Текст книги "Грязный Гарри"

Автор книги: Филип Рок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

5

Я ПОЯВЛЯЮСЬ, И ОНИ ПРИТЯГИВАЮТСЯ КО МНЕ НЕОДОЛИМОЙ СИЛОЙ МОЕЙ ЛИЧНОСТИ. ЧЕЛОВЕК, РОДИВШИЙСЯ ПРИ ПОЛНОЙ ЛУНЕ…СКОРПИОН… ВИЦЕ-ПРЕЗИДЕНТ – СКОРПИОН. СКОРПИОНЫ ТВОРЯТ ВЕЛИКИЕ ДЕЛА… ОНИ ПРИВЛЕКАЮТ ЛЮДЕЙ. В НИХ ЕСТЬ МАГНЕТИЧЕСКАЯ СИЛА.

– Ты хорошенькая, – сказал молодой человек. – Ты очень хорошенькая девочка.

Девушка захихикала и забралась на заднее сиденье.

– Ну вот.

– Я видел, как ты вышла из кино и направилась к автобусной остановке. И сказал себе…Вот очень хорошенькая девушка – хорошенькая и милая.

– Вы очень смешно говорите. Вы знаете это? Мило… но смешно.

– Я сам по себе человек довольно милый. Я – Скорпион.

– О, вау, астрология, – она опять хихикнула и повела головой, поправляя длинные прямые волосы.

Он покосился на девушку, не отрывая взгляда от дороги. Ясно она была видна только когда они проезжали под уличными фонарями. Ее облик, казалось вспыхивал, словно в старинном немом фильме, но она была очень молода, с гладким овальным лицом, обрамленным русыми кудрями. Девушка была в мешковатом красном свитере и коротенькой юбочке, высоко задравшейся на пышные белые бедра.

– Тебя подвезти?

– Куда вы направляетесь?

– Да никуда… просто катаюсь.

– Подкинете до Портолы и Слаута?

– Конечно, садись.

– О, вау, как здорово!

– Ты голодна?

– О, вау.

– Как насчет хорошего гамбургера с солодовым лимонадом?

– О, вау.

– Можно пиццу и цыпленка.

Он положил правую руку на внутреннюю часть её бедра, погрузив пальцы в мягкую теплую плоть. Она напряглась, широко раскрыв удивленные глаза.

– Скажи мне, – мягко спросил он, – ты когда-нибудь видела лик Бога?

Море было холодным, и перекатывалось через холодные камни. Вода плескалась под скалами, и скалы были черны. Если бросить камень в воздух, он полетит во мрак на дно моря.

Человек бросил камень с высоты, но не видел его падения. Он напряг слух и услышал дальний шлепок камня, ударившегося о воду.

– Вниз на дно, – пробормотал он. Он сидел скорчившись в темноте, обхватив руками тонкие колени, и медленно раскачивался взад-вперед. На мысу было ветрено и холодно, но его тело стало горячим и липким. Вероятно, через час рассветет. Он мог утверждать это, глядя на звезды. Он очень много знал о звездах и их движение по небесам. Он знал где каждая звезда должна быть в определенное время ночи и определенное время года. Звезды были само постоянство. Они никогда его не подводили. Он знал их имена наизусть и мог повторять, как молитву.

Антарес… Сириус… Вега…

Звезды были его друзьями. Особенно Антарес и другие звезды Скорпиона. Он взглянул на небо, но гигантская опора моста Золотые Ворота загораживала большую часть созвездий. По мосту мчались автомобили, и рев их моторов громко разносился в абсолютной тишине ночи.

– Ублюдки, – пробормотал человек. – Мерзкие ублюдки.

Гнев возвращался острой, горячей болью.

Он стал потеть ещё сильнее и дышал с трудом.

– Проклятые подонки!

Ветер рвал слова в клочья. Он встал, весь дрожа, и вернулся по крутой узкой тропинке к месту, где оставил свой автомобиль. Скоро рассвет, а ему ещё предстояло многое успеть.

Утро выдалось мерзкое, серое и мокрое, туман скользил по городу, подобно грязному покрывалу. Гарри Кэллаген глядел через узорчатые стекла круглосуточной закусочной на Флибер Стрит. Ему не нравилось то, что он видел, но для яркого солнечного дня у него настроения тоже не было. Он потягивал кофе и смотрел сквозь окно на пустынную улицу, ни о чем не думая.

– Это просто несчастное стечение обстоятельств, – сказал Чико Гонсалес. Он повторил это не меньше дюжины раз, и фраза все ещё не имела значения – по крайней мере для Гарри.

– Я должен был уложить сукиного сына, – проворчал он отхлебнул ещё глоток кофе. Не стоило растравлять сердце по этому поводу, но но он не мог избавиться от чувства вины. Он готов был разорвать убийцу на части, но и Джо Вестон должен был отлично знать, что нельзя появляться в темной аллее без страхующего его напарника. Он должен был держать оружие наготове. Он допустил ошибку, и теперь он мертв. Его имя выгравируют на маленькой золотой звезде и прикрепят её на мемориальной доске в вестибюле Дворца Правосудия. На этой доске много звездочек, и теперь звезда Джо Вестона станет одной из них.

– Куда мы отсюда пойдем? – устало спросил Чико.

Гарри пожал плечами и допил кофе.

– Снова тем же путем, заниматься тем же делом.

По лицу Чико скользнуло сомнение.

– Это пустой номер, Гарри.

– Может быть да… а может быть и нет.

Дело было бесперспективным и Гарри знал это. Но вдруг кто-то мог что-то увидеть… Убийца вошел в здание и затем вышел из него. Как он туда добрался? Автобусом? Такси? Машиной? Если машиной, где он её поставил? На улице? На стоянке? Дальше в аллее? Они всю ночь проверяли это, разговаривали со множеством людей, которые были на или возле площади Вашингтона во время перестрелки. Все слышали выстрелы, но никто ничего не видел. Человек с чемоданом? В джинсах? В легкой коричневой ветровке? Нет… нет… Не могу сказать, что я видел что-то подобное.

Бледный человек. Человек – тень. Просто один из толпы. Человек без лица. Сотни людей должны были его видеть, но зачем им стараться что-то вспомнить? Его в этот день могли видеть тысячи людей, и никто не был в состоянии что-то вспомнить. С чего бы вдруг? Не было никаких причин, чтобы кто-то заметил этого человека. И все таки…

– Мы стреляем из пушки по воробьям. Здесь… на Рашен Хилл и Потреро. Что-то надо изменить. Этот тип обретается где-то неподалеку, Чико. Я подозреваю, что он пользовался автомобилем. Мы должны работать в этом направлении. Видит бог, это тонкая ниточка, но иногда люди запоминают автомобиль, но не водителя. Ты знаешь: помятое крыло, старая модель подобное оседает в памяти. Если мы сможем просто выявить автомобиль присутствующий во время двух убийств, это нам здорово поможет.

Теперь на лице Чико сомнения стало ещё больше.

– Слишком длинная и безнадежная история.

Гарри игнорировал его пессимизм.

– Мы начнем с убийства на Рассел стрит. У ребят с Потреро Хилл острый глаз на автомобили. Мы обыщем все от Сьерры до Техаса и увидим, что из этого выйдет. В это время Ди Джорджо и Бейкер должны поработать на площади Вашингтона, а Сильверо и Маркус накроют район «Карлтона». Затем сравним результаты. Если любые два описания совпадут, это нам даст ниточку.

Гарри старался не глядеть на выразительные брови Чико. Он хватался за тончайшую соломинку, понимал это, и знал что Чико тоже догадывается. Сейчас с него можно было лепить выразительный монумент тоски и безнадежности. Наконец он встал и стал рыться в карманах в поисках мелочи. Чико опередил его и бросил несколько серебряных монет на стойку.

– Может быть, глупый вопрос, амиго, но когда мы немного поспим?

– Почему? – проворчал Гарри. – Ты что, устал?

Они прочесали все улицы восточнее городской больницы, основные улицы Потреро Хилл с именами Штатов: Техас и Каролина, Висконсин и Арканзас, Миссисипи и Пенсильвания. Черные юнцы с глазами фавна прервали свои игры и отвечали на вопросы, сначала неохотно и устало, затем все более оживленно, по мере того, как возрастал их интерес к вопросам.

Автомобиль…Человек? Что за машина? У меня нет никакой машины! На скейте – я дьявол. Путешествую на своих двоих. Никаких достижений техники из металла и стекла. Этот джаз не для меня.

– Видел голубой "шеви".

– Черный «форд-таурус». Настоящий класс.

– "Ягуар".

– Пятисотый "мерседес".

– "Лотус"! Клянусь Богом!

– Красный «Пинто» с большими колесами.

– Пустая трата времени, – комментировал Чико. Было 10. 30 утра, и тусклое оранжевое солнце стало прожигать в тумане прогалины. Небо напоминало одеяло, изъеденное молью.

– Давай снова пройдем по Двенадцатой стрит, затем сравним результаты с Ди Джорджо и…

Радио крякнуло, и голос оператора прервал Гарри.

– Машина 71, явитесь к лейтенанту Бреслеру. Код два.

– По пути, – заметил Чико и взглянул на Гарри. – Что случилось?

Гарри сжал челюсти и надавил акселератор, утопив его в пол. К радости уличных мальчишек, колеса пробуксовали, дико завизжали, запахло паленой резиной и машина понеслась по Тридцать третьей в сторону проспекта, включив сирену на полную мощность. Когда Бреслер вызывает по коду два, он имеет ввиду, что ситуация соответствует коду два.

Когда Гарри и Чико вошли в комнату инспекторов, там царила напряженная атмосфера. Гарри уловил это сразу. Она была запечатлена на вытянувшемся лице Френка Ди Джорджо и подчеркивалась мечущейся фигурой лейтенанта Бреслера, видной через стеклянную дверь. Гарри прошел прямо в кабинет.

– Ну что?

Бреслер был не брит, глаза его ввалились. Прежде чем заговорить, он долго смотрел на Гарри.

– Новая заваруха Гарри. Он захватил четырнадцатилетнюю девчонку.

– Когда?

– Вчера вечером. Ее зовут Мери Энн Дикон. Она пошла в кино и не вернулась домой. Родители не слишком волновались, когда она не вернулась к полуночи. Она крупная, полностью созревшая девица, у неё бездна приятелей. Решили, что она могла встретить одного из них и отправиться на вечеринку. Или куда ещё крупные, зрелые девицы могут отправится…в наше время. Но в три утра они связались с отделом по надзору за несовершеннолетними и те поиски. Но зря старались.

Он резко отвернулся от Гарри и подобрал со стола обувную коробку. Та была упакована в простую коричневую бумагу, разорванную сбоку.

– Это адресовано мэру. Коробку сначала осматривали специалисты по бомбам, затем её направили нам…так как внутри обнаружили вот это, – он снял крышку и вынул сложенный листок бумаги, который передал Гарри.

– Читай.

Записка была написана мягким карандашом, каждая буква тщательно выписана, словно скопирована из детских прописей. Гарри читал вслух, чтобы Чико, стоящий сзади него в дверях, тоже мог слышать.

– МЕРИ ЭНН ДИКОН ПОХОРОНЕНА ЗАЖИВО.

Словно клин льда воткнули ему в спину. Он слышал, как резко перехватило дыхание у Чико, и как судорожно бьется его сердце.

– Похоронена заживо?

– Читай дальше, – хрипло прервал его Бреслер.

Гарри снова уставился в аккуратно выписанные буквы.

ПРОДИВОДЕЙСТВИЕ ПОЛИЦЕЙСКИХ ПОДОНКОВ В ДВУХ СЛУЧАЯХ ЗАСТАВИЛО МЕНЯ СДЕЛАТЬ ЭТО ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ПАДЕТ НА ИХ СВИНЫЕ ГОЛОВЫ ВЫКУП ЗА СУЧОНКУ ДВЕ СОТНИ ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ В ДЕСЯТКАХ И ДВАДЦАТКАХ, БЫВШИХ В УПОТРЕБЛЕНИИ ОДИН ЧЕЛОВЕК С ЧЕМОДАНОМ В ГАВАНИ ДЕВИСИДЕРО В 21. 00 У НЕЕ КИСЛОРОДА ДО 3. 00 УТРА ЗАВТРА КРАСНЫЙ БЮСТГАЛЬТЕР И ТРУСЫ БОЛЬШИЕ ТИТЬКИ РОДИНКА НА ЛЕВОМ БЕДРЕ

– Сукин сын!

– Без комментариев, Гарри… просто читай.

Гарри стиснул листок с такой силой, что фаланги пальцев побелели от напряжения. Он читал, с трудом произнося слова, голос звенел, как натянутая струна.

ПРИ УСЛОВИИ ЧТО ВСЕ БУДЕТ НОРМАЛЬНО ВЫ ПОЛУЧИТЕ ЕЕ КООРДИНАТЫ В 13.00 ПОПЫТАЙТЕСЬ СХИТРИТЬ И ДЕВКА УМРЕТ МЕДЛЕННО ЗАДОХНЕТСЯ СКОРПИОН

Гарри двумя пальцами протянул бумагу Бреслеру.

– Пусть снимут отпечатки,

Бреслер взял листок, аккуратно сложил и убрал в конверт из коричневой бумаги.

– Никаких отпечатков. Очень аккуратный тип этот Скорпион. Очень аккуратный и очень основательный. Он не валяет дурака. Взгляни в коробку.

Гарри обошел стол и высыпал содержимое коробки на гладкую поверхность стола. Там были: красный бюстгальтер, размера 36 Б, красные нейлоновые трусики, локон светлых волос, связанных в тугой узел, и коренной зуб с засохшей на корнях черной кровью.

– Ее дантист опознал зуб, – ровным голосом пояснил Бреслер. – Он также добавил, что зуб удален грубым инструментом… скорее всего плоскогубцами.

– Она мертва, – заявил Гарри. – И ты в этом уверен. Верно, Эл?

– Все, что я знаю, – что она будет жива до трех часов утра.

– Она мертва.

Гарри положил предметы обратно в коробку. Аккуратно. Одну вещь за другой. Бреслер в упор посмотрел на Гарри, при этом стало заметно, как он разозлился и кровь бросилась ему в лицо.

– Мы не собираемся ещё раз переигрывать этого парня, Гарри. Мы собираемся точно выполнять все, что он нам скажет. Точно и без трюков. Прошлой ночью мы сыграли по-своему, и все, чего мы добились – погиб совершенно невинный парень и теперь – Мери Энн Дикон. Мэр набрал денег из собственных частных фондов… Индивидуальные взносы. Он использовал все свое влияние, Гарри. Он намерен платить. Все, что ему нужно – это посыльный.

В кабинете стало очень тихо, только мягкое жужжание кондиционера нарушало мертвую тишину. Лицо Бреслера превратилось в застывшую маску, Гарри внимательно в него вглядывался.

– Значит, игра с джокером.

Бреслер кивнул.

– Он может встретить посыльного в темном месте, снести ему голову и забрать деньги. Ты прав, эта работа – игра с джокером. Ты берешься?

– Черт…Да, конечно.

– Хорошо, – жестко резюмировал Бреслер. – Будь у шефа в шесть часов. Без опозданий!

Чико стоял молча, но когда Гарри двинулся к двери и лейтенант Бреслер повернулся к столу, он счел нужным спросить:

– Как буду задействован я?

Бреслер ответил, не поднимая глаз:

– Ты – не действуешь. Ты вне игры.

В родословной Гонсалеса числилась длинная череда людей с горячей кровью, с взрывным темпераментом. У него была низкая точка кипения, и полная отставка от дела вызвала немедленный взрыв.

– Я этого не допущу!

Бреслер оцепенел, будто ему дали пощечину.

– Что ты сказал, Гонсалес?

– Я сказал, что не допущу этого. Отпустить его без страховки… одного… Вы уверены, что именно так надо действовать? Вы собираетесь допустить, чтобы убили отличного полицейского?

Лицо лейтенанта приобрело цвет старого вина. Он ткнул в Гонсалеса пальцем, который дрожал от гнева.

– Замолчи, Гонсалес.

– Нет, я не хочу молчать. Может, я и новенький, но я не дурак. Я знаю, почему его называют Грязным Гарри… Да, теперь знаю. Каждая тухлая, грубая, грязная работа – обязательно его. От грязных дел не отмоешься. Гарри прав. Это игра с джокером, и вам нет никакого дела…Как же можно посылать его одного!

– Замолчи сейчас же, Гонсалес, или я вышвырну тебя отсюда! Ты заслуживаешь хорошей порки!

Бреслер схватился за трубку телефона, но Гарри положил руку на его запястье.

– Полегче, Эл. У него выдалась пара очень тяжелых дней. Почему бы тебе этого не учесть? Лучше дай ему отдохнуть.

Бреслер тряхнул крупной головой, словно собака, стряхивающая воду с ушей.

– Вон отсюда к чертям собачьим… Оба!

Гарри усмехнулся и отбыл, забрав с собой Чико, крепко ухватив того за плечо. Они прошли к столу Гарри в дальнем углу комнаты инспекторов.

– Во что это ты играешь и кого изображаешь? Панчо Вилью? Если ты опять вступишь в перепалку с лейтенантом, он разрубит тебя от ушей и до ботинок. Ты, возможно, отличный боец, Чико, но с папашей Бреслером вы в разных весовых категориях.

Чико выглядел мрачным.

– Я считаю, что все это неправильно.

– Иди домой. У тебя жена? Доставь ей удовольствие и составь компанию. Или с ней ты тоже чуть что вспыхиваешь, как спичка?

– Я не вспыльчивый и достаточно сдержан, – ворчал Чико. – У меня есть право на свое мнение. Или нет?

– Нет. Ты отказался от него, когда тебе прикололи значок. Быть копом это значит быть бессловесной пехотой. Некто нам приказывает взять высоту, мы идем и берем её.

– Это не причина…

– С этим нужно свыкнуться. У тебя все впереди.

Чико сел на стул, глядя на стол Гарри. В душе он ощущал пустоту и горечь. Гарри листал страницы телефонной книги.

– Что ты делаешь?

Гарри покосился на него.

– Иди домой. Ты свободен.

– Но ты собираешься что-то предпринять.

– Ты совершенно прав. Я собираюсь кое-что предпринять. Пусть меня называют Грязным Гарри, но никто и никогда не называл меня Тупым Гарри.

Он резко захлопнул телефонную книгу, придвинул аппарат и поспешно начал набирать номер.

Чико покусал нижнюю губу.

– Тебе нужен страхующий?

Гарри коротко кивнул.

– Френк Ди Джорджо никогда не отказывается.

– Я – твой напарник.

– Ты на отдыхе, и сильно устал.

– Я могу не спать неделями.

– Ты замечательный парень. Я не могу и не хочу тебе приказывать, что надо делать. Если хочешь быть поблизости, это твое дело.

– Я хочу быть поблизости.

– Ладно, ты нанят.

На другом конце линии взяли трубку. Гарри прикрыл рукой микрофон и ровным голосом произнес:

– Сид? Гарри Кэллаген… Э-э… точно. Прав, как всегда. Как ты? Отлично… Я нуждаюсь в небольшой услуге, Сид. Ладно? Замечательно.

Он повесил трубку и встал.

– Все-таки друзей иметь стоит.

– Куда ты собрался?

Гарри с укоризной щелкнул языком.

– Никаких вопросов, Чико. Просто стань ниткой следом за иголкой, и не раскрывай рта.

Он быстро пошел через комнату к выходу, и Чико ринулся следом. Гарри был ему благодарен за готовность двигаться… готовность что-то предпринять. Проходя мимо кабинета, он усмехнулся Бреслеру. Бреслер не ответил.

6

Лавка электроники Сида Клейнмана находилась на Гроув Стрит, возле площади Аламо. Сид не занимался обычной розничной торговлей. Этот магазинчик был не того сорта, где вы могли приобрести телевизор, новый кинескоп, лампы или радиоприемник, если ваш был при последнем издыхании. Однако если вы желаете знать, с кем определенный сенатор говорит по своему собственному, частному телефону, Сид Клейнман – именно тот человек, который вам нужен. Ходил слушок, что у него жучок на прямой связи правительства. Конечно, это была чепуха. Но вдруг все же правда?

Гарри и Чико протиснулись в комнату, которая от стены до стены представляла сплошные электронные джунгли. Клейнман, женоподобный человечек в мешковатых серых брюках и замызганных домашних тапочках, оторвался от рабочего стола, который занимал большую часть одной стены. Он развернулся на крутящемся стуле, вытащил из правого глаза ювелирную лупу и протянул Гарри крошечную коробочку.

– Гарантия…100 процентов.

Гарри уронил окурок сигары на пол и похоронил его в пыли.

– Я не покупаю эту проклятую штуку.

Клейнман выглядел шокированным.

– Я разве спрашиваю деньги? Разве Сид Клейнман так поступает со старым другом? Нет? Это твоя вещь. Как только спросишь. Я только хочу, чтобы ты знал, что получаешь лучшее. Самое лучшее. Только принеси это обратно в целости. И Сид Клейнман будет счастливейшим человеком на земле.

– Как это работает?

– Поверь, и ребенок справится. Я прикреплю коробочку на пальто изнутри. Наушник в ухе у твоего друга. Никаких проводов. Нет даже маленькой антенны… ничего. Пластиковый крошечный наушник, вроде наушника для глухого. Ты говоришь – и он слышит на расстоянии трех кварталов. Не кричи, или ты его оглушишь.

– А как в тоннелях? – спросил Гарри.

Сид Клейнман пожал плечиком.

– Для электронных чудес в таких маленьких габаритах есть свои пределы. Держись на открытом пространстве и все будет тип-топ.

– Тип-топ, – кисло повторил Гарри.

– Сид Клейнман гарантирует!

Устройство опробовали на улице. Оно замечательно работало на четыре квартала, если между ними не было больших зданий.

– Начинать надо в шесть, – Гарри открыл перчаточный ящик и положил внутрь миниатюрный передатчик. – Отправляйся домой и поспи немного. Будь в гавани в 9. 00. Пользуйся своим автомобилем. Надень джинсы и свитер. Кроссовки. Будь незаметным. У этого парня особый нюх на полицейских, так что прикинься типом, который вызовет доверие, – просто случайным человеком. Понял?

Чико задумчиво кивнул.

– Могу я взять револьвер?

Гарри раскурил сигару и выпустил дым в небо.

– В департаменте косо смотрят на человека, который во внеслужебное время таскает оружие. Нет, не бери револьвер… Оставь его под сидением.

Две сотни тысяч долларов в десятках и двадцатках выглядели огромной кучей денег. Эти две сотни тысяч в тоненьких зеленых кирпичиках оказалось чертовски трудно запихнуть в чемодан, лежавшим на столе у шефа полиции. Молодой человек из офиса мэра суетился вокруг, словно жена, упаковывающая чемодан супруга и пытающаяся уложить рубашки без единой складочки.

– Ну вот! – торжественно воскликнул молодой человек, уложив последнюю пачку двадцаток.

Шеф взглянул на Гарри.

– Здесь огромная сумма. Не позволяй кому-либо до них дотрагиваться.

– Я буду стараться, – сухо отрезал Гарри.

– Теперь все зависит от тебя. Этот тип выйдет на контакт с тобой. Вероятно, он будет водить тебя по всему городу, чтобы убедиться, что ты один. Следуй, куда он скажет. Делай то, что прикажет. Играй по его правилам, ничего такого, что может вызвать подозрение. Можешь защищать себя, но не проявляй агрессивности. Это понятно?

– Да.

– Доставь деньги и через некоторое время сообщи. Если есть вопросы, сейчас самое время спросить.

– Только один.

– О чем?

– Где ваш скотч?

Шеф выглядел озадаченным.

– Верхний ящик… я полагаю.

Гарри обошел стол, выдвинул ящик и вынул моток липкой ленты. Он задрал свою правую штанину, достал из кармана куртки шестидюймовый черный пружинный нож и крепко прикрутил его к икре.

Лицо шефа искривила гримаса.

– Отвратительно, что офицер полиции в нашем городе знает, как используется такого рода оружие.

Гарри ухмыльнулся.

– Я вырос в суровых кварталах.

Он опустил штанину, потопал ногой, чтобы убедиться, что нож держится прочно, взял чемодан и вышел из офиса. Сейчас он смахивал на коммивояжера по продаже щеток, перетаскивающий товар от двери к двери.

– Его должно здорово беспокоить наличие при нем этих двух сотен тысяч долларов, – заметил кто-то.

– Может быть, – согласился шеф. – Но я бы не хотел быть тем человеком, который осмелится попробовать наложить лапу на чемодан.

Он был совсем один. Жесткий холодный ветер дул с залива и заставлял плясать стоявшие в гавани хрупкие белые лодочки. Они прыгали в разные стороны на своих швартовах, напоминая резиновых уточек в ванне малыша. Гарри поднял воротник пальто и уселся на скамейку, обозревая затон для яхт. Чемодан он положил между ног и иногда на него поглядывал. Пожилой человек и маленький мальчик прошли мимо. Старик держал ребенка за руку. Ребенок выглядел мрачным и враждебным.

– Вон там – кэч, Альберт… видишь… вот тот, белый.

– Они все белые, – буркнул мальчик. – Все лодки – белые.

– Правильно. Альберт. Только у кэча надстройка голубая. – Видишь, который я имею в виду? Я показываю прямо на него.

– Я хочу домой, – захныкал мальчик. – Хочу есть.

Они шли дальше. Старик со вкусом пользовался прекрасными мгновениями, которые предоставляло эта прогулка. Мальчишка тащился за ним. Когда они ушли, длинная набережная с фонарями опустела.

Гарри взглянул на часы. Без десяти девять. Он раскурил сигару, поднял чемодан и потащился в конец причалов. Здесь была телефонная будка: большой пластиковый пузырь, прикрепленный к стальному столбу. Гарри уселся на скамью на расстоянии одного прыжка. Потом полез в куртку и нажал на боковую стенку приколотой там коробочки.

– Я жду, – произнес он. – Надеюсь, черт побери, что ты меня слышишь, Чико. Надеюсь, черт возьми, что ты здесь. Ты не проспишь, Чико. Верно?

В трех кварталах оттуда Чико Гонсалес улыбался, слушая слабо жужжащий голос Гарри. Машину он поставил перед киоском, торгующим жареными цыплятами.

– Больше говорить не могу, Чико. Подходит рыбак. По крайней мере, он выглядит, как рыбак. У него удочки… но что это, черт возьми, доказывает?

– Это верно, Гарри, – сказал сам себе Чико. – Никому не доверяй.

Рыбак действительно оказался рыбаком. Он даже не заметил Гарри, проходя мимо, а затем не обращал на него внимания, занятый торжественным процессом выбора крючков, наживления приманки, установки грузила и подергивания поплавка, перед тем, как забросить снасть в темную воду.

Девять.

Дзинь…Дзинь…

Гарри схватил трубку, прежде чем телефон прозвонил снова.

– Слушаю.

В трубке – тишина, хотя Гарри мог различить тяжелое дыхание. Наконец зазвучал спокойный, дружелюбный голос:

– Чемодан у вас?

– Рядом со мной.

– Как вас зовут, мистер?

– Кэллаген.

– Просто Кэллаген?

– Гарри Фрэнсис.

– Тебе нравиться это имя: Гарри Фрэнсис Кэллаген?

– Я к нему привык.

На миг воцарилась тишина. Затем человек снова заговорил:

– У меня нет имени. Как ты думаешь, это лучше? Ты бы не хотел, чтобы у тебя не было имени?

Гарри начал потеть. Господи, – думал он, – ну давай же приступай к делу.

– Я не знаю, – сказал он твердо. – Я никогда об этом не думал.

– Кто ты? Я имею в виду, чем ты занимаешься.

– Я – полицейский.

Установилась мертвая тишина. Когда человек заговорил снова, голос стал грубым и жестким. Гарри ощутил в нем ненависть. Она была почти осязаема.

– Отлично, коп. Будь внимателен. Я не повторяю дважды. Вот как все будет. Я немного погоняю тебя по городу, чтобы убедиться, что ты один. Позвоню четыре раза. Ты не отвечаешь – я вешаю трубку и конец игре. Значит, так ей на роду написано. Девушка умрет.

– С ней все в порядке?

– Ты тупица. Ты знаешь об этом, коп? Ты тупица, свинячий ублюдок. С ней все в порядке? К какого рода тупости можно отнести этот вопрос?

Гарри отчаянно старался говорить спокойно.

– Мы не платим за трупы.

– Замолчи! Просто заткнись и слушай. Девка дышит. Она будет дышать до трех утра. Заруби это себе на носу, коп. Просто держи это в своих поросячьих мозгах. Ты будешь делать то, что я тебе скажу. Если только я заподозрю, что за тобой тащиться кто-то из твоих поганых дружков – девке конец. Ты поговоришь с кем то – девка умрет. Если ты будешь на столько нахален и наклонишься, чтобы погладить Богом проклятую собаку – девка умрет. Усек?

– Я понял.

– Это хорошо. Это очень хорошо. Теперь слушай меня. Я буду за тобой следить. Не все время, но ты не будешь знать, когда и где. Никаких автомобилей. Пешком. Бегом… ползком, но ты будешь на перекрестке улиц Скотта и Бей стрит через десять минут. Заправочная. Четыре звонка. Или забудь это дело. Понял?

– Да.

– Эй, коп… Я надеюсь, что ты не тупица.

Последовал мягкий щелчок, затем отбой. Гарри швырнул трубку, схватил чемодан и побежал.

– Угол Скотта и Бей стрит, Чико!

Он мог только молиться, чтобы Чико его услышал. Он бежал во всю прыть, вводя в транс гуляющих по бульвару. Гавань осталась позади, теперь Гарри бежал в направлении Скотт стрит. Пересекая Джефферсон стрит, он толкнул прохожего, и тот в ярости проорал, чтобы он смотрел на то, что и как он делает.

До перекрестка Скотта и Бей стрит Гарри добрался ровно за десять минут. Когда он подбегал к яркому круга света у станции техобслуживания, дыхание у него уже срывалось. Телефонная будка была в дальнем конце асфальтовой дорожки и телефон принялся трезвонить, едва Гарри к нему приблизился.

– Кэллаген! – прохрипел Гарри.

– Спортплощадка в Фестоне. В конце лагуны. Пятнадцать минут.

Щелк.

Гарри повернулся и побежал.

– Эй! Что за спешка, парень? – крикнул ему вслед служащий станции.

Гарри его не слышал. Все заглушали удары пульсирующей в висках крови. Чемодан оттягивал руку, словно в нем была тонна булыжников. Двести тысяч долларов. Он бы с радостью зашвырнул их к чертям собачьим за десять центов. Каждый мускул и нерв в правой руке взывал к отдыху. Но отдыха не предвиделось. Пот кипящим потоком сбегал со лба, жег глаза. Когда он добежал до развалившейся, размалеванной непристойностями телефонной будки у спортивной площадки Фестона, тот прозвонил три раза. Гарри схватил трубку до четвертого звонка.

– Кэллаген!

Слова срывались, как сгустки боли.

– Как себя чувствуешь, коп?

– Прекрасно.

– Ты уже при смерти, жирная свинья. А теперь продолжай бежать. Аквапарк. Восточный конец тоннеля Форт Мейсона. Двадцать минут.

Щелк.

Гарри перебросил чемодан в левую руку и побежал по Бей стрит к мрачному Форт Мейсону.

– Чико, – кричал он на бегу. – Ты… не сможешь… меня услышать… в тоннеле. Выбирайся на набережную… на Ларкин стрит.

Гарри проклинал Сида Клейнмана за то, что тот не смог дать ему аппарат двухсторонней связи. Он бежал в темноте, разговаривая с ветром. Женщина, торопившаяся миновать мрачные пустыри на Бей стрит, в ужасе шарахнулась, увидев бежавшего прямо на неё Гарри, с искаженным от боли лицом, разговаривающего сам с собой. Он перебросил чемодан обратно в правую руку. Мускулы запротестовали, и он чуть его не выронил. Гарри до боли стиснул пальцы и удержал ручку, продолжая бежать. Теперь дала о себе знать левая нога: стала открываться едва затянувшаяся рана. Он пытался облегчить нагрузку на ногу и теперь ковылял, словно инвалид. Его легкие разрывались. Убийца был прав: он себя чувствовал при смерти.

Вход в тоннель Форт Мейсона зиял перед ним. Длинный, темный, заброшенный тоннель. Пробегая под фонарем, Гарри быстро взглянул на часы. У него в запасе было десять минут.

– О, Боже!

Тело больше не могло выносить этой гонки. Перед входом в тоннель он перешел на шаг, наслаждаясь холодным ветром из Аквапарка в дальнем конце тоннеля. Ветер высушил пот на лице, но зато превратил мокрую рубашку в ледяной панцирь. Холод пробрал его до костей и Гарри застучал зубами.

– Беги, беги, подонок…беги.

Он снова стиснул пальцы на кожаной ручке и пустился трусцой. Чемодан бил при каждом шаге бил по ноге. Он больше не нес его, а волок, словно тяжеленное ядро на цепи. На стенах туннеля были установлены слабые лампы, тусклый свет высвечивал желтые квадраты на бетонном полу. Между этими квадратами не было ничего, кроме плотной тени. Тоннель плавно менял направление, и когда Гарри преодолевал дугу поворота, он заметил движение в одной из черных дыр. Фигуры шевелились на краю светового барьера, расходились веером, перегораживая дорогу. Четверо крупных неуклюжих юнцов слегка раскачивались, поджидая его…

– Что за сундук, папаша? – один из них выступил из тени. Он был в облегающих джинсах, грязной тенниске и сапогах выше колен. На юном тупом лице пробивалась бородка.

– Я спросил, что в сундуке!

– Открой сундук, – встрял второй, медленно обходя Гарри с правой стороны. – Открой этот хренов сундук. И гони бумажник, папаша.

Гарри позволил чемодану упасть под ноги.

– Не трогайте меня, – захныкал он, расстегивая куртку и просовывая руку внутрь.

Юнцы засмеялись ломающимся баском, без всякого сострадания, и низкий булькающий смех эхом раскатился в тоннеле.

– Бумажник, папаша… гони бумажник.

– Все что скажете, сынки!

Огромный револьвер прыгнул из кобуры в руку быстрее, чем мог уследить глаз. Гарри плотно прижал дуло к виску юнца.

– Проваливай, – прорычал он.

Сотоварищи того попятились, но револьвер в руке Гарри даже не шелохнулся.

– Смываемся, – выпалил один из них и побежал. Другие последовали за ним по тоннелю в направлении Форт Мейсона. Бутсы гремели по бетону

Гарри выругался про себя, засовывая револьвер в кобуру. Он потерял несколько драгоценных минут. Время утекало. Он схватил чемодан и понесся как ненормальный к квадрату света, где начинался Аквапарк.

Дзинь – дзинь…

Он услышал звонок телефона, выскакивая из тоннеля. Телефон висел на боковой стене киоска на волнорезе, где продавали гамбургеры. Старик стоял у киоска, опуская железные ставни. Он шагнул к телефону, когда прозвенел четвертый звонок.

– Нет! – заорал Гарри, – Не отвечай!

Человек игнорировал его крик.