Текст книги "Жили-были три гуся"
Автор книги: Феликс Кривин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
А который час.
Из уважения к дедушке.
1979
ОБЩИЙ РОД
У этого рода еще сохранились признаки женского, хотя ему все чаще приходится быть мужским.
Возьмите Трудягу. Целый день на работе, а там по хозяйству – и женские, и мужские дела. Давно уже не помнит Трудяга, как делятся женские и мужские обязанности: кто кому уступает место, кто кого пропускает вперед.
Умница диссертацию защищает. Не поймешь – он или она: по самую макушку сидит в своей диссертации. Смеется над Умницей Невежда (кстати, он смеется или она?); иной, мол, Тупица живет, горя не знаючи, а ты, Умница, ночей не спишь... Ты посмотри. Горемыка, как твой сосед Пройдоха живет! Как твой сосед Хапуга живет!
Действительно, посмотришь – руки опускаются. Не хочется диссертацию защищать.
Может, лучше прожить век Невеждой? Может, лучше прожить Ханжой, Пронырой, Продувной Бестией?
Попробуем ответить на этот вопрос. Вот вытащим Умницу из диссертации и все вместе ответим.
1978
СОРОКА-ВОРОНА КАШКУ ВАРИЛА...
Почему я, жаворонок, в чистом небе пою? Я бы с удовольствием пел где-нибудь в другом месте. На дереве, например. У нас отличные есть деревья, высокие, стройные. С такого дерева запеть – далеко слышно.
Так они что придумали? Я про наших птиц говорю. Разделили между собой все деревья, обсели, что называется, и пускают на них друг дружку по знакомству. Я тебя на свое, ты меня на свое.
Допустим, зяблик сидит на ольхе, а воробей на осине. Таи зачем ему, зяблику, пускать на ольху соловья? Он лучше пустит воробья: хоть воробей и не так хорошо поет, зато потом его, зяблика, к себе на осину пустит. И будет зяблик петь в двух местах: у себя на ольхе и у воробья на осине. А пустит еще дятла с акации – в на акации запоет.
А вы еще спрашиваете, потому у нас, вместо соловьиных трелей, сплошное чириканье. Они же все деревья обсели – не пробьешься.
Я тут недавно песенку сочинил. Наши говорят, с такой песней не стыдно и на тополь. Сунулся я на тополь – куда! Там уже свои чижики-пыжики, свои сороки-вороны.
– Не слишком ли, – спрашивают, – для вас высоко?
– Не слишком, – говорю, – я в небо поднимаюсь и выше.
– В небо – пожалуйста. А здесь все-таки дерево, солидная трибуна. Послушайте сначала, как другие поют.
Послушал я.
Знаете, как сорока-ворона кашу варила, деток кормила? Тому дала, тому дала, тому дала, тому дала, маленькому недостало. То же самое и у них. Они ведь, когда поют, больше про кашку думают, чем про песню. Где ж тут достанет маленьким – достало бы большим!
Наши говорят: одной кашкой сыт не будешь. Правильно говорят.
Обратите внимание: те, которые одной кашкой живут, никогда не бывают сытыми.
1982
ПАССАЖИР ЧИЖИК, ВЫЛЕТАЮЩИЙ ДО ХАРЬКОВА
(Рассказ зяблика)
Мы всегда недовольны. И то у нас не так, и это не по-хорошему. И не те птицы на деревьях поют, и не те, какие надо, наедаются досыта. А я вам так скажу: слишком хорошо живем. Чересчур хорошо живем, вот в чем главная причина.
Сижу я недавно в аэропорту. Смотрю, как самолеты взлетают и на землю садятся. Они, пока не взлетят, такие большие, а потом становятся маленькие. А те, которые садятся, наоборот: сначала маленькие, а потом большие.
Сижу я и думаю: почему так? Я сколько летаю, а все одинаковый: что там, в небе, что здесь, на земле. Да если б меня так все время то сжимало, то раздувало, я б давно лапки откинул, дал дубаря. А мы не ценим. Своего не ценим. Все на чужое заглядываемся. А на что заглядываться? У них только успевай сжиматься да раздуваться...
Так я, значит, думаю, пока на аэродроме сижу. И вдруг слышу:
– Пассажир Чижик, вылетающий до Харькова! Подойдите ко второму окошку.
Опять, думаю, Чижик куда-то летит, опять ему у нас не нравится. Раньше он все на юг улетал, а теперь почему-то в Харьков. Интересно узнать, что у него там в Харькове. И почему его ко второму окошку подзывают.
Заглянул, а это не Чижик. Другой. Просто такая фамилия.
И стоит этот другой по фамилии Чижик у второго окошка, а ему говорят:
– Сегодня не полетите.
И он, представьте себе, не летит.
Да если бы мне сказали: "Зяблик, ты сегодня не полетишь"... Я бы им в глаза рассмеялся.
А этот не смеется.
– Мне, – говорит, – на работу. – И так жалко заглядывает в глаза.
Слыхали? На работу! Пусть бы мне кто-то сказал, что мне нужно на работу, пусть бы сказал...
А мы – недовольны.
Нет, надо нам устроить аэродром. И чтоб каждого подзывали к окошку и говорили, кто полетит, а кто не полетит. И куда полетит, чтоб говорили, а не так – кому куда вздумается. И чтоб нас все время то сжимало, то раздувало, то сжимало, то раздувало...
Вот тогда бы мы были довольны. Всем довольны. И Чижик наш никуда бы не улетал, а сидел на месте, как этот, из Харькова.
1982
ТРИ ЖИЗНИ
(Рассказ кролика)
У нас на последнем общем собрании выгнали волка из хищных. В травоядные перевели. За превышение полномочий.
Выгоняли единогласно, при одном воздержавшемся.
Бык воздержался:
– Он, – говорит, – у нас всю траву сожрет.
Записали мнение быка в протокол, чтоб ему при случае вспомнить. А волка перевели в травоядные.
Травы в этом году уродили высокие, но волка, известно, сколько ни корми... В хищных привык, не хочется ему в травоядные.
– Будешь огрызаться, – сказали, – еще дальше переведем. В грызуны.
Тут, конечно, я взял слово для справки.
– Почему, – говорю, – в грызуны – это дальше? Мы в грызунах всю жизнь, и нам, может, неприятно, что паша жизнь для кого-то наказание.
– Плохо, когда своя жизнь наказание...
Записали и эту реплику быка.
Однако все же вынесли на обсуждение вопрос: какая жизнь может служить наказанием? У хищных своя жизнь, у травоядных своя, ну, и у грызунов своя, естественно. Если их между собой сравнивать, то, возможно, одна перед другой проиграет, но если не сравнивать, то вполне можно жить.
Проголосовали единогласно: не сравнивать.
Жить, но не сравнивать. Чтоб можно было жить.
– Ну, если не сравнивать, так он у нас точно траву сожрет!
Это сказал бык. Будто специально для протокола.
1979
ПРОБЛЕМЫ ЦИВИЛИЗАЦИИ
Когда вырубили лес, не стало прежней дремучести и самые дикие помаленьку цивилизовались. Бросили эту привычку глазами вращать да зубами щелкать друг на друга, поскольку каждый теперь на виду и никуда от народа не спрячешься.
И образ жизни другой. Вместо того, чтоб гонять по лесу, высунув язык, каждый культурно зарабатывает средства на пропитание. Медведь с деревьев шишки трясет, Заяц качает мед, а Белочка сажает капусту. А потом вся эта продукция поступает в магазин, где каждый в порядке очереди покупает, что ему надо. Заяц капусту. Медведь мед, а Белочка сосновую шишечку.
Очередь сближает. Даже самые чужие и незнакомые в очереди, как родные, жмутся друг к другу. И нервную систему укрепляет очередь: кто в ней выстоит, выстоит всюду.
В одном магазине постоишь – в другой побежишь, чтоб успеть до закрытия. Постоишь – побежишь – постоишь – побежишь... Дикого зверя ноги кормят, но они, оказывается, кормят и цивилизованного.
И это уже непонятно: почему так? Раньше, когда каждый добывал себе пропитание, это избавляло его от необходимости ходить на работу. Потом, когда стали ходить на работу, это избавило от необходимости добывать пропитание. А если и работать и добывать... Целый день работать, а потом бегать добывать...
И никуда от этих проблем не спрячешься: леса нет.
1985
КОСТЕР В ЛЕСУ
Костер угасал. В нем едва теплилась жизнь, он чувствовал, что и часа не пройдет, как от него останется горстка пепла. Он слабо потрескивал, взывая о помощи, и Ручей, пробегавший мимо, участливо спросил:
– Вам воды?
Костер зашипел от бессильной злости: ему не хватало только воды в его положении! Ручей прожурчал какие-то извинения и заспешил прочь.
И тогда над угасающим Костром склонились кусты. Ни слова не говоря, они протянули ему свои ветки.
Что значит протянутая вовремя ветка помощи! Костер поднялся, опираясь на кусты, и оказалось, что он не такой уж маленький. Кусты затрещали под ним и потонули в пламени: их некому было спасать.
А Костер уже рвался вверх. Он стал таким высоким и ярким, что даже деревья потянулись к нему, одни – восхищенные его красотой, другие просто, чтобы погреть руки.
Дальние деревья завидовали тем, которые оказались возле Костра, и сами мечтали к нему приблизиться.
– Костер! Костер! Наш Костер! – шумели они. – Он согревает нас, он озаряет нашу жизнь!
А ближние деревья трещали еще громче. Но не от восхищения, а оттого, что Костер подминал их под себя, чтобы подняться еще выше.
И все же нашлась сила, которая погасила Костер. Ударила гроза, и деревья роняли тяжелые слезы – слезы по Костру, к которому привыкли и который угас, не успев их сожрать.
И только позже, гораздо позже, когда высохли слезы, они разглядели огромное черное пепелище на том месте, где бушевал Костер.
Нет, не Костер, Пожар. Лесной пожар. Страшное стихийное бедствие.
1961
БОЧКА
Свили две сороки гнездо на пороховой бочке. Это пустая бочка – плохая примета, а полная – примета хорошая. Вот и выбрали сороки бочку, полную доверху, – чтобы к счастью.
– А не взорветесь? – спрашивали осторожные воробьи.
– Ну, нет, мы живем потихонечку. Раньше у нас всякое бывало: то ссора, то скандал, а то, случалось, и подеремся. А теперь мы смирно живем, воздуха не сотрясаем. Если взлетаем, то осторожненько, чтоб на воздух не взлететь.
– Скучно, небось?
– Не без того. Но как вспомним, что могли бы на воздух взлететь, сразу становится весело. Могли бы взлететь – а вот не взлетаем!
– Значит, счастливы?
– Ну, животы приходится подтянуть, чтоб за продуктами не мотаться, воздуха не сотрясать. И по ночам плохо спим – пороховая бочка все-таки... Но в смысле того, что до сих пор не взлетели, конечно, счастливы. Еще как счастливы!
"А мы все воюем! – печально вздохнули воробьи. – Никак между собой не помиримся. А что если и нам бочку завести, натаскать в нее пороху и жить потихоньку... Чем больше пороху, тем меньше шороху..." – вот к какому выводу пришли воробьи.
1980
ПИФПАЛОЧКА
Одной девочке подарили деревянную куклу и при ней, деревянную тоже, пифпалочку.
– Зачем мне пифпалочка? – удивилась девочка. А кукла сказала:
– Это чтобы в меня стрелять.
– А зачем в тебя стрелять?
– Выстрели, тогда узнаешь.
Не хотелось девочке стрелять в куклу, но было любопытно: зачем стрелять?
И она выстрелила.
Ничего с куклой не стряслось, и вообще ничего страшного не случилось, но кукла сказала:
– Этот выстрел слышала? Это первый. Еще два услышишь – и конец.
– Чему конец?
– Всему конец.
Девочка очень испугалась.
– А я их не услышу. Я просто – раз! – И она выбросила пифпалочку.
Кукла деревянно рассмеялась:
– Пифпалочку не выбросишь, она все равно к тебе вернется.
Смотрит девочка, пифпалочка опять у нее в руках. Она ее снова выбросила, а пифпалочка опять у нее в руках.
– Ну, тогда я выброшу тебя, – сказала девочка и выбросила куклу.
Далеко забросила, но услышала, как кукла засмеялась оттуда:
– Меня-то ты выбросила, но два выстрела все равно остаются. Как их услышишь, так все, конец.
Ходит девочка со своей пифпалочкой, а кукла все попадается ей на дороге.
– Ну, как там? – спрашивает. – Еще ничего не слыхать?
– Ты смотри, какая вредная! – возмутилась девочка. – Тот раз я в тебя не попала, так теперь попаду.
– Попади, – смеется кукла. Деревянно, как смеются все деревянные.
Не выдержала девочка, выстрелила во второй раз. И от досады, что не смогла сдержаться, выбросила пифпалочку.
И на этот раз пифпалочка к ней не вернулась. Вот чудеса! То были чудеса, когда она возвращалась, а теперь наоборот. К чему привыкнешь.
А кукла говорит:
– Теперь пифпалочка к тебе не вернется, теперь она не нужна. Третий выстрел – это любой, который ты услышишь.
И кукла исчезла вслед за своей пифпалочкой.
Испугалась девочка, убежала домой. Забилась в угол, уши зажала, зажмурила глаза.
– Ты почему не гуляешь? – спрашивают родители.
– Я боюсь, – говорит девочка. – Вдруг начнут стрелять.
Рассмеялись родители, но не деревянно, как кукла, а мягко, по-человечески.
– Чего это вдруг начнут стрелять? Мы же не на войне, не на охоте.
– Остался последний выстрел, – говорит девочка.
Она знала: два выстрела уже сделаны, и сделала их она сама. Не было бы тех двух, третий не был бы третьим.
Родители позвали доктора, доктор выписал лекарства, и девочка выздоровела – потому что кто же не выздоровеет от лекарств?
И стала она жить-поживать – в ожидании третьего выстрела. Ума наживать – в ожидании третьего выстрела.
Жизнь, конечно, хорошая – как всякая жизнь, по сравнению с тем, что не является жизнью.
1982
ЛЮБЕЗНОСТЬ
– О, простите, я не одето! – улыбнулось Солнышко и натянуло на себя тучку.
– Ну, не сидеть же вам в темноте! – нахмурилась Тучка и зажгла молнию.
– К вашим услугам! – сверкнула Молния. – Что бы такое вам зажечь?
И она зажгла домик.
– С вашего позволения, я сгорю, – зарделся Домик. – Но вы не беспокойтесь, я оставлю по себе пламя...
И Домик поджег соседние домики.
– Рады стараться! – загорелись Соседние Домики и подожгли весь город.
Земля была растрогана.
– Вы очень любезны, – сказала она и посыпала голову пеплом.
1965
СТАРАЯ АФИША
Шелестит на ветру, останавливая прохожих, старая Афиша:
– Подойдите, подойдите ко мне! Я свежа и ярка, я еще достаточно хорошо сохранилась!
Афиша охорашивается, принимает самые различные дозы, но прохожие идут мимо и не замечают ее.
– Это будет очень интересный концерт... Веселый концерт... С участием самых лучших артистов...
Шелестит, шелестит, зазывая прохожих, старая Афиша. И не может она, не может понять, что концерт ее давно прошел и больше никогда те состоится.
1968
ПУГАЛО
Обрадованное своим назначением на огород. Пугало созывает гостей на новоселье. Оно усердно машет пролетающим птицам, приглашая их опуститься и попировать в свое удовольствие. Но птицы шарахаются в сторону и спешат улететь подальше.
А Пугало все машет и зовет... Ему так обидно, что никто не хочет разделить его радость.
1957
ОСЕНЬ
Чувствуя, что красота ее начинает отцветать и желая как-то продлить свое лето, Березка выкрасилась в желтый цвет – самый модный в осеннем возрасте.
И тогда все увидели, что осень ее наступила...
1960
ЛЮБОВЬ
Былинка полюбила Солнце...
Конечно, на взаимность ей трудно было рассчитывать: у Солнца столько всего на земле, что где ему заметить маленькую неказистую Былинку! Да и хороша пара: Былинка – и Солнце!
Но Былинка думала, что пара была б хороша, и тянулась к Солнцу изо всех сил. Она так упорно к нему тянулась, что вытянулась в высокую, стройную Акацию.
Красивая Акация, чудесная Акация – кто узнает в ней теперь прежнюю Былинку! Вот что делает с нами любовь, даже неразделенная...
1963
ДВА СЛЕДА НА ПЕСКЕ
Встретились два следа на морском берегу. Один был большой и, очевидно, более старый: его оставили здесь целую минуту назад. А второй был поменьше, и отроду ему было две-три секунды.
Они соединились и составили один след, направленный в разные стороны, они соединили все встречи и расставания...
Время остановилось.
Это такая уловка времени: в счастливые минуты оно делает вид, что остановилось, а на самом деле идет все быстрей и быстрей... Не исключено, что время – это всего лишь розыгрыш, который придумало пространство.
Встретились навсегда – это разве не розыгрыш?
Бегут секунды – навсегда, навсегда!
Разлуки, встречи – навсегда, навсегда!
Но вот набежала волна – и никого нет. Как будто никогда не было...
Но ведь _никогда_ – это тоже розыгрыш!
Смотрите: на песке у самого моря снова встретились два следа. И оба смотрят в разные стороны – так, что не поймешь, встретились они или расстались.
1983
ПЕСОЧНЫЕ ЧАСЫ
Когда песочные часы начинают счет времени, будущего у них много, а прошлого нет совсем. Но постепенно будущее из верхнего сосуда пересыпается в нижний, в котором песочные часы собирают прошлое.
Вначале песчинки падают беззаботно и весело, и кажется, что будущее играет в песочек. Но под конец начинаешь замечать, что это из него песок сыплется.
Будущее в верхнем сосуде, прошлое в нижнем, а где настоящее?
Оно вот здесь, в узком проходе, через который будущее сыплется в прошлое.
Может, потому в нем жить неудобно?
В будущем – просторно, в прошлом – просторно, а в настоящем – теснота, ни распрямиться, ни протолпиться. А когда протолпишься, глядь – ты уже проскочил.
Одна надежда: может, перевернут часы, и тогда прошлое снова станет будущим.
1980
ЖЕЛАЕМОЕ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОЕ
Камера раздувается под давлением воздуха, который сжимается под ее давлением.
Воздух сжимается, но стремится он к расширению.
Камера раздувается, но ей очень хочется сжаться.
Желаемое и действительное... Только их вечное несоответствие обеспечивает жизнедеятельность колеса.
1969
ЗАНАВЕС
Всякий раз, когда спектакль близился к концу, Занавес очень волновался, готовясь к своему выходу. Как его встретит публика? Он внимательно осматривал себя, стряхивал какую-то едва заметную пушинку и – выходил на сцену.
Зал сразу оживлялся. Зрители вставали со своих мест, хлопали, кричало "браво". Даже Занавесу, старому, испытанному работнику сцены, становилось немного не по себе оттого, что его так восторженно встречают. Поэтому, слегка помахав публике, Занавес торопился обратно за кулисы.
Аплодисменты усиливались. "Вызывают, – думал Занавес. – Что поделаешь, придется выходить!"
Так выходил он несколько раз подряд, а потом, немного поколебавшись, и вовсе оставался на сцене. Ему хотелось вознаградить зрителей за внимание.
И тут – вот она, черная неблагодарность! – публика начинала расходиться.
1958
ЖИЛИ-БЫЛИ ТРИ ГУСЯ...
Есть такая присказка: "Жили-были три солдата, вот и сказочка начата. Жили-были три павлина, вот и сказки половина. Жили-были три гуся, вот и сказочка вам вся".
Однако искушенный читатель, читая не только присказки, но даже повести и романы, уже в самом начале догадывается, что там будет в конце. Как автор ни пытается запутать сюжет, ему не удается провести искушенного читателя.
А если от начала вообще отказаться, чтоб никто не догадывался? Правда, тогда началом станет середина, но ведь можно отказаться и от нее... Уволить со службы солдат, отпустить на волю павлинов, и тогда ни один читатель не догадается, что где-то там, в конце нашей присказки, жили-были три гуся...
ПРИЗНАТЕЛЬНОСТЬ
...но увидев слезы у нее на глазах, лук от волнения забыл, что его режут.
ЗРЕЛОСТЬ
...и теперь, выйдя на широкую дорогу, он уже не рвался в краеугольные камни, а довольствовался скромной ролью камня преткновения.
ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЙ ПРИМЕР
...вот, например, ложка: она ведь тоже не всегда бывает в своей тарелке, но это ничуть не мешает ей работать с полной отдачей.
ИНДИВИДУАЛЬНОСТЬ
...но – ох, и до чего же трудно быть изюминкой! Особенно в ящике с изюмом.
ПРОИГРЫВАТЕЛЬ
...и потому, что он в жизни всегда проигрывал, слушать его было особенно интересно.
ТОЧКА ЗРЕНИЯ
...а что до лысины, то ей главное, чтоб сверху блестело.
СВОЕ МНЕНИЕ
...наконец и воробей получил возможность высказать свое мнение.
– Чик-чирик, – сказал воробей. – Чик. Чирик. Этого – чик, этого чирик! А чего с ними чикаться?
МЫСЛЬ ИЗРЕЧЕННАЯ
...а кролик, благоговевший перед удавом, но в наплыве чувств не сумевший правильно выразить это благоговение, крикнул:
– К черту удава! До каких пор нам дрожать перед ним?
Потом пошел и удавился, поняв неточность формулировки.
ПРОБЛЕМЫ
...тут важно: кто ездит, куда ездит, зачем ездит...
– И на ком ездит, – вставил верблюд.
РОДОСЛОВНАЯ ПРЕСМЫКАЮЩИХСЯ
...и так, пресмыкаясь, огромные ящеры превратились постепенно в маленьких ящериц.
КРОКОДИЛЫ
...не страшно, когда молодо – зелено. Вот когда старо и по-прежнему зелено, это по-настоящему страшно.
РЕФЛЕКСЫ
...когда идет облава на волков, первыми разбегаются зайцы.
УСЛОВИЯ ЖИЗНИ
...для бабочки, живущей один день, совсем не безразлично, какая нынче погода.
МНОГОКЛЕТОЧНЫЕ
...количество клеток современной обезьяны равно n + 1. Единицей обозначается клетка, в которой обезьяна сидит.
ПТИЦЫ
...в каждом зяблике погибает орел. От сознания, что он не орел, а зяблик.
ПЕДАГОГИКА
...ни одно яйцо не любит, когда его слишком высиживают.
ПРАВИЛЬНОЕ ПИТАНИЕ
...лучше недоесть, чем переесть. Поэтому кошка съедает мышку, а не наоборот.
ДИСКУССИЯ
...баран выразил общее недоумение, заяц выразил общее опасение... Потом встал лев и выразил общее мнение.
ВЫСШАЯ НЕРВНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
...и подколодную змею можно довести до того, что она запустит в тебя колодой.
ЛАМА
...в семействе верблюжьих только лама не имеет горба. В семействе верблюжьих тоже не без урода.
ЧЕМ ЖИВЫ ВЕРБЛЮДЫ
...только тем, что, бродя по выжженной голой пустыне, они носят повсюду милый сердцу горный пейзаж.
РАКООБРАЗНЫЕ
...такое количество ног, такие средства передвижения – и все это для того, чтоб двигаться назад!
ЗДОРОВЫЙ ОПТИМИЗМ
...мушка верит в мушку, мошка верит в мошку... А мышка верит в мышку и совершенно не верит в кошку.
ВОЛКИ И ОВЦЫ
...и когда волки были сыты и овцы целы, возникла проблема: как накормить овец?
РЫЦАРИ КРУГЛОГО СТОЛА
...в заключение был дан обед. Лягушка съела мушку, уж съел лягушку, еж съел ужа. Обед прошел в обстановке взаимного понимания.
СКАЗКА
...а так как Золотой Рыбке было мало ее морей, у старика отобрали последнее старое корыто.
ОБЪЯСНЕНИЕ СКАЗКИ
...это сделал Мальчик-с-пальчик, большой друг старухи и старика, Волка и Красной Шапочки, сестрицы Аленушки и Бабы Яги, а также всей нашей сказки.
ПТИЦА ФЕНИКС
...легендарная птица Феникс, птица из времени легенд... В то легендарное время птица Феникс была обычным воробьем. В то время быть воробьем означало постоянно возрождаться из пепла.
ПТИЦЫ И ЛЮДИ
...птицы поднимаются в небо, изо всех сил отмахиваясь от земли... Тем-то от птицы и отличается человек, что он не может ни от чего отмахнуться.
ПУБЛИКА
...и все были разочарованы, что он не смог исполнить на бис свою лебединую песню...
1965-1975
