Текст книги "Без ограничений"

Автор книги: Фрэнк Патрик Герберт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Единственное, о чем я жалею, так это о том, что закон не дает нам права призывать и женщин тоже! – рявкнула Финнистер.

– Тогда у вас такой проблемы попросту бы не было, верно? – спросила Гвен. Она развернула свою улыбку к Финнистер. Это было полное блаженство.

– Я знаю, что у нас есть полная власть управляться с этим на свое собственное усмотрение, генерал Финнистер. Я согласен, что мы подверглись несколько плохому обращению, но… – сказал Оулинг.

– Плохому обращению! – фыркнула Финнистер.

– Самое время, – промурлыкала Гвен.

Батлемонт содрогнулся. «Мы обречены!» – яркими красными буквами отпечаталось у него в мозгу.

– Однако, – продолжил Оулинг. – Мы не должны позволять своим личным ощущениям затуманивать решения, необходимые для нашей службы.

– Слышу, что рога трубят, – пробормотала Гвен.

– Это агентство было выбрано, как имеющее наибольшую вероятность разрешения проблемы, – сказал Оулинг.

– Там МОГЛА быть и ошибка! – прошипела Финнистер.

– Невозможно.

– Вам ведено превратить эту штуку в… в… – Финнистер стукнула кулаком по столу.

– Это желательно, – сказал Оулинг. И подумал: «Эта Гвен Эверест решит нашу проблему. Ей не сможет сопротивляться ни одна проблема. Ни одна проблема не рискнет!»

Генерал Оулинг превратился в гвенофила.

– Ну хорошо, – огрызнулась Финнистер. – Я отсрочу свой приговор.

Генерал Финнистер превратилась в гвенофоба.

Это было частью программы Гвен Эверест.

– Можно ли будет, время от времени, консультироваться у вас по техническим вопросам? – спросила она.

– О деталях позаботятся наши подчиненные, – ответил Оулинг. – Все, что интересует нас с генералом Финнистер – общее решение, ключ к головоломке.

«Общее решение, ключ к головоломке, – задумалась Гвен. – Замечательная идея».

– Что? – Оулинг озадаченно уставился на нее.

– Ничего. Просто думаю вслух.

Оулинг встал и посмотрел на Финнистер.

– Уходим?

Финнистер тоже встала и повернулась к двери в конце комнаты.

– Дддаа!

Они вместе, каждый со своей стороны стола, промаршировали вдоль комнаты: топ-топ-топ-топ… Как раз в тот момент, когда они достигли дверей, и Оулинг их открыл, Гвен вскочила на ноги.

– Вперрред! – крикнула она.

Генералы застыли, почти повернулись, потом передумали и вышли, хлопнув дверьми.

Батлемонт горестно произнес во всеобщем молчании:

– Гвен, зачем ты нас губишь?

– Губить вас? Глупец!

– Но, Гвен…

– Помолчи, пожалуйста, Андрэ. Ты мешаешь мне думать. – Она повернулась к Лео Приму. – Лео, возьми эскизы и прочее для той грудастой Герти, которую они спроектировали. Мне нужны для нее адюкелы, полные проджос и все издержки по кампании.

– Адюкелы, проджос и издержки по Большой Герти, – повторил Прим. Есть!

– Гвен, что ты делаешь? – спросил Батлемонт. – Ты же сама сказала, что…

– Ты много болтаешь, Андрэ, – ответила Гвен. Она уставилась в потолок. Один из купидонов Челлини подмигнул ей. – Полагаю, что у нас есть полная запись этого совещания?

– Разумеется, – сказал Батлемонт.

– Возьмите эти записи, Лео, – приказала Гвен. – Сделайте последовательность эпизодов, показывающих только генерала Синнистер-Соннет-Боннет-Финнистер.

– Как ты ее назвала? – спросил Прим.

Гвен объяснила насчет прозвищ Финнистер.

– Профессиональным модельерам она хорошо знакома, – заключила Гвен. Ходячий ужас!

– Ага, отлично, – сказал Прим. – Непрерывная последовательность, ничего, кроме Финнистер. И что ты хочешь этим показать?

– Каждый квадратный миллиметр этой формы. И шляпу. Фрейд! Эту шляпу я не забуду!

– Я не понимаю! – жалобно простонал Батлемонт.

– Хорошо. Лео, пришли ко мне Рестиво и Джима Спарка… и еще парочку лучших дизайнеров. Включая себя. Мы…

– Слушайте! Бен Адам – лучший из лучших! – воскликнул Батлемонт.

Гвен повернулась и пристально посмотрела на него. Это был один из тех редких случаев в их общении, когда Андрэ удалось удивить ее своими словами.

«Интересно, может, наш дорогой Андрэ все же человек? – задумалась Гвен. – Нет! У меня, должно быть, размягчение мозгов». Вслух она сказала:

– Андрэ, иди сделай перерыв на медитацию, пока не придет время для следующего совещания. А? Будь хорошим мальчиком.

«Раньше всегда, когда она меня оскорбляла, это было похоже на шутку между нами, – подумал Батлемонт. – Но сейчас она пытается сделать мне больно. – Он сейчас беспокоился о Гвен, забыв об агентстве. – Моей Гвен нужна помощь. А я не знаю, что делать».

– Перерыв на медитацию, – повторила Гвен. – Или можешь пойти в бар. Почему бы тебе не попробовать новый препарат Интердремы? Это хорошо прочищает мозги!

– Я предпочитаю остаться бодрствовать в наши последние часы вместе, проговорил Батлемонт. Ему хотелось рыдать. Он встал, чем обратил на себя внимание, устремив на Гвен отчаянный взор. – Я чувствую, как будущее пресмыкается над нами, словно огромный зверь! – Андрэ повернулся к Гвен спиной и вышел через свою личную дверь.

– Интересно, какого дьявола он хотел этим сказать? – задумчиво пробормотала она.

– Это месяц святого Фрейда. Они занимаются предсказаниями и экстрасенсорным восприятием, что-то в этом роде, – пояснил Прим.

– А, конечно, – зевнула Гвен. – Я сама писала эту брошюру. – Но она обнаружила, что обеспокоена отбытием Батлемонта. «Он выглядел таким жалким, – подумала Гвен. – А что если эта маленькая шалость приведет к обратным результатам и его призовут в армию? Это вполне может случиться. Лео и остальные эти душители все это прекрасно перенесут. Но Андрэ… Она мысленно пожала плечами. – Теперь уже слишком поздно поворачивать обратно».

Главы отделов начали протискиваться поближе к Гвен вдоль стола.

– Скажи, Гвен, а как насчет производства на…

– Если я встречу какие-нибудь ограничения, мне нужно будет больше…

– Нужно ли нам прекращать прочие проекты…

– Заткнитесь! – заорала Гвен.

Все потрясение замолчали. Она улыбнулась.

– Я лично встречусь с каждым из вас, как только получу свежий запас пуховых жилеток. Однако – дело прежде всего. Проблема номер один: мы сбрасываем мартышку со спины. А?

«Бедные придурки! – подумала Гвен. – Вы даже не представляете, как близка катастрофа. Вы думаете, Гвен выйдет победителем, как всегда. Но Гвен наплевать. Гвен уходит в отставку в сиянии славы! В долину смерти по шестисотому шоссе… или четырехсотому? Какая разница! Война – это ад! Мне только жаль, что у меня нет ничего, кроме одной жизни, чтобы отдать ее за мое агентство. Дайте мне свободу или отдайте меня в ВОМС!»

– Ты подбираешься к глотке этих двоих военных типов, верно? поинтересовался Лео Прим.

– Военная тактика, – пояснила Гвен. – Никаких выживших! Пленных не брать! Смерть Белым Глазам!

– Э? – не понял Прим.

– Займись-ка тем заданием, что я тебе дала, – фыркнула Гвен.

– У-хм… – Прим посмотрел на папку, оставленную Оулингом. – Адюкел на эту большую Герти… Фильм на Финнистер. Хорошо. – Он покачал головой. Знаете, это дело может закончиться полным пшиком.

– Это может быть еще хуже, чем то, – предостерегла Гвен.

Еще кто-то сказал:

– Ну уж это-то самое худшее, что я когда-либо видел. Призыв!

А Гвен подумала: «Ооох! Кто-то встревожен!» Внезапно она заявила:

– Абсолютно самый худший пшик. – Гвен просияла. – Это же замечательно! Одну минуту, дражайшая публика!

В приготовлениях к уходу наступило внезапное затишье.

– Было заявлено, что мы обозначаем это дело «Абсолютно Ужасающий Пшик», – сказала Гвен.

Сотрудники захихикали.

– Заметьте, что аббревиатура А.У.П. содержит слово «ужасный».

По залу прокатился хохот.

– До сих пор, – сказала Гвен, – нам приходилось бороться только с малым, средним и большим Пшиком. Теперь я даю вам АУП! Это созвучно с мычанием человека, который получил поддых.

Прим, продолжая смеяться, спросил:

– А как насчет слова БОлваны? Его тоже нужно как-то использовать.

– Без Ограничений! – воскликнула Гвен. – Абсолютно Ужасающий Пшик Без Ограничений! – Она была на грани истерики. «Черт побери, что со мной стряслось?» – подумала Гвен и свирепо глянула на Прима. – Давайте дерябнем, ребята! Вы все будете прекрасно выглядеть в форме!

Смех перешел в нервное икание.

– Ох уж эта Гвен!

Гвен начала пробираться к выходу. У нее началось что-то вроде морской болезни. Она пробиралась вдоль стены комнаты. Из ее бунта пропала искра. Гвен казалось, что все эти люди дергают ее, пытаясь разорвать на части. Она разгневалась. Ей хотелось пинаться, бить, кусаться. Вместо этого Гвен сияла застывшей улыбкой.

– Простите меня. Разрешите пройти? Извините. Спасибо. Простите меня.

А в ее сознание упорно вторгался образ Андрэ Батлемонта. «Такой жалкий маленький человечек. Такой… ну… милый. Проклятье! Милый! Презренным образом».

В календаре вычеркнуто двадцать пять дней. Двадцать пять дней барахтанья в луже неразберихи. Стихия Гвен. Она с головой окунулась в проблему. Это было именно то, что нужно. Салют для ее ухода. Подпись Гвен Эверест внизу страницы.

По всему агентству сновали военные технические специалисты. Эксперты по мобильности скафандра. Эксперты по защите. По барометрическим показателям. По утилизации отходов. Субминиатюрные элементы питания. Слесарь. Эксперт по новому изменчивому пластику. (Ему пришлось прилететь с Западного побережья).

Плюс специалисты-модельеры, известные только Гвен.

Работы хватало всем. Каждый технический эксперт находил свою нишу в этом замкнутом технологическом мирке.

Наступил День Большой Картинки. Утро.

У Гвен была специальная комната площадью около двадцати квадратных футов, смежная с ее кабинетом. Она называла ее «моя комната для запугивания». Это был почти Людовик пятнадцатый: непрочные стулья, шаткие столики, стеклянные подвески на абажурах, пастельные херувимы на стенных панелях.

У стульев был такой вид, словно они могли расплющиться под весом человека средних размеров. У каждого (за исключением тронного кресла с мягкой обивкой, выдвигавшегося для Гвен из-за стенной панели) было наклоненное вперед сиденье. Сидящие постепенно соскальзывали, мягко и незаметно.

Ни у одного столика не было столешницы достаточно большой, чтобы вместить одновременно блокнот и пепельницу. Один из этих предметов надо было размещать на коленях или ставить под ноги. Это вынуждало посетителей время от времени посматривать на ковер.

Ковер являл собой наглядный пример прикладной психоголоволомки. Непосвященным казалось, что они висят на потолке, стоя ногами в тазике.

Генерал Оулинг занимал один из хитрых стульев. Он пытался удержаться от рассматривания херувима, нарисованного в центре стенной панели прямо напротив него, чуть правее сидящей фигуры Андрэ Батлемонта. Батлемонт представлял собой жалкое зрелище. Оулинг попытался пристроить свой зад повыше на стуле. Ему казалось, что у него торчат колени. Он взглянул на генерала Финнистер. Она сидела справа от него за веретенообразным столиком. Заметив устремленный взгляд Оулинга, Финнистер попыталась натянуть подол юбки пониже, чтобы скрыть колени. А Оулинг в это время пытался сообразить, как это она удерживается на самом краешке стула.

ПРОКЛЯТЫЕ НЕУДОБНЫЕ МАЛЕНЬКИЕ СТУЛЬЯ!

Он заметил, что Батлемонт принес для себя большой стул из конференц-зала. Оулинг не мог понять, почему им не предложили такую же удобную меблировку. Кстати, и встречу лучше всего было бы провести непосредственно в конференц-зале. Полная чушь. Большая Картинка? Оулинг взглянул вверх на противоположную стенную панель. ЧЕРТОВ ДУРАЦКИЙ ХЕРУВИМ!

Он посмотрел вниз на коврик, скривился и прикрыл глаза.

Финнистер едва не потеряла равновесия, когда впервые взглянула на ковер. Теперь она старалась просто не обращать на него внимания. В голове ее бурлили беспокоящие слухи. По индивидуальным докладам технических экспертов общего впечатления составить не удалось. Это было похоже на джигсо, где отдельные фрагменты свалены в груду. Соннет дернулась назад на стуле. ЧТО ЗА НЕУЮТНАЯ КОМНАТА. Интуиция подсказывала ей, что вся обстановка здесь тщательно продумана. Она снова воспылала гневом к Гвен Эверест. ГДЕ ЭТА ЖЕНЩИНА?

Батлемонт откашлялся и бросил взгляд на дверь справа, откуда с минуты на минуту должна была появиться Гвен. НЕУЖЕЛИ ОНА ВСЕГДА ДОЛЖНА ОПАЗДЫВАТЬ? Все это время Гвен его избегала. Слишком занята. А этим утром ей внезапно понадобилось выдвинуть Андрэ Батлемонта вперед и в центр. Номинальный глава. Подпорка для ее маленького шоу. Андрэ хорошо знал, чем занималась Гвен. В чисто физическом смысле. Может, она и пыталась что-то скрыть, но разведка у него поставлена отлично. Однако Андрэ вовсе не был уверен, что знает, чем заполнена ее прелестная головка. Он знал только то, что его предположения, скорее всего, не соответствуют действительности. Тем более для Гвен.

– Наши техники информировали нас, что вы весьма заинтересовались, Финнистер подтянулась назад на стуле, – характеристиками новых изменчивых пластиков.

– Это правда, – кивнул Батлемонт.

– Почему? – спросил Оулинг.

– Эээ, наверное, нам лучше дождаться мисс Гвен Эверест. Она принесет проектор для демонстрации.

– У вас уже есть макеты? – поинтересовался Оулинг.

– Да.

– Отлично. Сколько моделей?

– Одна. Наша секретарша из приемной. Красивая девушка.

– Что? – в унисон рявкнули Финнистер и Оулинг.

– А! Вы имеете в виду… то есть, у нас есть одна для показа вам. На самом деле, это две… но лишь одна из… – Андрэ пожал плечами, подавив содрогание.

Финнистер и Оулинг переглянулись.

Батлемонт закрыл глаза. ГВЕН, ПОЖАЛУЙСТА, ПОСПЕШИ. Он подумал о ее решении военной проблемы и задрожал. Основная идея была, разумеется, здравой. Хорошие психологические корни. Но военные на это никогда не пойдут. Особенно эта генеральша, с походкой сержанта. Глаза Батлемонта открылись при стуке открывшейся двери.

Вошла Гвен, толкая переносной демонстрационный проектор. Гвен и Финнистер обменялись взаимно неприязненными взглядами, которые сразу же умудрились замаскировать под доброжелательные улыбки.

– Всем доброе утро! – прощебетала Гвен.

«Опасный сигнал! – подумал Батлемонт. – Она сошла с ума! Она… – Он сосредоточился на этой мысли. – А может быть, так оно и есть. Гвен слишком много работала».

– Мы жаждем увидеть, что вы для нас приготовили, – сказал Оулинг. – Мы как раз собирались попросить вас доложить о ходе работ, когда вы нас вызвали на эту встречу.

– Мы сначала хотели получить что-нибудь, что бы вы оценили это как инженер, – пояснила Гвен.

Оулинг кивнул.

– Наши люди сообщают, что вы развели вокруг этой работы массу секретности. Зачем? – рявкнула Финнистер.

– И у стен есть уши. Болтун – находка для шпиона! Не теряй бдительности! – Гвен установила проектор в центре комнаты, взяла в руки пульт дистанционного управления и прошла к панели, которая, откинувшись, исторгла ее кресло. Она села лицом к генералам.

Миновало несколько томительных секунд, пока Гвен с увлечением рассматривала колени Финнистер.

– Гвен? – нарушил тишину Батлемонт.

Финнистер одернула вниз подол своей юбки.

– И что же вы хотели нам показать? – спросил Оулинг. Он подтянулся назад на стуле.

– Сначала давайте изучим подступы к проблеме. Вы должны спросить себя: чего хотят молодые женщины, когда поступают на службу?

– Звучит разумно, – согласился Оулинг.

Финнистер кивнула, ее неприязнь к Гвен отошла на второй план. Работа прежде всего.

– Им нужны несколько вещей, – продолжила Гвен. – Им нужно путешествие… приключение… что-то в духе рыцарских романов. Ату его!

Батлемонт, Финнистер и Оулинг были шокированы.

– Мысль об этом приводит вас в замешательство, – журчала Гвен. – Все эти женщины чего-то ищут. Ищут бесплатных поездок. Кольцо самоварного золота. Горшок в конце радуги.

Гвен отметила, что снова заставила их кивнуть. Она повысила голос:

– Старая карусель! Трали-вали, развеселая прогулка!

Батлемонт печально посмотрел на нее. «Сумасшедшая. Оооо, моя бедная, бедная Гвенни».

– Я… ух… – выдавил Андрэ.

– Но всем им нужен один товар! – воскликнула Гвен. – И что же это? Романтика! Вот что это. А что для подсознания романтика? Секс!

– С меня хватит, – прошипела Финнистер.

– Нет, – возразил Оулинг. – Давайте… ух… все это, я уверен, предисловие. Я хочу понять, где… в конце концов, модель… разработанные ими модели…

– Что такое секс, если содрать с этого понятия словесную мишуру? вопросила Гвен. – Психологические корни. И что же там внизу?

Оулинг поскреб кадык и уставился на нее. У него было инстинктивное недоверие к субъективным идеям. Однако оно всегда уравновешивалось опасением, что только такие идеи могут оказаться правильными. Некоторые из них на вид, а это могло быть ТОЛЬКО видимостью, были вполне работоспособны.

– Я вам расскажу, что там в основе, – проворковала Гвен. – Материнство. Дом. Муж-защитник. Семейный очаг.

Оулинг подумал: «Это все звучит так логично… за исключением…»

– А что делает ваш скафандр? – спросила Гвен. – Броня приравнивается к отсутствию брони! Они заперты в бесполых кусках металла и пластика, где до них не сможет добраться ни один мужчина. Великий Фрейд! Мужчины даже не могут увидеть их там, внутри!

– На самом деле женщины НЕ ХОТЯТ, чтобы до них добрались мужчины! рявкнула Финнистер. – Из всех отвратительных идей, какие я только…

– Минуточку! – возразила Гвен. – НОРМАЛЬНОЙ женщине всегда нужна ВОЗМОЖНОСТЬ. Вот чего она хочет. И она хочет держать это под СВОИМ контролем. Вы лишили их возможности. Вы забрали у них из рук весь контроль и предоставили своих женщин на милость стихий. Женщин, отделенных от холодной, мужеподобной, костлявой ВНЕЗАПНОЙ И ОКОНЧАТЕЛЬНОЙ СМЕРТИ лишь тонким слоем пластика и металла.

Батлемонт беспомощно уставился на нее. «Бедная Гвен. Обреченная. Она не сумеет продать эту идею. И мы все обречены вместе с нею».

Финнистер свирепо сверлила взглядом Гвен, все еще уязвленная скрытой насмешкой слова «нормальной».

– И как же вы предлагаете обойти эти, э, препятствия? – спросил Оулинг.

– Увидите, – ответила Гвен. – Теперь перейдем от преамбулы дальше. Запомните, основная идея в том, что женщина, удирая от мужчины, должна быть уверена в том, что он ее догонит, если она этого захочет. Женщина хочет рисковать, но не выглядеть при этом слишком развратной.

– Ммммф! – попыталась возразить Финнистер.

Гвен улыбнулась ей.

«Гвен нарочно губит себя и нас, за компанию», – подумал Батлемонт.

– Вы понимаете, чего не хватает? – спросила Гвен.

– Хмммм-эээээ-хммммм, – выдавил Оулинг.

– Универсального символа, – заявила Гвен. – Подчеркнутого символа. Символа!

– И что вы предлагаете? – спросил Оулинг.

– Именно это! План! – Гвен заколебалась, – символ! Ключ очень прост. Она выпрямилась, презрительно улыбаясь. – Фактически, это и есть ключ!

– Ключ? – произнесли в унисон генералы.

– Да. Два ключа, собственно. Символизм очевиден. – Гвен извлекла из кармана жилета два ключа и подняла их вверх. – Как видите, один ключ тяжелый, угловатый… мужественный ключ. У другого причудливые завитки. Он изящней, более…

– Вы хотите мне сказать, – взвыл Оулинг, – что ваши люди провели все эти недели, все эти консультации с экспертами, и предстают с… с… с… – Он ткнул пальцем, не в состоянии продолжить.

Гвен покачала головой из стороны в сторону.

– О, нет. Помните – это просто символы. Разумеется, они важны. Можно даже сказать – жизненно важны. У каждого космонавта будет свой индивидуальный ключ.

– Для чего эти ключи? – спросила Финнистер. Против своей воли, она даже в какой-то степени увлеклась.

– Для скафандра, естественно, – ответила Гвен. – Эти ключи запирают людей в их скафандрах – и мужчин, и женщин.

– Запирать их? – запротестовала Финнистер. – Но вы сказали…

– Знаю. Но видите ли, ключ, запирающий человека в чем-нибудь, еще и выпускает его наружу. Фактически, одним ключом можно отпереть все скафандры. Это ради фактора безопасности.

– Но они не могут выбраться НАРУЖУ из своих костюмов, когда они в космосе! – завопил Оулинг. – Из всех…

– Правильно! – воскликнула Гвен. – Они не могут ПО-НАСТОЯЩЕМУ выбраться. Поэтому мы даем им просто СИМВОЛ этого. Для обмена.

– Обмена? – Глаза Финнистер, казалось, вот-вот вылезут из орбит.

– Конечно. Космонавт-мужчина видит девушку-астронавта, которая ему нравится. Он просит ее обменяться ключами. Очень романтично. Символика того, что МОЖЕТ произойти, когда они вернутся на Землю или попадут на базу, где смогут снять свои скафандры.

– Мисс Эверест, – сказала Финнистер, – как вы столь удачно указали ранее, ни один астронавт не может увидеть ни одну из наших женщин в этом скафандре. И даже если он сумеет, я не уверена, что я бы…

Она застыла, онемев от шока.

Гвен нажала кнопку на пульте дистанционного управления проектора. Казалось, в центре комнаты повис космический бронированный скафандр. В нем одетая в облегающий жакет, стояла грудастая секретарша из приемной агентства. Скафандр в верхней своей части, выше талии, был прозрачен.

– Нижняя половина все время остается непрозрачной, – объяснила Гвен. Из соображений благопристойности… знакомств. Однако верхняя половина…

Она нажала другую кнопку. Прозрачная верхняя половина затуманилась, пройдя через серый цвет до черного, пока не скрыла модель.

– Для уединения по желанию. Вот как мы использовали новый изменчивый пластик. Это дает девушке некоторый контроль над ее окружением.

Гвен опять нажала на верхнюю кнопку. Верхняя половина модели снова стала прозрачной.

Финнистер глазела на обтягивающую форму.

Гвен встала, взяла указку и повела ею сквозь проекцию.

– Эта форма разработана ведущим кутюрье. Она предназначена выявлять ранее скрытое. Женщина со всего лишь посредственной фигурой будет выглядеть в ней великолепно. Женщина с отличной фигурой, как видите, выглядит ошеломляюще. Невзрачные фигуры, – Гвен пожала плечами, существуют упражнения для их улучшения. Во всяком случае, мне так говорили.

– И что вы предлагаете делать с этой… этой фо… этим одеянием? Голос Финнистер звенел от льда.

– Это будет полевой формой ВОМС. Привлекательная шляпка прилагается. Очень сексуально.

– Наверное, замену можно производить медленно, так чтобы… – попытался вмешаться Батлемонт.

– Какую замену? – завизжала Финнистер. Она вскочила со стула. – Генерал Оулинг?

Оулинг оторвал взгляд от модели.

– Да?

– Совершенно невозможно! Я больше не намерена терпеть! – рявкнула Финнистер.

«Я это знал. О, моя бедная Гвенни! Они ее тоже погубят. Я знал это», промелькнуло в голове у Батлемонта.

– Мы больше не можем терять время в этом агентстве, – сказала Финнистер. – Пойдемте, генерал.

– Подождите! – взвизгнул Батлемонт. – Гвен, я же тебе говорил…

– Это прискорбно, но… – заявила Финнистер.

– Наверное, мы немного торопимся, – сказал Оулинг. – Может быть, из этого удастся что-то использовать…

– Да! – воскликнул Батлемонт. – Все, что нам нужно – это немного времени, чтобы получить новый…

– Думаю, нет, – возразила Финнистер.

Гвен улыбнулась и подумала: «Что за прелестная стая пустоголовых пташек! – Она чувствовала легкое опьянение, эйфорию, как будто только что пришла из мудбара. – Бунт – это замечательно! Да здравствуют ирландцы! Или что-то в этом роде».

Оулинг пожал плечами и подумал: «Мы должны проявить солидарность перед происками штатских. Генерал Финнистер права. Однако это слишком плохо». Он встал.

– Еще несколько дней, – умолял Батлемонт.

«С Андрэ слишком плохо», – подумала Гвен. Она глубоко вздохнула и сказала:

– Одну минуту, будьте добры.

Три пары глаз уставились на нее.

– Если вы думаете, что сможете нас заставить не выполнить своей угрозы – вы заблуждаетесь. Я прекрасно понимаю, что вы сделали такую фо… такой фасон этого ОДЕЯНИЯ, чтобы заставить МЕНЯ выглядеть отвратительно! заявила Финнистер.

– А почему бы и нет? – спросила Гвен. – Ведь проделали же вы то же самое для каждой женщины ВОМС.

– Гвен! – в ужасе взмолился Батлемонт.

– Успокойся, Андрэ. Это был лишь вопрос времени, в любом случае. Сегодня. Завтра. На следующей неделе. Это в самом деле не важно…

– О, моя бедная Гвенни, – всхлипнул Батлемонт.

– Я собираюсь подождать. Вероятно, неделю. По меньшей мере, пока не подам в отставку.

– О чем это вы говорите? – спросил Оулинг.

– В отставку! – задохнулся Батлемонт.

– Я просто не могу бросить бедного Андрэ на съедение волкам. Остальных наших мужчин – с удовольствием. Стоит им пополнить ваши ряды, они сразу же примутся выгрызать вам кишки.

– О чем это вы говорите? – спросила Финнистер.

– Остальные мужчины в агентстве могут постоять за себя… и вы тоже. Но Андрэ тут беспомощен. Все, что у него есть, это его положение… деньги. Он – это несчастный случай. Поместите его куда-то, где деньги и положение не имеют значения, и это его убьет.

– Прискорбно, – кивнула Финнистер. – Мы идем, генерал Оулинг?

– Я собираюсь погубить вас обоих, – сказала Гвен. – Но вот что я вам скажу. Вы оставляете Андрэ в покое, и я устрою развеселую жизнь только ОДНОМУ из вас.

– Гвен, что ты говоришь? – прошептал Батлемонт.

– Ддаа! – прошипела Финнистер. – Объяснитесь!

– Я только хочу выяснить, в каком порядке вас клевать. У кого из вас ранг выше?

– И что вы будете делать? – спросила Финнистер.

– Минуточку! – рявкнул Оулинг. ТОТ РАПОРТ РАЗВЕДКИ. Он свирепо взглянул на Гвен. – Мне сказали, что вы подготовили адюкел для пробной модели, изготовленный до того, как мы пришли в ваше агентство.

– Большая Герти. И это не просто адюкел. У меня есть все необходимое для общенациональной кампании. Смотрите!

Висевший в комнате прозрачный скафандр сменила голография гологрудой пробной модели.

– Идея Большой Герты исходила от генерала Оулинга, – продолжила Гвен. Моя кампания установит этот факт, когда займется аттракционом с анимированной Большой Гертой. Это же ходячая паника. Самая веселая штука, какую когда-либо видели. Генерал Оулинг, вы станете общенациональным посмешищем через час после того, как начнется моя кампания.

Оулинг сделал шаг вперед.

– Гвен! Они тебя уничтожат! – воскликнул Батлемонт.

Оулинг указал на проекцию.

– Вы… вы… не сделаете этого!

– Сделаю, – Гвен одарила его самой очаровательной улыбкой из личного арсенала.

Батлемонт потянул Гвен за руку. Она небрежно отмахнулась.

– Это меня погубит, – прошептал Оулинг.

– По-видимому, вы действительно это сделаете, – ухмыльнулась Финнистер. – Прискорбно.

Оулинг развернулся к Финнистер.

– Мы должны держаться вместе! – отчаянно завопил он.

– Ну еще бы, – согласилась Гвен. Она нажала другую кнопку на пульте дистанционного управления.

Большую Герту сменила голография генерала Финнистер в ее знаменитой форме.

– Вам это тоже будет интересно. Я полностью подготовилась к другой кампании, по дизайну этой формы, прямо от Соннет Боннет и до накидки Синнистер Финнистер. Сюда войдут даже эти туфли, создающие омерзительную походку. Я начну с кукольной модели генерала, одетой в нижнее белье. Потом я займусь показом, как каждый элемент нынешней формы ВОМС был спроектирован для… э… фигуры… э… Финнистер.

– Я подам на вас в суд! – рявкнула Финнистер.

– Вперед! Вперед! – Гвен сделала непристойный жест.

«Она ведет себя словно пьяная! – подумал Батлемонт. – Но она же не пьет!»

– Я полностью готова выйти на рынок с этими кампаниями. Вы не сможете меня остановить. Я докажу каждое утверждение, сделанное мною насчет формы. Я выставлю ее на всеобщее обозрение. Я продемонстрирую, почему люди шарахаются от ваших вербовочных пунктов.

Лицо Финнистер залила краска.

– Ну хорошо! – отрезала она. – Если вы уж собрались нас погубить, то мы не сможем с этим ничего поделать. Но вот что, мисс Эверест. Мы заберем всех мужчин этого агентства на службу. Это будет на вашей совести! И эти мужчины будут служить под началом наших друзей. Надеюсь, вы понимаете, что им придется весьма несладко.

– Нет у вас никаких друзей, – сказала Гвен, но в голосе ее не хватало убежденности. «Это дало обратный результат, – подумала она. – Не думала, что они проявят такую стойкость. О черт».

– Мы даже можем предпринять кое-что в отношении вас! – продолжила Финнистер. – Приказ президента, призывающий вас на службу из соображений национальной необходимости. Или какая-то мелкая статья в незначительном билле. А когда мы наложим на вас руки, мисс Эверест…

– Андрэ! – возопила Гвен. Все уходило из-под контроля. «Я не хотела никому вредить, – подумала она. – Я просто…» Она сообразила, что не знает, ЧЕГО хотела на самом деле.

Батлемонта словно ударило молнией. В течение двадцати двух лет Гвен Эверест ни у кого не просила помощи. А теперь она просит его! Он шагнул между Гвен и Финнистер.

– Андрэ здесь. – У него был приступ вдохновения. Как его Гвен взывала к нему!

– Вы убийца! – прорычала Андрэ, потрясая пальцем перед носом Финнистер.

– Послушайте! – огрызнулся Оулинг. – Я не намерен терпеть…

– И вы! – рявкнул Батлемонт, обернувшись. – У нас есть все записи совещаний здесь, начиная с первого и включая это! Они покажут, что здесь произошло! Разве вы не понимаете, что случилось с этой бедной девочкой? Вы! Вы свели ее с ума!

Теперь и Гвен присоединилась к хору:

– Что?

– Успокойся, Гвен, – сказал Батлемонт. – Я с этим управлюсь.

Гвен не могла оторвать от него глаз. Батлемонт был великолепен.

– Да, Андрэ.

– Я это докажу, – продолжал рычать Батлемонт. – С психиатрами Интердремы. Со всеми специалистами, каких только можно купить за деньги. Вы думаете, что то, что вам показала Гвен для своих кампаний – это нечто выдающееся? Ха! Я вам покажу кое-что. – Он направил палец на Оулинга. Может ли военщина свести с ума?

– О, послушайте, – закатил глаза Оулинг. – Это ушло…

– Да! Это может свести с ума! – рявкнул Батлемонт. – И мы покажем, шаг за шагом, как вы свели нашу бедную Гвен с ума страхом за ее друзей. Страхом за меня! – Он хлопнул себя по груди и свирепо уставился на Финнистер. – А знаете, что мы будем делать после этого? Мы скажем публике: это может случиться с вами! Кто следующий? Ты? Или ты? Что тогда случится с вашими деньгами от Конгресса? Что случится с вашими квотами вербовки?

– Послушайте, – вымолвил Оулинг. – Мы не…

– Вы не? – прорычал Батлемонт. – Вы думаете, эта бедная девочка в своем уме?

– Хорошо, но мы не…

– Подождите, пока не увидите нашу кампанию, – предупредил Батлемонт. Он погладил Гвен по руке. – Ну все, Гвен, хватит. Андрэ все исправит.

– Да, Андрэ, – согласилась Гвен. Это было все, что она могла сейчас сказать. Раньше Гвен никогда не чувствовала себя такой тупицей. «Он влюблен в меня», – подумала она. Гвен никогда раньше не любили. Даже ее родители шарахались от ее непомерно развитого интеллекта. Гвен чувствовала текущее через нее тепло. В хорошо смазанном механизме ее мозга произошел сбой. Он словно заскрипел от натуги. Гвен подумала: «Он в меня влюблен!» Ей хотелось задушить Андрэ в своих объятиях.

– Кажется, мы зашли в тупик, – проворчал Оулинг.

– Но мы же не можем просто… – сказала Финнистер.

– Молчать! – приказал Оулинг. – Он это сделает! Неужели ты до сих пор не поняла?