Текст книги "Вальс Мефисто"

Автор книги: Фред Стюарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Глава 2

Вопреки сомнениям Полы, пролившийся над ними «золотой дождь» оказался реальностью и через три дня Майлз позвонил ей в «Бич Бам», чтобы сообщить о намечающейся днем доставке в дом рояля.

– Но как же они внесут его в дверь? Рояль настолько огромен..

– Они поднимут инструмент лебедкой и втянут внутрь через окно.

– Пожалуй, я приеду. Не попросить ли заодно вывезти наше пианино?

– Можно и попросить.

Пола повесила трубку и Мэгги спросила:

– Какой рояль?

Не доверяя удаче. Пола держала завещание Дункана в тайне от подруги. Теперь она рассказала о нем Мэгги. Компаньонка едва не задохнулась от изумления.

– Пятьдесят тысяч долларов?

– Разве это не чудо? – подтвердила Пола. – Плюс один из его концертных роялей и все его ноты – бесценные, как считает Майлз, с собственноручными пометками и примечаниями Дункана…

Мэгги облокотилась о прилавок.

– Почему же со мной не происходит ничего подобного? Дорогая, я очень за тебя рада… Нет, лгу: я просто позеленела от зависти, но все же…

– И если мы действительно получим деньги, то отправимся в отпуск на Бермуды.

– Будь добра, помолчи, иначе меня вытошнит. Не удивительно, что Майлз был с ним так любезен.

– Майлз не ублажал его, – нахмурилась Пола. – Это Дункан ублажал Майлза. Он всегда хотел сына и, осознав, что умирает, решил как бы усыновить Майлза.

– Я вовсе не хотела тебя обидеть…

– О, знаю. Послушай, тебе нравится наше пианино? Звучит оно ужасно, но твоим малышам может понравиться.

– Ну конечно. Сколько?

– Нисколько.

– Не глупи.

– Перестань. Возьми его, оно не стоит и пятерки. Набросив пальто, Пола направилась к дверям.

– Помни, теперь я наследница – Леди Баунтифул, раздающая подарки. Не заказать ли перевозку пианино к тебе на дом?

– Хорошо. Я позвоню привратнику. И – спасибо, Пола! От души поздравляю!

Пола послала ей воздушный поцелуй и торопливо выскочила на Бликер-стрит.

«Как весело быть богатой, – подумала она. – Богатство обладает явным преимуществом перед бедностью!»

* * *

Собравшаяся около дома порядочная толпа наблюдала за тем, как рабочие ловко поднимали «Стенвэй» на лебедке к окну третьего этажа. Огромный черный ящик медленно вращался на ремнях. Следившей за ним с тротуара Поле казалось, что он вот-вот рухнет, но перевозчики знали свое дело. Через час «Стенвэй» занял место в зале верхнего этажа, а пианино оказалось в фургоне. Грузчики согласились отвезти его на квартиру Мэгги за двадцать пять долларов, выплаченных им Майлзом.

– Да он занял всю комнату! – простонала Пола, глядя на установленный под световым люком рояль.

– Верно, – согласился Майлз, присаживаясь к инструменту. – Но он того стоит. Не правда ли, – красавец?

– Всего лишь одна модификация пианино. Но мне неясно, сможем ли мы теперь устраивать вечеринки?

– Что ж, позволим гостям посидеть а-ля Элен Морган на рояле. – С этими словами Майлз пробежал пальцами на клавиатуре, а затем атаковал Этюд для черных клавиш. Он пару раз ошибся, но сыграл на удивление хорошо.

– Тебе нужно снова заниматься, – заметила Пола, когда окончилась пьеса. – Прозвучало лучше, чем я когда-либо слышала.

Он поднялся, разминая пальцы.

– Давно не занимался. Чертовски закостенели мышцы. Дело в том, что на этом рояле у любого прозвучит прилично.

Опустившись на колени, он принялся вскрывать пять больших коробок, доставленных вместе с инструментом. В них находились все партитуры Дункана Эли и большинство были довольно старыми. Подняв одну из тетрадей, Майлз перелистал ее.

Второй концерт для рояля Брамса. С пометками о темпе и фазировке рукой Дункана. На первой странице надпись: «Исполнено в Альберт-Холле, февраль 1923, с оркестром Бичема». Представляешь? Бичем! Подобные вещи бесценны…

– Удивительно, что он не завещал их Джульярдскому колледжу или кому-нибудь, кто сможет ими воспользоваться.

– Я смогу извлечь из них пользу, – спокойно заметил Майлз.

* * *

Чек пришел заказным письмом на утро следующего понедельника. Майлз положил всю сумму, за исключением двух тысяч, на счет под проценты, а две тысячи – на текущий счет. К среде Эбби оказалась у Мэгги, а Майлз с Полой – на пути к Бермудам. Они остановились в Элбоу Бич. Погода была прекрасной и в первый же день они поджарились на солнце.

– Я всегда остаюсь на солнце слишком долго, – пожаловалась Пола. – Когда же я поумнею?

– Я тебя вылечу, – пообещал муж.

Они находились в своем номере на четвертом этаже и смотрели из окна спальни на океан. Майлз расстегнул на ней крючки купального костюма.

– Что ты делаешь, безумец?

– Натру тебя «Нокземой». Ведь ты не хочешь, чтобы пострадал купальник?

Она замерла, и Майлз принялся нежно втирать «Нокзему» в ее покрасневшие плечи и спину. Затем обошел ее спереди и обработал лицо, грудь и живот.

– Довольно сексуальное ощущение, – промурлыкала она. – Но зачем наносить «Нокзему» на грудь? Она вовсе не загорела.

– Потому что мне это нравится, – ответил он. – А теперь намажь немного на меня.

Она подчинилась, помассировав кремом его сильные руки и спину и перейдя к мускулистым груди и животу. Потом он обнял ее и прижал к себе. Скользкая от «Нокземы» плоть соприкоснулась с чмокающим звуком. Он медленно потерся торсом о ее грудь. Это было совершенно необычное ощущение.

– Майлз, – прошептала она, – что за дикость… Он поцеловал ее и повел к двухспальной кровати.

– Милый, да мы же перемажем «Нокземой» все простыни!

– Это проблема отеля. Ведь у нас – второй медовый месяц, не так ли?

Он стянул плавки. Как обычно, она замерла при виде его стройной наготы.

– Чудесный медовый месяц, – согласилась она, вышагивая из купальника.

Когда все кончилось, она счастливо потянулась в постель.

– Майлз!

– Что?

– Можно я выкурю сигарету?

– Нет.

– Жадина!

Она прикусила губу и глубоко вздохнула. Мэгги говорила, что это лучший способ перебороть тягу к никотину. Через три минуты глубокого дыхания желание утихло.

Она принялась считать. За последние десять дней они занимались любовью, как минимум, пятнадцать раз. Это было значительным превышением их обычной практики. Пола не жаловалась: ее волновала новая сексуальность Майлза и его повышенная страстность в интимные моменты. Но она не могла понять, откуда исходила эта перемена, и решила, что свалившееся на них богатство придало ему недостающую уверенность. Она заметила, что в высококонкурентном обществе мужские качества зачастую напрямую зависят от способности делать деньги. Но делать их в начале литературной карьеры сложно, каким бы ни было гормональное состояние автора. До сих пор Майлз мало зарабатывал, но теперь вдруг завладел большой наличностью. Это не только польстило его самолюбию, но и усилило «либидо», решила она, улыбаясь мысли о психологической зависимости мужчины-самца.

– Майлз!

– Да?

– «Лю» тебя!

– Не понял?

– Я сказала «лю». Молчание.

– Ну?

Он сел на постели и уставился на нее.

– Какого черта означает это «лю»?

Ей показалось, что он начинает терять память.

* * *

Они поужинали при свечах в ресторанчике возле Хамильтона. Пола вспомнила, как обедала здесь лет десять назад, побывав с несколькими подругами на Бермудах во время весенних каникул.

– Когда-то здесь была лучшая на острове кухня, – заметила она, изучая вместительное меню вместе с мужем. – И самая дорогая, – добавила она, содрогаясь при виде высоких цен.

– Кого волнует, сколько это стоит? Я голоден.

– Прекрасно, Говард Хьюз.

– Может, сделаем одинаковый заказ?

– О, Майлз. Я не хочу бифштекс – мне хочется что-нибудь из французской кухни. Он холодно взглянул на нее.

– Я и не собирался его заказывать.

– Но ты всегда…

Нахмурясь, он подозвал официанта. Осведомившись, был ли шеф-повар настоящим французом и где он обучался, Майлз сделал пространный заказ из четырех блюд, сопровождаемых отборными винами и коньяком к десерту, Пола была поражена.

– Майлз, с каких это пор…

– С каких пор я заинтересовался хорошей кухней? – прервал он, – С момента, когда бросил курить. Ты не замечала, насколько лучше ощущается вкус пищи, если поры языка не забиты смолой?

– Да, но откуда такое знание всех этих тонкостей?

– Ты же знаешь, я два года занимался французским, и не безуспешно. Кроме того, Пола, мне сдается, что дома, в Нью-Йорке, нам следует сделать с кухней нечто большее, чем приобретение новой мойки. Наш холодильник просто пожароопасен. И отсутствует место для стойки. Думаю, нужно оборудовать кухню по-новому, чтобы можно было хозяйничать, не спотыкаясь друг о друга.

– На это уйдет куча денег!

– Тысячи три-четыре, но это оправдывается. Конечно, придется договориться с домовладельцем. Например, получить от него пятилетнюю аренду в обмен на деньги, которые мы потратим на переоборудование. Думаю, он на это пойдет. Ты согласна?

– Вот уж не знаю, – глубоко вздохнула она, борясь с тошнотой от выкуренной сигареты.

– Ты не хочешь новую кухню?

– Конечно хочу. Но деньги…

– Подумай о том, сколько мы сэкономим на сигаретах.

– Не так уж и много.

– В конечном итоге достаточно. И сэкономленное на сигаретах я предполагаю вложить в качественную пищу.

– Тебе всегда нравилось то, что я готовила.

– Не в этом дело. Скорее в том, что ты страдаешь, находясь в этом жалком помещении. Необходимо наслаждаться жизнью, большую часть которой составляет кухня и ее производное.

Лицо Полы покраснело от сдержанного дыхания. Она выдохнула.

– Пожалуй, ты прав. Ведь жизнь дается лишь раз, да?

– Верно, – слегка улыбнулся он. – Живешь лишь раз…

* * *

Всю следующую неделю они плавали, катались на велосипедах, играли в гольф, танцевали, ныряли с аквалангами, занимались любовью и приобрели прекрасный загар. Пола никогда не отдыхала так замечательно и раньше не замечала подобной активности в муже. Но две вещи портили ей настроение. Первое – роман. Хотя она и не ожидала, что Майлз возьмется работать в отпуске, но ей уже казалось, что он совершенно потерял интерес к книге. Она не могла объяснить, откуда это предчувствие, но доверяла своему инстинкту. Майлз и раньше «выдыхался» на некоторых романах, о чем стыдился ей рассказывать. Зная, как много времени он потратил на эту работу, она боялась даже подумать, что он «выдохся» и сейчас.

Однажды во время игры в гольф в клубе Мид-Оушн она вскользь заметила:

– Ты все еще рассчитываешь закончить роман за четыре месяца?

Майлз следил за длинной пробежкой маклера-англичанина. Он повернулся и непонимающе уставился на нее.

– Роман? Ну да, пожалуй. Хочешь повести первой? Она оставила разговор, понимая, что мысли его витают далеко от работы. Управляясь с мячиком, она думала о том, что в последнее время голова у него забита множеством идей. Как раз это и беспокоило Полу во-вторых. Что-то изменилось в ее муже и подтверждением служили разные мелочи: повышенная сексуальность и энергичность в всем, чем он занимался. Раньше он был довольно инертен и мечтателен, теперь же постоянно находился в движении и явно наслаждался физической активностью.

Но было и нечто более важное: его мозг, казалось, внезапно закрылся для нее. Раньше они общались легко и быстро, а теперь почему-то такое общение прекратилось. Они разговаривали, но не общались.

«Он переключился на другой канал, – думала она, замахиваясь клюшкой и пытаясь сосредоточиться на мячике. – Это наилучшее объяснение тому, что происходит. У него не только резко ухудшилась память, но и произошло переключение менталитета. Или же он настолько изменился?»

Она ударила, непроизвольно зажмурясь. Мяч слегка прокатился вперед и замер перед ее левой ногой.

– Проклятье, я никогда не усвою эту дурацкую игру! Можно попробовать еще раз?

– Это обойдется в штрафной удар.

– Какая низость.

Она вновь установила мячик, вызывая недовольство стоящих позади игроков.

«Я знаю, что мои мысли безумны, но он в самом деле изменился. Возможно, лишь временно. Боже, как я надеюсь на это!»

Она размахнулась и ударила. Мяч взмыл в воздух, ушел вправо и, перелетев через валун, упал в океан.

– Ненавижу эту игру! – простонала Пола. «А вдруг что-то произошло с его мозгом? – подумалось ей. – Какая-то опухоль, умственное расстройство или неведомая страшная болезнь?.. Нет, не может быть. Он никогда на казался более здоровым и энергичным. С ним ничего не могло случиться. Или все же могло? Боже, я начинаю сосредоточиваться на нем, как сосредоточивалась на Дункане и Роксанне. Немедленно перестань! С ним все в порядке. Абсолютно. И если он кажется чуточку другим что ж, деньги меняют людей. Они и меня сделали другой…

Впрочем, я не могу пожаловаться на его повышенную сексуальность. Да, в этом смысле жаловаться не на что…»

Глава 3

Вернувшись в Нью-Йорк, они обнаружили, что отныне им принадлежит собака: Робин.

Мэгги доставила домой Эбби и та вела на кожаном поводке огромного Лабрадора.

– Мама! Папа! Поглядите, кого мне подарила Роксанна!

Пола уставилась на пса.

– Она подарила его тебе? Когда?

– Два дня назад, – подсказала Мэгги. – Вначале позвонила мне и поинтересовалась, не будешь ли ты возражать, если она отдаст его Эбби. Потому что под Рождество девочка сказала ей, будто всегда мечтала о собаке, и, поскольку Робин принадлежал Дункану, она решила отдать его…

– Но мне не нужна собака! – фыркнула Пола. – Ты же знаешь.

– Но что я могу возразить? – беспомощно пожала плечами Мэгги. – Эбби буквально запрыгала от радости, и мне не хотелось обижать Роксанну. Вспомни о рояле и деньгах. Мне показалось, что ты захочешь сделать ей одолжение, а она очень хотела избавиться от Робина.

– Мама, он отличный пес. Видишь? – Эбби обняла Лабрадора за шею. Робин поднял морду и лизнул ей лицо. – Он просто замечательный и даже не делает пи-пи и прочее на ковер…

– Он в самом деле вышколен, – заметила Мэгги. – К счастью.

«Но я не вынесу присутствия этого животного», – подумала Пола, вспоминая канун Нового года и страх, охвативший ее, когда пес вышел из гостевой комнаты. Она повернулась к Майлзу.

– Майлз, скажи ей сам. Майлз смотрел на Робина.

– О чем именно?

– Скажи, что не хочешь собаку.

– Пожалуй, пес нравится Эбби, – потер подбородок Майлз. – И, поскольку он уже здесь…

– Майлз!

– Не стоит волноваться.

– Но ты всегда повторял, что терпеть не можешь собак!

– Эбби хочет его, а я не вижу причин отказывать Роксанне.

– Но я не хочу этого пса!

– Почему?

– Потому что я боюсь его!

Все уставились на нее, она тут же пожалела о слетевших с языка словах. И посмотрела на Робина. Тот, помахивая хвостом, терся о ладонь Эбби. Трудно было представить себе более мирную сцену.

Мэгги подавила смешок.

– Извини, что я тебя рассмешила, – бросила ей Пола.

– Милая, я же не знала о твоем отношении к собакам. Ей Богу, этот пес никогда…

– Ты не понимаешь, Мэгги, – вмешался Майлз. – Пола приняла его за собаку Баскервиллей, или что-то в этом роде…

– Майлз, прекрати свои дурацкие шутки! Ну ладно, прошу извинить за поднятую суматоху и за мою пугливость. Пусть пес останется, мне все равно. Но держите его подальше от меня, – добавила она, направляясь в спальню.

– Что с ней происходит? – подняла брови Мэгги.

– Просто она устала, – объяснил Майлз, наклоняясь, чтобы почесать Робина за ушами. Пес благодарно лизнул ему руки.

– Устала? После десяти дней на Бермудах?

– Мы порядком покуролесили. И она превысила свою дозу спиртного.

– 0-ля-ля, у богатых свои проблемы. Что ж, я пойду. Эбби, твой чемодан где-то здесь?

– Он в спальне.

– Ну, до свидания, милая. Ты была паинькой и порадовала меня своим обществом. Эбби поцеловала ее.

– Спасибо, тетушка Мэгги.

– Пока, Майлз. Хорошо, что вы вернулись. Не провожай меня.

Мэгги сошла вниз, а Эбби подбежала к отцу и обняла его.

– Папа, спасибо, что позволил Робину остаться! Я бы умерла, если бы мама отняла его у меня!

Присев на корточки, Майлз ласково потрепал дочь по щекам.

– Нам нужно быть терпеливыми с мамой.

– Почему?

– Знаешь, в последнее время она неважно себя чувствует.

– Ты хочешь сказать, что она болеет? – нахмурилась Эбби.

– Нет, не болеет. Просто иногда представляет себе вещи, которых на самом деле нет. Например, почему-то испугалась Робина. Ведь это глупо, правда?

Эбби коротко рассмеялась.

– Вот уж да. Ведь он и муху не обидит.

– Но мама думает, будто он может ее укусить, и поэтому мы должны проявить терпение. Поняла?

– Кажется, да.

– Хорошо. Иди разбери свой чемодан. Вначале поцелуй меня.

Она обняла его, затем схватила Робина за ошейник и помчалась вместе с ним в свою комнату.

– Живее, Робин! Ты будешь спать со мной, и я с тебя глаз не спущу…

Майлз вошел в спальню. Пола распаковывала сумку и неприязненно глянула на него. Он подошел и положил ей на плечи руки.

– Перестань, Пола. Эбби обожает пса. Мы не можем ей отказать.

Она не ответила, выскользнула из его объятий и уложила в комод несколько рубашек.

Он улыбнулся.

– Разве ты меня уже не «лю»?

– Я думала, ты не знаешь, что это означает. Он снова обнял ее и поцеловал.

– Я знаю все о нашей маленькой Поли.

Она расслабилась и положила голову ему на плечо.

– Прости, что я вела себя, как леди Макбет. Наверно, Робин вовсе не настолько страшен?

– Он рвет глотки только, когда сильно голоден. Пола вздрогнула.

– Не смей так шутить!

– Извини.

Она взглянула ему в глаза и откинула ладонью свои светлые пряди, кажущиеся почти желтыми в сравнении с его загорелой кожей.

– Майлз, ты не сердишься на меня за что-нибудь, а?

– Я? Ведь это ты вдруг вышла из себя.

– Да, но я говорю о другом. Знаешь, после того, как ты получил эти деньги, мы, похоже, «настроились на разные волны».

Он присел на постель.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты изменился. Вот и теперь: ты же никогда не хотел собаку. И вдруг говоришь «давай возьмем Робина».

– Разве я не могу передумать? Да и Эбби от него без ума. Стоит ли ее расстраивать?

Пола еле сдерживалась, чтобы не заспорить, ей хотелось о многом расспросить его, но, почувствовав, что он явно не настроен на «ту волну», решила, что продолжать разговор не имеет смысла.

– Ну хорошо. Наверно, я сошла с ума. Давай перестанем об этом.

– Но я не понимаю, почему ты считаешь, что я изменился… Я такой же, как всегда, насколько мне помнится…

– Ей Богу, перестанем. Забудем об этом, ладно? Он с любопытством глянул на нее.

– Ладно.

Она натянуто улыбнулась и продолжала разбирать вещи.

– Впрочем, я рада, что мы богаты. Похоже, Робин способен слопать целую коробку собачьих консервов за день, а они не дешевы. И если он сходит на ковер, пожалуйста не ждите, что я буду за ним убирать.

Майлз промолчал, не сводя с нее глаз.

* * *

На следующий день Майлзу позвонил его агент. Дон Кройдон. Журнал «Тайме» предложил триста долларов за интервью с Дунканом Эли, слегка измененном «под ретроспективу». Майлз согласился сделать краткую редакцию. Очерк должен был появиться через одно воскресенье.

… Пола никогда не имела дел с крупными денежными средствами. Ее отец был служащим страховой компании. Они жили в уютном традиционном пригороде Хартфорда и всегда казались респектабельными. Но смерть матери от удара, вероятно, надломила отцовскую волю: он сильно запил и потерял работу. Наконец, он умер, а после его смерти Пола обнаружила, что бывший страховой чиновник не оставил после себя завещания и пропил все проценты. После продажи имущества и оплаты расходов ей осталось пять тысяч долларов, три из которых она вложила в «Бич Бам».

А сейчас вдруг все, к чему она прикасалась, начинало приносить дивиденды.

«Бич Бам» вошел в моду. С подачи Роксанны магазин стал «притчей во языцех» среди ее богатых друзей из Ист-Энда. Разработанные Мэгги дизайны считались «смелыми» и «авангардными». Подруг завалили заказами. Их бухгалтерия сообщила, что доход за прошлый год после вычета налогов составил одиннадцать тысяч долларов, а в этом году он должен составить еще большую сумму.

– Итого: пять тысяч на каждую, – заметила Мэгги. – Теперь ты не сможешь возразить против открытия филиала.

Пола вздохнула.

– Мэгги, это значит, что нам придется нанять помощников и Бог знает кого еще. Вдобавок, рента в жилых кварталах очень высока. Мы вывернем карманы наизнанку! Лучше раскачаем на полный ход «Бич Бам». Мы слишком долго становились на ноги, чтобы заниматься сейчас филиалом.

Но Мэгги настаивала. Она отыскала пустой магазин на пересечении Мэдисон-авеню с Семьдесят пятой улицей. Рента составляла семьсот пятьдесят долларов в месяц, но расположение было идеальным. Притащив с собой Полу для осмотра она показала свой план переделки помещения.

– Но здесь потребуется кругленькая сумма, – заметила Пола. – Как минимум, три тысячи на повторную отделку и, к тому же, понадобится новый запас товаров…

– Я остановилась на восьми тысячах, так будет вернее. И переговорила с одним банковским знакомым, который пообещал нам заем – по четыре тысячи каждой, но мы можем объединиться – так выгоднее в смысле налогов. Впрочем, у нас хорошие деловые рекомендации. И у Чака и Майлза есть вклады в этом банке, а это послужит дополнительной гарантией…

Наконец Пола сдалась. Они подписали договор на три года, заплатили страховку и ренту за один месяц.

– Эту лавку придется опекать тебе, – сказала Пола, когда они вышли из конторы владельца участка. – У меня полно хлопот с плотниками, занимающимися нашей кухней. Поэтому я поведу дела на Бликер-стрит, а ты – свободна и можешь открывать филиал.

Мэгги с готовностью согласилась.

* * *

Джордж Шульман, отец близнецов, дружащих с Эбби, был молодым архитектором, проекты которого высоко оценивались, но его жалования еле хватало, чтобы семья могла сводить концы с концами. Поля наняла его для переделки кухни.

– Я понимаю, что это жалкая работенка, Джордж, – сказала она, – но ты знаешь, что я в восторге от твоих проектов, и мы с Майлзом будем очень признательны, если ты найдешь для нас время.

– Найти время! – переспросил Джордж. – Да это первая работа за два месяца! Ты не шутишь?

За два часа он сделал хитроумный набросок, задействовавший площадь крохотного помещения до последнего дюйма. Майлз и Пола, загоревшись его идеями, уговорили домовладельца подписать новый пятилетний контракт в обмен на новую кухню. Через две недели после их возвращения с Бермуд Джордж привел плотника Флауэра и сантехника Ковака для демонтажа старой отделки.

* * *

В тот же вечер Майлз и Пола встретились с Мэгги и Чаком в ресторане «Гранадос», чтобы отметить оформление заема в «Чейз Манхэттен» для магазина «Бич Бам Норт» так они решили назвать филиал. Майлз был в неважном настроении.

– Что с тобой? – спросил Чак. Они сидели у окна, поглядывая на угол Макдагэл и Западной-третьей, заполненный туристами и хиппи. Чак обожал паэллу[7]7
  национальное испанское блюдо из риса, курятины и овощей с приправой из шафрана.


[Закрыть] и они с Мэгги часто посещали этот прекрасный испанский ресторан, находящийся в двух кварталах от их дома. Чак любил и сангрию, которую подливал из высокого стеклянного графина.

– Мне не нравится шум, – проворчал Майлз.

– Шум? Какой именно? От самолета? Или уличного движения? Когда говоришь о шуме в Нью-Йорке, изволь уточнить.

– Шум от раздираемой кухни, – ответил Майлз. – Сейчас эти плотники довели меня до точки, а терпеть предстоит еще три недели. Я ни черта не могу делать.

– А я об этом и не подумала, – созналась Пола. – Может, они смогут работать потише?

– Ну конечно. Завернут ломы в одеяла!

– А если вы закроете уши специальными пробками? – предложила Мэгги.

– А что, если ты снимешь где-нибудь на три недели комнату? – спросила Пола.

– Можешь заниматься у нас, – предложил Чак. – Правда, няня и Тим весь день дома, но они тебе не помешают.

Майлз покачал головой.

– Благодарю, но я – «примадонна» и могу работать только в одиночестве. Кстати, Пола, я вовсе не собираюсь уединяться на три недели в грязной гостиничной комнате. Это сведет меня с ума.

– Так что же делать? Отказать плотникам?

– Слишком поздно. Не знаю. А может, прошляться все три недели по кинотеатрам?..

Они принялись за второй графинчик сангрии, когда в ресторан вошли Роксанна с Филипом Розеном. Пола не видела ее после оглашения и едва не забыла, насколько эта женщина красива. В своей шубе из соболя, с собранными назад а-ля шиньон волосами, она походила на манекенщицу из журнала «Бог». Они подошли к столу.

– Пола! И Майлз! Какой сюрприз! «Брось, – подумала Пола. – Ты знала, что мы здесь сегодня вечером».

– Мы решили заглянуть сюда на рюмочку сангрии по пути в «Театр де Лис».

– Хотите присоединиться к нам? – предложил Чак. Они согласились.

* * *

– Мы как раз советовались о том, что делать с Майлзом, – заметила Мэгги после того, как официант разместил всю компанию за более внушительным столом и принял заказ у Филипа. – У них переделывают кухню и шум сводит его с ума.

– Есть простой выход, – улыбнулась Майлзу сидящая напротив Роксанна. – Завтра я улетаю на месяц на Ямайку. Приезжайте и пользуйтесь домом.

– Пожалуй, не стоит, – слабо возразил Майлз.

– Но почему? Место опустеет, если исключить Беннета, появляющегося для уборки. Можете заниматься в библиотеке или где угодно. И я предпочла бы иметь кого-нибудь в доме днем, чтобы отпугнуть грабителей.

– Что ж…

Роксанна открыла сумочку и вытащила связку ключей.

– В таком случае, решено. Вот ключи. К полудню я уеду, и дом – в вашем распоряжении.

Она протянула ключи Майлзу и тот, рассыпавшись в благодарностях, спрятал их в карман.

«Все подстроено, – думала Пола, – Все было подстроено. Майлз предупредил ее, что мы сегодня здесь ужинаем. Она приходит и дает ему ключи в моем присутствии, чтобы это выглядело случайностью и у меня не закралось подозрений.. Подозрений в чем!

Не знаю, понятия не имею! Почему я уверена в том, что все поступки этой женщины продиктованы какой-то целью? Ведь их появление именно сейчас может быть совпадением. В Нью-Йорке восемь тысяч ресторанов, но встреча могла оказаться нечаянной… И чего мне опасаться? Она летит на Ямайку – ну какое мне дело до занятий Майлза у нее в доме?»

Официант принес салат с острой приправой в деревянных мисочках, и тут же ей в голову пришла мысль, усугубившая ее предчувствие несчастья. Ведь переделка кухни была идеей мужа. Не повод ли это оказаться вне дома? Зная, что можно договориться с Роксанной и воспользоваться ее особняком?

Но это звучит безумно. Зачем ему этот дом? Что ему в нем нужно?

Пола припомнила свои переживания и подозрения, нарушившие ее сон перед смертью Дункана, и приказала себе не попадаться в ту же ловушку вторично. Майлз хотел найти в особняке лишь покой и тишину. Вот и все, а она просто идиотка, подозревающая за приглашением Роксанны нечто большее, нежели обычный дружеский жест.

Отгоняя прочь эти мысли, она принялась за салат. Но аппетит уже пропал.