Текст книги "В плену желаний"

Автор книги: Фиби Конн

Глава 7

Кейси поехал вслед за Сьюзан к ее дому, а затем они в его машине отправились к зданию клуба, где встречались члены кружка поэзии. Двухэтажное строение в испанском стиле, возведенное в тридцатые годы, использовалось в самых различных целях.

Утром при лучах восходящего солнца оно выглядело весьма внушительно, но в сумерки производило впечатление места безлюдного и заброшенного. Стена вдоль паркинга была разрисована живописными танцующими фигурами, но хулиганы своими граффити испортили многие из них. Привыкнув к тому, что на улице царит своя жизнь, Кейси хотя и не очень беспокоился о своем автомобиле, все же включил охранное устройство на принадлежавшем ему «Понтиаке Транс Америкен».

Он вместе со Сьюзан прошел по темной тропинке среди выгоревшей травы ко входу в клуб. Слева располагался маленький книжный магазинчик, где продавались произведения классиков литературы и поэтические сборники; справа находилась зала для собраний. Стены, пол и потолок в аудитории были покрашены в черный цвет, а яркий свет лился из прожекторов, подвешенных к потолку. Низкая платформа у задней стены заменяла сцену, когда помещение использовалось любителями театрального искусства. В этот вечер в центре комнаты широким кругом были расставлены двадцать пять коричневых металлических стульев.

Кейси редко доводилось видеть более привлекательную обстановку:

– Очень похоже на дом с привидениями. В «Расселле» есть несколько подвалов, которые выглядят гораздо уютнее, чем эта комната.

Они пришли первыми, и Сьюзан заняла стул напротив входной двери:

– Я предпочитаю воспринимать эту обстановку как драматическую, а не как угнетающую.

– Очевидно, ваша фантазия намного глубже и богаче моей.

Вечер выдался теплый, и воздух в комнате был нестерпимо душным. Кейси шагнул на платформу, чтобы поднять черную штору и открыть окно. Когда оконная рама поползла вниз, он подобрал со сцены деревяшку и использовал ее как подпорку. Он укрепил и следующую раму подходящим куском дерева. Кейси приятно удивился, когда оказалось, что третье окно остается открытым само по себе.

Сделав все, что в его силах, для создания непринужденной атмосферы, Кейси уселся рядом со Сьюзан.

– Как вы узнали об этой группе? – спросил он.

– В прошлом году я прочла заметку в газете и подумала, что будет неплохо сходить туда. Было действительно забавно, и я решила остаться. Сама я редко пишу стихи, но мне нравится слушать других, а обсуждения, которые следуют потом, часто очень интересны. Иногда у нас возникают разногласия, что же является хорошей поэзией, и мы яростно спорим.

У Сьюзан на коленях лежала тетрадь для заметок, и Кейси указал на нее.

– Если вы принесли свои стихи, то мне хотелось бы послушать их.

– У меня нет по-настоящему хороших стихов. Просто я чувствую, что должна время от времени сделать свой вклад, чтобы оправдать место в этой группе.

– Но мне все-таки хотелось бы их послушать. Преодолев смущение, Сьюзан открыла тетрадь:

– Мне нравится сочинять стихи в форме японских хайку. В них всего три строки и семнадцать слогов. Что вы скажете, например, об этом?

 
Радужный блеск
Скользких посулов улиты
Смоется дождем.
 

Кейси попросил ее прочесть эти строчки снова и затем задумчиво кивнул:

– Это не совсем об улитках, так ведь?

– Нет, но красота поэзии в том и состоит, что в одну строчку вкладывается несколько смыслов.

– Думаю, что пару раз в жизни я сталкивался со «слизью улитки». По крайней мере, я так думаю. Прочтите мне следующее.

– Хорошо.

 
Луг под дождем.
Улитки тихо ползут,
Хрупки, нелюбимы.
 

В очередной раз Кейси был уверен, что Сьюзан имела в виду нечто более личное, нежели грустное одиночество садовых вредителей.

– Это мне тоже нравится. Возможно, ваш талант намного богаче, чем вы сами подозреваете, Сьюзан.

– Нет, когда я прочла это пару недель назад, то всех позабавила избранная мной тема, но я не путаю способность придумать неординарное действующее лицо с талантом. Вот последнее из этой серии:

 
Улитка, попив,
По слизи назад ползет.
Блеск солнца в глазах.
 

Ледяная волна страха прокатилась вдоль спины Кейси, и он не смог сдержать дрожь:

– Это совершенно законченный образ. Мне не хотелось бы заходить слишком далеко, говоря, что он вызывает отвращение, но, по крайней мере, он точно описывает жалкое зрелище.

– Присутствующие сочли это стихотворение лучшим.

– В самом деле? – Кейси перечел все три хайку и покачал головой. – А мне больше всех понравилось первое, хотя все три хороши.

– Это ведь просто небольшие упражнения, на манер того, как музыканты играют гаммы. Так, ничего особенного.

– Ну, я не согласен. Я думаю, что это очень важно. Именно такие стихи дают повод для живого обсуждения, которое происходит здесь.

Сьюзан закрыла тетрадь:

– Вам остается только подождать, сами увидите. В залу вошел высокий худой мужчина, примерно одного возраста с ними. Он был во всем черном, и Кейси подумал, что, дополнив свой костюм цилиндром, он вполне мог бы сыграть роль Авраама Линкольна. Потом появился молодой человек в белой рубашке и брюках цвета хаки, тяжело топая яркими оранжевыми ботинками на платформе. Его светлые волосы, полностью сбритые на затылке, буйными кудрями от макушки лба падали ему на глаза. Пораженный диковинным стилем такой прически, Кейси поднял брови, но Сьюзан покачала головой, призывая его сидеть спокойно.

К собравшимся присоединились две молодые женщины в танковых шлемах, джинсах, сапогах и черных кожаных куртках. Ссутулясь на своих стульях, они жевали резинку. Создавалось впечатление, что они приехали на мотоциклах.

– Что за стихи они пишут? – прошептал Кейси.

– Думаю, что грубые, примитивные описания – лучшее, на что они способны.

– Интересно. Я с нетерпением жду их выступления.

Следующей пришла молодая женщина в мешковатом сером свитере. Ее длинные темные волосы были причесаны на прямой пробор, свободно падая на плечи. Она молча села на краешек стула, сжав в руках тетрадь, и принялась ждать начала.

Женщина с белоснежными волосами, в живописном халате, облегающих брюках и сандалиях появилась, держа в руках тяжелую холщовую сумку. Она швырнула ее на пол, как только уселась, а затем, немного порывшись, выудила оттуда бутылку с минеральной водой и сделала большой глоток, после чего углубилась в изучение тонкой пачки листков, время от времени меняя их местами.

Вслед за лысым мужчиной в ярко-зеленом пиджаке и коричневых слаксах, который занял место рядом с Кейси, вошел бородатый молодой человек в мешковатых штанах и рубахе из золотой парчи. Нервный и худой, он скрестил ноги, открыв на обозрение пару бледно-лиловых шелковых носков. Коренастый рыжеволосый мужчина сел рядом с ним. Его тенниска была украшена названием популярной марки пива, нанесенным по трафарету. Дополняли его наряд шорты для бега трусцой, кроссовки и бейсбольная кепка, надетая задом наперед.

Кейси уже убедился, что попал в крайне необычную, если не сказать совершенно экстравагантную, компанию, когда появился мужчина в черно-белом облегающем вязаном костюме. По крайней мере, Кейси подумал, что это мужчина. Человек занял место рядом с блондинкой и тоже скрестил ноги. На нем были белые гольфы и черные сандалии, но в его позе не замечалось ничего женственного. Свои волосы он красил в иссиня-черный цвет, а когда почувствовал, что его берет сидит не совсем элегантно, поправил его короткими резкими толчками.

– Должен признаться, что это первый мужчина на моей памяти, который носит искусственные накладные ногти, – сообщил вполголоса Кейси.

– Не правда ли, он мил?

– Несомненно, но раньше мне казалось, что у трансвеститов больше вкуса в одежде.

Аудитория продолжала наполняться, причем мужчин было вдвое больше, чем женщин, но никто из вновь прибывших не отличался необычными одеждами. В восемь часов из книжного магазина появился руководитель группы – привлекательный молодой человек в шортах цвета хаки и бирюзовой рубашке. Он объявил, что предлагает подготовить критические заметки по новым работам, и спросил, кто желает прочесть свои стихотворения. Многие подняли руки, и руководитель незамедлительно выбрал молодого человека со странной прической.

Пока шло чтение, Кейси изучал лица сидевших рядом. Во время слушания все проявляли живой интерес. Когда оно закончилось, аудитория одобрительно закивала. Хотя стихотворение и содержало несколько красивых строк, Кейси не думал, что оно воодушевит кружок, но комментарии быстро сменяли друг друга, и было понятно, что говорящим ясна мысль автора. Затем, напоминая смену времен года, высказывания стали более критическими. Блондинка защищала стихотворение, а одна из девиц в кожаной куртке отвергала его как претенциозное.

Поэт со странной прической сделал несколько нерешительных попыток объяснить свой замысел, но вскоре оставил эти бесплодные усилия, и руководитель вызвал читать стихи человека, похожего на Линкольна. Тот предложил вниманию присутствующих приятную для слуха короткую вещицу с описанием Лос-Анджелеса, которая лишь позабавила Кейси. И снова поднялись руки. Участникам кружка хотелось использовать удобный случай и почитать свои стихи.

– Теперь я понял, – наклонившись близко к Сьюзан, доверительно сообщил Кейси, – обсуждение стихов – это развлекательная часть, более эмоциональная, чем слушание.

– Тише, – сердито прошептала Сьюзан, но ее улыбка говорила о том, что она согласна.

Следующий поэт представил стихотворение, в котором его бывшая жена сравнивалась с софой, что повлекло поток критики со стороны присутствующих женщин. Чтобы привести к порядку разбуянившуюся группу, руководитель выбрал хмурую темноволосую девушку, которая прочла любопытную вещицу о девочке-подростке и ее матери. Стихотворение повлекло за собой сравнение с персонажами романа «Улисс» Джеймса Джойса, а также массу похвальных отзывов. После нее мужчина средних лет прочел тяжеловесную оду, которая навевала скуку из-за обилия неожиданных заумных выражений, и когда, наконец, собравшиеся имели счастье высказаться, они оценили работу как занудную чепуху. Кейси испытывал неловкость и жалость к несчастному парню, сочинившему это, и облегчение, когда руководитель отпустил того со сцены.

К перерыву Кейси выслушал множество стихотворений: одни были превосходны, другие ужасны, третьи просто безвкусны.

– Могу я попросить листок бумаги? – спросил он Сьюзан.

– Конечно. Вы хотите сделать заметки?

– Нет. Я намерен написать стихотворение.

– Здесь? Сейчас?

– Конечно. А что в этом такого? Займите себя чем-нибудь во время перерыва, а я останусь здесь и буду работать.

– Вы не говорили мне, что пишете стихи. Сьюзан вырвала пару листков из тетради и протянула их Кейси.

– Конечно, не пишу, но это занятие не должно сильно отличаться от сочинения рекламных текстов, а их я произвожу во множестве.

– Я надеюсь, что вы не станете над нами смеяться.

– Нет, конечно, нет. Просто на меня снизошло внезапное вдохновение, и я намерен написать стихотворение.

Кейси не позаботился о названии, а начал прямо с первой строки. Поэтические картины рождались легко, и, поглощенный своей задачей, Кейси не заметил, как отошла Сьюзан. Он с легкостью управлял течением мыслей, играл порядком слов и делением на строки, а потом с удовлетворением отметил, что стихотворение чего-то стоит. Придумав название, Кейси начисто переписал стихи на другой лист, данный ему Сьюзан, и, когда группа воссоединилась, был готов.

После короткого объявления о текущих делах клуба руководитель сказал, что хотел бы послушать кого-нибудь из новичков и указал на Кейси. Теперь, стоя посреди комнаты, Кейси надеялся, что никого, и в особенности Сьюзан, не разочарует. Он улыбнулся, затем глубоко вздохнул и, стараясь не волноваться, прочитал свое стихотворение.

Алюминиевые луны

 
На полу
Ты найдешь пенистый пруд цветного линолеума,
Но ты можешь найти отблески в отражениях среди
Тех, кто пьет пиво
В их смятых шляпах:
Вот стоит мертвая печь,
Решетки на окнах,
И буйная вода из уборной
Внизу в холле,
Но мерцание всего ярче в вазе с водой у окна,
Где лежат ножи и вилки,
Рукоятки склеились, словно поникшие ресницы в маленьких
Мокрых цинковых полумесяцах
И в спящих плотных пакетах с водой;
Ты можешь поискать под тарелками
Извилистые исчезновения,
Изогнутые стальные скрипы
Проволочной губки на темной стороне вазы;
Все в ржавом прямоугольнике железной раковины,
Под квадратом окна,
Которое собирает необходимые основы металлического света,
Которое висит
На железных проволочных клетках
На улице.
 

Кейси не знал, какую реакцию ему ждать, но был готов принять как признание, так и насмешку, которые кружок соблаговолит проявить по отношению к его работе. Поскольку в течение долгого времени все молчали, он начал подумывать, что так группа выражает свой критический протест, но тут поднялся и заговорил мужчина, сидевший рядом с ним.

– Мне понравилось ваше стихотворение, – начал он, взмахивая руками. – У него чудесные образы. Я почти что почувствовал запах плесени на этой сырой кухне. Вы обладаете уникальной способностью описывать чувственные элементы в неодушевленных предметах. Особенно мне понравилось ваше сравнение вилок с ресницами. Очень живописно. Хорошая работа.

Женщина с белоснежными волосами также преисполнилась энтузиазма, а когда и девушка в кожаной куртке выразила свой восторг, Кейси окончательно убедился в том, что стихотворение удалось. Он не писал стихов со времен колледжа, но, вспомнив, что преподаватель английского хвалил его способности, пожалел, что забросил это занятие.

После короткого одобрительного обсуждения руководитель попросил почитать свои работы коренастого рыжего мужчину, и Сьюзан вплотную придвинулась к Кейси.

– Это было чудесно! – восторженно сказала она. Смутившись, Кейси только пожал плечами, но стихотворение бережно сложил и спрятал во внутренний карман. Остаток вечера прошел очень быстро, и, когда все закончилось, люди разошлись по одному или по двое. Но на улице несколько человек подошли к Кейси и пригласили его прийти к ним еще раз на следующей неделе.

– Спасибо. Вы очень любезны, – отвечал он.

– Это не просто любезность, – настойчиво произнесла Сьюзан. – Ваше стихотворение очень хорошее. Я не знаю, чего от вас ожидать, но надеюсь, что вы напишете еще что-нибудь и придете сюда снова.

Сьюзан мило улыбалась, приглашая его, и Кейси чуть было не подпрыгнул от радости, что будет видеться с ней каждую неделю.

– Я подумаю об этом, – сказал он вместо этого. – А теперь пойдем куда-нибудь и перекусим.

Они пошли к его машине, и Сьюзан заняла место рядом с водителем, прежде чем ответить:

– Я согласна поужинать с вами, но только при условии, что вы обещаете подарить мне копию стихотворения.

Кейси вытащил листок из кармана и протянул ей:

– Вот, возьмите его.

Сьюзан с благоговением взяла стихи.

– Я сделаю копию, так что вы сохраните его для себя. Вы описали какое-то место, где работали, или это плод вашего воображения?

– Правильнее будет сказать, что я перемыл множество посуды, когда только начинал работу на ресторанной кухне, и те картины легко пришли мне на память.

– Вы слишком скромны. Если кто-то в состоянии описать что-то так, как вы это сделали, – это уникальный дар. Надеюсь, что вы придете на следующей неделе.

Кейси был счастлив произвести впечатление на Сьюзан. Его переполняла уверенность, что, если бы у него нашлось больше времени, он бы придумал нечто более романтическое, нежели раковина, полная посуды, но раз уж и это сработало, он был доволен.

– А вы придете в следующий раз?

– Да, конечно.

– Хорошо. Тогда я тоже приду. – Кейси выехал со стоянки и взял курс на ту часть города, где жила Сьюзан. – Где бы вы хотели поужинать?

Сьюзан слишком мало знала Кейси, но, когда он взглянул на нее и улыбнулся, она почувствовала себя очень легко. Она назвала популярный ресторанчик, и Кейси согласно кивнул.

– Я очень рада, что встретила вас, Кейси. Это просто стыд, что Кэрол не оценила вас, но, раз уж так все повернулось, я очень рада.

– Да, и я тоже.

Потом Кейси засмущался и не проронил ни слова, пока они не оказались в ресторане.

Это было модное местечко, куда люди приходили не только поесть, но и отдохнуть и повеселиться. Столы были накрыты скатертями в белую и красную клетку, на полу рассыпаны опилки, а веселая музыка из бара заглушалась оживленной беседой.

Сьюзан сразу заказала ребрышки, а Кейси внимательно изучал меню, чтобы заказать что-нибудь, что он мог бы съесть с меньшим самозабвением. Но затем, пытаясь подражать непосредственности Сьюзан, тоже выбрал ребрышки.

– Вы просто восхитительно непосредственны, – искренне сказал он.

Кейси даже не ослабил узел на галстуке во время занятий поэтического кружка, и Сьюзан отметила, что он выглядит все так же безупречно аккуратно, как и утром по приходе на работу. С одной стороны, это ободряло, но она помнила, что Кэрол отзывалась о Кейси как о человеке неподатливом и сдержанном. И все-таки Сьюзан считала, что у него доброе сердце, и улыбнулась:

– Спасибо. В колледже моя первая курсовая работа была посвящена искусству, но потом, не преуспев в этом, я занялась историей искусства, а затем – антропологией. Но у меня по-прежнему сохранились многие качества, присущие творческим людям. Непосредственность и ребячество, если хотите, помогают творить.

– А я даже не могу вспомнить себя ребенком. Сьюзан вспомнила его рассказ о «неблагополучной» семье, но не стала проявлять любопытство.

– Жалко. Детство должно быть самым счастливым временем в нашей жизни.

Кейси повертел вилку в руках, прежде чем встретиться со Сьюзан взглядом:

– Мой отец был скорее пьяницей, чем трезвенником, а у матери, помилуй, Господи, ее душу, не хватило сил бросить его. Теперь их обоих уже нет на свете, я же долгие годы не видел ни братьев, ни сестру. У нас есть общие воспоминания, но все они грустные, так что, встречаясь по праздникам, мы испытали бы больше печали, чем грусти. Поэтому мы и избегаем друг друга.

Сьюзан взяла Кейси за руку:

– Как это плохо.

– Мне не следовало говорить это, не хочу, чтобы вы меня жалели, – расстроился Кейси.

– Есть огромная разница между жалостью и взаимопониманием. Когда люди скрытны и не расположены к общению, становится крайне трудно узнать их. При этом страдают обе стороны, а не только та, которая боится, что откроется правда о ней. Вы и ваши родители – это разные люди, Кейси, и какие бы ошибки они не совершили, вы-то их не повторите.

Сьюзан задела Кейси за живое, но он смог только кивнуть в ответ. Официант принес салат, поэтому представилась уважительная причина прервать разговор. Кейси ел с аппетитом. Ребрышки были так превосходны, что он позабыл, что обычно стесняется обгладывать косточки. Он доел свою порцию, не проронив ни слова, если не считать похвал шеф-повару, произнесенных с полным ртом. В ресторане к услугам посетителей были нагретые полотенца, но стоило Кейси вытереть последние капли соуса с пальцев, как у него появилось опасение, что Сьюзан с ним скучно.

Он постарался исправить свое упущение по дороге к ее дому, но расстояние не было слишком большим, чтобы он добился успеха. Кейси боялся, что совсем наскучил ей, как вдруг, к его удивлению, Сьюзан пригласила его в дом, и он поспешно прошел вслед за ней на кухню.

– Давайте я приготовлю кофе, – предложил он. Сьюзан достала из холодильника банку:

– А вы и для кофе знаете особый рецепт?

– Нет, просто я люблю более крепкий, чем тот, который вы варите обычно.

– Ну а почему же вы никогда не говорили мне об этом?

– Чтобы не ранить ваши чувства. Сьюзан тихо усмехнулась:

– Мы с вами говорим о кофе, Кейси, в этом нет ничего личного. С чего бы моим чувствам страдать от этого?

– Я просто не хотел рисковать.

Сьюзан стояла у раковины, наливая воду для кофе, и Кейси, подойдя к ней, положил руки на ее талию. Он потерся щекой о ее волосы и вдохнул их аромат.

– Вы так приятно пахнете.

Сьюзан не столько понравился, сколько испугал порыв Кейси, и она осталась холодна. Она поставила кофеварку на стойку и накрыла ладонями руки Кейси.

– Спасибо за комплимент, но мы едва знакомы. Давайте не будем торопить события.

Выбитый из колеи таким сдержанным ответом, Кейси опустил руки и отступил назад. Сьюзан повернулась к нему. Она по-прежнему улыбалась, но уже без той ласковой нежности, которая сквозила в ее чертах раньше.

– Вы очень привлекательная женщина, – тихо пробормотал Кейси. – Так почему же вы удивлены, что я хочу вас?

– Я очень польщена, но…

– Но что? Быть может, сейчас неподходящее время или я – неподходящий мужчина?

Сьюзан заметила перемену, произошедшую с Кейси, когда тот рассказывал о своей семье. Раньше он был замкнут в себе, но теперь тянулся к ней, и она не хотела отталкивать Кейси только потому, что не могла сейчас принять его предложение.

– Вы мне очень нравитесь. Просто я не хочу форсировать события.

– Но я же не предлагаю просто переспать со мной.

Сьюзан знала, что Кейси гораздо серьезнее людей, падких на случайный секс, и не могла сдержать улыбки.

– Я знаю, но у каждого из нас были свои разочарования, и…

Кейси заключил ее в объятия и заглушил слабый возглас протеста Сьюзан нежным поцелуем. Он запустил пальцы в ее длинные кудри и удерживал так, пока не убедился, что Сьюзан уже не протестует. Потом он поцеловал ее еще раз, дразняще и игриво покусывая ее нижнюю губу, и наконец ослабил хватку.

– Вас занимает примитивное общество. Так почему бы не дать волю примитивным инстинктам?

Кейси был последним мужчиной, от которого Сьюзан ждала таких слов, но его поцелуй оказался таким волнующим, что она невольно захотела большего.

– Снимите очки, – торопливо сказала она, и, когда Кейси исполнил ее просьбу, она обвила руками его шею и поцеловала.

Он не разочаровал ее. Его поцелуй был нежным и осторожным, он разжигал в ней желание получить еще больше.

– Теперь снимите галстук, – сказала она.

Кейси сдернул его в одно мгновение, и следующий обмен поцелуями заставил задохнуться их обоих. Сьюзан помогла Кейси освободиться от пиджака, а в следующую минуту его рубашка была расстегнута. Его живот был гладким и крепким – очевидный результат еженедельных занятий в спортивном зале. Сьюзан попыталась отстраниться и прийти в себя, но Кейси, посмеиваясь, стал покусывать мочку ее уха. В это мгновение она осознала его правоту. Настало время для того, чтобы отдаться страсти, свойственной племенам, которые так ее восхищали. Ведь жизнь дана, чтобы жить, а не разглядывать ее с дальнего расстояния, как подобает ученому.

Сьюзан сплела пальцы с пальцами Кейси:

– Вы действительно хотите кофе?

– Потом.

Сьюзан увлекла его в гостиную, подвела к лестнице наверх, но у подножия остановилась. Она была возбуждена, и это чувство пересиливало страх. Со времен развода она встречалась со многими интересными мужчинами, но не заходила так далеко.

– Вы верите в любовь, Кейси? Вы правда верите, что она существует?

Ответ таился в улыбке Кейси.

– Пойдем, я докажу это, – пообещал он хриплым шепотом.

И Сьюзан сделала шаг на первую ступеньку. То, что Кейси может сочинять стихи, удивило ее, но, когда она повернулась к нему, у нее родилась уверенность, что он может предложить намного больше.

– Не имеет значения, что происходит, давайте пообещаем друг другу, что не будем ни о чем жалеть.

– Абсолютно ни о чем, – согласился Кейси, – но, если мы быстро не доберемся до вашей спальни, я буду вынужден заняться с вами любовью прямо на ступеньках.

Когда они вошли в спальню, она включила свет, но Кейси тотчас потушил его. Застыв в блаженном оцепенении, Сьюзан осознала, что ей нужен только он, чтобы эта ночь запомнилась навсегда. Она начала снимать блузку, но Кейси остановил ее.

– Подождите, я хочу раздеть вас.

Мягкий свет от уличного фонаря на углу окутывал их волшебным туманом, и Сьюзан оставалась неподвижной, пока Кейси снимал ее блузку, затем юбку и комбинацию. Когда он встал на колени, чтобы развязать ремешки на ее сандалиях, Сьюзан взъерошила его волосы.

– Вам надо отпустить волосы подлиннее, – сказала она.

– Хорошо, отпущу. – Кейси поднялся и поцеловал Сьюзан. – Хотите, я стану одеваться в плиссированные рубашки, может быть, тогда мой вид станет поэтичнее?

– Нет, даже представить себе не могу вас в таком наряде.

– Это обнадеживает. – Кейси расстегнул ее бюстгальтер и отбросил его прочь, а затем наклонился, чтобы поцеловать ее гладкую и мягкую грудь.

– Вы очень красивая женщина, Сьюзан, очень, очень красивая.

Теперь Сьюзан запустила пальцы в его волосы, чтобы прижать к себе:

– Думаю, что мне очень повезло, я нашла мужчину, которому нравятся полные женщины.

– А разве они не нравятся всем мужчинам? Кейси просунул большие пальцы под резинку ее трусиков и быстрым рывком сдернул их. Оставшись обнаженной, Сьюзан было повернулась к кровати, но Кейси поймал ее за руку и вновь заключил в объятия. Он подумал, что изгибы ее тела очень соблазнительны, и провел руками по мягким выпуклостям, неторопливо целуя Сьюзан еще раз.

– Не спешите, – прошептал он, дыша в изгиб ее шеи.

Сьюзан покачала головой и дотронулась до пряжки его ремня:

– Подождите, я принесу вешалку для ваших брюк.

– Я не стремлюсь к опрятности до такой степени. Не беспокойтесь, – Кейси рассмеялся, и его рот вновь нашел ее губы.

Тогда она перестала беспокоиться о мелочах. Кейси переполняла нежность, когда он подвел Сьюзан к кровати. Когда же он положил ее рядом с собой на низкую мягкую постель, она ощутила легкость и восхитительную чувственность его ласки. Сьюзан поняла, что не может больше сопротивляться искушению, а Кейси касался ее кончиками пальцев и затем губами, клеймя самые глубины души Сьюзан жаром поцелуев.

Сьюзан не думала, что мужчина может быть таким страстным и одновременно чутким, и, хотя Кейси не был ее первым любовником, в эту ночь ей было хорошо как никогда. Когда, наконец, она почувствовала, что засыпает в объятиях Кейси, она подумала, что никогда не испытывала такого глубокого удовлетворения, такой любви. Что до Кейси, то, прильнув к ней, он понял, что обрел что-то по-настоящему драгоценное, и дал себе молчаливую клятву никогда не терять ее.

Около полуночи Мэтт, сидя на корточках, почесывал за ушами Тэффи, коккер-спаниэля Деборы. Пес прильнул к его ноге и поскуливал, чтобы Мэтт не прекращал приятную процедуру. Мэтт ласкал собаку, но чувства его были сплетены в болезненный тугой клубок. Знакомство с Кэрол и свидания с ней много значили для него. К сожалению, после четырех лет одиночества он не был уверен, что в состоянии развлекать женщину. Он печалился, что ждал слишком долго, и больше уже никто не сможет воскресить в нем радость, которую дарила ему Дебора.

В первый раз поцеловав Кэрол, Мэтт пришел к другому выводу, но сегодня, сегодня ему стало страшно от того, что желание поцеловать ее было так сильно. Мэтт и теперь хотел ее, но к этому чувству примешивалось тупое бешенство, и он боялся, что это желание станет манией. Для него Кэрол была неподходящей женщиной. В этом он почти не сомневался, но такая мысль не мешала ему хотеть ее.

У Деборы частенько бывали налет муки на щеке или грязь на коленках после работы в саду, а Кэрол оказалась воплощением женской красоты. Начиная с мягких светлых кудрей и заканчивая блеском накрашенных ногтей, она обладала всем, что мужчина может только желать. Мэтт чувствовал себя так, словно посягнул на что-то, что ему не принадлежит. Он ненавидел одиночество, но мысль о новой любви и риск разбить свое сердце требовали от него больше мужества, чем он имел.

Мэтт встал, устало потянулся и пошел в дом, чтобы открыть банку собачьих консервов. Он сумел пережить смерть Деборы только потому, что занимался обычными рутинными делами, начиная с получения утренней газеты и заканчивая вечерней кормежкой Тэффи, но теперь ему нужно было нечто большее, чем монотонная работа по поддержанию порядка в доме. Проблемой стала Кэрол Хаган, которая обещала не просто мимолетное приключение. Достаточно ли у него сил, чтобы столкнуться с ней… и выжить?