Текст книги "Ничейная земля (ЛП)"

Автор книги: Фернандо Гамбоа Гонсалес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Реквизиты переводчика

Переведено группой «Историческийроман» в 2017 году.

Книги, фильмы и сериалы.

Домашняя страница группы В Контакте: http://vk.com/translators_historicalnovel

Над переводом работали: passiflora, gojungle, PalDim и Almaria.

Поддержите нас: подписывайтесь на нашу группу В Контакте!

ЯндексДеньги

410011291967296

WebMoney

рубли – R142755149665

доллары – Z309821822002

евро – E103339877377

...

А знаете что? Эта страна слишком прекрасна, чтобы отдать ее фашистам. Они уже превратили Германию, Италию и Австрию в нечто столь отвратительное, что даже пейзаж стал безобразным. Когда я еду по местным горам и вижу повсюду скалы и пустынные поля, а еще воткнутые в песок пляжей зонтики, городки цвета земли, текущие по гравию реки и лица крестьян, я думаю: «Нужно спасти Испанию для приличных людей, она слишком прекрасна, чтобы ею разбрасываться!»

Из письма Марты Геллхорн к Элеоноре Рузвельт

1

24 августа 1937 года

43 километра к юго-востоку от Сарагосы

Испания

В тот полдень конца августа 1937 года солнце нещадно палило над головами пятисот бойцов батальона Линкольна, шагающих по прямой проселочной дороге. Они растянулись в более-менее ровную колонну длиной почти полкилометра. Каждый нес винтовку Маузера, одеяло, патронташ и заплечный мешок с латунной тарелкой, кружкой и сменным бельем, таким поношенным и грязным, будто его и не снимали. Покрытые желтой пылью окрестных полей солдаты напоминали усталую вереницу живых мертвецов, решивших вернуться с того света.

Гипнотическая песня цикад накладывалась на шарканье тысячи ботинок. Повсюду, куда ни кинь взгляд, тянулись оливковые сады и высохшие и заброшенные из-за войны поля. А сзади несколько часов назад исчезла из виду дымящаяся колокольня городка Кинто, захваченного накануне, и слишком высокой для этих людей ценой. Впереди на фоне голубого неба темнел мрачный силуэт места их назначения – Бельчите.

Лейтенант Алехандро М. Райли тащился во главе первой роты. Грязные и всклокоченные черные волосы спускались ему на лоб, почти до самых глаз цвета янтаря, сейчас сузившихся до двух тонких щелочек, а широкий подбородок закрывала двухнедельная щетина. Когда-то белая рубашка прилипла к телу, как вонючая вторая кожа, потрепанные штаны из тонкой шерсти напоминали замызганную холстину, а старые ботинки едва отрывались от земли при каждом шаге. Кольт на поясе, как казалось Райли, весил не меньше миномета.

Алекс Райли брел усталой поступью человека, который на этой адской жаре с раннего утра даже не присел, но старался держаться бодро, не показывая слабость перед солдатами авангарда. Среди них шли и сержанты: Вернон Шелби – студент Вест-Пойнта, не успевший окончить курс, Джон Дж. Хоникомб – член коммунистической партии из Калифорнии, Гарри Фишер – недавний выпускник университета, архитектор из Огайо, и Хоакин Алькантара – пухлый повар-галисиец, выросший в Бруклине, верный товарищ Алекса с самого начала войны, спасший ему жизнь во время злополучного штурма Пингаррона полгода назад.

Сейчас, поднимая облачка пыли, верхом на серой лошади к Алексу приближался майор Роберт Мерриман. Он осадил коня рядом с ротой и одним быстрым движением соскочил на землю прямо перед Райли.

Бывший профессор экономики университета Калифорнии, а теперь – командир батальона американских добровольцев, был человеком умным и решительным. Он был хорошо сложен, так же высок, как и Райли, и при любых обстоятельствах выглядел безупречно, его фуражка, майорский китель и высокие сапоги до колен, казалось, невосприимчивы к липкой пыли испанских полей.

– Как тут дела, Алекс? – спросил он без предисловий, отведя Райли в сторонку.

– Неплохо, – ответил тот и, бросив быстрый взгляд на роту, добавил: – Хотя, мне кажется, сейчас самое время отдохнуть и восстановить силы в тени олив. Люди истощены.

Мерриман огляделся, прищурившись из-под очков.

– Хорошая мысль. Устроимся здесь и подождем приказов. И выкопайте на краю оливковой рощи несколько стрелковых ячеек. Мне не нужны сюрпризы.

– Есть, – ответил Алекс и спросил, подойдя поближе и понизив голос: – Известно, когда начнется атака?

Мерриман поморщился.

– Кто знает, Алекс, – ответил он тем же тоном, чтобы не услышали солдаты. – Надеюсь, что никогда. Сам знаешь, я считаю, что атаковать этот грязный городишко – верх идиотизма, это будет стоить нам и времени, и многих жизней, но Военное министерство настаивает, а Индалесио Прието переубедить невозможно. Так что... – не закончив фразу, он просто пожал плечами.

Райли с досадой цокнул языком.

– Да уж.

– Вот именно, – кивнул Мерриман. – Так что остановимся здесь и подождем развития событий.

– Считаете, они могут передумать? – спросил лейтенант с небольшой надеждой.

Майор Мерриман покачал головой.

– Насколько я помню, до сих пор такого не случалось.

С этими словами он подошел к лошади, сунул ногу в стремя и с той же легкостью, как и спешивался, вскочил в седло и вернулся к арьергарду, подняв тучу пыли.

Алекс Райли подошел к сержанту Хоакину Алькантаре, взял его под руку и указал на место в паре десятков метров впереди.

– Джек, майор приказал устроить тут привал, так что бери свой взвод и выкопайте парочку стрелковых ячеек, вон под теми оливами.

– Самое время, – фыркнул галисиец, отирая рукавом пот со лба. – А то мне уж стало казаться, что мы до главной площади города будем маршировать.

– Мне это тоже не нравится, – хмуро улыбнулся Алекс. – Но пока что можем бросить свои кости в тенек и передохнуть в ожидании новых приказов.

– Что тебе сказал Мерриман?

– Ничего. Он бесится, что мы здесь, вместо того чтобы идти в Сарагосу, но ему тоже приходится выполнять приказы.

– А ты что думаешь?

Райли перевел взгляд на Бельчите, лежащий в двух километрах впереди. Это был чудесный городок с прижавшимися друг к другу каменными домами с терракотовыми крышами, издалека и с северной стороны он выглядел неприступным, как крепостная стена.

– Всё правда так дерьмово, как выглядит? – добавил Джек.

Алекс положил руку на плечо друга и посмотрел в том же направлении.

– Кто знает. Я слышал, можно рассчитывать на поддержку с воздуха и артиллерию, но пока что... Этот город – как средневековый замок.

– Ходят слухи, что внутри засела тысяча нациков. И в основном марроканцы.

– Так говорят.

Джек покосился на Райли.

– Их и без того до чёрта, а марроканцы дерутся до конца, потому что знают – если мы их захватим, то расстреляем.

– Значит, придется всех перебить, – холодно ответил Алекс.

Галисиец уставился на него.

– Полгода назад ты бы такого не сказал, – пробормотал он со скрытым упреком.

На лице Алекса вздулись желваки.

– Полгода назад, – отозвался он через секунду, не сводя взгляда с горизонта, – я был другим человеком.

– Честно говоря, мне тот человек нравился больше.

Райли повернулся к своему заместителю с горящими гневом глазами. Любого другого он тотчас отправил бы под арест. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы вернуть хладнокровие.

– Ну так можешь навестить его, когда захочешь, – ответил он, едва сдерживая раздражение. – Он похоронен в окрестностях Пингаррона вместе с остатком своей роты. Убит теми же людьми, что засели в этом проклятом городишке.

– Да знаю я, дружище. Я тоже там был, припоминаешь? Я тот парень, который тащил тебя волоком, когда из дырки от пули в твоей груди хлестала кровь.

Алекс машинально поднес руку к шраму от ранения рядом с сердцем. Он четыре месяца провалялся в госпитале в Валенсии, находясь на краю смерти. Но не рана мешала ему спать по ночам и отравила душу угрызениями совести.

– Хватит трепаться, – резко одернул он друга. – Выполняй приказ, да поживее. До заката всё должно быть сделано.

– Есть, товарищ лейтенант.

Хоакин Алькантара выпрямился и отдал честь, поднеся сжатый кулак к виску. Он выглядел настолько карикатурно серьезным, что нельзя было не распознать в этом жесте насмешку.

– Иди к черту, Джек, – пробормотал Райли, а потом развернулся и пошел отдавать приказы остальным подчиненным.

2

Пару часов спустя батальон Линкольна в полном составе расположился на северном склоне небольшого холма с оливами, закрытый и от солнца, и от огня защитников Бельчите. Конечно, в эту минуту те пристально разглядывали батальон в бинокли, как делал это из-за мешков с песком генерал Красной армии Вацлав «Вальтер» Сверчевский, поляк по происхождению, окончивший Военную академию в Москве. Командующий Интернациональными бригадами, куда входил и батальон Линкольна, отличался ледяным взглядом и непримиримостью.

Рядом с ним, как молчаливая тень, находился политкомиссар Интернациональных бригад Андре Марти – зловещий француз с бегающими глазами, его прозвали «Мясник Альбасете». Он держался неподалеку, сложив руки за спиной, внимательно наблюдал и слушал.

– Товарищ генерал, – раздался громогласный голос Мерримана.

– Да? – отозвался генерал Вальтер, но не повернулся и не оторвался от бинокля.

– Все офицеры на месте. Можем начать, когда скажете.

– А это что? – спросил генерал с жутким акцентом, показывая куда-то вперед.

Роберт Мерриман пристроился рядом с генералом и прикрыл рукой глаза от солнца, пытаясь понять, о чем идет речь.

– То здоровенное трехэтажное здание с колокольней? Это монастырь Святого Рафаэля.

– Монахи?

– Скорее монашки.

– Ясно. А вон то... рядом с въездом в город?

– Монастырь Святого Августина.

Генерал наконец-то отвел от глаз бинокль и с написанным на лице сомнением повернулся к майору.

– Вы шутите? Два монастыря в одном крохотном городке?

Мерриман пожал плечами, что означало «Это же Испания».

– Мы думаем, что второй покинут.

Генерал Вальтер снова поднес бинокль к лицу и внимательно изучил здание.

– Интересно... – пробормотал он себе под нос.

Он убедился, что вблизи городка нет ни артиллерии, ни дотов, и удовлетворенно повернулся, чтобы обратиться к группе офицеров, стоящих полукругом у грузовика снабжения. К его борту была прикреплена подробная карта города и окрестностей.

– Здравствуйте, товарищи, – поприветствовал он лёгким кивком четырех капитанов и пятнадцать лейтенантов, командный состав батальона Линкольна.

– Здравия желаем, товарищ генерал! – ответили они хором, отдавая честь.

– Вольно, – холодно произнёс Вальтер.

Затем, сложив руки за спиной, он долгие две минуты изучал карту, повернувшись спиной к офицерам, молча ожидающим решения генерала.

– Хорошо... Отлично, – произнёс он по-русски и, видя, что его никто не понял, повернулся и повторил то же самое по-испански.

Командующий Интернациональными бригадами улыбнулся, но в этой улыбке не было ничего приятного.

– Товарищи американцы, – произнёс он, окидывая взглядом присутствующих – Перед батальоном Линкольна стоит важнейшая задача – захватить город Бельвиче.

Стоящий рядом с ним Мерриман тихонько покашлял.

Генерал взглянул на него, затем – на карту, после чего бесстрастно поправился:

– Город Бельчите. Как бы он ни назывался, ваша задача – атаковать его с севера. – Он ткнул указательным пальцем в карту. – Вот наши позиции, и к завтрашнему дню кольцо вокруг города полностью замкнут войска под командованием товарищей Листера и Модесто, отрезав националистов от снабжения. Тогда авиация и артиллерия начнут бомбардировку, чтобы оголить оборону противника, а через два-три дня мы начнем штурм, который возглавите вы, вот по этой дороге, – и он провел пальцем по тонкой черной линии, проходящей прямо по месту их дислокации до северо-западной окраины города. – Сначала возьмете эти два здания – маслобойню и покинутый монастырь, они послужат нам опорными пунктами. Когда закрепитесь на позициях, со всех флангов атакуют четыре дивизии – танки и пехота, пока не подавят всякое сопротивление. – На его лице появилась гримаса, обозначающая улыбку, и, сжав кулак, он добавил: – И не уничтожат врага.

Два десятка офицеров беспокойно переминались с ноги на ногу, но Мерриман поспешил вставить:

– Мы рассчитываем на четыре дивизии, то есть двадцать четыре тысячи человек, как и на артиллерию, которая будет безостановочно обстреливать город, чтобы ослабить врага. Высшее командование полагает, что во время штурма мы почти не встретим сопротивления.

– Товарищ командующий, – вмешался Майкл Лоу, первый чернокожий офицер в истории Соединенных Штатов, отдающий приказы белым, капитан Первой роты, в которой служил Райли, – а что конкретно значит «вы возглавите штурм» и «когда закрепитесь на позициях, атакуют четыре дивизии»?

Мерриман покосился на Вальтера и ответил вместо него:

– Именно то, о чем вы подумали, капитан. Было решено, что мы атакуем с севера и тем самым отвлечем силы обороны, чтобы остальные войска напали с запада и юга.

Капитан Лоу нахмурился.

– Понятно, – пробормотал он. – Отвлечем силы обороны.

– А в чем проблема, капитан? – вмешался генерал.

– Никаких проблем, товарищ генерал, – ответил он с плохо скрываемым сарказмом. – Батальон Линкольна, как всегда, готов броситься в бой в первых рядах.

Губы генерала Вальтера искривились в жестокой гримасе.

– Рад это слышать, товарищ капитан, – ответил он, сверля его взглядом. – Ведь в таком случае вы с удовольствием узнаете, что ваша рота возглавит атаку.

– Есть, товарищ генерал, – сказал Лоу, гордо вскинув подбородок, словно действительно рад этому приказу.

Тем не менее, ему хватило ума не добавить что-нибудь еще. Он посмотрел налево и встретился взглядом с Райли, которому послал завуалированный жест извинения.

Генерал Вальтер, вновь сложив руки за спиной, помолчал пару секунд, после чего поинтересовался:

– Есть ещё вопросы?

На этот раз никто не осмелился высказать свои сомнения вслух, и майор Мерриман снова вмешался:

– Мы считаем, что защитники города располагают несколькими тысячами человек; среди них добровольцы, рекете, фалангисты [1] и марокканцы. Вероятно, есть какая-то артиллерия, вероятно замаскированная – причина, по которой мы не можем начать танковую атаку. Но, как уже говорил генерал, к началу штурма силы противника будут уже истощены и, возможно, начнут сдаваться.

Райли непроизвольно фыркнул, что не осталось незамеченным польским генералом.

– Вы хотите что-то сказать, лейтенант?

Кто-то рядом явно специально наступил ему на ногу. Даже сам майор, казалось, взглядом просил его держать рот на замке.

Но молчаливость никогда не входила в число его достоинств.

– Не совсем, товарищ генерал. Я просто подумал... – Он откашлялся. – Как мы все хорошо понимаем, враг не собирается сдаваться. Они знают, что мы почти всегда их расстреливаем, особенно марокканцев, как и они поступают с нами. Так что на их месте я не стал бы сдаваться и не рассчитывал бы на то, что они так поступят. Разве не было бы намного лучше, – добавил он, выйдя за границы благоразумия, – предоставить националистам коридор для отступления? Мы спасли бы много жизней и куда легче захватили бы город. Как говорила моя мать-испанка: «Бегущему врагу – скатертью дорога».

Генерал сделал два шага вперед, и другие офицеры расступились, как воды Красного моря.

– Большое спасибо, что поделились с нами мнением о военной тактике своей матери, лейтенант...

– Райли, – подсказал он. – Алекс Райли.

– Позвольте мне кое о чем вас спросить, лейтенант Райли. Где вы служили прежде, до того, как вступили в Интернациональные бригады? Какова ваша профессия?

– Офицер торгового флота Соединенных Штатов, товарищ генерал.

– Понятно... – протянул тот. – Моряк, значит... А вы знаете, кем был я до того, как судьба привела меня на войну?

– Не могу знать, товарищ генерал.

– Преподавал военную стратегию в Московской военной академии. Вам это о чем-нибудь говорит?

Алекс ненадолго задумался.

– Даже не знаю... Что у ваших студентов сейчас каникулы?

Кароль Вацлав Сверчевский моргнул, не веря в наглую реплику американца. А потом улыбнулся. Даже самые тупые солдаты полка знали, что это не сулит ничего хорошего.

– Майор, – сказал он, внезапно повернувшись к Мерриману, – нам нужны свежие сведения о позициях противника, поэтому я хочу, чтобы один из ваших людей пробрался к городу и разузнал расположение сил внутри.

– Есть, товарищ генерал.

– Эту задачу я поручаю вот этому человеку, – он на миг повернулся к Райли, – если уж лейтенант такой хитроумный. Пусть завтра утром мне в штаб доставят полные сведения, в противном случае в разведку отправитесь вы сами. Я достаточно ясно выразился?

– Более чем, товарищ генерал.

– Превосходно.

Не сказав больше ни слова, генерал повернулся к офицерам спиной. Огромными шагами он направился к своей машине, что дожидалась его в нескольких метрах. Водитель стоял снаружи, прислонившись спиной к капоту. Генерал забрался внутрь и в сопровождении двоих мотоциклистов отбыл прочь, оставив после себя облако желтой пыли.

Остальные участники совещания в молчании разошлись по своим подразделениям. Райли, однако, почувствовал руку на своем плече и остановился.

– Трепло! – бросил ему Лоу.

– Можно подумать, я этого не знаю, капитан.

– И зачем тебе это понадобилось?

Алекс в ответ лишь пожал плечами.

Тут вернулся Мерриман, провожавший генерала до машины, и озабоченно покачал головой.

– Могу я узнать, каким местом ты думал? – спросил он, разводя руками. – Или ты хочешь, чтобы генерал приказал тебя расстрелять за нарушение субординации?

– Он меня спросил, и я высказал своё мнение.

– Твоё мнение! – фыркнул Мерриман, ткнув его пальцем в грудь. – Да кого здесь интересует твоё мнение? Ты здесь для того, чтобы выполнять приказы, а не высказывать своё мнение!

– Но я думал, что...

– А ты не думай, мать твою!

Райли уже хотел ответить, но в последнюю секунду прикусил язык, сообразив, что Роберт Мерриман действительно расстроен, поскольку по-настоящему им дорожит.

– Прошу прощения, товарищ майор, – произнёс он. – Больше такого не повторится.

– Ясное дело, не повторится, дубина! – тон майора ничуть не смягчился. – Пристрелят тебя в этой чертовой разведке, как пить дать!

– Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы этого не случилось.

– На этот раз ты крупно влип, Алекс, – снова вмешался Лоу.

Мерриман посмотрел на него с таким же выражением лица, как и на Райли.

– Лучше помолчите, Лоу, а то как бы это не случилось и с вами.

– Есть, товарищ майор.

С жестом вселенской усталости Мерриман провел ладонью по лбу.

– Просто не могу поверить, что двое лучших моих офицеров оказались самыми большими тупицами во всей республиканской армии.

– Спа...

– Я же сказал, помолчите, Лоу.

– Есть.

Мерриман принялся вышагивать кругами, качая головой и время от времени яростно фыркая.

– Хотя вы и ослы, я хотел бы вам помочь. Возможно, мне удастся убедить генерала, что вы извинились, и послать в разведку кого-нибудь другого. Скажу, что ваше дело – командовать и...

– Товарищ майор... – прервал его Райли. – Боб...

Тот остановился и пристально посмотрел на него.

– Спасибо, товарищ майор, – сказал Алекс, – но не стоит. Я не намерен извиняться перед генералом и не хочу, чтобы вместо меня пошёл кто-то другой. Я пойду в разведку и вернусь с нужными сведениями. Я сам заварил эту кашу – мне ее и расхлёбывать.

Мерриман пристально посмотрел на лейтенанта первой роты, а затем повернул голову в сторону поля, отделяющего их от городка Бельчите. Сухое и ровное плато, усеянное оливковыми деревьями и кустарниками, практически лишенное мест, где можно укрыться и наблюдать.

– Надеюсь, вы с этим справитесь, – сказал он, дружески хлопнув Райли по плечу, хотя, судя по тону, весьма в этом сомневался.

3

Пылающее сквозь пыль и дым солнце уже виднелось на горизонте лишь на четверть и готовилось скрыться через несколько минут.

Сто десять человек из первой роты расположились на пятачке диаметром метров пятьдесят, вокруг небольших костров, готовясь к ночлегу и кутаясь в потрепанные одеяла, кишащие блохами и клопами.

Возле одного костра, в котором потрескивали сухие оливковые ветки, прямо на земле, скрестив ноги, устроился Алекс Райли и тщательно проверял исправность своего «кольта», а сидящий рядом Хоакин Алькантара ругал его последними словами.

– Трепло!

– Ты уже в третий раз это говоришь, Джек.

– Трепло!

Райли поставил пистолет на предохранитель и спрятал его в кобуру.

– Хватит, сержант.

Галисиец явно шутил. Разумеется, на самом деле он вовсе так не думал.

– И для этого я рисковал жизнью в Пингарроне? – воскликнул он. – Чтобы ты сейчас покончил жизнь самоубийством?

Райли искоса взглянул на него.

– Не стоит так драматизировать, Джек. Ты говоришь совсем как моя мать.

– Если бы я был твоей матерью, то задал бы тебе хорошую трепку.

Оглядевшись, Алекс увидел, что Шелби, Хоникомб, Фишер и другие сержанты их взвода собрались вокруг, глядя во все глаза и не упуская ни единого словечка их разговора.

– Сержант Алькантара, – произнёс он с неожиданной серьёзностью, обращаясь к своему другу, – ещё одно слово, и я посажу вас под арест.

– Трепло! – с вызовом повторил тот.

Райли считал, что даже самая горячая дружба не даёт Джеку права подрывать его авторитет в глазах подчинённых, а потому вскочил, собираясь объявить, что тот арестован.

Но именно в этот момент в круге света от костра появился майор Мерриман, одетый как будто еще безупречнее, чем обычно. Он решительным шагом приблизился к Райли, широко улыбаясь, словно они не виделись долгие годы.

– Добрый вечер, товарищ лейтенант Райли, – поприветствовал его он, протягивая руку.

Озадаченный Алекс пожал руку, пытаясь скрыть удивление.

– Добрый вечер, товарищ майор Мерриман.

– Все готово к операции?

– К операции? Да... Разумеется, готово.

– Я рад, я рад! – прервал его Мерриман с преувеличенным пылом, словно плохой актер переигрывает на первом прослушивании.

– Все в порядке, майор?

На языке вертелся вопрос, не пьян ли он, но в этот раз благоразумие взяло верх.

– Еще как! – ответил Мерриман.– Я проводил ночной обход, чтобы подбодрить солдат, и решил пожелать вам удачи.

А теперь она выпадала всё реже.

– Ясно... Спасибо, товарищ майор.

– Зови меня просто Боб. Отважные люди могут называть меня Бобом, лейтенант.

– Есть, майор...

– Алекс, позвольте представить вам двух друзей, которые решили нас навестить, – снова прервал его Мерриман и, отступив в сторону, жестом велел подойти двум гражданским, ожидающим неподалеку.

Это не было чем-то из ряда вон выходящим, члены правительства республики иногда выезжали на линию фронта накануне наступления, в окружении фотографов и подхалимов, ошибочно полагая, что таким образом вдохновляют солдат сражаться с большим усердием. Но те двое гражданских были явно не политиками.

Мужчина и женщина, оба высокие, ростом с Райли, а по решительной походке их можно было принять за местных крестьян.

Он оказался здоровенным типом с докрасна загорелым лицом, маленькими усиками и цепким взглядом внимательных глаз за круглыми очками. Голову его покрывал чёрный берет, а концы шейного платка лежали поверх ветхой серой рубашки, пропитанной пылью и кровью.

Она была блондинкой с умопомрачительно длинными ногами – хоть и облаченные в широкие брюки, они соблазнительно проступали сквозь ткань, и среди сидящих вокруг интербригадовцев послышался восхищенный свист. На ее лице, скорее притягательном, нежели красивом, выделялись умные голубые глаза. Достаточно было взглянуть на неё лишь раз, чтобы понять, какая это решительная и независимая особа.

– Лейтенант Райли, – представил его Мерриман лёгким кивком головы. – Познакомься с мистером Эрнестом Хемингуэем, корреспондентом американской газеты «Альянс», и мисс Мартой Геллхорн из журнала «Кольерс Уикли». Оба они – известные американские журналисты.

Смущённо моргнув, Алекс по очереди протянул гостям руку.

– Очень приятно, – произнёс он.

– Я тоже очень рад, – глубоким баритоном ответил Хемингуэй. – Для меня большая честь познакомиться с таким отважным человеком.

Алекс Райли не представлял, как на это ответить, он кивнул и посмотрел на Мерримана, пытаясь сообразить, что тот им рассказал и что все это значит.

Геллхорн, казалось, догадавшись о его недоумении, подошла к Алексу, и сказала с чувственностью, реальной или воображаемой, но, во всяком случае, волнующе:

– Мы с Эрнестом приехали сюда, чтобы осветить в своих материалах сражение за Бельчите, а за ужином майор рассказал нам о вас, лейтенант Райли. О вашем героизме, проявленном в сражении за Хараму, и что в эту ночь вы собираетесь в одиночку пробраться в тыл врага, чтобы добыть нужные сведения.

Райли вновь посмотрел на Мерримана, на сей раз тот ему заговорщицки подмигнул.

– Он так сказал? – поморщился Райли. – Вынужден заметить, что дела не всегда обстоят именно так, как может показаться со стороны. Я никоим образом не герой и не претендую на это звание.

Марта Геллхорн слегка улыбнулась.

– Майор предупредил, что именно так вы и ответите, – сказала она.

– Вот ответ настоящего героя, – восхитился Хемингуэй.

Райли устало покачал головой.

– Вы знаете, кто такой герой на самом деле? – спросил он. – Тот, кто сумел выжить там, где остальные погибли.

– Ну хорошо, хорошо, – примирительно ответил Хемингуэй, несколько фамильярным жестом обнимая его за плечи. – Не будем спорить, ладно? – И, указывая себе под ноги, добавил: – Почему бы нам не присесть и не поболтать немножко?

Райли почуял запах виски, отчетливо исходящий от журналиста.

– Я что-то не в настроении, – ответил он.

Геллхорн положила руку ему на плечо.

– Пожалуйста... лейтенант.

Райли повернулся к своему командиру, но Мерриман одним взглядом дал понять, что придется согласиться.

– Лейтенант – добавил он – поухаживайте за нашими друзьями, пока я закончу с делами. Их репортажи о войне ценны не меньше танков. Я скоро вернусь, – закончил он, кивнул и ушел.

Алекс посмотрел на Джека в поисках поддержки, но тот глядел лишь на белокурую журналистку – как Хемингуэй, она тоже села у костра.

– Нам бы хотелось с вами поговорить, – сказала она, вынимая из кармана небольшой блокнот. – Расскажите о вашем военном опыте.

– О моем опыте? – переспросил Райли, нехотя сев.

– Что вы думаете, что чувствуете, – вмешался Хемингуэй. – Почему вы воюете. Ради чего.

Прежде чем ответить, Райли окинул журналиста пристальным взглядом.

– Я воюю ради них, – он указал на сидящих вокруг костра людей. – Чтобы они могли вернуться домой живыми и здоровыми.

– И за правое дело, – добавил Хэмингуэй.

Алекс искоса взглянул на журналиста, но ничего не ответил.

– А что вы думаете о войне? – спросила Геллхорн. – Как вы считаете, вы победите?

Райли подобрал с земли камешек и бросил его в огонь – рассеянно, как будто не слышал вопроса. Из костра вылетело облачко искр.

– В этой войне никто не победит, – устало ответил он наконец. – Что бы ни произошло, все проиграют.

– Вот уж чего я никак не ожидала услышать! – призналась Марта.

– А вы хотели услышать про свободу, демократию и всё в таком духе?

– Возможно, про справедливость. Принципы. Мораль...

– Все эти слова ничего не значат на войне, мисс Геллхорн.

– Неужели у вас нет идеалов? – вмешался Хемингуэй. – Разве вы воюете не против фашизма?

– Избавьте меня от этих сказок. Эти слова используют мерзавцы, развязывающие войны, чтобы убедить таких идиотов вроде нас поступить на военную службу.

– Но ведь вы пошли на войну добровольцем, – не сдавался тот. – Должны же быть серьезные причины.

– Да, у меня были на то причины. Только они никого не касаются.

– Не все войны одинаковы, лейтенант.

Райли глубоко вздохнул, прежде чем ответить.

– Вы правы, не все. Именно поэтому я и отправился добровольцем на эту войну. Но в конечном счёте и эта война, и все остальные – это лишь кровь, смерть и мерзость. А если вам нужны высокие идеалы и концепции, то лучше поищите их в другом месте.

– К вашему сведению, я тоже был солдатом, – раздраженно заявил Хемингуэй. – Так что не вам читать мне нотации.

– Я знаю, что вы были на Великой войне, мистер Хемингуэй, – ответил Райли. – Водили санитарную машину.

Журналист тут же сменил тон.

– Вы знаете, кто я такой? – спросил он.

– Конечно, знаю. Я читал роман «Прощай, оружие». Хотя, скорее пытался, потому что не смог дочитать. Мне было очень скучно.

Писатель устремил на него высокомерный взгляд.

– Не каждый способен оценить хорошую книгу.

– Может быть, но все равно он скучен.

Хемингуэй выпрямился, слегка пошатнувшись.

– На драку нарываетесь, дружище? – спросил он, закатывая рукава – Некоторым я бил морду и за меньшее.

– Сядь, Эрнест! – решительно остановила его Геллхорн. – Мы пришли сюда поговорить с лейтенантом, а вовсе не для того, чтобы с ним драться.

– Не волнуйтесь, – спокойно ответил Алекс. – Я не дерусь с пьяными, если сам не пьян.

Хемингуэй рванулся к Райли.

– Да я тебя...

Но прежде чем он сделал первый шаг, Хоакин Алькантара вскочил как пружина, и материализовался перед ним,как привидение.

– Какого черта?.. – рявкнул журналист.

– Успокойтесь, друг мой, – произнёс галисиец, прижимая руку к груди. – Почему бы нам не прогуляться? Лично мне ваш роман очень понравился.

– Послушайте, оставьте меня в покое... Я не намерен...

– Пойдемте, – добавил Джек, схватил Хэмингуэя за руку и, не обращая внимания на его сопротивление, потащил почти силком – Я представлю вас остальной роте.

– Но...

Последнее, что услышал Райли, пока они удалялись, была болтовня Джека.

– Вы ведь жили в Париже, разве нет? Это правда – то, что говорят о француженках?

Райли и Геллхорн остались сидеть у костра, глядя вслед журналисту и галисийцу.

– Прошу у вас прощения за невежливость Эрнеста, лейтенант.

Райли небрежно отмахнутся.

– Ничего страшного, я сам его спровоцировал.

Геллхорн нахмурилась.

– И зачем же вы это сделали? Разве вы не знаете, каким успехом пользуются его репортажи в Соединённых Штатах?

– Знаю. Но для него это просто еще одна война. Он всегда говорит о храбрости, героях и идеалах, но пока мы здесь, умираем и гнием в окопах, он будет ловить марлина на яхте у берегов Флориды со стаканом виски в одной руке и сигарой в другой.

– Но ведь такова его профессия, – сказала девушка. – Он журналист, как и я. Мы рассказываем об увиденном, чтобы об этом узнал весь мир. Мы – очевидцы происходящего.

– Ну и что? Ничего не изменится, что бы вы ни говорили или ни делали. Всем вообще плевать.

– Моим читателям не плевать. Иначе они не стали бы читать мои репортажи.

Райли покачал головой.

– Простите меня за прямоту, но для читателей ваших статей это просто развлечение, раздел между политикой и спортом. Подавляющему большинству насрать, кто и почему сражается на этой гражданской войне.

Геллхорн собиралась гневно возразить, но ответ застыл на кончике языка.

– Может быть, вы и правы, – произнесла она, глядя на освещённые пламенем лица сидящих вокруг костра солдат. – И возможно, я – тоже всего лишь часть этого спектакля. То есть, скорее театральный критик, который пишет статьи, а после работы спокойно отправляется спать.