Текст книги "Самый добрый клоун: Юрий Никулин и другие…"

Автор книги: Федор Раззаков

Он и отцу моему пришелся по душе. Тому никогда не нравились мои мужья, а вот с Женей они подружились. Да к Жене и нельзя было плохо относиться! Помню, как-то папа подарил нам билеты в ресторан «Седьмое небо» на Останкинской башне, мы замечательно там посидели…

Из подарков, которые Женя мне дарил, мне больше всего запомнились туфли, которые он привез из Германии. Они были на высокой платформе, но мне они не очень понравились, так как я хотела платформу еще выше. Женя мог бы эти туфли продать, но он выбросил их в мусоропровод. Он никогда не был меркантильным…»

Несмотря на все теплоту и любовь, которыми окружил жену Петросян, сама она по-настоящему его не любила. Потому и закрутила через полтора года роман с нейрохирургом. Узнав об этом, Петросян только спросил: «Аня, ты такой хороший человек. Зачем же ты вышла без любви замуж?» (он имел в виду себя). Короче, после этого случая они подали на развод. Отметим, что у Козловской с тем нейрохирургом ничего путного так и не получилось – он оказался человеком несдержанным и однажды в пылу гнева ее поколотил. Она после этого еще два раза была замужем, но оба брака тоже оказались неудачными. Кстати, каждый раз, когда ей было плохо, Козловская звонила не кому-нибудь, а… Петросяну, хотя у того уже была другая женщина (его третьей женой стала искусствовед из Ленинграда по имени Людмила). По словам Козловской:

«После каждого развода, когда наступало одиночество, я звонила Жене, мы разговаривали, и он меня очень поддерживал морально, за что я ему безмерно благодарна. Знаю, что домработница Жени весьма неодобрительно отзывалась об этих звонках. Мол, после того как эта женщина так поступила, она еще смеет звонить! Но Женя говорил, что это не ее дело…

Однажды мы встретились с Женей на его концерте, это была интересная встреча. Мы посидели в ресторане, у нас в принципе мог опять начаться роман. Я видела, что Женя по-прежнему испытывает ко мне теплые чувства. Но, знаете, в одну реку дважды не войдешь…»

В 1985 году Е. Петросяну было присвоено звание заслуженного артиста РСФСР.

В те же годы произошли изменения и на «личном фронте» артиста. В первой половине 80-х он развелся с третьей женой, а 3 июня 1986 года женился в очередной раз – на актрисе своего же театра Елене Степаненко.

Рассказывает Е. Петросян: «До Елены Григорьевны я уже был женат несколько раз. Расстались не потому, что они были плохие, а я хороший – или наоборот. Просто они не выдерживали физически и морально моей двадцатичетырехчасовой занятости работой, которой у меня все подчинено. Они обижались, даже скандалили. И я сознавал в какой-то мере их правоту. А Елена была актрисой моего театра. И шесть лет мы друг на друга не обращали внимания. Елена увидела мою жизнь до того, как возникли чувства. Она поняла, на что идет, ведь я – человек, увлеченный своим делом. Поняла и решила: сможет с этим справиться…»

Степаненко стала актрисой в театре Петросяна в 1979 году (выдержав конкурс из 200 претенденток), перед этим успев развестись со своим первым мужем – музыкантом Александром Васильевым. Однако роман с Петросяном у нее начался лишь спустя несколько лет. Это произошло во время гастролей в Семипалатинске. На полигоне проводились ядерные испытания, что потом было обыграно Степаненко весьма игриво, как и подобает истинной юмористке: «У нас тоже взорвалась бомба любви, нас так тряхануло… Потом мы на машине ехали на гастроли в Крым. А на обочине – женщина с ведром сирени. Женя остановился и купил все ведро. И два часа дороги до Ялты в машине стоял аромат сирени. С тех пор сирень – мои любимые цветы».

В 1987 году исполнилось 25 лет работы Петросяна на эстраде. Дата, как говорится, круглая, и друзья артиста настоятельно советовали ему отметить этот юбилей. Петросяну идея понравилась, тем более что он получил официальное предложение устроить такой торжественно-сатирический вечер и от московского Театра эстрады. Вскоре вечер состоялся; он назывался «Доброе слово и Петросяну приятно» (сценаристы Л. Якубович и В. Билевич). В этом спектакле Петросян и его автор М. Задорнов (с ним артист начал работать с начала 80-х) открывали новые темы. В частности, именно они первыми заговорили с эстрады о М. Горбачеве и его супруге, о Е. Лигачеве, о проститутках, о переименовании наших городов и улиц, о Компартии и многом другом. Некоторые из монологов, прозвучавших на этом представлении, вошли в новый спектакль Петросяна «Инвентаризация», который увидел свет в 1988 году.

Е. Петросян вспоминает по этому поводу: «Готовилась XIX партийная конференция, все ожидали решительных перемен, и мы в своем эстрадном цехе почувствовали это на собственной шкуре.

Обычно перед концертом такого суперправительственного уровня шла жестокая селекция: кого выпускать на сей раз – и выпускать ли вообще. В целой программе для сатириков находилось одно-два вакантных места, это в лучшем случае. На этот раз «свежий ветер перемен» и гласность обещали увеличение таких вакансий. Действительность превзошла ожидания. Ответственный за «сатирический блок» концерта Борис Сергеевич Брунов получил возможность пригласить на сцену Кремлевского Дворца съездов целую группу ведущих артистов этого жанра. Но именно это обстоятельство стало почти непреодолимым препятствием для выступления с целым номером. У каждого из сатириков оказалось очень мало отведенного ему на сцене времени. Пришлось обходиться только короткими цитатами. Мы выбрали самые острые и смешные, они сложились в единый большой номер. Впервые на этой сцене прозвучало острое слово, да еще как подтверждение некоторых докладов на конференции. Важен и еще один момент – мы вдруг поняли, как разнообразна и многолика наша сатирическая эстрада и как высок ее творческий потенциал».

Увы, но этот потенциал не уберег страну от скорого развала: в декабре 1991 года СССР прекратил свое существование..

В начале 90-х, когда стало модным тянуть артистов в политику, пытались это проделать и с Петросяном. Ему поступило сразу шесть (!) предложений от различных партий и политических движений баллотироваться депутатом от их блоков. Но артист от всех предложений отказался (правда, один политический блок даже после отказа Петросяна все равно напечатал его фамилию, заявив: мол, у вас высокий рейтинг). Когда проходили первые выборы в Государственную Думу, Москонцерт настоял на том, чтобы Петросян баллотировался в городскую Думу. Однако в процессе выборов артист все-таки одумался и снял свою кандидатуру.

Что касается творчества, то здесь Петросян продолжал работать не покладая рук. В 90-е годы Театр эстрадных миниатюр под его руководством выпустил в свет спектакли: «Дураки мы все!» (1991), «Страна Лимония, деревня Петросяния» (1995). Кроме этого, Петросян вел на телевидении еженедельную передачу «Смехопанорама» и являлся постоянным участником другой телепередачи, «Аншлаг» (с середины 1998 года еще одним участником этой передачи стала и его супруга Елена Степаненко – радикально изменив свою внешность, она все чаще стала выступать с сольными номерами).

Из интервью Е. Петросяна конца 90-х: «Я большой зануда, и это могут подтвердить все, кто меня знает. В гостях обычно все ждут: вот он сейчас выдаст! И очень разочаровываются, потому что ничего смешного от меня дождаться невозможно. Я просто скучный молчун и предпочитаю слушать, наблюдать…

У меня есть дочь от первого брака – Вика. Она искусствовед, окончила исторический факультет МГУ. В свое время я запретил ей стать актрисой. В детстве она занималась в телевизионном и театральных кружках, много раз выступала по телевидению. Ее подруги – дочери актеров – хотели стать актрисами. И стали. А я запретил. Потому что, к несчастью, не увидел в ней тогда ярких актерских задатков. Актерские династии хороши, если они идут по возрастающей. Стыдно, если все наоборот. Ну а сейчас, когда вижу, как в компании она рассказывает какую-то историю или пародирует какого-то деятеля, я понимаю: она это делает лучше, чем я, и меня начинает мучить совесть…»

В 1995 году Петросян стал дедушкой – его дочь Виктория родила ребенка.

Во второй половине 90-х герой нашего рассказа выпустил в свет еще два спектакля: «Когда финансы поют романсы» (1997) и «Семейные радости» (1999). Отметим, что одним из авторов всех четырех спектаклей Петросяна, вышедших в 90-е годы, был драматург Михаил Задорнов. Однако в новом тысячелетии их пути-дороги разошлись, и в новом спектакле Петросяна – «Страсти-мордасти» (2002) – фамилии Задорнова на афише уже не было.

В новом тысячелетии продолжилось сотрудничество Петросяна с телевидением. Только в первые несколько лет он выпустил в свет сразу несколько юмористических передач: «Кто же этот Петросян?» (2000), «Бабы, вперед!», «Включайте, посмеемся!» (обе – 2001), «Шутка за шуткой», «Кубок юмора» (обе – 2002), «Кривое зеркало» (2003). Последняя передача стала долгожителем – выходит в свет уже восемь лет, хотя качество ее, на мой взгляд, заметно упало в сравнении с первыми выпусками. Однако рейтинги у передачи высокие, что не дает спокойно спать многим недоброжелателям Петросяна. Они даже объявили артиста «правофланговым пошлости» на российском телевидении (вторым таким «правофланговым» объявлена Регина Дубовицкая и ее телепередача «Аншлаг»).

Скажем прямо, пошлости на российской эстраде действительно стало в избытке. На первый взгляд это странно, учитывая, что совсем недавно, при советской власти, ее было в разы меньше, и она не носила столь вопиющего характера. Что же произошло в некогда самой читающей стране? А произошло следующее: изменились ориентиры – от духовных они переместились к более приземленным, а то и вовсе низменным. Причем начался этот процесс еще в бытность существования СССР – в 70-е годы, когда так называемая мелкобуржуазная конвергенциястала все глубже проникать в поры советского социума. А мелкобуржуазная среда должна была возродить и пошлость в самом классическом ее варианте. Короче, мы вернулись в досоветские времена, причем практически во всем: «хозяевами жизни» вновь стали нувориши, а большая часть населения России скатилась в бедность, у нас вновь появились проституция, беспризорность, нищенство и т. д. и т. п. Все то, что некогда существовало при царизме, но было уничтожено после Великой Октябрьской социалистической революции.

Не стала исключением и эстрада – она стала напоминать худший вариант царской. Еще в 1908 году в журнале «Золотое руно» (№ 11–12) отмечалось, что большинство дореволюционных артистов эстрады стремятся к успеху любой ценой, равняются на вкусы массовой публики, превращают искусство в средство обогащения, источник жизненных благ. При советской власти все-таки такого не было – там общество исповедовало куда более нравственные принципы. И даже мелкобуржуазная конвергенция не могла полностью их отменить. Их отменило разрушение СССР и возвращение России в капитализм, причем в худший из его варинтов.

Возвращаясь к Петросяну, отметим, что он со своим «Кривым зеркалом» не избежал влияния капитализма «а-ля рюс» (он и не имел такой возможности в принципе), однако в сравнении с другими нынешними юмористами выглядит он более предпочтительно. Поэтому странно слышать упреки по его адресу из уст людей, которые, в отличие от Петросяна, активно свергали советский строй и прилагали максимум сил, чтобы этот капитализм «а-ля рюс» восторжествовал. Например, от известного рок-музыканта Андрея Макаревича, который в 2005 году написал песню с весьма характерным названием «Рассмеши меня, Петросян». Отметим, что в молодости Макаревич в одной из своих песен декларировал: «В песнях никогда я не поучал…» (1977). Но самое интересное, что многие его песни буквально переполнены этими самыми поучениями-нравоучениями – в том числе и песня «Про Петросяна». Приведу ее текст с некоторыми сокращениями:

 
Рассмеши меня, Петросян,
До соплей меня рассмеши,
Я хочу быть весел и пьян
На поминках мятежной души.
Мне наскучил неравный бой,
Плетью обухом не перебить,
Не хочу быть самим собой,
Я таким как все стану быть.
Что за прелесть единый строй,
Встал на место – проснись и пой,
Обалдеть, какая моща
Получается сообща.
Сообща позаклеить ртов,
Тех, что вздумали нас учить,
Сообща не любить жидов,
Олигархов в сортире мочить…
Сообща включить дурака,
И вздохнуть со страною в такт,
И попив с «Толстяком» пивка,
С головою уйти в «Аншлаг»…
 

В этой песне в очередной раз всему миру продемонстрирована удивительная способность представителей либеральной интеллигенции сваливать ответственность с больной головы на здоровую. Тех самых либералов, которые дорвались до власти в горбачевские годы и в итоге построили Россию, какую мы имеем лицезреть сегодня. Тот же Макаревич в наши дни сочинил песню «Брошенный Богом мир» (2009), хотя именно такие деятели, как он сам, этот мир туда и бросили. Но Макаревичу удобнее свалить все на Господа (или на Петросяна), а не на себя. Действительно, нелепо слышать от Макаревича претензии к Петросяну, который никогда не был замечен ни на каких баррикадах. Зато рок-музыкант на них неоднократно отметился, причем не «с лейкой и блокнотом», а с гитарой, заменившей ему винтовку.

Короче, лукавство рок-музыканта не знает границ. С таким же успехом он мог бы адресовать свои упреки, например, другому видному юмористу – бессменному ведущему КВН Александру Маслякову, но он этого не делает. Почему? Видимо, потому, что тот регулярно приглашает Макаревича в состав жюри своей передачи. Как верно заметил журналист «Литературной газеты» А. Кондрашов:

«…А что делает в жюри Андрей Макаревич? Совсем недавно с гражданской болью он пел: «Рассмеши меня, Петросян, До соплей меня рассмеши…», а теперь задорно хохочет над шутками, которые немногим лучше «петросяно-мартиросяно-аншлаговских соплей». Юмор, который когда-то располагался между строк и взрывал зал остроумной интеллектуальной подоплекой, теперь болтается, простите, где-то между ног или, наоборот, с другой стороны, где, как известно, «тонкий шрам на любимой попе» (строчка из песни в исполнении Макаревича. – Ф. Р.). Что же взять с других членов жюри – вездесущих Ефремова и Ярмольника? Они смеются, время от времени сверяя уровень своего хохота с реакцией Первого лица Первого канала (Константина Эрнста. – Ф. Р.): понятное дело, артисты, даже такие талантливые и знаменитые, – люди зависимые. Как поется в той же песне Макаревича: «Если хочешь попасть в струю, нужно просто заткнуть свою»…»

Но вернемся к герою нашего рассказа.

В 2006 году Петросян и Степаненко справили 20-летие своего брака… ударным трудом: 3 июня они отработали очередной спектакль «Кривого зеркала». А спустя два года СМИ разнесли неожиданную новость: дескать, звездная пара разводится. Эта весть была как гром среди ясного неба, поскольку для миллионов людей этот семейный и творческий тандем был одним из самых крепких. Тут же начали строить разного рода версии возможного развода. Сначала это сделала газета «Твой день» (номер от 11 июня), затем тему подхватили и другие издания. Вот как, к примеру, об этом писала газета «Мир новостей» (номер от 17 июня 2008-го, авторы – Е. Хакимова, А. Дмитриев, Е. Рудникова):

«Теперешние слухи о разводе самой «смешной» пары на нашей эстраде не в новинку. В 2004 году в прессе прошли сообщения об окончании союза Степаненко – Петросян. Тогда говорили, что постоянные насмешки, издевки и шуточки, исходящие от госпожи Степаненко, довели Ваганыча до нервного истощения. Степаненко, в свою очередь, пояснила, что вина в развале семьи полностью лежит на ее муже: «У Жени просто пропало чувство юмора. На него даже перестали ходить». Что и говорить, тяжело быть мужем успешной женщины не без чувства юмора…

Судя по всему, не только самостоятельность и успешность Степаненко может быть причиной возможного развода, обещающего стать самым громким в этом году. Очень уж настоятельно муссируются слухи о появлении у 62-летнего Ваганыча молодой пассии. Совсем недавно администратор Татьяна была переведена в разряд личных помощников. А сотрудники офиса поговаривают, что теперь 26-летняя Татьяна Подольская – самый близкий человек для Петросяна…

Между тем некоторые из коллег Петросяна, с которыми на основе анонимности удалось пообщаться журналистам нашего издания, признались, что они вполне допускают: все эти разговоры о разводе инспирированы конкурентами Петросяна… В то же время самому Петросяну якобы эти разговоры тоже выгодны, поскольку работают на рекламу сольных номеров – как его собственных, так и его супруги…»

А вот как сам Петросян прокомментировал все эти слухи по поводу его «развода» со Степаненко («Комсомольская правда», номер от 19 июня): «Статья про наш якобы развод от и до – все неправда! Мы с Еленой Григорьевной очень любим друг друга. И ничего подобного тому, что написали, у нас не происходит! Мы вообще никогда не ссоримся. Я не понимаю, откуда эта ложь про нас!..

Идеальными мы сами себя не можем назвать, конечно. Но никаких ссор у нас нет. Мы не даем друг другу повода для ревности. У нас церковный брак, мы венчались с Леной в церкви…»

Когда пишутся эти строки (июль 2011-го), эта история про «развод» благополучно забыта всеми. И Петросян со Степаненко по-прежнему живут под одной крышей и разводиться не собираются.

Двое из ларца не одинаковых с лица (Роман Карцев и Виктор Ильченко)

В этом тандеме первым на свет появился Виктор Ильченко. Это случилось 2 января 1937 года в городе Борисоглебске. Семья Виктора не имела никакого отношения к искусству – его отец был летчиком. И мечтал, что его сын продолжит династию (отец Виктора погибнет в 41-м году при обороне Киева). Однако Виктор еще в детстве стал бредить морем и, когда закончил школу, специально уехал в Одессу, чтобы быть поближе к нему. Там он поступил в Институт инженеров Морского флота. Было это в 1954 году. В этом же городе обретался и Роман Карцев (Кац).

Он родился 20 мая 1939 года в Одессе, но с двух до семи лет жил в Омске в эвакуации вместе с матерью, которая была секретарем парторганизации обувной фабрики, и тетей. Отец Романа – Аншел Кац – в годы войны был на фронте, причем трижды попадал в плен, но каким-то чудом всякий раз избегал гибели, находясь в лагерях смерти (и это при том, что он был чистокровным евреем!). Как вспоминает Р. Карцев:

«Сутками отец рассказывал о пребывании в трех лагерях смерти, откуда он три раза бежал! Мне было семь лет, но я помню этот плач всех слушающих. Больше он никогда к этому не возвращался, никогда не надевал наград. Отец вернулся с войны в чине ефрейтора, хотя я в компании дворовых друзей говорил, что он майор. А один рыжий паразит кричал: «Какой он майор – он мэйер! И вообще езжайте в свою Палестину!»

После окончания школы в 1956 году, Карцев пытался дважды поступить в театральное училище в Одессе, но оба раза терпел неудачу. В армию его не взяли из-за астигматизма, поэтому ему пришлось устраиваться на работу на швейную фабрику «Молодая гвардия» учеником наладчика по швейным машинам. Вскоре он получил разряд, зарплату сначала в 500 рублей, а потом в 800 (еще дореформенных) и был вполне счастлив. Но однажды к ним в цех зашел сам директор фабрики, депутат Верховного Совета Украины, и оскорбил одну из работниц: рыкнул на нее: «Встань, корова». Карцев единственный из присутствующих, кто осмелился заступиться за женщину, он сказал директору: «Извинись, жлоб». После этого Романа судили товарищеским судом и уволили по статье. Но он подал на комиссию, и его восстановили, поскольку весь цех был за него. Но Карцев в итоге пошел по стопам матери – устроился работать на модельно-обувную фабрику.

Параллельно работе Карцев все свободное время отдавал участию в художественной самодеятельности – исполнял различные миниатюры и мечтал стать знаменитым юмористом, как его кумир Аркадий Райкин. А вот Виктор Ильченко, несмотря на то, что активно выступал в институтском театре миниатюр «Парнас-2», который гремел на всю Одессу, мечтал о другом – он хотел связать свою жизнь с морем. Поэтому театр он рассматривал исключительно как хобби. Но тут на его пути возник студент третьего курса его же института Миша Жванецкий и сбил его с правильного пути.

Уже в ту пору Жванецкий писал миниатюры и предложил Ильченко выступать дуэтом. Дескать, хватит петь чужие куплеты, давай петь свои. И они дома у Жванецкого на Комсомольской улице стали писать миниатюры для собственного дуэта. Позднее сам Жванецкий пожалеет об этом: «Жить бы ему да жить, будучи крупным начальником в морском пароходстве. Так нет – мы вытащили его из той чистоты, погрузили в мир эстрады, я жалею об этом до сих пор. Потому что, находясь на этой вершине, которая ниже многих вершин, – ты теряешь здоровье».

Между тем благодаря «Парнасу-2» устроилась и личная жизнь Ильченко. Именно там он познакомился с молоденькой актрисой Татьяной и очень быстро сделал ей предложение руки и сердца. В 1960 году у молодых родился первенец – сын Сергей, а чуть позже и дочь.

Итак, несмотря на свое увлечение театром, Ильченко не собирался связывать с ним жизнь. Поэтому когда в 1959 году он окончил институт, то устроился работать в Одесское пароходство. Начинал свою службу с инженерной должности, но очень скоро дорос до начальника отдела. Жизнь его складывалась вполне благополучно: он был женат, растил сына и занимал хорошую должность в пароходстве, которая весьма прилично оплачивалась. И ничто не предвещало крутого поворота в жизни Ильченко.

Все свободное от работы время Ильченко продолжал посвящать театру. Только теперь это был уже не студенческий театр, а свой собственный. В 1961 году Виктор попробовал организовать любительский театр, в котором как режиссер поставил спектакль по Карелу Чапеку «Как это делается». Спектакль не имел большого успеха и мог вполне стать последним самостоятельным спектаклем Ильченко. Но тут на его горизонте внезапно возник Роман Карцев.

Они познакомились в 1960 году, когда Карцев устроился артистом в театр «Парнас-2». Однако тогда их знакомство было скорее шапочным. А потом Карцев и вовсе покинул Одессу: уехал в Ленинград по приглашению Аркадия Райкина. Но в июле 1963 года райкинский театр приехал на гастроли в Одессу, и судьба вновь свела бывших коллег. Карцев шел на пляж и на улице Ласточкина, угол Пушкинской, случайно встретился с Ильченко. Они разговорились, и Роман внезапно предложил Виктору показаться Райкину. Ильченко эта идея не вдохновила. Он тогда только что получил повышение, стал начальником испытательного отдела новой техники и собирался даже распрощаться с театром. Но Карцев так настойчиво его уговаривал, что Ильченко внезапно согласился. И уже на следующий день показался Райкину с интермедией про прохожих. Увиденное мэтру сатиры понравилось, и он с ходу зачислил Ильченко в штат своего театра.

В Ленинград Ильченко приехал без семьи, которая пока оставалась в Одессе. Жить он стал вместе с Карцевым: они снимали двухрублевую комнату в коммуналке в центре города. Их первым совместным спектаклем было представление «Волшебники живут рядом». В отличие от взрывного Карцева, медлительный Ильченко входил в работу не спеша, как всегда, вдумчиво, вызывая насмешливые взгляды партнеров. Большинству актеров труппы казалось, что Ильченко актер никудышный. Но затем Райкин поручил Ильченко и актрисе Наталье Соловьевой танцевать классический дуэт на музыку Глюка, и случилось чудо: номер получился на загляденье. По словам Карцева:

«Наташа была балериной, а Витя вообще танцевал первый раз в жизни! Да еще Глюка! Витя был очень худой, но серьезный вид и туника придавали ему угловатую грациозность. Весь театр собирался смотреть этот номер! И Витя своей смелостью заслужил уважение актеров и Мастера. Тут и началась наша настоящая дружба. Мы ходили вместе в театры, завтракали в кафе «Ленинград» на Невском за рубль! Обедали в пирожковой на углу Желябова рядом с Театром эстрады. А вечером стояли за кулисами и впитывали в себя Великого Артиста…»

В ту пору Аркадий Райкин был уже признанным мэтром советской сатиры, единственным и неповторимым артистом, равных которому на отечественной эстраде не было. И работа в его Театре миниатюр была настоящим подарком для любого советского артиста. И можно смело сказать, что, не попади Ильченко с Карцевым в его театр, из них вряд ли бы впоследствии получились звезды. Именно у Райкина они научились профессионализму, колоссальной отдаче, уважению к зрителю, культуре, чувству ритма, темпа.

В 1964 году в райкинский театр устроился еще один приятель Ильченко – Михаил Жванецкий. Райкин взял его как талантливого автора миниатюр, поскольку прежние авторы Райкина уже не устраивали. Жванецкий работал как заводной, буквально заваливая мэтра своими текстами. Но тот брал не все его миниатюры, а большую их часть приберегал до поры до времени, складывая их в специальный сундук.

Самой первой миниатюрой Жванецкого, которая не только прославила имя автора, но и вознесла на вершину успеха его друзей – Ильченко и Карцева, стала миниатюра «Авас». Это была настоящая феерия юмора, которая буквально повергала зрителей в нескончаемые приступы гомерического хохота. На сцене властвовали три актера: Райкин, Карцев и Ильченко. Последний в этой троице играл тупого мужика, совершенно не воспринимающего юмор. На протяжении всей миниатюры по лицу героя Ильченко не пробегала даже тень улыбки, и именно эта невозмутимость веселила зрителей до колик. Так играть мог только Ильченко.

Между тем главным артистом в театре Аркадия Райкина был… сам Райкин. Он играл ведущие роли, отбирал миниатюры, назначал на спектакли актеров. И, пока Ильченко с Карцевым были новичками в его коллективе, они с этим мирились. Но спустя пару лет им уже захотелось большего, и они, не обремененные большими ролями у Райкина, решили выступать еще и отдельно. И те миниатюры Жванецкого, которые не проходили у Райкина, стали брать себе, чтобы выступать с ними в концертах. Так на свет явился эстрадный триумвират Жванецкий – Карцев – Ильченко.

Вспоминает Р. Карцев: «Наши с Витей фамилии слились в одну, наши мысли сходились, наши взгляды не расходились. И хотя мы были совершенно разными людьми – по темпераменту, по уровню образования, по отношению к некоторым сторонам жизни, к женщинам, к выпивке и даже по отношению к общим друзьям, – но нас объединяло главное: любовь к театру, к нашему жанру. И еще – уважение друг к другу. Особенно со стороны Вити. Я регулярно скандалил с режиссерами, я каждый день предлагал новые варианты роли, ставил в тупик постановщиков спектаклей и партнеров, я неимоверно много и часто, очень часто импровизировал не туда. И Витя все это терпел!..»

Они и в самом деле были разными людьми: взрывной Карцев и медлительный Ильченко. Однако именно эта непохожесть и держала их друг возле друга сильнее любого клея. Не будь ее, эти люди даже недели не смогли бы просуществовать вместе. А так их дуэт просуществовал более 30 лет.

Между тем Райкин весьма ревниво относился к тому, что его актеры работают еще и на стороне. Мало того, что работают, так еще и становятся популярными. В итоге грянула буря. Однажды на репетиции мэтр сделал Карцеву замечание: дескать, вы что, юмор понимаете лучше меня?! На что молодой актер ответил: «Выходит, так!» После чего немедленно был уволен из театра. Ильченко остался без партнера, однако из театра не ушел, поскольку надо было кормить семью. А чуть позже, где-то через год, именно Ильченко в компании с Жванецким и несколькими другими актерами театра уговорили Райкина сменить гнев на милость и вернуть Карцева в театр. Однако вскоре грянул новый скандал: Райкин уволил уже Жванецкого. Это увольнение стало последней каплей, переполнившей чашу терпения Ильченко и Карцева. К тому времени они уже крепко стояли на ногах как самостоятельный эстрадный дуэт, и им стало ясно, что их пути с Райкиным расходятся окончательно. В 1969 году они ушли из Театра миниатюр и возобновили свой триумвират. А через год к ним пришел первый серьезный успех: на Всесоюзном конкурсе артистов эстрады они стали лауреатами.

В год триумфа на конкурсе эстрады Ильченко получил второе высшее образование: заочно окончил актерский факультет ГИТИСа. И они с Карцевым бросились покорять эстрадный олимп, создав в Одессе свой собственный Театр миниатюр. Их первой премьерой стал спектакль «Как пройти на Дерибасовскую», который создавался в непростое время. Летом 70-го в Одессе свирепствовала холера и в городе был объявлен карантин. Поэтому высокая комиссия из Киева, которая должна была принимать спектакль, приехать не смогла. Премьера срывалась. Но выручила секретарь обкома по фамилия Гладкая, которая заявила: «Смотреть спектакль не будем, надо быстро выезжать на гастроли, показывать, что Одесса жива, Одесса смеется». Тогда по стране распространялись жуткие слухи, что в Одессе люди умирают тысячами и их трупы даже не убирают с улиц.

Первый же спектакль принес Ильченко и Карцеву заслуженную славу. Дуэт стал гастролировать по стране, миниатюры в его исполнении стали часто показывать по телевидению. А осенью дуэт отправился в Москву, чтобы выступить на том самом IV Всесоюзном конкурсе артистов эстрады. Председателем жюри на нем должен был быть Аркадий Райкин, но ему в этом праве было отказано – в разгаре был скандал с его последним спектаклем «Плюс – минус». Поэтому жюри возглавил известный артист Малого театра Иван Любезнов. Вспоминает Р. Карцев:

«В театральных кругах нас знали по театру Райкина, и многие пришли специально послушать нас. Успех был ошеломляющим. В первом туре мы играли «Авас», «Везучий-невезучий» и монолог «Дедушка». Члены жюри сами аплодировали, и мы спокойно прошли во второй тур. Во втором туре история повторилась, мы играли свои шлягеры и были пропущены в третий тур – к безумной радости одесских боссов. В третьем туре жюри попросило нас сыграть миниатюры из первого, так как в зале собралось много народу, чтобы посмотреть именно нас. Со второго тура сошли Геннадий Хазанов, Зиновий Высоковский, и третий тур мы прошли бесспорно. Дело в том, что на конкурсе разрешалось играть одну и ту же вещь, так как у нас уже был репертуар на сольный концерт.

Мы получили вторую премию (первую не дали никому) и двести рублей, которые проели и пропили с одесситами в «Арагви». Двухсот рублей нам хватило на все.

Через несколько дней состоялся заключительный концерт, где получили звание лауреатов ансамбль «Песняры», Лев Лещенко и другие. Концерт показывали по телевизору. Мы снова играли с Витей «Авас», «Везучий-невезучий» и «Дедушку». Успех был грандиозный, думаю, что Райкин нас простил…»