355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Фёдор Микишин » История несостоявшегося диссидента » Текст книги (страница 3)
История несостоявшегося диссидента
  • Текст добавлен: 10 января 2022, 14:00

Текст книги "История несостоявшегося диссидента"


Автор книги: Фёдор Микишин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Ещё будучи в возрасте 7-12 лет, у нас было одно весьма своеобразное место для купания– небольшой пруд рядом с инфекционной больницей. Глубина его была не более полутора метров, а размер около 15 метров в диаметре. Вода там была обычно мутная, дно илистое, а вокруг прогуливались и отдыхали, от нечего делать, больные.

Тут же рядом располагался большой туалет на 5 очков, что было необходимым для учреждения подобного профиля. Большая часть больных страдала дизентерией и поносом. Как-то, туалет этот, был снесён и мы, выломав пол туалета, использовали его, весь загаженный, вместе с очками, в качестве плота. Я представляю, что думали больные, видя нас плавающими на этом плавсредстве, потому что они ругали нас и плевались от омерзения. И всё-таки, никто не заболел, хотя купаясь, часто приходилось заглатывать нечаянно воду пруда. Единственно, у меня однажды, появилась какая-то сыпь на теле. Я показал её матери, и она помчалась со мной в эту больницу. Как оказалось, это был, так называемый, розовый лишай – не серьёзное заболевание, которое быстро исчезло, после нескольких дней смазывания каким-то лекарством. Летом, мы дети, наверное, лет до 13, ходили обычно босиком и в одних чёрных сатиновых трусах. Жара стояла до 40 градусов и мы, не обременённые одеждой, купались в самых неожиданных местах. В фонтане, у дворца горняков, в центре города, причём и загорали прямо на площади, нисколько не стесняясь прохожих. В любом бассейне, где глубина была хоть до колен, в парке и доме пионеров, в арыках.

Уже после 12 лет мы начали ходить на озеро Наугарзан, вода из которого впадала, чуть ниже плотины, в канал. Идти туда было далеко, наверное, около 10 км, через угольный

разрез и вдоль канала. Обычно выходили с утра, взяв с собой кусок хлеба. Озеро было небольшое, в него впадала одноимённая речка. А славилось оно чистотой воды и

отличным песчаным пляжем. В жаркие летние дни, там было полно людей. Мы купались там до одурения и до тех пор, пока голод не начинал давать знать о себе.

Тогда мы отправлялись обратно. Бросали жребий, и кто-то один или двое, брали нашу одежду и шли пешком, остальные же, плыли по каналу до самого соцгорода, почти 6 км, вылезая перед первым водопадом. Там дожидались одежду и шли домой. Были и другие места для купания. Поразительно, что в то время, в арыках, речках, озёрцах, повсюду текла чистая, прозрачная вода. Сотни родников встречались по пути к озёрам и вдоль канала. Вода там была чистейшая и необычайно вкусная. И даже в ручейке шириной в 5 см, встречались рыбки. Уже в 80-е годы, такой картины не наблюдалось.

Почти все ручейки и озёрца исчезли, а вода в канале стала мутной. Возможно это объясняется экологическим загрязнением, а больше я не могу ничего придумать. Чистая вода сохранилась только в реке выше плотины на несколько километров и в горных речках-саях, вдали от жилья. Лет с 14 мы начали выезжать на велосипедах к реке Ангрен, выше плотины. Мы брали с собой удочки и там ловили рыбу и купались. В реке водилась рыба под названием «Маринка». Узбеки называли её Мазар-и-балык, что в переводе означало: «Кладбищенская рыба». Называлась она так потому, что на внутренней поверхности рыбы имелась чёрная ядовитая плёнка. И если рыбу сварить с этой плёнкой, то вполне можно умереть, съев её. Так же ядовита и чёрная икра этой рыбы. Едят эту рыбу без последствий, только вороны и змеи. Но плёнку эту, очень легко удалить и тогда она может употребляться без проблем, в варёном и жареном виде. А размером она достигает до полуметра. Кроме неё, водятся пескари, бычки, вьюны, изредка, туркестанский сом. Мне, в конечном итоге, понравилась ловля рыбы голыми руками. Большинство горных рек-саев, имеют незначительную глубину, при достаточной широте и скорости течения. На особо широких перепадах, где глубина бывает ниже колен, а скорость воды высока, рыбы удерживаются под камнями.

Здесь, идя против течения, необходимо обшаривать крупные валуны, находя норки и всовывая туда руки. Очень часто там находятся одна и более рыб, хотя имеется опасность схватить водяную змею, что имело место не раз, но к счастью обошлось без укусов. И вот, нащупав рыбу, пытаешься её схватить, а она скользкая и юркая, уходит в глубь норки. Возникает, ни с чем не сравнимый, азарт. Приходится порой с головой уйти под воду, протягивая руку всё дальше. Хорошо, если у норки нет противоположного выхода, тогда рыба, забившись в самый угол, бьётся и пытается проскользнуть сквозь пальцы и часто уходит, вызывая жестокое разочарование, но какая радость охватывает тебя, когда после тяжёлой борьбы, удаётся всё-таки, схватить её за жабры и вытащить на берег. Обычно, в таких местах, попадаются довольно крупные, длиной в 20-30 см рыбы, не идущие в сравнение с пойманными на удочку, мелкими пескарями. Обычно мы там же и варили пойманных рыб и съедали, также и приносили домой. А ещё, хорошим местом для ловли рыбы, являлся участок канала, от подножия первого водопада до второго. Здесь, в летнее время, вода едва перекрывала щиколотки, а по дну канала было разбросано множество крупных камней, под которыми прятались рыбы. Некоторые рыбы достигали таких размеров, что их спина высовывалась из воды. Рыбы предпочитали этот участок из-за того, что вода, падая с высоты, устраивала буруны и завихрения в месте её перехода в горизонтальное течение. Здесь происходило особенно интенсивное её обогащение кислородом, что привлекало маринок, которые относятся к семейству форелевых и водятся только в чистой и проточной воде. Здесь мы применяли другую тактику. Два человека с обычными мешками из-под картошки, вставали рядом и держали мешки растянутыми в ширь, двигаясь против течения. Другие же, пройдя выше по течению, шли вниз пугая рыбу, которая спасаясь от загонщиков попадала в мешок. Это занятие настолько нравилось нам, тем более, что этот участок канала проходил совсем рядом с домом, что мы по несколько часов кряду, бродили по воде, пока ноги не одеревенеют. Именно здесь мы ловили самых крупных рыб, некоторые достигали 60 см.. Очень часто мы относили живых рыб к моему другу Клыге, у которого во дворе был устроен пруд и выпускали их туда. Но однажды он объявил, что утки забрались в пруд и съели всех рыб. Он был пройдоха и поэтому я считаю, что он скорее всего вынес на базар и продал их, чем предположить, что утки могли съесть полуметровую рыбину. Но тогда мы ему поверили. У нас в доме по выходным дням, если случалось обедать всем вместе, принято было пить водку или вино, притом наливали всем, даже мне, начиная лет с семи. Отец пил прилично, особенно по выходным. А в будние дни, бывало, выпивал со своим непосредственным шефом. Может быть по этим причинам, я начал понемногу привыкать к «зелёному змию». Кроме того, питьё спирта, после купания с друзьями, стало привычным занятием и без купания. У нас дома всегда водилась выпивка, притом отец иногда доставал некоторые импортные напитки, вроде французского коньяка, Баккарди, рома и т.п. Красивые этикетки вызывали интерес, и я часто пробовал их.

А пиво стояло ящиками. Первый раз я напился пьяный на своё 14-тилетие. Я пригласил в гости двух своих друзей– Клыгу и Тюрина. В магазине, как раз появился в продаже Гаванский ром, на этикетке которого был изображён негр в лодке. Крепость напитка была 60 градусов. Я прикупил ко дню рождения бутылку 0,7 литра. Начитавшись пиратских романов, где пираты пили ром, как воду, мы, подражая им, стали пить по полстакана. Неокрепший детский организм не выдержал, и мы отключились.

Клыга ушёл домой, в невменяемом состоянии, в одних носках. Перед уходом он обнимался с нашей собакой Богатырём, чего не мог себе позволить ни один чужой человек, так как она не признавала никого. Для того, чтобы кто-то прошёл в дом, её приходилось запирать. А тут она не тронула его, видимо поняла его состояние. Мы же с Тюриным ползали по комнатам и всюду блевали. Дома находилась одна моя сестра Люда. Ей пришлось вызвать свою подругу, чтобы справиться с нами. Наконец мы утихомирились и забылись в тяжёлом сне. Очнулись только через 6 часов, поздно вечером. Кстати, от питья этого рома, в том месяце, у нас в городе отравились и умерли два человека. Я сильно болел пару дней и дал зарок больше не пить. И действительно я не пил ничего, кроме лимонада около полугода. В 1966 году закончила 11-ти летку Люда. Ей не повезло в том плане, что в этом году произошла реформа школьного образования. С 11 летнего обучения переходили на 10 летнее. В этом году выпустили сразу 2 класса, поэтому и число выпускников было в два раза больше. Поступить в ВУЗ стало большой проблемой. Люда тоже поехала в Саранск и поступила в МГУ на факультет физики и математики. Мы остались втроём. В том же 1966 году произошло знаменитое Ташкентское землетрясение. Трясло и Ангрен, но не так сильно. В Ташкенте землетрясение вызвало разрушение тысяч зданий. Погибло много людей, но официальная пресса называла другие цифры. По её данным, погибли несколько человек. Город наводнили войска, въезд туда запретили до тех пор, пока военная техника не разгребла руины зданий и не навела некоторый косметический марафет.

Рухнули такие известные здания, как знаменитый цирк, ЦУМ, ресторан Зеравшан. Наиболее пострадали глиняные постройки старого города. Многие люди оставшись без крова продавали свои пожитки, чтобы было на что прокормиться. Я, приезжая в то время в Ташкент, сумел купить с рук очень много хороших книг. Со всех концов СССР съехались строители и начали возведение новых кварталов. Каждая республика внесла свой вклад в строительство нового Ташкента. Город преобразился неузнаваемо и

приобрёл свой новый неповторимый облик, когда каждый квартал имел черты архитектуры присущей той республике, которая его строила.       В 8-м классе к нам прибыл новый, молодой преподаватель физкультуры. Я в то время представлял из себя здорового увальня. Обнаружив во мне какое-то призвание к спорту, он предложил мне заняться в секции лёгкой атлетики метанием диска и толканием ядра. Превозмогая свою лень, я всё-таки начал посещать секцию и заставлять себя, под руководством тренера, учиться премудрости этих видов спорта. Конечно приходилось для разминки бегать и прыгать, подтягиваться и выполнять другие упражнения. Понемногу я вошёл в колею. Уже в этом году я занял первые места по этим двум видам на городских соревнованиях между юниорами 30-ти школ. А весной следующего года, впервые выехал на региональные соревнования в город Чирчик. Мы жили больше недели в гостинице и соревновались с другими городами. Я занял призовые места и приехал домой победителем. Начиналась моя спортивная карьера. Далее всё пошло по обычной схеме: тренировки после уроков, городские соревнования, выезды на отборочные соревнования в Чирчик или Ташкент, выезд на сами соревнования. Неделями я бывал в отъездах, всё меньше времени оставалось для учёбы. Но тем не менее я учился очень хорошо. Особенно значительными были успехи по математике, где учителю приходилось давать мне индивидуальное задание на дом, по черчению – почти весь класс перекопировал мои работы, по литературе– мои сочинения учительница всегда зачитывала вслух перед классом, географии– мне поставили пять с плюсом, истории и конечно по физкультуре, я прыгал выше и дальше всех, прекрасно плавал и бегал, хорошо играл в футбол. Спорт помог мне стать незаурядной личностью в школе и городе. Я обрёл прекрасную спортивную форму и на меня стали заглядываться девицы. К 10-му классу у меня сформировался особый тип поведения. Я вёл независимый образ жизни, образцом для подражания у меня были книжные герои – Атос, из «Трёх мушкетёров», пиратский капитан Бернардито Луис эль Гора, из книги «Наследник из Калькутты», граф Монте-Кристо, короче благородный идальго. Я не поддавался ничьему влиянию и не стремился вливаться в какие-либо компании, где верховодили некоторые школьные авторитеты. Напротив, ко мне, как к лидеру, примкнули некоторые одноклассники, составив свою группу. Благодаря своему мягкому характеру, я со всеми сохранял дружественные отношения. Но это явилось и некоторым отрицательным моментом в моей жизни. И тогда и в будущем, ко мне льнули некоторые, обиженные жизнью изгои, которые не находили понимания среди других компаний. Так в свою группу я принял отринутого, всеми обижаемого, постоянно битого Пономарёва. Характер у него был не очень приветлив, а к тому же он был несколько полноват и имел кличку «Боров» или «Кабан». Я же отнёсся к нему снисходительно, приняв его в число своих друзей, за что и потерпел не однажды. Не знаю почему, но он многим не нравился и стоило только ему показаться на людях, как обязательно назревал скандал и ему попадало. Я ему внушал, чтобы он хоть раз постоял за себя. И как-то раз он действительно, придя со мной купаться на канал, дал сдачи одному своему недругу, который постоянно избивал его. После этого случая к нему стали относиться более уважительно. Наверное, в 9-м классе к нам перевели из параллельного 9-го «Б» Простякова Валеру, который слыл очень дерзким и хулиганистым парнем. В целом он был достаточно умён, но имел какой-то авантюристичный характер. В своём классе он создал группировку и, подавая пример, всячески третировал учителей, подбивая своих сторонников на конфликтные ситуации. Наш класс отличался дружелюбием и учителя посчитали, что Простяков изменит свой характер, под нашим влиянием. Но они жестоко просчитались. Имея все задатки лидера, он через короткий срок сколотил и в нашем классе группу подражателей, которые прямо-таки восторгались его дерзкими выходками. Не бросил он и своих друзей из 9-го «Б». Организовалась значительная группа из десятка человек, которые в какой-то мере терроризировали остальных. Простяков был за главного, остальные подчинялись ему, а в шестёрках у него ходил здоровенный, но весьма ограниченный умственно, Абушаев Наиль. Ко всему, почти у всех имелись старшие братья, на которых они полагались. И вот, осенью 1968 года,


На сборе хлопка.1968 год. Я с фартуком на животе, стою.

старшие классы школы были посланы на уборку хлопка. Вообще хлопок слыл самым главным достоянием республики. В связи с недостатком техники, на его уборку ежегодно привлекались все студенты, учащиеся старших классов и рабочие. За всю свою жизнь в Узбекистане я не пропустил ни одного года, чтобы не поучаствовать в этом мероприятии. Как и следовало ожидать, Простяков невзлюбил Пономарёва и начал к нему придираться. Я встал на его защиту.Тогда группа Простякова решила проучить меня и моих друзей. Брат одного из сторонников Простякова, для простоты я буду его обозначать П.В., позвал своего старшего брата, который с группой таких же хулиганов, должны были прийти к нам и вместе с П.В и его шестёрками избить нас. Дело принимало зловещие очертания. Пономарёв и ещё некоторые мои друзья ушли куда-то и попрятались. Я остался с Соколовым вдвоём. Тогда я произнёс речь перед остальными ребятами из нашего и параллельного класса, которые не входили в группу П.В., в которой призвал всех покончить с тиранией П.В и объединиться для отпора этих, потерявших меру, подонков. И мне удалось убедить их. Мы собрались всемером в нашем расположении – классном помещении сельской школы, где мы ночевали. П.В сам испортил своё торжество. Не дожидаясь подкрепления, он и его шестёрка Наиль, войдя в помещение и увидев, что я один, на Соколова они не рассчитывали, думая, что он не станет ввязываться в разборку, решили вдвоём побить меня. Я встал против П.В, но не мог первым ударить, воспитание не позволяло поднять руку на человека. И тогда, стоящий сбоку Наиль, врезал мне в лицо. Я совсем не ожидал этого и пропустил удар.

У меня хлынула кровь из носа, и я согнулся, чтобы не испачкаться в ней. И тут ребята кинулись на них. Обоих свалили и начали бить, но тут в комнату ворвался преподаватель физкультуры и прекратил драку. Велев нам ждать, он отправился за

директором школы. Тут как раз подошли все остальные наши враги с прибывшей группой поддержки. Но было уже поздно. Старший брат друга П.В., со своими сторонниками, быстро ретировались. А оба наших класса, директор собрал вместе и начал разборку. Надо сказать, что в то время, когда мы ждали директора школы, П.В,

почуяв, что ему теперь не поздоровится, попросил меня, чтобы я взял на себя всю вину за произошедшее. Но я категорически отказался. Тогда он попросил прощения,

мотивируя тем, что его сейчас, с учётом всех его былых заслуг, могут выгнать из школы и даже завести уголовное дело. И я великодушно простил его. Директор, даже обрадовался, что я не таю злобы на П.В и не собираюсь давать делу ход. Конечно директору не хотелось быть виноватым в том, что произошло ЧП и после короткого разбирательства, решили оставить всё в тайне. Простяков ещё раз попросил у меня прощения, перед всеми собравшимися. После этого случая он и его компания, значительно умерили свои амбиции и в дальнейшем вели себя не так вызывающе. Меня, во всяком случае, больше никто не трогал и П.В. относился ко мне почти по-дружески. Зато я неделю ходил с залитым кровью глазом. Наша школа пробыла на хлопке всего неделю. Высокопоставленные родители устроили отзыв школы, и мы приступили к занятиям. Летом 1968 года я поехал в гости в Саранск к своей сестре Люде. Поселился в общежитии и ждал, пока она не сдаст



сессию. А потом поехал с ней и группой аквалангистов Университета, где она состояла членом, на Чёрное море. Это была незабываемая поездка. Мы поселились в палатках на склоне горы у города Алушта. Впервые в жизни, я уехал так далеко от дома, предоставленный самому себе. А Чёрное Море? Это же был предел желаний для советского человека того периода. Конечно, тамошний сервис был невообразимо далёк от западных образцов. Но советский человек привык к трудностям. Самое главное – это купаться и загорать. Многие люди кроме этого проводили свой отпуск активно отдыхая, что выражалась в посещении ресторанов и танцплощадок, экскурсий и т.п. Но группа студентов-аквалангистов не располагала достаточными средствами и мы поселились «диким» образом, вдали от шума города, как поступали тысячи других «дикарей». Нас было человек двенадцать, все студенты из разных факультетов, которых объединяла общая любовь к воде. У нас был и старший – совсем ещё молодой преподаватель того же университета. В одной палатке разместились 10 человек, а шеф в отдельной маленькой палатке, которую делили с ним по очереди две девушки из семи имевшихся. Я не был полноправным членом команды, хотя плавал нехуже любого из них. С утра, после завтрака, все, кроме двух дежурных, которые, оставаясь в лагере, должны были приготовить обед и ужин, отправлялись на берег моря, прихватив с собой 5-6 аквалангов. Обычно мы располагались на диком побережье, вдали от пляжа.

Кто-то отправлялся под воду, а другие просто купались и загорали. Из подводных прогулок приносили крупных крабов и раковины рапанов. Крабов варили и ели, а рапанов выковыривали из раковин и оставляли последние себе в качестве сувениров. Рапаны водились на глубине не менее чем восемь метров и глубже. Тем не менее очень скоро я научился нырять на глубину до 10 метров и сам набирал рапанов. Однажды один такой нырок чуть не кончился для меня плачевно. Нырнув под воду, я вдруг решил побродить по дну пешком, потом попытался сидеть. Только через какое-то время я начал всплывать и вдруг понял, что мне уже не хватает воздуха, а до поверхности ещё плыть и плыть. Отчаянными рывками я поднимался вверх и никак не мог выплыть. Уже прощаясь с жизнью, я, не знаю, как, всё-таки вынырнул.

Я не мог отдышаться и долго лежал на спине в воде, пока не пришёл в себя. Да, это был рискованный, опрометчивый поступок. Море не любит шуток. Иногда мне давали акваланг, уже почти пустой, и я плавал с ним вблизи берега. Почти месяц пролетел незаметно, и мы с Людой, распрощавшись с друзьями, уехали в Ангрен. Как было потом мне интересно, когда после приезда домой, я поехал на турбазу и купаясь в небольшом озерце, образованном в ущелье из перегороженного сая, нырнул на дно, а там было не более 4-х метров глубины, почувствовал себя в тесной клетке, да ещё и вода пресная. Но постепенно привык. Громадное значение в те времена и до самой перестройки конца 80-х годов, представляло кино. Не имея тех видов развлечений, которые имеет молодёжь в настоящее время, кино пользовалось небывалой популярностью. Учитывая ещё и тот фактор, что билет в кино стоил довольно дёшево – от 10 копеек для детей до 14 лет, до 45 копеек максимально. А в среднем, он доставался обычно в 25-30 копеек. У нас в Соцгороде, было 2 летних кинотеатра и один большой зимний, при дворце горняков. В кино ходили все. И просто так, от нечего делать, и как выход в свет, и общение с культурой. А для влюблённых, кинотеатр был местом свиданий. Мы посещали кинотеатр при первой возможности, особенно если шёл новый фильм. Бывало, часто сбегали с уроков или упрашивали учителей отпустить нас. А как откровенно переживали за героев и взахлёб делились впечатлениями! Как хотели походить на героев фильмов и подражали им во всём! Особенное столпотворение творилось, во время показа зарубежных фильмов. Билеты брали с боем. Я кстати всецело поддерживаю ту политику, которую проводило правительство в отношении проката зарубежных фильмов. Не допускались к показу те фильмы, в которых присутствовали сцены насилия, кровожадности. Фильмы обычно пропагандировали честность, дружбу, настоящую (без постельных сцен), любовь, самоотверженность и патриотизм. Я думаю, что развал СССР и сегодняшний разгул преступности, в немалой мере обязан прекращению цензуры кинопродукции. В результате мы и имеем сейчас то низкопробное видео, которое учит нынешнюю молодёжь, так называемым, ценностям западного мира – кровавым разборкам, насилию, наркомании и пьянству, порнографии и т.п. то есть деятельности, которая не имеет ничего общего с нашими, национальными традициями и которая является скрытой формой войны Запада против России и притом весьма успешной. До сих пор, на этом фронте, Россия терпит тотальное поражение.

Примерно с 7-8-го класса во мне начал просыпаться интерес к противоположному полу. Безусловно, в нынешнее время, молодёжь, наученная современными фильмами, журналами и тем беспределом, который царит в обществе и более того, постоянно пропагандируется по телевизору, в сексуальном плане, развита неизмеримо выше, чем тогдашнее поколение и начинает половую жизнь гораздо раньше. Эту тенденцию я, к слову, не одобряю. Но тогда, отношения с девушками, были совсем другими. Как говорил мой двоюродный брат Иван, которого я очень уважал за его ум и порядочность, мы действительно были не подготовлены в этом плане. Я до 10 класса был полным профаном в отношениях с прекрасным полом.Я влюблялся в героинь фильмов, одноклассниц и знакомых, но не знал, что мне с этим делать. Я можно сказать, панически боялся короткого общения с девушками, вёл себя скованно и

неуклюже. К 10-му классу у меня выработался определённый тип поведения. Я делал вид, что абсолютно равнодушен к женской красоте. Старался избегать сближения и, показной грубостью, старался скрыть приязнь к той или иной особе женского пола, к которой я чувствовал влечение. Даже целоваться я не умел и этому меня научила одна знакомая, весьма разбитная девица, мать которой, приходилась очень дальней родственницей моей матери, и они изредка заходили к нам в гости. До зимы 1968 года я безответно и тайно был влюблён в свою одноклассницу, которая в то время была комсоргом нашего класса. Одно время я таким же образом любил другую одноклассницу, кореянку Тому и даже один раз поцеловал, с её согласия, на классной вечеринке, которые мы неоднократно устраивали, поскольку хождения на танцы в нашей школе, не одобрялись и даже считались постыдным явлением, достойным только низших плебеев, учившихся в других школах и не принадлежавших нашему избранному сообществу. Эту привычку я сохранил и в последующие годы. Никогда я не ходил на танцы и не уважал тех, кто не разделял моего мнения в этом отношении. Но, как я уже ранее отмечал, мои успехи в спорте, независимое положение и своеобразная, ни с кем не сравнимая, манера поведения, выделяли меня из общей толпы, и я часто замечал, что многие девушки бросают на меня призывные взгляды.

Даже некоторые старшеклассницы, из числа записных красавиц, начинали шушукаться, когда я проходил мимо них по коридору. Но только с переходом в 10-й класс мне удалось, в некоторой степени подавить в себе чувство неполноценности и несколько расслабиться, заметив наконец, что большинство других моих сверстников, не обладая никакими достоинствами, нисколько не страдают от этого и, более того, весьма уверенно обращаются с девушками, без труда находя себе подруг. И я тоже начал искать себе подходящий объект. И как я был поражён, когда мне стали прямо указывать, что мною заинтересовалась одна из самых красивых в школе девушек – Суслова Наташа, дочь председателя горисполкома или, как говорят сейчас, мэра города. Она училась в 9-м классе и имела своей подругой ещё одну красавицу – гордую и недоступную Наташу Якушенко, безответно влюблённую в моего друга Тюрина (как это выяснилось через несколько лет). Тут и я обратил внимание, что подруги, каждую перемену, норовят проводить у дверей нашего класса, чтобы лицезреть меня и Тюрина.

Я конечно был чрезвычайно польщён таким вниманием, но одновременно и растерялся, не зная, что мне делать со свалившемся на меня сокровищем. Я не знал, каким образом и где, мне лучше заговорить с Сусловой, поскольку наши встречи ограничивались временем перерывов между занятиями и стенами школы, а назначать ей свидание я не решался. Мы только и могли, что переглядываться. Но вот подошёл новый 1969-й год.

В школе имел место, новогодний вечер с танцами. Я несколько раз приглашал Н.С. на танец и наконец набрался смелости, признаться ей в любви (я сделал это признание не совсем от чистого сердца и в дальнейшем больше никому и никогда не говорил таких слов). Реакция была мгновенная, она повисла на моей шее, со счастливой улыбкой.

Я предложил ей покинуть вечер и пойти погулять. Для конспирации, я ушёл раньше её, и мы встретились недалеко от школы. Я до сих пор помню тот морозный вечер, запах её шубы и духов. Мы бродили по задворкам и беспрерывно, неумело целовались. Потом я проводил её домой и пошёл к себе, весь в раздумьях. Безусловно, я ещё не созрел для большой любви. В дальнейшем мы встречались не часто. В школе, делали вид, что не знаем друг друга. Я ни с кем не делился своими впечатлениями, оставляя свою связь с Н.С. в тайне от своих друзей. Мне почему-то было неудобно перед ними.

Конечно, о наших отношениях знали все, но тоже молчали, проявляя солидарность. Вот такие были раньше времена и нравы. Это сейчас считается нормальным, что мальчик и девочка любят друг друга и проводят время вместе, порой уже лет с 13-14, выставляя напоказ свои отношения. Про это показывают в кино и пишут в книгах. Советская мораль признавала любовь, только после 18 лет. Считалось, что школьники, до самого выпуска, остаются детьми и между ними не может быть никаких связей, кроме дружбы или общественных отношений. Эти догматы вбивали нам в голову с детсадовского возраста. Я очень небрежно относился к своей подруге. Почти все встречи с ней происходили по её инициативе. Я обычно бывал очень занят. Или проводил время с друзьями, или читал книги, или занимался спортом. Довольно скоро мне прискучили гулянья по тёмным переулкам, а придумать что-либо другое я не мог. Показаться на людях с девочкой, мне было стыдно. К тому же, у меня появились другие увлечения, так что наши отношения стали казаться мне обузой. Только гораздо позже я понял, как она страдала, искренне любя меня. И она оставила в моём сердце незаживающую рану, всё-таки я любил её, но не мог тогда этого понять и поэтому, потерял её из-за своей инфантильности и невежеству. Той же зимой нас постигла беда. Мою мать арестовали и посадили в тюрьму. Она уже достала всех. Открыто называла в письмах крупных руководителей ворами, фашистами и т.п. Ко всему этому добавился такой эпизод: нам было необходимо получить разрешение на регистрацию своего дома, построенного в Ташкенте в 1968 году, по улице Фонтанной, для чего необходимо было дать взятку работнику райисполкома. Мать обратилась в милицию и, в момент передачи взятки, этого деятеля взяли с поличным. Но оказалось, что у него очень высокопоставленные друзья (сейчас это называют «Крышей»). Дело о взятке зависло, зато была дана команда разобраться с матерью. Её взяли прямо на улице – попросили сесть в машину и отвезли в тюрьму. Дома провели обыск и «обнаружили» листовки антисоветского содержания, которые нагло подложили на видное место. Мы с отцом остались вдвоём. Возможно, все эти перипетии, повлияли на меня, и я стал неумеренно пить. Дошло до того, что в моём портфеле постоянно находилась фляжка с водкой, откуда я на каждой перемене выпивал по 30 –40 грамм. А дома я пил пиво, по 10 бутылок за вечер.

Не удивительно поэтому, что к весне 1969 года у меня давление составляло 180/90, а руки тряслись так, что однажды, вызванный к доске на уроке химии, я не смог перелить реактивы из одной посуды в другую. Ко всему этому, собираясь после школы поступить в военное училище, никак не мог пройти через терапевта, который забраковывал меня из-за гипертонии. Мне выписали таблетки и пролечившись три месяца, мне удалось снизить давление до нормального, хотя пить я не бросил.

Расскажу ещё об одном интересном факте, который весьма подпортил мою будущую карьеру. Наверное, в 9-м классе я основал некую партию, которую назвал «Партией нейтралитета». В неё вошли все мои друзья и ещё один одноклассник, кстати его мать была работником горкома, по имени Виктор, он ещё сыграет немалую роль в моей жизни через десять лет. Всего нас было 5 человек, а занимались мы тем, что бойкотировали все общественные мероприятия и не вступали в комсомол.

Так получилось, что я, при своей принципиальной позиции – отличаться от серой массы хоть чем – то, не вступил в комсомол в 8-м классе и своим примером, подвиг на это дело своих товарищей. В то время, когда все наши одноклассники бурно участвовали в общественной жизни школы, устраивали собрания, какие-то разборки, самодеятельность, я, в противовес им, также начал устраивать заседания своей партии, где клеймил позором существующую в то время показуху в деятельности партийных и комсомольских органов, а также доказывал необходимость личного самоутверждения индивидуума, в отрыве от рабского подражания массе, которую я называл стадом баранов, следующим за козлом – вожаком, в свою очередь, направляемым ловкой рукой правителей государств, не важно каких, и социалистических, и капиталистических.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю