Текст книги "Человек-Берсеркер"

Автор книги: Фред Саберхаген

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Один из ученых – бородатый человек с высоким лбом, передернул плечами:

– Что-то он не похож на вояку. Тупелоф посмотрел на него с нескрываемой издевкой, широко улыбаясь:

– То есть нет накаченной мускулатуры, героического выражения и вообще командирского вида. Но ничего этого не нужно в том деле, которое мы с вами делаем.

– А что же тогда нам нужно? – удивился ученый.

– Да интересно, что именно нам нужно? – за спиной Тупелофа раздался голос представителя Президента.

– Нам нужен этот мальчик.

– Но все же, господин секретарь, что же именно делает Микеля идеальным кандидатом для этой работы? Я видел, как его данные соотносятся с разработанными вами параметрами. Но как его генетические возможности связаны с ходом боевых действий?

– Хорошо. Я попытаюсь объяснить. Для начала, обратите внимание, как долго и тщательно техники укрепляют ремни, на которых находятся датчики.

Все посмотрели на экран монитора.

– Такая, кажется, обычная вещь, – продолжал Тупелоф, – но все дело в другом. При помощи этих приборов психические поля мальчика подключаются к энергетическим блокам. Пока они используются в минимальном режиме. Но и это удивительно. Ведь подавляющее большинство людей, даже мы с вами, будь мы на его месте уже закричали бы от боли.

Маленькая светловолосая фигурка, хорошо видимая на экране монитора, продолжала просто вертеть головой – единственный знак, что Микеля что-то беспокоит.

– А почему он так удивительно реагирует? – спросил представитель Президента.

– Может быть, то качество, которым обладает мальчик, можно назвать чрезвычайно заниженной болечувствительностью или что-то в этом роде?

Тупелоф отрицательно покачал головой:

– Не только это.

– А что, есть еще что-то? – спросил один из ученых, которые большой группой стояли вокруг.

– Во-первых, этот ребенок может легко адаптироваться к любым видам аппаратуры...

– Ого-го, – присвистнул бородатый.

– Да, да. Иногда это даже пугает. Во-вторых, его Интеллектуальный Спектр дает довольно высокие результаты. Конечно, бывают и выше. Но все же его ИС идеально подходит для нас. В-третьих, он способен очень сильно переживать, необычайно эмоционален.

– Но таких людей много и на Земле, – сказал ученый. – И совершенно не обязательно посылать эскадру на Элиайн, – в его голосе Тупелоф почувствовал усмешку.

– Конечно, мы могли бы найти подходящих кандидатов и на Земле. Но еще одним из важнейших факторов была физиологическая стабильность. То, что вы называете невосприимчивостью. Я видел кластерные параметры его личности, полученные одним из крупнейших физиологов Земли. Разумеется, она не знала о целях, которые преследуем мы с вами. Но она предположила, что испытуемый мог бы стать, например, основателем новой великой религии, если бы не имел один существенный недостаток – у него нет таланта руководителя.

Представитель Президента заметил:

– Вы так говорите, как будто это тоже на пользу дела, господин секретарь.

– Да. И это тоже. Вряд ли вы осознаете, какую энергию “Ланселот” сообщит своему оператору. Уверен, что Микель мог бы стать святым в какой-нибудь религии, если бы не вмешались мы со своими проблемами.

– Я слышал, что он занимается гравировкой?

– Да. Мы об этом много говорили. Я как-то узнал, что его кто-то спросил: “Почему гравировка, а не что-то другое, например, живопись?” Он ответил не задумываясь: “Выгравированное живет долго, а нарисованное нет.”

* * *

Техники с дружелюбными улыбками уверили Микеля, что большая часть аппаратуры уже подключена. Для мальчика же все это мероприятие постепенно стало походить на своего рода пытку. Разнообразные сигналы пробивались сквозь силовые поля и проникали в его мозг, но, пока ему без особого труда удавалось регулировать этот поток. Он еще не знал, как его использовать, но потом ему наверняка все расскажут.

Появление на площадке нового необычного объекта отвлекло Микеля от внутренних рассуждений. Сначала мальчик принял его за обычного грузового робота. Но внимательно всмотревшись понял, что ошибся. На высоких колесах громоздились три ящика. Мальчик про себя усмехнулся – сооружение походило на вагоны игрушечного поезда, взгромоздившиеся друг на друга после аварии. Вот только форма этих ящиков была не совсем обычной.

Техники, возившиеся со скафандром Микеля, тоже повернулись к необычному сооружению.

Оно остановилось неподалеку.

– Привет, мальчик, – сказал первый ящик. Тембр его голоса был как у взрослого мужчины.

– Привет.

Микель много раз слышал, что есть люди, которые, находясь в очень плохой физической форме, предпочитают сделать себе искусственные тела не гуманоидного типа. Их даже, наверное, уже нельзя было назвать людьми. Может перед ним один из них?

– Я уже пробовал эту вещь, – сказал ящик. – Не очень-то приятно, не так ли?

– Мне все равно.

– Замечательно. А вот мне не все равно, хоть я могу переносить, когда мне пристегивают всю аппаратуру. Может быть у тебя есть какие-то вопросы? Я могу тебе помочь.

– Мне кажется, что не хватает контролирующего устройства, – сказал Микель.

– А разве твой мозг, твое тело не есть такое устройство? – удивился ящик.

– Отчасти.

Тут раздался голос дежурного техника:

– Микель, ваше подключение – на высшей биотехнической точке. Будьте предельно внимательны.

“Ящик” поспешил представиться до начала теста:

– Меня зовут Френк...

Но Микель не успел ответить. Неожиданно были включены еще какие-то параметры, и восприятие Микеля изменило угол зрения.

Неожиданно оказалось, что он на Луне. Точнее Луна плывет над его головой. Но вдруг его взгляд как бы пронзает ее поверхность и устремляется внутрь. Лунный грунт становится прозрачным как стекло.

Затем – новое изменение.

Над его головой темное, звездное небо. Неожиданно оно превращается в необъятную пещеру. Где-то вдали видны полоски света, слышатся приглушенные голоса.

Новая смена.

Перед его глазами – своего рода сверкающий особняк. Он настолько огромен, что это даже немного пугает, если вообще может испугать что-то столь обезличенное.

Постепенно удивление Микеля начало проходить. Он обнаружил, что в его власти заставить исчезнуть эту раскрывшуюся вселенную и сомкнуть грунт Луны над головой, сосредоточив внимание на окружающих его предметах.

Он посмотрел вниз. Оказалось, что там еще находится два этажа. Его взгляд словно пронзил их. Микель увидел их так отчетливо, как будто шел по коридорам.

Вот разговаривают двое офицеров. Их лица наполнены собственной значимостью.

– Астрагалус, – говорит один из них, – одна из аппроксимальных костей тарсуса. Их использовали...

Взгляд мальчика устремляется вверх.

Из космоса огромный камень падает со скоростью метеорита на поверхность Луны. Через мгновение автоматическое поле защиты уловило его и раздробило. Клетки развеял космический ветер.

И снова смена декораций.

На одном из самых нижних уровней Мунбейз, за дверьми, которые открываются только для немногих, светится голограмма галактики. В середине – ядро. Кое-где – белые пятна, символизирующие неизученные области. Тут же находится техник, настраивающий голограмму.

И снова смена.

На этот раз словно что-то меняется в нем самом. Молодая женщина-техник одевает ему на голову своего рода корону – кольцо с отростками, уничтожающее временные воздушные отрезки.

Микель ощутил живое прикосновение. Все вокруг, даже подъехавшие на своих колесах ящики (законсервированный человек?) пульсировали – Микель чувствовал их органическую природу.

И снова смена.

Он слышит сильное гудение. Скорее всего это перемещение воздушных молекул. Слышится какая-то мелодия. Через секунду он понял, как ее создавать.

Когда установка оборудования, наконец, закончилась, а это заняло еще минут двадцать, Микель вновь взглянул на мир, который он так бездумно принимал в течении одиннадцати лет, который так отличался от новых образов.

Он уже никогда не сможет стать таким, каким был все эти годы...

ГЛАВА IV

Выписки из личного дела Темесвар Эллисон в беспорядке были разбросаны на столе Ломбока, который перебирал листки своими цепкими маленькими пальцами. Большие мягкие руки Тупелофа тоже подключились к поиску.

– Его биологическая мать, – сказал Ломбок, стараясь выразиться лаконично. – Генетическая модель подходит, без сомнения. И она была на Элиайне в требуемое время.

– Да? – Тупелоф взял бумагу, сообщавшую о служебной карьере Элли Темесвар со времени приема на работу до увольнения со службы, которое произошло одиннадцать лет тому назад. – Подождите. Именно она была с Маркусом во время второго посещения Таджа, когда тот пытался оторваться от берсеркера. Значит, она для Микеля... – Он оборвал себя на полуслове.

Секретарь уставился на бумагу. На его лице было написано несказанное удивление.

– Да, – сказал Ломбок. – Похоже, что Фрэнк Маркус его отец. Я исследую его генетическую модель, чтобы убедиться.

Тупелоф одобрительно кивнул головой:

– Но не надо огласки. Сделайте это сами. Маркус вряд ли что-либо знает.

– Совершенно нет повода думать, что он что-нибудь подозревает. И Микель тоже не должен ни о чем догадываться.

– Даты сходятся. После этого задания она забеременела. Нет никаких данных о том, что она была беременна, когда они вернулись на базу. Но их могло и не быть. Но, видимо, именно поэтому через несколько месяцев она подала в отставку. Вот ее заявление. Цитирую: “утерян интерес к подобной карьере”. Если кто-либо провел шесть месяцев наедине с Маркусом, я могу его или ее понять...

– Стоит отметить, что Элиайн был первым местом, куда они приземлились по пути на отправившую их базу “Коресек”. Видимо, именно здесь она узнала о беременности, но никогда не упоминала о ней на официальном уровне.

– Возможно, возможно. Стоит обдумать. Но очень важно сохранять тайну.

– Согласен.

– Но ты стоишь здесь, смотришь на меня, Анджело, так, как будто я должен сказать, что делать!

– Я думаю, что лучше всего мне отправиться к Элли Темесвар и поговорить с нею. Может быть, привезти ее на Мунбейз.

– Зачем?

– То, какая она, явно подтверждает их сходство с Микелем. Странно, что в официальных бумагах так мало информации.

– У нас есть ее адрес?

– Она на Земле. По крайней мере, три года назад была там. Принимала участие в тестировании приборов. Она жила в местечке, которое называется Храм Последнего Спасителя.

– Звучит как нечто культовое. Никогда не слышал такого названия.

– Я тоже. Но вечно возникает что-то новенькое.

А старое уходит.

Тупелоф помолчал какое-то время.

– Я не уверен, что стоит привозить ее сюда. Это может привлечь внимание.

– Мне хотелось бы получить на это разрешение. Под мою ответственность. После этой стычки в Бутылочном горле, нужно признать, что враг подозревает что-то о Микеле, о том, что он у нас. Слух наверняка достигнет ушей шпионов на Земле. Не исключено, что они знают о том, кто же мать Микеля. Информация в центре усыновления хранится под грифом “секретно”, но все может быть.

– Да. Хорошо, Анджело. Если ты считаешь, что так лучше.

* * *

Микелю казалось, что все вокруг меняется слишком быстро.

На Мунбейз он провел всего один день, но его уже дважды подключали к “Ланселоту”. И сейчас на нем был скафандр. Увидев себя в зеркало, Микель отметил, что он надет как влитой.

Как и любой мальчишка, Микель радовался этой возможности. Пока испытания приносили ему только удовольствие. Огромная платформа, на которой находился Микель, при помощи специальной аппаратуры создавала особую зону, имитирующую безвоздушное космическое пространство. Она могла выйти в открытый космос и там продолжать свои испытания. Вместе с мальчиком на платформе было более сотни взрослых – военные, ученые, инженеры. На всех – надеты космические костюмы. Почти на всех...

Справа от Микеля – сооружение из ящиков Фрэнка, справа – стоит Эдмонд Иайнари, руководитель научной группы, чьи неприятные глаза внимательно изучают Микеля, посверкивая под стеклом шлема.

– Все в порядке, Микель? – спросил доктор Иайнари.

– Да, вроде.

– Я был уверен в этом.

Микель улыбнулся. Ему говорили, что “Ланселот” обеспечит ему воздух, насыщенный кислородом. Так оно и было. Микель чувствовал себя хорошо. С понижением давления прослойка “Ланселота” начинала потрескивать – раздавался легкий шорох, похожий на ветер, рвущий бумагу. Энергетические поля почти не видны. У Микеля не было ощущения, что он в какой-либо оболочке.

Один из медиков, следивших за Микелем, сказал с нотками вопросительной интонации:

– Вы еще продолжаете дышать?

– Да, – ответил Микель, отметив, что так оно и есть. Давление воздуха или его подобие было практически прежним. Легкие, нос, рот Микеля продолжали пропускать воздух. Ему еще до теста объясняли, хотя он не все понял, как поля “Ланселота” сквозь тысячи пор его кожи безболезненно осуществляют весь обмен веществ организма. Микель обнаружил, что может без усилия перестать дышать, если только пожелает этого.

Через минуту он забыл о своих ощущениях. Открылся огромный люк, в небе засветились звезды.

На Элиайне очень редко можно было увидеть звезду. Иногда – раз в неделю, иногда – в месяц открывались свободные участки неба над поверхностью планеты, и тогда люди выходили на улицы и смотрели на светящиеся точки на темном небосклоне.

Во время путешествия с Элиайна на Мунбейз Микелю впервые представился шанс увидеть то, что до сих пор называли Млечным Путем. Но все же тогда это было на мониторе...

Грузовая платформа остановилась, достигнув поверхности Луны. Земля и Солнце были не видны, находясь с другой стороны, и небо, казалось, было залито звездами.

Микель поднял правую руку. Переведя дыхание, прежде чем что-либо сказать, он четко произнес:

– Что это?

Радиотранслятор “Ланселота” донес его ясный голос до наушников сопровождающих Микеля людей.

– Вы имеете в виду вон те три звезды? – переспросил Иайнари. – Это пояс Ориона, .или иногда мы называем его “Охотник”. Ты знаешь, что такое созвездие?

– Нет, – палец Микеля прочертил параболу, – а вон то, дальше?

То, на что он указывал, слепило глаза. Таких сочетаний цветов он еще никогда не видел. Трудно было найти слова, чтобы описать это сияние.

– Таурус? Или?..

Неожиданно Микель осознал, что остальные люди, скорее всего, ничего этого не видели. Сверкание излучало короткие волны, и только “Ланселот” мог позволить ему все увидеть. Пока шли приготовления к тесту, Микель время от времени поглядывал на небо. Постепенно он понял, как уменьшить сияние или как усилить его. Неровные облака каких-то газов, казалось, неподвижно застыли в небесах. Как далеко они отсюда? Несколько сотен световых лет, не меньше.

Платформа находилась посреди застывших базальтовых пород, тянущихся на несколько километров. Плоские участки перемежались с кратерами, очень похожими на лунные. На расстоянии восьмидесяти километров поверхность вздымалась, чтобы образовать кромку огромного кратера, названия которого Микель не знал.

На платформе во многих местах высились столбы, на них на высоте нескольких метров была натянута частая проволока. Отверстия были столь малы, что даже тело Микеля, вряд ли, смогло бы протиснуться сквозь условную крышу. Не исключено, что, как подумал Микель, конструкция была позаимствована у изобретателей какой-то игры с мячом, который не должен отлетать слишком далеко.

Вокруг Микеля нарастал шум. Сотни космических скафандров гудели, адаптируясь к холоду и вакууму. Но облаченные в них люди, занятые своими делами, этого не замечали. Когда Микель двигался, он тоже ощущал легкие шумы “Ланселота”.

– Почему происходит этот шум, доктор Иайнари, и почему другие люди его не слышат?

– Ну, Микель, понимаешь... – И Иайнари пустился в объяснения сложнейших физических формул, из которых Микель ровным счетом ничего не понял.

– Очевидно, их проходят в старших классах, – подумал Микель, но вслух сказал: “Спасибо, доктор!”

– Ты готов? – спросил Тупелоф мальчика. Его высокая фигура в скафандре возвышалась над другими. Секретарь обращался к Микелю всегда вежливо.

– Да.

Ученые пустились в краткое обсуждение программы на сегодня, эта программа ограничивалась пока свободным полетом в космосе. К Микелю вновь пришла мысль, что все как-то торопятся.

В этот момент яркие огни залили базальтовое плоскогорье. Микель на несколько мгновений ослеп, но потом “Ланселот” смягчил радиационное свечение.

– Они явно торопятся, но ни Тупелоф, ни его люди не хотят, чтобы основному участнику эксперимента был причинен вред, – мелькнула мысль у Микеля.

Теперь Микеля вновь окружили техники, чтобы подключить дополнительные приборы. Какие-то вытянутые трубки, коробочки яйцевидной формы, множество проводов... Все это быстро поглотилось энергополями “Ланселота”. Никакого увеличения веса или размера Микель не ощутил и не заметил.

Микель позволил себе перенестись мысленно в другое место. Где-то далеко внизу, на восток по лунному компасу, его мать оживленно беседовала с еще одной женщиной – вице-президентом Академии. Его мать явно считала, что это просто совпадение: официальный представитель Академии оказался здесь в то же самое время, что и Микель с матерью...

Раздался голос доктора Иайнари. Наверняка ученый чувствовал, что его, возможно, записывают:

– Сегодня мы хотели бы начать с использования простого приливного коллектора по модулю силовой энергии. Он будет постоянно подавать питание, маневрировать. Для первого испытания – только примитивные маневры. Испытуемый поднимается над землей на высоту двух-трех метров, не выходя за пределы сетки, затем под контролем спустится. Если все пройдет успешно, мы попробуем усложнить задачу.

Микель знал, что у “Ланселота” есть тоже источник питания, есть водородная лампа – по размеру намного больше, чем, вроде бы, требовалось, но уж такова была задумка создателей. Лампа маячила в полутора метрах позади плечевого покрытия в скафандре Микеля. Она существует (так пояснили инженеры) только в квазиматерии; молекулы когда-то твердого тела были представлены перекрещиванием силовых траекторий. Но лампа работала! Конечно, как говорил один из ученых, твердая материя – это не более, чем модель, сочетание неощутимых частиц, существование которых Микель осознавал с помощью новых чувствительнейших приборов.

Ощутив возможность использовать энергию лампы, но не очень еще понимая, как именно это сделать, Микель в скорости совсем позабыл о ней. Медленно поворачиваясь на месте, как его учили во время подготовки, он заметил, что на отдаленных склонах кратера мелькают люди в скафандрах. Некоторые из них – исследователи. Судя по звукам и ощущениям, которые доносились до каждой его клеточки, Микель понял, что многие люди несли здесь службу наблюдения.

– Иди сюда, Микель!

Его повели по участку, обозначенному огромной желтой буквой “X”. Микель остановился в центре участка. Откуда-то неожиданно донесся голос его матери, голос пробивался сквозь различные шумы. Где-то там, внизу, она продолжала оживленно беседовать об искусстве...

Что, если взять кусок дерева и рукой, облаченной в перчатку “Ланселота”, нанести узор ножом? Эта мысль увлекла Микеля, но ненадолго.

– Все в порядке, Микель?

– Да. Все в порядке.

Люди стояли на расстоянии метров десяти от желтого обозначения “X”, роботы находились еще дальше.

– Не будет никакого специального сигнала. Счета тоже не будет. Ты готов оторваться от земли? Осторожно... Не волнуйся...

Он не сомневался, что в “Ланселоте” он сможет перемещаться так, как никогда. В тот момент, когда его ботинки с мягкими подошвами оторвались от земли, нарастающий потенциал ускорения показался почти реальным. Микель закачался, как новичок на велосипеде. Вокруг него – голоса, бормотание, всплески подавляемого удивления. Но это не должно было его отвлекать. Один голос – напряженный, ободряющий – донесся более явственно, но Микелю он тоже показался неважным. Ему было ни к чему одобрение, он понял, что сейчас уже никто не сможет дать ему ценных советов. Теперь у него зачатки нового, иного мировоззрения.

Микель медленно плыл над поверхностью, прислушиваясь к своим ощущениям. Под ним – Мунбейз, он словно чувствует гармонию ее вращения, повторение цикла перемещения Луны, и далее – Земли, затем их перемещение вокруг Солнца, и удаление системы к неведомому созвездию, которое никто не смог бы увидеть в небесах Элиайна.

Монотонный голос продолжал подбодрять его, видимо, желая стать импульсом для Микеля. Мальчик медленно повернулся, на полупрозрачном скафандре играли яркие блики.

Теперь поднятые вверх лица людей стали не видны. Школьная пьеса? Никогда еще в жизни не был он в центре столь пристального внимания.

– Интересно, – подумал Микель, – а будут ли они мне аплодировать, если все пройдет успешно?

Он поднял правую руку (жест из пьесы) и все воспринимающими пальцами коснулся натянутой сетки. Кажется, ему говорили, что она на высоте трех метров над поверхностью платформы.

Словно следуя его жесту, поплыли вправо провода, передатчики и другое, но только в иной форме – не в той, какой их привык видеть человеческий глаз.

“Иди к нам! Будь...”

Откуда этот призыв? Берсеркеры? Будь? Кем? Чем? Тем, что можно назвать словом “машина”, хотя в человеческом языке нет точного обозначения... Хороший организм?

Медленно, словно усталый пловец в океане, Микель передвигался вдоль сетки. Голос, который ободрял его, принадлежал Тупелофу, как он теперь понял. Взволнованные слова продолжали преследовать. Мальчик послушно вникал в их загадочный смысл. Повинуясь указаниям, он вновь вернулся к тому месту, с которого взлетел.

Как только его ноги опустились на желтый “X”, люди столпились вокруг. Микель облокотился на один из ящиков. Он старался сохранить дистанцию между собой и людьми.

После первого шквала вопросов, обращенных к Микелю, ученые начали совещаться между собой.

– Впервые, когда я испытывал снаряжение, – сказал Фрэнк, – я черт возьми, чуть не прорвался сквозь сетку. Как и еще один человек кто более-менее подходил для роли испытуемого. Мы ожидали, что ты тоже взлетишь. Но решили ни о чем не предупреждать, чтобы ты сам поступил так, как считаешь нужным.

– А кто был этот другой человек? – спросил Микель, почувствовав неожиданную конкуренцию.

– Пилот космического корабля. Он ударился несколько раз о сетку, затем с ним что-то произошло и он сошел с ума, – успокоил мальчика “ящик”.

– Когда только начинаешь подниматься, то чувствуешь, как что-то словно давит на тебя, – признался Микель.

– Да, это так, – Фрэнк даже не пошевелился, но Микель знал, что “ящик” внимательно его слушает.

Они замолчали. Микель и сам не знал, как ему удалось добиться ровного непрерывного полета. Для того, чтобы объяснить это, у него не было слов. А может быть, вообще не существовало даже языка для объяснения этого.

Микеля просто потрясло, что Фрэнк, взрослый, точнее, который был когда-то взрослым, который командовал другими взрослыми людьми, стоит теперь и терпеливо ждет, что скажет он, ребенок... В этот же день Микель совершил еще два полета, научился маневрировать, совершать весьма сложные перемещения. Когда был дан отбой, он не чувствовал усталости.

В течение двух последующих дней он вместе с матерью и Энсин Шнайдер осматривал базу. Потом немного вырезал из дерева. Одним словом – отдыхал. Мальчик пытался объяснить, что он не устал и готов работать дальше, но его никто не слушал даже.

– Отдыхать! – сказал ему Тупелоф. Его слова звучали как приказ.

Без особого настроения, Микель играл с другими детьми. Мальчику с ними было совсем неинтересно. Микелю сообщили, что итоги пробных полетов анализируются, “Ланселот” дорабатывают. А затем – вновь огромная платформа поднималась над поверхностью. И вновь его оранжевый спортивный костюм и просвечивающийся “Ланселот” оказывались в центре всеобщего внимания.

Фрэнк Маркус тоже упаковал себя в то, что он называл своим космическим костюмом – в прозрачный ящик яйцевидной формы.

Когда они оказались над поверхностью, Микель увидел медленно садящееся Солнце, осветившее отдаленные края кратера. И еще он заметил, что сетки над головой не было.

Тупелоф улыбнулся Микелю, внимательно посмотрев на мальчика. Затем, неуклюжий в скафандре, отвернулся.

– Ох, уж эти в скафандрах, – внезапно подумал Микель, ощутив неожиданное родство с Фрэнком.

Металлический предмет яйцевидной формы рядом с Микелем походил на огромную пулю. Со своего места Микелю было хорошо видно, как инженеры осторожно начали облачать Фрэнка в доработанную разновидность “Ланселота”.

– Неужели, они боятся повредить свои ящики, – улыбаясь, подумал мальчик.

Когда Фрэнк заговорил, звук донесся из индивидуального переговорного приемника. Значит, слышать его сейчас мог только Микель.

– Парень, как-то уж очень они торопятся. Усилием воли Микель отключил общую связь.

– Я тоже так думаю.

– И как тебе это?

– Не знаю. Они не сказали пока, что будет сегодня.

– Они многое тебе не говорят, не так ли? Будут примитивные военные маневры. Мне один раз уже приходилось испытать нечто подобное. Они запретят какую-нибудь штуковину, а ты и я должны будем попытаться ее атаковать.

– Да? И какое оружие? У нас?

– Ты как-то спрашивал меня о контроле собственного тела...

Что же это? Микель мысленно перечислил: кулаки, ноги, зубы. Наверное, что-то еще. Он все узнает, когда дойдет до дела.

Фрэнку был дан приказ занять место на желтом “X”. Кто-то объявил, что беспилотный робот-капсула уже запущен.

За последние несколько дней Микель перевидал немало различной техники, он без труда узнал энергетического летающего робота, по своей мощи во много раз превосходившего мускульную силу человека, хотя капсула не была такой быстрой, как транспортолеты. Мотор использовал переработанную энергию гравитационных полей. Поля самого робота подпитывались извне.

Красная вспышка. Радиосигнал. Запуск. Робот сделал несколько шагов на своих шести твердых, но нелепо выглядевших, изогнутых ножках. Он поднялся в воздух, прижимая руки-рычаги к массивному корпусу – чуть больше человеческого тела. Намного быстрее, чем мог бы бежать человек, он устремился к самому отдаленному верхнему краю кратера.

Раздался стартовый сигнал для Фрэнка, и “пуля” устремилась в погоню. Стартовая волна ударила о платформу, люди разбежались.

Набирая скорость, Фрэнк устремился за “подсадной уткой”. Его прозрачная оболочка посверкивала, позади тянулся газовый хвост на фоне звездного неба.

Капсула пыталась, увеличив скорость, избежать нападения Фрэнка, но тот быстро приближался, подобный ракете. Столкновение становилось неизбежным, наблюдатели уже вычислили точку пересечения траекторий. Протянулись металлические руки, нематериальная субстанция “Ланселота”, облегающая их, сомкнулась на жертве. Защитное поле заискрило.

Робот застыл без движения. Облетев жертву, Фрэнк потянул ее за собой вниз, на базальтовое плоскогорье.

– Понятна задача? – спросил Микеля Тупелоф.

– Думаю, да.

– Я думаю, что мы еще раз запустим Маркуса, если он в хорошем состоянии. Как дела, полковник?

– Я готов!

Микель уловил взаимную неприязнь в обоих голосах; в голосе Фрэнка прозвучало напряжение, связанное, видимо, с тем, что и на нем был “Ланселот”.

Последовал перерыв в несколько минут. Фрэнку нужно было отдохнуть. Микель начал балансировать на носках, уже искренно желая, чтобы и его отправили поскорее в полет. Наконец, еще одну капсулу запустили, и вновь Фрэнк устремился вслед за ней. Но на этот раз он даже быстрее догнал “подсадную утку”.

Капсула была запрограммирована несколько иначе, с возможностью оборонительных действий. Последовали взрывы, ослепившие наблюдателей. Микель с удивлением обнаружил, что он непроизвольно оторвался от земли и поплыл на высоте метров трех над головами собравшихся.

После дюжины вспышек бой прервался, породив всплески космической пыли.

Капсуле, пытающейся сопротивляться, была предписана только одна оборонительная акция. Возможности же Фрэнка не были ограничены. Его нападение выразилось также в том, что поле “Ланселота” вытянулось, образовалась своего рода силовая лапа огромного размера. Со скоростью летающего снаряда, она ударилась в капсулу. Взметнулась вновь космическая пыль. Но капсула отразила удар. Серые, огромные руки тянулись от “Ланселота” – Фрэнк старался схватить жертву.

После удара “лапы” оба приблизились к поверхности и теперь закружились в медленном танце, от которого поднимались облака земной пыли и осколки камней. Силовые поля Фрэнка сжали носовую часть противника. В голове Микеля работали своего рода часы – пятнадцать секунд уже длился бой, двадцать секунд...

У капсулы тоже “выросли” руки борца. Теперь шесть щупалец противостояли хватке “Ланселота”. Еще четыре секунды, и Фрэнк нанес сокрушительный удар!

В электронной системе капсулы что-то нарушилось, на этот раз удар отразить не удалось. Через секунду Фрэнк неровными рывками полетел к месту старта, повергнутый противник продолжал биться в его огромных полупрозрачных лапах. Как только Фрэнк приземлился, люди и роботы окружили его, пренебрегая временным завихрением в воздухе. Еще через мгновение открылся один из ящиков. Микель, вернувшийся вновь на платформу, сквозь толпу людей, облаченных в скафандры, увидел внутри ящика человеческую плоть – нечто, подобное бородатому лицу, мертвенно-бледному. И огромный плоский череп, по которому полосой бежала “бородатая” кожа.

Что-то (может быть, неприязнь этого сочетания – металлической плоскости и живых волос?) заставило Микеля отвернуться. В толпе наблюдателей он увидел женщину, костюм которой ничем не отличался от костюмов остальных. Микел вспомнил, что несколько раз уже видел ее на Мунбейз, но как-то не обратил внимания. Она была молода, с темной кожей, полными губами, по ее выражению лица казалось, будто она на кого-то обижена. Но только казалось. Она просто стояла и смотрела, как остальные, на Фрэнка, но ее взгляд был очень странным. Что особенно стало заметно, когда ящик приоткрылся, и предстала взорам изуродованная плоть.

Кто-то задал Микелю вопрос, и тот отвернулся от женщины.

Манипуляции с Фрэнком были скоро закончены, и он подкатил к Микелю. Выключив общую связь, Фрэнк обратился к нему:

– Они сказали, что хотят от тебя?

– Только то, что я буду следующим. Я думаю, они захотят, чтобы я несколько раз преследовал капсулу.

– Да. А после этого они захотят, чтобы сразились мы.

– Как, мы?

– Да. Это будет условный бой. Хотя... не совсем. Ты же видел берсеркеров? С их тяжелыми перчатками? Не бойся, никто не собирается причинять тебе вред, поверь.

Мысль о том, что ему придется драться с Фрэнком, казалась абсурдной. Но Микель все же верил, что никто действительно не собирается причинять ему вред.

Борьба? Драка? Один или два раза в детстве он сцеплялся с товарищами по поводу каких-то мелких обид. Однажды парень постарше ударил его по плечу, разбил губу... Но это было давно. Очень давно. Тогда еще не было “Ланселота”. Но если все так, все реально?