Текст книги "Больше чем просто дом (сборник)"

Автор книги: Фрэнсис Скотт Фицджеральд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

II

Миссис Кассиус Рутвен и ее подруга, обе в шляпках с откинутыми вуалями, сидели в автомобиле на краю поля.

– Молодая женщина играет в поло, надев бриджи, – вздохнула миссис Рутвен. – И это дочь Эми Ван Бек! Когда Хелен еще только создавала женскую команду, я понадеялась, что она ограничится юбкой-брюками. Но ее муж, похоже, не имеет ничего против – вон он подбадривает ее криками. Чему тут удивляться, им всегда нравились одни и те же вещи.

– В обоих чувствуется порода, – заметила вторая женщина не без самодовольства, подразумевавшего, что она готова признать их ровней себе. – Глядя на эту пару, никогда не подумаешь, что у них далеко не все ладно.

Она намекала на роковой просчет Стюарта во время биржевой паники 1907 года. Он унаследовал отцовские дела в неважном состоянии и попытался поправить их игрой на бирже, но неверно оценил ситуацию. При этом честь его задета не была, и знакомые от него не отвернулись, однако его небольшой капитал растаял без следа, и с Уолл-стрит пришлось распрощаться.

Сейчас он стоял в группе мужчин, уже готовых к следующей игре, и отмечал про себя ошибки, о которых надо будет сказать Хелен после матча: она слишком рано выключалась из игровых эпизодов и несколько раз упустила возможность перехватить мяч. Ее пони двигался вяловато, но тут ничего не поделаешь, такой достался – все пони были взяты из чужой конюшни. И все же Хелен была лучшей среди игроков обеих команд, а когда на последней минуте она спасла свои ворота от верного гола, зрители разразились аплодисментами.

– Отлично! Молодец, девчонка!

На Стюарта взвалили малоприятную задачу: сообщить женским командам, что их матч после этого периода не будет продолжен. Они вышли на поле с часовым опозданием, а теперь игроки из Нью-Джерси уже заждались своей очереди. Когда Хелен направила пони к стойлам, он срезал угол поля и пошел рядом, предчувствуя ее гневную реакцию на известие. Разгоряченная игрой, она была прекрасна – на щеках румянец, глаза триумфально сияют, дыхание учащено. И он не решился выложить ей все сразу.

– Хорошо сыграно – я о последнем сейве.

– Спасибо. Я чуть не сломала руку. Как тебе моя игра в целом?

– Ты была лучше всех.

– Знаю.

Он подождал, когда она слезет с пони и передаст его конюху.

– Хелен, похоже, я нашел работу.

– И какую же?

– Только не отвергай идею с ходу. Гас Майерс предложил мне заведовать его конюшней. Восемь тысяч в год.

Хелен несколько секунд обдумывала эту новость.

– Жалованье вполне приличное. И потом, ты сможешь брать его лучших пони для игры.

– А главное, нам нужны эти деньги. Если соглашусь, мои доходы сравняются с твоими и жить станет куда легче.

– Доходы сравняются… – повторила Хелен, почти сожалея о том, что он уже не будет нуждаться в ее помощи. – Не удивлюсь, если окажется, что у Гаса Майерса есть на тебя еще кое-какие планы. Он хочет пролезть в высшее общество?

– Думаю, не без этого, – согласился Стюарт, – и если я смогу ему помочь, почему бы и нет? Кстати, он пригласил меня в гости сегодня вечером, ужин без дам.

– Что ж, иди, – молвила Хелен рассеянно.

Стюарт проследил за ее взглядом и увидел кургузый двухместный автомобиль, только что припарковавшийся у канатов на краю поля.

– Вот и твой старый друг Тедди, – сухо заметил он. – Точнее сказать, твой новый друг Тедди. В нем неожиданно проснулся интерес к конному спорту. Должно быть, он думает, что этим летом лошади не кусаются.

– Ты сегодня явно не в духе, – сказала Хелен. – Знаешь ведь прекрасно: одно твое слово – и я с ним никогда больше не увижусь. Для меня важнее всего на свете – быть рядом с тобой.

– Я это знаю, – вздохнул он. – Просто теперь я торгую лошадьми и больше не посещаю клубы, а это сказывается на манерах. И еще я знаю, что у Тедди сейчас много поклонниц, он становится знаменитостью, но, если он вздумает закрутить роман с тобой, клянусь, я разобью его чертов рояль о его голову… Ах да, вот еще что, – сменил он тему, заметив, что ньюджерсийцы уже выезжают на поле. – Этот период был для вас последним…

И он по возможности деликатно объяснил ей ситуацию, но все же оказался не готов к последовавшему взрыву ярости.

– Это против всех правил! Я подала заявку на игру еще три дня назад и была внесена в расписание!

– Но вы начали матч на час позже.

– А знаешь почему? Потому что твой приятель Джо Морган требовал, чтобы Силия непременно играла в дамском седле. Он три раза срывал с нее костюм, и ей удалось добраться сюда, только сбежав из дома через кухонное окно.

– Тут я не в силах тебе помочь.

– Почему же не в силах? Ты же когда-то был председателем этого клуба. О каком уважительном отношении к женщинам может идти речь, если их гонят с поля всякий раз, когда мужчинам захочется поиграть? Вам от нас нужно лишь одно: чтобы мы по вечерам у камина восхищались вашим прекрасным выступлением!

Все еще гневаясь и обвиняя Стюарта, она направилась через поле к машине Тедди. Тот шагнул ей навстречу и сразу же, без предисловий, заявил:

– Я дошел до той стадии, когда уже не могу ни есть, ни спать, постоянно думая о тебе. Интересно, какой будет следующая стадия?

Сейчас он вызывал в Хелен непривычное волнение – ничего подобного она в прежние времена не испытывала. Быть может, дело было в слухах о его донжуанских похождениях, отчего Тедди приобрел в ее глазах некий романтический ореол.

– Только не думай обо мне такой, какая я есть сейчас, – сказала она. – Мое лицо с каждым днем грубеет, а мои мышцы выпирают из вечернего платья, как будто я переодетый мужчина. Говоря мне комплименты, люди вместо слов «очаровательная» или «хорошенькая» все чаще говорят «статная». Кроме того, сейчас я в самом дурном настроении. Обидно, что женщин постоянно унижают и вытесняют отовсюду.

Стюарт в тот день играл крайне жестко. Уже через пять минут после начала матча он заметил, что машина Тедди исчезла со стоянки, и стал выплескивать свое раздражение в мощных дальних ударах, поражавших ворота соперников с самых неожиданных позиций. После игры он галопом, напрямую через поля, прискакал домой, где его ждала записка, переданная через детскую няню:

Дорогой, после того как твои друзья позволили нам немного поиграть, я не захотела задерживаться в клубе ради пустой болтовни и попросила Тедди отвезти меня домой. А поскольку ты этот вечер проведешь в гостях, я отправляюсь в Нью-Йорк, схожу с Тедди в театр. Вернусь поездом после спектакля или заночую у мамы.

Хелен

Стюарт прошел в свою комнату на втором этаже, чтобы переодеться к званому ужину. До сей поры он не сталкивался с муками ревности и был беззащитен перед этой новой напастью, казалось медленно разъедавшей его внутренности. Хелен нередко ездила в театр или на танцы в сопровождении посторонних мужчин, но теперь было нечто другое. Он всегда относился к Тедди с легким презрением, какое многие атлеты испытывают к художникам, но события последних шести месяцев поколебали его самоуверенность. Впервые ему пришло в голову, что Хелен может всерьез увлечься кем-то другим.

За ужином у Гаса Майерса он пребывал в дурном расположении духа, которое отнюдь не улучшилось оттого, что хозяин дома весьма развязным тоном обсуждал при всех подробности их делового соглашения. Как только все поднялись из-за стола, Стюарт отозвал Майерса в сторонку:

– Знаешь, по-моему, это была неудачная идея.

– В чем дело? – Майерс уставился на него с удивлением и тревогой. – Ты пошел на попятный? Но послушай, старина…

– Полагаю, надо отменить нашу договоренность.

– Но почему, можно тебя спросить? Кажется, я имею право это знать.

Стюарт помедлил с ответом.

– Хорошо, я скажу. Только что за столом ты говорил таким тоном, словно купил меня с потрохами, словно я мелкий клерк в твоем офисе. В нашем спортивном мире так не принято; здесь отношения более… более демократичные. Я давно знаком с присутствующими здесь людьми, и я знаю, что им твоя речь не понравилась точно так же, как мне.

– Вот оно что, – с расстановкой произнес мистер Майерс. – Теперь понимаю… – И вдруг хлопнул Стюарта по спине. – Именно таким вещам я хотел бы у тебя поучиться, это мне на пользу. Впредь обещаю не говорить о тебе так, будто ты мой… будто ты на меня работаешь. Идет?

Как ни крути, а восемь тысяч на дороге не валяются.

– Так и быть, – согласился Стюарт. – Но сегодня я здесь не задержусь. Хочу успеть на поезд до города.

– Моя машина к твоим услугам.

В десять вечера Стюарт нажал кнопку звонка у квартиры Тедди на 48-й улице.

– Я ищу мистера Ван Бека, – сказал он открывшей дверь женщине. – Мне известно, что он отправился в театр, но, может быть, вы мне скажете… – Только тут он сообразил, кем является эта женщина, и запоздало представился: – Меня зовут Стюарт Олдхорн, я женат на кузине мистера Ван Бека.

– О, заходите, – любезно пригласила Бетти. – Я все о вас знаю.

Ей было без малого сорок; полноватая, с простым невыразительным лицом, но при этом очень живая и энергичная. Они проследовали в гостиную и сели.

– Вы хотели повидать Тедди?

– Он повел мою жену в театр, и я собираюсь встретиться с ними после спектакля. Вы не знаете, в каком они театре?

– О, так Тедди с вашей женой… – У нее был легкий, довольно приятный ирландский акцент. – Он не сказал, где именно будет сегодня вечером.

– То есть вы не знаете?

– Не имею понятия, – жизнерадостно подтвердила она. – Жаль, что не могу вам помочь.

Он поднялся, не сумев скрыть страдальческую гримасу, которая не ускользнула от внимания Бетти. И тут ей действительно стало жаль этого мужчину.

– Кажется, он что-то говорил про театр, – сказала она. – Присядьте и дайте мне вспомнить. Он часто ходит в театры, а я не выдерживаю больше одной пьесы в неделю, так что все эти вещи путаются у меня в голове. А ваша жена не назначила место встречи?

– Нет. Я с опозданием решил к ним присоединиться. Она сказала только, что вернется на Лонг-Айленд поездом либо заночует у своей матери.

– Ага, вспомнила! – торжествующе вскричала Бетти, ударяя в ладоши, как в литавры. – Вот что он сказал по телефону: после театра он посадит одну даму на поезд до Лонг-Айленда и потом сразу вернется домой. Вы уж извините, наш ребенок сейчас болен, и потому все остальное быстро вылетает у меня из головы.

– Очень сожалею, что побеспокоил вас в такой ситуации.

– Все в порядке, сидите. Сейчас еще только начало одиннадцатого.

Немного успокоившись, Стюарт сел поудобнее и не отказался от предложенной сигары.

– Куда мне угнаться за Тедди, я даже и не пытаюсь, с моей-то сединой, – сказала Бетти. – Конечно, я хожу на его концерты, но там частенько засыпаю в кресле – только ему не говорите. Пока он не слишком перебирает с выпивкой и может сам найти дорогу домой, я не очень беспокоюсь о том, где он и с кем. – Заметив, как вытянулось лицо Стюарта, она сменила тон. – При всем при том он хороший муж, и мы живем дружно, каждый занят своим делом. Представьте, каково ему было бы работать рядом с детской комнатой и вздрагивать при каждом звуке оттуда? А каково было бы мне ходить с ним в гости к этой миссис Рутвен и слушать все их разговоры о высшем свете и высоком искусстве?

Стюарту вспомнились слова Хелен: «Всегда вместе – я хотела бы все делать вместе с тобой».

– У вас есть дети, мистер Олдхорн?

– Да, мой сын уже скоро будет ездить верхом.

– Ах да, вы же оба любители лошадей.

– Моя жена говорит, что она начнет снова интересоваться детьми после того, как их ноги смогут доставать до стремян. – Сказанное не понравилось самому Стюарту, и он поспешил исправиться: – То есть, конечно, она и сейчас интересуется детьми, но не позволяет им завладеть ею целиком или стать преградой в отношениях между нами. Мы всегда считали, что брак должен быть основан на совпадении интересов. Вот вы, например, разбираетесь в музыке и поддерживаете своего супруга.

Бетти рассмеялась:

– Хотела бы я, чтобы Тедди это услышал. Я ничего не смыслю в нотах, и вообще мне медведь на ухо наступил.

– Неужели? – смутился он. – А мне почему-то подумалось, что вы очень музыкальны.

– И вы не видите других причин, по которым он мог на мне жениться?

– Нет-нет, совсем напротив…

Через несколько минут он распрощался, в целом оставшись под приятным впечатлением от знакомства. После его ухода выражение лица Бетти медленно изменилось с добродушного на гневное; она подошла к телефону и набрала номер студии своего мужа:

– Вот ты где, Тедди. Слушай меня внимательно. Я знаю, твоя кузина сейчас там, и хочу с ней поговорить… Не надо врать, просто передай ей трубку. Здесь только что был ее муж, и, если ты не дашь мне с ней поговорить, дело примет серьезный оборот.

В трубке послышался неразборчивый отдаленный разговор, а затем прозвучал голос Хелен:

– Алло.

– Добрый вечер, миссис Олдхорн. Ваш муж приходил сюда, искал вас и Тедди. Я сказала, что не знаю, в каком вы театре, так что продумайте это заранее. И еще я сказала, что Тедди проводит вас на вокзал после спектакля.

– О, спасибо вам большое. Мы…

– Советую поспешить к мужу, иначе у вас будут большие неприятности, насколько я могу судить о мужчинах. Да, и вот еще что: скажите Тедди, что у Джози беспокойный сон и, если он придет поздно, пусть не вздумает прикасаться к роялю.

Тедди вернулся домой в одиннадцать. Заслышав шум, она появилась в гостиной, окруженная облаком ромашкового аромата. Он поприветствовал жену рассеянно, с отсутствующим видом и страдальческим блеском в глазах.

– Ты называешь себя большим музыкантом, Тедди Ван Бек, – сказала она. – Но мне кажется, ты больше специалист по женской части.

– Отстань, Бетти.

– Я к тебе по пустякам не пристаю, но, когда обманутые мужья начинают приходить в наш дом, тут уже не до шуток.

– Здесь другая история, Бетти. Все это осталось в прошлом.

– А по мне, так очень даже в настоящем.

– Не заблуждайся насчет Хелен. Она порядочная женщина.

– И ты в этом не виноват, я знаю.

Он устало опустил голову на руки.

– Я пытался ее забыть. Шесть лет я избегал ее, как мог. Но когда месяц назад мы встретились, все нахлынуло на меня вновь. Постарайся понять, Бет, ведь ты мой лучший друг, ты единственная из всех людей, кто меня действительно любил.

– Я и сейчас тебя люблю – когда ты хорошо себя ведешь, – сказала она.

– Не беспокойся, с этим покончено. Хелен любит своего мужа и поехала со мной в Нью-Йорк только потому, что он ее разозлил. Меня она всегда держала – и сейчас держит – на определенной дистанции… Как бы то ни было, я больше не намерен с ней видеться. Иди в постель, Бетти. А я немного поиграю.

Он поднялся, но был тут же ею остановлен.

– Сегодня ты не сядешь за рояль.

– О, прости, я забыл про Джози, – сказал он, полный раскаяния. – Ну тогда выпью бутылку пива и приду в спальню.

Он приблизился и обнял ее:

– Милая Бет, ничто не сможет нас разлучить.

– Ты плохой мальчик, Тедди, – сказала она. – Я никогда бы так плохо с тобой не поступила.

– Как ты можешь знать это наверняка, Бет? Откуда тебе знать, как бы ты поступила?

Он пригладил ее растрепавшиеся темно-русые волосы, в тысячный раз убеждаясь, что эта женщина не имеет над ним никакой колдовской власти, и в то же время понимая, что не смог бы и шести часов подряд прожить вдали от нее.

– Милая Бет, – прошептал он, – милая Бет.

III

Олдхорны разъезжали с визитами. В последние четыре года – с той поры, как Стюарт перестал работать на Гаса Майерса, – они много времени проводили в гостях. Зимой их дети гостили у бабушки в Нью-Йорке и там же ходили в школу. Стюарт и Хелен навещали друзей в Эшвиле, Эйкене и Палм-Бич, а для летнего отдыха всегда удавалось найти какой-нибудь небольшой коттедж на Лонг-Айленде, в поместье хороших знакомых. «Дорогие мои, да этот домик только зря пустует, – говорил владелец поместья. – О плате и речи быть не может. Вы окажете нам услугу, согласившись его занять».

И как правило, они эту услугу оказывали, прилагая немало усилий к тому, чтобы поддерживать в себе неизменную готовность и энтузиазм, каковые и составляют умение быть приятными гостями, – так что постепенно это стало их «профессией». В ходе перемещений по городам и весям страны, быстро богатевшей благодаря войне в Европе, Стюарт где-то сбился с верного пути. Отметившись двумя триумфальными выступлениями на любительском чемпионате по гольфу, он в конечном счете стал профессиональным тренером в клубе, одним из основателей которого некогда был его отец. Он никак не мог обрести душевный покой и ощущал себя неудачником.

В этот раз они проводили уик-энд у одной из учениц Стюарта. После партии в гольф двумя смешанными парами Олдхорны отправились в выделенную им комнату, чтобы переодеться к ужину. Обоих переполняли негативные эмоции, накопившиеся за несколько последних, не слишком удачных месяцев. Перед тем Стюарт играл в паре с хозяйкой дома, а Хелен составила пару с другим мужчиной. Стюарт всегда страшился раскладов, когда они с Хелен противостояли друг другу; он преднамеренно смазал последний удар на восемнадцатой лунке – однако мяч как-то ухитрился закатиться в лунку. Хелен постаралась сохранить хорошую мину при плохой игре, но весь остаток дня назло супругу оказывала знаки внимания своему напарнику.

Когда они входили в комнату, на лицах обоих еще сохранялось притворно-веселое выражение, но, как только закрылась дверь, лицо Хелен помрачнело. Она села за туалетный столик и уставилась в зеркало, как будто ее собственное отражение было здесь единственной достойной компанией. Стюарт следил за ней, нахмурив брови.

– Я знаю, почему ты в таком дурном настроении, – сказал он, – хотя ты сама можешь этого и не знать.

– Я в нормальном настроении, – возразила Хелен.

– Ничего подобного. И я знаю настоящую причину, о которой ты, возможно, не догадываешься. Все потому, что я уложил тот мяч в лунку и выиграл партию.

Она очень медленно повернула голову в его сторону:

– Вот как, у меня появился еще один недостаток? Теперь, ко всему прочему, я стала плохой спортсменкой!

– Как спортсменка ты всегда на высоте, – заверил он, – но к чему этот демонстративный интерес к другим мужчинам? Почему ты глядишь на меня так, будто я… будто я отдаю душком?

– Я за собой такого не замечала.

– Зато заметил я.

Он знал, что с некоторых пор в их жизни всегда присутствовал еще какой-нибудь мужчина – какой-нибудь богач, который своим ухаживанием за Хелен давал ей то ощущение надежности и уверенности, которое не мог обеспечить Стюарт. У него не было повода ревновать к кому-то конкретно, но само по себе существование всех этих ухажеров вызывало раздражение. Его злило, когда Хелен при любом, даже самом пустяковом разногласии своими действиями давала понять, что он уже не является единственным мужчиной, целиком заполняющим ее жизнь.

– Если Энн получила какое-то удовлетворение от победы, я рада за нее, – вдруг сказала она.

– К чему эта мелочная язвительность? Сама знаешь, что ей до тебя далеко. На бостонском турнире ей не пробиться и в третий круг.

Осознав свою неправоту, она сменила тон.

– Не в этом дело. Просто мне хочется играть в паре с тобой, как прежде. Но ты сейчас должен мучиться на подхвате у всяких слабаков, вытаскивая мяч черт знает откуда после их корявых ударов. И потом… – Она помедлила с продолжением. – И потом, совсем не обязательно так любезничать со своими партнершами.

От него не ускользнули презрительные нотки в ее голосе – за притворной ревностью скрывалось растущее безразличие. А ведь было время, когда настороженный взгляд Хелен неотрывно следовал за супругом, случись тому танцевать на вечеринке с другой женщиной.

– Моя любезность – часть моей работы, и только, – ответил он. – Этим летом уроки приносили мне по три сотни в месяц. Что, как не эти любезности, даст мне возможность через неделю поехать в Бостон и увидеть твою игру на турнире?

– Ты должен увидеть мою победу, – заявила она. – Ты это знаешь?

– Этого я хочу больше всего, – автоматически подтвердил он, но уже в следующий момент, покоробленный ее неуместно вызывающей интонацией, подумал: а так ли ему на самом деле важно, победит она или нет?

В тот же самый момент Хелен взглянула на ситуацию с иной точки зрения – она по-прежнему могла выступать на любительских турнирах, куда Стюарта как профессионала уже не допускали, так что коллекцию на стеллаже теперь пополняли только ее кубки; то есть ради ее благополучия он отказался от спортивных состязаний, без которых когда-то не мог себя и помыслить.

– Ох, Стюарт, мне так жаль! – со слезами на глазах произнесла она. – Какая досада, что ты не можешь заниматься тем, что так любишь, тогда как мне это не возбраняется. Пожалуй, мне не следует этим летом играть на турнирах.

– Глупости, – сказал он. – Еще не хватало, чтобы ты все эти месяцы промаялась от скуки.

Она сразу подхватила эту мысль:

– Конечно, ты бы не хотел видеть меня такой. Я создана для спорта; ты сам научил меня почти всему, что я умею. Но мне бы хотелось как-то тебе помочь.

– Тогда попытайся вспомнить, что я – твой лучший друг. Иногда ты ведешь себя так, будто мы соперники.

Она молчала, понимая, что он прав, но не желая признавать это вслух. А затем волной нахлынули другие воспоминания – об упорстве и самоотверженности, с какими он преодолевал невзгоды последних скитальческих лет; и Хелен, приблизившись к мужу, крепко его обняла.

– Милый, милый мой, все еще наладится. Вот увидишь.

На следующей неделе она одержала победу в финале бостонского турнира. Стюарт, следивший за игрой с трибуны, очень гордился женой, одновременно надеясь, что этот успех не подхлестнет ее самолюбие, а, напротив, снизит напряженность между ними. Его давно тяготил этот конфликт, возникший из стремления обоих супругов к успехам и победным результатам в одних и тех же сферах.

Он последовал за ней до здания клуба, удивляясь и слегка ревнуя при виде окружившей ее толпы восторженных почитателей. Клуба он достиг одним из последних, но на входе был остановлен привратником:

– Профессионалы обслуживаются в нижнем зале, сэр.

– Все в порядке, моя фамилия Олдхорн, – сказал он и уже было двинулся внутрь, но привратник встал на его пути.

– Извините, сэр. Я понимаю, что миссис Олдхорн играла в этом матче, но у меня строгие инструкции: направлять всех профессионалов в нижний зал. А вы, насколько мне известно, профессионал.

– Послушайте… – начал Стюарт, свирепея, но умолк, заметив, что к ним прислушиваются стоящие поблизости люди.

– Ладно, нет проблем, – пробурчал он и пошел прочь.

Воспоминание об этом инциденте не давало ему покоя, и спустя несколько недель именно оно сыграло определяющую роль в принятии Стюартом внезапного решения. Он давно уже носился с идеей вступления в канадские военно-воздушные силы для последующей службы во Франции. Он знал, что его отсутствие не повлечет за собой каких-либо серьезных материальных затруднений для Хелен и детей; и вот при встрече с несколькими старыми друзьями, также заразившимися этим беспокойством 1915 года, идея разом воплотилась в жизнь. Реакция Хелен его озадачила: она была не столько огорчена или встревожена, сколько возмущена тем, что он ее якобы «обхитрил».

– Мог бы сказать мне заранее! – сетовала она. – Уезжая так внезапно, без предупреждения, ты оставляешь меня одну, когда я к этому не готова.

При всем при том она была впечатлена его поступком; Стюарт вновь предстал в ее глазах блистательным и непостижимым героем, как в те дни, когда они впервые встретились. Он был бойцом по своей природе; мир для него являлся лишь вынужденным перерывом между войнами, а долгий мир мог оказаться попросту губительным. Теперь же его манила и ждала самая опасная из всех игр – и Хелен не могла ничего возразить, поскольку это пошло бы вразрез с логикой всей их совместной жизни.

– Это моя стихия, – уверял он, радостно возбужденный и как будто сразу помолодевший. – Еще несколько лет такого существования, и я мог бы стать горьким пьяницей, превратиться в развалину. Я чувствовал, что теряю твое уважение, а теперь надеюсь его вернуть, пусть даже находясь вдали от тебя.

Хелен снова гордилась своим мужем и рассказывала всем знакомым о его скором отъезде на фронт. Но когда одним сентябрьским вечером она вернулась домой из города, горя желанием сообщить некую важную новость, супруг встретил ее с убитым видом.

– Стюарт! – крикнула она с порога. – Я получила… – И осеклась. – Что с тобой, милый? Что произошло?

– Мне дали от ворот поворот, – сказал он безжизненным голосом.

– Что?

– Из-за левого глаза. – Он горько рассмеялся. – Помнишь того недотепу, зацепившего меня клюшкой? Теперь этот глаз почти слеп.

– И ты ничего не можешь сделать?

– Ничего.

– Стюарт! – Она смотрела на него в ужасе. – А я только собралась тебе сказать… Специально тянула, думая преподнести это как сюрприз. Эльза Прентис формирует отряд Красного Креста, и я записалась в него медсестрой, чтобы мы оба отправились во Францию – это было бы прекрасно. Как раз сегодня мы примеряли форму и закупали снаряжение. Отплываем в конце следующей недели.