Текст книги "Три стигмата Палмера Элдрича"

Автор книги: Филип Киндред Дик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Филип Киндред Дик
Три стигмата Палмера Элдрича

Глава 1

Барни Майерсон проснулся с сильнейшей головной болью в незнакомой спальне незнакомого дома. Рядом с ним, натянув одеяло по самые плечи, спала, полуоткрыв рот, незнакомая девица с белыми, как хлопок, волосами.

«Наверняка я опоздал на службу», – подумал Барни, выскользнул из-под одеяла и неуверенно принял вертикальное положение. Вполне могло оказаться, что сейчас он вовсе не в Штатах, а где-нибудь у черта на куличках. Единственное, что можно сказать точно, – он, Барни Майерсон, находится на планете Земля. Убеждала привычная сила тяжести – родная планета неудержимо влекла к себе.

И тут он заметил знакомый чемоданчик, стоявший возле дивана в соседней комнате. Чемоданчик психиатра доктора Смайла.

Барни босиком прошлепал в гостиную, сел возле чемоданчика и, раскрыв, щелкнул парой тумблеров, подключаясь к доктору Смайлу. Стрелки приборов мгновенно ожили.

– Где это я? – спросил Барни. – За сколько времени я смогу добраться до Нью-Йорка? – Прочее в эту минуту его особенно не волновало. Он взглянул на часы, висевшие на кухне. Семь тридцать утра. Рань несусветная.

Чемоданчик являлся, по сути, портативным вариантом доктора Смайла, связанным через передатчик с базовым компьютером, стоявшим в цокольном этаже нью-йоркского дома Барни на Ринаун, 33. Машина проговорила металлическим голосом:

– Ах, это вы, мистер Байерсон…

– Майерсон – поправил доктора Барни, приглаживая дрожащей рукой всклокоченные волосы. – Что ты скажешь мне о прошедшей ночи?

Он поднял глаза и увидел на кухонном буфете полупустые бутылки с бурбоном и содовой, тоник, лимоны и формочки для льда. Зрелище ничего, кроме омерзения, не вызывало.

– Что это за девица?

– Это мисс Рондинелла Фьюгейт, – ответил доктор Смайл. – Она просила называть ее Рони.

Имя это Барни уже слышал, вроде как-то связано с работой.

– Послушай, – обратился Барни к чемоданчику, но тут девица проснулась и заворочалась под одеялом. Пришлось срочно прервать сеанс связи. Он отключил питание, поднялся на ноги и застыл, смущенный тем обстоятельством, что до сих пор ползает в одних трусах. Видок наверняка по меньшей мере нелепый.

– Ты уже поднялся? – спросила девица сонным голосом. Она уселась и, посмотрев на Барни своими большими красивыми глазами, добавила: – Сколько сейчас времени? И кстати, как насчет кофе?

Он отправился на кухню и, включив плиту, поставил на нее кастрюльку с водой для кофе. Где-то хлопнула дверь, потом через пару секунд послышался шум воды. Рони принимала душ.

Барни прошлепал в гостиную и вновь подключился к Смайлу.

– Какое отношение она имеет к «Пи-Пи Лэйаутс»?

– Мисс Фьюгейт – ваш новый ассистент. Не далее чем вчера она вернулась из Китая, где занимала должность регионального консультанта фирмы. Мисс Фьюгейт, несомненно, талантлива, но ей явно не хватает опыта. Именно по этой причине господин Булеро решил на какое-то время прикрепить ее к вам.

– Замечательно! – усмехнулся Барни. Вернувшись в спальню, он поднял с пола свою одежду и стал неспешно облачаться, стараясь не совершать при этом резких движений. Покончив с этой малоприятной процедурой, он вновь склонился к чемоданчику.

– Все равно. В докладной, полученной в пятницу, речь шла именно о мисс Фьюгейт. Она действительно работает очень неровно. Взять хотя бы эту историю с американской выставкой в Китае. Хотите верьте, хотите нет, но она сумела убедить ее организаторов, что панно, посвященное войне Севера и Юга, будет пользоваться у посетителей выставки особым успехом! – Барни рассмеялся.

Дверь ванной комнаты открылась, и взору Барни предстало розовое упругое тело его новой ассистентки.

– Ты меня звал, милый?

– Нет – отрицательно покачал головой Барни. – Я беседую со своим врачом.

– Никто не застрахован от ошибок – ответствовал доктор Смайл достаточно безразличным тоном.

Барни кашлянул и жестом указал на спальню.

– Как это мы так сразу?

– Химия – тут же отозвался доктор Смайл.

– А попроще?

– Вы оба скоперы[1]1
  Скопер – слово образовано от греческого skopos – смотреть, наблюдать (прим, пер.).


[Закрыть] – верно? Вы с самого начала знали, что ваша встреча в любом случае приведет к взаимному влечению. Вы немного выпили и решили не тратить время понапрасну. Ибо – «жизнь коротка, искусство…»

Договорить доктору Барни не дал.

Он выключил агрегат, стоило Рони Фьюгейт выйти из ванной. Она прошествовала мимо во всем великолепии своей наготы и направилась к спальне. Походка своим изяществом ничуть не уступала фигуре.

– Я хотела спросить еще ночью, – проворковала ангельским голоском Рони, – зачем тебе эти дурацкие консультации? Подумать только, постоянно таскать с собой психиатра! Ты выключил его только тогда…

– Ну и что с того? – удивился Барни.

Рони Фьюгейт пожала плечами и, подняв над головой руки, потянулась.

– Я тебе нравлюсь?

– Неужели ты можешь кому-то не понравиться? – пробурчал Барни в ответ и замер от изумления, увидев, что Рони принялась прыгать на месте.

– Я бы весила целую тонну, если б не делала этот комплекс по утрам, – объяснила Рони, заметив удивленный взгляд Барни. – Его разработали в Отделе Вооружений ООН. Может быть, ты пока займешься кофе, милый?

– Рони, ты и в самом деле моя новая ассистентка?

– Неужели ты не помнишь? Впрочем, чему я удивляюсь? Говорят, настоящие скоперы видят будущее так ясно, что совершенно забывают о прошлом. Кстати, ты хоть что-нибудь запомнил из наших ночных похождений? – Она остановилась и перевела дух.

– О! Такие вещи не забывают! – соврал Барни.

– Послушай, могу поспорить на что угодно! Ты таскаешь с собой этот дурацкий чемодан потому, что получил повестку. Я права?

Немного поразмыслив, Барни кивнул. Об этом он не забывал ни на минуту. Голубовато-зеленый продолговатый конверт пришел неделю назад. В следующую среду нужно отправляться в Бронкс, там расположен военный госпиталь ООН. Призывная комиссия выдаст заключение о психическом здоровье Барни Майерсона.

– Ну и как, помог он тебе? – Рони указала на чемоданчик. – Достаточно он промыл тебе мозги?

Повернувшись к портативной версии доктора Смайла, Барни спросил:

– Достаточно ли, док?

– К сожалению, нынешнее состояние вашей психики таково, что комиссии не останется ничего другого, как только признать вас годным к службе. До патологии вам еще далеко. Вы легко выдерживаете десятифрейдовые стрессы. И все же унывать пока рано, у нас в запасе еще несколько дней.

Рони Фьюгейт вошла в спальню и стала не спеша одеваться.

– Это же надо! – фыркнула она. – Если вас признают годным и отправят служить куда-нибудь в колонии, я займу ваше место, господин Майерсон! – Она улыбнулась, обнажив свои ровные белые зубы.

Подобная перспектива представлялась Барни чересчур мрачной. Однако возразить нечего. Подобный исход столь же вероятен, как и исход положительный, когда его признают негодным к службе в колониях.

– Ты вряд ли справишься с моей работой, – заметил Барни. – Там, в Китае, ты решала пустяковые проблемы. У нас ситуации во много раз сложнее и серьезнее. Тем не менее ты запуталась и чуть не провалила все дело, хотя распределение вероятностей было, мягко говоря, тривиальным.

Барни говорил чистую правду. Однако при этом прекрасно понимал, что уже в скором времени Рони нагонит его. Она обладает блестящими способностями, к тому же молода и красива. Единственное, чего ей не хватало, так это опыта Майерсона, считавшегося по сию пору лучшим специалистом в своей области. Лишь теперь Барни смог оценить всю серьезность положения. С большой вероятностью он мог залететь на службу – удовольствие не из самых лучших. Но угрожало не только это.

Вне зависимости от решения призывной комиссии он мог потерять свое замечательное место, к которому шел долгих тринадцать лет.

Уж не потому ли он оказался в одной постели с Рони, что близость с нею представилась вдруг возможным выходом из этого тупика?

Барни склонился над чемоданчиком и еле слышно пробормотал:

– Док, скажи, бога ради, что заставило меня…

– Лучше будет, если на твой вопрос отвечу я, – послышалось из спальни. Рони Фьюгейт застегивала перед зеркалом туалетного столика свою светло-зеленую блузку. – Ночью, после пятой рюмки, ты сказал мне… – В глазах Рони засверкали озорные искорки. – Прозвучит, конечно, достаточно грубо, но я попробую передать смысл сказанного. Ты заявил примерно следующее: «Не можешь победить – присоединись». Вот только вместо слова «присоединись» сказано кое-что иное.

Барни покачал головой и направился на кухню – срочно приготовить себе чашечку кофе. В любом случае он находился не дальше ближайших окрестностей Нью-Йорка, ибо мисс Фьюгейт, так же как и он сам, состояла на службе в «Пи-Пи-Лэйаутс». Судя по всему, они сейчас в ее квартире. Значит, на службу поедут вместе.

«Вот и прекрасно», – решил Барни.

Интересно, как это понравится их шефу, Лео Булеро? Хотелось бы знать, как относится компания к тем сотрудникам, которые спят друг с другом? Приветствует она это или нет? Во всем остальном жизнь сотрудников расписана до мельчайших деталей. Обстоятельство это было замечательно тем, что человек, составивший табели о рангах и уставы, только и делал, что загорал на пляжах Антарктики и принимал в немецких клиниках сеансы Э-терапии.

«Когда-нибудь я стану таким же, как Лео Булеро, – подумал Барни, – не торчать же мне вечно в этой безумной восьмидесятиградусной нью-йоркской жаре».

Пол под ногами завибрировал – включилась система охлаждения. День начался.

Из-за соседних зданий появилось пышущее жаром, грозное солнце. День снова обещал превратиться в пекло. В полдень температура могла подняться и до двадцати вагнеров. Для того чтобы понять это, не обязательно быть скопером.

В доме с жалким номером 492, стоявшем на окраине Мэрилин Монро, штат Нью-Джерси, жили Хнатты. Ричард Хнатт индифферентно поглощал свой завтрак, просматривая утренний обзор климатических изменений за предыдущий день.

За предыдущие сутки главный ледник, носивший имя Олд-Скинтоп, отступил на 4,62 грабля. Полуденная температура в Нью-Йорке была на 1,46 вагнера выше, чем за день до этого. Вследствие повышенного испарения с поверхности океана влажность возросла на шестнадцать селкирков. Таким образом, температура и влажность продолжали расти, мир катился к назначенному ему концу… Хнатт отложил газету в сторону и стал просматривать утреннюю корреспонденцию, доставленную ему еще до рассвета… С восходом солнца движение почтальонов прекращалось, и так было уже не год и не два.

Первым на глаза попался счет за охлаждение квартиры. Хнатт задолжал домовладению 492 десять с половиной скинов. На три четверти скина больше, чем за апрель.

«Когда-нибудь, – подумал Хнатт, – станет так жарко, что все здесь расплавится. И спасти от этого не сможет уже ничто…» Он вспомнил тот страшный день, когда вся его коллекция граммофонных пластинок превратилась в один черный ком. Это случилось в четвертом году. Тогда у дома отказала система охлаждения…

Теперь он собирал записи, сделанные на оксидных лентах, они плавились при более высоких температурах. Что же до случая с дисками, то пострадали не только записи. Тогда же издохли все попугайчики и венерианские птахи-мини, обитавшие в доме под номером 492. Черепашка, жившая у соседа, и вовсе сварилась заживо… Разумеется, все это произошло днем, когда жильцы дома – по крайней мере мужская половина – находились на работе.

Эмили потом все подробно рассказала. Женщинам удалось переждать эти страшные часы в подвале. Они, не сговариваясь, решили, что миру пришел конец. И не через сто лет, как о том говорили физики из Калтеха, а прямо сейчас… Разумеется, на физиков женщины грешили зря. Причиной катастрофы стал обрыв силового кабеля, находящегося в ведении коммунальщиков. Роботы-спасатели быстро установили источник бедствия и столь же быстро устранили неполадки.

Сегодня Эмили, нарядившись в халатик небесно-голубого цвета, сосредоточенно расписывала необожженный глиняный горшок. Кончик языка зажат между зубами, глаза горят…

Движения Эмили уверенные и точные; можно не сомневаться, что горшок выйдет на славу. Вид работающей жены напомнил Хнатту о предстоящем деле, которое трудно отнести к категории приятных.

Он раздраженно бросил:

– Может быть, подождем с ним?

Не поднимая глаз, Эмили ответила:

– Лучшей возможности для показа у нас не будет.

– А если он скажет «нет»?

– Пусть болтает, что хочет. Или ты предлагаешь бросить дело только потому, что мой бывший муж не сможет – или не захочет – должным образом оценить перспективы? Я лично ни минуты не сомневаюсь в том, что наши горшочки будут иметь грандиозный успех!

– Тебе, конечно, виднее, – пробормотал Ричард Хнатт. – Скажи, а не мог он затаить на тебя обиду? – Сам Ричард считал это маловероятным. Чем мог быть недоволен этот Барни Майерсон? Если верить Эмили, то виноват во всем был именно бывший муженек.

Ричард постоянно слышал рассказы о Барни Майерсоне, однако до сих пор не сталкивался с ним. Что ж, у всякой истории есть свой финал… На девять утра назначена встреча с Майерсоном. Свидание состоится в кабинете у Барни в офисе компании «Пэт-Комплект». Все зависело именно от Майерсона. Он мог посмотреть на их коллекцию керамики равнодушным взглядом человека, повидавшего все чудеса мира, и печально покачать головой. Он мог заявить: «Подобные бездельники “Пэт-Комплект" не устраивают. Вы уж поверьте моему опыту специалиста по маркетингу и моему провидческому дару…» И тогда Ричарду не останется ничего другого, как только взять коробку с горшками под мышку и отправиться куда глаза глядят…

Он взглянул в окно и удрученно вздохнул. Жара стояла такая, что в пешеходных канавках не было видно ни души.

Часы показывали восемь тридцать. Ричард нехотя поднялся со стула и отправился в прихожую. Там он достал из шкафа силовой шлем и персональный охладитель. В соответствии с законом каждый пассажир обязан иметь на спине охладитель. Иначе он не допускался к пользованию общественным транспортом.

– Пока, – бросил он жене, чуть замешкавшись в дверях.

– Удачи тебе, Ричард! – Она так и не подняла взгляд от стола. Конечно, она нервничает, понять ее можно… Ричард открыл дверь и тут же почувствовал прохладное дуновенье – это заработал персональный охладитель. Не успел он прикрыть за собой дверь, как Эмили подняла голову и, откинув назад свои длинные каштановые волосы, прокричала мужу вслед:

– Как только выйдешь от Барни, позвони мне!

– Разумеется! – отозвался Ричард и захлопнул дверь.

Он спустился вниз, в банк дома 492, отстегнул от стены семейный несгораемый ящик и, перекатив его в комнату для индивидуального пользования, достал коробку с образцами керамики.

Через минуту он уже ехал в пассажирском вагоне с усиленной теплозащитой к одной из окраин Нью-Йорка, туда, где высилась серая синтетическая громада «Пэт-Комплект». Из нее когда-то вышли и сама Прыткая Пэт, и весь ее крошечный мирок. Кукла, сумевшая овладеть теми, кто овладел всей Солнечной системой. Прыткая Пэт – мечта колонистов. Факт этот говорил сам за себя. Столь странное увлечение могло возникнуть лишь у тех, кто был раздавлен беспросветностью существования. Еще бы! Несчастные люди, угодившие под действие закона ООН о призыве на действительную службу, покидали родную планету, чтобы осваивать необжитые просторы Марса, Венеры. Ганимеда и прочих малоприятных небесных тел. Любой астероид чуть больше булыжника, по мысли бюрократов из ООН, мог принести в обозримом будущем какую-нибудь прибыль. На новом месте колонисты выживали далеко не всегда.

«А мы-то считаем, что здесь плохо», – подумалось Хнатту.

Рядом с ним сидел человек средних лет, в сером силовом шлеме, безрукавке и алых шортах, выдававших в нем бизнесмена.

– Ох и жара сегодня будет! – начал разговор бизнесмен.

– Да, да…

– Интересно, что у вас в коробке? Не иначе, решили устроить ланч для марсианских колонистов!

– Это керамика, – отозвался Хнатт.

– Готов биться об заклад, вы обжигаете ее, выставляя на улицу! – Бизнесмен захихикал и, взяв в руки утреннюю газету, отчертил ногтем одну из передовиц. – Здесь сказано, что при попытке сесть на Плутон потерпел аварию корабль, прилетевший из какой-то другой системы. На его поиски отправился наш звездолет… Хотелось бы знать, кто в корабле летел! Терпеть не могу всех этих тварей из других систем!

– Скорее всего, возвращался один из наших кораблей, – предположил Хнатт.

– Вам не доводилось видеть обитателей Проксимы?

– Только на картинках.

– Зрелище не из приятных – усмехнулся бизнесмен. – Если они найдут корабль и увидят, что им управляла эта образина, они с ней церемониться не станут. Помяните мое слово, они ее лазерами на куски порежут. Не зря же мы закон принимали о нерушимости наших границ!

– Все правильно.

– Могу я взглянуть на вашу керамику? Вы не бойтесь, у меня совсем другая работа. Я занимаюсь галстуками. Живые галстуки Вернера, имитирующие ручную вязку, всех титанийских цветов и оттенков. Видите мой галстук? Его окрашивают живые существа, которых мы импортируем из другой системы. Разводим же мы их здесь, на Терре. Только не спрашивайте, как мы заставляем их размножаться. Это наш секрет. Не станет же производитель «кока-колы» делиться с другими ее формулой, сколь бы замечательной она ему ни казалась, верно?

– По той же причине я не стану показывать вам своей керамики. Для этого она еще слишком нова. Я хочу показать ее скоперу из отдела маркетинга «Пэт-Комплект». Кто знает, быть может, он решит, что ее стоит миниатюризировать и включить в набор вещей Прыткой Пэт. Ему достаточно связаться с рекламным агентом компании, и – пошло-поехало!

– Галстуки Вернера входят в Пэт-комплект, – проинформировал Ричарда бизнесмен. – У вертушки Пэт есть дружок Уолт. Парень набил полный шкаф таких галстуков. Когда компания решила миниатюризировать наши галстуки…

– Уж не с Майерсоном ли вы встречались? – перебил Ричард.

– Я не встречался ни с кем! Это дело нашего торгового агента. Что до Майерсона, то работать с ним, говорят, очень непросто. Он импульсивен и упрям. Единожды приняв какое-нибудь решение, он уже ни за что не откажется.

– Но ведь он мог отказываться и от того, что впоследствии вошло в моду, – верно?

– Конечно. Хоть он и скопер, однако живой человек, как мы с вами… Я хочу дать вам один совет. Барни Майерсон не доверяет женщинам. Его прежний брак распался пару лет назад. Нового же он так и не заключил. Жена его дважды была в положении, и домоуправление решило исключить из состава жильцов всю семью. Причиной стало грубое нарушение супругами установленных норм. Это ведь не просто дом, а дом с номером 33! Можете представить, каких трудов стоило Майерсону попасть в него! Соответственно, он не стал уходить оттуда сам. Вместо этого он развелся с женой и спровадил ее и ребенка неведомо куда. Однако на этом история не закончилась. Стоило супругам развестись, как Майерсон решил, что совершил непоправимую ошибку. И, похоже, пребывает в унынии до сих пор. Комплексы – штука серьезная! Поэтому парня можно понять… Чего бы мы с вами не сделали, лишь бы попасть в дом номер 33 или даже 34! Как я уже сказал, в новый брак Барни Майерсон так и не вступил. Вполне возможно, он неохристианин. Как бы то ни было, но к женщинам с той поры он стал относиться с подозрением. Когда будете показывать ему свою керамику, избегайте фраз типа «женщинам такие вещи нравятся». Запомните одну простую истину: большая часть сделок…

– Спасибо за совет, – сказал Хнатт, поднимаясь со своего места. Взяв с сиденья коробку с керамикой, он направился к выходу. Положение было крайне сложным, может быть, даже безнадежным – но время уже не повернуть вспять. Все произошло задолго до того, как в жизни Ричарда появились Эмили и эти горшочки…

Ему посчастливилось поймать такси едва ли не сразу. Пока машина несла его по перегруженным центральным автострадам, он успел прочесть статью о звездолете, вернувшемся с Проксимы. Ирония судьбы – только затем, чтобы добраться до дому и погибнуть среди ледяных пустошей Плутона. В заметке высказывалось предположение, будто корабль мог принадлежать известному межпланетному промышленнику Палмеру Элдричу. Он отправился в систему Проксимы десять лет назад с целью хорошенько раскрутить тамошнюю хилую индустрию. Причем полетел не просто так, а по просьбе такой известной организации, как Совет Гуманоидов Проксимы. Все эти десять лет об Элдриче не было ни слуху ни духу. И вот теперь – загадочная катастрофа.

«Пусть бы разбился кто-нибудь другой, только не Элдрич, – решил про себя Хнатт. – Палмер Элдрич слишком блистательная, слишком деятельная личность». Он явил миру чудеса изобретательности и предприимчивости, понастроив в колониях массу автоматических фабрик. Однако при этом он явно перемудрил: продукция этих фабрик, как правило, скапливалась в самых неподходящих местах, необитаемых и необжитых, где нет ни единого потребителя. Безжалостная стихия обращала товары в груды хлама, в горы праха, разносимого ветрами и штормами, ураганами и вьюгами… «А ведь есть места, где и поныне свистят вьюги! – подумал вдруг Ричард. – Места, где мрут не от жары, а от холода!»

– Приехали! – сообщил автоводитель, когда машина остановилась перед огромным сооружением. Под землей строение занимало не менее внушительные размеры. Войти в «Пэт-Комплект» можно было через туннели, оснащенные надежной системой теплозащиты.

Ричард расплатился и, выскочив из такси, понесся к ближайшему туннелю, прижимая коробку к груди. Лучи солнца на миг коснулись кожи, и Ричарду показалось (или это было на самом деле?), что тело его зашипело… «Жаба, запеченная в собственном соку», – пронеслось в сознании. Наконец Ричард вбежал под спасительные своды туннеля.

Секретарша приемной повела его по лабиринту коридоров и комнат к кабинету Майерсона. В комнатах царили полумрак и прохлада, располагавшие к отдохновению, но Хнатт и не думал расслабляться. Он вовсе не считал себя неохристианином, однако произнес про себя молитву и еще крепче прижал коробку к груди.

Секретарша, поразившая Хнатта ростом, глубиной декольте и высотой каблуков, обратилась к мужчине, сидевшему за столом:

– Мистер Майерсон, позвольте представить вам мистера Хнатта. – Она повернулась к Ричарду: – Позвольте представить вам мистера Майерсона, мистер Хнатт.

Рядом с Майерсоном стояла девица с белыми, как снег, волосами, одетая в светло-зеленую блузку. Волосы ее были излишне длинными, а блузка – слишком тесной.

– Это – ассистентка мистера Майерсона, мисс Фьюгейт.

Барни Майерсон продолжал изучать лежавшие перед ним документы, делая вид, будто не видит и не слышит ничего вокруг. Ричарду не оставалось ничего другого, как только ждать. На миг им овладела ярость, но тут же место ее занял ужас, а еще через мгновение – всепобеждающее любопытство. Так вот как выглядит бывший супруг Эмили. Если верить тому бизнесмену с живым галстуком, Майерсон до сих пор не может простить себе развода… Майерсон оказался коренастым мужчиной лет сорока, со спутанной гривой волнистых с проседью волос. Он явно скучал, но в нем тем не менее не чувствовалось ничего похожего на враждебность. Впрочем, он мог просто не понять…

– Показывайте свои горшки! – бросил Майерсон вдруг.

Ричард поставил коробку на стол, достал из нее один за другим все горшочки и сделал шаг назад.

Выдержав небольшую паузу, Барни Майерсон проговорил:

– Нет.

– Нет?! – изумился Хнатт. – Но почему?

– Их это не устроит. – Барни вновь погрузился в изучение документов.

– Вы хотите сказать, что все уже решено? – изумился Ричард.

– Именно так, – кивнул Майерсон. Керамика его больше не интересовала. Он вел себя так, словно ни ее, ни Хнатта в комнате уже не было.

– Прошу прощения, мистер Майерсон, – подала голос мисс Фьюгейт.

Барни удивленно уставился на нее:

– В чем дело?

– Мне не хотелось этого говорить, мистер Майерсон, – проговорила мисс Фьюгейт, взяв в руки один из горшочков, – но у меня возникло прямо противоположное впечатление. Я чувствую, что эта керамика должна пойти.

– Дайте-ка! – Майерсон указал на темно-серую вазочку. Хнатт подал ее и замер в ожидании. Майерсон внимательно осмотрел изделие, нахмурился и наконец заявил:

– Нет. Мне так не кажется. Полагаю, вы ошиблись, мисс Фьюгейт. – Он поставил вазочку на стол и глянул на Ричарда. – Поскольку к единому мнению прийти нам не удалось… – Он задумчиво почесал нос. – Вы можете оставить вашу керамику на несколько дней. Я над ней поработаю.

Несмотря на последнюю фразу, Хнатт нисколько не сомневался в том, что этого Майерсон теперь не станет делать в любом случае.

Мисс Фьюгейт взяла со стола маленькую вазочку крайне странной формы и едва ли не нежно прижала ее к груди.

– Эта штучка нравится мне больше всего! Я прямо-таки чувствую исходящие от нее эманации! Она просто обречена на успех!

Барни тихо пробормотал:

– Ты сошла с ума, Рони, – видно было, что он разгневался не на шутку. – Я позвоню вам, – повернулся он к Ричарду. – Приму решение и тут же позвоню. Особенно надеяться вам не на что. Решения свои я меняю редко. В принципе вы можете и не оставлять все это. У меня отличная память, – он бросил на свою ассистентку полный гнева взгляд.