Текст книги "Улей Хеллстрома"

Автор книги: Фрэнк Патрик Герберт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)

35

Частные инструкции Дэниэлю Томасу (ДТ) Элдену:

«Джанверт получил в свое распоряжение специальный номер Сигнального Корпуса и код, которые необходимы, чтобы связаться с президентом. При любой попытке Джанверта позвонить президенту, втайне от всех, вы должны остановить его, применив какие угодно для этого средства».

Перуджи настроил приемник в комнате мотеля на симфоническую музыку, ошибочно предполагая, что это его отвлечет. Снова и снова он мысленно возвращался к той молодой женщине на ферме Хелльстрома.

«Фэнси».

Какое странное имя.

Этот мотель был выбран потому, что задние окна комнаты, которую занимал Перуджи, давали прямой обзор и связь с резервными командами, расположенными на горе Стинс под прикрытием проведения отпусков. Перуджи знал, что достаточно ему только махнуть рукой в этом окне, чтобы тут же напрямую связаться с одной из трех групп. С помощью приемопередатчика они могли общаться между собой ничуть не хуже, как если бы находились в одной комнате.

Но Перуджи беспокоило то, что он оставил Коротышку Джанверта руководителем этих групп на горе. «Проклятый Мерривейл!»

Все это ему не нравилось, и, пока за окнами его комнаты сгущались сумерки, Перуджи еще раз обдумал полученные инструкции и сделанные приготовления.

Стоило ли ограничивать Джанверта прямым приказом:

«Вы должны предупреждать Центр о намерении предпринять не оговоренные заранее шаги, когда я не могу связаться с вами, находясь на ферме».

Оговоренные шаги – раз, два и обчелся: поездки в Фостервилль за продуктами питания и визуальные наблюдения за Линкольном Крафтом; смена расположения лагеря при необходимости для поддержания истинности их легенды; сообщения между самими лагерями для передачи объектов наблюдения и обеспечения непрерывности…

До сих пор Джанверт не давал поводов для недоверия. Его контакты удовлетворяли всем требованиям надежности.

– Шеф знает, что вы отправляетесь туда без связи?

– Да.

– Мне это не нравится.

– Это уж моя забота, а не твоя, – подчеркнул Перуджи. «Кем этот Джанверт себя вообразил?»

– Мне бы хотелось самому побывать на ферме, – заметил Джанверт.

– Ты не должен пытаться это сделать без одобрения Центра и лишь в том случае, если я не выйду на связь в установленное время.

– Я не сомневаюсь в ваших способностях, – участливо сказал Джанверт. – Меня просто беспокоят все темные пятна этого дела. Хелльстром так и пыжится от отсутствия какого бы то ни было уважения к нашим персонам.

Перуджи подозревал, что Джанверт лишь пытается выказать участие там, где его не было и в помине. Это было излишним.

– Ферма – моя проблема, – произнес Перуджи. – Твоя же – наблюдать и докладывать.

– Плохо, что вы будете там без передатчика.

– Ты по-прежнему не можешь нащупать слабые места в их защите?

– Если бы я это сделал, сразу бы сообщил вам.

– Не волнуйся насчет этого. Я знаю, что ты пытаешься.

– Из строений фермы не доносится ни звука. У них, за стенами, должно быть, какая-то хитрая система глушения. В этой долине множество странных звуков, но ни один из них мы так и Не смогли идентифицировать. В основном от каких-то механизмов и, судя по всему, громоздких. Подозреваю, у них есть оборудование, с помощью которого они вполне могут обнаружить наш зондаж. Сэмпсон и Рио этой ночью перебазируются со своим оборудованием в квадрат Г-6. Они большей частью и занимаются зондированием.

– Ты остаешься?

– Да.

Джанверт принял все необходимые меры предосторожности. Перуджи подумал: «Почему я не доверяю ему? Избавится ли он когда-нибудь от этого подозрения, вызванного насильственной вербовкой?» Перуджи рассердился на себя. Было нелояльно думать подобным образом. Что же в действительности задумал Шеф?

Эта магнетическая женщина на ферме Хелльстрома – может, она просто дразнила его? Некоторые женщины находили его красивым, а от его тела исходили потоки животной силы, возможно, это и было объяснением случившегося.

«Глупости! Просто Хелльстром приказал ей!

Уж не считает ли Шеф Дзулу Перуджи обычным расходуемым материалом?»

– Вы все еще на связи? – спросил Джанверт.

– Да! – ответил Перуджи резко и сердито.

– Откуда у вас взялось предположение, что на этой ферме может быть людей больше, чем видно нам? Туннель?

– Он… да, но в большей степени от своих внутренних ощущений. Отметь это в передаче, Коротышка. Я хочу, чтобы вы более тщательно наблюдали за их снабжением. Количество и тому подобное. Осторожно, но досконально.

– Я позабочусь насчет этого. Вы хотите, чтобы я поручил это дело ДТ?

– Нет. Пошли Ника. Я хочу оценить, насколько людей рассчитаны их пищевые запасы.

– Хорошо. Шеф сказал вам насчет алмазов для бурения?

– Да. Их привезли сюда приблизительно в то же время, когда Карлос и Тимьена были здесь.

– Странно, не так ли?

– Получается какая-то причудливая картина, – заметил Перуджи. – Но истинную ее природу нам еще нужно разгадать. – Он порылся в своей памяти, пытаясь отыскать настоящую причину того, почему этой кинокомпании могли понадобиться алмазы для бурения. Никакого подходящего объяснения он так и не сумел найти, да и стоило ли вообще ломать голову над подобными вопросами. Более вероятно получить неправильный ответ, чем правильный, и в любом случае он не может быть уверен в нем наверняка.

– Я согласен, – сказал Джанверт. Что-нибудь еще передать?

– Нет. – Перуджи выключил связь, уложил прибор в пакет, который спрятал в футляр бритвенного прибора.

Джанверт был сегодня разговорчивее обычного, и любезность этого маленького ублюдка не могла быть не чем иным, как притворством.

Лежа в спокойной темноте на постели в мотеле, Перуджи думал над этим. Он знал, что отрезан от всех. Он остался один, лишенный даже защиты со стороны Шефа, и подумал: что же заставляет его продолжать работать на Агентство?

«Потому что хочу разбогатеть, – сказал он себе. – Стать богаче, чем эта скотина в Совете. И стану, если смогу наложить руки на этот хелльстромовский „Проект 40“.

36

Из пояснений Нильса Хелльстрома к фильму:

«На экране аудитория увидит бабочку, вылупляющуюся из кокона. Мы увидим много больше, и – в более глубоком смысле – мы хотим, чтобы и аудитория видела то, что видим мы, подсознательно. Эта бабочка символизирует собой нашу собственную длительную борьбу. Эта долго тянущаяся темнота человечества, когда дикие воображали, что они разговаривали друг с другом. Это метаморфоза, трансформация нашего Улья для спасения человечества. Это предзнаменование дня, когда появимся мы и покажем нашу красоту восхищенной Вселенной».

– Передатчик у него в наручных часах, – сообщил Салдо. – Мы успели засечь его прежде, чем он его выключил.

– Прекрасно, – сказал Хелльстром.

Они стояли в электронном сумраке сарая, на командном посту Службы Безопасности, и окружавшие их люди бесшумно выполняли свою работу с чувством решимости в каждом движении. Ничто не должно пройти через их защиту.

– Зондаж, который мы засекли, идет со стороны Стинса, – сказал Салдо. – Мы определили их нахождение на карте.

– Превосходно. После неудачи они предприняли новую попытку или же решили успокоиться?

– Они успокаиваются. Я распорядился послать завтра опытную группу на пикник в тот район. Они будут развлекаться и веселиться, а к ночи подготовят сообщение. Эта группа будет сформирована только из тех, кто имеет богатый опыт жизни среди Чужаков.

– Не рассчитывай на то, что они много узнают.

Салдо кивнул в согласии.

Хелльстром плотно сжал глаза от усталости. Видимо, ему так и не удается хорошо отдохнуть, чтобы как следует прийти в себя. В чем они нуждались – и чего им никогда не достичь, это как отправить Перуджи паковать чемоданы, ответив на все его вопросы, при этом на самом деле так и не ответив ни на один из них. Эти таинственные, прощупывающие вопросы о металлургии и новых изобретениях раздражали Хелльстрома. «Что общего между ними и „Проектом 40“? Новые изобретения – да, возможно. Но вот металлургия?» Хелльстром решил сообщить об этом вопросе в лабораторию при первой же возможности.

37

Говорят специалисты Улья:

«Как же примитивны и как же далеко отстали от нас психологи из дикого Внешнего мира».

Перуджи воспринял царапанье возле двери как часть своего сна. Это был пес из его детства, приглашающий его вставать и идти завтракать. Добрый старый Дэнни. Перуджи видел во сне его широкую уродливую морду, челюсти с капающей слюной. И в то же время он понимал, что находится в постели, одетый в пижаму, как обычно. Внезапно что-то щелкнуло в его памяти. Этот пес ведь давным-давно умер! Он тут же проснулся, пытаясь понять всеми своими чувствами, откуда исходит опасность.

Царапающие звуки возобновились.

Он вытащил из-под подушки тяжелый автоматический пистолет, встал и направился к двери, ступая босыми ногами по холодному полу. Стоя с оружием наизготовку, он толкнул дверь, не снимая цепочки.

Ночной свет за дверью отбрасывал желтый отблеск на Фэнси, которая стояла перед ним, укутавшись во что-то пушистое, темное и объемистое. Левой рукой она придерживала велосипед.

Перуджи закрыл дверь, снял цепочку и широко распахнул дверь. Он понимался, что выглядит странным, стоя в своей пижаме и с большим пистолетом в руке, но он ощущал острую необходимость завести ее в комнату.

Его охватила радостное возбуждение. Они прислали эту кошечку, чтобы скомпрометировать его, да? Но он вытащил одну из них наружу с этой проклятой фермы!

Фэнси молча вошла, ведя за руль велосипед. Она прислонила его к стене, когда Перуджи закрывал дверь. А повернувшись к ней лицом, он увидел, что она стала снимать верхнюю одежду, длинную меховую накидку. Она отбросила ее на руль велосипеда, оставшись в тонком белом халате, который был на ней, когда он в последний раз ее видел. Она пристально и даже чуть насмешливо смотрела на него.

«Сперва поразвлечься что ли? – задал себе вопрос Перуджи. – Или дело прежде всего? – Его рука, держащая рукоять пистолета, стала липкой от пота. – Сексуальная сучка!»

Он подошел к окну рядом с дверью, отодвинул занавеску и посмотрел наружу. Подозрительных личностей не было. Перуджи подошел к заднему окну, выходящему на площадку для парковки машин, и посмотрел в направлении горы. Тоже ни одного постороннего. Никого. «Сколько, Бога ради, сейчас времени? И почему она молчит?» Он подошел к ночному столику и поднял часы: 1:28.

Фэнси с легкой улыбкой следила за его действиями. Чужаки всегда такие странные создания. А этот казался еще более странным, чем другие. Их тела говорили им, что надо делать, а они не слушались этих требований. Ну ладно, она-то пришла сюда подготовленной.

Перуджи взглянул на нее со своего места у стола. Руки ее были сжаты в кулаки, но, по-видимому, она пришла безоружной. Он засунул пистолет в ящик стола. «Может, она молчит из-за того, что комнату прослушивается? Нет, это исключено! – Перуджи тщательно проверил комнату и был уверен, что комната чиста. Он передвигался осторожно, стараясь не поворачиваться к ней спиной.

– Почему она приехала на велосипеде? И в меховой накидке? – Перуджи подумал, не могли он растревожить ночных наблюдателей на горе. – Да нет еще. Сперва – развлечемся».

Фэнси подняла левую руку, словно прочитала его мысли, расстегнула пуговицы и сбросила халат с плеч. Она стояла обнаженная, ее чувственное тело заставляло сердце Перуджи бешено биться. На ногах ее были сандалии, и она сбросила их, взметнув вверх облачко пыли, собравшейся на них по дороге в город.

У Перуджи загорелись глаза. Он облизнул губы и произнес:

– А ты ничего!

Так же молча Фэнси приблизилась к нему, протянула руки и схватила его за голые руки. Его левую руку что-то укололо, когда она прикоснулась к ней, и он почувствовал внезапно резкий и тяжелый запах мускуса. Он отпрянул в испуге и взглянул на место укола, увидев крошечную, телесного цвета ампулу под ее указательным пальцем, острие которой упиралось в его кожу. Охваченный паникой, он понимал, что должен оттолкнуть ее от себя и звать на помощь, но мускулы отказывались повиноваться приказам его мозга, и оцепенение распространилось по всему его телу. Взгляд его оторвался от ампулы и переместился на твердые груди Фэнси, темные соски, напрягшиеся от возбуждения.

Будто туман поднимался вверх от его чресел, растворяя его волю, пока он не забыл обо всем, кроме женщины, прижавшейся к нему, давящей на него с неожиданной силой, заставившей его упасть спиной на постель.

И только теперь Фэнси заговорила:

– Ты хочешь совокупиться со мной? Это хорошо.

38

Из Руководства по Улью:

«Главной целью процесса социализации должно быть создание широчайшей терпимости к разнообразию общественных компонентов».

– Фэнси исчезла! – воскликнул Салдо.

Он пришел в комнату Хелльстрома, быстро спустившись по коридорам и галереям, в которых ни на секунду не приостанавливалась деятельность, не обращая на переполох, который вызывал среди работников Улья его бег.

Хелльстром выпрямился на постели, потом потер заспанные глаза и встряхнул головой, окончательно просыпаясь. Впервые за последние дни он крепко поспал и хорошенько отдохнул перед завтрашним противостоянием с Перуджи и теми, кого он представлял, кто оказывал на Улей давление.

«Фэнси исчезла!»

Хелльстром бросил испытывающий взгляд на испуганное лицо Салдо.

– Одна?

– Да.

Хелльстром облегченно вздохнул.

– Каким образом она выбралась из Улья? И где она?

– Она воспользовалась ложным аварийный вентилятором, который находится в скале в северной части периметра. Она уехала на велосипеде.

– А где была охрана?

– Она вырубила их, вколов им снотворное.

– Но посты Службы Безопасности?

– Она обошла их, – признался Салдо. – Очевидно, она и до этого пользовалась этим путем. Она вошла под деревья, обходя все наши детекторы.

«Разумеется, – подумал Хелльстром. – Велосипед. Почему велосипед? И куда она поехала на нем?

– Где она взяла велосипед? – спросил он.

– Это тот самый, что мы отобрали у Чужака, Депо.

– Как так? Почему его еще не разобрали на части для нужд Улья?

– Несколько инженеров исследовали его – подумывали создать собственную модель, чтобы ускорить доставку материалов на нижних уровнях.

– В каком направлении она поехала? – Хелльстром встал с постели. «Сколько сейчас времени?» – подумал он и бросил взгляд на хрустальные настенные часы: 3:51 ночи.

– По-видимому, она направилась к Палмерскому мосту. Следы ведут туда.

«Значит, в город. Почему?»

– Охранники, которых она вырубила, сказали, что она была в одежде Чужаков, – сказал Салдо. Из костюмерной сообщили, что пропало меховое пальто. Она опять побывала на складах Улья. Мы еще не знаем точно, что она взяла.

– Сколько прошло времени с момента, когда она уехала? – спросил Хелльстром. Он сунул ноги в сандалии производства Улья и потянулся за халатом. Было прохладно, но он знал, что это ощущение было вызвано только его собственным пониженным метаболизмом.

– Почти четыре часа, – ответил Салдо. – Охранники находились без сознания длительное время. – Он потер заживающую рану на щеке. – Я уверен, что она направилась в город. Два химика-следопыта шли по ее следам так долго, как позволяла осторожность. Следы ее вели к городу, когда они уже не посмели идти дальше.

– Перуджи, – сказал Хелльстром.

– Она отправилась спариваться с Перуджи.

– Ну да, конечно же! Связаться с Линком, чтобы она…

– Нет. – Хелльстром покачал головой.

Салдо дрожал от нетерпения.

– Но ведь этот велосипед принадлежал одному из агентов Перуджи!

– Кто может узнать этот велосипед? Вряд ли они свяжут его с Депо, а Фэнси не скажет Перуджи, откуда велосипед взялся у нее.

– Вы уверены?

– Да. У Фэнси голова работает только в одном направлении – спаривания. Мне следовало предположить это, когда я увидел, что она начала атаку, выбрав целью Перуджи.

– Но этот человек умен! Она может сообщить ему что-нибудь, даже не подозревая этого.

– Об этом-то мы не должны забывать. Но сейчас надо связаться с Линком. Скажи ему, где она, и пусть он убедится, что они не взяли ее на допрос. Перуджи, несомненно, находится под постоянным наблюдением. Нужно соблюдать абсолютную осторожность и не привлекать к себе внимания больше, чем это необходимо.

Пораженный Салдо не сводил глаз с Хелльстрома, не в силах вымолвить и слова. Он ожидал, что тот поднимет по тревоге все наличные силы. Но Хелльстром отреагировал совсем не так!

– Были еще проявления возмущений? – спросил Хелльстром.

– Нет. Кажется… вентиляция… помогла.

– Фэнси готова к оплодотворению. И если она забеременеет от Чужака, это сослужит пользу Улью – пока она вынашивает ребенка, за ней можно будет легко следить.

– Да! – воскликнул Салдо, восхищаясь мудростью Хелльстрома.

– Я знаю, что она взяла со складов, – продолжил Хелльстром. – Мужскую сексуальную фракцию в ампуле, чтобы возбудить Перуджи. Она хочет спариться с ним, вот и все. Пусть. Эти Чужаки чрезвычайно странно реагируют на эту естественную форму человеческого поведения.

– Да, так говорят, – пробормотал Салдо. Я изучал инструкции о том, как вести себя, когда ты выходишь во Внешний мир.

– Придерживайся их, – с улыбкой сказал Хелльстром. – Я видел это уже много раз. Завтра Перуджи появится здесь с чувством искреннего раскаяния. Он прибудет с Фэнси и займет круговую оборону. Он будет ощущать вину. Что сделает его еще более уязвимым для нас. Да… Полагаю, я знаю, как теперь справиться с этой ситуацией – благодаря Фэнси. Спасибо ей!

– О чем вы говорите?

– Химически дикие Чужаки не так уж сильно отличаются от нас. И Фэнси напомнила мне об этом. Ту же технику, какую мы используем, чтобы сделать наших работников предсказуемыми, ручными и податливыми для нужд Улья, сработает и на Чужаках.

– Еда?

– Или их питьевая вода, или даже воздух.

– Вы уверены, что Фэнси вернется? – Салдо не мог избавиться от тревожащего его сомнения.

– Да.

– Но этот велосипед…

– Ты что, и в самом деле думаешь, что они опознают его?

– Мы не можем рисковать, надеясь на это!

– Ну, если это тебя успокоит, предупреди Линка. Думаю, что чувства Перуджи после сегодняшней ночи будут настолько притуплены, что утром он вряд ли опознает велосипед.

Салдо нахмурился. В жестах Хелльстрома была какая-то маниакальность, а в голосе сквозили нотки глубокой обеспокоенности.

– Мне это не нравится, Нильс.

– Понравится, – уверил его Хелльстром. – Поверь мне. Скажи Линку, что ты направлен в специальную группу Службы Безопасности. Я хочу, чтобы данные им инструкции были точными, исключающими какое-либо неверное толкование. Отправляйся вместе с ними, соблюдая максимальную осторожность. Они не должны этой ночью ни во что не вмешиваться. Главная задача – обеспечение того, чтобы Фэнси не увели из этого мотеля. Никто не должен помешать ей провести эту ночь с Перуджи. А утром они должны забрать ее при первой же возможности и привести ко мне. Я хочу поблагодарить ее лично. Улей учится – и он реагирует на опасность, как единый организм. Именно так, как я всегда и предполагал.

– Я согласен, что мы должны обеспечить ее возвращение в Улей, – сказал Салдо, – но вот благодарить ее…

– Естественно.

– За что?

– За то, что она напомнила нам, что у Чужаков такая же, как и у нас, химическая природа.

39

«Из мудрости Улья»:

«Специалисты высшего уровня, подготовленные нами с учетом требований наших самых основных нужд, в конечном итоге принесут нам победу».

Перуджи проснулся в серой рассветной мгле, вплыв в сознание из какого-то далекого, лишенного энергии места. Он повернулся голову и увидел смятую в беспорядке постель, медленно осознавая, что он один в постели и что это очень важная информация. Велосипед с пальто, наброшенным поверх руля, стоял, прислоненный к стене рядом с дверью. Между постелью и дверью валялся белый халат. Он внимательно посмотрел на велосипед, удивляясь, почему ему кажется, что этот велосипед так важен для него.

«Велосипед?»

В ванной плескалась вода. Кто-то напевал.

«Фэнси!»

Он принял сидячее положение, и мысли его были такими же спутанными, как и постель. «Фэнси! О Господи! Что же это она ему вколола?» Смутно припоминалось, что он, кажется, восемнадцать раз испытал оргазм. Возбуждающее средство? Если так, то это самое сильный наркотик, какой только можно представить в самых безумных фантазиях.

Вода по-прежнему плескалась в ванной. Она принимала душ. «Боже! Как она может двигаться?»

Он попытался вызвать в памяти события минувшей ночи, но появлялись только смутные картины извивающегося тела. «Это же был я! – ошеломленно подумал Перуджи. – О Господи! Это же был я! Что же это такое Фэнси вколола мне? Может, это и есть „Проект 40“, проект божественной любви?» Ему хотелось истерически смеяться, но уже просто не оставалось сил. Внезапно плеск воды оборвался. Его взгляд перенесся к двери ванной комнаты. Движение за дверью, напевающий голос. Откуда она берет силы?

Дверь открылась, и появилась Фэнси с одним полотенцем на бедрах, другим в руках, которым она вытирала волосы.

– Доброе утро, любимый, – сказала она. И подумала: «Выглядит, как выжатый лимон».

Он внимательно смотрел на нее, ничего не говоря, роясь в памяти.

– Разве тебе не понравилось совокупление со мной? – спросила она.

Вот оно! Вот название слова, которое он пытался вспомнить, но так и не мог, пока она его не произнесла. Совокупление? Может, она одна из той чокнутой части нового поколения: секс для продолжения рода?

– Что ты сделала со мной? – спросил он. Голос его прозвучал так хрипло, что он сам был этим поражен.

– Сделала? Я просто…

Он поднял свою руку, показывая место, куда она вколола ему то таинственное мускусное вещество. Слабая бледность прикрывала подкожный синяк.

– А, это, – сказала она. – А тебе разве не понравилось, что я сделала тебе укол?

Он опустился на спину, подложив подушку. Господи, как он устал.

– Значит, укол, – повторил он. – Итак, ты вколола мне какой-то наркотик.

– Я только добавила тебе то, что есть в крови у каждого мужчины, когда он готов к совокуплению, – заметила она, понимая, что ее голос выдает ее смущение. Чужаки такие странные, когда дело касается совокупления.

Голова Перуджи раскалывалась от боли, и ее слова лишь увеличивали эту боль. Он медленно повернулся и прямо посмотрел на нее. Господи! Какое чувственное тело!

– Ты все время повторяешь это слово «совокупление», – с трудом, но четко произнес он.

– Понимаю, у тебя другие слова для того, чем мы занимались, – сказала она, начав объяснения, стараясь, чтобы они выглядели здравомыслящими, – но мы называем это так – совокупление.

– Мы?

– Мои… мои друзья и я.

– Ты совокуплялась с ними?

– Иногда.

Сумасшедшие групповые наркоши! Может, именно это и скрывает Хелльстром: секс-оргии и возбуждающие наркотики? Перуджи внезапно ощутил глубокую и похотливую зависть. Предположим, они регулярно устраивают такие вечеринки, вроде той, что он провел с Фэнси. Конечно, такого не может быть. Но какой бы это был опыт для мужчины! И для женщины, несомненно, тоже.

Заниматься подобным – вне рамок закона, но…

Фэнси сбросила полотенца и стала надевать халат, как и ночью, похоже, совсем не смущаясь от своей наготы.

Несмотря на головную боль и полную апатию, Перуджи не мог не восхищаться ее чувственной грацией. Что это за женщина!

Одевшись, Фэнси призналась самое себе, что она проголодалась, и подумала, хватит ли у Перуджи денег, чтобы купить завтрак. Ей нравилась мысль об экзотической пище Чужаков, но она не захватила с собой денег, когда покидала Улей. Теплое пальто, ампула, велосипед – это она взяла со складов, но не деньги.

«Я торопилась», – подумала она и не смогла сдержать веселого хихиканья. Дикие Чужаки такие забавные, если их возбудить, словно подавляемая внутри сексуальная энергия припасается специально для подобных случаев.

Наблюдая за тем, как Фэнси одевается, Перуджи вдруг поймал себя на мысли, что первоначальное беспокойство вернулось к нему. Какая чепуха! Впрочем, где-то она-таки достала это возбуждающее средства. Этого нельзя было отрицать. И его поведение ночью служило дополнительным подтверждением этому.

«Восемнадцать раз!»

Что-то глубоко порочное связано с этой фермой.

«Совокупление!»

– У тебя есть дети? – спросил он.

– О, несколько, – ответила она, лишь потом осознав, что ошибкой было признаться в этом. Инструкции насчет сексуальных запретов Чужаков были четкими. Ее собственный опыт подтверждал это. И вот это потенциально опасное признание. У Перуджи нет никакой возможности догадываться, сколько ей лет. Достаточно, чтобы быть его матерью, вне всякого сомнения. Различие, свойственное Улью, между внешним видом и возрастом было одной из тех вещей, которое не должны были узнать Чужаки. Она ощутила внезапный приступ осторожности, к которой призывал Улей.

Ее ответ удивил Перуджи.

– Несколько? Где же они?

– О, с друзьями. – Она пыталась вести себя беззаботно, но теперь внутри она вся напряглась. Нужно изменить тему. – Хочешь еще совокупляться? – спросила она.

Однако Перуджи был слишком потрясен этим поразительным откровением, чтобы поддаться на ее уловку.

– Разве у тебя нет мужа?

– О да, нет.

– Кто же тогда отец твоих нескольких детей? – спросил он, но потом осознал, что, наверное, ему следовало говорить об отцах, во множественном числе.

Его вопросы увеличили ее нервозность.

– Я не хочу говорить об этом.

Ошибкой было признаваться, что у нее есть дети. Воспитанное Ульем сознание постепенно восстанавливало события проведенной с Перуджи ночи. Этот Чужак сделал несколько любопытных признаний во время мук экстаза при совокуплении. На некоторое время ей полностью приоткрылись самые глубины его сознания. С показной беззаботностью она подошла к велосипеду и сняла длинное меховое пальто, набросив на одну руку.

– Куда ты собралась? – требовательно спросил Перуджи. С трудом подвинув ноги к краю постели, он позволил им упасть на холодный пол, придавший ему немного сил. Голова кружилась от слабости и заныло в груди. Что, черт возьми, она ему вколола? Она попросту попользовалась им.

– Я проголодалась, – объяснила она. – Могу я оставить велосипед, пока я схожу на улицу и чего-нибудь поем? Может, мы сможем посовокупляться чуть попозже.

– «Поем»? – повторил он, и его желудок скрутило от этой мысли.

– Здесь кафе неподалеку, – сказала она. – А я очень проголодалась… – захихикала она, – после этой ночи.

«Ей по крайней мере придется вернуться за своим чертовым велосипедом», – подумал он. И понял, что он в своем нынешнем состоянии совсем ей не пара. Перуджи подготовит к ее возвращению комитет по торжественной встрече. Они должны распутать тайну Нильса Хелльстрома, и ниточку, за которую они потянут, зовут Фэнси.

– Только до кафе, – сказал он, словно объясняя это самому себе. Он вспомнил виденную им неоновую вывеску.

– Я хочу… позавтракать, – сказала она и нервно сглотнула. Из-за этой нервозности она чуть не сказала: «Завтрак Чужаков». Слово «Чужак» было одним из тех, что нельзя было упоминать в разговоре с ними. Она скрыла свое смущение, спросив: – У тебя есть деньги? Я так торопилась тайком выбраться прошлой ночью, что не взяла ничего.

Перуджи почти не расслышал ее запинающуюся фразу, жестом махнув в сторону своих брюк, лежавших на стуле.

– В заднем кармане. В бумажнике.

Он подложил под голову руки. Просто сидеть требовало пугающих усилий, да еще голова трещит и боль в груди. Перуджи понял, что, чтобы подняться на ноги, понадобится вся его воля. Может, холодный душ поможет. Он слышал, как Фэнси роется в его бумажнике, но не было сил заставить себя посмотреть на нее. Да пусть катится все к черту! Проклятая сучка!

– Я взяла пять долларов, – сказала она. – Ничего?

«Мне часто приходится платить больше», – подумал он. Но проституция, очевидно, не была ее профессией, иначе бы она взяла больше.

– Конечно, бери столько, сколько тебе нужно.

– Тебе принести кофе или еще что-нибудь? – спросила Фэнси. Он действительно выглядел уставшим. Девушка внезапно поймала себя на мысли, что беспокоится о нем.

Перуджи подавил комок в горле от охватившего его чувства тошноты и сделал слабый жест рукой.

– Нет… я… э-э… поем что-нибудь позже…

– Точно?

– Конечно.

– Ну, тогда хорошо. – Его внешний вид беспокоил Фэнси, но она все же протянула руку к дверной ручке, чтобы выйти на улицу. Возможно, ему нужно просто немного отдохнуть. Открывая дверь, она весело произнесла: – Я скоро вернусь.

– Погоди! – сказал он, убирая руки с лица и поднимая голову с явным усилием.

– Ты что, передумал и тебе нужно что-то принести? – поинтересовалась девушка.

– Нет. Мне… просто… интересно. Итак, мы совокуплялись. Как ты думаешь, у тебя будет ребенок от меня?

– Я, разумеется, надеюсь на это. Сейчас я в верхней точке цикла. – Она одарила его обезоруживающей улыбкой и добавила: – А теперь я отправляюсь позавтракать. Я мигом вернусь, ты даже не заметишь этого. Всем известно, что я быстро ем.

Она вышла, закрыв дверь за собой.

«И быстрая любовница!» – мысленно добавил он. Ее ответ лишь еще больше усилил его замешательство. Во что это, черт побери, он влип? Ребенок? То ли это, что обнаружил Карлос? Ему внезапно представился Карлос Депо, которого Фэнси и ее дружки держат где-то под землей, нескончаемые оргии с применением таинственного возбуждающего средства. Пока хватает Карлоса. Да – нескончаемая оргия совокуплений с конвейерным потоком детей. Но почему-то он не мог вообразить себе Карлоса в этой роли. Как, конечно же, и Тимьену или Портера. Тимьена никогда не казалась ему прирожденной матерью. А бесчувственный как камень Портер бежал от женщин, как от огня.

Хелльстром, впрочем, как-то вовлечен в эти дела, связанные с сексом, и от них дурно попахивает.

Перуджи провел ладонью по лбу. В номере мотеля был кофейный автомат с бумажными пакетами растворимого кофе. Перуджи с трудом встал на ноги, подошел к нише рядом с дверью ванной комнаты, вскипятил воду и налил две чашки. Кофе оказался слишком горячим, ему обожгло рот, но самочувствие улучшилось и голова поменьше трещала. Теперь стало легче думать. Перуджи закрыл дверь на защелку и достал передатчик.

На втором сигнале отозвался Джанверт, находившийся в горах. Руки у Перуджи дрожали, однако ему удалось подвинуть стул к окну, установить прибор на подоконник и с хмурым выражением на лице настроиться на передачу доклада. Они обменялись кодовыми сигналами, и Перуджи, ничего не упуская, пересказал все события минувшей ночи, проведенной им с Фэнси.

– Восемнадцать раз? – с неверием произнес Джанверт.

– Ну, насколько я могу припомнить.

– Вы, наверное, славно провели время. – Передатчик не мог скрыть в голосе Джанверта нотки циничного удивления.

– Избавь меня от своих инсинуаций! – пробурчал Перуджи. – Она накачала меня всего каким-то возбуждающим средством, и я превратился просто в большой, страстный кусок плоти. Прошу тебя, смотри на это с профессиональной точки зрения. Нам нужно узнать, что же это такое она вколола, в меня. – Перуджи посмотрел на синяк на руке.