Текст книги "Чума питонов"

Автор книги: Фредерик Пол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Глава 16

Время шло. Чандлер, постепенно вытягивая из Рози сведения, получил наконец полную картину ситуации. Ему необходимо было получить голоса двух третей членов Исполнительного Комитета (правда, Рози обещала, что они будут голосовать блоками; склони эту женщину на свою сторону, и она обеспечит тебе еще пятьдесят голосов; убеди этого парня, и получишь целую сотню). Один голос против означал бы, что Чандлер проиграл. И на всю кампанию отводилось десять дней, которые быстро проходили.

Слишком быстро. Чандлер не представлял себе, как много можно сделать за столь короткое время. Он встречался с десятками членов Исполнительного Комитета, которые были личными друзьями Розали; все они могли проголосовать за него, если бы он им понравился. И Чандлер делал все, чтобы им понравиться. Кроме того он работал – уже не над ракетным проектом; теперь он вообще не занимался никакими проектами Исполнительного Комитета за пределами Островов (что его вполне удовлетворяло, ибо большинство таких проектов требовали убийств и разрушений). Он делал кое-какие электронные устройства для Коицки и других. Чандлеру позволяли ездить в Гонолулу за радиодеталями, которые ему молча выдавала новая владелица магазина «Деталей в изобилии», вдова Си. Ее глаза была красными от слез. Каждый раз Чандлер хотел сказать ей что-нибудь, но никак не мог подобрать нужные слова и в конце концов молча уходил.

Он хорошо представлял себе, какую опасность таит в себе такая большая свобода. Коицка уже не думал скрывать от него назначение установки на Хило. Он даже позволял Чандлеру чинить проводку и оборудование в бывшем Центре Связи ТУЭ, постоянно наблюдая за ним со своей кушетки, и не пытался утаить, что оба агрегата, здесь и на Хило, аналогичны. Судя по всему, последний имел большую мощность; вероятно, такая мощность требовалась для разрабатывавшегося Исполнительным Комитетом проекта экспедиции на Марс, требовавшей большего радиуса действия; но, очевидно, вторая установка рассматривалась в основном как запасная. Проверяя токи в цепи под надзором Коицки, Чандлер спокойно размышлял о том, что очень дерзкий и очень удачливый человек, пожалуй, мог бы вывести из строя установку в здании ТУЭ, потом каким-то образом пробраться на Хило и, уничтожив вторую установку, положить конец господству исполников… Конечно, не каждый пойдет на такой риск. Слишком велики были шансы отправиться на тот свет.

А Чандлеру не хотелось умирать.

Он очень хотел жить… как преуспевающий член Исполнительного Комитета.

Русские военнопленные, которые возводили гитлеровский Атлантический Вал, поняли бы Чандлера, так же как американцы, работавшие на своих врагов в Корее. Все они считали, что самое главное – остаться в живых.

Чандлер не забыл про Пегги Флершем, Орфализ, Си и замученных людей у Монумента. Он просто считал, совершенно справедливо, что уже ничем не сможет им помочь, а, между тем, ему предстояло набрать еще несколько сотен голосов, чтобы не стать очередной жертвой. Сознавал он и другое. Среди мужчин и женщин, перед которыми он теперь заискивал, вполне могли оказаться те, кто застрелил Элен Брейстед в Орфализе, зарезал его жену руками его друга Джека Саутера, похитил детей, которые летели с ним через океан… «Бессмысленно перечислять всевозможные злодеяния исполников», – твердо сказал себе Чандлер. Все это умерло, как Си. Только жизнь имела значение. Жизнь любой ценой.

Если говорить объективно, то обитатели Орфализа и жители его родного города, убитые исполниками, имели не больше прав на жизнь, чем полузамерзший монгол, которому Чандлер помог (хотя и сам того не ведая!) расстаться с жизнью. Или гавайцы из уничтоженного поселка на Хило. Или мирные ньюйоркцы, когда в гавани взорвалась подводная лодка. Или…

Чандлер вздохнул. Очень трудно было остановиться и, забыв про все, любезно улыбаться и вести светские разговоры. И все же он справлялся со своей задачей. Это вызывало у него отвращение, но он делал это.

Как только появлялась возможность, Розали доставала ему венец, и они отправлялись путешествовать по миру: в ночные клубы Хуареса, в ламаистские монастыри в Гималаях и прочие места, где она надеялась отвлечь и позабавить его. На четвертый день она взяла его в особое место.

– Тебе понравится, – пообещала она. – О! Я не была там уже несколько месяцев.

Хотя Чандлер еще не научился ориентироваться в безумной топологии бледно сияющего пространства, он почувствовал, что это очень далекое путешествие. Действительно, они оказались в Италии. Они выбрали себе тела, взяли лодку и отправились в море; Рози заявила, что знает, куда им нужно. Но когда она через некоторое время заглушила мотор, место, в котором они оказались, как будто не представляло собой ничего примечательного.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – заметил Чандлер.

– Конечно, любовь моя! И я в восторге от твоих усов.

Чандлер пригладил их. Ему самому понравилось тело, которое он нашел. Оно носило карабин и шляпу с пером. Но Чандлер избавился от того и другого перед тем, как сесть в лодку. Живой костюм Розали – не старше восемнадцати лет и не выше пяти футов – отличался особой загадочной красотой. Она встала, качнув лодку, и крикнула:

– Все в воду! Последний на борту – малихини!

– Мы поплывем? Куда? – удивился он.

Она уже снимала свою одежду: рубашку с кружевным гофрированным воротником и штаны тореадора. В коротком исподнем она взобралась на борт и потянула Чандлера за длинный ус.

– Прямо вниз, любовь моя. Тебе понравится.

Он встал и начал снимать форменные пиджак и брюки i широким золотым лампасом.

– Подожди немного, – проворчал он. – Мужчине нужно больше времени, чтобы раздеться – у него нет такой богатой практики.

– Любовь моя! Ты ужасный женоненавистник! Следуй за мной! – И она легко и изящно прыгнула в воду головой вниз.

Чандлер последовал за ней. Он никогда не умел хорошо плавать и вообще не очень любил водный спорт. «Это не может причинить тебе вреда», – напомнил он себе, стараясь не отстать от своей спутницы. Но тело чувствовало, что ему могут нанести вред. Он погрузился уже на десять ярдов, на пятнадцать, и конца этому не было видно; он слышал, как колотится чужое сердце и чувствовал, как хотят дышать легкие карабинера. Теплые воды Адриатики не отличались особой прозрачностью. Он ничего не видел, кроме Розали внизу. Но потом внизу показался темный прямоугольный силуэт…

Стройная бледная фигура Розали поднырнула под него и скрылась из вида.

Чандлер решительно последовал за ней, его легкие разрывались. Выбиваясь из сил, он обогнул темный прямоугольник и проплыл еще глубже. Теперь стал виден металлический параллелепипед футов тридцати в длину с темными окнами. Сооружение держалось на длинных цепях, уходивших в темную глубину.

В том месте, где скрылась Розали, Чандлер увидел квадрат, который имел другой цвет и выглядел как люк. Он и был люком. Чандлер устремился в него и оказался в темной воздушной камере, судорожно глотая воздух.

Розали уже выбралась из воды и лежала на металлическом полу так же тяжело дыша.

– Отлично, любовь моя, – проговорила она, задыхаясь. – Забирайся сюда. Самое трудное позади. Теперь нужно позаботиться об освещении.

Свет давали маленькие фонарики, для которых Розали где-то разыскала батарейки. В помещении стояли столы, стулья, кровати, ящики с инструментами, шкафы с продуктами.

– Тут мило, не правда ли, любовь моя? Мне повезло, что я нашла его.

Чандлер оглядывался по сторонам, успокаивая дыхание.

– Что это?

– Я думаю, какой-то эксперимент. – Она нашла зеркало, покрытое слоем сажи, и стала вытирать его чьим-то аккуратно сложенным спортивным свитером. – В прежние времена здесь жили люди, – сказала она, приложив зеркало к стене и осматривая в нем свое тело. – О, замечательно! Я тоже так выглядела когда-то!

– И что мы теперь будем делать? Она принялась отжимать воду из волос.

– Сначала мы чуть-чуть отдохнем, любовь моя. И выпьем шампанского, если я сумею его найти. А потом мы сделаем кое-что очень приятное.

Чандлер взял в руки гарпунное ружье и положил на место. Он недоумевал, кто мог построить такое подводное жилище.

– Кусто, – наконец произнес он вслух.

– Ты имеешь в виду того аквалангиста? Ну нет, не думаю, любовь моя. Он был французом. Но идея та же. – Она извлекла из какого-то ящика бутылку и радостно воскликнула: – Шампанское! Как и обещала. Боюсь, немного тепловатое, но все равно оно придаст тебе сил для нашего следующего действия.

– Какого?

Но она не хотела отвечать, только наблюдала, как он поддевал большими пальцами красную пластиковую If пробку и отскочила, смеясь, когда хлынула пена.

Они пили из кружки и крышки от фляги. Чандлеру очень хотелось понять намерения Рози.

– Послушай, – не удержался он. – Ведь лодку уносит. Как мы вернемся обратно?

– Ах, любовь моя, ты беспокоишься о таких пустяках. Я хочу, чтобы ты расслабился.

– Это не так-то просто… – начал он, но она свирепо взглянула на него.

– Ну-ну, продолжай! Должна сказать, у тебя… – Но тут же смягчилась. – Извини, я знаю, это такой ужасный период. – Она села рядом с ним, касаясь его руки, и добавила: – Все равно нам лучше допить шампанское, прежде чем мы уйдем. Хочешь, я расскажу тебе, как все это было у меня?

– Конечно, – ответил он, допивая вино и едва слыша ее, хотя она говорила довольно приветливо.

– Ох, этот проклятый головной убор! Он весил двадцать фунтов, и его прикололи шляпными булавками. – Он рассеянно погладил ее руку. Судя по всему, Рози говорила о той ночи, когда на Нью-Йорк обрушился ядерный удар. – Шла середина первого акта, я была на сцене, и вдруг… – ее лицо застыло в напряжении, даже теперь, через несколько лет, когда она сама стала одним из небожителей, – вдруг меня что-то схватило. Я сбежала со сцены и выскочила из зала через переднюю дверь. На улице уже ждало такси. Когда я села в него, меня отпустили, а водитель помчался, как сумасшедший, через тоннель к нью-йоркскому аэропорту. Боже, как я испугалась! Когда мы проезжали мимо полиции, я закричала, но мой… друг освободил на минуту водителя и сделал так, что большой грузовик врезался в полицейскую машину, и в суматохе мы улизнули. Он захватил меня снова в аэропорту. Я, как была в одной набедренной повязке взбежала по трапу в самолет, который как раз собирался взлетать. Пилот находился под контролем… Мы летели одиннадцать часов, и я всю дорогу проклинала этот идиотский убор из перьев.

Она поставила свою пустую кружку, и Чандлер стал открывать вторую бутылку. Теперь Рози говорила о своем друге.

– Я впервые увидела его, когда была еще совсем ребенком и жила в Айлине. Он прибыл с русской торговой делегацией и остановился по соседству, в старом особняке. Ну, а потом он оказался одним из тех русских, которые сделали это. – Она коснулась своего лба, где обычно находился венец. – И когда я поселилась на Островах, – она вновь просияла, – он выдвинул мою кандидатуру, и со временем они меня приняли. Видишь, как все просто, тяжело только ждать.

Чандлер прижал ее к себе и предложил тост:

– За твоего друга.

– Он отличный парень, – подтвердила она, потягивая вино. – Ты знаешь, как я прилежно отношусь к зарядке и тому подобному? Это отчасти из-за него. Он вполне мог, бы нравиться, любовь моя, только, видишь ли, он, конечно, любил меня, но потом гораздо больше стал любить то, что получал с помощью венца. Он растолстел. Большинство из них ужасно толстые, любовь моя. Вот почему им нужны люди вроде меня. И тебя. Пополнение. У них выходит из строя сердце, печень, потому что они целыми днями лежат в постелях и ведут жизнь в чужих телах. Я не хочу себя так распускать… Конечно, есть искушение. Ты знаешь, я почти каждый день нахожу какую-нибудь несчастную женщину, соблюдающую диету, и ем пирожные со взбитыми сливками и разные соусы. Как они, наверное, ненавидят меня!

Она усмехнулась, откинулась назад и поцеловала, его.

Чандлер обнял ее обеими руками и ответил на поцелуй. Рози не отвернулась. Она прижалась к нему, и он почувствовал тепло ее тела. Но потом она прошептала:

– Не сейчас, любовь моя, – и оттолкнула его от себя. – Пришло время поплавать! – Она вскочила на ноги. – Ты прохлаждался тут уже достаточно долго – теперь я тебе покажу, что значит развлечение!

Через десять минут, надев акваланг, который откуда-то достала Рози, он последовал за ней в зеленоватую воду.

Проплыв минуту, Чандлер подумал, что это не очень похоже на плавание. Во-первых, не чувствуешь себя мокрым. Кроме того, дышишь через трубку, зажатую в зубах. Было, конечно, интересно; но ему хотелось знать, это ли Розали назвала «развлечением». Они увеличили свой вес, прикрепив к поясам металлический груз, однако Чандлер еще сохранял плавучесть, и ему приходилось прилагать усилия, чтобы не подниматься к поверхности, в то время как Розали, по-видимому, слишком утяжелила себя, и ее постоянно тянуло ко дну. Они плыли медленно, отчасти потому, что Розали настояла, чтобы Чандлер взял с собой большой кухонный нож, – «Тут могут быть акулы, любовь моя!»

И все же он находился под водой и мог дышать. Он следовал за ней, чего-то ожидая – сам не зная чего.

Акулы тут действительно были. Он видел их с десяток, и какая-то тварь – вероятно, одна из акул – увязалась за ними, почти не видимая в зеленоватой воде. Он смотрел на нее с опаской и отвращением. Даже зная, что в чужом теле ему не грозит настоящая смерть, Чандлер нервничал. Уже не думая о том, что испытывает несчастный владелец тела, он представлял себе, как невидимые челюсти внезапно вырывают у него кусок мяса.

Розали обернулась, поманила его рукой и стала опускаться вглубь.

Чандлер начал смутно различать дно, Розали кружилась внизу, поджидая его.

На такую глубину проникало довольно мало света, но Чандлер видел блеск ее глаз под маской. Рози весело подмигнула ему, потом протянула руку и показала что-то за его спиной.

Чандлер обернулся и увидел пять больших темных силуэтов, которые, похоже, приближались к ним.

Он резко развернулся, готовясь встретить их, но Рози поймала его за руку. Она показала ему жестом, чтобы он отдал ей нож. Чандлера охватил ужас. Внезапно в нем пробудились все давно забытые детские страхи, у него перехватило дыхание, бешено заколотилось сердце, в желудке что-то зашевелилось и устремилось к глотке. Бесполезно было говорить себе, что это не его плоть, что его тело лежит в полной безопасности в гостиной за двенадцать тысяч миль отсюда. Чандлер сжался от страха перед зловещими безмолвными тенями, но все, что он мог сделать, это остаться в том же теле и наблюдать за Розали.

Он отдал ей нож. Она оценивающе взглянула на акул, потом скривила губы, подмигнула и, послав ему воздушный поцелуй, аккуратно перерезала его воздушный шланг.

Из баллонов вырвался каскад больших пузырей воздуха. Чандлер почувствовал, как Розали срывает с него маску, но вода уже проникла ему в рот, в глаза, в нос.

Ошеломленный, он закашлялся. Рассчитанным изящным движением она ткнула его острием ножа в грудь. Чандлер ощутил жгучую боль, и в воде расплылось кровавое облако.

Она сорвала собственную маску, сделала аккуратный надрез на животе своего восемнадцатилетнего тела и протянула руки к Чандлеру.

Они поцеловались. Ее руки сомкнулись вокруг его тела, как оковы. Чувствуя, как его легкие разрываются, он стал судорожно метаться, и кровавые облака разрослись еще больше; обернувшись, Чандлер увидел – невероятно близко – приближавшиеся торпедообразные тела.

Последнее, что увидел Чандлер, было зияющей зубастой пастью, потом он уже не мог больше терпеть. Он покинул Розали, покинул тело карабинера и понесся прочь, не останавливаясь до тех пор, пока не оказался снова в своем теле, потрясенный и совершенно разбитый.

Глава 17

В ту ночь Чандлер уснул очень поздно и спал отвратительно, то и дело просыпаясь. В сновидениях приходила Элен Брэйстед, потом Марго, его жена. Они не угрожали и не пугали. Они только смотрели на него с упреком… Когда он проснулся, ярко светило солнце, и в саду канак (туземец Гавайских островов) жужжал газонокосилкой, как будто обитатели этого дома не совершали никаких убийств. В течение часа Чандлер нервно расхаживал по гостиной, потом взялся за бутылку.

К тому времени, когда Розали с удовлетворенным видом, позевывая, спустилась в гостиную, он был уже достаточно пьян, чтобы предложить ей «Кровавую Мэри».

Когда она закончила завтрак и уже забыла о том, что так давно не ела, Чандлер едва стоял на ногах и говорил заплетающимся языком. Розали не обижалась. Вероятно, она понимала его состояние, или, по крайней мере, сознавала, что показала ему нечто такое, к чему надо привыкнуть. Даже когда ее стали навещать другие исполники, чаще всего используя тело мальчика-гавайца, выполнявшего в доме самые разнообразные функции, она смеялась и извинялась за Чандлера. Но после того, как все ушли, когда в комнате с ними остался только усталый испуганный канак, который собирался уходить, Рози сказала с мягким упреком:

– Зачем же лезть на рожон, любовь моя. Ты что, не понимаешь? Всему свое время.

– Вчера ты не возражала, – угрюмо произнес Чандлер.

– О, конечно! Ты же знаешь, я не пытаюсь тебя переделать. Но ведь это члены Исполнительного Комитета, и тебе нужны их голоса.

– Разумеется, я не хочу вести себя плохо в присутствии члена Исполнительного Комитета, – заявил Чандлер и потащился на кухню за новой бутылкой. Он достиг той стадии опьянения, когда кажется, что спиртное уже не пьянит. Руки, ноги и язык обнаруживали все характерные симптомы, но Чандлер проклинал ясность своего мозга: боль нисколько не унялась. На кухне он, покачиваясь, остановился возле раковины и под влиянием внезапного импульса подставил голову под струю холодной воды. Когда Розали через несколько минут зашла посмотреть на него, она обнаружила, что он варит кофе.

– Вот так-то лучше, любовь моя, – похвалила она. – А то я уж думала, ты осушишь весь остров!

Он налил в чашку горячий черный напиток и стал пить мелкими мучительными глотками. Розали тоже принесла себе чашку, добавила сливок и сахару и села за стол.

– Время уходит, – напомнила она деловым тоном, – а У тебя еще мало голосов, любовь моя. Я хочу, чтобы ты сегодня занялся Коицкой. Он может обеспечить тебе полсотни голосов, если захочет.

Чандлер допил кофе и налил еще одну чашку, на этот раз добавив в нее изрядное количество виски. Розали поджала губы, но тут же сказала спокойным тоном:

– Есть еще группа с Восточного Берега, девушки из посольства и Брэд с Тони. Они уже проголосовали, но могут привлечь на твою сторону еще кое-кого, если ты их заинтересуешь. Брэд был просто «куклой», но у девушек есть много друзей, и ты можешь получить много голосов. Чандлер закурил и слушал, не перебивая. Он знал, что это важно. Он знал, что она пытается ему помочь, и без ее помощи он, конечно, пропадет. И все же не мог заставит себя настроиться на ее тон. Он встал и сказал:

– Пойду приму ванну. – И оставил ее одну. Через десять минут, еще мокрый после душа, успев надеть лишь шорты цвета хаки, он вбежал к ней в комнату, крича:

– Как?! Как ты сказала? Как зовут твоего приятеля? Розали, сидевшая перед туалетным зеркалом в одном нижнем белье, оставила свою прическу и удивленно посмотрела на него:

– Любовь моя! В чем дело?

– Ответь же, черт возьми! Брэд? Что за Брэд?

Она начала терять терпение.

– Ты имеешь в виду Брэда Фенела? Ты так странно себя ведешь – разве с ним что-нибудь не в порядке? В чем дело?

У Чандлера горели глаза, его затрясло. Он неловко сел на кровать Рози и уставился на нее.

– Ты хочешь сказать, что Брэд Фенел помогает мне? И если меня примут в Исполнительный Комитет, это произойдет благодаря Брэду Фенелу?

– Ну, любовь моя, я тоже имею к этому кое-какое; отношение. Но Брэд действительно был так мил…

Чандлер кивнул.

– Очень мил, – тихо проговорил он. – Прямо как кукла.

– Ты помнишь его? Позавчера на вечеринке? Такой маленький, смуглый.

– Помню, – пробормотал Чандлер, и он действительно вспомнил, хотя на какое-то время уже успел совершенно забыть то, что рассказала ему Элен Брэйстед. Тот самый Брэд Фенел, который издевался над ней, а потом убил ее, стал теперь влиятельным другом Чандлера. «Это даже забавно, – подумал Чандлер. – С таким другом и врагов не надо».

Но можно ли найти иного друга в Исполнительном Комитете?

Раздражение Розали перешло в тревогу. С Чандлером явно что-то творилось. Она догадывалась, в чем тут дело; Розали ничего не знала про Элен Брэйстед, но знала достаточно об исполниках, чтобы сообразить, какого рода личные чувства тут затронуты. Она подошла и села рядом с ним.

– Любовь моя, – мягко сказала она. – Все не так плохо, как тебе кажется. Есть и хорошие вещи.

– Назови хотя бы одну.

– Ну, любовь моя! Не будь таким букой. – Она обняла его одной рукой. – Еще несколько дней, и ты сможешь делать все, что захочешь. Разве не стоит ради этого постараться? Ведь ты действительно– будешь делать все, что захочешь. Весь мир в твоих руках…

«И даже смогу послать тебя к черту», – подумал Чандлер. Но она была права. Это все ужасно, но факты есть факты, благоразумно рассудил он. Прощай Элен. Прощай Марго. Он повернулся– к сидевшей рядом с ним Розали…

И застыл, ощутив себя захваченным.

– Vi myenya zvali? – насмешливо спросил его голос.

Рози попыталась оттолкнуть его. Она уставилась на него большими блестящими глазами.

– Андрей?

– Da, Андрей! Kak eto dosadno!

– Андрей, пожалуйста. Я знаю, ты…

– Дрянь, – завопил голос Чандлера. – Как ты могла? Я не разрешаю этой падали прикасаться к тебе – вообще ни к чему моему – я не разрешаю ему жить! – Чандлер отпустил ее и встал.

Он боролся. Он сопротивлялся; но лишь мысленно и совершенно безнадежно; тело Чандлера вынесло его из комнаты, спотыкаясь, выбежало на дорогу, село в машину Рози и уехало.

Он мчался, как сумасшедший, по каким-то совершенно незнакомым дорогам. Мотор захлебывался, визжали покрышки.

Чандлер, плененный в собственном теле, конечно, узнал захватчика. Коицка! Чандлер знал, кто был другом и любовником Розали Пэн. Если бы у него оставались какие-то сомнения, звуки его собственного голоса, хриплые и истеричные, не дали бы ему ошибиться. Всю дорогу он выкрикивал угрозы и грязные ругательства то по-русски, то на ломаном английском.

Машина остановилась возле Центра ТУЭ, и тело Чанд-лера устремилось в здание, нарочно ударяясь о каждый дверной косяк и каждый предмет обстановки.

– Я мог уничтожить тебя в машине, – прохрипел его голос. – Но это слишком мягкая кара. Я мог бросить тебя в море! Это недостаточно мучительно.

В гараже тело остановилось, бешено озираясь по сторонам.

– Ножи, газовые горелки, – бормотали его губы. – Может выколоть тебе глаза? Или перерезать глотку?

На полке стояла бутыль с кислотой.

– Да, да! – закричал Чандлер, наткнувшись на нее. – Хочешь выпить, а? И я даже оставлю тебя, чтобы не почувствовать боли – она будет есть твои внутренности, долгая, медленная смерть… – Тело Чандлера отвинтило крышку, наклонило бутыль…

Он уронил бутыль и инстинктивно отскочил в сторону, когда кислота полилась на ноги.

Он был свободен!

Прежде, чем он смог сделать шаг, его опять захватили. Чандлер споткнулся, ударился о стену…

…И снова оказался свободным.

Он подождал немного, не в силах поверить в это, но по-прежнему оставался свободным. Чужой ум не овладевал его телом. Не было слышно ни звука. Никто не появлялся, никто не стрелял в Чандлера.

Он сделал шаг, повернулся, покачал головой – ничто не связывало его движений.

Он был свободен и в следующую секунду осознал, что находится в одном здании с опухшим жирным телом человека, который хотел убить его, но который едва ли способен стоять на ногах без посторонней помощи.

Чандлер помнил, что попытка причинить зло исполнику равносильна самоубийству. Он несомненно потеряет свою жизнь – впрочем, она в любом случае пропала. Терять было нечего.