Текст книги "Лучший мужчина гор (ЛП)"

Автор книги: Фрэнки Лав

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Фрэнки Лав
Лучший мужчина гор

Над переводом работали:

Перевод: Мария Гридина

Редактура и вычитка: Мария Гридина

Обложка: Мария Гридина

Переведено для группы: https://vk.com/sweet_love_books

ГЛАВА 1
Ханни

Хоторн ждал меня, выглядя ещё лучше, чем год назад, когда мы расстались.

Ну, когда я сбежала.

У него все ещё оставались такая же густая борода и стальные серые глаза, которые должны были бы казаться холодными, но предлагали лишь тепло. Он был одет в идеально сидящий на нем смокинг, мои глаза распахнулись шире, когда я рассмотрела его как следует – никогда не видела этого грубого мужчину гор таким опрятным.

Как могла Лаура не подготовить меня к этому? Я не видела Хоторна двеннадцать месяцев. Я обернулась туда, где стояла моя лучшая подруга с ее отцом, готовые пройти по церковному проходу. Приподняв брови, я безмолвно спросила ее, что мой бывший делал тут. Тот самый мужчина, о котором я думала с тех пор, как бросила его. Мужчина, которому я… которому я причинила боль.

Мужчина, которого я желала с такой неимоверной силой.

Лаура склонилась ко мне:

– Я не знала. Все произошло в последнюю минуту, Хоторн пришел и…

Она замолчала, когда свадебный организатор шагнул вперёд и сказал Хоторну и мне, что пора идти к алтарю.

Я сглотнула. С трудом.

А затем шагнула ближе к Хоторну, звуки свадебного марша заполнили фойе церкви, и он предложил мне руку.

Я приняла ее, понимая, что у меня не было выбора – я являлась главной подружкой на свадьбе лучшей подруги, а Хоторн внезапно в последнюю минуту занял место свидетеля. В этот раз я не могла просто развернуться и сбежать. Церемония бракосочетания должна была вот-вот начаться.

– Что ты здесь делаешь? – я чуть склонилась к Хоторну и прошептала ему, пытаясь игнорировать нервное покалывание в животе и грохот сердца. Хоторна окружал аромат хвои и кожи, и обещаний, которые он собирался сдержать.

Клятвы, которые нарушила я.

– Самолёт брата Марка был отменён, – сказал он низким хриплым голосом. Тем самым, которым говорил мне «я люблю тебя». Которым, произносил «мы всегда будем вместе». Голосом, который попросил меня остаться. – Смокинг подошел мне по размеру, так что я занял его место.

Я задыхалась, мои руки дорожали, когда я взяла букет розовых роз, посылая двухстам гостям в ответ теплые улыбки, пока мы шли по проходу. Пламя свечей освещало храм, создавая сказочную атмосферу. Я позволила плечам опуститься, сосредоточившись на этом особенном для Лауры и Марка дне, а не на мужчине, идущем рядом.

Том самом, в которого я влюбилась два года назад. На мужчине, попросившем меня выйти за него замуж.

– Ты такая же красивая, как и была всегда, цветочек, – сказал он мне, от его теплого дыхания, овеявшего меня, мурашки побежали по спине. Стоять рядом с Хоторном, спустя столько времени, было настоящей пыткой, и я сморгнула набежавшие слезы. Он был единственным, кто звал меня цветочком. Единственным, кто, смотря на меня, видел что-то милое. Он говорил, что быть со мной – это все равно, что жить посреди вечной весны, называл это новым стартом для нас обоих.

Но именно я была той, кто нуждался в этом, когда мы встретились. Хоторн был цельным, а я разбита на куски. Одинокая, пытающаяся собрать осколки своей жизни… а затем появился он, доказав, что не имел ничего общего с моим бывшими парнями – теми, кто причинил мне боль, ранил меня. Сделал все, чтобы уничтожить. Хоторн был сильным, но для того, чтобы проявить это, ему не нужны были кулаки. Он верил в силу любви.

И именно это напугало меня.

Я никогда не знала подобного ранее.

Я мельком посмотрела на Хоторна и увидела искренность в его глазах. Он всегда был таким настоящим и открытым. Жил с душой нараспашку.

Именно я боялась правды. Того, что открой я свое сердце мужчине, и оно обязательно будет разбито.

Вместо этого, я сама растоптала Хоторна, когда однажды сбежала от него, села в самолет, перелетела полмира и исчезла, исследуя полевые растения, сосредоточившись на книге, которую писала.

В конце прохода мы разошлись в стороны, я заняла свое место с остальными подружками невесты, любуясь тем, как Лаура шла к алтарю в своем кружевном белом платье и длинной фате, которая ниспадала по ее спине и струилась по полу, сверкающая тиара украшала голову невесты, заставляя Меган Маркол блекнуть на ее фоне. Кощунство так говорить, но Лаура выглядела, как королева.

Пока произносились клятвы, я не сводила глаз с Лауры и Марка, наблюдая, как они надевали кольца друг другу, обещая быть вместе, пока смерть не разлучит их. А затем я вместе со всеми гостями радовалась, когда их назвали мужем и женой.

Это могла бы быть я, стояла бы вместе с Хоторном – давая клятву оберегать и заботиться друг о друге. Я не смогла ничего с собой поделать и посмотрела на мужчину, который запускал пальцы в мои волосы, сцеловывая мою боль, того, кто собрал осколки моей мечты и помог склеить их воедино.

Он смотрел прямо на меня.

И в этот раз я не отвела взгляда.

ГЛАВА 2
Хоторн

Время это все.

Когда Ханни ушла год назад, мне было ненавистно видеть, как она бросала меня. Эта сладкая крошка прошла через настоящую мясорубку, и если моя любовь пугала ее, то значит это именно ей было нужно время исцелиться, а не мне.

Но видя ее здесь, все, о чем я мог молиться, это чтобы ее сломанные крылья восстановились. Чтобы она вспомнила, каково это летать.

Приём по случаю свадьбы был таким чертовски причудливым, и я покачал головой, когда официанты стали предлагать гостям отметить радостное событие коктейлем с шампанским. Где же долбаный виски?

Ухмыльнувшись, я взял один из ярких напитков. Может быть, это совсем и не в моем духе, но все же я находился на свадьбе, и правда заключалась в том, что в глубине души я был настоящим романтиком.

А почему бы ещё я продолжал тосковать по девушке, которая сбежала, если бы не верил в любовь?

Ханни стояла рядом с остальными подружками невесты, на ней было надето бледно-розовое платье, такое же, как и на остальных девушках, но она все равно выделялась из толпы. Так было всегда. С лицом в форме сердечка, иссиня-черными волосами и светло-голубыми глазами, такими чистыми, что, казалось, в них можно было разглядеть саму ее душу. Плохо было то, что она делала все, что могла, пытаясь спрятаться от всего мира.

Но я видел. Я видел ее.

С того самого момента, как заметил Ханни два года назад в книжном магазине, я знал, что она была моей. Я искал книгу по туризму, а она по полевым цветам, и мы влюбились друг в друга, пока листали путеводитель – встав одновременно на тропу, которая привела бы нас домой.

Или, в конце концов, так могло бы быть. Я бы построил нам хижину возле столетнего кедра – мы пустили бы корни, точно также, как преданность Ханни поселилась во мне. А фундамент дома стоял бы в тридцати ярдах от бегущей реки, столь же бурной и сильной, как наша страсть, жимолость росла бы возле стен, такая же дикая, как моя любовь к Ханни.

Я сглотнула, зная, что дом находился не совсем там, куда нас вывела тропинка. На пути появилась развилка, и Ханни свернула вправо без меня. Она оставила меня одного в лесу наблюдать за тем, как она сбегала. Ханни была напугана, но я был готов к этому. Мне оставалось только ждать ее.

Чем я и занимался все это время. Но увидеть ее снова, не зная, нуждалась ли она все ещё во мне… думала ли обо мне? Это убивало меня. Мне потребовались все мои силы, чтобы не подойти к ней и не сжать в объятьях; попросить Ханни посмотреть мне в глаза и сказать, что она там видела. Потому что даже отсюда, с другого конца зала, когда я смотрел на нее, я лишь видел наше с ней «вместе навсегда».

Только это я видел каждый раз, когда смотрел на Ханни.

– Ты пялишься, – сказал Марк, останавливаясь, когда проходил мимо меня. Мы направились к фотографу, который собирал всех гостей для групповой фотографии.

– Ничего не могу с собой поделать, я чертовски люблю эту девочку.

Марк ухмыльнулся.

– Тебе следует сказать ей об этом.

Я покачал головой в ответ на слова своего давнего друга. Он знал, что это было последним, что я сказал Ханни, прежде чем она уехала. Ну, это и ещё четыре слова, которые испугали ее до смерти: Ты выйдешь за меня?

– Она ясно дала понять, что не хочет меня, когда сбежала в Европу, Марк. Я не собираюсь умолять Ханни делать что-то, чего она не хочет.

– Люди меняются, – произнес Марк.

– Да, если Ханни хочет меня, то мяч на ее стороне поля.

Я провел рукой по бороде, поставив стакан на стол, когда вышел наружу, чтобы присоединиться к свадебному празднеству.

– Я надеялся, что она будет здесь, но… увидеть ее... черт, это сложнее, чем я думал, – стараясь не быть слишком очевидным, я спросил: – Ты знаешь, как давно она в городе?

– О, Ханни вернулась на этой неделе. Черт, ты действительно от всех спрятался, да?

Проигнорировав этот комментарий, я спросил:

– Твоего брата всё ещё нет? Я чувствую себя странно, папав на свадебные фото.

– Да, его полет был отменён. Он не приедет. Так что, серьезно, тебе придется остаться вместо него. Кроме того, думаю, это смешно – единственная причина, по которой ты не стал моим главным свидетелем, это то, что я знал, для тебя будет настоящей пыткой надеть чертов смокинг.

Я хмыкнул.

– Ну, рад, что помог тебе. Но ты прав, я должен быть по-настоящему хорошим другом, чтобы одеться, словно пингвин только ради тебя, – посмотрев на Ханни, я подумал, что настоящей пыткой было отнюдь не ношение смокинга. А видеть девушку, которую любил. Ту, что не любила меня в ответ.

Марк хлопнул меня по спине, прежде чем направиться к своей невесте. Он легонько поцеловал ее, и я не мог ничего поделать, но пожелал, чтобы на их месте оказались мы с Ханни.

Когда фотограф начал делать свадебные снимки, я постарался сделать все возможное, чтобы не замечать, что Ханни стояла в десяти футах от меня, напоминая обо всем, что я потерял. Когда фотограф попросил нас встань рядом для очередного кадра, я окунулся в ее аромат, словно Ханни была теплым солнечным днём. Как будто мы находились на пригородной дороге и двигались тридцать пять миль в час с опущенными окнами, а ветер развевал ее волосы.

– Да, именно так, – сказал фотограф. – Чуть ближе друг к другу, да, ещё немного ближе, да-да, так идеально.

Когда он закончил, я задыхался, понимая, что все, чего я хотел, находилось в паре дюймов от меня.

– Боже, я скучал по тебе, – сказал я, прежде чем Ханни отошла.

Она посмотрела мне в глаза, и я понял, что она увидела то, что я сам знал всегда.

Мое сердце билось только для нее.

ГЛАВА 3
Ханни

У меня было огромное желание попросить фотографа прислать мне наши с Хоторном снимки, но прежде чем я успела опозориться, Хоторн посмотрел на меня.

Его взгляд прожигал, и я поняла, что он ждал меня все это время.

И это заставило меня почувствовать себя ещё дерьмовее, чем я чувствовала до этого.

– Боже, я скучал по тебе, – сказал он, его голос был слаще, чем само мое имя<sup>[1]1
  Ханни – имя на англ. пишется – Honey, что в переводе означает – мед, сладость.


[Закрыть]</sup>, а его слова отдавались стуком в моем сердце.

Я прикусила нижнюю губу, не доверяя своей способности говорить. Так многое можно было сказать. Слова, которые я сдерживала весь этот год, не желая писать их в электронном или обычном письме. Их я должна была произнести при личной встрече.

– Настало время первого танца молодых, – позвал всех ди-джей, и Лаура дотронулась до моей руки, сжав ее.

– Надеюсь, я не провалю все, – сказала она, и я отвернулась от Хоторна, улыбнувшись своей ясноглазой лучшей подруге.

– У тебя все получится. «Living on a prayer» это же ваша песня, Лаура, – сказала я ей со смехом. Лаура и Марк три месяца брали уроки танцев, готовясь к сегодняшнему дню.

– Пошли, посмотришь, – произнесла она, когда муж повел ее внутрь на площадку для танцев, Лаура приподняла подол своего прекрасного платья, чтобы не споткнуться.

– Я бы ни за что это не пропустила, – сказала я, направляясь за ней. Хоторн шел следом, и мы заняли наши места за свадебным столом, украшенным к празднику, оказавшись рядом друг с другом.

Заиграла музыка, и все захлопали и засмеялись, когда Марк и Лаура начали двигаться. Это было восхитительно и достойно публикации на пинтересте, и так в их духе.

Мы с Хоторном никогда не были похожи на этих двоих. Лаура с Марком были весельчаками и любителями посмеяться. Мы же предпочитали танцевать под медленную мелодию нашей любимой композиции, поздние ночные разговоры лишь вдвоем, устроившись на одеяле, когда ты встречаешь раннее утро на крыше дома, любуясь рассветом.

Почему же я позволила солнцу затмить то, что было у нас?

Хоторн поймал мой взгляд, и я поняла, что он тоже помнил. Каждое мгновение.

То, как я разваливалась на части. А он вновь собрал меня воедино. То, в каком раздрае я была. Женщину, которой я побоялась стать.

Его. Навсегда.

Хит Бон Джови закончился, и я посмотрела на Лауру, обвитую руками её мужа, когда он позволил ей откинуться назад, белоснежное платье разлетелось вокруг нее. Он держал ее крепко, а все гости кричали и визжали, когда Марк склонился поцеловать свою жену.

Лёгкий и освежающий, Марк буквально ворвался в жизнь Лауры, они купили дом со штакетником, а каждую комнату покрасили в светло-серый цвет. Я не имела в виду, что их любовь была простой, но на их пути точно было не много препятствий.

– Потанцуй со мной, – сказал Хоторн, взяв меня за руку. Я провела последний год в низинах у ирландских гор, исследуя редкие полевые цветы. Но на самом деле я искала себя.

И закончила я там же, где и начинала.

Я должна была сказать об этом Хоторну; рассказать ему все. То, что он был прав, а я нет. Я не хотела, чтобы мою дальнейшую судьбу диктовал мне страх. И я не позволю парням, причинившим мне боль, контролировать мое будущее. Больше не позволю.

Но что, если уже было слишком поздно?

Вновь заиграла мелодия, и при первых же нотах наши взгляды встретились. Это была наша песня.

– Ты попросил их исполнить ее? – спросила я, когда исполнитель запел. Это была композиция «Река» Леона Бриджеса, и лирический мотив унес меня за собой в прошлое… Отведи меня к своей реке, я хочу пойти туда.

На какое-то мгновение я тоже захотела пойти. Я не знала, решил ли Хоторн двигаться вперёд. Что если я опоздала? Мое сердце громыхало в груди, пока мелодия песни омывала меня. Я чувствовала себя сбитой с ног. Я должна была идти.

Но рука Хоторна оказалась на моей талии, удерживая на месте – заставляя остаться около него.

Он покачал головой.

– Нет.

Я посмотрела Хоторну за плечо и встретилась взглядом с Лаурой. Она пожала плечами, улыбаясь, и одними губами безмолвно произнесла «прости». Но я знала, что ей было не жаль. Лаура говорила, что я была дурой, бросив Хоторна. Она поверила в нас раньше, чем смогла я сама. И поставить эту песню было ее идеей. Боже, как же я любила эту девочку.

– Я тоже скучала по тебе, – сказала я Хоторну, мое тело было против его, именно там, где ему и полагалось быть.

– Марк сказал, что ты только что вернулась? – Хоторну напрягся, и я поняла, как много крылось в его словах

Вернулась ли я навсегда?

– В мире нет другого места, где мне хотелось бы быть, – смогла произнести я, истина была так очевидна. Хоторн был моим домом. Я лишь надеялась, что он оставил для меня зажженным свет на крыльце.

– Ты уедешь снова? – спросил он, его слова были пронизаны болью. Я ранила его.

У него не было ни единой причины доверять мне. Он сказал навсегда, а я – прощай. Он попросил меня остаться, а я сбежала.

Хоторн посмотрел на меня, музыка говорила на нашем языке, а тела уже вспомнили каждое движение. Нам были не нужны уроки танцев; нас связывало слишком многое, чтобы знать заранее какой шаг следовало сделать.

Но это всегда был шаг вперёд, три назад.

Я закрыла глаза. Единственное слово, способное изменить мою жизнь.

– Никогда, – прошептала я, наши лбы сопрекоснулись. Я не желала, чтобы песня заканчивалась. Я хотела, чтобы Хоторн поцеловал меня; чтобы он почувствовал то, что чувствовала я.

Но он этого не сделал. Мелодия смолкла, и Хоторн сделал шаг назад, он смотрел на меня так, словно видел призрака.

Я не хотела становиться тенью его прошлого, я мечтала стать его будущим.

ГЛАВА 4
Хоторн

Я хотел поцеловать ее, но поступи я так здесь, сейчас, то не смог бы произнести речь от имени главного свидетеля, с которой мне нужно было выступить. Я ничего не готовил, но зная, насколько Ханни ненавидела публичные выступления, я мог, по крайней мере, заставить ее сиять, когда подойдёт ее очередь.

И тогда, я вытащу ее с этого приема и буду держать, точно сокровище, которым она и являлась, отказываясь отпускать. А Бог знает, я задолжал Марку речь, учитывая, что именно друг стал причиной того, что я стоял здесь, рядом с Ханни.

Ее взгляд, когда песня закончилась, стал слегка остекленевшим; смотря в ее глаза, я, казалось, способен был увидеть свое будущее. Когда мы встретились, Ханни напоминала человека, прошедшего через ад, раненная столько раз столькими мужчинами. Ее бывшие, начальники и профессора. Словно всюду, куда она только не пыталась пробиться, ей вновь говорили, что она вещь, а не человек.

И это море боли заставляло ее ранить себя настолько, что Ханни менялась. То как она себя видела, то, что говорила себе каждый день.

Но теперь она была другой. Я мог это заметить, когда смотрел в ее глаза. Ханни теперь знала, чего хотела, кем была, словно обнаружила нечто, неведомое ей год назад

Когда я попросил ее выйти за меня замуж, она настолько испугалась вновь быть обиженной, что не смогла принять любовь, которую я предлагал ей.

Но сейчас все изменилось.

Она вернулась.

И да, пусть она приехала на свадьбу Лауры, но не только ради этого. Она обвила мою шею руками и сказала, что больше не уедет.

Никогда.

Диджей позвал меня произносить речь, и я взглянул на Ханни в последний раз.

– Ты же мне не веришь, да? – мягко спросила она.

Мои брови изогнулись.

– Верю? О, цветочек, я всегда верил в нас.

А затем я ушел, прежде чем она смогла ответить, и поднялся на сцену, желая, чтобы у меня было чуть больше этих нескольких часов, чтобы подготовить речь. Взяв микрофон, я пожелал паре жизнь, полную счастья, попытался несколько раз пошутить, на что в ответ гости естественно рассмеялась, а затем передал слово Ханни, которая ждала, чтобы высказать свои пожелания подруге и ее новоиспечённому мужу.

Ханни глубоко вздохнула, ее длинные волосы ниспадали на плечи, а глаза оглядывали комнату, на ее губах сверкала улыбка, такая же сладкая, как и ее имя. Она всегда думала, что была слишком несобранной и запутавшейся для меня из-за того, что я рос в стабильной семье, имел постоянную работу рейнджера в парке и регулярно делал отчисления в пенсионный фонд – все это означало для Ханни, что я был для нее не тем мужчиной.

Что же выходило с ее точки зрения? Если кто-то прошел через ад, то он заслуживал всегда испытывать боль, словно остаться вечно покрытым пеплом после пережитого пожара? Нет. Я говорил Ханни окунуться с головой в реку и позволить ее водам унести прошлое прочь, чтобы она стала женщиной, прошедшей огонь, который ее закалил, но не разрушил.

Но смотря в зеркало, Ханни никогда не видела там того, что видел я. Настоящую и совершенную женщину, по которой страдало мое сердце. Я не желал удерживать ее насильно – лишь лелеять в своих руках, пока она бы исцелялась.

Ханни прочистила горло, ее взгляд устремился к Марку и Лауре.

– Лаура, как твоя лучшая подруга, я держала тебя за руку и в радостях, и в горестях. Во время неудач и провалов, хотя нуеудачи и были чаще моими, – Ханни засмеялась с грустной улыбкой на лице. – Ты всегда была рядом, когда я нуждалась в тебе, ни разу не усомнившись в нашей дружбе, и неважно насколько сложной была ситуация. Именно поэтому я точно знаю, что вас с Марком ждёт прекрасная жизнь вместе. Ты не сбегаешь, столкнувшись с трудностями. Ты очень преданная. И именно поэтому Марк настоящий счастливчик, раз смог заполучить тебя.

Ханни подняла бокал, провозглашая тост за пару, а слезы в ее глазах сказали мне, что она была куда сильнее, чем думала о себе.

Ханни могла думать, что Лаура и Марк были идеальны, с их будущей жизнью за белым штакетным забором, но мне этого было не нужно. У меня были молоток и гвозди, и я сам мог построить что угодно из ничего.

Но Ханни и я? Мы больше, чем ничего.

Мы сами можем починить любой сломанный забор.

Ханни сошла со сцены, и я взял ее за руку.

Я не собирался ждать разрезания торта и бросания подвязки невесты.

Это мог быть свадебный день Лауры и Марка, но также он являлся первым днём моей новой дальнейшей жизни.

И я собирался разделить его с любимой женщиной.

С той, которую всегда любил.

Я вывел Ханни наружу, где солнечный день постепенно превращался в пасмурный из-за тяжёлых облаков, набежавших на небо, окрашивая его в серый свет.

– Ханни, – сказал я, притягивая ее к себе. – Ты ошибаешься. Марк не самый большой счастливчик.

Ее глаза распахнулись шире, в них плескалась надежда.

– Нет?

Я покачал головой, когда упали первые капли дождя, наша нарядная одежда промокла, но этот день – все равно он был все ещё чертовски близок к идеальному.

– Нет, – сказал я ей. – Потому что, самый большой счастливчик – это я.

И затем я поцеловал ее, позволяя дождю смыть всю боль нашего прошлого.