Текст книги "Либуша"

Автор книги: Франц Грильпарцер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Лесная поляна и хижина Пршемысла, как в начале первого действия Слева на переднем плане перевернутый плуг.

Пршемысл (обращаясь к кому'То за сценой, вправо)

Пора кончать, волов поставьте в стойло, Присяду я на плуге отдохнуть. Мы знатно поработали сегодня. (Садится, прижимаясь лбом к ладоням.)

Ну, добрый пахарь, можно и тебе

От дел земных поднять свой взор к высотам

И к горнему от дольнего. Когда-то,

Давным-давно, в далекой стороне

Наш род был знаменит и процветал.

Но что мне в том? Сегодня есть сегодня,

А завтра и вчера – во всем похожи.

Но будь я все ж один из этих знатных,

Так высоко бы свататься не стал.

Ведь матка в улье мало что царица -

Она одна, и ей подобных нет:

Другие пчелы собирают мед,

А трутни служат лишь в полете брачном.

Так и у нас властитель, венценосец

Подобен лишь себе, ни с кем не равен.

Свою супругу возвышает князь.

Царицей же унижен, как супруг,

Тот, кто, как подданный, возвышен ею,

Не муж идет от века за женой, Жена за мужем – так велит обычай. Пусть женщина – венец всего: мужчина Та голова, что носит тот венец. И даже раб в своем хозяин доме.

(Встает.) Болтаю, хорохорюсь, а в груди – Надежда есть, и я прикован к ней. Неправда, что всего трудней деянье: Удача, смелость могут в нем помочь, Труднейшее из трудного – решиться. Вдруг оборвать бесчисленные нити, Которыми тебя привычка держит, И, вырвавшись из круга темных судеб, Стать самому себе живым творцом, Свой путь своею волей начертать, – Вот это непосильно в человеке Всему, что делает его земным, От прошлого к грядущему ведет. В ее душе живет мой образ, – нет, Не образ даже, только смутный призрак, Что может облики принять любые И не имеет имени и сходства Со мной, затем что ночью той, в лесу, Она меня и видеть не могла. Такой же смутный сон во мне клубится, Но он мне – счастье, он моя опора, Которую вовек не сокрушить.

Была б она пастушка, не Либуша, – А я такой же пахарь, как сейчас, Пришел бы к ней, сказал бы ей: «Девица, Со мною ты уже встречалась как-то. Вот знак заветный. Если вспыхнет свет В твоей груди, тот самый, что во мне Сиял уже давно, – прими и дай».

(Протягивает руку.) Она бы не ответила: «Любезный, Меж слуг моих есть место для тебя, Того ж, о чем сказал ты, – не припомню».

Эх, честный пахарь, сядь-ка ты на место, Вынь из кармана черный хлеб и сыр Да полдничай у грубого стола. Хлеб своего труда идет на пользу, Хлеб милости – ложится тяжким комом. (Снова садится, вынимает из кармана еду и раскладывает на лемехе плуга.)

У ней мой конь, не меньше стоит он, Чем золотая цепь княжны Либуши. Выходит, значит, цепь – моя по праву. Хотел я, чтоб когда-нибудь она Вскочила на коня, спустив поводья, И он примчал ее сюда.

Но что там? Глазам не верю: конь мой, только он Без всадника, кругом – толпа народа. Что я, в стране чудес? А вот и те, Вельможные, – придумали, знать, средство Соединить ту вещь, что пополам Мы разделили. Что ж, друзья, идите! Я у себя хозяин и спокойно

Ем здесь свой хлеб. Ведь пахарь, всех кормящий. Богам подобен. Он для вас – как воздух И как вода, которых не купить, Хотя за них порой и платишь жизнью.

Слева появляются трое знатных в сопровождении толпы народа.

Бивой

Здесь конь остановился. Мы у цели. Домослав

А вот, как нам Либуша говорила, И человек, что на столе железном, Лемехе плужном, хлеб свой разломил.

Бивой

Да это тот же самый человек, Что разрешил наш спор!

Лапак

Теперь все ясно.

Пршемысл (вставая)

Привет вам, гости! С чем ко мне пришли?

Вводят коня.

(Подходит к коню и гладит его.) А, Пришенк, верный друг, ты вновь со мной?

Лапак

Так конь его?

Пршемысл Что ж привело вас, гости? Домослав Приказ княжны.

Пршемысл Либуши? Лапак

Повелела Она тебя на княжий двор вести.

Пршемысл

А мне приказано идти за вами?

Лапак

Нет.

Пршемысл И, однако же, пришли вы скопом, Чтоб я не стал противиться? Не бойтесь, Меня вам не придется заставлять. Но чем же заслужил я приглашенье?

Домослав

Не знаем.

Л а п а к

Может быть, возникло мненье У ней, что ты для самого себя Советчик неплохой, а потому Судьей хорошим будешь и народу.

Пршемысл

Судьею быть могу я лишь себе, Ввести ж в обман того лишь, кто себя Обманывает сам.

Домослав

Пусть так. Однако – Садись на своего коня, – и в путь.

Пршемысл

Коня, что госпожу мою носил, Никто теперь не может быть достоин. Он ей принадлежит, и я хочу, Чтоб так оно и оставалось впредь. И не годится пот и пыль труда Нести туда, где труд лишь гость случайный, – Принаряжусь я на крестьянский лад. Да к высшим принято идти с дарами: Цветы я поднесу ей и плоды – Дар бедняка. Вы ж, гости господа, Как дома будьте. Подадут вам мед. Хлеб, молоко, чтоб, сил набравшись, шли мы Туда, где сила так необходима. (П риветственно машет рукой и уходит в хижину.)

Л а п а к

Слыхал?

Домослав Как гордо!

Б и в о й

Пусть! На гордость-гордость. Их поединок – стали и кремня – Рождает искру ярого огня.

Сцена меняется, приобретая большую глубину. На заднем плане, на вершине скалы, замок сестер. Власта и Свартка выходят из глубины сцены.

Власта

Так, значит, сестры, госпожи твои, Меня не примут?

Свартка Их нельзя тревожить.

Власта

Известно ль им, что я к ним от Либуши?

Свартка

Известно.

Власта И однако…

Свартка

Да. Но вот Они сюда спускаются из замка Крутой тропою. Отступи назад. Как подойдут, ты к ним и обратись.

Казн и Тета спустились со скалы вниз.

К а з и

Я говорю: дрожит вода в сосуде. Колеблется земля, и, значит, время Рождает нечто новое.

Власта

Княжна

Пресветлая!

Казн

Ах, это Власта. Здравствуй! Добро пожаловать – сюда, ведь в замок Тебе нельзя.

Власта Кто ж запретил?

Т е т а

Мы сами. Кто внемлет тайному, тот изрекает Веленья, но готов и подчиняться.

Власта

Моя владычица…

Казн

Мы знаем всё. Либуша хочет к сестрам возвратиться, Ей тягостно упорство темное народа. Но этого нельзя.

Власта Я мыслю так же. Кази

Но по-иному. Передай же ей: Кто следует путями вышних сил, Тот должен обрести в себе единство. А кто не может все многообразье И чувств и помыслов собрать в одно, Так, чтобы тело просветилось духом, А дух овеществился во плоти, Кому дела мирские и желанья И память, память – злейшая помеха – Смущают душу, жаждущую знанья, – Тому уединенье недоступно, Где человек свободен, сам с собой. Куда б ни шла Либуша – всюду с ней Ее заботы и ее служенье. К тому же – так нам кажется, – теперь Ее душою светлой завладела Любовь к мужчине. Ибо драгоценность, Которую с собой ты принесла, Как знак, что послана сестрою нашей, Уже первичным блеском не сияет:

Она была в чужой – мужской – руке. Сестре к нам нет путей: в ней дух разорван, Наш круг она сама разорвала. Они ютят продолжать свой путь. Власта преграждает им дорогу.

В л а ст а Но дайте госпоже моей совет, Как примирить в народе разногласье.

Кази

Найдет она кого-нибудь в народе Мудрей себя, – пусть он берет венец. Но ведь она мудрей их всех – пускай же Идет без страха и препон, не глядя По сторонам: что пало, что стоит. Достаточно на многие вопросы Лишь одного, но твердого ответа. Достаточно взглянуть в широкий мир – Он даст тебе мудрейший из уроков. Вот ночь сменяет день, а солнце – месяц, Дождь увлажняет всходы, град их бьет, Ты жаловаться можешь, ликовать, – Изменят ли потуги человека Хоть что-либо из сущего от века?

Т е т а

И мысль – свободной мнит себя она – Необходимости подчинена. Всегда причина к следствию приводит, И дважды два – четыре, как ни жди Тебе желанных, может быть, пяти. Свободен тот, кто знает свой предел. Безумья раб – кто горд своей свободой.

К а з и

Нет, никого не стоит убеждать, Все будут лишь нужде своей внимать. Одно мирит враждующие мненья – Порыв бездумного благоговенья: Покорен сын велениям отцовым, Он их считает как бы божьим словом,

Лишь одному – над всеми суд вершить, Другим – повиноваться и служить: Равны, как сестры, госпоже твоей, Как властвующей – мы послушны ей. Пусть выше человека станет тот, Кто против этого закона восстает.

Княжны продолжают свой путь, и Власта, как бы вновь пытаясь что-то возразить, идет рядом с ними. Все скрываются за сценой слева.

Зал в Либушином замке. Направо, на возвышении – тронное кресло. Справа появляется Добромила.

Добромила (кому-то за сценой) Отсюда виден дальний окоем!

(Подходит к окну и открывает его.)

Л и б у ш а (входя с той же стороны) И тоже – никого?

Добромила

Да, как и прежде, Еще не видно посланных тобой.

Л и б у ш а

Я спрашивала, не видать ли Власты, Ведь к сестрам я отправила ее, Но Власта – как мужчина: время тратит

На многие и разные дела. Вот женщине ты скажешь: «Сделай то-то», Она и сделает. Велишь мужчине – Он станет делать больше, чем потребно. Ей поболтать бы – слушать любит он: В другом обличье то же любопытство. Ему ведь лень болтать, – уж он, наверно, Порой бы больше женщины болтал. Как я хочу вернуться к сестрам, в Градчин! На ленников упрямых тратишь силы, Но все, в чем важность есть и смысл, они Сперва положат на весы сомненья,

А под сомненьем то, что не по нраву. У дочерей же Кроковых не так. Пусть спорить меж собой они готовы, Но подлинная суть для них важней, чем слово.

Мне жалко даже, что послала я Трех этих дурней за четвертым дурнем: Он, как они, упрям, к тому же горд, И медлит там, где, даже торопясь, Почти что медлишь. Если снизошла я До тайных помыслов о нем и если Запечатлелась в сердце у меня Та встреча, почему же не спешит он Из мрака, где друг друга только слышишь, На свет, где видят очи, где его Ждет благодарность, если не награда?

И выбирать мне суждено из них? И я должна, как знатные хотят, Себя связать с одним из их числа? И право на владенье этим телом Какому-нибудь низменному дать? Его дыханье и прикосновенье Терпеть? Нет! Все во мне клокочет, – нет!

Пусть Власта выберет себе супруга. Ее потомство примет мой венец.

Добромила Пыль поднялась вдали.

Л и б у ш а

Ну, пыль – ничто. Добромила

Ну вот и люди показались… Вижу: Народ и знатные.

Л и б у ш а А Власты нет?

Добромила

Посередине конь твой без узды.

Л и б у ш а

Не видно всадника на нем?

Добромила

Не видно. Но впереди идет какой-то муж. Он весь в цветах, как…

Л и б у ш а

Жертвенный баран? Что ж, надо облегчить ему страданье: Не пожелал он к женщине прийти – Достойной, может быть, сочтет княгиню.

(Хлопает в ладоши.) Эй, девушки, эй, княжеские слуги. Ко мне скорее, станьте по местам! Чутьем он не сумел узнать величья – Пусть явится оно его очам.

Справа выходят люди из Либушиной свиты и становятся в две шеренги. Сама она поднимается по ступенькам трона. Слева входит П р ш е м ы с л. За ним трое знатных и народ. На голове у него венок из колосьев и васильков, в правой руке серп, в левой корзина, полная цветов и плодов.

Пршемысл

Владычица, я здесь, как ты велела,

В одежде и с дарами земледельца.

К ногам твоим кладу свое добро.

Хотя венок мой полевой – корона,

И тоже золотая, – я клоню

Его к земле пред княжеским венцом.

А серп мой – это лучший из мечей:

Ведь он сражается с врагом, который

Страшнее всех врагов людских, – с нуждой,-

Но вот и он у ног твоих, покорный.

А здесь мой щит с гербом: не просто знаки

Чего-то, но живая суть и правда

Моей крестьянской доли, дел моих.

Прими ж, высокая, ничтожный дар От нищего. О том, что ниже я, – Сознанье говорит мне, а не чувство. Итак, из дома своего, а он Мой замок, я пришел к тебе, княжна. Дозволь спросить, чем я служить могу? (Преклоняет колено.)

Л и б у ш а

Ты говоришь, как будто равный с равным.

Пршемысл

Я не колено только, я и душу Склонил.

Л и б у ш а

Но ведь сознаньем, а не чувством? Так, может быть, мы все-таки равны? Встань!

Пршемысл

Но сперва прими мои дары, Чтоб не было дарящему обиды.

Л и б у ш а

Я принимаю. Любы мне цветы, Затем, что зся их ценность в добром чувстве. Корзину ставят к ее ногам.

Так это твой гербовый щит? Он скромен! А изреченье ты б избрал какое? Ведь гордое, хотя твой герб и прост?

Пршемысл

(вставши с колена) Есть изреченье на моем гербе, Оно – смиренное, как эти знаки. Загадками ты любишь говорить, А за разгадку высший дар сулишь – Себя. Дозволь же мне сказать, как ты. (Поднимает корзину и подает ее Либуше.)

Под цветами есть загадка, И разгадка под плодами. Кто накладывал оковы – Тот их носит. Кто их носит – Тот без цепи.

Л и б у ш а

(берет корзину и рассматривает ее содержимое)

Язык цветов, что принят на Востоке, – Речь полусонная беззвучных уст. Гвоздики, розы, сочные плоды Разложены с каким-то тайным смыслом. Найти разгадку можно на досуге.

(Отдавая корзину.) Загадывать загадки – право власти, Разгадывать их – дело послушанья. Доверенное да хранится в тайне, Но отвечай мне прямо: ты меня Уже видал?

Пршемысл

Кто ж не видал тебя В тот день, когда тебе вручили власть?

Л и б у ш а С тобой я говорила?

Пршемысл

Как со всеми, Кто слышит голос твой в твоих законах.

Л и б у ш а

Конь, мною посланный и не ведомый Никем, пришел к тебе. Скажи, он твой?

П р ш е м ы с л

Коли б моим и был, его я отдал, И он не мой. Мужчина осторожно Идет вперед, назад же – никогда.

Либуша

Мужчина, муж! Я этого ждала. Все тайны звезд моим открыты сестрам, А Власта у меня – искусный воин, Сама я правлю в Чехии родной, – И все-таки мы жены, только жены! И хоть они все спорят да дерутся В угаре пьяном, правду жизни топчут, Упорно глядя в облачную высь, – Но ведь они властители, мужи! И вот, гляди: народ возжаждал мужа! Народ – не я, не я, его княгиня. Ты, говорят, умен, а ум – подсобник У мудрости в земной ее нужде. Они хотят судью, чтоб он решал Не по тому, что хорошо, достойно И мудро, нет – по праву: сколько взять И сколько дать, чтоб вором не прослыть, Им будучи на самом деле. Знай же – Ты, кажется, для этого подходишь, Но так как не должно быть у судьи, Что собственность чужую охраняет, В руках добра чужого, – отвечай мне: Ты утаил ли что-нибудь мое?

Пршемысл

Ведь сам я – твой, и все, чем я владею, Чем я владел, уж не в моих руках.

Л и б у ш а

Двусмысленность мне эта не по нраву, Гордыня и надменность в ней сквозят. Прямых вопросов больше не задам. Но гордость возмутилась и во мне, Что здесь прямых ответов избегает Тот, на кого я взор свой обратила. Так разгадай же смысл вот этой притчи, Умен ли ты, увижу я сейчас.

(Спускается с тронного возвышения.)

Один король, охотясь, заблудился,

Нашел у пахаря приют и кров. А возвратясь в свой замок, он заметил, Что некий перстень, памятный, священный, Минувшей ночью где-то потерял. И вот он всюду рассылает весть, Что тот, кто возвратит ему наследье Отцовское, богатый дар получит И станет первым из его вельмож. На месте пахаря что б сделал ты?

Пршемысл

Быть может, я б не гнался за наградой, И перстень тот, как радостная память, Дороже был бы мне любых даров.

Л и б у ш а

Так он и сделал, дурень, и оставил Себе кольцо. А вскоре в тех краях Возник мятеж, что вызван был, возможно, Властителя чрезмерной добротой. Но тот, не только любящий отец, Но и судья суровый, вышел с войском Мятежникам навстречу и разбил их. Одни в сраженье пали. Всем другим От палача погибнуть предстояло. И объявил король, что этой кары Избегнет тот, единственный, кто перстень Вернет ему, награду получая За то, что просто выполнил свой долг.

Пршемысл (пылко)

Стой, госпожа, я притчу доскажу.

Л и б у ш а

Так что же сделал этот человек?

Пршемысл

Он по пути швырнул кольцо в кусты. «Когда не виноват я, – он сказал, – Пусть невиновность служит мне защитой,

А виноват – и кара поделом. Пусть всех казнит король, а мне не надо Счастливым случаем полученной пощады».

Л и б у ш а Чем кончилось, ты знаешь?

Пршемысл

Нет, не знаю.

Л и б у ш а

Тот государь их всех предал мечу. Пропали и кольцо и человек.

Ошиблась я, и нет в тебе ума, У нас в стране судьею ты не будешь.

День на исходе. В замке эту ночь Он проведет среди богатств и блеска: Пускай увидит, как живут князья. С утра обратно возвращаться может, Стол из железа дома у него, А по речам, что здесь он вел, похоже – И голова и сердце из того же.

(Отворачивается с пренебрежительным жестом.) Пршемысл низко кланяется.

Занавес

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

На заднем плане стены Либушиного замка с каменными зубцами.

Справа и слева башни с дверцами. В глубине сцены сидит Добромила и читает. В л а с т а и Пршемысл выходят из левой башни.

В л а ст а

Ну, выходи. Жилье твое направо. Что ж, хорошо ты замок осмотрел? Видал когда-нибудь такую роскошь?

Пршемысл

Нет.

В л а с т а И себе такого не желал?

Пршемысл

А что за толк желать орлиных крыльев Иль рыбьих плавников? Хоть человек И слаб, а он всего на свете выше. И лучшее в князьях– от человека. К тому же здесь на слишком мягких ложах, По-моему, неважно спится вам. У вас и кухонная утварь даже Скорей для красоты, чем на потребу, И словно молвит: здесь неведом голод, Хоть лучший повар он и лучший гость. Мне в хижине и есть и спать – отрада. Излишество – нужда в другом обличье.

В л а с т а

Когда не ценишь красоты вещей, Так полюбуйся на луга и нивы. Поди сюда, взгляни: в безбрежных далях Они теряются. И все кругом – И горы, и долины, и поля – Принадлежат княжне моей, Либуше.

Пршемысл

Она же этого всего душа?

Я не хотел бы существо свое

Так распылять. А мне бы что ж осталось?

(Указывая на свою голову и руки.) Вот мой советчик верный, вот и слуги. За скороходов – ноги, а в груди Есть сердце, и оно – комок ничтожный – Весь мир вмещает до страны богов, И места в нем моим хватает братьям. Я б сам себя страшился, будь я князь, Как слишком схожего изображенья.

(Замечает Добромилу.) Мы здесь мешаем?

Добромила

Углубилась я И ничего кругом не замечаю.

Пршемысл Что, книга мудрая?

Добромила

Возьми, прочти! Пршемысл Я грамоты не знаю.

Добромила

Не читаешь;' Пршемысл По книгам, но могу читать по лицам И вижу, хочешь ты меня смутить.

Добромила

Я ли: иь дивлюсь, что речь ведешь о странах И о князьях, а нужного не знаешь – Времен теченья, летописи дней.

Пршемысл

Вчера сегодня называлось завтра. А завтра станет днем вчерашним. Если Сегодня понял ты, поймешь все завтра И все вчера.

Добромила Что было первым в мире? Пршемысл Последнее: в начале был конец.

Добромила А звезды знаешь ты?

Пршемысл

Я вижу их.

Коли они меня не видят, значит, Я лучше их.

Добромила

А что всего трудней?

Пршемысл

Быть справедливым.

Добромила

Друг мой, ты ошибся! Всего труднее – полюбить врага.

Пршемысл

Быть может, это вовсе невозможно. Но в битвах жизни сердцу своему Дать повеленье быть не кротким, добрым, Великодушным, – только справедливым

К себе, ко всем другим – вот что трудней. Всего трудней здесь, на земле широкой. И кто возмог, пусть будет царь земли. Оставь же эту мертвую науку! Ведь истина – как ты, в живом движенье, А книга – только гроб для мертвой правды.

(Подходит к Власте, которая взяла один из двух прислоненных к стене мечей и старается согнуть его.)

Что делаешь?

В л а с т а Вот пробую оружье.

Пршемысл Что женщине в мече?

В л а с т а

Возьми второй, И, хочешь, – мы устроим состязанье?

Пршемысл

Читать я не умею, а мечом Играть не стану. Меч для дела нужен. Но дай игрушку эту хоть троим, Хоть четверым, хоть даже пятерым, Пусть ночью попытаются они Напасть на хижину мою, мой замок, – И с топором отцовским выйду я Навстречу им: пусть мужество решит, Кто лучший воин…

Что-то я устал. Ты укажи мне место для ночлега.

В л а с т а (указывая на правую башню) Вон там.

Слава (за сценой) Не смейте, говорю!

Пршемысл

Что происходит?

Слава (выбегая из левой башни) Ой, защитите!

Пршемысл

Слышу в первый раз От женщины я в странном этом месте, Что ей нужна защита. Все другие Приказывать привыкли.

Слава

От тебя,

От вас защита!

Пршемысл

От меня?

Слава

От всех,

Тебе подобных, что вообразили Меня красивой, хоть оно и вздор. Бегут за мной, бегут навстречу мне – И не укрыться от толпы докучной. Один хватает за руки, другой Закатывает очи, – ну, вот-вот Сейчас испустит дух на смертном ложе, А третий, на коленях волочась, Кричит, что я сокровище вселенной, Что от меня и жизнь ему и смерть. И жалок же ваш пол! Он знать не хочет Того, что возвышает человека, А гонится за внешним – белым, красным, За красотой волос, зубов, ноги, За ничего н. е стоящей личиной.

Пршемысл

У них не к благородному презренье, Дитя мое, – скорей к тебе самой.

Кто выбор свой остановил на внешнем, Тот усомнился в качестве души. Алмаз – ив куче мусорной алмаз. Стеклу – нужней всего обточка, блеск, – Весь смысл его, вся суть его – в сверканье. Но от меня ты не увидишь зла. Не обману я женщину игрою, Зато и ей не дам играть со мною.

Так вы княжне и передайте утром, Когда я буду далеко, в пути.

(Уходит в башню направо.)

В л а с т а

Пойду за ним, таков приказ княжны. (Уходит туда же.)

Л и б у ш а (выходит из левой башни) Как этот человек?

Добромила

Он – словно сталь.

Л и б у ш а

В бою ломается и лучший меч. Негнущееся – хрупко.

(Добромиле.)

Ночь близка. В такое (время им совсем не гоже Быть там вдвоем. Пойди к ним, Добромила!

Добромила собирается идти.

Нет! Покрывало мне! Хочу я видеть, Как далеко зайдет его упорство.

Он подчинится. Пусть потом уходит. Я ненавижу, кажется, его.

(Уходит в башню налево.)

Покой в башне. В глубине налево покрытый ковром стол.

В л а с т а

Здесь будешь ночевать.

Пршемысл

Благодарю. А так как ухожу я рано утром, То говорю тебе сейчас: прощай.

В л а ст а Ты хочешь уходить?

Пршемысл

Я дом свой бросил, К тому же и княжной уже отпущен.

В л а с т а Аибуше ничего не передашь?

Пршемысл

А что ж?

В л аст а

Ей кажется, в тебе узнала Она того, кто ей тогда в лесу Пришел на помощь. То же подтвердили Те, у кого так ловко и хитро Ты выменял на пряжку цепь Либуши.

Пршемысл Зачем же спрашивать, раз вам известно?

В л а с т а

Быть может, гордость в ней уязвлена, Что, право на признательность имея, Не хочешь ты воспользоваться правом, А, значит, и признательность отверг.

Пршемысл Ну что ж, на гордость – гордость, если так.

В л аста

1 ы землепашец, а она – княжна! К тому же пояс дорог был Либуше – Заветный дар покойного отца. Случайно завладел ты украшеньем Моей высокой госпожи. Верни Чужое, что не может быть твоим.

Пршемысл

Я и вернул.

В л а с т а

Но где, когда и как?

Пршемысл

Я все сказал, хотя сказал загадкой, Но слов моих понять вы не смогли.

В л а с т а

Нужны нам не загадки – послушанье.

Пршемысл

Княжна – мне это ведомо – велела Мужам, что к ней посватались, доставить Ей целым этот пояс, дар отца. И если б оказалась здесь одна Из двух его частей, а у меня Другая часть, я б мог соединить их.

В л а с т а Верни свою – довольно и того.

Пршемысл

Я нахожусь в волшебном замке женщин, Где гордо выставлено напоказ Все совершенство женское. А как же С их недостатками? Сдается мне, Вы их запрятали благоразумно. Вас часто обвиняют в любопытстве. Что, если только любопытство, Власта,

Тебе велит расспрашивать Меня? Ты говоришь по воле госпожи?

В л а с т а

Ее веленья не было.

Пршемысл

Так знай же: Лишь тот имеет право на вопросы, Кто вправе выслушать ответ.

В л ас т а

Княжне

Известно то, о чем мы говорим.

Пршемысл Так я тебе обязан слепо верить?

В л аст а

Как знак того, что здесь не любопытство, Что свыше мне дано такое право, Вот то, чего другую половину Не хочешь ты, упрямый, возвращать. (Достает спрятанную у нее на груди пряжку пояса.

Пршемысл

Какой чекан! Какие самоцветы! Такого я не видел никогда.

В л а с т а Не лги, ведь пряжка у тебя была.

Пршемысл

Могла ли к пахарю она попасть? О, дай мне рассмотреть ее, потрогать!

В л а с т а

Прочь руки! (Кладет пряжку на стол поближе к себе.) Вот, кладу ее сюда.

А ты свой долг исполни, наконец, Княжна терпеть не хочет и не может, Чтоб то, что ей так дорого и свято, У низшего осталось, как залог Какой-то полутайны между вами, Каких-то прав твоих: ведь ваша встреча Была простой случайностью. Верни же Ей цепь. 1 ы должен! Так велит княжна.

Входит Добромила. За ней появляется Л и буш а с факелом, с головы до ног закутанная в плотное покрывало.

Добромила

Вам свет не нужен? Сумерки сгустились. Тут с факелом служанка постоит. Ты, Власта, поскорей справляйся с делом. (Уходит.)

Либуша стоит, высоко подняв факел, на среднем плане, слева.

Власта (узнав Либушу, про себя) Она сама!

Пршемысл (про себя) Что с Властой? Неужели Либуша здесь? Молчи, вещун мой, сердце!

Власта С П ршемыслу) Все сказано. Ну, делай, что велят!

Пршемысл

Предположенье надо доказать. В неправоте моей найдется право. Пусть так: да, это я однажды ночью С княжною вашей встретился в лесу. Пусть так: отбросив все, что между нами Стоит, я в ней узрел царицу женщин, – Не женщину и не царицу только. Вся прелесть черт, престол ее чела,

Взор царственный и гордые уста,

Которые повелевают даже,

Когда молчат, особенно в молчанье.

И образ тот в душе моей возник,

Что жил в ней с детства. Все во мне кричало:

Она, она! Не ведал я ни званья,

Ни рода этой девушки. И мне

Надеяться ничто не запрещало.

Она ушла, день наступил. Взглянул я

На украшенье, что осталось мне,

И понял тут, что род ее – высокий.

Но и Пршемысл не низменного рода:

Он, хоть и пахарь, витязей потомок.

Когда же о Либушиной беде

Прошла молва, мне сразу ясно стало,

Что я безумец и надежды нет.

Но из обломков счастья, что могло бы

Стать явью, родилось другое счастье:

Как манит бабочек ночных свеча,

Так притянула все мои мечты

Та вещь, которая теперь была

Не знаком встречи, а предметом страсти.

Я на груди носил ее, к устам

И к сердцу прижимал. Слились в одно -

Вещь и владелица.

Вели подружке Держать получше факел: он погаснет.

Власта

Что сказки говорить? Пора бы к делу!

Пршемысл

Сон – только сказка: дела в нем не жди. Казалось мне: надежды больше нет. Но вот она затеплилась, мерцая: Пришли ко мне Либушины посланцы Вслед за конем, который без узды Нашел дорогу к прежнему жилью. И я подумал: в ней мой образ жив, Не до конца изгладилась в ней память О той волшебной, той блаженной ночи.

Не то чтоб из простых своих низин Подняться мнил я до высот высокой, Не то, чтобы я думал: испытанье, Возложенное ею на вождей, Она и на меня теперь возложит, – Мелькнула только беглой мысли тень, Пустой мечты: вот было бы иначе, Не по-теперешнему в мире нашем, Того не стало бы, а то пришло бы, И малое бы сделалось большим, А низкое высоким, – вот тогда Могло бы это быть, могло случиться! Таким ничтожеством, такой крупицей Казался я себе в душе княжны.

Твоей подружке, видно, надоело Стоять и ждать. Да ведь и нам пора!

Так я пришел сюда. Что было в сердце, То прилило к ушам, глазам, губам, Но у порога встретили меня Одним жестоким холодом насмешки.

В л а с т а

Искал ты женщину, нашел княжну.

Пршемысл

Да, правда, роковое дело – власть. Мужчина в ней себя не потеряет, Но прелесть женщины так совершенна, Что лишнее ей только повредит. Вот красота: когда она в шелках И в пурпуре торжественном, снимай С нее покровы – чем их меньше будет, Тем более она себе верна И тем прекрасней. Лишь в своей последней Льняной одежде – в чистоте души – Она себя поймет и осознает И торжество отпразднует свое. Так женщина, в которой красота

Воплощена, в которой сочетались

Могущество и беззащитность, может

Достичь высот, лишь женщиной' оставшись

В победной силе слабости своей.

Чего не домогалась, то получит,

А что нам даст, то будет дар небес:

Ведь, лишь даря, царит над нами небо.

Но если в душу западет гордыня,

Как в молоко хоть капля кислоты,

Все в ней разъединится: сила, слабость,

Что сладко и что горько. Можно будет

Оценивать и сравнивать тогда

То, что бесценно, то, что не сравнимо.

И ты сама, когда бралась за меч И зычно кликала бойцов на битву, Ты женщиной переставала быть. Но вот сейчас, с тех пор как здесь стоит Твоя подружка, робость одолела Тебя, рука твоя дрожит в моей, В тебе и кротости как будто больше, Чем в той, что там, закутавшись, стоит И ножкой топает нетерпеливо. Сейчас ты хороша: смягчился взгляд Очей твоих, опущенных к земле. Смущенье девичье румянит щеки. Смотри-ка, волосы на них упали, Как будто скрыть стараются, что ты Уже не та, уже чужда гордыни. Я их назад откину и тебя Узнаю в зеркале твоей души.

На дальних тропах потерял я сердце, А то спросил бы: можешь ты постичь, О Власта, что душа должна растаять, Чтоб сплавиться в одно с другой душой? Смогла бы ты, оставив гордый замок, Вновь обрести смиренье, слабость, кротость, Увидела бы в хижине дворец И подлинных царей в ее владельцах? Ответь мне – да, ответь! Ты станешь выше

Своей княжны с ее венцом и блеском. (Наклоняется, чтобы заглянуть Власте в глаза.)

Л и б у ш а делает несколько шагов вперед, словно хочет заговорить, но внезапно отбрасывает факел и уходит.

Пршемысл Дай факел подниму!

Власта (поднимая факел)

Княжна сердита!

Пршемысл

Откуда же известно ей про нас? Нет, на вопрос ты мне должна ответить. Не отпущу, ты будешь говорить! Я факел погашу и в тишине, Во мраке тайну у тебя узнаю! (Старается вырвать факел у Власты, которая, сопротивляясь, отступает.)

Власта

Лукавый льстец, насмешник, руки прочь! Сил у меня не хватит для отпора Неугомонной дерзости твоей!

Он выхватил у нее факел и затушил на полу.

Власта

Как смел ты?

Голоса за сценой Власта!

Власта

Я еще вернусь! (Исчезает за дверью.)

Пршемысл

хватает лежащую на столе пряжку и прячет ее у себя

на груди) Я взял ее! Мне хитрость удалась.

Там выход есть, скорей на вольный воздух! (Бросается к двери, виднеющейся в глубине сцены.)

В тот же момент в левой двери появляется Либуша в откинутом назад покрывале и делает знак рукой. Открывается люк в полу.

Земля уходит из-под ног!

(Поворачивает голову к авансцене.)

Либуша! (П роваливается.)

Либуша исчезает за дверью. Сцена меняется.

Тронный зал, как в третьем действии. Средняя часть сцены перегорожена занавесом. Темно.

Голос Пршемысла (из-за занавеса) Богов зову на помощь! Руки прочь! (Появляется из-за занавеса.) Он окружен воинами в черных доспехах.

Земля колеблется, мутится ум. Я в пустоту так быстро соскользнул, Что почва и сейчас волнами ходит, Смятеньем странным душу заражая. Я делать мог и говорить такое, Что чуждо мне.

Теперь я снова – я. Вы, там, – чего же от меня вам нужно?

Молчите? Вместо слов у вас мечи? И жизнь моя нужна княжне кротчайшей? О благость, о святая доброта, Как весь народ тебя согласно славит! По мне же – это лишь слепая прихоть, Причуда женская – то щедро лить Из переполненного рога милость На некого избранника, затем лишь, Что тут он, под рукой, довольно мил И почему-то кажется достойным,

То вдруг отнять ее. Одно и то же – В слепом приетраетье дать и вновь лишить. Но мир не сад, раскинутый в мечтах, Где аромат и цвет – на первом месте, Где роза – королева, а укроп И лук – лишь мерзостные сорняки. Случайно был я оценен и призван, Случайно вызвал беспричинный гнев. Но если изливаются с небес На землю злополучную щедроты, Не вправе ль мы иметь о них сужденье И спрашивать настойчиво – за что? И притязанья и грехи мои Пусть взвешивают на одних весах. Свободный муж не терпит произвола. В руках у вас я вижу цепи. Что ж! Пусть будет так, и я приму оковы. В темнице, отрешенный от людей, Я буду петь хвалу княжне Либуше И за доверчивость судить себя.