Текст книги "Побег"

Автор книги: Фрэнсин Паскаль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Фрэнсин Паскаль
Побег

1

– А, вот и ты, Лиззи! – Джессика Уэйкфилд отделилась от группы школьников и бросилась навстречу Элизабет. – Я устала тебя ждать!

Сестра внимательно посмотрела на нее. Зеленовато-голубые глаза Джессики сегодня казались особенно огромными, и вся она, от кончика носа до мысков сандалий, была сама невинность.

– Нет, это я устала, – строго сказала Элизабет, – я жду целых полчаса. Мы ведь договорились встретиться не у спортзала, а перед школой. Или ты забыла?

Когда дело касалось обязательности и пунктуальности, Джессика отличалась от своей сестры-близнеца, как ночь ото дня. Она всегда в неподходящий момент отвлекалась на что-нибудь постороннее и забывала о своих обещаниях. Вот и теперь: все ее внимание было устремлено на шикарного Брюса Пэтмена, вернее, на две загадочные бумажки, которыми он размахивал.

– Я и вправду забыла, где мы встречаемся, – призналась Джессика. – Но это даже к лучшему. Тебя здесь ожидают интереснейшие новости.

У Элизабет никогда не получалось долго обижаться на сестру. Вот и сейчас она улыбнулась и вместе с Джессикой присоединилась к остальным.

– Ну, хорошо. Что у вас за сенсация?

– Господи, стоило тебе начать работать в газете, ты уже заговорила, как настоящая журналистка! – поддразнила ее Джессика. – Ну, охотница за новостями, ты готова к самой важной, самой убийственной и сногсшибательной сенсации? Сегодня утром начали продавать билеты на концерт Джонни Бакса!

Джонни Бакс! Так вот из-за чего шум. Элизабет вспомнила последний приезд этого известного рок-певца в Ласковую Долину. Тогда добрая половина ребят устроилась лагерем перед гостиницей „Вид на Долину", надеясь хоть одним глазком взглянуть на кумира. Другой половине удалось достать билеты на концерт на открытом воздухе в Секка-Лейк. Теперь Бакс, или Доллар, как его называли поклонники, приезжал опять, и вся школа заразилась рок-лихорадкой. Всем хотелось оказаться в толпе счастливчиков, услышать, как Джонни исполняет песни из своего нового альбома „Лучше баксов – только Бакс!".

Элизабет посмотрела на Брюса. Он сделал вид, будто протягивает билеты Кэролайн Пирс. Но лишь только Кэролайн и ее подруга Элиза потянулись за сокровищем, Брюс выхватил билеты у них из-под носа.

„Даже если учесть, что Кэролайн – самая страшная сплетница во всей школе, все равно так вести себя не годится", – подумала Элизабет.

– Это наверняка два билета в первый ряд на концерт Доллара, – предположила Элизабет.

– Ну, конечно! – взвизгнула Джессика. – Брюс купил билеты первым из всей школы! Он сказал, половина уже распродана. А до концерта еще целая неделя.

Элизабет нахмурилась:

– Брюс Пэтмен всегда первый. Можешь не сомневаться, толкаться в очереди за этими билетами ему не пришлось.

Брюс Пэтмен был единственным сыном в самой богатой семье Ласковой Долины, и ему все доставалось без особого труда. Как раз сегодня за обедом Кэролайн сообщила Элизабет, что мистер Пэтмен собирается стать спонсором двух младших бейсбольных команд школы – только затем, чтобы Брюс мог играть в них подающим!

– Какая разница, где он достал эти билеты, – Джессика нетерпеливо тряхнула длинными золотистыми локонами. – Главное – увидеть Джонни Бакса! И на сей раз на концерте!

Обе они прекрасно помнили, как волновались год назад, когда этот молодой красавец показался из задней двери отеля – раздать автографы фанатам, ждавшим его все утро. Он подошел ближе, и толпа словно взбесилась. Все толкали и пинали друг друга, пытаясь дотронуться до певца. К несчастью, девочек оттеснили в самый конец.

Но даже один взгляд, брошенный на рок-звезду, стоил многих часов ожидания. Джонни был точно такой, как на фотографиях с обложек альбомов. Длинные, вьющиеся светлые волосы почти закрывали ему лицо. Хотя он был всего на несколько лет старше девочек и их друзей, мужественность и какая-то особая изысканность, сквозившие во всем его облике, делали его совершенно недосягаемым.

Джонни Бакс успел подписать всего три пластинки. Рядом появился его менеджер. Шепча Джонни что-то на ухо, он осторожно потянул его в сторону от фанатов. Толпа недовольно заворчала. Сотни ребят размахивали пластинками, постерами и даже кроссовками. Они умоляли любимца оставить еще хоть один автограф.

Джонни вдруг улыбнулся и швырнул свою полосатую кепку прямо в толпу. Сестры рванулись за ней, словно не было на свете большей драгоценности. Элизабет почувствовала, что ее пальцы вцепились в широкий козырек. Счастливей ее не было никого.

Теперь, глядя, как Брюс дразнит остальных своими билетами, она вдруг вновь почувствовала боль и смущение, как тогда, когда Джессика отняла у нее драгоценный трофей.

„Ух ты! – воскликнула она. – Как здорово, что ты мне ее поймала. Если бы не ты, моя кепка оказалась бы у тех ребят сзади".

„Твоя кепка? Но ведь это я ее поймала!"

„Но ты же видела – Бакс смотрел прямо на меня, когда кидал ее! Он хотел, чтобы именно я ее поймала. Наши глаза встретились, и я не смогла пошевельнуться. Меня охватило теплое, восхитительное чувство – знаешь, я испытываю тоже самое, когда целую его фотографию перед сном. Слава Богу, у меня такая проворная сестра!"

В общем, хотя драгоценный сувенир по праву принадлежал Элизабет, Джессика стояла на своем, хмурилась и надувала губки, пока не добилась своего. Кепка перекочевала в ее комнату и заняла почетное место возле стерео. В конце концов, родная сестра для Лиз дороже, чем какой-то рок-певец.

– Как ты думаешь, если я возьму свою кепку, Джонни мне ее подпишет? – Все время, пока девочки шли из школы, Джессика не переставала строить планы относительно будущего концерта.

– Ты говоришь так, будто билеты у тебя уже в кармане, – засмеялась Элизабет. – А может, папа с мамой нас вообще не отпустят? В прошлом году они заявили, что мы еще маленькие.

– Не будь дурочкой, Лиз. Мы уже в средних классах, это большая разница. Мы должны туда попасть! Я обещала Джонни, что приду.

– Что? – Элизабет знала, что ее сестра сходит с ума по Джонни Баксу, да и кто бы мог остаться к нему равнодушным?

Все стены в комнате Джессики давно облеплены постерами и фотографиями Бакса, однако общение с ним – это что-то новое!

– Ну, я, правда, не говорила с ним лично. Зато написала ему длинное-предлинное письмо. Я знаю, он обязательно ответит. Я написала, что после концерта он найдет меня прямо перед сценой.

– Почему ты так уверена, что Джонни Бакс различит тебя в самой громадной толпе в истории Ласковой Долины?

– А моя кепка? – Джессика сияла.

– Твоя кепка?

– Я написала, что я – та, которой он бросил кепку у „Вида на Долину", и я надену ее, чтобы он узнал меня на концерте. А еще я написала ему о Единорогах, Лиз. Что весь клуб клянется ему в вечной преданности и предлагает членство.

– Ты хочешь сделать Джонни Бакса членом этой компании снобов? – Элизабет не испытывала особой симпатии к „Клубу Единорогов" – избранной компании самых популярных девочек школы, среди которых была и Джессика.

Пожалуй, подумала она, сестра заходит в своих мечтаниях слишком далеко. Разве знаменитый рок-певец захочет вступать в девчоночий клуб? Особенно если учесть, что члены этого клуба большую часть времени просто сплетничают о мальчиках и нарядах.

– Тише! – Джессика схватила Элизабет за руку, потом оглянулась. – Это секрет. Еще ни один Единорог не оказывал своему клубу такой потрясающей услуги!

– К тому же это будет настоящее чудо. – Лиз надеялась, что шутка вернет сестричку с небес на землю, но та продолжала болтать о Джонни Баксе все время, пока они шли домой.

Дома, в светлой, отделанной кафелем кухне, старший брат Стивен поджидал девочек с дурными вестями.

– Догадайтесь, кто тот взрослый, ответственный старшеклассник, который в следующую субботу ведет девушку на концерт Джонни Бакса? – Стивен стоял, облокотившись на холодильник, откуда он, казалось, успел вытащить все съестное.

Он принялся жонглировать свертком с копченой колбасой, батоном хлеба и куском пирога миссис Уэйкфилд, кофейного с апельсинами и грецкими орехами. В тот момент, когда все три предмета вот-вот должны были упасть на пол, он аккуратно опустил их на стол.

– А еще угадайте, – продолжал он, тщетно пытаясь шлепком по руке остановить Джессику, которая стянула грецкий орех с глазури на пироге, – кто те две школьницы, которым еще рано смотреть на Доллара?

Джессика замерла, не успев донести орех до раскрытого рта.

– Как это?! – воскликнула она. – Неправда! Папа с мамой не могут так с нами поступить второй год подряд!

Девочки переглянулись. Не похоже, чтобы Стивен их разыгрывал.

– Простите меня, девчонки. Я знал, что вы ужасно хотите увидеть Бакса. Поэтому по пути домой я остановился у папиной конторы. Я думал, что если поговорю сначала с ним, то смогу уломать его, и они с мамой пойдут с вами. В таком случае, я бы взял еще четыре билета.

Джессика просияла:

– Надо признаться, это тяжеловато – идти на концерт с родителями, но это лучше, чем не идти вовсе! Я даже на секунду испугалась, что мы пропустим самое важное событие года.

– В том-то и дело, что пропустите, – сказал Стивен. – Папа уезжает на выходные, у него серьезное дело в суде в другом городе, а мама должна встретиться с какими-то важными клиентами. Так что ничего не получится.

Мистер Уэйкфилд был адвокатом, а миссис Уэйкфилд – дизайнером по интерьерам. Вообще-то они старались, чтобы кто-то из них всегда был дома и присматривал за Стивеном и близнецами, но иногда у них просто не хватало времени.

Именно это попыталась объяснить Джессике и Элизабет их мама, когда через несколько минут пришла с работы. Такая же высокая и светловолосая, как ее дочери, миссис Уэйкфилд была председателем родительского комитета класса и членом школьного родительского комитета. Теперь ей пришлось напомнить девочкам, что она еще и деловая женщина.

– Проект, который я разработала для Новых Башен, был одобрен нашим советом. – Ее голубые глаза радостно засверкали. – Если проект понравится клиенту, я буду отвечать за него целиком. Очень жаль, но встреча, которую мы запланировали еще месяц назад, совпадает с вашим концертом.

– Нам тоже очень жаль, мама, – грустно ответила Элизабет. – Мне так хотелось послушать, как Джонни поет „Субботний Блюз".

– Это несправедливо! – не унималась Джессика. – Мы повзрослели за этот год! Сестра Эллен Райтман, Дебби, в одном классе со Стивеном, и она сказала Эллен, что я выгляжу прямо как старшеклассница!

– Выглядеть и быть – не одно и то же, – сказала миссис Уэйкфилд, улыбаясь. – Взрослость лежит глубже. Я люблю вас обеих и не хочу, чтобы моим дочкам сломали шею на концерте. Боюсь, это мое последнее слово.

И она действительно осталась непреклонной, хотя Джессика закатила душераздирающую сцену с обильными слезами, а Элизабет обещала, что после концерта знакомые подвезут их прямо до самого дома.

Мистер Уэйкфилд тоже проявил твердость. Стоило ему войти, как Джессика повисла у него на руке.

– Папочка, – жалобно простонала она. – Ты просто обязан отпустить нас на Доллара. Если ты этого не сделаешь, мы с Элизабет умрем.

Джессика посмотрела на отца, чтобы узнать, добилась ли она своего. Его улыбка была доброй, как всегда, но пронять его явно не удалось.

– Уж ты-то не умрешь, – заверил он. – Скорее, сделаешь блестящую театральную карьеру.

Однако Джессика не собиралась сдаваться. Едва Уэйкфилды сели обедать, она продолжила кампанию. Все время всхлипывала, почти ничего не ела. Перед десертом она разыграла лучшую сцену. Она вытерла глаза салфеткой, уселась очень прямо и ровным, спокойным голосом произнесла:

– Папа, мама, простите нас. Мы с Элизабет слишком много от вас хотим. В конце концов, вы не можете все бросить, лишь бы мы пошли на какой-то идиотский рок-концерт.

Всех, кто сидел за столом, такая быстрая смена настроения очень поразила. Однако как только Джессике удалось привлечь всеобщее внимание, она разразилась новым потоком просьб и обещаний.

– Билеты по двадцать пять долларов каждый, два лишних – это большие расходы. Мы пойдем со Стивеном и Марсией. Мы будем хорошо себя вести. Они даже не заметят, что мы с ними. И мы потом отработаем эти деньги.

– Верно! – поддержала ее Элизабет, заразившись решимостью сестры. – Мы можем подстригать лужайки, работать курьерами… И в округе столько маленьких детей! Мы могли бы их нянчить.

Миссис Уэйкфилд взяла мужа за руку, потом улыбнулась девочкам:

– По-моему, вы забываете об интересах Стивена, – сказала она, ласково взъерошив темные волосы сына. Стивен залился краской. – Это его первое свидание с Марсией Крейн. Я думаю, он волнуется и не станет брать под свою ответственность двух маленьких хулиганок.

– Итак, решено, – заключил мистер Уэйкфилд терпеливо, но твердо. – Вы знаете, мы с мамой не любим вас огорчать. И вы знаете, что проблема не в деньгах. Мы бы с большим удовольствием купили билеты, если бы сами могли пойти с вами. Но это невозможно, а отпускать вас одних – тоже нельзя. Там будет полно народу, многие гораздо старше и сильнее вас. В толпе вас попросту затопчут. Это, юные леди, мое последнее слово. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

Мистер Уэйкфилд был адвокатом, и подобные фразы всегда страшно смешили его дочерей. Но в тот вечер девочкам было не до смеха. Управившись с посудой, они понуро отправились к себе, наверх…

Однако Элизабет не могла долго находиться в плохом настроении. Когда она осталась одна в своей комнате, которую сама обставила в веселых голубых и кремовых тонах, к ней вернулся ее обычный оптимизм. Она решила, что единственный выход – это усердно заниматься и завоевать доверие родителей, тогда в следующем году будет совсем другое дело. Через несколько минут Джонни Бакс полностью вылетел у нее из головы, уступив место трудностям перевода простых дробей в десятичные. Вдруг дверь ванной, соединявшей ее комнату с комнатой Джессики, распахнулась.

– Мне не думается, – объявила Джессика, врываясь в комнату, точно вихрь. – Я решила, что мне нужен совет кого-нибудь постарше, например твой.

Джессика и Элизабет часто шутили по поводу того, что Элизабет была на четыре минуты старше. Иногда она и вправду чувствовала себя старше своей строптивой сестренки.

– Я слушаю, Джес, – она захлопнула учебник по математике. – Что у тебя за проблема?

– Проблема все та же! – Джессика плюхнулась на голубое покрывало кровати и задрала вверх ноги. – Как нам попасть на концерт Бакса в следующую субботу!

Элизабет не удивилась. В конце концов, решительное „нет" останавливало Джессику лишь в очень редких случаях. Однако она попробовала вразумить сестру.

– Джессика, послушай, ведь папа с мамой не наказывают нас. Они просто делают то, что считают правильным. И я не собираюсь никуда убегать за их спиной. Кроме того, у тебя нет и двадцати пяти центов, не говоря уже о двадцати пяти долларах. Ты только что истратила кучу денег на новую блузку из магазина „Кендаллз".

Джессика брезгливо наморщила носик:

– Эта тряпка? Она слишком ужасна, чтобы о ней говорить. Не понимаю, зачем я три недели откладывала на нее деньги! Завтра же отнесу ее обратно.

– Джес, ты не можешь этого сделать. Она же была на распродаже. Почему бы тебе не взглянуть правде в глаза? Нам придется подождать с концертом Джонни Бакса до следующего года.

– До следующего года? – Джессика изобразила такой испуг, как будто Элизабет предложила ей пойти на концерт Доллара в следующей жизни. – Я, наверное, не туда пришла за советом.

Она поднялась с кровати и открыла дверь в ванную.

– Можешь строить из себя примерную девочку, если хочешь, но я на той неделе увижу Джонни Бакса, и никто мне не сможет помешать!

2

– По-моему, – заметила Элизабет сестре через несколько дней, по пути в школу, – за эти выходные ты успела обойти всю Ласковую Долину. – Она попыталась заговорить тем глубоким, значительным голосом, которым говорил их отец, выступая в суде: – Было достоверно установлено, что никому в городе не требуется посидеть с детьми, подстричь газон или покрасить машину.

Джессику шутка нисколько не рассмешила.

– И зачем только я купила эту блузку? – Она вдруг остановилась посреди тротуара и изучающе посмотрела на Элизабет. – Этот цвет мне совершенно не идет. А вот на тебе он – просто блеск!

Хитрость сестры была настолько очевидна, что Элизабет не могла удержаться от смеха:

– Джессика Уэйкфилд, если ты думаешь, что сможешь уговорить меня купить твою блузку, то ты просто с ума сошла!

Но Джессика, когда пыталась добиться своего, не умела вовремя остановиться:

– Нет, правда, фиолетовый тебе всегда очень шел. К тому же в последнее время ты экономила свои карманные деньги и, наверное, скопила уже целый триллион долларов!

Действительно, Элизабет откладывала карманные деньги, и даже на школьных завтраках экономила. Но не ради фиолетовой блузки. Во-первых, фиолетовый был самым нелюбимым цветом Элизабет, во-вторых, она не хотела, чтобы кто-нибудь из одноклассников ненароком принял ее за одну из Единорогов.

– Джес, мы опаздываем на десять минут. Ты слишком долго возилась со своей прической. И не соблазняй меня этим дурацким фиолетовым цветом. Если я потрачу хоть цент на этой неделе, мне не накопить на сережки.

Джессика была вместе с Элизабет, когда та увидела в магазине на главной улице города золотые сережки в виде колец. Мама обожала большие серьги, и лучшего подарка было не придумать. Но до дня рождения миссис Уэйкфилд еще целый месяц, а до концерта – всего четыре дня.

Даже когда девочки вихрем неслись по холлу школы, Джессика продолжала строить планы. Прозвенел первый звонок. Они бросились в раздевалку – оставить куртки и книги в своих ящиках. Потом Элизабет побежала в класс.

Джессику же интересовали вещи поважнее школьных звонков. Она посмотрелась в маленькое зеркальце, которое хранилось у нее в ящике. Волосы все-таки лежали не так, как надо, лучше завязать их в узел, как у балерины. И тут она увидела: по коридору шло решение всех ее проблем.

– Эми Саттон! Мне ужасно нужно с тобой поговорить. Где ты пропадала? – Джессика кинулась навстречу высокой голубоглазой девочке с прямыми светлыми волосами, которая остановилась у соседнего ящика и, удерживая на колене стопку книг, пыталась справиться с цифровым замком.

Та посмотрела на Джессику с нескрываемым изумлением. Эми дружила с Элизабет, а вот ее гордая сестра почти не обращала на нее внимания. Для таких, как она, Эми была слишком уж проста.

– Как дела, Джессика? – Эми наконец удалось открыть ящик. Она бросила книги на дно и стянула джинсовую куртку. – Будет сегодня после школы собрание команды болельщиц? – Ловкая, спортивная, Эми недавно вступила в команду.

– Собрание-то будет. Но не в школе. – Стоя рядом с Эми, Джессика обняла ее за плечи и к своей радости обнаружила, что они почти одного роста. – Не устроить ли нам с тобой маленький праздник у меня дома?

Эми выбрала нужную для первого урока папку и захлопнула ящик.

– Ты хочешь сказать, что приглашаешь меня к себе домой? – Она не переставала удивляться.

Еще недавно Джессика ужасно на нее злилась: мол, зачем баллотировалась в команду болельщиц. Хотя Эми лучше всех умела крутить жезл, она чувствовала, что сестра Элизабет презирает ее, и всегда робела в ее присутствии.

– Конечно, почему бы и нет? – улыбка Джессики была ласковой.

Эми поверила, что на самом деле нравится Джессике. Хотя они такие разные, может быть, им все-таки удастся подружиться.

Именно это она сообщила Элизабет за завтраком.

– Ты только подумай, – восторженно говорила она, – уже сегодня мы можем пойти домой втроем. Здорово, правда?

Элизабет обрадовалась, что сестра наконец-то поняла, какая Эми замечательная. Только вот отчего такая внезапная перемена?

– Это прекрасно, – сказала она подруге, – но нам придется пойти втроем в следующий раз. Кабинет литературы освободится только после уроков, а нам нужно выпускать газету. Скажи Джес, я приду попозже.

Элизабет казалось, что в тот день возня с копировальной машиной никогда не кончится. А тут еще кофе мистера Боумена вылился на целую стопку вторых страниц и степлер Элизабет рвала страницы вместо того, чтобы их скреплять. Только в половине пятого все двести копий газеты „Пятиклассник Ласковой Долины" были готовы к раздаче, и Элизабет поспешила домой.

Когда она открыла калитку в красивый и ухоженный, расположенный террасами сад Уэйкфилдов, из комнаты Джессики на втором этаже донесся громкий смех. Элизабет поднялась наверх и была неприятно поражена, увидев Эми, стоящую перед огромным зеркалом в той самой фиолетовой блузке. Которая, кстати, была ей велика не меньше, чем на три размера.

– Смотрится просто потрясающе! – ворковала Джессика.

На ее лице было такое выражение, словно она видела перед собой платье от лучшего парижского модельера.

– Я хочу сказать, она просто создана для тебя! Это твой стиль.

Эми заметила отражение Элизабет в зеркале и повернулась в ее сторону. Из выреза фиолетовой блузки торчало худенькое плечо.

– По-моему, она мне немножко велика, – робко заметила она. – А ты как думаешь, Лиз?

Элизабет надеялась, что по выражению ее лица нельзя догадаться, о чем она думает. А думала она о том, что ее сестра, конечно, не погнушается ничем ради достижения своей цели – увидеть Джонни Бакса. Но то, что она делала сейчас, было уже слишком. При виде Эми в нелепо болтающейся на ней блузке Элизабет стало ужасно стыдно, и она не на шутку рассердилась на сестру.

– Мы уже договорились, Лиззи, – промурлыкала Джессика. – Эми покупает мою блузку. Она так здорово на ней смотрится.

Элизабет слишком сильно любила сестру, чтобы раскрыть перед Эми ее коварный план. Однако она не могла позволить своей доверчивой подруге купить этот фиолетовый балахон.

– По-моему, ты права, Эми, – медленно сказала Элизабет. – Блузка на тебе немного болтается. Но ведь распродажа в „Кендаллз" еще не кончилась. Ты наверняка найдешь такую же своего размера, хотя бы и другого цвета. – Она взглянула Джессике прямо в глаза и обняла Эми. – Если у всех Единорогов плохо со зрением, это не значит, что и остальные должны быть такими же.

Эми еще раз посмотрелась в зеркало. Да, кажется, блузка и вправду велика, хотя из-за неумеренных похвал Джессики она уже готова была не верить собственным глазам…

– Все-таки она очень красивая. Завтра же после школы пойду в „Кендаллз" и куплю себе такую. Пойдемте все втроем?

– А… я, кажется, не смогу. – Джессика быстро отвела взгляд. – Единороги встречаются в „Дэйри Берджер". К тому же, – прибавила она, бросив обиженный взгляд на сестру, – я буду занята. Я буду думать, как мне заработать побольше денег, и побыстрее.

Еще долго после ухода Эми Джессика дулась. За обедом ее трагическое лицо и сердитое молчание убедили бы всякого, что это Элизабет, а не она, пыталась обмануть Эми.

– Надеюсь, ты довольна? – простонала она, когда сестры загружали посудомоечную машину. – Теперь все пропало. Я никогда не увижу Джонни.

Элизабет, погрузив руки в мыльную воду, скребла форму для пирога.

– Есть много способов заработать деньги, – ее голос слегка дрожал, – не обязательно кого-то облапошивать.

Элизабет было очень стыдно за сестру.

А у той вдруг резко изменилось настроение. Она повернулась к Элизабет и произнесла примирительным тоном:

– Ты права, сестричка.

Она не выносила, когда Элизабет сердилась на нее. В конце концов, сестра была ее лучшим другом, – весь „Клуб Единорогов" не смог бы ее заменить.

– Давай объявим перемирие, Лиззи. Я больше не буду ходить на распродажи в магазины одежды. А ты не будешь думать, что я плохая.

– Ладно, – рассмеялась Элизабет. – И почему бы нам не скрепить договор коктейлями в „Кейзи"?

Девочки обожали старомодное кафе-мороженое с круглыми мраморными столиками. Список сортов мороженого там тянулся от одного конца прилавка до другого. Не потребовалось долгих уговоров, чтобы убедить мистера и миссис Уэйкфилд, что семье необходим отдых.

Все залезли в бордовый фургон Уэйкфилдов и помчались к главной улице города. В „Кейзи", как всегда, было полно народу, и близнецы вызвались стоять в очереди. Остальные заняли единственный свободный столик. Вскоре Стивен передал сестрам заказ от родителей – две порции крем-брюле с орехами. Джессика и Элизабет не спрашивали, что предпочитает брат. Он всегда заказывал фирменное мороженое „Кейзи": четыре шарика на шоколадном пирожном с орехами, со взбитыми сливками, шоколадом и засахаренной вишней. Очередь двигалась медленно, и Джессика принялась рассеянно смотреть по сторонам. Она увидела справа доску объявлений и стала изучать приколотые листочки. Несколько объявлений о продаже машин. Несколько – об уроках игры на фортепиано. Джессика, к своему разочарованию, поняла, что не ей одной нужны деньги. Догадайся она повесить свое объявление неделю назад, может быть, она и смогла бы заработать на билет. А сейчас это безнадежная затея, слишком поздно.

Вдруг ей на глаза попалось объявление, висевшее в стороне от других. Оно было написано на голубой бумаге очень твердым, элегантным почерком. Едва Джессика поняла, о чем в нем говорится, она сорвала его с доски.

– Вот оно! Вот оно! – Джессика так и заплясала от радости, не смущаясь теснотой очереди. – Лиз, я все тебе прощаю. Все будет хорошо. Точнее, все будет просто великолепно!

– Что это, Джес? – спросила Элизабет. – Что написано на этом листочке?

Джессика осторожно сложила голубую бумажку и сунула в карман джинсов.

– Ничего особенного. Просто это ответ на все мои мольбы.