Текст книги "Многоярусный мир: Создатель вселенных"

Автор книги: Филип Хосе Фармер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 54 страниц)

Глава 6

В полночь они пробрались по вентиляционной шахте в жилой дом и тихо проскользнули мимо спящих. Улица, на которой находился дом, располагалась на уровень ниже императорского дворца, и здесь сеть внутренних шахт кончалась. Все лестницы и дороги, ведущие вверх, охранялись отрядами тевтонцев. Кикаха надеялся, что им удастся подняться по склону горы, но это оказалось невозможным. Поверхность склона на протяжении сорока футов намеренно оставили голой и гладкой.

Беглецы перебежали в тень у подножия скалистой стены и неожиданно наткнулись на ноги в сапогах, которые торчали из темной ниши. Ноги принадлежали убитому часовому; рядом лежал еще один мертвый солдат. Одному перерезали горло, другого придушили куском проволоки.

– Здесь побывал Нимстовл! – прошептала Анана. – Ты знаешь, мы за такие штучки прозвали его Висельником.

В трехстах ярдах от них вспыхнули факелы приближавшегося патруля. Кикаха выругал Нимстовла за то, что тот оставил здесь тела. Впрочем, для патруля не составляло большой разницы, убиты часовые или ушли со своего поста. В любом случае за этим последовала бы тревога.

Небольшая калитка в стене оказалась незапертой. Она закрывалась снаружи на засов. Кикаха и Анана, схватив оружие караульных, вошли в нее и побежали по ступеням лестницы, протертой в гладком неприступном склоне. Запыхавшись и жадно глотая воздух открытыми ртами, они в конце концов достигли верхней площадки.

Снизу послышались крики. В проходе калитки появились факелы, и солдаты загрохотали сапогами по ступеням. Забили барабаны, взревели сигнальные трубы.

Оба беглеца метнулись вперед, но не к дворцу справа от них, а к ряду ступеней слева. За невысокой оградой мерцали серебряные кровли и серые железные клетки. В ноздри ударил запах соломы и животных, вонь старого мяса и свежего кала.

– Зоопарк императора, – сказал Кикаха. – Я тут когда-то бывал.

В дальнем конце длинной, вымощенной плитами дорожки что-то шевельнулось, как нить бахромы на кромке ночи. Темная тень пересекла несколько пятен лунного света и исчезла в огромном проеме колоссального белого здания.

– Нимстовл! – воскликнула Анана.

Она хотела броситься за ним, но Кикаха грубо дернул ее за руку. Лицо женщины исказилось и превратилось в отвратительную маску, отлитую из белого серебра луны. Глаза расширились, как у взбешенной совы. Она вырвалась и отпрянула от него.

– Как ты посмел касаться меня, лебляббий?

– Запросто, – резко ответил он. – И запомни впредь – не называй меня лебляббием. Я могу не только ударить. Я могу тебя убить. Мне претит высокомерие тех, кого я презираю. Твоя гордость основана на пустом, отвратительном и болезненном эгоизме. Ты ничем не лучше меня и сама об этом знаешь. Если я еще раз услышу от тебя унизительные оскорбления, можешь распрощаться с жизнью. К тому же ты пока во всем зависишь от меня.

– Я? Завишу от тебя?

– Конечно, – ответил он. – Разве у тебя есть какой-нибудь план спасения? Хотя бы что-нибудь пригодное, пусть даже с риском для жизни?

Содрогнувшись от усилий, она взяла себя в руки и успокоилась. Ей даже удалось улыбнуться. И если бы он не знал о ярости, клокотавшей в ее груди, эта улыбка могла бы показаться ему самой прекрасной, очаровательной и соблазнительной из того, что он видел в двух вселенных.

– Да! У меня нет плана. Ты прав. Я завишу от тебя.

– Как бы там ни было, мыслишь ты реально, – сказал он. – Большинство властителей, как я слышал, надменны и тупы. Они скорее умрут, чем признают свою зависимость и слабость.

Однако подобная гибкость делала ее более опасной. Ему не следовало забывать, что она – сестра Вольфа. Судя по его рассказам, Вала и Анана являлись наиболее опасными из всех ныне живущих женщин. Возможно, он немного преувеличивал, и здесь сказывалась вполне простительная семейная гордость, но в словах Вольфа, очевидно, имелась доля правды.

– Оставайся здесь! – приказал Кикаха, а затем быстро и бесшумно побежал за Нимстовлом.

Кикаха не мог понять, как двум властителям удалось пройти сюда. А главное, откуда они узнали о малых тайных вратах, спрятанных в храме? Пока он видел только одно объяснение: во время пребывания во дворце Вольфа они нашли карту с расположением всех врат. По-видимому, Анана в тот момент находилась где-то в другом месте или, зная о карте, по каким-то личным причинам притворялась теперь несведущей.

Но если о вратах узнали оба властителя, то почему их не нашли Черные Звонари, тем более что у них было гораздо больше времени? Через минуту он получил ответ на свой вопрос. Звонари знали о вратах и выставили охрану из двух человек. Кикаха наткнулся на их трупы – одного убили ножом, другого задушили. Кикаха увидел сдвинутую в сторону угловую панель стены. Из потайной комнаты пробивался луч света. Проскользнув в узкое отверстие, он попал в небольшой склеп. На плитах пола сверкали четыре серебряных полумесяца, вделанных в камень. Однако половинки к ним, некогда висевшие на стене, исчезли. Два беглых властителя прошли во врата и унесли с собой оставшиеся полумесяцы, чтобы никто больше не мог воспользоваться ими.

Взбешенный, Кикаха вернулся к Анане и сообщил ей эту новость.

– Путь к спасению закрыт, но мы еще не проиграли, – добавил он.

Они побежали по извилистой аллее из диоритовых плит, украшенных по краям драгоценными камнями. Кикаха остановился перед огромной клеткой, в которой сидели две орлицы, достигавшие в высоту десяти футов. Они повернули к нему бледно-красные головы. Желтые клювы хищно раскрылись, когти импульсивно сжались, а крылья и тела затрепетали. Свет луны переливался на зеленых, как полуденное небо, перьях. Глаза казались алыми щитами, в центре которых чернели пятна зрачков.

Одна из них заговорила голосом гигантского попугая:

– Кикаха! Что ты здесь делаешь, подлый обманщик?

В огромной голове орлицы находился мозг женщины, похищенной Ядавином три тысячи двести лет назад с берегов Эгейского моря. Ради забавы властитель перенес этот мозг в тело птицы, которое он создал в своей биолаборатории. Лишь некоторые из зеленых орлиц имели человеческий мозг. И только сорок из первых пяти тысяч особей выжили с тех давних времен. Они размножались партеногенезом, поэтому остальные миллионы гигантских орлиц являлись их потомками.

Кикаха ответил на микенском наречии:

– Девиванира! А что ты делаешь в этой клетке? Я думал, ты птица Подарги, а не императора.

Орлица вскрикнула и вцепилась в прутья решетки. Кикаха, стоявший слишком близко, отскочил назад и засмеялся.

– Верно говорят, что вы глупые птицы! Вы готовы убить даже тех, кто хочет дать вам свободу!

– Свободу? – спросила другая орлица.

– Да, – быстро ответил Кикаха. – Мы предлагаем вам бежать вместе с нами. Если вы поможете нам выбраться из Таланака, мы выпустим вас из клетки. Но прежде дайте нам свое слово. Да или нет? Говорите быстрее. У нас мало времени.

– Подарга приказала нам убить тебя и Ядавина-Вольфа! – закричала Девиванира.

– Вы можете с этим немного повременить, – ответил Кикаха. – Но в случае отказа вам уже никогда не вырваться из клетки. Неужели вы не хотите снова ощутить чувство полета и еще раз увидеть своих подруг?

На ступенях дворца заметались факелы. Их огненная дорожка направилась к зоологическому саду.

– Да или нет? – крикнул Кикаха.

– Да! – ответила Девиванира. – Клянусь грудью Подарги, да!

Чтобы помочь Кикахе, из тени выбежала Анана, и орлицы, рассмотрев ее лицо, захлопали крыльями:

– Подарга!

Кикаха не стал говорить, что она сестра Ядавина-Вольфа, но на всякий случай успокоил орлиц:

– Лицо Подарги делалось с натурщицы.

Однажды, во время экскурсии с императором, он не пожалел времени и обследовал каждый уголок зоопарка. Теперь же, похвалив себя за предусмотрительность, Кикаха сбегал в кладовку и вернулся с несколькими обрезками веревок. Он спрыгнул в небольшой ров перед клеткой и всем телом налег на железный рычаг. Сталь скрипнула, и массивная дверь открылась.

Анана на всякий случай натянула тетиву лука. Девиванира, пригибая голову, выбралась из клетки и безропотно позволила Кикахе привязать к своим ногам концы веревок. Ее подруга Антиопа, с трудом протиснувшись сквозь дверь, терпеливо ждала своей очереди.

Кикаха объяснил им план побега, и, когда солдаты ворвались в зоопарк, две огромные птицы вскочили на край низкой ограды, которая окружала территорию верхнего уровня. Орлицы не привыкли взлетать подобным образом; обычно, находясь на земле, они разбегались и отталкивались вверх в мощном прыжке. Но теперь им приходилось полагаться только на силу крыльев и медленное планирование.

Кикаха подлез под Девиваниру, сел на веревку, ухватился за ноги орлицы чуть выше огромных когтей и закричал:

– Анана, ты готова? Давай, Девиванира! Летим!

Несмотря на тяжесть, обе птицы подпрыгнули в воздух на несколько футов и забили крыльями. Кикаха почувствовал, как веревка впилась в его тело. Последовал резкий рывок вперед и вверх; ограда осталась позади. Внизу виднелись угловатые склоны, исполосованные зелеными и серебристыми нитями жадеита. Между ними проступали улицы, искрившиеся точками пылавших факелов. А затем все это угрожающе понеслось на него.

В трех тысячах футов, у подножия горы, изгибалась широкая река, блиставшая черным расплавленным серебром.

Склон проносился в опасной близости от них. Будучи во много раз сильнее земных орлов, зеленые птицы могли удерживать довольно значительный вес, но взрослый человек был для них чересчур тяжелым. И в этой ситуации они лишь пытались замедлить падение.

Орлицы снижались параллельно склону и неистово колотили крыльями, пролетая над ограждениями, выступавшими по краям улиц. Потом они мучительно медленно – или это так казалось Кикахе – удалялись от поверхности горы и, стремительно пронесшись над улицей, зависали у края очередного уровня. Белые, коричневые, красные, серые и черные полосы жадеитовой горы мелькали у самых ног. Птицы взбивали крыльями воздух, и все повторялось сначала.

Обоим седокам приходилось подтягивать ноги, чтобы не цепляться за выступы склона и решетки оград. Сердце останавливалось при каждом новом спуске и тут же заходилось в бешеном стуке, словно пытаясь вырваться из груди.

Дважды их царапали и били ветви деревьев, когда они проносились над вершинами крон. А один раз орлицы с трудом отвернули в сторону, едва не врезавшись в высокую башню, построенную на крыше зажиточного дома. При этом они еще больше приблизились к склону горы, и седоков протащило по черно-коричневой жадеитовой скале. К счастью, поверхность оказалась гладкой, и люди лишь слегка ободрали кожу. Орнамент барельефа мог бы переломить им кости или нанести глубокие порезы.

Позади остался последний уровень – улица Отвергнутых Жертвоприношений. (Кикахе так и не удалось узнать, по какой причине она получила столь странное название.) Они пролетели чуть ли не в дюйме над жадеитовой оградой, и, увидев острые пики на ее конце, Кикаха почувствовал в ягодицах почти физическую боль. Тем не менее, все кончилось благополучно.

Они падали в реку под острым углом.

Ширина русла равнялась примерно одной миле. На противоположном берегу виднелись доки и баркасы; чуть ближе на якорях стояли торговые корабли. В основном, это были длинные двухпалубные галеры с высокой кормой и одной-двумя мачтами, на которых крепились квадратные паруса.

Кикаха быстро оценил ситуацию, и, когда орлицы снизились к серой, с черными бликами, воде, он приготовился сделать то, о чем заранее договорился с Ананой. Кикаха предвидел, что птицы, вырвавшись из города и глотнув воздух свободы, первым делом попытаются убить своих освободителей. Поэтому он посоветовал Анане сохранять бдительность и прыгать в воду при первых признаках опасности.

До поверхности воды оставалось футов пятьдесят, когда Девиванира попыталась вонзить в Кикаху клюв. К счастью для Кикахи, ей не удалось согнуться настолько, чтобы схватить и разорвать намеченную жертву. Огромный желтый клюв промелькнул в восьми дюймах над его головой.

– Прыгай! – закричала она. – Ты утащишь меня в воду! Я же утону!

Кикаха этого и добивался, поскольку боялся, что птицы догадаются об очень простом и эффективном способе уничтожения своих ездоков. Если бы Девиванира зависла в воздухе, а Антиопа спустилась к Кикахе, она могла бы как следует ощипать его клювом. Затем две птицы поменялись бы местами и расправились с Ананой.

Он откинулся назад, перекувыркнулся в воздухе и, вытянувшись всем телом, без всплеска нырнул в воду вниз головой. Выплыв на поверхность, он увидел завершение великолепного прыжка Ананы. Беглецы находились в двухстах пятидесяти ярдах от ближайшей из пяти заякоренных галер. На расстоянии полутора миль вниз по течению показались приближающиеся яркие огни. В свете факелов поблескивали шлемы и мелькали весла, взбивавшие воду.

Над рекой, набирая высоту, летели орлицы – два черных пятна в потоках лунного света.

Кикаха окликнул Анану, и они поплыли к ближайшему кораблю. Одежда и оружие тянули Кикаху ко дну. Он сбросил с себя тунику, а потом скрепя сердце избавился от пояса и длинного ножа. Ему не хотелось расставаться с ними, но испытания последних сорока восьми часов и нехватка еды истощили его силы. Анана сделала то же самое.

В конце концов они добрались до галеры и вцепились в якорную цепь, переводя дыхание и со всхлипами втягивая воздух в натруженные легкие. На палубе судна царила абсолютная тишина. Если тут и был вахтенный матрос, то он, очевидно, спал.

Патрульная лодка быстро двигалась вверх по течению. Однако Кикаха считал, что солдаты их заметить не могли. Он быстро изложил Анане план дальнейших действий. Набрав в легкие побольше воздуха, Кикаха нырнул под корпус корабля. Добравшись до середины судна, он развернулся и направился вдоль продольной балки к корме, ощупывая доски через каждые несколько гребков. Наконец он всплыл под нависавшей кормой, так и не отыскав того, что хотел. Анана, которая исследовала дно передней половины галеры, встретилась с ним у якорной цепи. Она тоже ничего не нашла.

Кикаха отдышался и заговорил:

– Может случиться так, что ни на одном из этих кораблей не окажется тайника для контрабандных товаров. По теории вероятности мы можем обыскать еще сотню посудин, но так ничего и не найти. А патруль все ближе и ближе.

– Тогда давай уйдем по суше, – предложила Анана.

– Только в том случае, если мы не найдем тайника. Без коней на суше нечего делать. И нам не удастся уйти от погони.

Кикаха поплыл к следующей галере и снова исследовал киль. Это и еще одно судно не имели потайных камер. К тому времени Кикаха уже отчетливо слышал плеск весел патрульной лодки.

Внезапно с той же стороны донесся хлопок, похожий на выстрел из слоновьего ружья. Потом раздался второй хлопок, и вслед за этим послышались крики орлиц и людей.

Корпус галеры закрывал обзор, но Кикаха догадался, что случилось. Зеленые орлицы вернулись, чтобы выследить и убить его. Не обнаружив Кикаху, они решили выместить злобу за долгий плен на ни в чем не повинных солдатах. Упав с ночного неба, они атаковали речной патруль. Хлопающие звуки раздались после того, как орлицы раскрыли свои огромные крылья, замедляя стремительное падение. И теперь, оказавшись в лодке, они рвали людей когтями и клювами.

Послышалось несколько всплесков. Крики и вопли длились около минуты. А затем наступила тишина.

Клич триумфа, похожий на рев слона, сменился хлопаньем огромных крыльев. Кикаха и Анана нырнули под четвертую галеру, стараясь скрыться от зорких глаз орлиц.

Всплыв на поверхность воды под высокой кормой, Кикаха услышал шелест крыльев. Чуть позже он увидел, как птицы, сделав несколько кругов над соседним судном, поднялись в воздух и исчезли в темно-зеленой мгле ночного неба. Очевидно, они отказались от затеи найти его. Или просто хотели набрать высоту, чтобы неожиданно напасть с небес. Он окликнул Анану, но она куда-то исчезла. Кикаха не видел ее уже несколько минут. А значит, она либо утонула, либо нашла тайник для контрабанды, либо попросту испарилась в воздухе.

Он поплыл к передней части судна, и вскоре его рука прошла по краю отверстия, вырезанного в киле. Кикаха приподнял голову и разглядел светлый проем, выделявшийся на фоне темно-серого днища. Проникнув в это отверстие, он оказался в крадратном помещении, которое освещалось небольшой лампой. Верхняя часть люка выдавалась над водой на пару футов, а выше находился настил, который служил полом потайной камеры. Кикаха проморгался и увидел Анану, стоявшую на четвереньках. Сжимая нож в руке, она с усмешкой смотрела то на него, то себе под ноги.

Взобравшись на борт люка, Кикаха понял причину ее странных взглядов. На полу, растянувшись у ее ног, лежал мужчина в тишкветмоакской одежде.

– Он спал, когда я вылезла из воды, – с улыбкой сказала Анана. – Наверное, мне просто повезло, потому что он мог бы проткнуть меня копьем еще до того, как я бы что-то заметила. Мне пришлось на всякий случай ударить его по шее, и теперь, вероятно, он еще долго не проснется.

Ширина настила от стены до люка с каждой стороны равнялась примерно четырем футам. Тайник был пуст, не считая небольшой кучи мехов, одеял, бочонка с картограммой джина и нескольких деревянных ящиков с металлическими уголками, в которых могла храниться еда – а Кикаха очень надеялся на это. Пустота тайника имела одно большое преимущество – контрабандный товар уже забрали, а значит, можно не ожидать появления пловцов, нанятых для приема груза. Дым от лампы поднимался к множеству мелких отверстий в потолке и верхней части стены. Прислонившись щекой к нескольким из них, Кикаха почувствовал легкий сквознячок. Он понимал, что свет из тайника невозможно заметить с палубы – даже тем, кто будет находиться прямо над ними. Но Кикаха хотел убедиться в этом наверняка.

– Такие тайники есть на многих галерах, – сказал он Анане. – Иногда капитаны знают о них, а иногда – не знают. – Он указал на мужчину. – Мы допросим его позже.

Кикаха связал тишкветмоаку лодыжки и, перевернув пленника на живот, скрутил ему руки за спиной. Несмотря на усталость и желание заснуть, он снова погрузился в воду. Вынырнув рядом с якорной цепью, Кикаха вскарабкался по ней на палубу и тщательно осмотрел галеру. Постовых он не обнаружил, но получил хорошее представление о конструкции судна. Кроме того, он нашел несколько полосок сушеного мяса и сухари, сложенные в водонепроницаемые кишки. Орлиц в поле зрения не оказалось. Патрульную лодку снесло течением, и ему не удалось разглядеть в ней тела – если только они там были.

Когда он вернулся в тайник, пленник уже пришел в себя.

Петоток сказал, что прятался здесь от полиции, но отказался говорить, за что именно и по какому обвинению. Он ничего не знал о вторжении. И более того, даже не поверил их рассказу.

Кикаха на миг задумался, а затем обратился к Анане:

– Я думаю, наш побег видели многие, поэтому поиски в городе скоро прекратятся. Они начнут искать нас в старом городе, на фермах и в сельской местности. Они обыщут каждый корабль. А потом, потеряв наш след, дракландцы позволят городу вернуться к нормальной жизни. И эта галера отправится куда-нибудь по реке.

Кикаха спросил Петотока, где они могут достать еды, чтобы им троим хватило ее на месяц. Глаза Ананы расширились.

– Жить месяц в этой сырой и вонючей дыре? – недоверчиво спросила она.

– Если ты только хочешь остаться в живых, – ответил Кикаха. – Я искренне надеюсь, что мы не задержимся здесь слишком долго, но мне хотелось бы иметь резерв продуктов на случай непредвиденных обстоятельств.

– Но я сойду здесь с ума! – закричала она.

– Сколько тебе лет? – спросил он. – Не меньше десяти тысяч, верно? Неужели ты до сих пор не научилась правильно относиться к таким ситуациям, как эта?

– Я никогда не предполагала, что окажусь в подобной ситуации, – огрызнулась она.

Кикаха улыбнулся:

– Так значит, за десять тысячелетий случилось что-то новенькое? Ты должна быть рада развеять старую скуку.

Она неожиданно засмеялась:

– Я устала и немного расстроилась. Но ты прав. Лучше прятаться от смерти, чем смертельно скучать. И то, что с нами случилось… – Она развела руки в стороны, показывая, что у нее нет слов.

Действуя по указке Петотока, Кикаха вновь взобрался на палубу и спустил на воду небольшую шлюпку. Причалив к берегу и взломав дверь небольшого товарного склада, он наполнил лодку продуктами и вернулся к галере. Потом ему пришлось привязать лодку к якорю и сплавать за Ананой. А дальше начался каторжный труд. Они ныряли, плавали и снова ныряли, перенося в сетках пакеты с едой. К концу работы они так устали, что едва выползли из воды на бортик люка. Кикаха отпустил шлюпку, и ее снесло течением. Проводив ее взглядом, он нырнул в последний раз.

Дрожа от холода и перенапряжения, Кикаха отчаянно боролся со сном. Имея за плечами богатый опыт, он опасался оставлять контрабандиста без охраны. Анана предложила не создавать себе лишних проблем. По ее мнению, пленника полагалось прикончить. Петоток с тревогой прислушивался к разговору, хотя они говорили на языке властителей, которого он не понимал. Увидев, как Анана чиркнула пальцем по горлу, пленник догадался о причине спора, и, несмотря на темную кожу, его лицо побледнело.

– Я не буду убивать без надобности, – сказал Кикаха. – Кроме того, если он даже умрет, нам все равно придется дежурить по очереди. Что если явятся другие контрабандисты? Застав нас спящими, они воспользуются моментом, и мы окажемся в их власти. Клататол и ее друзья устояли перед соблазном получить награду, хотя я не уверен, что они удержались бы от большей суммы. Однако другие могут не проявить такого благородства.

Он нес первое дежурство и не засыпал только потому, что все время поливал лицо и голову водой, беседовал с Петотоком и шагал по настилу тайника. Когда прошло два часа, Кикаха разбудил Анану, похлопав ее по щекам и брызнув в лицо водой. Взяв с нее обещание не поддаваться дремоте, он закрыл глаза и погрузился в беспросветный сон.

Они дважды сменяли друг друга. Потом Анана разбудила его в третий раз, но уже не для того, чтобы передать дежурство.

Закрыв ладонью рот Кикахи, она шепнула ему на ухо:

– Тихо! Ты храпел! А на борт поднялись люди!

Кикаха долго лежал, прислушиваясь к торопливому топоту, разговорам, крикам, ударам и грохоту груза, который передвигали с места на место. Солдаты простукивали переборки и палубы, пытаясь отыскать потайные отсеки.

Прошло тысяча двести секунд, каждую из которых Кикаха молча отсчитал. В конце концов поисковая группа ушла.

И снова Кикаха с Ананой пытались по очереди наверстать упущенный сон.