355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Фред Саберхаген » Третья книга мечей » Текст книги (страница 1)
Третья книга мечей
  • Текст добавлен: 10 сентября 2016, 15:48

Текст книги "Третья книга мечей"


Автор книги: Фред Саберхаген



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Фред Саберхаген
Третья книга мечей

ГЛАВА 1

В вышине, на пустынном пограничье облачных небес, где нестихающий ветер наметает вечный снег между серыми скалами, собирались боги и богини.

В предрассветном сумраке их высокие силуэты казались сгустками дыма, которые перемещаются в метельной мгле, постепенно обретая плотность и осязаемость. Не обращая внимания на погоду и пронизывающий ветер, треплющий их одеяния, они стояли на крыше мира и ждали. Их число постепенно увеличивалось, и все новые могущественные существа спускались с небес.

Даже самая низкая из фигур превосходила ростом любого человека, но все они имели несомненно человеческий облик. Одежда большинства собравшихся демонстрировала недоступное смертным изящество и была украшена коронами, драгоценностями и белоснежными мехами. Лишь у немногих одеяния были – по людским понятиям – почти обычными, по большей же части они отличались причудливостью.

Традиционно соблюдая неписаное соглашение, божественные существа встали в круг – символ равенства. Равенство это не было взаимным принуждением и означало лишь, что никто не желает уступать другому в могуществе или значимости. Когда седобородый Зевс с лавровым венком на массивной голове величественно шагнул вперед, словно решив-таки встать в центр круга, сразу раздалось роптание. Оно становилось все громче и не умолкало до тех пор, пока Седобородый, нахмурившись, не изменил свое движение к центру на ходьбу по кругу, что вскоре вернуло его на прежнее место. Там он остановился. И лишь когда он это сделал, ропот окончательно стих.

Каждую минуту из беспокойного воздуха материализовывался силуэт очередного бога или богини. Теперь в круге стояло более двух десятков высоких фигур. Они подозрительно разглядывали друг друга, осторожно кивали и здоровались. Ближайшие соседи шепотом обменивались предостережениями и злословили о тех, кто стоял в отдалении или все еще отсутствовал. Чем больше их собиралось, тем заметнее становилась их непохожесть. Среди них были темнокожие и светлые, старые и молодые. Красивые – как боги, или прекрасные – как богини. Или уродливые настолько, насколько бывают некоторые из них.

Еще дважды Зевс открывал рот, словно намереваясь обратиться ко всем. Еще дважды пытался выступить вперед, в центр круга, и возглавить собрание. И всякий раз морозный воздух наполняло предупреждающее бормотание, разносимое резким ветром, которое ясно давало понять, что подобных попыток никто не потерпит. И Зевс молча оставался на месте, время от времени нетерпеливо топая и хмурясь.

Наконец обмен слухами в кругу богов начал стихать и постепенно сменился полной тишиной. Все каким-то образом согласились, что теперь кворум имеется. И уже не имеет смысла ждать, пока соберутся остальные, потому что ни на одно собрание еще ни разу не собирались все. К тому же им еще никогда не удавалось единогласно прийти к согласию хоть по какому-то вопросу – даже о месте сбора и списке спорных проблем.

Но теперь их собралось вполне достаточно.

Молчание нарушил Марс – в шлеме и с копьем. В его голосе застарелый гнев гремел, как валуны, скатывающиеся с ледника.

Марс ударил копьем по щиту, привлекая к себе внимание, и произнес:

– Теперь у нас есть новости о Мыслебое. Он у человека, которого называют Темный король. Тот, разумеется, попробует с его помощью прибрать к рукам весь мир. А как это повлияет на нашу игру, мы должны оценить сами – каждый в соответствии с его или ее новой позицией.

Марса разгневала вовсе не та новость, которую он только что объявил собравшимся. Причина его ярости заключалась в ином – в том, что он хотел сохранить в секрете. Но Марс плохо скрывал свои чувства. Закончив говорить, он сделал резкий жест, рубанув воздух и просто обозначая тот факт, что готов предоставить слово кому-то другому.

Следующим заговорил хромоногий Вулкан-Кузнец, кующий богам доспехи и мечи.

– Мне очень жаль, – хитро начал Вулкан, – что мой высокоуважаемый коллега не смог продолжить свою речь. Возможно, он слишком много размышляет о некой задержке – ее даже можно назвать поражением, которое он потерпел от рук – или, точнее, лап – некоего смертного противника лет семь или восемь назад?

Марс отозвался угрюмым рычанием, а боги в кругу вновь забормотали – кто-то подсмеивался над Марсом, кто-то порицал Вулкана за столь откровенную попытку начать спор.

– Разве мы явились сюда для очередной ссоры? – негромко спросила Афродита.

Ее высокую фигуру – идеальное воплощение женственности – прикрывала лишь полупрозрачная туника. Каждую секунду казалось, что ее вот-вот сорвет яростный ветер, но это ему никак не удавалось. Подобно другим богам, Афродита совершенно не замечала арктического холода.

Стоящего возле нее еще более высокого Аполлона на мгновение выделил одинокий луч восходящего солнца. Его яркое копье пронзило клубящиеся облака, осветив бога как раз на то время, пока он говорил.

– Насколько я понял, хотя бы в одном мы все согласны? – вопросил Аполлон.

– В чем? – поинтересовался кто-то.

– В том, что Гермес отправился собирать мечи и не вернулся. И что он уже не вернется, – ответил высокий бог.

– Это уже не одно, а два, – возразил кто-то.

Аполлон не обратил внимания на мелкую подначку и повторил:

– В том, что наш божественный Вестник, считавший себя из-за бессмертия в полной безопасности – кстати, так до сих пор полагает большинство из нас, – вот уже четыре года как мертв.

Последнее слово потрясло всех. Многие восприняли его стоически. Кое-кто попытался сделать вид, будто оно не было произнесено, а если и произнесено, то не услышано. Но после этого наступила долгая тишина, когда даже ветер стал безголосым. Несомненно, никакое иное слово не смогло бы заставить собравшихся молчать так долго.

И эту тишину вновь пронзил голос неугомонного Аполлона, повторившего:

– Мертв уже четыре года.

Повторение спровоцировало не новую тишину, а вспышку протестующих возгласов. Тем не менее голос Аполлона возвысился над ними, даже когда они достигли апогея.

– Мертв! – громыхнул он. – И если Гермеса-Вестника смогли убить одним из этих мечей, то смерть грозит любому из нас. А что мы сделали за четыре года, чтобы это предотвратить? Ничего! Совершенно ничего! Грызлись между собой, как всегда, – и не более того!

Когда Аполлон сделал паузу, Марс воспользовался моментом.

– А вот стоит тот, кто эти мечи выковал! – Бог войны указал копьем на хромого Кузнеца и метнул в него яростный взгляд. – Я говорю вам, мы должны заставить его переплавить мечи. И я все время повторял, что мечи погубят нас, если мы не сумеем их уничтожить!

Вулкан повернулся к Марсу, неуклюже опираясь на покалеченную ногу.

– Нечего все валить на меня! – Его меховые одеяния трепал ветер, сухо постукивая украшениями из чешуи дракона. Слова кузнеца четко доносились сквозь снежную бурю, бессильную их заглушить. – Если кто и виноват, то не я. Потому что когда меня уговаривали и заставляли выковать мечи, то вокруг я видел те же лица, что и сейчас. – Он обвиняюще переводил взгляд с одного лица на другое. – Вы мне твердили, что эти мечи нам нужны для игры. Игры, которая станет замечательным развлечением. Таким, какого мы еще никогда не пробовали. И вы же говорили, что мечи следует раздать людям, которые станут пешками в нашей игре. И что, превратились они в пешек? Но нет, вы все на этом настаивали, хоть я и предупреждал…

И опять боги протестующе взревели – на сей раз настолько громко, что никакой голос не смог бы пробиться сквозь этот рев. Все дружно кричали, что все было как раз наоборот, и именно они с самого начала возражали и против мечей, и против самой идеи игры.

Естественно, кое-кто в ответ возмутился:

– На самом деле это значит, что ты настроился против игры с тех пор, как начал в ней проигрывать! А пока думал, что выигрываешь, считал ее замечательной идеей!

Склоку прервал один из старших седобородых богов, но не Зевс:

– Давайте вернемся к насущной проблеме. Ты сказал, что человек, которого называют Темный король, овладел Мыслебоем. Что ж, это может стать плохой или хорошей новостью в игре, но что это означает за ее пределами? Игра – всего лишь игра. Так какая нам разница, в чьи руки попал этот меч?

– Глупец! Неужели до тебя не дошло? Игра, в которой ты с такой гордостью выигрывал, давным-давно вышла из-под контроля. Ты что, не слушал? И не уразумел, что Аполлон говорил о смерти Гермеса?

– Ладно, ладно. Давайте поговорим о Гермесе. Он вроде бы пошел отбирать мечи у людей, потому что кое-кто из нас начал волноваться. Но как вы думаете, он действительно уничтожил бы все мечи, когда собрал бы их? Лично я сомневаюсь.

После такого предположения наступила задумчивая пауза.

И это общее молчание прервал столь же задумчивый голос, который медленно произнес:

– Кстати, а мы уверены, что Гермес мертв? Какие у нас имеются твердые доказательства?

Теперь даже рассудительный Аполлон не сдержался, столкнувшись с подобной тупостью, и дал волю чувствам:

– Да один из мечей убил Гермеса! Дальнебой, брошенный рукой простого смертного!

Ему тут же язвительно возразили:

– А как мы можем быть уверены, что так все и было на самом деле? Кто-нибудь видел после этого Дальнебой? А кто-нибудь из нас видел мертвого Гермеса?

В этот момент Зевс вновь выступил вперед. Создавалось впечатление, что он дожидался подходящего момента для перехвата инициативы. Похоже, этот момент он наконец-то выбрал правильно, потому что на сей раз, ему не стали мешать.

– Мудрость приходит с опытом, – проговорил Зевс нараспев, – а опыт приходит с возрастом. Учиться на примерах прошлого – самый верный способ обеспечить будущее. В мире и мудрости заключена сила. В силе и мудрости заключен мир, В мире и…

Зевса никто не перебивал, но после первого десятка слов боги его уже почти не слушали. В их кругу сразу возобновились разговоры на двоих или троих – все сделали паузу в общем споре, дожидаясь, пока Зевс закончит. Такое поведение оскорбляло куда более, чем освистывание. Зевс быстро понял, что происходит, вернулся на свое место в круге, а следом за ним вернулось и угрюмое молчание.

Тут в другом месте круга началось шевеление, среди снега и камней что-то завихрилось. Общее внимание сразу переключилось на только что присоединившегося к компании новичка. В отличие от остальных, прибывших по воздуху, этот бог появился из земли. Фигура Гадеса была нечеткой – сплошь расплывчатость и пятна мрака, и даже богам оказалось нелегко его разглядеть.

Гадес бесцветным голоском подтвердил: да, Гермес, несомненно, мертв. Нет, он, Гадес, не видел сам, как Вестник пал. Но он видел Гермеса незадолго до того, как его настигла смерть, – когда Гермес забирал мечи у каких-то людей. И, по мнению Гадеса, тот честно пытался собрать все мечи, но, к сожалению, они оказались утрачены вновь.

Тут же началась новая дискуссия. Что делать с человеком, метнувшим в Гермеса Дальнебой и погубившим бога? Высокомерие наглеца, осмелившегося нанести удар богу – любому из богов, – требовало мщения. Какое наказание понес преступник? Ведь наверняка кто-то позаботился о том, чтобы тот понес особое и вечное наказание?

Эта мысль уже давно пришла в голову некоторым членам собрания. Увы, теперь им пришлось сообщить, что, когда они впервые услышали о наглеце, тот уже был недоступен для любого возмездия, даже божественного.

– Тогда мы должны наложить кару на человечество в целом.

– Ага, наконец-то эти слова прозвучали! И какую же часть человечества ты собираешься покарать? Тех, кто стал твоими пешками в игре, или тех, кого я считаю своими?

У Аполлона этот спор вызвал невыразимое отвращение.

– Ну как вы, глупцы, все еще можете говорить о пешках и играх? Неужели вы не видите?.. – Тут он на мгновение запнулся от возмущения.

Гадес заговорил вновь, и на этот раз предложил навсегда избавиться от мечей. Если все выкованные Вулканом мечи каким-то образом удастся собрать и доставить к нему, то уж он позаботится о том, чтобы похоронить их глубоко под землей. И тогда остальные боги навечно избавятся от тревог.

– Мы много от чего можем избавиться навечно, едва мечами овладеешь ты! Разумеется, ты готов забрать себе все двенадцать – а после этого заодно и случайно победить в игре! И что с нами потом станет? Да за каких идиотов ты нас принимаешь?

Гадеса такое отношение возмутило, во всяком случае вид он принял оскорбленный:

– Да какое мне теперь дело до игры? Сейчас, когда под угрозой само наше существование! Вы что, не слышали слов Аполлона?

– Само наше существование, ба! Расскажи эти сказки тому, кто в них поверит. Боги бессмертны. Мы все это знаем. А Гермес прикинулся мертвецом и где-то прячется. Это лишь его уловка, чтобы победить в игре. Так вот, что бы ни случилось, я проигрывать не намерен. Ни Гермесу, ни Аполлону, ни особенно тебе!

Афродита негромко заявила всем, кто пожелал ее выслушать, что у нее есть собственный способ вернуть мечи. Ведь те, кто ими сейчас владеет – во всяком случае большинство из них, – всего лишь мужчины, не так ли?

Аполлон заговорил вновь. Но теперь, прежде чем заговорить, он взмахнул луком, и этот жест привлек к нему заметно большее внимание. И заявил, что если мечи еще возможно вернуть, то их затем следует передать ему, как самому здравомыслящему и ответственному богу. А он положит конец угрозе, которую мечи собой представляют, просто запустив их из лука за пределы Земли, как обычные стрелы.

Он еще не завершил свою краткую речь, а большинство его уже не слушало, как до этого Зевса. Тем временем Марс изрыгал угрозы каким-то врагам. Остальные – тайком или открыто – подсмеивались над Марсом.

Вулкан же негромко попросил передать по кругу, что если мечи соберут и принесут к нему и если большинство богов подтвердит, что хочет именно этого, то он переплавит все двенадцать мечей в безвредные куски железа.

На угрюмо нахмуренного Зевса никто не обращал ни малейшего внимания, и тот заговорил, решившись на последнюю попытку продемонстрировать хоть какую-то власть:

– Мне кажется, что Кузнец вложил в эти мечи слишком много человеческого. Так ли уж было необходимо закаливать их в крови живого человека? И для чего процесс их изготовления потребовал так много людского пота и слез?

– Ты что, собираешься учить меня мастерству? – огрызнулся Вулкан. – Да что ты вообще о нем знаешь?

Тут Марс, со злорадством увидев, что его соперник уязвлен, вмешался в их спор:

– И был еще один последний трюк, который ты выкинул во время работы. Ты отсек руку помогавшему тебе кузнецу-человеку. Зачем тебе это понадобилось?

Ответ Кузнеца – если тот успел ответить – потонул в новой вспышке гвалта. Дюжина голосов взвилась одновременно, споря на несколько разных тем. Судя по всему, собрание оказалось на грани развала, несмотря на громовой голос Аполлона, тщетно пытающегося удержать богов еще хоть ненадолго. Как обычно, они так и не достигли согласия в том, каковы их общие проблемы, и уж тем более не придумали способов их решения. Богов в круге стало меньше – они улетали один за другим. Гадес, как всегда избегая полетов, вновь исчез, погрузившись в землю прямо на том месте, где стоял.

Но один голос все еще продолжал громыхать с монотонной настойчивостью. Как ни странно, его обладатель все же сумел добиться чего-то вроде внимательного молчания среди горстки оставшихся богов.

– Смотрите! Смотрите! – повторял этот голос, а его обладатель указывал могучей рукой на склон горы, где на снегу виднелась цепочка следов, которую быстро заметал ветер.

В том, что это именно следы, сомнений не возникало. То были отпечатки ног, удаляющихся к подножию горы и уже через несколько метров исчезающих за похороненными под снегом валунами. И хотя расстояние между отпечатками было слишком большим, а сами они были слишком глубоки и широки для человеческой ноги, не имелось никаких сомнений в том, что их оставила нога смертного существа.

ГЛАВА 2

Однорукий мужчина, спотыкаясь, брел сквозь полуночный дождь по извилистому мощеному переулку в погруженное во мрак сердце великого города Ташиганга. Он превозмогал боль только что полученных ранений – в боку кровоточила ножевая рана, вторая была на колене, и это не считая утраченной давным-давно правой руки. Тем не менее он был куда здоровее того, кто на него напал. Грабитель валялся в нескольких метрах позади за изгибом переулка, уткнувшись лицом в лужу.

Мужчина, почувствовав, что вот-вот рухнет сам, кое-как добрался до стены и прислонился к ней. Упершись широкой спиной в рубашке из домотканого полотна в каменную стену чьего-то дома, он постарался как можно дальше втиснуться под узкий козырек крыши, хоть как-то мешающий моросящему дождю заливать лицо. Мужчину пугало то, что случилось с его коленом. Судя по тому, как отзывалась раненая нога, когда он пытался перенести на нее вес тела, он вряд ли сможет уйти далеко.

О том, что с ним может случиться после ножевой раны в боку, он еще не успел обеспокоиться.

Однорукий был высок и крепко сложен. И все же со стороны он смотрелся явным калекой, поэтому грабитель – если то был просто грабитель – мог, ни на секунду не усомнившись, счесть его легкой добычей. Даже если бы он догадался, что у предполагаемой жертвы за поясом под рубахой припрятана добротная дубовая дубинка, он вряд ли смог бы предвидеть, как проворно калека сумеет ее выхватить и насколько умело пустит в ход.

Теперь, опираясь о стену, мужчина сунул дубинку обратно за пояс и прижал пальцы к ране в боку. Он тут же ощутил, как из нее вытекает кровь – пугающе быстрым ручейком.

Если не считать шороха дождя, в городе вокруг него царила тишина. Окна, которые он мог разглядеть сквозь пелену мороси, были темны и почти все закрыты ставнями. Казалось, никто в огромном городе не услышал шума короткой схватки, в которой он ухитрился выжить.

А спасся ли он, в конце концов? Однорукому пришлось признать, что с поврежденным коленом идти по-настоящему он уже не сможет. Зато сейчас, по крайней мере, он еще в силах стоять. Он решил, что место, куда он направлялся, уже недалеко. А добраться до него чрезвычайно важно. И мужчина, опираясь сперва на стену, к которой прислонялся, а затем на соседнюю, и далее от одной каменной поверхности к другой, заковылял вперед.

Он помнил, какие приметы ему называли, и постепенно продвигался сквозь мрак. Всякий раз, опираясь на раненую ногу, он прикусывал губу, сдерживая вскрик боли. А теперь и голова его стала словно невесомой и кружилась. Мужчина стиснул волю в кулак, цепляясь за сокровище сознания и понимая, что если оно сейчас ускользнет, то вскоре из него вытечет и сама жизнь.

Он вспомнил, что в этом месте ему следует пересечь переулок. Отказавшись на несколько секунд от поддержки стен и заставив разум забыть о боли, он как-то сумел это сделать.

Прислонившись к другой стене, он отдохнул, набираясь мужества. Если придется, то он готов проползти остаток пути, так как сможет сделать это с одной рукой и на одном колене. Но, опустившись на четвереньки и попробовав ползти, он уже не знал, сумеет ли когда-нибудь вновь встать на ноги.

Наконец он увидел дом, куда ему следовало попасть – он назывался «дом Кортене», – вырванный из мрака вспышкой далекой молнии. Описание оказалось точным: четыре этажа, плоская крыша, нижняя половина каменная, верхние этажи деревянные. Дом занимал небольшой квартал, со всех сторон его окружали улицы или переулки. Раненый путник сразу заметил парадный вход, однако войти ему следовало с заднего. Стиснув зубы и не давая воображению даже попытки сосчитать, сколько шагов еще предстоит сделать, он отправился в обход дома. Расплескивая лужи, однорукий проковылял по переулку и свернул в другой, еще более узкий. Следующий проход представлял собой лишь мощеную дорожку, бегущую вдоль одетых в камень берегов бурлящей Корго. Поверхность реки, на которой сейчас не виднелось ни единой лодки, шипела, принимая в себя заряды дождя.

Мужчина почти добрался до нужного ему дома, когда раненое колено отказало окончательно, и он едва успел смягчить падение, выставив руку. Затем, в полуобмороке и стоная от боли, пополз, отталкиваясь единственной рукой и еще действующей ногой. Ему легко представилось, какой кровавый след за ним тянется. Неважно, дождь все равно его смоет.

Наконец медленное продвижение вперед вывело его из-под дождя под короткий и узкий навес перед нужной ему дверью. Он пополз дальше и добрался до узкой двери. Она, разумеется, оказалась заперта. Путник с трудом уселся, прислонившись к двери спиной, и принялся молотить по ней большой ладонью. Шлепки мозолистой ладони казались ему совсем беззвучными. Сперва ему мнилось, будто он бессмысленно и бесшумно бьет по какому-то толстому древесному стволу… а затем он и вовсе перестал что-то чувствовать. Рука совершенно онемела.

Быть может, никто его и не услышит. Потому что он сам уже ничего не мог слышать. Даже шелест дождя на плоской крыше навеса. И ничего не видел сквозь уплотняющуюся мглу. Даже поднесенную к лицу руку…

Чуть позднее полуночи Денис по прозвищу Шустряк еще не спал. Он лежал, вслушиваясь в шум дождя. Тот обычно нагонял на него дремоту – если Денис знал, что находится в доме, в тепле и безопасности. Но сегодня он никак не мог заснуть. Перед его мысленным взором, сменяя друг друга, возникали образы двух привлекательных женщин. Если он пытался сосредоточиться на одной, то в его мысли немедленно и словно ревнуя, вторгалась вторая. Он знал обеих женщин в реальной жизни, но в реальной жизни его проблемой был вовсе не выбор между ними. «Нет уж, – сказал он себе, – не такой я счастливчик, чтобы иметь подобные проблемы».

Денис прекрасно знал обычные ночные звуки дома. А новый, только что услышанный звук отвлек его от приятных, хотя и мучительных размышлений, потому что явно не был звуком привычным. Денис быстро встал, натянул штаны и вышел из своей спаленки на разведку.

Его комната на первом этаже выходила почти напрямую в главную мастерскую – большое помещение, сейчас слабо освещенное углями, тускло тлеющими в центральном кузнечном горне. Слабые призрачные отсветы падали на инструменты вокруг горна и развешенное по стенам оружие. Большую часть заказов мастерская получала на разные виды оружия.

Денис на секунду задержался у горна, собираясь зажечь свечку от его углей. Но передумал и протянул руку к высокой нише на стене, где хранился фонарь Прежнего мира.

Задняя дверь, ведущая в мастерскую, была оснащена особым глазком – гладкой выпуклой стеклянной капелькой, чья хитроумная форма позволяла смотрящему сквозь нее изнутри видеть все снаружи под широким углом. Еще одна система линз, вставленная в верх двери, направляла наружу свет беспламенного фонаря. Денис поднял драгоценный приборчик, приставил к нужному месту и включил. Узкий подход к двери мгновенно залило чистым ярким светом. И едва Денис это сделал, как звук, привлекший его внимание, послышался снова – слабое постукивание по двери. Теперь же через линзу он сумел разглядеть и того, кто производил этот звук, – скорченную фигуру, немного искаженную несовершенной оптикой. Очертания фигуры намекали на отсутствие руки.

Не выключая фонаря, Денис отступил от двери. В доме Кортене обычно хранился запас товара, которым торговал его хозяин, включая дорогое заказное оружие – специализацию мастера. Обычно в доме имелся и значительный запас монет. Поэтому он являлся очевидной приманкой для воров, и для любого из его обитателей открыть наружную дверь кому-либо, особенно ночью, было делом вовсе не пустяковым. Теперь Денису оставалось только одно – разбудить эконома Тарима, а дальше действовать по его указаниям.

Пройдя через мастерскую, Денис подошел к двери перед лестницей, ведущей на второй этаж; Тарим спал наверху вместе с остальными постоянно живущими в доме слугами и работниками. Денис открыл дверь… и замер.

Глядя на него сверху вниз и держа свечу в хрупкой бледной руке, на первой лестничной площадке стояла одна из героинь его недавних мечтаний – хозяйка дома госпожа Софи. Дениса поразило, что он вообще видит хозяйку на этом месте. Комнаты хозяйской семьи располагались на верхних этажах, в приличном отдалении от шума, дыма и запахов как мастерской (когда в ней работали), так и людных дневных улиц. Невысокую, но прекрасно сложенную фигурку госпожи Софи облегал толстый белый халат, резко контрастирующий с прямыми черными волосами. С трудом верилось, что слабый звук у задней двери мог разбудить хозяйку и поднять ее с постели.

– Денис? Что это? – спросила она.

Парню показалось, что она нервничает.

Денис задумчиво почесал голую грудь:

– Там кто-то у задней двери, госпожа. Я разглядел только одного человека. Похоже, он ранен, но дверь я не открывал.

– Ранен, говоришь?

Судя по ее виду и словам, у Дениса создалось впечатление, что хозяйка ждала сегодня вечером появления какого-то гостя и сидела наготове, чтобы его встретить. Сам Денис днем не слышал ничего такого, что намекнуло бы на ночных визитеров, но столь позднее появление гостей его нисколько бы не удивило. В хозяйском доме, служившем штабом компании торговцев, уже привыкли к появлению и уходу странных личностей в самое разное время.

– Да, госпожа, ранен. И, похоже, у него только одна рука. Я собирался разбудить Тарима…

– Нет. – Хозяйка мгновенно стала решительной. – Просто постой здесь, пока я схожу за мужем.

– Да, госпожа.

Разумеется, Денис мог только согласиться, но все же ответил с легким запозданием, уже вслед госпоже Софи. Происходящее Дениса озадачило, а секунду спустя его удивление еще больше возросло, потому что на лестнице появился сам господин Кортене – тоже бодрый и одетый. Его могучая фигура была облачена в ночной халат из дорогой синей ткани. С легкостью и проворностью, поразительной для человека таких размеров, хозяин почти сбежал вниз по лестнице, сопровождаемый женой.

Спустившись на первый этаж, он повернулся к Денису. Оба были почти одинакового, среднего роста, однако Кортене весил как минимум вдвое больше своего худощавого работника и раза в три больше низенькой жены. Насколько Денис мог судить, Кортене еще не исполнилось тридцати, и лишь очень малую часть его объема составлял жир, хотя в халате он и выглядел толстяком. Его также никоим образом нельзя было назвать глупым, в чем Денис убедился в первый же день своего пребывания в доме, несмотря на впечатление, которое производил вид Кортене. Разумеется, вряд ли хозяин сумел бы достичь столь очевидного процветания и богатства, будучи дураком.

Хозяин откинул спадающую на неприветливое лицо прядь почти бесцветных волос, причем этот жест свидетельствовал скорее о тревоге, чем о сонливости. Затем обычным негромким голосом сказал:

– Пусть все остальные в доме спят и дальше, Денис. – Хозяйка за спиной мужа уже закрывала дверь на лестницу. – Мы справимся и втроем. Так ты сказал, что этот человек ранен?

– Похоже на то, господин.

– И все же не будем зря рисковать. Выбери себе оружие и будь наготове.

– Да, господин.

За полтора года, прожитые в доме Кортене, Денис успел усвоить, что бывают периоды, когда жизнь начинает казаться скучной. Но пока эти периоды не растягивались настолько, чтобы стать невыносимыми.

Отойдя в дальний конец мастерской, хозяйка зажгла две масляные лампы. А когда она опустила протянутые к полке с лампами руки и вновь повернулась к мужчинам, Денису показалось, будто он заметил нечто, свисающее с ее правой руки. Этот предмет мелькнул лишь на мгновение, прежде чем скрылся в складках халата. Однако не будь Денис убежден, что госпожа Софи лишь хрупкая женщина, любящая окружающую ее роскошь, то поклялся бы, что она держала кожаные концы охотничьей или боевой пращи.

Последние несколько лет жизни юного Дениса в целом прошли мирно – сперва он был послушником Эрдне в Белом храме, потом здесь, в доме Кортене, стал торговцем-учеником и помощником по разным делам. Однако самую раннюю и долгую часть своей жизни он учился совсем другому. Учебу он проходил в трущобах Ташиганга, и она более чем основательно познакомила Дениса с оборотной и жестокой стороной жизни. Поэтому теперь он без особого волнения подошел к витрине с образцами декоративного оружия, занимающей почти всю дальнюю стену большого помещения. Там он выбрал украшенный орнаментом боевой топор – оружие, сделанное по старинному образцу, однако остро заточенное и удобно сбалансированное. Взяв топор, Денис кивнул, подавая знак, что готов.

Кортене, уже стоящий возле задней двери, кивнул в ответ. Затем повернулся ко входу и воспользовался глазком и фонарем Прежнего мира. Потом отодвинул засов на двери и распахнул ее. Скорченное тело, притулившееся снаружи, мягко ввалилось внутрь.

Денис метнулся вперед, быстро закрыл дверь и снова ее запер. Тем временем хозяин уложил бесчувственное тело на пол и осмотрел его при свете фонаря Прежнего мира.

Хозяйка, держа в руке обычную лампу, тоже подошла, чтобы взглянуть. Она быстро повернулась к Денису:

– Он истекает кровью. А ты слуга Эрдне, попробуй что-нибудь для него сделать.

Дениса обычно не очень радовало, когда его просили применить медицинские навыки, потому что он слишком хорошо знал, насколько ограничены его познания в этом искусстве. Однако страстное стремление угодить хозяйке не позволило ему колебаться. К тому же Денис знал, что годы, проведенные в услужении Эрдне, сделали его в этом отношении куда более опытным, чем хозяина или хозяйку. Поэтому он кивнул и склонился над раненым.

Лежащий на полу мужчина был уже далеко не молод; побледневшее из-за потери крови лицо огрубело от долгого воздействия солнца и ветра, а веером раскинувшиеся вокруг головы волосы поседели. Стоя, он оказался бы высок, с хорошо сложенным жилистым телом, искалеченным давней ампутацией.

– У него нет правой руки, – задумчиво пробормотала хозяйка, словно разговаривая сама с собой.

Денис пропустил ее слова мимо ушей: свежие раны требовали от целителя полного внимания. Было очевидно, что однорукий потерял много крови, темными пятнами пропитавшей мокрую от дождя одежду.

Денис начал быстро стягивать с мужчины одежду. Он срезал ее, когда так было проще, воспользовавшись ножом, который дал ему хозяин. Отбросил он и зловещего вида дубинку, найденную за поясом у раненого.

– Мне нужна вода и повязки, – бросил он через плечо. Ран оказалось две, и обе выглядели скверно. – И все лекарства для остановки кровотечения, которые у нас есть.

Он помолчал, вспоминая, и пробормотал слабенькое заклинание для остановки кровотечения, выученное в дни службы Эрдне. То было лучшее, чем располагал Денис в смысле магии, но этого совершенно недостаточно. Может, какая польза от заклинания и будет, но наверняка небольшая.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю