Текст книги "Горный Меркурий"

Автор книги: Фрэнсис Брет Гарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Как можно! Я никого никогда не полюблю, как вас! – серьезно произнес Леонид.

Он сказал это с такой безграничной верой, смотрел так правдиво и открыто, что женщине стало не по себе. Но тут же она встрепенулась и досадливо вскрикнула:

– Опять этот негодяй меня преследует! – Она посмотрела на вершину холма. – Ну, конечно! Смотри, Леон, сейчас он свернет на эту тропинку. Что же делать? Он не должен видеть меня здесь!

Леонид поднял глаза. Да, это был Бэрроуз; но он, по-видимому, просто направлялся кратчайшим путем туда, где работали его люди. Леонид уже не раз видел, как он ходил этой дорогой. Но это самая удобная тропа на всем крутом откосе, и в конце концов муж с женой неминуемо столкнутся на ней. Мужчина еще мог бы уклониться от встречи, пробраться кустарником по нелюдимой каменистой тропинке, проходящей немного ниже, но женщине ее не одолеть! И тут Леонида осенило.

– Я его сюда не пущу, – уверенно сказал он. – Вы только спрячьтесь тут, за камнем, и сидите тихо, покуда я не ворочусь. Он вас еще не увидал.

Миссис Бэрроуз едва успела отступить за камень, а Леонид уже метнулся по тропе навстречу ее мужу. Но любопытство взяло верх, и сейчас же она осторожно принялась за ним подглядывать. Немного не добежав до Бэрроуза, мальчик остановился, и кажется, встал на колени. Что он там делает? Муж медленно приближался. И вдруг тоже остановился. Тотчас же до нее донеслись их взволнованные голоса, и еще через минуту, к изумлению миссис Бэрроуз, ее муж стал торопливо спускаться по склону на нижнюю тропинку, изредка оглядываясь, потом заспешил прочь и скоро скрылся из виду.

Не успела женщина понять, что опасность миновала, как Леонид уже стоял рядом с нею.

– Как ты сумел его спровадить? – с жадным любопытством спросила она.

– Гремучкой, – серьезно ответил мальчик.

– Чем, чем?

– Там была гремучая змея, ну, знаете, такая ядовитая.

– Гремучая змея?! – Она испуганно подобрала юбки и во все глаза уставилась на Леонида.

Мальчик, весь во власти недавнего приключения, совсем было позабыл о своей богине, но теперь поспешно обратил к ней преданный взгляд и ободряющую улыбку.

– Ну да, но вы не бойтесь, со мной она вас не тронет, – мягко успокоил он.

– Но как же ты это сделал?

Он пытливо поглядел на нее и спросил с сомнением в голосе:

– Я бы вам показал... а вы не испугаетесь? Только со мной вам бояться нечего, – прибавил он гордо.

– Да... то есть... – с запинкой начала миссис Бэрроуз, но любопытство опять взяло верх над страхом, и она прибавила шепотом: – Покажи скорей!

Он пошел впереди нее и наконец остановился у того места, где недавно опускался на колени. Тут тропинка была совсем узкая – прокаленный солнцем голый каменный уступ, едва впору пройти одному. Леонид молча показал на щель в камне, снова опустился на колени и начал тихонько, переливчато свистать. Прошла минута-другая напряженного ожидания, и вдруг что-то шевельнулось – пугающее, скользящее... Оно скользило так плавно, с такой невыразимой грацией... невозможно было отвести глаза. И вот показалась узкая, плоская голова с холодными глазами, и за нею чешуйчатая, расчерченная желтым лента длиною около фута; на мгновение змея замерла, потом, описав в воздухе ровный, изящный полукруг, повернула голову к свистящему мальчику. Свист оборвался, и змея, лишь наполовину поднявшись из расщелины, застыла, словно и сама обратилась в камень.

– Вот и мистер Бэрроуз это самое увидел, – тихо сказал Леонид. – Потому он и удрал с тропы. Я только позвал Уильяма Генри (я этого змея зову Уильям Генри, и он знает свое имя), а потом закричал и предупредил мистера Бэрроуза. Хорошо, что вовремя поспел, еще бы минута – он наткнулся бы на Уильяма Генри, тут бы ему и конец. Гремучие змеи никому дорогу не уступают, сразу жалят.

– Ах, какая досада!..

Миссис Бэрроуз прикусила язык, но в глазах ее вспыхнул зловещий огонек, ноздри раздулись, и у губ появилась жесткая складка. На счастье, Леонид ничего не заметил, завороженный чарами другого своего кумира – Уильяма Генри.

– А откуда ты знал, что он здесь? – спросила, опомнившись, миссис Бэрроуз.

– Сам перетащил, – коротко ответил Леонид.

– Как... неужели принес на руках? – Она даже отступила немного.

– Нет. Просто приманил. Один раз я и в руках его держал, только сперва заставил выпустить яд на палку. Понимаете, он как четыре раза подряд ужалит, так у него больше яду не остается. Тогда с ним что хочешь можно делать, он это и сам знает. И меня он знает, уж это верно! Я его целых три месяца учу. Вот глядите! Да вы не бойтесь, – прибавил Леонид, когда миссис Бэрроуз в страхе попятилась. – Сами видите, он меня слушается. Ну, ступай домой, Уильям Генри, – скомандовал он и медленно, властно повел ореховым прутом.

Змея опустилась наземь, бесшумно выползла из расщелины, пересекла тропу и скользнула вниз по откосу.

– Он думает, это у меня волшебная орешина, гремучкам она прямо нож острый. – Леонид перешел на отрывистую мальчишескую скороговорку. – Он в вашей стороне живет... аккурат за вашим домом. Как-нибудь вам покажу. Всякий день греется на солнце... вылезет на гладкий камень и лежит... Греется, греется, а сам всегда холодный. Чего вы?

Но она ничего не сказала, лишь оцепенев, словно и не дыша, уставилась в одну точку каменным, недвижным взглядом, подобным взгляду только что скрывшейся гадины.

– А кто-нибудь знает, что ты его приручил? – спросила она.

– Ни одна душа. Я его только вам одной показал, больше никому.

– И не надо! А мне завтра непременно покажешь, где он там прячется! – сказала она с прежней веселой улыбкой. – Ну, мне пора, Леон!

– Миссис Бэрроуз, а можно я ему... Джиму Белчеру... напишу письмо? – несмело спросил мальчик.

– Ну конечно. Приходи завтра с письмом, я свое тоже приготовлю. До свидания. – Она помедлила, бросила быстрый взгляд на тропу. – Так ты говоришь, если бы этот человек не остановился, змея ужалила бы его?

– Как пить дать! Если наступил бы, – наверняка, а он бы непременно наступил. Змее откуда знать, что это он не нарочно? И потом, – с жаром продолжал Леонид, защищая кроткого Уильяма Генри, – кому ж понравится, если на него наступят! Вам тоже не понравится, миссис Бэрроуз!

– Конечно! Я ужалю! – быстро ответила она.

Хорошенькая головка метнулась вперед и, пригнувшись на миг, застыла неподвижно – вышло очень похоже на змею. Леонид засмеялся. Миссис Бэрроуз тоже засмеялась и легкой походкой направилась к дому.

Леонид вернулся к речке и поймал наконец желанную форель. Но даже эта победа не рассеяла завладевшее им смутное чувство разочарования. Сколько раз он мечтал о счастье встретиться с нею в лесу, о том, как они станут вдвоем бродить в зарослях, и он будет срывать для нее самые редкостные цветы и травы, и покажет ей своих лесных друзей-приятелей, – и вот чем все кончилось! Он только и успел познакомить ее с Уильямом Генри. Вот если б он спас от какой-нибудь страшной опасности ее, а не ее мужа... Но он не испытывал вражды к Бэрроузу, а только хотел перехитрить его, чтобы помочь ей, беззащитной, как постарался бы сбить со следа дикую кошку или ястреба. И он уныло побрел домой, но вечером написал благодарное, веселое письмо мифическому Белчеру и подробно рассказал ему... про поимку форели!

Назавтра он принес ей свое письмо, и она вложила в тот же конверт свое. Она опять стала веселой и милой, как прежде, но не так уж интересовалась им самим, больше расспрашивала о разных разностях, к примеру, о послушном Уильяме Генри, посмотрела, где его логово, и заставила Леонида показать все фокусы, каким он обучил змею, – все это Леонид принимал благодарно и радостно, как самое тонкое и лестное внимание. Однако его наивной и тоскующей душе все чего-то не хватало, но из гордости он себе в этом не признавался. Сам виноват: зачем не дождался ее, а побежал ловить форель!

Так, в переписке с подставным Белчером, в коротких встречах, когда надежда сменялась разочарованием, прошли две недели. В придачу бедняге Леониду приходилось дома постоянно слушать, как родные осыпают его богиню обидными насмешками; по счастью, он был слишком наивен и не понимал их недобрых намеков. Мать громко возмущалась тем, что миссис Бэрроуз в минувшее воскресенье, «позабыв всякий стыд», улыбалась в церкви красивому малому – служащему транспортной компании, и объявила, что Бэрроузу «не грех бы получше глядеть за своей благоверной»; простодушный Леонид не мог понять, какая тут связь. Он тоже видел, как миссис Бэрроуз улыбнулась тому парню во время воскресной службы, и только подумал, что от этого она стала еще красивее. Наверно, и парень тоже так подумал? И все же мальчика что-то угнетало; отчего-то ему все приелось, все наскучило: и охота, и прогулки, и книги, – и, как ни странно, это из-за нее! Он даже осунулся, ходил хмурый и озабоченный. Вот если б можно было кому-то довериться... Если б кто-то объяснил, откуда все эти надежды и страхи... Он и не подозревал, что такой человек уже совсем близко!

Однажды, спустя три недели после случая со змеей, Леонид уныло бродил по горам. Было уже недалеко до самого Сундука – почти отвесной квадратной глыбы из кварца и гнейса, очень похожей на сундук, по ней-то и назвали гору. Тут были любимые места Леонида. Мальчик верил, что в Сундуке и вправду запрятан клад – чистое золото! – и мечтал когда-нибудь его найти. Сегодня он не предавался радужным мечтам; но, подняв глаза от камней, которые рассеянно оглядывал на ходу, он сделал другое ошеломляющее открытие: перед ним на тропе появился удивительный незнакомец.

Он сидел, как влитой, верхом на превосходном мустанге, красивый, статный, и смотрел на Леонида с каким-то веселым любопытством, с непринужденной уверенностью, которая сразу покоряла. Та же обаятельная самоуверенность была и в его улыбке, и в голосе, и во всей повадке. Он подъехал ближе, небрежно перегнулся в седле и необыкновенно учтиво спросил:

– Вероятно, я имею удовольствие говорить с мистером Леонидом Буном?

Леонид густо покраснел. Незнакомцу, видно, не требовалось другого ответа, он с улыбкой продолжал:

– Тогда разрешите представиться: Джеймс Белчер. Как видишь, с нашей последней встречи я изрядно подрос. В сущности, я только и делал, что рос. Да и вообще, если сильно захотеть, всего добьешься. И еще, знаешь, говорят, Сан-Франциско уж такой город – там люди растут быстро. В этом вся соль!

Пораженный, восхищенный и очарованный Леонид робко улыбнулся, блеснув белыми зубами. Тогда удивительный незнакомец, будто самый настоящий мальчишка, спрыгнул на землю, не выпуская поводья, шагнул к Леониду и, сняв с мальчика соломенную шляпу, взъерошил ему волосы. Тут не было ничего необычайного: кто бы ни заговаривал с Леонидом, все так делали. Но этот великолепный и прямодушный джентльмен надел Леониду на голову свою панаму, а его рваную соломенную шляпу напялил на себя; потом взял Леонида под руку и не спеша пошел с ним по дороге и с этой минуты окончательно завоевал доверчивое сердце мальчика.

– А теперь, Леон, давай потолкуем, – сказал этот необыкновенный человек. – Там, под лаврами, есть отличное тенистое местечко. Я привяжу Пепиту, и мы полежим на травке, почешем языки, и плевать нам на школу и на уроки.

– Но вы ведь не настоящий Джим Белчер, – смущенно сказал Леонид.

– А не все ли равно? Чем я хуже его? – с веселым вызовом сказал незнакомец. – Ей-богу, ему со мной и тягаться нечего. Чего тебе еще надо? Или, может, показать тебе документ? Так вот оно, твое письмо, старина, – прибавил он и вытащил из кармана последнее, выведенное старательными каракулями послание Леонида.

– А ее письмо? – из осторожности спросил мальчик.

Что-то дрогнуло в лице незнакомца.

– И ее письмо тут, – сказал он серьезно и показал хорошо знакомый Леониду розовый листок – такие миссис Бэрроуз всегда вкладывала в его конверты.

Мальчик больше ни о чем не спрашивал. Они дошли до лавров. Незнакомец привязал лошадь и улегся под деревом, закинув руки за голову. У него были каштановые усики и длинные-предлинные ресницы. Никогда еще Леонид не видал такого красавца!

– Ну, Леон... – Гость устроился поудобнее и, потянув Леонида за руку, заставил сесть рядом. – Рассказывай, как дела на Сундуке. Все хорошо, а?

Эти слова вновь пробудили в мальчике недавнюю тоску и тревогу, лицо его омрачилось, и он невольно вздохнул. Гость тотчас повернул голову и посмотрел на него с любопытством. Потом взял его смуглую руку в свою и легонько пожал.

– Ну, рассказывай.

– Знаете, мистер... мистер... не могу я... – Он вдруг заупрямился. – Не стану я ничего рассказывать! Я даже не знаю, как вас звать.

– Зови просто Джек, а когда не спешишь – Джек Гемлин. Слыхал про меня когда-нибудь? – вдруг прибавил он и быстро глянул на Леонида.

– Нет, – покачал головой Леонид.

Джек Гемлин укоризненно возвел глаза к небесам.

– И это называется слава! – пробормотал он.

Но Леонид его не понял. И еще он не понимал, почему незнакомец, который, конечно же, приехал к ней, ничего про нее не спрашивает, не спешит к ней, а преспокойно полеживает на травке. Уж он-то, Леонид, вел бы себя по-другому! Он даже рассердился, а потом вдруг догадался: должно быть, этот великолепный джентльмен просто робеет, вроде его самого. И как не оробеть перед таким ангелом! Придется ему помочь.

И вот, поначалу смущаясь, а потом все смелее, подбадриваемый время от времени короткими замечаниями Джека, он стал говорить о ней: какая она красивая... какая добрая... он, Леонид, и подметки ее не стоит... а вот что она сказала... как ступила... как поглядела... Давно он мечтал о человеке, который выслушал бы его так внимательно и дружелюбно! И он излил всю душу, всю нехитрую повесть своей жизни. Рассказал, как она стала неласкова с ним, потому что он тяжко провинился: пошел ловить форель, а ее заставил ждать да еще так глупо дал маху с гремучей змеей.

– Ясно, я дал маху, мистер Гемлин. Не годится рассказывать такой леди про змей, мало ли что я сам про них знаю.

– Да, это большая ошибка, Ли, – с важностью сказал Гемлин. – Уж если женщина со змеей сойдутся, беды не миновать. Сам знаешь, что вышло у Адама и Евы со змеем.

– Да нет, не в том дело, – серьезно сказал мальчик. – И еще вам хочу сказать, мистер Гемлин, что от этого мне прямо тошно. Я уж вам говорил про Уильяма Генри, что он живет у самого ихнего сада и что я показал миссис Бэрроуз, чему он у меня выучился. Ну вот, позавчерашний день пошел я на него поглядеть, а его нигде нету. А там от ихнего сада есть такая дорожка, ею можно срезать напрямик, если кому надо на гору, не к чему и за калитку выходить. Это если кто спешит или не хочет, чтоб его увидали с дороги. Ну вот. Хожу я, значит, кругом, ищу Уильяма Генри, высвистываю его и вышел на эту дорожку. Гляжу, а посреди дорожки опрокинуто старое ведро, валяется на самом ходу кверху дном... понимаете, на такую штуку женщина если наткнется, наверняка поднимет, а мужчина ногой наподдаст. Ну вот, мистер Гемлин, я наподдал, отшвырнул его в сторону и... – Глаза у мальчика стали совсем круглые, он перевел дух и договорил: – ...еле успел отскочить... а то бы мне крышка! Понимаете, под этим ведром сидел Уильям Генри! Весь скорчился, тесно ему, не вылезти никак, и уж до того злой – ужас! Случись вместо меня кто другой, непроворный, не миновать бы ему погибели... Кто Уильяма Генри под ведро засадил, уж он это знал, верно вам говорю.

Гемлин что-то невнятно пробормотал и вскочил на ноги.

– Что вы сказали? – быстро переспросил мальчик.

– Ничего.

Но Леониду показалось, что мистер Гемлин крепко выругался.

Гемлин прошелся взад-вперед, будто хотел размяться, потом спросил:

– Как ты думаешь, змея ужалила бы Бэрроуза?

– Вот еще! – сердито и удивленно воскликнул Леонид. – Никакого не Бэрроуза, а бедняжку миссис Бэрроуз. Ясное дело, он расставил ей ловушку – неужто вы не понимаете? Кто ж еще мог такое подстроить?

– Да, да, конечно, – сдержанно согласился Гемлин. – Разумеется, ты прав... это все он подстроил... На том и стой...

Но по его лицу, по голосу было ясно: что-то не так. И смотрел он как-то чудно.

– А сейчас вы пойдете к ней? – быстро спросил Леонид. – Я вам покажу, где ее дом, а потом сбегаю и скажу, что вы тут ждете.

– Погоди немного, – сказал Гемлин, взял свою панаму, надел ее и положил руку на кудрявую голову мальчика. – Видишь ли, я хочу ее удивить. Сильно удивить! – с расстановкой прибавил он и, чуть помедлив, продолжал: – Ты рассказал ей, как нашел это ведро?

– Ну, ясно! – с упреком сказал Леонид. – Неужто я допущу, чтоб Уильям Генри ее ужалил? Она бы померла.

– Пожалуй, это бы и Уильяму Генри даром не прошло. То есть, – поправился Гемлин, – я хочу сказать, ты бы ему этого не простил. А что она тебе сказала?

Лицо мальчика омрачилось.

– Сказала спасибо... и что я очень внимательный... и добрый... а ведро, наверно, кто-нибудь просто нечаянно забыл... и... – он запнулся, – что я... последнее время больно много тут околачиваюсь, а Бэрроуз – он глядит в оба, так лучше мне денька три не приходить.

Слезы навернулись ему на глаза, но он стиснул кулаки, засунул их поглубже в карманы и все-таки сдержался. Быть может, немного помогла и ласковая ладонь Гемлина, что лежала на непокрытой мальчишечьей голове. Гемлин достал из кармана записную книжку, вырвал листок, снова сел и, держа книжку на колене, начал писать. После недолгого молчания Леонид спросил:

– Мистер Гемлин, а вы были когда-нибудь влюблены?

– Нет, – спокойно отвечал Гемлин, продолжая писать. – Но раз уж ты об этом заговорил, вот что я тебе скажу: я давным-давно об этом думаю и непременно когда-нибудь влюблюсь. Только сперва разбогатею. И тебе тоже советую: не спеши.

При этом он ни на минуту не отрывался от письма – такой уж он был человек: разговаривает, а самому будто вовсе и неинтересно, слушают его или нет, кстати ли его слова или не к месту и не говорит ли в это время кто другой. И, однако, именно поэтому его всегда слушали внимательно. Но вот он дописал записку, сложил, сунул в конверт и надписал его.

– Отнести ей? – нетерпеливо спросил Леонид.

– Это не ей, а ему. Мистеру Бэрроузу, – спокойно сказал Гемлин.

Мальчик попятился.

– Надо убрать его с дороги, – пояснил Гемлин. – Когда он получит это письмо, его тут никакая сила не удержит. Только вот как бы это послать?.. – прибавил он задумчиво.

– Можно оставить на почте, – робко посоветовал Леонид. – Он всегда туда заходит, смотрит, какие жена письма получает.

Впервые за всю их встречу Гемлин громко рассмеялся.

– Ты умница, Лео, так я и сделаю. А теперь лучше всего послушайся миссис Бэрроуз, не ходи к ней денек-другой.

И он направился к лошади. Лицо у мальчика вытянулось, но он старался не падать духом.

– А мы с вами еще встретимся? – печально спросил он.

Гемлин нагнулся к нему, и Леонид совсем близко увидел его лицо и в глубоких карих глазах – свое отражение.

– Надеюсь, что встретимся, – серьезно сказал Гемлин.

Потом вскочил в седло, пожал мальчику руку и среди косых вечерних теней поехал прочь. А Леонид печально побрел домой.

Но ему незачем было зарекаться – на другое утро вся семья в волнении обсуждала неожиданную новость: ночью чета Бэрроуз укатила почтовой каретой в Сакраменто, их дом стоит пустой.

Почему они вдруг покинули здешние места – на этот счет ходили самые разные слухи, но упорнее всего повторяли объяснение, которое дал почтмейстер: накануне под вечер Бэрроуз получил анонимное письмо, кто-то сообщал ему, что его жена собирается сбежать со знаменитым картежником из Сан-Франциско по имени Джек Гемлин.

Но Леонид Бун, хотя уже начал понимать, что произошло, хранил свою горестную тайну и все-таки верил и надеялся. И опечалился, когда несколько дней спустя Уильяма Генри нашли мертвым, с размозженной головой. Но лишь через много лет, после того как ему посчастливилось отыскать на Сундук-горе богатую жилу, он повстречался в Сан-Франциско с Гемлином и узнал, как он сыграл на этой «небом лобызаемой скале»^[*] роль Меркурия.

_{[«Гонец Меркурий на небом лобызаемой скале» – цитата из трагедии Шекспира «Гамлет» (перевод М. Лозинского).]}