Текст книги "Старые долги"

Автор книги: Фредди Ромм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

– Что здесь происходит? – услышал победитель. Со стороны шоссе приближались двое милиционеров.

– Они напали на нас! – выкрикнула Наташа. – Стали нас бить!

Сержант милиции присел над поверженными хулиганами и покачал головой.

– Это ты их так отделал? – с удивлением обратился он к Андрюше. Мальчик пожал плечами. Милиционер ухмыльнулся:

– Здорово работаешь! Только, парень, непорядок это. Придётся вам проехать с нами. Составим протокол.

– Но мы не виноваты! – возмутилась девочка.

– Там разберёмся, – вздохнул милиционер. – Садитесь в машину.

Через десять минут все пятеро входили в отделение. Появился хмурый младший лейтенант, который посмотрел на избитых хулиганов и недовольно покачал головой.

– Ты что, в секции занимаешься? – обратился он к Андрюше.

– Да, каратэ, – неохотно признался тот.

– Товарищ милиционер, он не виноват! Он меня защищал! – жалобно закричала девочка.

– А что такое они с тобой делали?

– Они меня оскорбляли, дёргали за волосы!

Младший лейтенант вздохнул и указал Андрюше на стул возле стола.

– Как они её оскорбляли? – обратился он к мальчику. Андрюша отвёл взгляд: уточнять высказывания битых антисемитов не хотелось.

– Они оскорбляли мою национальность! – воскликнула девочка.

– Ты помолчи, и до тебя черёд дойдёт, – осадил её милиционер и тут же, противореча себе, спросил:

– И какая же у тебя национальность?

– Еврейка, – сердито опуская лицо, пробормотала Наташа. Милиционер хмыкнул:

– Ну и что такого? Вот я русский, и никакого оскорбления в этом не вижу.

Андрюша смутился: в самом деле, слова хулиганов, обращённые к Наташе, были как будто нормальны. Но вот интонация…

– Они и меня оскорбляли, называли щенком.

– Гм. И ты их за это стал бить?

– Нет! За то, что они не давали нам пройти, а один схватил меня за волосы! – с волнением в голосе, угрожающим перейти в слёзы, воскликнула Наташа. Из коридора появился майор. Он окинул взглядом детей и обратился к девочке:

– Ваш отец – Семён Исаакович Белкин?

– Да, – ответила Наташа, поджимая губы. Майор вдруг обратился к младшему лейтенанту:

– Отпускай детей!

– Как? А драка, телесные повреждения?

– Необходимая самооборона, значительных телесных повреждений не причинено. – Он приветливо улыбнулся Наташе:

– Привет передайте своему папе! От Копылова Максима Александровича! Здоровья вашему папе!

Дети с удивлением переглянулись: неприятная ситуация вдруг получила благополучное разрешение.

– А тех, троих, тоже отпускать? – озадаченно спросил младший лейтенант.

– Нет, я сейчас с ними побеседую, – ответил ему Копылов и обратился к детям:

– Дорогу сами найдёте?

– Найдём! – обрадовано отозвался Андрюша. Довольные дети поспешили к выходу. Назавтра утром Андрюша узнал, что папа Наташи на днях сделал сложную операцию жене Копылова. Операция прошла успешно, и женщина уже выздоравливала.

Москва, 1988 год

Андрей с удивлением и странной радостью смотрел на новорожденную Валю, с которой вернулась из роддома тётя Лена. Теперь у мальчика были две кузины: старшая, Рита, и младшая.

Мальчик осторожно приблизился и легонько коснулся губами личика малышки, которую тётя Лена держала на руках. Девочка взглянула на своего двоюродного брата, улыбнулась и пошевелила пальчиками. Тётя Лена засмеялась:

– Она тебя признала, Андрюша!

Опасаясь сделать что-нибудь неправильно, мальчик отошёл от тёти и заглянул в детскую. Рита прихорашивалась перед зеркалом: она выросла в красивую девушку, стройную, спортивную синеглазую шатенку, которая пользовалась решительным успехом у молодых людей, но пока не решила, кому отдать предпочтение. Неожиданно в мыслях всплыла Наташа: а ведь она в чём-то похожа на Риту… Мальчик зачарованно смотрел на кузину, а в мыслях была Наташа. Рита заметила в зеркало взгляд двоюродного брата, обернулась к нему и рассмеялась:

– Вот я какая! А у тебя скоро невеста будет?

Андрей почувствовал, что краснеет, и поспешно вышел.

Весь учебный день он был как на иголках. Дождался звонка с последнего урока – и вопросительно посмотрел на соседку по парте:

– Я провожу тебя?

Девочка кивнула и улыбнулась, но почему-то печально. Андрей с удовольствием подхватил её портфель, и дети вышли вместе на улицу. Завернули за угол. Андрей огляделся и убедился, что сейчас они наедине.

– Наташа! Мне нужно сказать тебе кое-что…

Девочка остановилась и вопросительно посмотрел на него.

– Наташа… Можно, мы пойдём сегодня в кино? Вечером… Или сейчас, если хочешь.

– Андрей… Я тоже должна сказать кое-что. Ты мне очень нравишься, но… Мы уезжаем в Израиль. Всей семьёй.

Мальчика как молнией ударило. Дыхание сдавило, сердце сжалось, в глазах поплыли круги. Может, Наташа так странно шутит? Проверяет его? Усилием воли он взял себя в руки. Глубоко вздохнул и выговорил непослушными губами:

– Наташа… Почему?..

Девочка мягко погладила его по руке. На глазах её выступили слёзы:

– Андрей, здесь очень опасно. Вчера перед больницей, где работает папа, какие-то люди развернули плакаты с очень нехорошими словами про евреев. Маму оскорбили, когда она стояла в очереди за картошкой. Какое-то общество «Память» призывает убивать нас, а милиция охраняет их митинги. Страшно…

Мальчик почувствовал, что ещё немного – и он тоже заплачет.

– Неужели ничего нельзя сделать?

– Папа говорит – нужно уехать, пока не запретили. Мы сегодня подаём документы.

– Не понимаю… У нас же не гитлеровская Германия!

– Андрей, никто не знает, к чему приведут эти события. В Германии тоже не всё сразу стало плохо.

– Как жаль…

– И мне. Знаешь… Если бы мы оба были старше… Я, наверное, предложила бы тебе ехать с нами.

Андрей удивлённо посмотрел на девочку: её слова говорили о многом.

– Я не еврей…

– Это не так важно, в Израиль принимают и не евреев, если они приезжают с евреями… Только это невозможно, ведь мы с тобой маленькие.

Мальчик взял Наташу за руку:

– Ты позволишь писать тебе?

– Не знаю, Андрей. Мне очень хотелось бы, но это опасно для тебя. Это называется «связь с заграницей». При Сталине за это сажали в тюрьму, да и сейчас могут быть неприятности, а в стране становится всё хуже.

– Я буду писать тебе, – упрямо ответил мальчик. – Даже если ты не будешь отвечать.

– Буду, – кивнула девочка, отводя взгляд. Они медленно, молча продолжали путь. Когда уже подошли к дому Наташи, девочка взяла свой портфель – и внезапным движением обняла, поцеловала в губы своего кавалера. Весь мир вспыхнул ярким сиянием…

Когда Андрей пришёл в себя, Наташи рядом уже не было.

Вскоре семья Белкиных уехала за границу. Ещё через пару недель раздался телефонный звонок:

– Можно говорить с Андреем Каролем?

– Да, это я.

– Меня зовут Игорь. Молодой человек, вам что-нибудь говорит имя Наташи Белкиной?

Дыхание моментально спёрло, комната поплыла вокруг.

– Да… Говорит…

– Вам привет от неё. Мы можем встретиться?

Андрей уже взял себя в руки:

– Да. Сейчас можно? Где?

– Подходите к станции метро. Я вас узнаю – Наташа описала.

Андрей пулей вылетел из дома. От Наташи весточка… Она не забыла, не отказалась от своего поцелуя… Может быть, всё ещё получится?

Не успел мальчик добежать до станции, как его негромко окликнули. Игорь оказался невысоким, плотного сложения, в сером свитере, чёрных джинсах и кроссовках.

– Давайте прогуляемся немного, молодой человек, – произнёс он негромко, взял Андрея за руку и потянул его в сторону детской площадки. Почему-то оглянулся. Неожиданно Андрей ощутил, как ему в ладонь ткнулась бумажка. Игорь сразу убрал от него руку и пригладил волосы.

– Эх, расчёску я забыл! – с досадой произнёс он громко и тут же добавил еле слышно:

– Сейчас не читайте, только дома. Я вам позвоню, на случай, если захотите ответить.

Прежде чем Андрей придумал, что сказать, его странный собеседник нагнулся и начал завязывать шнурок, приговаривая:

– Извините, молодой человек, составить вам компанию не смогу. Счастливо!

Мальчик понял, что пора уходить. Записка жгла руку, но Андрей догадывался, что читать её сейчас не следует. Он прошёл немного – и с удивлением заметил, что за ним идёт какой-то военный. «Может, я ошибаюсь? Он не за мной идёт, просто по своим делам, совпало?» Мальчик остановился перед киноафишей и покосился на военного. Тот замедлил шаг, потоптался, прошёл немного дальше и тоже встал к афише. Андрей тотчас отбежал в знакомый переулок. Дворами прошёл к своему дому. «Ничего себе! Военный следит за школьником? Неужели сотрудник КГБ? Вот это да…» Стало ясно, зачем Игорь принимал все меры предосторожности: за ним, разумеется, следят, и он хочет поменьше неприятностей для мальчика, любимая девушка которого уехала в Израиль. Пора, однако, прочитать, наконец, эту записку…

«Андрюшенька, миленький! Сейчас, когда ты далеко, я не могу сдержаться. Я люблю тебя! Я мечтаю, чтобы к тому времени, когда мы вырастем и станем совершеннолетними, ты смог спокойно приезжать в гости ко мне, а я к тебе. И ещё мне бы ужасно хотелось… Нет, ни за что не напишу этого.

Андрюшенька, любимый! Я до сих пор не рассказала тебе о наших делах. Мы ехали через Австрию. Мама считала, что есть смысл попроситься в США или Канаду, но папа сказал, что евреям надо только в еврейскую страну. И вот мы в Тель-Авиве. Скажу тебе правду: я думала – здесь голая пустыня, по которой ездят арабы на верблюдах и ходят с автоматами израильские солдаты. Ничего подобного! Самый современный город, почти как Вена! Пустыня, действительно, есть – Иудейская на востоке и Негев на юге, и мы туда скоро поедем на экскурсию, но здесь много зелени, повсюду тень, куда можно спрятаться от жары. Великолепное море! Мы не удержались и искупались. Вода тёплая, прямо как в бассейне! А жара здесь стоит очень сильная, и сейчас, хотя по календарю осень. С лёгким ужасом думаю, что же будет летом?!

Тель-Авив – весёлый, жизнерадостный город, где ни за кем не следят. Вчера, в субботу, мы были на пляже, и там танцевали люди! Просто так танцевали, им никто не платил. Молодые, пожилые, дети – все вместе, и никто никому не мешал.

Мы живём в Центре Абсорбции. Комнатка, правда, маленькая, но мы не привередливы. За окном – замечательный парк! И… пусть это меркантильно, но очень приятно, что здесь нет очередей. Ни одной я ещё не видела!

Андрюшенька, милый… Так боюсь отдавать это письмо человеку, который взялся доставить его тебе… Боюсь, как бы у тебя не вышло неприятностей. Но ужасно хочется получить письмо от тебя!»

Мальчик с трудом сдержал слёзы. Итак, Наташа его не забыла, напротив, пишет самое прекрасное и дорогое: любит! За это можно отдать всю жизнь! Все мысли в голове перемешались, ясно одно: скорее домой, успокоиться и потом уже всё обдумать. Подготовить ответ, чтобы передать его Игорю.

Ночью Андрей с трудом уснул. Ему приснилось, как они с Наташей гуляют по улицам Тель-Авива, купаются в море и покупают мороженое без очереди. Проснулся он, когда на часах было пять. Спать не хотелось. Тихо, чтобы не разбудить Риту, он прошёл на кухню и там начал сочинять ответ. Перечитав, пришёл к выводу, что написано плохо, но пока не стоит пытаться сделать лучше. Немного успокоившись, отправился снова в постель, и на этот раз проспал до семи.

Поглощённый школьными делами, он не заметил, как пролетело время. Вернулся домой – и вспомнил: вдруг Игорь прямо сейчас позвонит? Судорожно схватил письмо, начал переделывать.

Звонок ударил внезапно и предательски. Андрей вскочил, словно ужаленный.

– Алло!

– Это Игорь. Вы можете минут через двадцать подойти туда, где мы встретились?

– Да, конечно!

Письмо – в карман: хоть и неудачно написано, зато всё главное сказано. И – бегом за дверь!

– Андрюша, куда ты? – оторопело окликнула его тётя Лена.

– Тётя Лена, милая, я быстро! Мне срочно нужно!

– Не опоздай на ужин! – крикнула вслед тётя, и мальчик понёсся по лестнице вниз, едва касаясь подошвами ступенек. Быстрее – туда, на вчерашнее место!

Он почти бежал, не обращая внимания на прохожих, а потому не успел отреагировать, когда кто-то цепко схватил его за руку. Мальчик чуть не потерял равновесие: Игорь! Прежде чем Андрей открыл рот, израильтянин увлёк его в подъезд ближайшего дома.

– Я написал, – пробормотал мальчик, дрожащей рукой вынимая из кармана послание, предназначенное для Наташи. Однако его собеседник отрицательно покачал головой и грустно вздохнул:

– Мне очень жаль, Андрей… Наташа и её родители погибли.

Словно гром ударил отовсюду. Мальчик ахнул и попятился от Игоря.

– Это был теракт. Автобус, в котором они ехали, взорвал террорист.

Андрей хотел сказать, что этого не может быть, ошибка… Однако Игорь смотрел грустно и сочувственно. Слёзы подступили изнутри, сдавили горло мальчику и помчались наружу…

Он плакал от невыразимой горечи непоправимого несчастья, в которое страшно поверить, а Игорь стоял рядом, мягко удерживая ребёнка и поглаживая его по голове. Когда мальчик немного успокоился, тихо сказал:

– Вот так мы и живём на нашей Земле Обетованной… Спасибо тебе за эти слёзы, Андрей.

Он не помнил, как вернулся домой, когда немного успокоился. При виде его тётя ахнула:

– Андрюшенька, что случилось?

Мальчик взял себя в руки.

– Тётя Лена… Наташа, её папа и мама… Их всех троих убили террористы…

Тётя ахнула, схватилась за сердце и страшно побледнела. Мальчик спохватился, бросился к своей приёмной маме, обнял её, усадил на стул, бросился за валидолом… Пока тётя сосала таблетку – расцеловал её руки и лицо:

– Тётя Лена, милая, не волнуйся, пожалуйста!

Страх за самого близкого человека пересилил горечь утраты любимой. Тётя Лена немного успокоилась и вдруг сказала глухо:

– Этих проклятых террористов надо находить и уничтожать как угодно. Вместе со всеми, кто их защищает. Сколько они горя делают, окаянные…

Внезапно Андрею пришла в голову мысль: террористы убили сначала его родителей, а теперь и любимую… Это что – судьба?

Они плакали, утешая друг друга, пока не пришли дядя Вова и Рита с букетом. Едва услышав о случившемся, девушка, радостная после свидания, заплакала.

В тот вечер ужинали поздно, молча. Горе, вызванное гибелью семьи Белкиных, поражало не только тем, что все догадывались о чувствах, которые испытывал к Наташе Андрей.

Назавтра, когда Андрей возвращался из школы, его вдруг остановил высокий мужчина в хорошем костюме.

– Поговорить надо, молодой человек.

Андрей остановился и на всякий случай оглянулся – нет ли сюрприза сзади?

– А кто вы?

– Какая разница?

– Такая, что если вы, извините, никто – я иду дальше. Приятной вам прогулки на свежем воздухе!

Незнакомец покачал головой:

– А вы невежливы, молодой человек.

– Да, я такой. Трудный переходный возраст, представьте себе. По этой причине не рекомендуется разговаривать со мной без острой необходимости. Наша беседа окончена – или вам добавки?

Неизвестный вынул красное удостоверение:

– Капитан Иванов, Комитет Государственной Безопасности.

На мгновение Андрей захотел было послать Иванова с его Комитетом куда подальше, но сдержался: эта организация может напакостить не только обидчику, но и всем его родным.

– Чего вы от меня хотите?

– Вы встречались с Игорем Кацманом, он же Изя Кацман, резидент израильской разведки.

На мгновение Андрей опешил. Игорь – разведчик? По виду и не скажешь…

– Игоря Кацмана не знаю. С человеком по имени Игорь я действительно встречался, но по личному вопросу.

– По какому именно?

– Зачем вам это? Я не работаю с секретностью, значит, никаких тайн Мосаду передать не мог.

Иванов вздохнул:

– Молодой человек, если не станете отвечать на мои вопросы, у вас могут быть серьёзные проблемы. И не только у вас, но также у ваших близких.

На мгновение Андрею захотелось врезать в эту рожу… Но нельзя. Этот мерзавец по-своему прав: ставить под удар самых близких людей недопустимо.

– Он мне передал письмо от девушки, которую я любил. А вчера он сообщил, что её убили террористы. Вы удовлетворены?

– Вы называете террористами борцов за национальное освобождение Палестины?

– Это для вас они борцы, а для меня – подонки, которых надо уничтожить. Если я однажды смогу – сделаю это, и никто мне не помешает. Такие же, как они, убили моих маму и папу.

Капитан Иванов закашлялся:

– Ну, там сложная история, но нельзя равнять бандитов, покушающихся на наших советских людей, с борцами за национальное освобождение.

– А для меня нет никакой разницы, представьте. Вы меня за это арестуете?

– Молодой человек, не говорите глупости. Разумеется, никто вас не арестует. Просто… Если вдруг вам снова позвонит этот самый Игорь, сообщите нам. В Израиле у вас больше близких нет, так что не ради передачи писем он с вами свяжется.

Андрей нехотя кивнул – скорее для того, чтобы Иванов отвязался.

– Ну и отлично! – с облегчением вздохнул Иванов, улыбнулся и удалился. Андрей посмотрел ему вслед и сплюнул.

Однако Игорь больше не позвонил. Ни разу.

Москва, 13 июня 1991 года

– Таким образом, первым президентом России избран Борис Николаевич Ельцин!

Диктор телевидения сделал эффектную паузу, и Андрей невольно улыбнулся. Он испытывал смешанные чувства к Ельцину. С одной стороны – выходец из той же номенклатуры, что и Горбачёв со товарищи по партии, якшался с антисемитами из «Памяти», к которым Андрей, после гибели Наташи Белкиной, испытывал чувства на грани слепой ненависти, но с другой – неужели напрасно его поддерживают Юрий Афанасьев, Гавриил Попов, другие лидеры «Демократической России»? Или это потому, что им просто некого больше поддержать?

Родителей дома не было – поехали в гости к дяде Лёше, старому боевому другу дяди Вовы. Рита ушла на свидание с очередным поклонником, и мальчик оказался дома один. Сидеть в четырёх стенах не хотелось. Подумав, он вышел на улицу. Летнее солнце ласково улыбнулось, ветер мягко погладил по волосам, и настроение поднялось. Надвигаются перемены – такие же, как в Восточной Европе. Да, там не всё легко и гладко, но дефицита и очередей нет, люди честно выполняют свою работу и получают за это настоящие деньги, а не «деревянные», которые, того и гляди, обратятся в пыль из-за какой-нибудь денежной реформы. Ему, Андрею, пора уже задумываться над своим будущим. Боль, вызванная гибелью Наташи, уже успела притихнуть, только где-то в глубине угрюмо точила, не видя для себя выхода.

Родители уговаривают поступать в институт на одну из технических специальностей, но неохота. К своему удивлению, Андрей испытывал странное желание пойти в армию. Странное – потому что все знакомые боялись этого как огня: там и дедовщина, и хамы-командиры, и жёсткая дисциплина… Однако «дедов» Андрей Кароль, обладатель чёрного пояса по каратэ и синего по дзюдо, не опасался. К армейским офицерам, при всей их простоте в обращении, испытывал нечто вроде симпатии – наверное, из-за дяди Вовы, который немало прослужил в десанте. Впрочем, в институт можно попробовать… в университет. На физфак МГУ. А до тех пор – сдать выпускные экзамены. Ещё впереди выпускной вечер, но на него не тянет – после гибели Наташи все одноклассники стали как-то в тягость. Окончить школу, в которой довелось встретить так много нового, светлого, доброго… Но самое лучшее оказалось погребено взрывом какого-то мерзавца в израильском автобусе.

Люба

– Снято! Перерыв! – выкрикнула Галина Меньшикова, и Люба облегчённо вздохнула. Эпизод за эпизодом, сцена за сценой – фильм продвигается. Ради часа-двух экранного времени – недели зубрёжки текста, репетиций с партнёрами, съёмок… И всё это под окрики режиссёра и его ассистентов, просто актёров, более именитых, чем ты. Иногда Люба немного сожалела, что когда-то на вопрос своего первого режиссёра Алины Роговой «Действительно ли ты хочешь сниматься в кино?» ответила положительно. Впрочем, тогда хотела, так что не солгала. Но вот потом…

Несправедливо это: чем больше опыта, тем противнее очередные съёмки. Наверное, думала Люба, устало разминая ноги после получаса сидения в неудобной позе «в милицейской засаде», я и вправду не гожусь в актрисы. Всё-таки должно быть творческое наслаждение от самого процесса. А у меня что? Пришла в кинематограф, чтобы расследовать похищение подруги. Получилось, понравилось, разве что первая роль оказалась дурацкой. Вторая не лучше, зато третья – подпольщица и разведчица Жюльетт – спору нет, куда интереснее, другие актрисы о такой всю жизнь мечтают. А теперь – Маша из удивительной фантастики, которая словно воплощает тайные мечты всех, кто не согласен принять гибель наших ребят на полях самой страшной войны в мировой истории. И… что потом? Амплуа романтической киногероини, которая сражается с превосходящим злом и побеждает. Удастся ли удержаться на этом уровне? Так страшно думать, что будет потом… А если подобных ролей больше не предложат – как поступить: соглашаться на что попало или покинуть кинематограф? Конечно, последнее, хотя бы потому, что браться за халтуру нет необходимости, помощница детектива Любовь Зелинская себя прокормит, а в памяти зрителей лучше остаться в облике Жюльетт и Маши.

Задумавшись о будущем своей второй профессии, она не заметила проволоку, выступающую из пола, зацепилась, потеряла равновесие и чуть не упала – резко присела, ударившись руками об пол. И тотчас прямо перед нею рухнул и разбился в куски небольшой белый камень…

Машинально, почти инстинктивно, Люба оттолкнулась руками от пола и резким движением поднялась на ноги. Шаг назад – и к ближайшей стене. Осмотрелась: откуда упала тяжесть? Если бы я не споткнулась, подумала женщина, эта дрянь пришибла бы меня на месте…

С левой стороны, над крышей одного из павильонов, вздымался каркас будущего небоскрёба – естественно, муляжа, но и для него требуется металлическая подоснова. В верхней его части – нечто вроде корабельного трапа, и на нём виднелось несколько небольших белых камней – наверное, куски бетона. Судя по всему, злополучный сюрприз свалился оттуда. Случайно ли? А может, кто-то сбросил? Вспомнилась гибель Лугового. Что, если камень сбросил его убийца? Куда же он подевался? Скорее всего, сбежал по конструкции вниз, прежде чем Люба подняла глаза.

А может, совпадение? Луговой покончил с собой, а камень упал случайно? Ну, нет, шеф учит, что таких совпадений не бывает. То есть теоретически, конечно, возможны, но за всё время работы с Андреем, Люба с подобными чудесами не сталкивалась. Зато преступлений, более или менее аккуратно подделанных под несчастные случаи, хватало.

Получается, преступник сейчас где-то здесь, на киностудии? Как быть – сообщить охране? Что именно? «На меня пытались сбросить камень, чуть не попали, думаю, это сделал убийца Алексея Лугового». Люба представила себе изумлённые глаза начальника охраны: кто на вас сбросил камень, госпожа Зелинская? Вы его рассмотрели? Почему думаете, что это не случайность? Тут же пришло в голову: ведь и я споткнулась за секунду до того, как свалился этот камень… А если бы нет – лежала бы сейчас с проломленной головой? Или нет? Люба прикинула: разлетевшийся на куски камень валялся примерно в метре от того места, где она чуть не упала. М-да, если бросал убийца, то промахнулся, хотя и не сильно. Может, напугать хотел? В любом случае, становится непонятно, на что жаловаться охране. «Меня хотел испугать убийца Лугового» – звучит совсем глупо, с таким заявлением впору обращаться не в охрану, а в дурку. И всё же пожаловаться не мешает: не на гипотетического убийцу, разумеется, а на негодное хранение стройматериалов. Однако потом… Разумеется – поставить в известность Андрея. Пусть он и выясняет, по собственной ли инициативе свалился со строительной конструкции кусок бетона.

Люба посмотрела на часы: до конца перерыва ещё девять минут. Молодая женщина ещё раз бросила недовольный взгляд вверх, на безлюдную конструкцию, и направилась к заведующему хозяйством киностудии.

Валя

Она сидела с дочкой на скамейке в одном из парижских парков и наслаждалась свежим воздухом. Сзади послышались шаги, и молодая женщина невольно обернулась – профессиональная привычка, выработавшаяся за годы опасностей бок о бок с Андреем. К скамейке приближались трое ухмыляющихся парней в пёстрой одежде. Тот, который шёл впереди, держал стальной прут. Валя бросила взгляд по сторонам, поднялась с места и едва заметным жестом нащупала в сумочке газовый пистолет.

– Мадам, не найдётся ли у вас несколько евро для бедных мальчиков?

Просьба идиотическая, бедные мальчики могли бы сами заработать, но не в этом дело. Запускать руку в кошелёк сейчас слишком опасно – нужно быть наготове на случай неприятных сюрпризов.

– Молодые люди, шли бы вы своей дорогой.

– Как вы невежливы, сударыня. А так хорошо одеты!

Один из парней сделал круг и начал заходить на Валю с другой стороны. Молодая женщина вздохнула и показала пистолет:

– Уйдёте сами – или мне помочь вам?

Парни задумчиво уставились на оружие.

– Вы же не станете стрелять в нас?

– Если позволите себе лишнее, выстрелю в руку или в ногу.

– Вас будут судить!

– Необходимая самооборона. Слышали про такое?

– Но мы вам ничего не сделали!

– Я не обязана ждать, пока сделаете. Ваши действия угрожающие, я вас предупредила и предложила уйти по-хорошему. Дальше пеняйте на себя.

Безлюдность парка могла быть на руку хулиганам, но и подстёгивала воинственность Вали. В последние месяцы парижское отделение их агентства не имело заказов интереснее поиска бриллиантовых брошек восходящих звёзд, и молодая женщина, привыкшая к более волнующим приключениям, скучала. Последнее обстоятельство угрожало сейчас аукнуться подозрительным парням, которые окружили молодую мать с ребёнком, но задумались при виде пистолета.

– Что такого угрожающего мы делаем?

– Пытаетесь окружить меня.

– Просто хотим поговорить.

– А я не хочу.

– Вы очень красивы, мадам, и мы бы хотели познакомиться с вами, – добавил самый высокий. Валя пропустила комплимент мимо ушей.

– Познакомиться – сразу все, втроём? Это ненормально. Кроме того, я замужем, и ваши действия называются «сексуальное домогательство».

Парни дружно заныли.

– Мы же не пытаемся вас изнасиловать!

– Только попробуйте, – усмехнулась Валя. Ей не доставляла удовольствия ситуация, когда приходилось держать на мушке сразу троих, из которых один находился слишком близко к дочке, хотя и отделённый скамейкой. Внезапно Аннет заплакала. Валя вынула из сумочки мобильный телефон:

– Алло, Жак, ко мне пристают трое парней. Мы возле Эйфелевой башни, рядом с Сеной.

– Сейчас приеду! – коротко отозвался муж. Валя разъединила. Хулиганы переглянулись.

– Кто такой Жак? – поинтересовался высокий.

– Сейчас узнаете.

– Мы ничего не сделали, а вы нам угрожаете пистолетом!

– Я объяснила, что ваше поведение мне неприятно, и попросила уйти.

Один из парней оказался вдруг сзади Вали – женщина видела его только боковым зрением – и внезапно кинулся на неё. Валя прыгнула в сторону и выстрелила нападающему в живот. Хулиган согнулся и закашлялся, задыхаясь. Двое других парней переглянулись.

– Вы ранили его!

– Ничего, пистолет газовый. Кто-нибудь ещё хочет попробовать?

– Мадам, не стреляйте, позвольте нам увести его.

Валя пожала плечами, не опуская пистолет. Двое уцелевших хулиганов, опасливо косясь на оружие, подошли к пострадавшему, взяли его под руки и повели, пошатывающегося, медленным шагом прочь. Тотчас рядом затормозила полицейская машина. Валя молча указала на незадачливых нападавших. Жак кивнул и развернулся прямо перед ними:

– Что произошло, молодые люди?

– Она в нас стреляла! – патетически выкрикнул один, указывая на Валю. – Она его ранила!

Судя по всему, юный гражданин республики вообразил, что сейчас удастся взять реванш.

– Садитесь в машину.

– Зачем?:

– Поедем в участок, разберёмся.

– Не надо! Лучше её арестуйте!

Валя не выдержала и рассмеялась при виде злосчастных попыток шпаны пожаловаться мужу на жену. Она успокоилась, вернулась на скамейку, спрятала пистолет, но продолжала поглядывать то по сторонам, то – с интересом – на происходящее возле полицейской машины. После недолгих уговоров Жак убедил хулиганов сесть в автомобиль, и машина тронулась с места.

– А как же она? – расслышала Валя удаляющийся страдальческий крик одного из задержанных.

Люба

Сегодня, по прогнозу погоды, ожидалась температура воздуха выше, чем за последние дни, и Галина воспользовалась этим для проведения «натурных съёмок». Все участники предстоящего действа получили распоряжение начальницы прибыть к семи утра в район Химок, которому предстояло на несколько часов превратиться в окрестности Смоленска.

Люба добросовестно затормозила «Тойоту» в назначенном месте, когда было ещё только без десяти семь. Режиссёр, ассистент, оператор и ещё несколько сотрудников находились уже там и что-то озабоченно обсуждали. Галина сняла сапожок и попробовала землю босой ногой.

– Холодно! – недовольно обратилась она к ассистенту. – Давайте постараемся всё сделать побыстрее, чтобы Люба не мёрзла.

Люба со смешанными чувствами восприняла эту заботу. Очень любезно со стороны Галины, но почему бы не разрешить исполнительнице главной роли остаться в тёплой одежде и обуви? Впрочем, последняя мысль быстро выветрилась: разумеется, нельзя – при тех обстоятельствах, которые…

– Так, я хочу видеть снег! – недовольно заявила Меньшикова. – Привет, Люба. Готова?

– Доброе утро, Галя. Что нужно делать?

– Пока ничего, жди.

Люба послушно вернулась в машину, поглядывая рассеянно по сторонам. «Снег» разбрасывался не повсюду вокруг, а только напротив небольшого строения метрах в двадцати правее. Зелинская припоминала, что сейчас должно произойти по сценарию, и мысленно повторяла реплики Маши.

– Люба, давай, готовься!

Подошла женщина-гримёр, намазала чем-то лицо Любы возле глаз и губ. Затем Андреев – ассистент Роговой, которого та по дружбе одолжила Меньшиковой, пока не найдётся замена Луговому – подошёл к актрисе, мягко взял её за руку и повёл к строению. В полутьме, освещаемой только фонариком ассистента, спустились в подвал – и тут выяснилось, что уже наготове камера.

– Люба, переоденься! Возьми вот это!

Андреев подал женщине какие-то лохмотья, вымазанные красной краской – надо полагать, изображающей кровь. Люба вздохнула – искусство требует жертв! – сняла свой элегантный итальянский брючный костюмчик и надела предложенный ей ужас. Тотчас всё тело словно сковало холодом злополучного одеяния.

– Ложись на пол!

Люба послушно опустилась и закрыла глаза. От пола исходил холод, вытерпеть который можно от силы минуту-две. А ведь подпольщице Маше, схваченной гитлеровцами, пришлось выдержать гораздо дольше…

– Съёмка!

Послышались шаги нескольких человек, отдававшиеся гулким эхом в подземелье. В глаза ударил свет: прожектор. Неужели его затащили сюда сверху? Четыре руки опустились сверху, подняли бесцеремонно – и потащили к выходу. Люба невольно открыла глаза. Шинели, надетые на парней, неприятно покалывали голую кожу пленницы. Босые ноги касались холодного пола, было зябко и противно… но вполне соответственно тому, что пришлось испытать Маше.