Текст книги "Контуры зла (СИ)"

Автор книги: Фред Адра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Annotation

Рассказ написан для конкурса "Звездная дорога". Опубликован в третьем номере "Уральского следопыта" за 2004 г. и в журнале "Порог" (номер 8, 2004 г.)

Фред Адра

Фред Адра

Контуры зла

В дверь номера робко постучали. Генрих вставать не собирался. Вот если бы стучали решительно, он бы открыл. А так – наверно, не обязательно. Он никого не желал видеть. Больше хотелось валяться на кровати, мысленно греша с горничной Люси.

Словно услышав его мысли, человек за дверью постучал снова – на этот раз громче и уверенней. Генрих тяжело вздохнул, нехотя встал и подошел к двери.

– Кто вы, и что вам нужно? – недружелюбно спросил он.

– Это… Бат…

– Кто-кто? Не знаю никакого Бата!

– Лифтер…

Генрих вздрогнул. Надо было притвориться, что его нету в номере. Поздно теперь… Черт! Он открыл дверь, но впускать незваного гостя не торопился.

– Я вас слушаю.

Стоящий перед ним молодой человек в форме лифтера ничего не ответил. Он пристально смотрел на Генриха, и от этого взгляда становилось не по себе. Да еще и безобразный шрам, уродующий лицо Бата… Тоже вызывал беспокойство.

– Вы пришли помолчать? Или в гляделки поиграть? – за раздраженным тоном Генрих пытался скрыть страх.

– Вы позволите войти? – отозвался лифтер. – У меня к вам разговор.

– Знаете, я немного тороплюсь…

Лифтер растянул губы в улыбке, которая даже не пыталась походить на искреннюю.

– Я вас не задержу… – тихо произнес он.

Генрих нехотя отступил, позволяя гостю войти.

– Перейду сразу к делу, – сказал лифтер, присаживаясь на стул.

– Да, да, и будьте добры, покороче.

– Почему вы не пользуетесь лифтом?

Генрих изобразил на лице удивление.

– Простите?

– Почему вы не пользуетесь лифтом?

– Но… какое вам, собственно, дело?!

– Просто ответьте на вопрос.

– С какой стати я должен отвечать на ваши вопросы!

– Вы не должны. Но разве это сложный вопрос?

– Нет, но все-таки… Ну, хорошо, я не пользуюсь лифтом, потому что предпочитаю ходить пешком.

– На седьмой этаж?

– Ну и что, что на седьмой? Полезно для здоровья, и мой врач настоятельно это рекомендовал.

– Но один раз вы поднялись на лифте. Когда только приехали… А потом перестали.

– Тогда у меня был с собой чемодан. А вообще, я хожу по лестнице.

Лифтер сузил глаза и слегка наклонился вперед.

– А почему вы вспоминаете о своем здоровье только в мою смену?

– Что?!

– Когда работают другие лифтеры, вы пользуетесь лифтом.

Генрих почувствовал, что ему все труднее сдерживать переполняющие его чувства страха и злости.

– А вы откуда знаете? – возмущенно спросил он. – Вы что, следите за мной?

– Да, – не задумываясь ответил лифтер.

От такой прямоты Генрих немного растерялся. Он думал, что своим вопросом заставит лифтера оправдываться, но тот даже не собирался этого делать.

– Ну знаете! – воскликнул Генрих. – Извольте объяснить, что все это значит!

Бат снова откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.

– Думаю, это вы должны объяснить, почему так старательно меня избегаете.

– Я?! Да с чего вы взяли! Я вас вообще не знаю!

– Я вам противен, да?

Бат внезапно вскочил, схватил Генриха за плечо и закричал ему в лицо:

– Противен! Я знаю! Я всем противен! Из-за этого проклятого шрама! Но только вы выказываете свое отвращение так демонстративно!

С огромным трудом Генриху удалось усадить обезумевшего лифтера обратно на стул.

– Послушайте меня, – сказал он как можно спокойней. – Все, что вы говорите, это плод вашего разыгравшегося воображения. Ну, посудите сами, даже если бы я испытывал отвращение к вам из-за этого шрама – что вовсе не так, – неужели это заставило бы меня отказаться от пользования лифтом? Абсурд, нонсенс! Просто дурацкое стечение обстоятельств. Мне действительно время от времени хочется подниматься в номер пешком, только зачем делать из этого такие странные выводы?

Но Бат продолжал смотреть на Генриха налитыми кровью глазами. Казалось, он сейчас взорвется от ярости.

– Я вам не верю, – процедил он сквозь зубы. – Я верю тому, что вижу. Это мой шрам вызывает у вас чувство брезгливости. Вы мне за все заплатите.

Генрих почувствовал, что сумасшедший лифтер готов снова на него накинуться, и быстро заговорил:

– Нет-нет, уверяю вас! Я понимаю, вам кажется, что этот шрам отпугивает людей, но все совсем не так! Вот, смотрите, у меня есть похожая проблема. Видите? Вот, на руке. Это след от ожога. Видите, какой он большой и уродливый? Иногда мне тоже кажется, что все на него смотрят и морщатся от отвращения. Но на самом деле это только плод воображения. Понимаете? Вот и вам только кажется, что вас избегают…

Лифтер некоторое время с недоумением смотрел на демонстрируемый Генрихом след от ожога, потихоньку приходя в себя.

– Но тогда почему же вы не пользуетесь лифтом именно в мою смену? – спросил он, но в его голосе уже не было прежней убежденности в своей правоте.

– Да с чего вы взяли, что я им не пользуюсь! – воскликнул Генрих, с трудом изображая фальшивую радость от того, что вот-вот все прояснится. – Ну, прошелся я пару раз по лестнице, так что с того?!

– То есть… это не из-за меня? – казалось, Бат не мог решить, нравится ему такая мысль или нет.

– Ну, конечно же, нет! Завтра мы встретимся с вами в лифте и вместе посмеемся над этим недоразумением! – заверил его Генрих.

Лифтер встал.

– Да… – произнес он виноватым тоном. – Наверное, вы правы… Я действительно излишне мнителен. Пойду, пожалуй. Извините…

– Все нормально. С кем не бывает…

Генрих проводил лифтера до двери. Прежде, чем выйти, тот обернулся и неуверенно произнес:

– Значит, завтра в лифте?

– Безусловно! – Генрих улыбнулся и энергично кивнул. Бат, ничего не ответив, вышел из номера.

Как только за лифтером захлопнулась дверь, Генрих обессилено сполз на пол. Его всего трясло. От ужаса…

Зачем нужны лифтеры? Что это за работа такая – нажимать на кнопки? Почему отель, представляющий себя респектабельным, считает своим долгом брать на работу этих дармоедов? Катается здоровый молодой мужик в лифте, жмет на кнопки, и проблема у него только одна – не помереть со скуки. Определенно, самая ненужная профессия на свете!

С такими мыслями Генрих покинул свой номер на следующее утро. Ночь была кошмарной. Надолго уснуть так и не удалось. Никогда прежде он не предполагал, что страх может быть таким… Ему, конечно, приходилось в жизни бояться, даже нередко. В частности, когда он впервые увидел Бата и его жуткий шрам. Всю дорогу от первого до седьмого этажа он ждал, что произойдет нечто ужасное. Лифт упадет… Или возгорится что-нибудь… На отель рухнет самолет… Космический корабль… Врежется поезд… Подводная лодка… Было очень страшно, и когда он вышел на своем седьмом, а лифтер продолжил вознесение к верхним этажам, Генрих даже испытал легкое разочарование, что ничего не случилось. Но тот страх не шел ни в какое сравнение с состоянием, которое он испытал от вторжения Бата в его номер. Это удивительно, что он не умер от ужаса.

Генрих даже начал подумывать о смене отеля. Но тогда ему пришлось бы признаться самому себе, что он трус и паникер. К такому самоопределению Генрих готов не был. Да и начальству будет тяжело объяснить, зачем ему это понадобилось. Не поймет начальство… Нет, он соберет волю в кулак и будет терпеть! В конце концов, ему осталось провести здесь еще только три дня.

Ни о какой встрече в лифте не могло быть и речи. И не в лифте тоже. С этого момента Генрих будет втрое осторожней, чем прежде. Еще одну встречу с Батом можно не пережить…

Какой идиот проектировал этот отель?! Зачем нужно было делать лифт прозрачным?! Если бы не этот дурацкий дизайн, ему было бы гораздо проще избегать лифтера. Каждый раз, поднимаясь или спускаясь по лестнице, Генрих чувствовал на себе полный ненависти взгляд Бата. Даже не будучи уверенным, что тот его видит.

Так прошел один день. Ночью Генрих долго не мог уснуть, он напряженно вслушивался в тишину, ожидая, что вот-вот раздастся стук в дверь – это жуткий лифтер пришел забрать его душу. Он нервно теребил одеяло, пытался думать о чем-нибудь приятном, но сознание было полностью заполнено лицом Бата. Лицом со шрамом. Шрамом, похожим на молнию. «Тоже мне, Гарри Поттер выискался!» – пытался шутить Генрих, но оценить шутку не мог – чувство юмора затерялось где-то на нижних ярусах сознания.

Оружие! Почему он до сих пор не вооружился! Не иначе как паника не дает соображать. Генрих вскочил с кровати, раскрыл чемодан и вытащил маленький пистолет. Забрался под одеяло, прижал черного друга к груди и снова стал вслушиваться в ночь.

Мешал стук сердца. Бум-бум-бум! Да в таком грохоте кто угодно может подкрасться незамеченным! Генрих сжал одеяло зубами и заплакал…

Утром он чувствовал себя вконец измученным. Страх притупился, на него просто уже не было сил. Спускаясь по лестнице, Генрих думал о том, что, возможно, лифтер и правда прекратил следить за ним.

Но Генрих ошибался…

Когда он уже выходил из отеля, его догнал вопль:

– Ты мерзавец! Слышишь, ты, ублюдок! Лживая скотина! Я доберусь до тебя! Доберусь, подонок!

Генрих втянул голову в плечи, сделал вид, что крик лифтера адресован не ему, а кому-то совсем другому, и быстро вышел на улицу. Плохо… Все очень плохо. Надо бежать! Или предпринять что-нибудь для своей защиты.

А поздно вечером к нему в номер пришел инспектор.

– Вы позволите задать вам несколько вопросов? – вежливым тоном обратился он к Генриху, демонстрируя свое удостоверение.

– Да, конечно… Проходите, – Генрих впустил инспектора в номер, мысленно выругавшись. Только вежливых полицейских ему не хватало… "Позволите задать…" Как будто можно не позволить.

Инспектор пристроился на стуле, на котором позавчера сидел лифтер, Генрих – напротив.

– Скажите, в каких вы отношениях с Батлером Ги?

– Простите, с кем? – не понял Генрих.

– Это лифтер, – объяснил инспектор.

Генриху показалось, что волосы у него на голове зашевелились.

– Ни в каких, – ответил он как можно беспечней.

– Но ведь вы с ним знакомы, не так ли?

– Не назвал бы это знакомством. Сталкивались в лифте, вот и все.

– А у меня есть сведения, что в его смены вы лифтом не пользовались.

Так… Надо менять тактику.

– Видите ли, мне врач порекомендовал как можно больше ходить пешком. Вот я и…

Инспектор смотрел на Генриха с легкой иронией. В кино инспектора таким образом демонстрируют, что знают о вас много больше, чем говорят. И, видимо, в жизни тоже.

– Позвольте, а в чем, собственно, дело? – наконец сообразил поинтересоваться Генрих.

– А разве вы не знаете? – брови инспектора поползли вверх. Это означало, что он удивлен.

– Нет, – Генрих растеряно развел руками. Он тоже умел изображать удивление.

– Весь отель об этом говорит, – заметил инспектор.

– Да? А я ничего не слышал…

– Батлер Ги умер.

Душа Генриха подскочила, совершила сальто и вернулась на место.

– От чего? – спросил он.

– От падения с крыши отеля.

– Зачем… То есть, как это случилось?

– Мы рассматриваем две версии. Первая – самоубийство. Предсмертной записки, правда, не найдено. Но известно, что покойный был весьма неуравновешенной личностью. А вторая – ему кто-то помог.

– Ужасная история. А я тут при чем?

Инспектор откинулся на спинку стула, закинул ногу на ногу и скрестил руки на груди. Любому стало бы понятно, что беседа короткой не будет.

– Расскажите о вашем конфликте с лифтером.

– А с чего вы взяли… – попытался было возразить Генрих, но был остановлен властным жестом инспектора.

– Сегодня утром многие были свидетелями того, как Батлер Ги выкрикивал вам в спину угрозы. Ведь не делал же он это просто так, верно?

Отпираться бесполезно. Генрих и сам мог сообразить, что инспектор в курсе утреннего инцидента.

– Я действительно не конфликтовал с ним. Это он почему-то вбил себе в голову, что я его избегаю… что он мне противен из-за его шрама. Вломился ко мне в номер позавчера, обвинял, угрожал. Я даже хотел на него пожаловаться администрации отеля, но потом пожалел беднягу. У него просто расстроена психика. Да-да, расстроена психика!

– Есть свидетели, утверждающие, что вы пообещали ему отныне не избегать поездок на лифте, но не выполнили своего обещания. Об этом Батлер Ги сам им рассказал. Скажите, почему вы обманули лифтера?

Черт! Генрих начал мучительно соображать, что ответить. Ему никогда не удавалось легко соображать на ходу.

– Буду с вами откровенен, – начал он, готовясь сказать, что угодно, только не правду. – Меня возмутило поведение лифтера. Врывается, кричит, требует… У меня тоже характер тяжелый, знаете ли. Я пошел на принцип. Решил не позволить давить на меня, заставлять делать то, что я не хочу. Вот и не стал ничего менять. Ребячество, конечно… Все мы в чем-то дети, – Генрих смущенно улыбнулся.

– М-да… – протянул в ответ инспектор. – Если принять за рабочую версию самоубийство, то не исключено, что именно вы подтолкнули к нему покойного.

– Я?! – пораженно воскликнул Генрих.

– Сами посудите. Батлер Ги страдает психическим расстройством, вызванным разного рода комплексами и ужасным шрамом на лице. Появляетесь вы и делаете все – пусть и не специально, – для того, чтобы бедняга окончательно утвердился во мнении, что вызывает у окружающих чувство брезгливости. Добавьте сюда также и проблемы по работе… Вы знаете, что после его публичных проклятий в ваш адрес, администрация отеля приняла решение о его увольнении? А ведь получить место лифтера в фешенебельной гостинице Батлеру Ги удалось с огромным трудом. Опять-таки из-за его шрама. Вот несчастный и решился на самоубийство.

– Это… это ужасно… Поверьте, мне очень жаль. Если бы я знал, что это на него так подействует… – залепетал Генрих.

Инспектор, казалось, даже не слушал его.

– Но это все может быть верно лишь в том случае, если имело место самоубийство, – продолжал он. – Я же склоняюсь ко второй версии…

– Вы полагаете, что его убили? – удивился Генрих. – Но кому это могло понадобиться?

Инспектор проигнорировал его вопрос.

– Скажите, куда вы направлялись сегодня около семи вечера?

– Я? Никуда.

– Вы вышли из номера, дошли до лестницы и отправились наверх, а не вниз. С какой целью? – настаивал инспектор.

– Я никуда не ходил! С чего вы взяли?!

– Горничная видела, как вы поднимались по лестнице.

– Какая еще горничная?! – выкрикнул Генрих, заметно нервничая.

– Та, что убирает на вашем этаже. Ее зовут Люси.

– Что за бред! Она не могла меня видеть! Я никуда не поднимался!

– Она утверждает обратное.

– Она врет!

– Зачем? Какой ей резон врать?

На это Генрих не нашел, что ответить.

– Батлер Ги разбился в девятнадцать двадцать три. Около восемнадцати пятидесяти пяти вы поднимались по лестнице. Куда? На крышу?

– Что вы хотите этим сказать?! Что это я сбросил его вниз?! – голос Генриха уже срывался на крик.

– Я просто задаю вопросы, – спокойно отозвался инспектор.

– Ничего себе просто! Я что, не вижу, куда вы клоните?! Это же бред! Зачем мне убивать лифтера! Это он мне угрожал, а не я ему!

– Так зачем же вы поднимались на крышу? – спросил инспектор, не обращая внимания на крики.

– Я не поднимался!!! У вас есть доказательства, что я убил лифтера?! У вас есть мотив?! Предъявите!

– У меня нет доказательств, – признал инспектор.

– Ага! Видите! – торжествующе воскликнул Генрих.

– А вот мотив… – добавил инспектор.

– Что? Что мотив?!

– Давайте, я подожду, пока вы успокоитесь, – предложил инспектор. – У нас с вами серьезный разговор. Серьезней, чем просто разговор об убийстве или самоубийстве. Мне нужно ваше содействие, а не сопротивление. Налить вам воды?

Генрих попытался взять себя в руки.

– Не надо… Я уже спокоен. Что вы там говорили про мотив?

– Мне попадалось немало дел, подобных этому, – заметил инспектор.

– Я вас не понимаю.

– Я хочу сказать, что схема, по которой развивались события, мне встречалась уже многократно. В той или иной форме…

– О чем вы, инспектор? – искренне удивился Генрих.

– Скажите, вас сильно пугал шрам на лице лифтера? – внезапно спросил инспектор.

Генрих похолодел. Почему полицейский спрашивает про шрам? О чем он может догадываться?

– Ну… Шрам, конечно, не украшал его лицо, – осторожно ответил Генрих. – Но пугал? Нет, с какой стати…

– А витрину вы зачем разбили?

Вот тут Генриху стало по-настоящему не по себе.

– Какую витрину? – хрипло спросил он, уже прекрасно зная, каким будет ответ.

– Разве не помните? Девять лет назад вы камнем разбили витрину обувного магазина.

– Откуда вам это известно?

– Ну, вы же понимаете, что, направляясь к вам, я навел кое-какие справки. При современных средствах связи это совсем не сложно. Узнал о вас много интересного. В частности, про витрину. Вас тогда задержали. Дело удалось спустить на тормозах, и вы отделались штрафом. Но запись в базе данных осталась. Так зачем же вы разбили витрину?

Генрих почувствовал, что ему не хватает воздуха. Он расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, вытащил из кармана платок и вытер пот со лба и с шеи.

– Почему вы об этом спрашиваете сейчас? Какое отношение это имеет к вашему нынешнему расследованию?

– Владелец магазина заявил, что витрина уже была треснута раньше.

– Ну и что?!

– Вашего отца убила молния?

Генрих вскочил со стула и отпрянул от инспектора.

– Кто вы такой?! Что вам от меня нужно?! Убирайтесь! Оставьте меня в покое!!! – завопил он.

– Пожалуйста, успокойтесь. Я не желаю вам зла. Правда…

Генрих заставил себя снова сесть на стул. Ему было холодно. Так холодно, что он даже дрожал.

– Что вы хотите? – выдавил он из себя.

– Докопаться до истины, – ответил инспектор.

– Какой? Какой истины?

– Хотите, я скажу, почему вы разбили витрину? – предложил инспектор.

– Не хочу.

– А я все равно скажу. Вы увидели трещину, испугались, потеряли контроль над собой, подняли с земли камень и бросили в витрину. А контур этой трещины один в один совпадал с контуром молнии, убившей вашего отца. Так?

– Так… – прошептал Генрих.

– И с контуром шрама на лице Батлера Ги. Верно?

– Да…

– На протяжении всей вашей жизни, когда происходило что-нибудь плохое, вам неизменно попадался на глаза этот знак, этот вестник несчастья. Похожий на молнию…

Генрих не нашел в себе сил ответить.

– Поэтому вы разбили витрину. Поэтому вы смертельно испугались, встретив Батлера Ги. Вы впервые видели человека, несущего на собственном теле роковую отметину. Вы попытались избегать его, но он вам не позволил… А когда он стал вам угрожать, вы окончательно потеряли разум. И убили его.

– Нет… – прохрипел Генрих. – Я его не убивал…

– Ну, значит, довели до самоубийства. Это не так важно. Главное, что в результате вашей встречи Ги погиб.

– Откуда? Откуда вам известно про знак?

– Я же говорю, у меня в практике было множество таких случаев. Достаточно было увидеть шрам, услышать, что вы избегали встреч с лифтером, и – все. Ясно как дважды два.

– Множество? – переспросил шокированный Генрих. – Множество таких случаев?

– Да, – подтвердил инспектор. – Странные немотивированные убийства. Незнакомые люди становятся смертельными врагами в одночасье. В результате один из них погибает. Я далеко не сразу понял, что объединяет все эти дела.

– Что?

– Они все повторяют вашу историю. Только знаки беды у всех разные. А схема такая же. С раннего детства несчастья обрушиваются на человека, и всегда им сопутствует знак. Потом появляется другой человек – носитель дьявольской отметины, а следовательно, и угрозы, и наступает кульминация. Страх и паника доводят дело до смертельных исходов.

– Инспектор… Пожалуйста, скажите… Что все это значит? Почему так происходит?

– Я и сам мечтаю узнать ответ на этот вопрос, – сказал инспектор. – Пока же могу только предполагать.

– Что же? Что?

– Я не фаталист, и не собираюсь винить судьбу или рок. Нет, за всем этим мне видится чья-то злая воля. Вспомните, сами ли вы связали беды с молнией. Или вам кто-то подсказал?

Генрих задумался, лихорадочно роясь в детских воспоминаниях.

– Да… Мне было четыре, или пять. Шел дождь. Я стоял под навесом вместе с отцом. Подошел какой-то человек, тоже укрылся под навесом. Посмотрел на меня, засмеялся и сказал: "Что, парнишка, дождя боишься? Зря… Дождь тебе не страшен. Но опасайся молнии". И при этом начертил в воздухе контур. Тот самый… И сразу ушел. Как же я мог забыть об этом!

– А что было потом? – спросил внимательно слушающий инспектор.

– Потом? Ничего…

– Ничего? Вы уверены? Разве не было снов?

Генрих вздрогнул.

– Были! Были сны! Несколько ночей, сразу после этого случая, мне снились кошмары – одни и те же!

– Что было в тех кошмарах? – быстро спросил инспектор.

– Я не помню… Какие-то чудовища.

– Как они выглядели?

– Не помню… Помню только, что… чудовища.

Инспектор стукнул себя по колену.

– Одно и то же у всех! В раннем детстве на мгновение появляется некто, предостерегающий от знаков беды – а на самом деле о них извещающий, – затем несколько ночей ребенку снятся чудовища, а потом все проходит. В сознании остается только символ, означающий несчастье. Ни о какой судьбе и речи нет! Вы понимаете? Понимаете?!

– Не очень… – признался Генрих.

– Кто-то за всем этим стоит! Кто-то таким образом стравливает людей. Словно хочет, чтобы они сами уничтожали друг друга! Своими руками! С детства готовит их к конфликту, исходом которого должна стать смерть.

– Но кто? И зачем???

– Я не знаю. Могу только догадываться.

– Продолжайте. Пожалуйста…

– Я не верю, что людям такое под силу.

– То есть… Тогда кто же это?

– Кто-то другой. Не люди.

– Но если не люди, то кто?! Чудовища из снов?

– Я не знаю… Это еще предстоит выяснить.

– Так какова же ИХ цель?!

– Опять таки могу только предположить. ОНИ хотят таким образом уничтожить человечество. Или существенно ослабить. Возможно, чтобы занять наше место в этом мире. Но, повторяю, это все из области догадок. Никогда бы не подумал, что могу всерьез размышлять о таких фантастических вещах… Но пока у меня нет другого объяснения. Собственно говоря, и это ничем не подтверждено.

– Так что же получается??? ТАКОЕ происходит со всеми людьми на свете??? – воскликнул Генрих.

– У меня нет ответа на ваш вопрос, – сказал инспектор. – Не буду же я подходить ко всем подряд, вопрошая – а есть ли у вас знак беды!

– А… а вы сами? У вас есть знак?

Инспектор пристально посмотрел на Генриха.

– Есть, – ответил он. – Если хотите знать, вы первый, кому я все это открываю.

– Почему именно мне?

– Потому что я хочу видеть в вас союзника, а не врага.

– А почему вы должны видеть во мне врага?! – в голосе Генриха вновь прорезалась паника. Из недр сознания выплыла леденящая душу догадка.

– Хотите увидеть мой знак беды? – сказал инспектор вместо ответа.

– Хочу!

– Он у вас на руке…

Целую вечность заняло у Генриха перевести взгляд на след от ожога на его левой руке. Все страхи последних дней объединились в один гигантский Страх, и этот Страх взорвался в его голове. Генрих ступил за грань… За которой есть только всепоглощающий ужас. И нет разума… Генрих медленно встал.

– Что вы делаете? Вы с ума сошли! – вскричал инспектор и тоже поднялся.

– Не подходите ко мне, – холодным тоном предупредил Генрих.

– Говорю же, я не желаю вам зла. Кто бы ОНИ ни были, со мной у них номер не пройдет – я не собираюсь видеть в вас врага! Наоборот, предлагаю вам присоединиться ко мне, и мы вместе будем бороться! Отдайте мне пистолет.

– Не подходите ко мне!

– Подумайте о том, что если вы выстрелите, вы убьете единственного человека, который догадался… Который хочет ИХ остановить.

Генрих попятился от медленно наступающего на него инспектора.

– Не стреляйте. Не выполняйте ИХ волю!

– Ни шагу больше!

– Отдайте мне пистолет! – приказал инспектор и протянул вперед руку.

– Не-е-е-ет!!! – завизжал Генрих.

– Ба-бах! – сказал пистолет…

…Мальчик сидел на полу и пытался сложить из кубиков домик. Получалось плохо. Не успевал мальчик пристроить второй этаж, как домик разваливался.

Горничная остановила тележку с моющими средствами и сменным бельем, и присела на корточки рядом с ребенком.

– Как тебя зовут? – с улыбкой спросила она.

– Тим, – хмуро представился тот.

– А меня Люси. Привет, Тим!

– Привет, Люси, – все так же хмуро отозвался мальчик.

– Сколько тебе лет, Тим?

– Пять.

– О, совсем взрослый! – изумилась горничная. – Как же так, Тим? Такой большой, а не понимаешь, что коридор не место для игр.

Мальчик в ответ пожал плечами.

– К тому же это плохое место, – Люси понизила голос до таинственного шепота. – Смотри, вот за этой дверью недавно произошло убийство. Знаешь, что это значит?

Мальчик угрюмо кивнул. Он как раз перешел к постройке второго этажа, и эта дурацкая тетя ему мешала.

– Поэтому это место скверное, – продолжала Люси. – Здесь нельзя оставаться. Можно встретить привидение!

Тим пожал плечами.

– Ты что, совсем не боишься? – улыбнулась Люси.

Тим покачал головой.

– Вот молодец! – обрадовалась горничная.

Домик рухнул. Мальчик тяжело вздохнул и с неодобрением посмотрел на тетю – это все она виновата!

– Слышишь, что я говорю? – сказала Люси. – Ты молодец, что не боишься привидений. А домик у тебя получится. И вообще все получится, – она наклонилась ближе к Тиму и перешла на шепот. – Только остерегайся ромбиков.

Мальчик удивился. Какая странная тетя… Он хотел спросить, что такое ромбики, и почему их надо остерегаться, но Люси уже удалялась по коридору, катя перед собой тележку.

Ромбики… Надо будет запомнить это слово.

март-апрель 2003, Иерусалим.