Текст книги "Наставления в духовной жизни"

Автор книги: Феофан Затворник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Вы заключаете: «Если ответите, что не мое дело рассуждать, надо верить слепо, то придется просто замолчать, оставаясь, однакож, к несчастию, при своем недоумении». Нет, я не скажу, что не дело кому-либо рассуждать о делах веры. Куда же нам девать разум-то свой? Но скажу, что рассуждение рассуждению рознь, а иное хоть брось. Рассуждать рассуждайте, но покорности вере не ослабляйте и не расшатывайте, потому что это есть покорность Богу, против Коего спорить нельзя. По-вашему выходит: не рассудишь – вера слепа. А на деле, как я уже писал, так и есть, что вера не слепая, а видящая, не та есть, которая рассуждает о предметах веры, но которая искренно и непоколебимо верит, основываясь на том убеждении, что так Бог повелел верить, как дитя без рассуждений верит слову отца и матери. Рассуждение приходит к вере, и пусть его рассуждает согласно с верою, не присвояя, однакож, большого веса себе самому. Мы обычно, когда рассудим о чем, полагаем, что уж и не знать какое великое дело сделали, услугу вере оказали, подкрепили и поддержали ее. А в существе дела рассуждение ничего не придает силе и значению веры. Напротив, кто в деле веры начнет давать более веса своему соображению и рассуждению, тот тем самым умалит значение своей веры пред Богом, как умаляют силу вина, подливая в него воду. Кто своему рассуждению дает много веса, тот разуму своему верит, а не Богу. И собственно тут уже нет веры. Такто: рассуждать – отчего не рассуждать, только в области веры всегда нужно рассуждать по началам веры и с покорностию вере большею, чем внимание к своему рассуждению.

Кажется, теперь я уже вам все сказал, что нужным считал сказать по вашему письму. И кончаю. Благослови вас, Господи!

Еп. Феофан. Письма к разным лицам

о разных предметах веры и жизни.

Изд. 2-е. М., 1892, с. 3–23

КАК НАЧИНАЕТСЯ В НАС ХРИСТИАНСКАЯ ЖИЗНЬ?

Надобно нам уяснить себе, когда и как начинается истинно христианская жизнь для того, чтобы видеть, положено ли в нас начало жизни сей, и, в случае, если не положено, знать как положить оное, на сколько это от нас зависит.

То не решительный еще признак истинной жизни во Христе, если кто-нибудь именуется христианином и принадлежит к Церкви Христовой. Не всяк глаголяй Ми: Господи, Господи, внидет в Царствие (Мф. 7, 21). И не ecu бо сущий от Израиля, суть Израиль (Рим. 9, 6). Можно быть в числе христиан, и не быть христианином. Это всякий знает.

Есть момент, и момент весьма заметный, резко обозначающийся в течении жизни нашей, – когда кто начинает жить по-христиански. Это тот момент, когда в нем начинают качествовать отличительные черты жизни христианской. Христианская жизнь есть ревность и сила пребывать в общении с Богом деятельном, по вере в Господа нашего Иисуса Христа, при помощи благодати Божией, исполнением святой воли Его, во славу пресвятого имени Его. Существо жизни христианской состоит в Богообщении о Христе Иисусе Господе нашем, – в Богообщении, в начале обычно сокровенном не только от других, но и от себя. Видимое же, или ощущаемое внутрь нас свидетельство о ней есть жар деятельной ревности, исключительно о христианском Богоугождении, с полным самоотвержением и ненавидением всего тому противного. Так, когда начинается сей жар ревности, тогда полагается начало христианской жизни; и в ком он постоянно действует, тот живет по-христиански.

На этой отличительной черте надобно остановить немного подолее наше внимание.

Огня приидох воврещи на землю, – говорит Спаситель, – и как желал бы Я, чтобы он возгорелся (Лк. 12, 49). Это говорит Он о христианской жизни, и говорит потому, что видимое ее свидетельство составляет возжигаемая в сердце Духом Божиим ревность о Богоугождении, похожая на огонь, ибо как огонь снедает то вещество, в котором внедряется, так и ревность о жизни по Христе снедает душу, которая восприяла ее. И как во время пожара пламя охватывает все здание, так и воспринятый огнь ревности объемлет и наполняет все существо человека.

В другом месте Господь говорит: всяк огнем осолится (Мк. 9, 49). И это есть указание на огнь духа, ревностию проникающего все существо наше. Как соль, проникая удоборазлагаемое вещество, предохраняет его от гниения, так и дух ревности, проникая все наше существо, изгоняет грех, растлевающий нашу природу и по душе, и по телу, из всех даже малейших его вместилищ и хранилищ, и тем спасает нас от нравственной порчи и растления.

Апостол Павел заповедует: Духа не угашать (1 Фее. 5, 19), быть тщанием не ленивыми, духом гореть (Рим. 12, II), – заповедует сие всем христианам, чтобы помнили, что горение духа, или неленостное тщание, есть неотъемлемое свойство христианской жизни. В другом месте о себе говорит он: задняя убо забывая, в предняя же простираяся, со усердием гоню к почести вышняго звания Божия о Христе Иисусе (Флп. 3, 13,14); и другим внушает: тако тецыте, да постигнете (1 Кор. 9, 24). Значит, в жизни христианской, вследствие жара ревности, есть некоторая быстрота и живость духовная, с которою берутся за дела Богоугодные, попирая себя и охотно принося в жертву Богу всякого рода труды, без жаления себя.

Утверждаясь на таком понятии, легко можно заключить, что холодное исполнение уставов Церкви, равно как регулярность в делах, установляемая расчетливым рассудком, исправность, степенность и честность в поведении еще не суть решительные указатели, что качествует в нас истинно христианская жизнь. Все это хорошо, но коль скоро не носит в себе духа жизни о Христе Иисусе, не имеет никакой пред Богом цены. Такого рода дела будут тогда как бы бездушные истуканы. И часы хорошие идут исправно; но кто скажет, что в них есть жизнь?! Так и тут: часто имя только имеют, что живы, будучи на деле мертвы (Апок. 3, 1). Эта добропорядочность поведения больше всего вводит в обольщение. Истинное его значение зависит от внутренних расположений, в которых возможны значительные уклонения от существенной правды при делах правых. Как, удерживаясь внешне от дел греховных, можно питать к ним привязанность или соуслаждение в сердце, так равно, делая дела правые внешне, можно не иметь к ним расположения сердечного. Только истинная ревность как добро хочет совершать во всей полноте и чистоте, так и грех преследует до малейших его оттенков. Первого ищет она как насущного хлеба, с последним поступает как с врагом смертельным. Враг врага ненавидит не только в лице его собственном, но ненавидит родных его и знаемых, даже вещи его, цвет ему любимый, вообще все, что сколько-нибудь напоминает о нем. Тоже и ревность о Богоугождении истинная: преследует грех в малейших об нем напоминаниях или намеках; ибо ревнует о решительной чистоте. Не будь этого, сколько нечистоты может залечь в сердце!

И какого успеха можно ожидать, когда нет стремительной ревности о христианском Богоугождении? В чем нет труда, то будет еще исполняться; но коль скоро потребуется в чем-либо усиленный труд, или какое-либо самопожертвование, – тотчас последует отказ, по невозможности совладать с собою. Ибо тогда не на что будет опереться, чтобы подвинуть себя на доброе дело: саможаление подорвет все опоры. Если же примешается другое какое побуждение, кроме указанного, то оно и доброе дело сделает недобрым. Соглядатаи при Моисее убоялись оттого, что себя жалели. Мученики охотно шли на смерть оттого, что их сжигал внутренний огонь. Истинный ревнитель не законное только делает, но и совет, и всякое благое, внушение, тайно печатлеемое в душе; делает не представляющееся только, но бывает изобретателен на добро, весь в заботах об одном добре прочном, истинном, вечном. «Везде потребно нам, – говорит святой Иоанн Златоуст (беседа 31 на Деян.), – усердие и многое разжжение души, готовое ополчиться против самой смерти; ибо иначе невозможно Царствие получить».

Дело благочестия и Богообщения есть дело многотрудное и многоболезненное; особенно на первых порах. Где взять сил, чтобы подъять все эти труды? При помощи благодати Божией – в одушевленной ревности. Купец, воин, судья, ученый проходят службу многозаботливую и многотрудную. Чем поддерживают они себя в трудах своих? – Воодушевлением и любовию к своему делу. Не иным чем можно поддерживать себя и на пути благочестия. А без сего мы будем находить в служении Богу томность, тяготу, скуку, вялость. И тихоход идет, но с болезнию, тогда как для быстрой серны или проворной белки движение и переход составляют удовольствие. Богоугождение ревностное есть отрадное, окрыляющее дух шествие к Богу. Без него можно испортить все дело. Надо все делать во славу Божию, наперекор живущему в нас греху; а без сего мы будем все исполнять только по привычке, по требованию приличия, потому что так издавна делалось, и так делают другие. Надо делать все; а в противном случае мы иное сделаем, а иное нет, и притом без всякого сокрушения и даже памяти о пропусках. Надо все делать со вниманием и осмотрительностию, как главное дело; а иначе мы будем делать, как пришлось.

Итак, ясно, что без ревности христианин плохой христианин, – вялый, расслабленный, безжизненный, ни тепел, ни хладен, – и жизнь такая не жизнь. Сие ведая, потщимся явить себя истинными ревнителями добрых дел, чтобы быть истинно угодными Богу, не имея скверны или порока, или нечто от таковых.

Итак, верное свидетельство о жизни христианской есть огнь деятельной ревности о Богоугождении. Спрашивается теперь, как возжигается сей огнь? Кто его производители?

Такая ревность производится действием благодати, однако же и не без участия свободной нашей воли. Жизнь христианская не есть жизнь естественная. Таково же должно быть и ее начало, или первое ее пробуждение. Как в семени растительная жизнь пробуждается тогда, как к сокрытому в нем ростку проникает влага и теплота, и чрез них – всевосстановляющая сила жизни, так и в нас жизнь Божественная пробуждается, когда проникает в сердце Дух Божий и полагает там начало жизни по духу, очищает и собирает воедино омраченные и разбитые черты образа Божия. Пробуждается желание и свободное искание (действием извне), потом нисходит благодать (чрез Таинства) и, сочетавшись со свободою, рождает мощную ревность. И никто не думай сам собою родить такую силу жизни, об ней должно молиться и быть готовым приять ее. Огнь ревности с силою – это благодать Господня. Дух Божий, сходя в сердце, начинает действовать в нем не снедающею только, но и вседействующею ревностию.

Иным приходит на мысль: зачем это действие благодати? Неужели мы сами не можем делать добрых дел? Вот мы сделали то и то доброе дело. Поживем, и еще что-либо сделаем. Редкий, может быть, не останавливался на этом вопросе. Иные говорят, что мы не можем сами собою ничего доброго делать. Но здесь дело не об отдельных добрых делах, а о перерождении всей жизни, о жизни новой, о жизни в целом ея составе – такой, которая приводит ко спасению. При случае нетрудно что-нибудь сделать даже очень хорошее, как делали и язычники. Но пусть кто намеренно определит себя на неопустительное доброделание, определит порядок его по указанию Слова Божия, – и это не на один месяц или год, но на всю жизнь, – и положит неуклонно пребывать в сем порядке, и потом, когда пребудет верен тому, – пусть хвалится своею силою; а без сего не лучше ли заградить уста свои. Мало ли бывало и бывает опытов самодельного начинания и устроения христианского жития? И все они оканчивались и оканчиваются ничем. Постоит немного человек в новоизбранном порядке – и бросает. И как иначе? Нет сил. Только вечной силе Божией свойственно поддерживать нас неизменными в расположении среди беспрерывных приливов изменений временных. Потому надобно преисполниться сею силою, испросить ее и принять по чину, – и она приподнимет нас и извлечет из этого треволнения временного.

Обратитесь еще к опыту и посмотрите, когда приходят такие помышления самодовольства? Когда человек бывает в покойном состоянии, когда его ничто не смущает, ничто не прельщает и не влечет ко греху, тогда он готов на самое святое и чистое житие. Но чуть движение страсти или соблазн – куда все обеты?! Не говорит ли себе часто человек, ведущий невоздержанную жизнь: теперь не буду больше. Но насыщение страсти прошло, новый позыв восстает, и он опять является во грехах. Хорошо рассуждать о перенесении обид, когда все идет по нашей воле не наперекор самолюбию. Тут, пожалуй, странным покажется чувство оскорбления или серчания, какому предаются другие. Но случись самим быть в подобном положении, тогда и один взгляд, не только слово, выведет из себя. Так можно в самонадеянности мечтать о возможности самому собою, без высшей помощи, вести жизнь христианскую, когда покоен дух. Но когда зло, слегшееся на дне сердца, возмятется, как прах ветром, тогда в собственном опыте найдет каждый осуждение своей заносчивости. Когда помысл за помыслом, желание за желанием, – одно другого хуже – начинают тревожить душу, тогда забудет всякий про себя и невольно воззовет с Пророком: воды внидоша до души моея: углебох в тимении глубины (Пс. 68, 2). О, Господи, поспеши же! (Пс. 117, 25).

Не бывает ли часто так: мечтает иной в самоуверенности пребывать в добре. Но вот воображено лицо или вещь, родилось желание, возбудилась страсть: человек увлечен и пал. После сего оставалось бы только посмотреть на себя и сказать: как это худо! Но вот представился случай к развлечениям, и он снова готов забыться. Далее, кто-нибудь оскорбил: началась брань, укоры, суд; представилась неправая, но выгодная сделка, – берется и за то: одного унизил, с другим поделился, третьего столкнул с места, – и все это после того, как хвалился возможностию самому, без особой помощи свыше, вести себя свято. Где же сила? – Дух бодр, плоть же немощна (Мф. 26,41). Видишь добро и творишь зло: хотящу ми творити доброе, яко мне злое прилежит (Рим. 7, 21). Мы в плену: искупи нас, Господи!

Один из первых вражеских наветов на нас есть помысл самонадеянности, т. е. если не отвержение, то нечувствование нужды в благодатной помощи. Враг как бы так говорит: «Не ходи туда – к свету, где хотят тебе дать какие-то новые силы! – Ты у меня и так хорош». Человек и предается покою. А враг между тем – где подкинет камень (неприятности), где наведет на скользкое место (прелести страстей), где усеет цветами закрытые силки (светлая обстановка). Не оглядываясь, человек стремится все далее и далее, и не догадывается, что ниспадает все ниже и ниже, пока, наконец, не низойдет на самое дно зла – к преддверию ада. Не нужно ли в таком случае крикнуть ему, как первому Адаму: «Человек, где ты? Куда ты зашел?» Вот это-то воззвание и есть действие благодати, которое заставляет грешника в первый раз осмотреться на себя.

Итак, желаешь начать жить по-христиански, взыщи благодати. Минута, когда низойдет благодать и сочетается с твоею волею, будет минутою рождения жизни христианской – сильной, твердой, многоплодной.

Где обрести и как принять благодать, зачинающую жизнь? Стяжание благодати и освящение ею нашего естества совершается в Таинствах. Здесь мы предлагаем действию Божию, или предносим Богу свою непотребную природу, – и Он действием Своим претворяет ее. Богу угодно было, для поражения гордого ума нашего, в самом начале истинной жизни, сокрыть силу Свою под сению вещества простого. Как это бывает, не постигаем, но опыт всего христианства свидетельствует, что иначе не бывает. Таинств, преимущественно относящихся к началу жизни христианской, два: Крещение и Покаяние. Потому и правила касательно начала жизни истинно христианской собираются одни вокруг Крещения, а другие – вокруг Покаяния.

Еп. Феофан. Путь ко спасению.

Третья часть. М., 1899.

РУКОВОДСТВО К ДУХОВНОЙ ЖИЗНИ
(По письмам епископа Феофана)

БЕДСТВИЯ

Их значение

Беда и – избавление! Господь напомнил вам, что и бедами мы окружены, и избавление близко. Слава человеколюбию Божию! У вас случаев к терпению всегда довольно. Благодушествуйте и терпите. И это милость Божия, что Он устрояет вам путь тесный и прискорбный, ведущий в жизнь, если как следует будете встречать и провожать эти случаи. Даруй вам, Господи, такое к ним отношение! (Вып. 8, пис. 1395, стр. 137)

БЛАГОДАТНОЕ СОСТОЯНИЕ ДУШИ

Состояние хорошее, которое испытывали вы, есть плод осенившей вас благодати Божией. Оно дается всякому, кто искренне обращается к Господу. Так говорит об этом святой Макарий Египетский. И дается в начале, а потом – скрывается. Господь дает только этим уразуметь, что есть из-за чего трудиться и гнать вслед Его. Состояние это не может равняться никакому естественному восторгу. Оно исключительно, – и только прикосновением Господа в душе испытывается. Заметили ли вы место, где чувствовалось? Это надо хорошо заметить, чтоб потом быть в том месте вниманием. Это в сердце. Продлить это состояние не в нашей власти, но некое подобие ему производить трезвением можно. Благослови вас, Господи! (Вып. 8, пис. 1463, стр. 216)

БЛАГОДАТЬ БОЖИЯ

Чем возгревать ее в самих себе

Благодать Духа Святого с нами с момента Крещения и Миропомазания. Молитвы церковные, домашние, труды подвижничества и доброделание развивают сей дар и дают ему простор действовать в нас. Лучшее к тому средство – сердечная молитва, которую и самую надо считать плодом Духа и вместе привлекательницею Духа. В этом смысле и церковная о Духе Святом молитва имеется привлекательницею Духа. (Вып. 2, пис. 342, стр. 211)

БЛАГОДАТЬ БОЖИЯ И ГРЕХОВНЫЕ НАПАДКИ

Не подходят ли спереди искушения внутренние или скорби и тяготы внешние? Такова мысль святого Исаака. Ощутишь, говорит, особое действие благодати – смотри строго во все стороны, – не отяготила бы какая напасть. Но ближе скорбных напастей – припадки самовосхваления… Собирайте тогда все из прежней жизни, чего по совести похвалить не можете, и завалите этим восстающие помыслы, как иной раз вспышку огня заваливают землей, чтобы не породился от малого большой пожар. За самовосхвалением и самоценом следуют греховные помыслы и движения, и другое немалое. От этого всего спаси вас, Господи! (Вып. 3, пис. 531, стр. 227)

БЛАГОДАТЬ СВЫШЕ

Ее действие на душу

Что говорит святой Симеон, что благодать заставляет презреть и забыть все земное и небесное, временное и вечное, то под этим разумеет все тварное, всякую тварь. Ибо, когда благодать возгорится, тогда сердце исполняется любовию к Богу, а любовь к Богу истинная делает, что для души ничего нет, кроме ее и Бога. Вот, что говорит Симеон святой. (Вып. 8, пис. 1252, стр. 27)

БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТЬ

У вас труды по благотворению. Помоги вам, Господи. Это самый тяжелый труд и тревожный, хоть всегда сопровождается глубоким утешением. Про какую-то краску говорят, что она так глубоко и цепко входит в окрашиваемое вещество, что остается навеки… Так окрашивает душу благотворительность! В ней больше всего отражается свет Богоподобия. Помоги вам, Господи! (Вып. 2, пис. 300, стр. 158)

БОГ

Как представлять Бога во время молитвы

Бог вида не имеет и есть невидим. Бог Сын видится в человеческом естестве, поскольку приял в Свое лице это естество… Потому Его можно воображать в виде человека во всех случаях, какие описываются в Святом Евангелии. Это будет воображение историческое. Божеское же Его естество невидимо и образа не имеет. Троица Святая есть за пределами твари и как есть – для нас недомыслимо. Молясь Богу, лучше не воображать Его никак, а только веровать, что Он есть – есть близ… и все видит и слышит… О сем молить Его надо. (Вып. 3, пис. 500, стр. 177)

БОГОПРЕДАННОСТЬ

Я полагаю, что у вас часто вертится вопрос: что же делать, как быть? Полагаю также, что и ответ на это тоже дается у вас в сердце – что же делать, кроме как душу спасать. И это ответ на все случайности. Когда душа спасается, все прочее будь не будь, или что ни будь, – спасение души со всеми порядками мирится, и не только мирится, но их всех оживляет и освящает.

Жизнь свою надо в руки Божии предать. И Он все устроит наилучшим образом. Да ведь Он уже и строит. И все, доселе бывшее с вами, есть Его Промышления о вас дело… верите ли этому или нет, но если Бог все строит о вас, а вы не верите, не исповедуете, то сами видите, что так держать себя в отношении к Богу есть дело очень неисправное. Все надо принимать от руки Господа и за все благодарить. Извольте это написать в сердце. И первым делом поставить – убедиться в этом. Пересмотрите все случайности жизни вашей – и во всем увидите благодеющий перст Божий, и возблагодарите Господа. (Вып. 8, пис. 1415, стр. 153)