Текст книги "Эхо далекой войны"

Автор книги: Фредди Ромм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

– Кто вы?

– Не имеет значения. Мне нетрудно помочь вам, но услуга за услугу…

Таня хотела было отшить услужливого анонима, но вовремя сообразила, что может быть полезно поиграть.

– Вы готовы договориться с Зиновьевым?

– Да, это не проблема.

– И что, в таком случае, требуется от меня?

– Пожалуйста, как член и председатель жюри, обратите внимание на участницу по имени Анна Погребельникова.

– Я на всех участниц обращу внимание, не беспокойтесь! – сдерживая смех, утешила своего собеседника Таня.

– Так я могу рассчитывать?..

Таня помедлила: возможно, что покровитель Погребельниковой действительно договорится с Зиновьевым, а это поломает игру Шицмана.

– Рассчитывать – на что? Что я непременно дам первое место вашей протеже? Только в том случае, если она действительно лучше всех. Иначе – боюсь вас разочаровать.

Наступила непродолжительная пауза.

– Хорошо, Татьяна Алексеевна. Я попробую убедить господина Зиновьева.

Послышались гудки, и Таня схватилась за голову, а затем снова позвонила Шицману:

– Алексей Фёдорович, это снова Таня! С этим конкурсом происходит чёрт знает что! Только что какой-то другой шантажист звонил – предлагает договориться с Зиновьевым, но при условии, что я дам первое место какой-то Погребельниковой!

– И что вы ответили?

– Я отказалась, но он всё равно собирается поговорить с Зиновьевым!

– Вот как?! Очень интересно. Спасибо, держите меня в курсе, если будут ещё новости.

Таня положила трубку и встретила сочувственный взгляд мужа.

– Не конкурс, а гадюшник какой-то, – вздохнула она устало. – Никогда не представляла себе, что честно проводить конкурсы так трудно.

– Милая, может, бросить эту затею?

– Что ты! Олег и Шицман уже взялись за дело, я не могу их подвести!

Андрей вздохнул печально:

– Вот досада! Я уже здоров, а воевать с бандитами приходится тебе.

– Ничего страшного, отдыхай. А сейчас сходим с девочками на улицу – погуляем.

Жюли

– Скажите, Франсуаза, зачем вы отдали мне синюю тетрадь? Хотели, чтобы я её сберегла, или рассчитывали подставить меня?

Девушка говорила не без лёгкого раздражения – хотя бы потому, что из-за своего разговора с Франсуазой ей пришлось провести несколько дней в комнате с зарешеченным окном. Обвиняли в убийстве, а теперь вот выясняется, что Франсуаза жива…

– Жюли, такова традиция в нашем роду: эти мемуары должны находиться в руках женщины. Мужчина может их взять, но только на время, чтобы записать свои воспоминания и мысли, прочитать уже написанное, а потом всё равно должен отдать.

– Я читала там некоторые вещи, которые не мог записать никто, даже Николя. Может, это выдумка?

– Нет, Жюли, там нет ничего придуманного. А если и есть, это всё равно правда.

Девушка не выдержала, рассмеялась во сне и пробудилась: она лежала в гостиничном номере в Буэнос-Айресе. За окнами было темно. Нахлынули воспоминания о приезде вчера в столицу Аргентины, первые впечатления о городе. Впечатления, надо сказать, разочаровывали: после родного Парижа, главный город Аргентины показался большой коробкой, куда строители-архитекторы попытались запихнуть сразу всё, что им попалось под руку. Из понравившегося – главным образом, центральный парк, вокруг которого хищно собрались каменные строения, угрожая проглотить зелёный островок. И это при том, что «авенида 9 июля» чем-то напомнила девушке парижские магистрали, а оперный Театр Колумба – Гранд Опера во французской столице.

Впечатления усугублялись невесёлыми мыслями об участи патагонских индейцев, не только практически полностью истреблённых колонизаторами, но и забытых – даже теми, кто громко шумит о жестокости белых при покорении Северной Америки.

Однако не для ознакомления с местными достопримечательностями и не для оплакивания патагонских индейцев прибыли сюда трое путешественников из Парижа. Первым делом – найти следы Анри, убедиться, что он действительно прибыл сюда живой и здоровый. Как это сделать, если он сам постарался исчезнуть? Правда, Надя, весело смеясь, пообещала, что эту трудность удастся легко преодолеть, но верится с трудом…

Раздался стук в дверь. Жюли вскочила с постели, накинула халат и прошла к входу. Её познания в испанском оставляли желать много лучшего, но для простейших выяснений сойдёт:

– Кто там?

– Сеньорита, вы прибыли вчера из Франции?

– Да, а что?

– Вас спрашивает внизу молодой человек!

Мелькнула мысль: что, если это Анри? А если и не он, то кто-нибудь, кому известно, что с ним случилось…

– Хорошо, я сейчас спущусь!

Она поспешно оделась, отперла дверь…

В тот же миг дверь толкнула её, чуть не ударила в лоб, пропуская двоих мужчин в чёрном.

– Кто вы? Чего вам надо? – пролепетала испуганная девушка, от волнения переходя на французский.

– Где документы? – ответил ей также по-французски, но с сильным акцентом, тот, который был ниже ростом.

– Какие документы?

Тот, кто заговорил с ней, ударил девушку по лицу. Она вскрикнула и отскочила вглубь комнаты. Оба нападающих кинулись за ней, первый вынул пистолет:

– Ни звука, стерва!

Жюли испуганно села на кровать, оторопело глядя на бандитов. Низкорослый вынул наручники:

– Руки назад!

Девушка подчинилась, и браслеты защёлкнулись на её запястьях.

– А теперь поговорим! – удовлетворённо произнёс низкорослый. Однако в ту же секунду зазвонил телефон. Бандиты оторопело уставились на него:

– Ты кого-нибудь ждёшь?

– Н-нет…

– А кто это звонит?

– Освободите мне руки, я возьму трубку! – с готовностью ответила девушка.

– Вот ещё, обойдёшься! Педро, встань у двери и слушай, – обратился по-испански низкорослый мучитель к своему товарищу. – А теперь, красотка, всё-таки поговорим о деле…

И тут зазвонил мобильный телефон девушки.

Андрей

Он подождал, пока жена вышла, чтобы ехать в клуб, и взял телефонную трубку:

– Добрый день, Дмитрий Александрович. Это Андрей Кароль.

– Здравствуйте, Андрей, – ответили в трубке, как показалось детективу, с лёгкой досадой.

– Дмитрий, мне бы хотелось разобраться, почему нацисты положили глаз именно на вас. Они нападают на всех членов Антифа?

– Да, если им удаётся выследить.

– Вы это им позволили?

– Я не старался спрятаться.

– Отчего так?

Дмитрий шумно засопел:

– Господин Кароль! Я очень признателен за помощь вам, Олегу и Наде, но позвольте мне самому решать, как вести себя! До свиданья!

Собеседник Андрея разъединил, и детектив задумался. Что означает это поведение Дмитрия? Поведение, надо сказать, идиотское – ведь ходит под дамокловым мечом. Одно из двух: либо он действительно раскрылся перед нацистами намеренно… чтобы они его убили? Бред. Другое объяснение: это произошло независимо от желания Дмитрия, вследствие стечения других обстоятельств, о которых активист Антифа не желает откровенничать, даже рискуя головой.

Андрей задумчиво сел к компьютеру. Мало шансов, что удастся найти нечто достойное внимания, но вдруг… Он рассеянно прошёлся по ссылкам, выданным поисковиком… Стоп, что это?

Он несколько минут размышлял, глядя на экран, затем вздохнул и снова потянулся к телефону. Набрал номер.

– Федеральная Служба Безопасности России! – услышал он.

– Пожалуйста, подполковника Лебедева Антона Ильича!

– Кто его спрашивает?

– Кароль Андрей Витальевич, он меня знает.

Наступила пауза, и детектив почувствовал себя неловко.

– Привет, Андрей! Что это ты мне по прямой связи не звонишь? – услышал он ехидный голос подполковника.

– Извини, Антон, на днях накрылся мобильный телефон, я сейчас номера восстанавливаю. Продиктуешь заодно мобильный?

– Ага, записывай…

Андрей добросовестно записал три номера, которые ему продиктовал Лебедев – прямой рабочий, домашний и мобильный. Тут же приятель безо всякого перехода заявил:

– Но ты ведь не только ради этого по мою душу?

– Да, правда. Антон, ты не в курсе, что случилось с Александром Борисовичем Кольцовым?

– Ээээ… Ты про какого Кольцова?

– Профессора нейрохирургии.

Лебедев шумно вздохнул:

– Друг мой дорогой, это не телефонный разговор. Если тебе это действительно интересно, приваливай сюда. Жду с нетерпением. Чую, наш предстоящий разговор принесёт нам обоим немало полезной информации.

– Хорошо, – медленно ответил Андрей. – Приеду к тебе, но чуть погодя. Дай мне хоть с почтой разобраться.

Надя

Она проснулась со странным ощущением, удивилась темноте за окнами и не сразу поняла, в чём дело. Ах, да, в Париже сейчас уже летний день в разгаре, а здесь зимнее утро…

Из гостиничной ванной донеслись звуки – судя по всему, Витя принимал душ. Прежде чем Надя встала, он появился из ванной, одетый в халат и улыбающийся. Надя протянула к нему руки:

– Милый! Я же тебе говорила: сначала зарядка!

– А я уже!

– Как? Почему я не слышала?

– Я выходил на улицу! Там довольно прохладно!

Красавица рассмеялась, демонстрируя прелестные зубки:

– Правильно, зима ведь. А почему ты меня не разбудил?

– Не хотел. Любовь моя, ты так сладко спала!

Надя улыбнулась и не без сожаления откинула одеяло. Витя жадно уставился на её ноги.

– Потом, мой хороший! – улыбнулась красавица. – Не соблазняй меня раньше времени!

– Ты сейчас на зарядку?

– Да, хочу, по твоему примеру, сделать её на улице.

– Можно, я с тобой?

– Но ты ведь уже сделал?!

– Всё равно! За компанию!

– Ты же принял душ. Не простудишься?

– Нет, не волнуйся!

– Тогда давай заодно пригласим Жюли!

Надя взяла трубку гостиничного телефона и набрала номер соседней комнаты. Длинные гудки.

– Странно! Неужели она уже встала и вышла? В такую рань?!

Надя позвонила ещё раз – теперь уже на мобильный телефон подруги. И опять никакого ответа.

– Надя, мне это не нравится! – настороженно произнёс Витя. Женщина вздохнула:

– Может, ты и прав. Будем действовать иначе. – Она взяла пистолет и вышла в коридор, Витя последовал за ней. В углу коридора стояла пустая бутылка из-под шампанского – Витя взял её, держа за горлышко, как гранату. Надя осторожно взялась за ручку двери номера Жюли и потянула вниз, а затем резко толкнула – послышался глухой удар – и вскочила в комнату. Виктор также проскользнул внутрь, но остался у двери.

– Надя, на помощь! – закричала Жюли. Высокий парень в чёрном потирал лоб, изумлённо таращась на пистолет Нади, а другой – рядом с Жюли – сунул руку в карман, но помощница детектива прикрикнула по-испански, хотя и с ужасным акцентом:

– Руки вверх, не то стреляю!

Тот, который угрожал девушке, поднял руки, но в это время его товарищ, оправившись от удара, толкнул Надю…

Не дожидаясь, что произойдёт дальше, Витя запустил бутылку в голову высокого. Бутылка со стуком брякнула, словно об дерево, и покатилась по полу, не разбившись, а высокий бандит упал. Однако низкорослый толкнул Жюли, прикрылся ею и выхватил нож:

– Бросай оружие, не то прикончу её! – закричал он. Но прежде чем он сделал движение, Надя выстрелила, и преступник выронил нож. Витя прыгнул вперёд и ударил бандита кулаком в голову. Оба преступника оказались на полу.

– Надя, у того, который ниже, ключ от моих наручников! – жалобно сказала Жюли. Витя деловито кивнул, нагнулся и пошарил по карманам неизвестного. Извлёк пистолет с глушителем, ключ от наручников и мобильный телефон.

– Хм, а паспорта нет, и водительских прав тоже! – констатировала Надя. Через пять секунд Жюли, улыбаясь, потирала покрасневшие запястья. Надя защёлкнула наручники на запястьях высокого бандита, а другому связала руки пояском от халатика Жюли.

– Витя, выгляни в коридор, там нет никого?

Молодой человек с готовностью выполнил просьбу любимой.

– Нет, тишина!

– Неужели никто не слышал пистолетный выстрел? – усмехнулась Надя. – Что же, тем хуже для этих героев. Жюли, принеси воды, пожалуйста!

Девушка с готовностью принесла наполненный стакан, и Надя щедро вылила воду на голову низкорослого. Тот закашлялся, открыл глаза и удивлённо осмотрелся.

– Как тебя зовут? – металлическим тоном спросила Надя.

– Луис, – пролепетал пленник, двинул рукой и убедился, что наручники надеты прочно.

– Почему ты без паспорта, Луис?

Пленник отвернулся.

– Луис, когда я задаю вопросы, надо отвечать, не то будет больно, – благодушно сообщила Надя, толкнула пленника лицом на кровать и вывернула ему палец. Луис взвыл от боли, а Виктор растерянно посмотрел на любимую: такого он от неё не ожидал.

– Будешь отвечать или добавить? – холодно спросила Надя.

– Не взял я сегодня паспорт.

Молодая женщина вздохнула и подошла ко второму пленнику. Он уже пришёл в себя.

– Будешь отвечать или тебе тоже дополнительное пояснение нужно?

– Не надо! Меня зовут Педро! – хрипло ответил тот.

– Где твои документы?

– Мы не взяли! Сеньорита, умоляю, не бейте!

Надя ненадолго задумалась, затем прошлась ладонями по карманам Педро, извлекла складной нож, пистолет и глушитель, после чего вернулась к Луису.

– Где вы живёте?

– Тут, неподалёку, – хрипло ответил тот.

– Я это поняла, раз у вас обоих нет водительских прав. Адрес какой?

Луис сморщился и ответил.

– Кто вам велел сюда прийти?

– Не знаю, сеньорита. Этот человек звонил по телефону.

– А платил он тебе тоже по телефону?

– Он обещал заплатить после…

Надя не вытерпела и снова взялась за палец Луиса:

– Слушай, мерзавец! Не смей мне врать!

– Сеньорита, пощадите! Этот человек убьёт меня, если я скажу!

– Если скажешь, его арестуют и он тебе ничего не сделает.

– Нет, сеньорита! Вы не знаете!

– Зато ты знай: не ответишь – сломаю тебе пальцы! А потом и твоему приятелю, – посмотрела она на Педро.

В дверь постучали, и Надя вздохнула:

– Повезло тебе, Луис.

Витя посмотрел вопросительно:

– Открыть?

– Не надо, я сама, а то как бы не вышло проблем.

Она подошла к двери:

– Кто там?

– Полиция, сеньорита!

Надя сделала полшага назад, протянула руку и открыла.

– Можете входить!

Дверь открылась, и в проёме появились двое полицейских. Они с опаской уставились на оружие в руке молодой женщины.

– У вас есть лицензия? – поинтересовался один из них.

– Да, в моём номере, это соседняя комната.

– Хорошо, сеньорита, – к немалому удивлению Нади, кивнул ей полицейский и дрожащим пальцем указал на Луиса. – Вы позволите нам забрать этого сеньора?

Надя недовольно вздохнула, но не нашла, что возразить.

– Да, хорошо, забирайте.

Полицейские увели преступников, и Надя понурилась. Витя шепнул ей:

– Если бы они не стали отвечать, ты бы и вправду сломала им пальцы?

– Сломала бы. Ты же видел – они чуть не убили Жюли.

Витя грустно вздохнул, и Надя посмотрела ему в глаза:

– Теперь ты разлюбил меня?

– Нет… Наверное, ты права, просто мне надо привыкнуть.

Надя вздохнула и обратилась к спасённой девушке:

– Жюли, а ведь мы собирались пригласить тебя на утреннюю зарядку. Пойдёшь с нами?

Девушка неуверенно кивнула:

– Пойду. Вижу, мне нужно хорошенько заняться спортом, а то проблем всё больше.

– Вот и хорошо, – констатировала Надя негромко, скорее для себя. – Сейчас на зарядку, а потом позавтракаем, и я напишу Андрею о том, что с нами происходит.

Андрей

«На Жюли было нападение, мне пришлось применить оружие. Поведение местной полиции не радует. Сейчас займёмся поисками Анри».

Это сообщение пришло минуту назад от Нади. Итак, в Аргентине проблемы, и серьёзные. Ничего неожиданного, но неприятно, что Наде приходится действовать практически в одиночку в незнакомой стране, почти без знания местного языка. У Вали ситуация немногим лучше, но, по крайней мере, с ней Жак. Он ещё не пришёл в норму, но близок к выздоровлению.

Надо попробовать помочь Наде.

Андрей подошёл к телефону:

– Олег, это я. Ты не знаешь, как привлечь к делу Интерпол? Надя в Аргентине, она жалуется, что было нападение, а местная полиция не проявляет достаточного рвения. Я понимаю, что ничего необычного, но девочка фактически одна, и опыта у неё маловато. Хорошо бы Интерпол хотя бы проявил интерес к делу, показал аргентинцам, что ситуация под присмотром. Жюли Крессар французская гражданка, но у Нади двойное подданство, а Виктор Кольцов и вовсе наш. Так что французов это тоже касается, ещё больше, чем нас. Попробую озадачить мужа Вали. Пока, дружище.

Андрей положил трубку, подумал немного, вернулся к компьютеру и начал набивать сообщение Вале.

Таня

Громко цокая шпильками, они с Любой уверенно вошли в тот зал клуба, который предназначался для проведения конкурса. Десятки глаз, мужских и женских, уставились на них.

– Добрый день! – громко сказала Таня и улыбнулась. – Будем знакомы: я – Татьяна Алексеевна Кароль! А это – Любовь Андреевна Зелинская, новый член жюри!

– Очень приятно! – поднялся со стула немолодой мужчина в выцветшем костюме. – Я – Александр Григорьевич Порфирьев, директор этого клуба!

– А я, – поднялся с места другой, – Никаноров Павел Ильич, дизайнер женской одежды!

– Васин Павел Алексеевич! – представился ещё один член жюри.

– Очень приятно! – улыбнулась Таня. – Что же, приступим.

– Минуточку, уважаемая председатель! – заговорил Никаноров. – Дамы, которые на прошлом конкурсе вошли в финал, сегодня не участвуют?

– Нет, они автоматически допущены к конкурсу, – чуть недовольно ответила Таня. Будь её воля, она бы заставила Ильину показать всё, на что та способна. – Что же, девушки, начнём! – обратилась она к группе участниц, смущённо стоящих у стены. – Не стесняйтесь и не бойтесь, тут все свои! Кто первая?

Девушки неуверенно переглянулись.

– Тогда вы! – кивнула Таня рыжей девушке, стоящей ближе к жюри. – Пройдитесь, пожалуйста!

Девушка сделала несколько движений.

– Замечание вам и всем участницам: двигайтесь нормально, раскованно! Считайте, что вы в компании друзей! Разве так вы ходите, когда рядом друзья?

Участницы засмеялись, и рыжеволосая прошлась ещё раз.

– Отлично, вы допущены, – заявила Таня и тут же спохватилась, что надо бы и коллег по жюри спросить. – Возражений нет? – обернулась она к судьям.

– Нет, – улыбнулись мужчины. Люба тоже кивнула.

– Пройдите к окну, пожалуйста! – обратилась Таня к будущей участнице и кивнула следующей. – Теперь – вы!

Одна за другой девушки проходили мимо жюри, всё смелее. Из пятидесяти претенденток жюри забраковало только семерых, которые явно не подходили к стандартам модельного бизнеса. Огорчённые девушки плакали, и у Тани заскребли на душе кошки. Улучив минутку, она подошла к проигравшим.

– Не огорчайтесь так! – заговорила она негромко, но сочувственно. – Если бы вы знали, как трудно работать манекенщицами и фотомоделями! Рабочий день – двенадцать часов, страшная диета, физические упражнения, от которых потом всё тело ломит.

– Я знаю, – всхлипнула одна. – Но всё равно хочется.

– А зачем? Попробуйте себя в другом деле. Кроме того, из всех участниц только три победят и получат контракты, а остальные проиграют, как и вы, только устанут гораздо больше.

Проигравшие девушки сразу успокоились, зато заметно огорчились выигравшие отборочный тур и стоявшие сейчас у окна – они, несомненно, слышали слова Тани. Председатель жюри улыбнулась и обратилась сразу ко всем:

– Спасибо! Было очень приятно! Завтра утром – здесь же. Не так ли? – вопросительно посмотрела она на директора. Тот неуверенно кивнул:

– Да, если новых проблем не возникнет.

– А если возникнут – позвоните мне, я разберусь. Люба, пойдём?

Они направились к выходу, но наткнулись на невысокого коренастого господина.

– Вы всё-таки проводите конкурс! – с неудовольствием обратился он к Тане.

– Да, а что? Вы – господин Зиновьев?

– Я самый.

– В чём проблема, господин Зиновьев? Я сказала: если официально запрещаете – я мигом найду другое помещение, но вы же этим и недовольны.

Из зала появился директор, он умоляюще посмотрел на Зиновьева:

– Сергей Павлович, я всё приведу в порядок!

– Да ладно! – махнул рукой Зиновьев. – Татьяна Алексеевна, я от вас такой жадности не ожидал. Что для вас несколько тысяч евро? Я навёл справки, вы богаты, а на детей жалеете.

– Господин Зиновьев! – разозлилась Таня. – Будьте уверены, что в своей жизни я предостаточно защищала права бедных людей, в том числе детей! Однако то, чем вы занимаетесь, называется демагогией и вымогательством, а я такое не терплю!

– Что?! – оторопело посмотрел на неё чиновник. – Вы отдаёте себе отчёт, что сказали? Вы меня оскорбили!

– Имеете право подать на меня в суд, только стоит ли? Подумайте хорошенько.

Зиновьев посмотрел на неё исподлобья, ссутулился и вышел.

– Любочка, тебя подвезти?

– Если не трудно! – улыбнулась подруга. – Олежка сегодня опять оседлал мою «Тойоту», я не возражала, потому что почти весь день сижу дома с Сашей.

Подруги направились к «Пежо».

– Вы с Сашей уже занимаетесь азбукой? – поинтересовалась Таня.

– Да, понемногу. А ты с Зайкой?

– Тоже. И Люся интересуется – я думаю, она освоит алфавит раньше, чем положено.

– Ничего страшного, если ребёнок воспринимает это как игру, – убеждённо заявила Люба. – А кто этот Зиновьев?

– Да так, бюрократ один.

– Боюсь, он тебя возненавидел.

– Любочка, ты думаешь, мне его любовь нужна? По секрету, – понизила голос Таня, – им сейчас прокуратура занимается. Проверяет финансовые дела того детского дома, куда он требовал перевести деньги.

Люба ахнула:

– Вот мерзавец! Обкрадывает детей?! Да ещё других поучает благотворительности!

– Так ведь это – обычное дело, – вздохнула Таня. – Знаешь, не зря говорится: деньги нужны для того, чтобы о них не думать.

– Танечка, а как мне завтра судить? Подскажешь?

– Будем выставлять баллы, – улыбнулась председатель жюри. – Чем больше подходит кандидатка для работы в «Подиум Анри», тем выше ставить оценку. Или можешь сразу наметить трёх, которые тебе кажутся лучше остальных, им поставишь максимальный балл, а остальным колы.

– Ясно, – кивнула Люба. – Не представляю себе, как поставлю колы, – вздохнула она. – Ужасно не хочется девушек огорчать.

– Так ведь речь только о том, подходят ли они для работы в модельном бизнесе. Больше ничего эта оценка не означает.

Они сели в машину, и тут Люба заметила распечатку мемуаров Жюльетт, которую Таня оставила в автомобиле, когда шла в клуб.

– Ой, что это?

– Очень интересно! – улыбнулась Таня. – Рекомендую тебе почитать!

– Можно прямо сейчас?

– Да, конечно!

Берлин, Рейхсканцелярия, утро 6 июня 1944 года

Звонок телефона обрушился на Гитлера, когда он ещё спал.

– Слушаю! – сонно произнёс владыка Германии и захваченных ею земель.

– Мой фюрер! – послышался возбуждённый голос Роммеля. – Это началось!

– Что – началось?

– Десант! Англо-американцы начали высадку в Нормандии!

– Где именно?

– В районе полуострова Котантен!

Гитлер подскочил:

– Эрвин, вас обманывают! Это не может быть тот самый десант!

– Мой фюрер, против нас действуют огромные силы!

– Какие именно?

– Много самолётов и кораблей, морской и воздушный десант!

– Сколько солдат?

– Мой фюрер, затруднительно оценить! Только воздушных десантников противника не менее шести тысяч!

– Эрвин, шесть тысяч солдат противника участвовали в атаке на Дьепп! Тогда Герд тоже сначала подумал, что это главный удар неприятеля, а потом пришёл к выводу, что речь идёт о малозначительной, отвлекающей операции, в лучшем случае подготавливающей основную!

– Мой фюрер, я уверен!

Гитлер постарался успокоиться.

– Эрвин, если бы вы были на месте противника, какой район для высадки вы бы выбрали?

– Кале или Бретань. Па-де-Кале – всего лишь двадцать с чем-то километров водной преграды, а в Бретани недостаточно наших укреплений.

– Вот видите, Эрвин! Зачем же противнику производить главную высадку там, где у нас и сил достаточно, и расстояние преодолевать надо большое?!

Роммель замолчал, очевидно, обдумывая слова вождя.

– Хорошо, мой фюрер. Я буду исходить из возможности того, что главный вражеский удар ещё впереди.

– Эрвин, можете не сомневаться: главные их силы высадятся в Кале. Но произойдёт это, когда вы перебросите танки к Котантену.

– Слушаю, мой фюрер, – произнёс полководец дрогнувшим голосом.

Гитлер разъединил и сразу набрал номер:

– Алло, Вильгельм! Что происходит во Франции?

– Большой десант, мой фюрер! – послышался голос Канариса.

– Что значит – большой? Больше, чем на Дьепп?

– Да, намного.

– Вы считаете, это и есть их главный удар?

– Не знаю, мой фюрер. Пока ясно, что противник проявляет авиационную активность в Кале не меньше, чем в Нормандии, при этом английское радио в своих сообщениях на Францию многократно завышает число используемых для прикрытия десанта самолётов, называет совершенно несуразные цифры.

– То есть нас хотят убедить, что это и есть главный десант, а на самом деле это не так?!

– Возможно, мой фюрер. Точно пока не могу сказать.

– Хорошо, Вильгельм. Работайте.

Гитлер положил трубку и задумался. Пожалуй, следует подыграть противнику – убедить его, что хитрость удалась. Он снова взялся за телефон, но на этот раз его собеседником был Гиммлер:

– Генрих, передайте через свои каналы дезинформации, что наши войска перебрасываются из Кале к Котантену!

Москва, Кремль, вечер 6 июня 1944 года

На стол Сталина легла сводка:

«По данным от Красной Капеллы, Вермахт спешно перебрасывает крупные танковые силы из района Кале в Нормандию. Мы полагаем, что это дезинформация, так как с осени 1942 года основные рации Красной Капеллы работают под контролем немцев, о чём было соответствующее извещение товарища Отто».

Сталин немного подумал и написал резолюцию:

«Сообщить союзникам, что в ближайшее время немцы не перебросят крупных танковых сил в район высадки десанта».

Нормандия, зона плацдарма, июнь 1944 года

Монтгомери, одетый в выцветшую габардиновую куртку, серый свитер со свободным воротником, плисовые брюки и темный берет танкиста, снисходительно подошёл к корреспондентам английских газет. Газетчики не замедлили засыпать его вопросами:

– Как проходит завоевание плацдарма?

– Сэр, как вы оцениваете действия десанта?

– Насколько значительны наши потери?

Фельдмаршал остановил корреспондентов жестом:

– Не так быстро, господа! Могу сказать, что создание плацдарма проходит весьма успешно. Наши потери не так значительны, как рассчитывал противник. В его тылу действуют наши десантные дивизии, и мы вот-вот захватим Кан!

– Господин фельдмаршал, Кан является главной целью проводимой операции?

– Главная наша цель – разгром Гитлера! Однако Кан – важнейший транспортный узел, и мы должны захватить его в кратчайший срок! И не сомневайтесь – мы сделаем это!

– Верно ли, что в районе Кана стоят две немецкие танковые дивизии?

– Есть такие сведения, но это говорит только о том, что и неприятель сознаёт важность этого города.

Тем же вечером сводка из Лондона легла на стол Гитлера. Прочитав интервью Монтгомери, фюрер презрительно усмехнулся. На кого рассчитана эта утка? Англичане хотят убедить, что Нормандия и есть зона их главного удара? Если так, зачем им Кан прямо сейчас, когда плацдарм только создаётся? Возможны два объяснения: или никакой атаки на Кан не будет, а англичане разыгрывают дезинформационные карты, или наступление действительно предполагается, но тогда оно и является главной задачей десанта. В любом случае – ни оттягивать в Нормандию танковые войска из-под Кале, ни отводить их от Кана недопустимо.

Поздно вечером к Монтгомери прибыл усталый посланник Черчилля:

– Сэр! Премьер-министр ознакомился с вашим интервью и считает его безответственным! Разве можно раскрывать противнику наши стратегические планы?

– О чём вы говорите, сэр? – надменно спросил фельдмаршал.

– Ваши слова о предстоящей атаке на Кан!

– Можете передать его превосходительству, что в ближайшие несколько дней никакой атаки не будет. Ни на Кан, ни на какой-либо другой стратегический объект. Наша задача сейчас – закрепиться на плацдарме, только после этого возможны крупные наступательные действия.

– Но тогда зачем вы сказали это журналистам?

– Сэр! Вы же сами только что говорили, что раскрывать противнику наши стратегические планы недопустимо! Почему же вы недовольны тем, что я поступил наоборот?

Посланник Черчилля смутился:

– Да, верно, сэр… Но общественность будет ждать взятия Кана со дня на день! Отсутствие успеха в этом районе воспримется общественным мнением как неудача!

– Я надеюсь, что британской общественности гораздо важнее снизить потери нашей армии и побыстрее освободить Европу от нацистов, нежели проверять точность моих слов!

Кан, июнь 1944 года

Невдалеке от полуострова Котантен, в десяти километрах от пролива Ла-Манш, вглубь Нормандии, расположен город Кан. Не будет большой ошибки назвать его старинным. Чего стоит один лишь собор, построенный Вильгельмом Завоевателем, в котором покоритель Англии и нашёл своё последнее пристанище!

Старинный город, красивый, гордый, зелёный, спокойный, словно приглашает пройти к морю – конечно, если есть настроение и погода хорошая.

Вот только погода в начале июня тысяча девятьсот сорок четвёртого года отнюдь не радовала – сильный ветер, шторм на море, то и дело дождь. Да и настроение у местных жителей не лучшее – среди немецких патрулей, боязливых и ненавидящих взглядов оккупантов, которые устроили в городских кварталах позиции для зенитных орудий и танков, чтобы бомбы англо-американцев падали на мирное французское население.

И они обрушились на город. Тысячи тонн бомб, предназначенных для немецких танков и орудий, посыпались на Кан. Один за другим падали дома, разорванные мощью фугаса. Бомбоубежища далеко не всегда спасали, да и туда норовили набиться доблестные воины фюрера, выталкивая наверх, под разрывы, женщин и детей.

Местная больница оказалась забита тысячами раненых. Все полы залиты кровью. Один из врачей схватил несколько простыней, промочил их в человеческой крови и выложил в виде креста на площадке между зданиями больницы.

Союзные пилоты заметили поданный им знак. Ни одна бомба не упала на этот страшный крест и окружающие здания больницы.

В здании отделения гестапо Кана царила деловитая суматоха: нацисты не сомневались, что, следуя заверениям Монтгомери, на город вот-вот пойдут английские танки и десант. Успокоительные заверения фюрера – что десант в Нормандии чисто отвлекающий – до местных гестаповских начальников не доходили. Зато бомбы, обрушившиеся с неба, были очень убедительны. Из всего происходящего блюстители безопасности Рейха сделали единственный вывод: следует немедленно сжечь все документы, а главное – устранить свидетелей, тех, кто видел, что воины фюрера вытворяют с мирным населением захваченной страны. И в тюрьму были срочно направлены автоматчики СС. Из камер вывели две тысячи человек, схваченных не только в городе, но и в близлежащих районах Нормандии – мужчин, женщин, подростков. Участников Сопротивления, подпольщиков, маки, сочувствующих, укрывателей евреев, их родственников, заложников или просто оказавшихся в неподходящий час не в том месте. Людям связывали руки и отводили во внутренний двор тюрьмы. Там, среди луж крови, в режиме конвейера работала бригада убийства: поставить очередную группу связанных жертв к расстрельным столбам, кроваво-красным, изрешеченным, словно сито. Огонь! На столбе становится несколькими дырочками больше – почти не заметно. Затем – контрольные выстрелы в голову – и оттащить в сторону. А там уже трудились в поте лица уголовники, закапывающие трупы, смутно догадывающиеся, что после всех узников, прошедших через Сопротивление, настанет и их черёд.