скорее это было похоже на полусон-полубред. Он не захотел отпустить от себя женщину и теперь прижимал её за плечи к своей груди и вслушивался в размеренное дыхание спящего тела. Неожиданно для самого себя осознал, что это здорово – лежать вот так зная, что к тебе прижимается кто-то, и пусть по телу волнами проходила боль, когда женщина во сне шевелилась и задевала его тело, но всё равно было приятно. Приятно было в голове.

Он уже понял из её рассказов, что она прилетела с другой планеты, а рыжий зверь – душа её бывшего командира. Странный мир там у них на её родной планете: животные разговаривают с людьми и все друг друга прекрасно понимают. Здесь такого не бывает. Не очень приятным было то, что теперь Аш понимал: с его уроком она никак не связана. Она вовсе не является подсказкой. Её случайно, волею судеб, забросило сюда. Что ж, придётся и дальше ломать голову над задачей, которую поставил ему отец.

Теперь, зная, что женщина никак не может быть ключом к власти, можно было бы и не держать её при себе, однако то, что она спасла ему жизнь, обязывало. И Аш решил, что дальнейший путь они продолжат вместе.

Кирванзес тоже проникся симпатией к Эмме, после того, как она приложила максимум усилий для спасения его друга. Он прекрасно понимал свою собственную бесполезность в этом случае. Когда ещё был жив, Кирванзес подобно Ашмерноту не поддерживал систему Шиа Мегмо, и потому желал другу успешно вернуться домой и захватить власть.

На третий день после укуса Аш уже мог идти полностью самостоятельно, хоть и чувствовал слабость в теле. Но опираться и сегодня на женщину было стыдно. Кирванзес его предупредил, что горы, к которым они всё ближе и ближе походят, представляют собой довольно опасное место. И прежде всего не потому, что там встречается больше различных тварей, а потому, что когда он сам через них проходил, то не всегда мог различить, где реальность, а где ему плохую службу оказывает разыгравшееся воображение. Вдвоём они решили, что Эмму и рыжего зверя нужно предупредить об этом.

– Эмма, – пересказывал предупреждение Войнс, – Кирв говорит, что в горах часто тебе придётся сталкиваться с тем, чего на самом деле нет. Поэтому он просит тебя держаться всё время возле них с Тимом.

– Поняла. А что конкретно там будет происходить?

– Он не знает. Но, когда он там был, то дошёл до того, что хотел вспороть себе живот, чтобы вытащить оттуда паразита, которого на самом деле вовсе и не было. Я так понимаю, что там можно словить глюки.

– Наверное, там есть что-то, что их вызывает?

– Наверное.

– Может, какие-то растения. Интересно, глюки будут появляться из-за употребления их в пищу? А ну, спроси, что он там ел?

Через несколько минут Войнс снова подлетел к Эмме.

– Там довольно много различных фруктов, поэтому он не знает, какой именно из них вызывает галлюцинации.

– Что ж, предлагаю запастись сосульками, прежде чем входить в горы.

– Разумная мысль, полечу, переведу им.

Тим и Кирванзес одобрили мысль женщины. Они напихали полный рюкзак сосулек и теперь надеялись, что это предотвратит неприятности.

Ночевали путники  уже у самого подножия гор.

 

10.  Только так:  – О, бля.

– Где бля?

 – Вон бля.

– О, бля!

 

Мам, я принцесса? Сынок, ты дебил.

 

Эмма

После того, как меня предупредили о возможных сюрпризах в этой местности, решиться сделать первый шаг было сложновато. Наверное, поэтому я встала возле Тима и повторяла про себя: будь рядом с ним, будь рядом с ним. А ещё, мне очень хотелось, чтоб он тоже прочувствовался моментом и, как в самых лучших традициях Голливуда, повернулся бы сейчас ко мне, поцеловал в губы, сказал: «Не волнуйся, малыш, я всё время буду рядом с тобой!», затем хочу, чтобы он взял меня за руку – для моей уверенности. Но, похоже, что у них тут Голливудское кино не крутят.

Тим бесстрашно пошёл первым, за ним Кирванзес, со мной остался лишь мой верный кото-капитан. 

– Эмма, не ссы!

– Я не ссу.

– А что ты делаешь?

– Собираюсь с духом.

– Бери пример с меня. Ну же! Давай: левой ножкой, правой ножкой.

Я, наконец, преодолела страх и сдвинулась с места.

– Молодец! – Похвалил меня Войнс.

– Тебе легко, ты же бесплотный. Вряд ли тебя тут будут подкарауливать всякие ужасы и подсознательные страхи.

– Эмма! Тигопавторисг!

– Чего это он мне сказал?

– Говорит, ногами быстрее передвигай. Вчера ж решили, что ты рядом с ним должна идти. А ты уже во как отстала.

– Не тошни.

– А с чего ты решила, что тебе привидятся ужастики?

– Сэр, Вы что, ни книг никогда не читали, ни фильмов не смотрели?

– Очевидно не те, что читала и смотрела ты.

Я лишь цокнула языком на его язвительное замечание, стараясь ускорить шаг, чтобы не отставать от мужчин.

– Всегда в таких испытаниях наружу вылезают все самые большие подсознательные страхи. Вот как ты думаешь, чего Кирванзес боится, т.е. раньше боялся больше всего на свете?

– Почём мне знать?

– А я уверена почти на все сто, что он боится, т.е. боялся, что внутри него что-то поселится, заползёт и начнёт жрать изнутри. Как в «Чужом», помнишь? Кстати, сэр, Вы не против, что я иногда к Вам на «ты»?  Просто, Ваша моська, т.е. простите, сэр, я хотела сказать, что…

– Расслабься, мы не на корабле. – Важно задрав хвост, разрешил кот. – А вот я сейчас и спрошу у него, чего он больше всего боялся.

Войнс задавал Кирванзесу свой вопрос, естественно, на их языке, поэтому мне пришлось верить переводу этого рыжего шутника на слово.

– Ни за что не угадаешь, чего он боялся больше всего на свете! – Заговорил на моём русском Войнс.

– Не мучайте!

– Он боялся, что в него залезет какая-нибудь тварь и начнёт жрать изнутри!

– Твою….

Всё, мои дела плохи. Ох, как же хочется вцепиться сейчас в Тима  и не отпускать! А ещё лучше – залезть на него, как обезьянка на пальму, спрятать лицо в том месте, где его шея переходит в плечо и всё! Я в безопасности! Как дети: если я не вижу глюки, то и они меня не видят. И как-то совершенно бессознательно я таки вцепилась в его предплечье. Тим посмотрел на меня удивлённо, наверное… и отцепился. Ну почему? Почему он только ночью такой… Такой классный, а?  Всё дело в разнице в возрасте. Точно. Он просто понимает, что я старше его на целых десять лет, а значит, не воспринимает меня всерьёз.

От этой мысли мне и вовсе стало обидно, потому я поспешила переключиться на возможные варианты того, что нам тут может увидеться.

– Сэр, а Вы чего боялись?

– Я вообще никогда и ничего не боялся! Это меня все боялись!

– Сэр, так не бывает. – После того, как Тим скинул мою руку и я обиделась, я уже снова слегка отстала от него с Кирванзесом, т.к. … не знаю, может из вредности отстала. Вот пусть я пропаду, и он потом всю жизнь будет мучиться чувством вины, что оттолкнул меня и тем самым позволил мне умереть. Так, стоп, Эмма! Ты, часом, мозгами тут не помолодела, нет? А то мыслишь, как шестнадцатилетняя барышня, впервые влюбившаяся в объект, не отвечающий ей взаимностью.

– Ладно, словила.

– Ну так?

– Блох.

– Что?

– Сейчас вот я больше всего боюсь блох.  Как представлю, что они на меня стадами набрасываются и прыгают по мне, прыгают, сосут мою кровушку литрами! Ой! Эй, Кирв, а может, тут обходной путь есть?

Когда Войнс окликнул Кирванзеса, обернулись оба впереди идущих мужчины.

– Эмма! – Снова сердитым голосом прикрикнул на меня Тим и сделал кивок подбородком, указывая на землю рядом с собой. Вот, мол, где твоё место.

– Да пошёл ты!

– Та-а-ак, – протянул Войнс. – Когда успели?

– Что?

– Поссориться.

– Мы не ссорились. Чтобы это сделать, нужно как минимум, говорить на одном языке.

Тим дождался, когда я подойду и снова прибавил шаг. Он внимательно осматривался по сторонам, словно каждое мгновение ожидал нападения на нас. А мне окружающая местность нравилась. Высокие скалистые горы местами были покрыты чудной зелёно-сиреневой растительностью. Порой встречались жёлтые, оранжевые и синие цветы. Вокруг царила мёртвая тишина, нарушаемая лишь звуками наших шагов и голосов. Даже порывов ветра тут не было. А ещё, горы прятали нас от солнца и я радовалась этой долгожданной тени так же, как раньше любила солнце на пляже.

Тим с Кирванзесом о чём-то изредка и полушёпотом переговаривались. Видать, военная тактика. А я, поскольку их не понимала, а переводить никто не спешил, вернулась к страхам.

– Только блох?

– Да.

– А раньше?

– Больше всего боялся жену потерять. Но это уже случилось, уже пережито, так что, вряд ли меня тут этим пугать начнут.

– Повезло тебе. Э-э, я не то имела в виду…

– Я понял, – успокоил меня друг.

Через пару минут молчания он задал вопрос:

– А ты?

– Я?

– Чего боишься?

– О-о! Тут такое непаханое поле! Боюсь всего и сразу.

– Эмма, я серьёзно. Нужно же продумать заранее, чего ждать и как тебя спасать от твоих видений.

– Ну, я, как и Кирв, боюсь, что в меня может кто-то или что-то забраться. Только не как в «Чужом», потому что я-то понимаю, что такого не бывает… – тут я осеклась, т.к. взгляд скользнул по Тиму, Кирву и коту. – Да. Короче, я боюсь, что в меня насекомые залезут. В нос или в уши. И будут в голове ползать.

– Да-а, – протянул Войнс, – ну и фантазия.

– Это ещё цветочки.

– Ещё есть?

– Сомневался? Думал, я шучу про поле?

– Надеялся.

Я хмыкнула.

– Боюсь увидеть себя старой и уродливой. Боюсь заболеть какой-нибудь неизлечимой болезнью. Привидений боюсь. Хотя, это уже не актуально. Боюсь поломать руку или ногу, т.к. в этой глуши нормальную помощь мне никто не окажет, обезболивающие я с модуля не забрала – про воду думала – и стать обузой для Тима. Он бросит меня тут и я  умру. Очень боюсь бойцовские породы собак, особенно, когда хозяева их выгуливают без поводка и намордника. Микробы, бактерии и вирусы – это всё тоже, но можно их отнести к тому пункту, что про болезни.

– Так, Эмма, я всё понял. Давай на этом остановимся, т.к. уберечь тебя от всего мы точно не сможем.

– Да, давай остановимся. А то уже как-то муторно стало.

Тим снова обернулся и, увидев меня, отстающей на три десятка метров, гневно свёл свои чёрно-фиолетовые брови на переносице.  Он что-то мне сказал, причём это были точно какие-то резкие слова, т.к. Войнс отказался мне их переводить.

– Сэр, пожалуйста, не оставляйте меня в неведении. Если он меня оскорбил, – я хочу иметь возможность ответить ему, а не проглатывать его слова молча.

Войнс долго сопротивлялся.

– Тупая женщина.

– Что?

– Он назвал тебя тупой женщиной.

– Вот козёл! Сэр, Вы можете ему это передать?

Кот опешил. Именно так я могу описать его округлившиеся больше обычного глаза.

– Э-э, пожалуй, нет.

– Почему?

– Во избежание межнациональных конфликтов. – Сказал он и улетел от меня, видимо, как от греха подальше.

Привал мы за день сделали только один раз, потому что я устала и категорически отказывалась идти дальше, пока не отдохну хоть полчаса и не поем, в сидячем положении. Ели мы наши сосульки, собранные заранее. Причём, я бы и полрюкзака их затоптала, такая была голодная, а Тим ограничился всего несколькими штучками. Глядя на него, я и себя заставила быть поскромнее, т.к. идти нам тут не день и не два, а судя по рассказам Кирва, питаться местными плодами крайне опасно. И то, что пока мы тут ничего ещё съесть, кроме наших сосулек, не успели и пока не мучимся кошмарами – лишнее тому подтверждение.

С Тимом я намеренно не разговаривала, хотя, он в принципе редко ко мне обращался. Надо было дать ему сдохнуть, периодически злорадно думала я, но потом вспоминала основную причину, по которой он мне нужен. Но, чтоб он всё-таки понял, что был не прав, обозвав меня тупой, я и не смотрела на него. Демонстративно смотрела только на Войнса или Кирванзеса. Или вокруг. И снова не спешила ускорять шаг, когда мы возобновили движение после обеденного отдыха. Моя неспешность злила Тима невероятно, и он то и дело оборачивался и рычал на меня. Я же продолжала идти своим размеренным шагом а, когда равнялась с ним, стоящим и ждущим меня, гордо бросала:

– Тише едешь – дальше будешь.

Или ещё что-нибудь в этом роде. Тим бесился ещё больше после того, как кот переводил ему мои слова. Кирванзес тоже неодобрительно косился на меня и качал головой. Но я считала себя правой, и в безопасности. А нарушать эту безопасность и есть местную флору я не собиралась.

К ночи Тим уже почти кипел, а я тихо злорадствовала. Войнс поджал хвост и куда-то улетел. Будем считать, что на разведку. На самом же деле я думаю, что он не хотел быть посредником и переводчиком наших не лестных друг о друге высказываний. Когда я уселась возле ручья, где мы решили заночевать, и вытянула натруженные ноги, Тим склонился надо мной, схватил за плечо и зло и громко сказал:

– Жубарно тивагрос! Минуверасп тимора паховет.

– Сам тупица. Понял? – Ответила я, вырывая руку.

– Выфергот ситурбох.

– Закрой рот, молокосос. Не дорос ещё мне указывать! Папенькин сынок! Думаешь, если твой папа – царь, тебе всё можно? – Я вскочила на ноги, но всё равно смотрела на него снизу вверх. – Не на ту напал. Я между прочим, один из лучших космонавтов Земли. Не многим доверили такую важную миссию! Только пятерым. И именно я осталась в живых, понял? Так что, получше тебя разберусь, что мне делать, а что нет.

– Кубартоз биторбах!

Короче, спорили мы долго и на повышенных тонах, а Войнса всё не было. Закончили тогда, когда Кирванзесу это надоело.

 Спать ложились далеко друг от друга и отвернувшись в разные стороны. И даже не поужинали. Ни он, ни я.

 

***

Эмма

  Утро снова не было добрым, т.к. Тим смотрел на меня как-то… Не знаю. Но не ласково точно. Войнс притворялся самым что ни на есть котом, и только Кирванзес сохранял спокойствие и благоразумие. Именно он и говорил сегодня за всех, т.к. я молча жевала свой предпоследний сухпаёк, выделив Тиму только сосульки, а тот молча поправлял на боку клинки, шнуровку ботинок, в общем, прихорашивался.

Шли долго, молча, причём даже Кирв сдался и не пытался больше разрядить обстановку. Войнс нашёл себе занятие: он улетал вперёд на километр примерно, а затем возвращался и докладывал нам, что впереди всё чисто. В одно из таких возвращений, он подлетел ко мне и заорал:

– Началось!

– Что? – Заорала в ответ я.

– Глюки!

– Что ты видел?

– Там слоны! Розовые слоны!

– Не может этого быть! – И я рванула вперёд, обгоняя и Тима и Кирва, не ожидавших от меня такой прыти и не понявших ничего из нашего разговора.

Тим попытался схватить меня снова за руку, когда догнал, но я вырвала её из его захвата. Вот ещё! Раньше нужно было думать!

Когда мы все вместе добежали до поляны, которую описывал Войнс, то, не знаю, отчего застопорились мои спутники, но я точно от розовых слонов. Они, конечно, совсем не такие большие, как у нас на Земле, и у них не хоботы, а носики, от слонов, наверное, только уши и ноги с хвостом. Но они и в самом деле были розовыми. И было их тут штук тридцать, а то и больше. Они мирно паслись в траве и издавали похожие на слоновьи звуки. Я не удержалась и подошла к одному малышу. Он был одним из самых крупных здесь, но доходил мне всего до колена. Я протянула руку и погладила его. Такая нежная мягкая кожа, такие приятные ощущения от этих прикосновений. Ну, с чем бы сравнить? С лысыми котами-сфинксами, точно. Когда смотришь на них – фу, а  притронешься – и оторваться уже невозможно. Зверёныш смотрел на меня голубыми глазками и совсем не боялся. Лапочка!

– Сэр! Это не глюки! Они настоящие, их можно потрогать. И потом, не думаю, что у нас у всех тут одна общая галлюцинация, – говорила я, улыбаясь во все свои тридцать два. Какой же он милый этот розовый слоник!

Тем временем Кирв с Тимом тоже отошли от увиденного, и я слышала, как они начали переговариваться между собой. Затем Тим подошёл к стае слоников и… К сожалению, я не сразу поняла, что он намеревался сделать, а когда поняла, то было уже поздно. Он заколол одного из них, тот издал душераздирающий вой, остальная стая бросилась в рассыпную с такими же перепуганными воплями. А я накинулась на Тима.

– Ты что сделал? Ты! ... пи-пи-пи. – Орала я и лупила по нему, куда попадала своими кулаками.

Он, конечно, не долго терпел моё своеволие. Как только опомнился, сразу скрутил мне руки за спиной, прижал к себе и, удерживая мой затылок одной рукой, а сцепленные руки другой, угрожающе, но тихо зашипел на ухо. Смысла писать его абрукадабру не вижу, всё равно я ничего не поняла, а Войнс и в этот раз отказался переводить. Затем Тим оттолкнул меня и занялся свежеванием туши.

Я готова была расплакаться, то ли от жалости к животному, то ли от злости и обиды на этого мужчину, но заставила себя сдержаться. Развернулась и пошла. Вперёд. Одна. За мной полетел лишь Войнс.

– Эмма, остановись. Эмма, ну, ты же взрослая женщина. Я тебя не узнаю! Неужели влюблённость так сильно тебя изменила, причём в худшую сторону?

Я остановилась и зло посмотрела на рыжего наглеца.

– Ещё раз такое скажешь, и видеть тебя больше не захочу.

– Ты не можешь отрицать правды. Я вижу, как ты на него смотришь.

– Ты не прав.

– Прав или не прав, – вечный вопрос. Почти что Гамлетовский. Эмма, ему нужна еда, понимаешь? Остановись и послушай меня.

Я остановилась и скрестила руки на груди, словно выказывая этим, что мне по барабану, что он там сейчас будет говорить, а я всё равно останусь при своём мнении.

– Он мужик, ему мясо нужно. Неужели ты не заметила, что со вчерашнего утра нам тут не попалось ни одной норы подземных тварей? И эти слоники пока тоже единственные, кто нам встретился. Фрукты есть нельзя! А больше ничего нет. А он жрать хочет, понимаешь? Он когда последний раз ел нормально? Ещё до того, как его укусили!

– У нас полный рюкзак фруктов!

– Он мужик! Ты понимаешь разницу в диете? И разве ты не заметила, что он старается брать не больше трёх-четырёх штук, оставляя тебе большую часть, т.к. не знает, когда сможет найти что-то съедобное?

Моя уверенность в своей правоте поколебалась. Я даже уже готова была развернуться и пойти обратно. Но чёрт меня за язык дёрнул:

– Что он сказал?

– Эмма, это так важно сейчас?

– Да.

– Ну, знаешь, я, честно, покраснел, когда услышал, что он обещал с тобой сделать за подобное поведение. И он не наказание сексом имел в виду.

– А что?

– Обещал отшлёпать тебя по голой попе да так, чтоб месяца два ещё спала только на животе.

Не сразу я поняла, что имелось в виду. А когда всё же до меня дошло, то я передумала его прощать. И пошла снова вперёд. Жаль, что рюкзак мой остался у Тима, ведь это он в последнее время несёт его.

***

Эмма

Зря, наверное, я ушла. И зря свернула в эту сторону. Интересно, они догадаются свернуть влево на том же месте? Чёрт! И кот улетел. Он не обиделся на меня, вовсе нет. Он просто хотел сказать тем двум, куда я пошла, чтоб они смогли нагнать меня. Но я сделала «ход конём» и ещё несколько раз свернула. Теперь я сижу, прислонившись спиной к голой скале, и дрожу от страха. А вдруг тут не только слоники бродят?