Текст книги "Утраченные собаки"

Автор книги: Фрэнк Патрик Герберт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Херберт Фрэнк
Утраченные собаки

Фрэнк Херберт

Утраченные собаки

Пер. – Д.Савельев, Я.Савельев.

Зеленый турбокоптер двигался над песчаными равнинами Нью-Мексико. Лопасти его ротора со свистом рассекали воздух. Глубокие тени лежали впереди турбокоптера, там, где поверхность земли прорезал речной каньон. Машина села на скальное обнажение. Люк распахнулся, и оттуда выбросили стальную клетку, в которой металась самка койота. Дверь клетки упала. Одним прыжком животное выбралось из своей тюрьмы и ринулось прочь. Оно юркнуло по скале, спрыгнуло вниз на уступ, идущий вдоль стенки каньона и скрылось из виду за изгибом. В крови койота был мутантный вирус, выведенный из свиной холеры.

...В лаборатории стоял крепкий химический запах, преимущественно из паров йодоформа и эфира. Он с трудом забивал мускусный дух мокрого меха подопытных животных. В клетке пригорюнился унылый фокстерьер. В центре лаборатории на анатомической доске были распялены остатки пуделя. Бирка на ноге несчастного животного гласила "Х-8 ПУЛЬМАНОВСКИЙ ВЕТЕРИНАРНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ЦЕНТР, ЛАБОРАТОРИЯ Е". Бестеневое освещение равнодушно заливало все вокруг.

Биолог Варли Трент, долговязый темноволосый мужчина с угловатыми чертами лица, положил свой скальпель на поднос рядом с пуделем. Затем отступил назад и взглянул через стол на доктора Уолтера Хан-Меерса, профессора ветеринарной медицины. Профессор был пухлым песочноволосым китае-голландцем с внешностью гладкокожего восточного идола. Он стоял рядом с анатомическим столом, пристально глядя на пуделя.

– Еще одна неудача, – сказал Трент. – При каждом вскрытии я говорю себе, что скоро на Земле вообще не останется собак.

Профессор кивнул.

– Я пришел, чтобы сообщить тебе последние данные. Не вижу, чем это нам поможет, но по всей видимости, этот вирус начал распространение с койота.

– С койота?

Хан-Меерс нашел лабораторный табурет, подкрутил его повыше и сел.

– Эта информация поступила от работника с ранчо в Нью-Мексико. Он все рассказал властям. Его босс, малый по имени Портер Даркин, доктор ветеринарной медицины, имеет на ранчо лечебницу. Он хотел сделать себе имя, истребив всех койотов. Славу он себе приобрел огромную. Правительству пришлось мобилизовать десантников, чтобы спасти его от линчевания.

– Неужели этот дурак не сообразил, что болезнь распространится и среди других собачьих?

– По-видимому, он даже не подумал об этом. У него диплом одного, из этих маленьких дрянных колледжей. Но я все равно удивлен, как такой тупица мог вообще получить степень.

– А что насчет койота?

– О, это был огромный успех. Овцеводы говорят, что за весь сезон не потеряли ни одного животного по вине койотов. Единственное, что сейчас их беспокоит – это медведи, кугуары и потеря собак...

– Кстати, о собаках, – заметил Трент. – Завтра нам понадобятся новые животные для опытов. Очередная сыворотка не помогла фокстерьеру. Он умрет сегодня вечером.

– Завтра для опытов у нас будет целая свора этих животных, – грустно ответил Хан-Меерс. – Последние две резервации в Канаде сообщили о первичном заражении этим утром.

Трент барабанил пальцами по крышке стола.

– А что думает правительство насчет предложения веганских биофизиков?

– Они для нас неприемлемы, – пожал плечами Хан-Меерс. – Веганцы хотят полностью контролировать весь проект. Вы знаете их репутацию по части биофизических переделок. Может, им и удастся спасти наших животных, но то, что мы получим обратно, трудно будет назвать собакой. Это будет многоногий монстр с чешуйчатым хвостом. Хотел бы я знать, почему они так увлекаются этими рыбохвостыми типами.

– Сцепленный ген, – пояснил Трент. – Спарен с фактором разумности. Они используют свои микс-генераторы, чтобы вскрывать генные пары и...

– Правильно, – сказал Хан-Меерс. – Ты учился с ними. Как имя того веганца, о котором ты вечно вспоминаешь?

– Гер (свист) Ансо-Ансо.

– Точно. Он сейчас на Земле с веганской делегацией?

Трент кивнул.

– Я встретил его на конференции в Квебеке десять лет назад – за год до того, как мы делали биофизическую инспекцию для Веги. Он отличный парень, если с ним познакомиться поближе.

– Не для меня. – Хан-Меерс покачал головой. – Они слишком большого роста и высокомерны. Рядом с ними чувствуешь себя неполноценным. Они работают в биофизике, играя как на арфах, на своих чертовых микс-генераторах.

– Это они могут.

– Вот что их делает такими чертовски раздражающими!

Трент засмеялся.

– Если это улучшит твое настроение, то могу тебя порадовать. Веганцы, может быть, и гордятся своей биофизикой, но дико завидуют нашей легкости в обращении с инструментами.

Хан-Меерс хмыкнул.

– Но все же мы, наверное, должны им отправить часть собак для экспериментальных целей, – продолжил Трент. – Видит Бог, у нас скоро при таких темпах эпидемии вовсе не останется животных.

– Мы не отдадим им даже паршивого спаниеля, пока Джильберто Наталь заседает в Сенате Федерации, – буркнул Хан-Меерс. – Всякий раз, когда этот подонок выбивается наверх, он скачет как заяц, визжа про гордость Земли и угрозу извне.

– Но...

– После денебианской кампании прошло не так уж много времени.

– А как движется работа в остальных исследовательских центрах? облизал губы Трент.

– Так же, как и у нас. Утренний доклад представляет собой огромную кучу пустопорожней болтовни. – Хан-Меерс сунул руку в карман и извлек желтый лист бумаги. – Можешь взглянуть. Все равно это скоро выйдет наружу. – Он сунул бумагу Тренту.

Трент взглянул на заголовок:

"Бюрограмма – Департамент здоровья и санитарии – секретность первой степени".

Он посмотрел на Хан-Меерса.

– Читай! – рявкнул профессор.

Трент снова взглянул на бюрограмму.

"Врачебный департамент сегодня подтвердил, что вирус ДД, поражающий собачьих во всем мире, является стопроцентно фатальным. Несмотря на принятые меры, он продолжает распространяться. Вирус демонстрирует родство со свиной холерой, но прекрасно развивается в растворе протомицина, достаточно концентрированном, чтобы убить любой другой микроорганизм. Он может впадать в анабиоз. Если через два месяца не будет найдено достаточно эффективное противоядие, то Земле грозит опасность потерять всю популяцию волков, собак, лис, койотов..."

Трент снова посмотрел на Хан-Меерса.

– Мы догадывались, что дела плохи, но... – Он постучал по бюрограмме.

Профессор выхватил у него бумагу.

– Варли, ты задерживал переписчиков, когда они приходили пересчитывать собак, верно?

– С чего ты взял? – поджал губы Трент.

– Варли, я не собираюсь сообщать об этом в полицию. Я предлагаю тебе связаться со своим знакомым веганцем и отдать ему твоих собак.

– На прошлой неделе я отдал ему пятерых щенков, – вздохнул Трент.

Столичный корреспондент службы новостей опубликовал в газете сообщение шестью неделями раньше, воспользовавшись утечкой в Комитете Здоровья и Санитарии Сената Федерации. Новый вирус поражал животных и не было известно, как с этим бороться. Люди уже осознали, что их любимцы массово вымирают. Это сообщение вызвало панику. Межзвездное пассажирское сообщение прекратилось. Влиятельные люди употребляли все свое могущество, чтобы спасти своих питомцев. Они бежали со своими любимцами, нарушая все карантинные барьеры. Аферисты распоясались.

СПЕЦИАЛЬНЫЙ АРЕНДОВАННЫЙ КОРАБЛЬ НА ПЛАНЕТЫ АЛЬДЕБАРАНА. СТРОЖАЙШИЕ КАРАНТИННЫЕ ТРЕБОВАНИЯ. СПЕЦИАЛЬНО ОБУЧЕННЫЙ ПЕРСОНАЛ ДЛЯ ОХРАНЫ ВАШИХ ЖИВОТНЫХ В ПУТИ. СТОИМОСТЬ – ПЯТЬДЕСЯТ ТЫСЯЧ КРЕДИТОВ ЗА КИЛОГРАММ.

Владельцы, разумеется, не могли сопровождать своих питомцев пространство на корабле было весьма ограниченным.

Эта афера прекратилась, когда патрульный корабль Федерации наткнулся на странное метеоритное скопление за Плутоном. Он остановился, чтобы нанести рой на карту, и обнаружил, что скопление состоит из замерзших собачьих тел.

Спустя одиннадцать дней после появления сообщения о вирусах арктурианские планеты объявили терранских собак вне закона. Эти пройдохи надеялись хорошо поживиться, когда начнется контрабанда животных.

Трент держал шестерых полукровок борзых в сервомеханическом питомнике в охотничьем лагере на Олимпик Маунтин. Они все еще находились в лагере, когда правительство приняло злополучный декрет об экстренном изъятии животных. Трент умышленно не упомянул о них.

Покинув Пульман в три часа утра после разговора с Хан-Меерсом, он поставил свой реактивный геликоптер на автопилот и спал, пока не добрался до Абердина.

Начальником Абердинской Объединенной Полиции был седеющий, покрытый шрамами от ожогов ветеран денебианской кампании. Офисом ему служила квадратная комната, возвышающаяся над гаванью. Стены были увешаны инопланетным оружием и групповыми фотографиями офицеров и рядовых. Начальник встал, когда вошел Трент, и махнул ему в сторону кресла.

– Моя фамилия Макаров. Чем могу служить?

Трент представился, сел и объяснил, что он сотрудник пульмановского центра, что у него девять борзых – шесть взрослых и три щенка – в горном питомнике.

Начальник уселся, ухватился за подлокотники своего кресла и откинулся на спинку.

– Почему они не в одной из правительственных резерваций?

Трент посмотрел ему в глаза.

– Потому что я думал, что здесь они будут в большей безопасности и оказался прав. Резервации заражены. А мои собаки пока совершенно здоровы. Более того, коммандер, я обнаружил, что человеческие существа переносят заболевание. Мы...

– Вы имеете в виду, что если я приласкаю собаку, то это ее убьет?

– Именно так.

Начальник погрузился в молчание. Спустя некоторое Время он произнес:

– Так вы не подчинились акту о карантине?

– Да.

– Я сам иногда проделываю подобное, – продолжил начальник. – Вы видите, что приказ дурацкий. Вы знаете, что он работать не будет. И вы его нарушаете. Если вы не правы, то вас обвинят во всех смертных грехах. Ну, а если правы, вам навешивают медаль. Я помню, в денебианской кампании, когда...

– Могли бы вы организовать воздушное патрулирование над моим лагерем? перебил его Трент.

Начальник почесал подбородок.

– Борзые, да? Нет лучшей охотничьей собаки. Чертовски стыдно, что они умирают вместе с остальными. – Он помолчал. – Воздушное патрулирование? Без людей?

– У нас осталось всего два месяца, чтобы справиться с этим проклятым вирусом. Иначе собак на Земле попросту не останется, – сказал Трент. – Вы понимаете, как важны эти собаки?

– Так плохо? – Начальник подтянул к себе видеофон. – Дайте мне Перлана. – Он повернулся к Тренту. – Где ваш лагерь?

Трент дал ему координаты. Начальник записал их в блокнот.

На экране появилось лицо.

– Да, сэр.

Макаров повернулся обратно к видеофону.

– Перлан, мне нужен роботизированный воздушный патруль – круглосуточное дежурство – над охотничьим лагерем, – он взглянул в блокнот, – с координатами 8181-А и 0662-У, западный склон Олимпик. В лагере питомник с девятью собаками. Не должно быть никаких контактов людей с животными. – Он облизал губы. – Доктор рассказал мне, что люди переносят этот вирус.

Когда Трент приземлился в Пульмане после обеда, он обнаружил, что в лаборатории "Е" его дожидается Хан-Меерс. Профессор сидел на том же самом табурете, словно и не вставал с него все эти два дня. Его раскосые глаза созерцали клетку, где содержался фокстерьер. Теперь там располагался эрдельтерьер. Когда Трент вошел, Хан-Меерс повернулся.

– Варли, что это там абердинский полицейский рассказывает службе новостей?

Трент закрыл двери лаборатории. "Значит, начальник полиции все рассказал".

– Из клиники Флореса сегодня дважды звонили, – продолжил Хан-Меерс. Хотят узнать, что мы обнаружили такого, что они проглядели. Может, полицейский сам все это придумал?

Трент покачал головой.

– Нет. Я рассказал ему о своих подозрениях, выдав их за действительный факт. Мне нужен был воздушный патруль над лагерем. Мои собаки совершенно здоровы.

Хан-Меерс кивнул.

– Все лето они были лишены подобного удобства. Теперь они должны обязательно его иметь.

– Я боялся, что они умрут. Я вырастил этих борзых сам. Мы охотились и...

– Понимаю. А завтра ты всем расскажешь, что произошла ошибка. Я надеялся, что у тебя больше научной честности.

Трент напустил показное равнодушие. Он сбросил пальто и натянул лабораторный халат.

– Мои собаки все лето были изолированы От людей. Мы...

– Люди Флореса скрупулезно провели исследования, – заметил Хан-Меерс. Они подозревают, что мы пытаемся...

– Недостаточно тщательно. – Трент открыл дверь стенного шкафа и взял оттуда бутылку с зеленой жидкостью. – Ты собираешься остаться здесь и помогать или хочешь, чтобы я бился над этим в одиночестве?

Хан-Меерс снял пальто, отыскал лишний лабораторный халат.

– Играешь с огнем, Варли. – Он повернулся, улыбаясь. – Но что за великолепная возможность устроить этим докторам медицины настоящую большую взбучку!

На следующее утро Трент уронил стеклянную пробирку. Она вдребезги разбилась на кафельном полу, и спокойствие Трента лопнуло вместе с нею. Он непрерывно ругался целых две минуты.

– Мы устали, – произнес Хан-Меерс. – Отдохнем и вернемся к этому позже. Я буду сегодня отделываться от людей Флореса и прочих. Там все еще есть...

– Нет. – Трент покачал головой. – Мы возьмем еще один смыв с моей кожи со связующим Кларендона.

– Но мы уже дважды проверяли и...

– Еще раз, – рявкнул Трент. – На этот раз мы добавим синтетическую собачью кровь перед фракционированием.

В десять двадцать две Хан-Меерс установил последнюю пробирку в пластиковый дифракционный штатив и нажал переключатель у его основания. Маленькая серебряная паутинка замерцала у верхнего края пробирки.

Профессор ахнул.

Они вернулись к исходной точке. К полудню у них была схема: вирус Дорманта переносится в потовых железах человека, выходит наружу через поры – преимущественно на ладонях рук – при сильном эмоциональном возбуждении. Попав наружу, вирус высыхает и впадает в анабиоз.

– Если бы я не уронил ту пробирку и не рассердился... – промолвил Трент.

– Мы бы все еще искали, – добавил Хан-Меерс. – Это Дормант, и в микроскопических количествах. Вот почему они его пропустили. Кто же проверяет возбужденного подопытного? Они ждали, пока он успокоится.

– Всяк убивает то, что любит, – процитировал Трент.

– Стоило бы побольше уделять внимания философам наподобие Оскара Уайльда, – сказал Хан-Меерс. – Теперь позвоню врачам, расскажу, как они облажались. Это им будет вдвойне неприятно, так как изобличает их простой биолог.

– Это была случайность.

– Случайность, основанная на наблюдениях за твоими собаками, – произнес Хан-Меерс. – Не в первый раз подобные случайности происходят с простыми биологами. Был Пастер. В него кидали камнями на деревенских улицах за...

– Пастер был химиком, – заметил Трент. Он повернулся, положил пробирку на стол. – Мы должны предупредить правительство, что оставшимся собакам требуется роботизированное обслуживание. Это может дать время, чтобы во всем разобраться.

– Я воспользуюсь твоим фоном, чтобы позвонить врачам, – хихикнул Хан-Меерс. – Представляю себе их лица, когда...

Фон зазвонил. Хан-Меерс поднял микрофон.

– Да, это я... Я имею в виду, что я здесь. Да, я отвечу на звонок. Пауза. – Привет, доктор Флорес. Я как раз собирался... – Хан-Меерс замолк и слушал. – О, вы это сделали? – Его голос был ровным. – Да, это согласуется с тем, что мы обнаружили. Да, преимущественно через поры рук. Мы ждали подтверждения, чтобы увериться... Да, нашим доктором Трентом. Он здесь штатный биолог. Я уверен, что кое-кто из ваших сотрудников у него учился. Прекрасный ученый. Заслуживает всей славы за открытие. – Пауза. Я настаиваю на научной честности, доктор Флорес. У меня в руках ваш доклад. Он исключает человека из числа возможных переносчиков вируса. Я согласен, что это нанесет ущерб вашей репутации, но это ваши проблемы. До свидания, доктор Флорес. Спасибо за то, что позвонили. – Он повесил фон и обернулся. Трент исчез.

Последний чистокровный сенбернар умер в Ангуаке провинции Манитоба. Следующим утром грузинские чиновники подтвердили, что резервации близ Игурска заражены. Поиск здоровых собак продолжался. Теперь этим занимались только роботы. Во всем мире осталось только девять собак, у которых не было вируса ДД – шесть взрослых борзых и три щенка. Они рыскали вокруг горного питомника, тоскуя о людях.

Когда Трент появился ночью в своем холостяцком жилище, то сразу обнаружил посетителя. Это был высокий (почти семь футов) гуманоид, голова его была увенчана гребнем перистых волос, глаза затенены разрезанными наподобие венецианских жалюзи мембранами. Стройное тело было покрыто голубым балахоном, перехваченным в талии поясом.

– Гер! – воскликнул Трент и захлопнул дверь.

– Друг Варли, – просвистел веганец.

Они вытянули свои руки и прижали друг к дружке ладони на веганский манер. Семипалые руки Гера на ощупь были горячими.

– У тебя лихорадка, – заметил Трент. – Ты слишком долго пробыл на Земле.

– Это все проклятое окисленное железо в вашей окружающей среде, просвистел Гер. – Вечером я приму усиленную дозу лекарств. – Он расслабил свои гребни, жест, обозначающий удовольствие. – Но хорошо снова увидеть тебя, Варли.

– Взаимно, – сказал Трент. – А как... – Он опустил руку, сделав жест, словно гладил собаку.

– Потому я и пришел. Нам нужно еще.

– Еще? Они погибли?

– Их клетки живы в новых потомках, – просвистел Гер. – Мы использовали ускорительную камеру, чтобы побыстрее получить несколько поколений, но результаты нас не удовлетворяют. Это были очень странные животные, Варли. Разве не странно, что они были идентичными с виду?

– Это иногда случается.

– И количество хромосом. Разве...

– Некоторые породы различаются, – поспешно сказал Трент.

– О, – Гер кивнул. – У тебя есть еще эта порода, чтобы мы могли взять?

– Это непросто сделать. Но если мы будем достаточно осторожны, то сможем с ними удрать.

Коммандеру Макарову доставило наслаждение возобновить свое знакомство со знаменитым доктором Трентом. Ему доставило наслаждение встретиться с гостем с далекой Веги, хотя и слегка меньшее. Было понятно, что начальник полиции вообще подозрительно относится к инопланетянам. Он проводил их в свой кабинет, усадил и занял свое место за столом.

– Я бы хотел получить пропуск, позволяющий доктору Ансо-Ансо посетить мой питомник, – сказал Трент. – Не будучи землянином, он не несет в себе вирус и это будет совершенно безопасно...

– Зачем?

– Возможно, вы слышали о веганском искусстве биофизики? Доктор Ансо-Ансо помогает мне в исследованиях. Ему нужно получить некоторое количество крови и образцов бактериальных культур от...

– Разве робот не может этого сделать?

– Наблюдения требуют высокоспециализированных знаний, а обученных этому роботов нет.

– Хммм, – коммандер Макаров обдумал это. – Понимаю. Что ж, доктор Трент, если вы ручаетесь, то я уверен, что с ним все в порядке. – Его тон свидетельствовал, что доктор Трент может и ошибаться. Макаров взял в ящике блокнот, нацарапал пропуск и протянул его Тренту. – Я вызову полицейский коптер, чтобы доставить вас на место.

– У нас специально простерилизованный коптер с нашим лабораторным оборудованием. Роботикс Интернешионал как раз сейчас его обслуживает.

Коммандер кивнул.

– Понимаю. Тогда я приготовлю для вас сопровождение.

На следующий день пришла повестка на розовом листке бумаги:

"Доктору Варли Тренту предписывается предстать перед специальным подкомитетом по Здоровью и Санитарии Сената Федерации для слушания, которое будет проводиться в четыре пополудни в главном здании Сената Федерации.

Оскар Олафсон, специальный помощник сенатора Джильберто Наталя".

Трент получил повестку в своей лаборатории, прочитал ее и понес наверх в кабинет Хан-Меерса.

Профессор прочитал документ и протянул его обратно Тренту.

– Про обвинения ничего не сказано. Где ты был вчера?

Трент сел.

– Я доставил моего веганского друга в резервацию, чтобы он смог похитить трех щенков. Сейчас он уже на полпути к дому.

– Естественно, что они обнаружили это при утреннем подсчете. При обычных обстоятельствах тебя просто запихнули бы в тюрьму. Но надвигаются выборы. Наталь должен угодить твоему коммандеру Макарову.

Трент уставился в потолок.

– Сенатор распнет тебя, невзирая на твои заслуги в деле обнаружения вируса, – продолжил Хан-Меерс. – У тебя появились могущественные враги. Доктор Флорес – свояк сенатора Грапопулоса от Комитета по ассигнованиям. Они вынудят людей в клинике Флореса заявить, что носитель вируса мог быть обнаружен и без тебя.

– Но это мои собаки! Я могу...

– Не твои с тех пор, как вступил в действие закон об изъятии. Ты виновен в утаивании правительственной собственности. – Он указал пальцем на Трента. – И эти нажитые тобой враги...

– Мною нажитые! Это тебе понадобилось устроить представление с людьми Флореса.

– Ладно, Варли, не будем ссориться.

– Хорошо. Что сделано, то сделано.

– У меня появилась идея, – сказал Хан-Меерс. – "Эльмендорф", инспекционный корабль колледжа, находится на Хартли-Филд. Он полностью заправлен и подготовлен для путешествия к Сигиттариусу.

– Что ты имеешь в виду?

– Корабль, естественно, хорошо охраняется, но известный штатный сотрудник с поддельной запиской от меня мог бы попасть на борт. Ты смог бы управлять "Эльмендорфом" в одиночку?

– Конечно. Это именно тот корабль, на котором мы летали к Беге, чтобы ознакомиться с их биофизикой.

– Тогда беги на нем. Переведи корабль в гипердрайв и тебя никогда не поймают.

Трент покачал головой.

Это было бы признанием собственной вины.

– Слушай, ведь ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО виновен! Сенатор Наталь собирается ОБНАРУЖИТЬ это завтра. Это будет сенсация. Но если ты сбежишь, это будет еще большим потрясением, а вопли сенатора будут лишь шумом на заднем плане.

– Я не знаю.

– Люди уже устали от его шума, Варли.

– Все же мне это не нравится.

– Варли, сенатору нужна любая сенсация, чтобы заграбастать несколько голосов на выборах. Дать ему немного времени, чтобы он еще побесился, и сенатор зайдет слишком далеко.

– Меня не беспокоит сенатор. Меня беспокоит...

– Собаки, – подсказал Хан-Меерс. – А если ты сбежишь на Вегу, то сможешь помочь тамошним специалистам своим знанием земной биологии. Разумеется, тебе придется работать с дистанционным управлением, но... Фраза повисла в воздухе.

Трент поджал губы.

– С каждой потерянной минутой твои шансы на побег будут уменьшаться. Хан-Меерс подтолкнул к Тренту блокнот. – Вот мой бланк. Подделывай записку.

Через двадцать минут после того, как машина Трента отправилась на Хартли-Филд, в парковочной зоне кампуса приземлился правительственный коптер. Из кабины показались двое мужчин. Они поспешили в офис Хан-Меерса, предъявив удостоверения полицейских.

– Мы ищем доктора Варли Трента. Он обвиняется в нарушении акта о собаках. Мы должны взять его под стражу.

Хан-Меерс выглядел должным образом шокированным.

– Думаю, Варли пошел домой. Он что-то говорил по поводу неважного самочувствия.

Сенатор Наталь был в ярости. Его пухлое тело тряслось как пудинг, а его красное лицо стало еще краснее. Он кричал, он вопил. Раздраженное лицо сенатора мелькало на экранах видео каждую ночь. Как раз в тот момент, когда настал его звездный час, когда он предостерегал людей против распущенности науки, его отодвинули в сторону более важные новости.

Последняя собака в резервации – пестрый чау – умерла от вирусной инфекции. Прежде чем сенатор успел развести пары для новой атаки, правительство объявило о том, что в Арктике обнаружено двадцать шесть здоровых волков. Днем позже роботы разыскали живую двенадцатилетнюю дворняжку в Исландии и пятерых коккер-спаниелей на Тьерра дель Фуэго. Для собак и для волков были подготовлены отдельные резервации на западном склоне Олимпик. Всех животных перевезли туда.

Волки, коккеры, дворняжка, борзые – они были любимцами всего мира. Проводились экскурсии на опечатанных коптерах из Абердина до точки в пяти километрах от собачье-волчьей резервации. Оттуда в мощный бинокль можно было иногда уловить неясное пятно, которое силой воображения можно было превратить в волка или собаку.

Примерно в это время сенатор Наталь начал подготовку к очередной атаке. Основным его козырем было то, что борзые Трента не столь уж важны, коль появились другие собаки. И вдруг двенадцатилетняя дворняжка умерла от старости.

Любители собак всего мира скорбели. В прессе преобладали восхваления дворняжки. Сенатор снова оказался на заднем плане.

Трент направился к Веге, войдя в гипердрайв, как только миновал зону деформации вокруг Солнца. Он знал, что веганцы будут держать его в карантине, чтобы не заразить собак. Но его радовала мысль, что можно будет наблюдать за экспериментами по видео и помогать своими советами.

Профессор Хан-Меерс, сославшись на ухудшающееся здоровье, переложил все свои обязанности на помощника. А сам отправился в кругосветное путешествие. Первую остановку он сделал в столице. Там он встретился с сенатором Наталем, извинился за дезертирство доктора Трента и похвалил позицию политика.

В Женеве Хан-Меерс встретился с пианистом, чей любимый далматинец был одной из первых жертв эпидемии. В Каире он встретился с правительственным чиновником, потерявшим своих волкодавов. В Париже зашел к жене меховщика, чей любимый эрдель Коко умер в третью волну эпидемии. В Москве, в Бомбее, в Калькутте, в Сингапуре, в Пекине, в Сан-Франциско, в Де Мойне, в Чикаго он встречался с другими, попавшими в подобные обстоятельства. Всем он раздавал записки с рекомендациями от Наталя, объясняя, что сенатор побеспокоится о предоставлении им права первоочередного посещения резервации Олимпик. Хан-Меерс надеялся, что хотя бы один из этих людей сможет причинить сенатору определенные неприятности.

Жена меховщика из Парижа, мадам Куло, окупила его хлопоты, но таким способом, какого Хан-Меерс не предвидел.

Мадам Куло была стройной женщиной лет так сорока пяти, выглядевшей шикарно благодаря вечной французской моде, бездетной, с узким надменным лицом и манерами под стать. Однако ее бабушка была женой фермера и под внешностью избалованной богачки скрывался выносливый и крепкий характер. Она прибыла в Абердин в комплекте с двумя горничными, небольшими Альпами багажа и запиской сенатора Наталя. Мадам уверила себя, что вся эта ЧЕПУХА насчет того, что люди разносят заболевание, ее не касается. НЕСКОЛЬКО ПРОСТЫХ САНИТАРНЫХ ПРЕДОСТОРОЖНОСТЕЙ, И ОНА СМОЖЕТ ИМЕТЬ СВОЮ СОБСТВЕННУЮ СОБАКУ.

Мадам Куло желала иметь пса независимо от его стоимости. Тот факт, что домашних собак иметь не разрешалось, делал ее потребность еще более настойчивой. Осторожная разведка в Абердине убедила ее, что вся работа может быть проделана в одиночку. В недрах своего переполненного отчаянием сознания мадам разработала план, имевший все неуловимые признаки изощренности душевнобольного.

Во время одной из ежедневных экскурсий мадам Куло внимательно изучила окрестности. Местность была достаточно пересеченной, чтобы обескуражить менее целеустремленную личность. Район поддерживался в естественном состоянии в течение семи столетий. Густой подлесок, состоящий из дьявольской травы, скрэба и черники преграждал своими зарослями пути доступа на внутреннюю территорию. Реки были переполнены талым весенним снегом. Водоразделы являли собой путаницу буреломов, дикой ежевики на пожарищах, гранитных обнажений. Помимо пересеченной местности был еще двойной забор шестнадцати метров высотой.

Мадам Куло вернулась в Абердин, оставила своих горничных в отеле и улетела в Сиэтл. Там она приобрела крепкую походную одежду, веревку и "кошку", легкий рюкзак, концентраты и компас. Приобрести карту резервации не составило ни-малейшего труда. Они продавались в качестве сувениров.

Потом она отправилась рыбачить в проливе Хуан де Фука. На юге возвышались далекие снежные шапки Олимпика.

Три дня шел дождь. Пять дней мадам Куло рыбачила с проводником. На девятый день она ушла рыбачить сама. На следующее утро береговая охрана подобрала ее перевернутую лодку. К этому времени мадам уже на два километра углубилась в запретную зону. Весь день она спала в еловой чаще. Ночью ей помог лунный свет, который позволил вплотную приблизиться к забору. День мадам провела, скорчившись в кустах орегонского винограда, наблюдая за патрулями трехногих роботов. Веревка и "кошка" помогли ей перебраться через забор. Она поспешно пересекла контрольную полосу и взобралась на последний барьер.

Роботизированный патруль на запретной территории был слишком занят подсчетами, и в его планы не входила психически ненормальная женщина.

Два километра в глубь резервации. Мадам Куло спряталась в кедровой роще. Сердце ее нетерпеливо стучало в предвкушении скорой встречи с собаками. Лицо, руки, ноги в царапинах. НО ОНА БЫЛА ВНУТРИ!

Несколько раз она вытирала свои потные ладони о походные брюки. К утру мадам заснула прямо на холодной земле. Бесс и Игл нашли ее на рассвете.

Мадам Куло проснулась от шершавого прикосновения теплого мокрого языка к своей щеке. На мгновение ей показалось, что вернулся Коко. Потом уже она сообразила, где находится.

И ЭТИ ПРЕКРАСНЫЕ СОБАКИ!

Мадам обняла Бесс, изголодавшуюся по человеческой привязанности.

АХ ВЫ, КРАСАВИЦЫ!

Роботизированный патруль обнаружил их незадолго до полудня. Роботы вели строгий учет при помощи крохотных передатчиков, вживленных в тела животных. Мадам Куло дожидалась наступления ночи, чтобы сбежать вместе с собакой.

Бесс и Игл убежали от роботов. Мадам Куло вопила и бушевала, когда безжалостные механизмы забирали ее оттуда.

В тот день после обеда Игл коснулся носа волчицы через забор, разделяющий их загоны.

Хотя роботы и изолировали всех собак, но было слишком поздно. А о волках забыли вовсе.

За семь недель резервация была опустошена вирусом ДД. Мадам Куло была отправлена в психиатрическую больницу, несмотря на протесты дорогого адвоката. Служба новостей высоко оценила записку сенатора Наталя, найденную в ее кармане.

Земные чиновники отправили сокрушенное сообщение на Вегу. Было понятно, говорилось в сообщении, что доктор Трент передал веганцам несколько собак. Не осталась ли хоть одна из них в живых?

Веганцы ответили: "У нас нет собак. Нам неизвестно местонахождение доктора Трента".

Корабль Трента вышел из гипердрайва. На экранах сияла огромная Вега. Четко выделялись протуберанцы. В восьмистах тысячах километров Трент включил искатель и начал высматривать планету. Вместо нее он обнаружил стремительно несущийся веганский сторожевой корабль. На расстоянии шести тысяч километров сторожевик выпустил ракету. Трент не успел дать позывной. Корабль выгибался и раскачивался. Хлопали аварийные двери, шипел воздух, зажигались предупредительные огни, выла сирена. Трент пополз к спасательной шлюпке. Крохотный кораблик все еще был пригоден к употреблению, хотя его передатчик раскололся.