Текст книги "Дилогия «Красные звезды»"

Автор книги: Федор Березин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 64 страниц) [доступный отрывок для чтения: 23 страниц]

75
Скопом

Нет, наша «невезучая» не прикончила «Рейгана». Не по силам ей было такое в любом варианте. Авианосцы этого типа теоретически готовили к попаданию двадцати и более ракет, даже против близких атомных взрывов средней мощности у них было кое-что. Но «Мересьев» бухнул в непосредственной близости от палубной надстройки, и десятки смертельных осколков разлетелись вокруг. Было повреждено кое-что из аппаратуры, но все это дублировалось и не имело особого значения, серьезнее было другое – гибель людей.

Погибло либо было смертельно ранено двадцать девять человек, в том числе кэптен Бак Армстронг – командир авианосца и еще куча челяди, управляющей боем.

Столь удачное попадание облегчило подход соратникам «невезучего Мересьева». Ненамного, конечно, но все же повысило их шансы. В следующие минуты еще две «сестрицы» воткнулись в палубу. И снова очень удачно. Теперь не повезло еще сорока членам экипажа – почти все они входили в управленческое звено АУГ. Сам боевой командный пункт ударной группы помещался между верхней и промежуточной броневой палубой. До этого момента звено управления состояло из семидесяти офицеров. Можно сказать, американский «дракон» на какое-то время лишился головы. Тем более что тяжелую контузию заработал и контр-адмирал Джедд Галлоуген.

76
Победы моря

Поскольку «Тропический» не взлетел на воздух, следовал вывод об уничтожении обеих враждебных ракет. Это было редкостной удачей, ведь обычно основным средством защиты экранопланов являлась собственная самолетоподобная скорость. С точки зрения рационализма рассчитывать и дальше на вечную удачу не стоило хотя бы потому, что запас зенитных ракет был ограничен. Но что оставалось делать крохотному экипажу «Тропического»? Только ждать.

Они и ждали. После перенесенного напряжения руки у Тёмкина тряслись, нательное белье можно было выжимать, а сердце прыгало где-то около горла. Рягузов забежал к нему на секунду, потряс руку, похлопал по плечу, затем помчался проверять генератор. Теперь же он, посредством проводной электрической связи, занимался аутотренингом, воздействуя на Тёмкина с целью снятия напряжения.

– Ничего, Марат, – подбадривал Рягузов, – кто знает, может, наши уже нашли транспорты. Авось пришлют нам заправщик. Еще по ордену получим.

«Как же, – думал в ответ Тёмкин, – получим. Если „Северный“ и добрался, сейчас из особиста Моркина его сородичи душу вытряхивают, почему оставил боеспособный корабль целым и невредимым на произвол свихнувшемуся капитану? Может, капитан второго ранга тайно задумал сдать корабль врагу? Да и замполиту нынче, видимо, тоже не до обещанного изучения материальной части». Однако благие пожелания Рягузова все равно благотворно влияли на сердцебиение.

– Как думаете, – спросил Тёмкин размечтавшегося начальника, – наши сами не пришлют самолеты нас забомбить?

– Чур тебя, капитан-лейтенант! – прикрикнул командир «Тропического». – Что за мысли у тебя – мрачные до жути. А вообще, конечно, если и прилетят, то своих, однозначно, расстреливать не будем.

«Успокоил, отец родной», – подытожил Тёмкин.

Однако вести весело-мрачные разговоры слишком долго им все равно не дали, они ведь не находились в некоем замкнутом от окружающего мира сосуде с запаянным горлышком. Да вообще-то даже если бы находились. Вокруг кипела расплескавшаяся на тысячи кубокилометров война, и они зависли даже не на ее окраине.

– Ух ты! – внезапно плеснуло из динамиков. – Вот это лапоть!

– Что там? – встрепенулся Тёмкин.

– Корабль, черт возьми! Что же еще!

– Наш? – без надежды поинтересовался капитан-лейтенант.

– Нет – нет ответа, – Рягузов имел в виду ответный сигнал на автоматически выдаваемый локатором код. – Дальность двадцать. Чего это мы раньше его не заметили.

– Фон этот помеховый, наверное, – предположил младший по званию и должности.

– Марат, пошли – поможешь мне запустить ракету.

– Идет, а если появится что-то с воздуха?

– Есть варианты? – поинтересовался командир «экрана» с интересом. – Нет? Давай шевелиться!

Оба офицера переместились еще в одну боевую каюту.

– Черт, разрази меня гром! – ругался Рягузов. – Ракета не в режиме готовности. Время, черт возьми.

– Он мог уже что-нибудь по нам пустить, – прокомментировал Тёмкин.

– Вполне, – спокойно согласился капитан второго ранга, как будто речь шла о некой безграничной для них материи. – Но отсюда мы все едино ничего не заметим.

– Да, нам бы еще пару человек, – подосадовал Тёмкин чистосердечно, покуда ожившая ракета входила в нужный режим.

– Мало в мире героев, – согласился Рягузов, – все наперечет.

«По нас, наверное, уже стреляют, – думал Тёмкин, – ни черта мы не успеем. Дурацкая жизнь какая-то».

– Вот она, родненькая! Разогрелась! – доложился командир корабля. – Контроль прошел! Слава непобедимой и легендарной Красной Армии! Ура!

– И флоту тоже, – дополнил Тёмкин. – Есть захват! Ого! И правда, лапоть так лапоть!

– Пошел отсчет!

– Автозахват!

– Пуск!

– Пошел пуск!

– Ой, мамочка!

– Держит автозахват! Дальность пять. Давно стабилизация полета, думаю, – размышлял вслух младший офицер.

– Нам бы еще одну штуку, да? – спросил Рягузов.

– Лучше уж всю обойму, капитан!

– Точно, Марат!

Они разговаривали, но глаза их и мысли жили в экранах, в этом упрощенном отображении реальности, происходящей за километры и в другом, не индикаторном масштабе. Только во временной шкале была полная идентичность.

– Есть! – заорали оба одновременно и тут же спохватились, посмотрев друг на друга.

– Подрыв, – доложил Тёмкин.

– Наблюдаю, товарищ капитан-лейтенант, – расплылся в улыбке до ушей Рягузов. – Здесь нам делать больше нечего, запаса ракет – «ёк». Мотаем назад?

– Да, вдруг он что-нибудь пустил, – забеспокоился Тёмкин, правда, тоже улыбаясь.

– Туго мыслишь, если бы пустил, мы бы уже это ощутили и телом и душой. Давай, по коням!

Они отключили несколько ненужных шкафов управления, из любви к экономии электричества, и переместились на привычные места.

77
Раненые гиганты моря

Авианосец «Рональд Рейган» был, как известно, рассчитан на безболезненное попадание двадцати-тридцати противокорабельных неядерных ракет. Самонадеянность работников верфи Ньюпорт-Ньюс, спустивших со стапелей это чудо длиной в триста тридцать три метра, умиляла. Советское боевое ракетостроение, по традиции, было впереди планеты всей, а потому калибры и начинка крылатых посланцев Союза превосходили западные аналоги. В общем итоге в «Рональд Рейган» угодило одиннадцать штук, из них пять ниже ватерлинии. Все это было сущей мелочью сравнительно с количеством запущенных в его сторону смертельных «иголок», сколь много их полегло на первой, второй и последующих линиях обороны, сколько их было разорвано в клочья встречными «Сайдвиндерами» и прочими запускающимися с летающих носителей антиракетами, сколько их обидно срезались на конечном этапе траекторий, когда – вот он, авианосец, – мощная блямба-пятно на экране, всего-то километров пяток осталось, и недремлющие «стрелы» – «Си Спарроу», восемь подлых контейнеров, плюют прямо в рыло – и нет никаких сигналов – полный хаос и вся электроника в щепки. Так ведется война!

Да, кстати, как думаете, взорвался атомный двигатель, когда воткнулись в авианосец ракеты Страны Советов? Правильно, ни в коем случае, уж до него они никак не сумели добраться, да и сделан он хитро, долго надо думать и кумекать не торопясь, чтобы инициировать взрыв.

Так вот, донельзя обидно, но более чем стотысячетонный гигант смертельно ранили одиннадцать боевых частей общим весом менее пяти тонн. Никуда не денешься, давно миновали времена, когда корабли, для затопления противника, врезались равной массой, впихивая обшитый медью таран по самые гланды.

И «Рональд Рейган» начал степенно тонуть, хлебать потихонечку водичку через десятиметровые пробоины в ватерлинии, а наверху, пытаясь гасить чем попало пожары, метались доблестные любители выполнять предписания и инструкции. «Р. Рейган» ведь не был какой-нибудь мелочью, что опрокидывается кверху винтами, маскируясь отдыхающим китом, или сразу задирает к облакам корму – нет, он был солидной, прочно скроенной железякой, которая милостиво давала возможность шеститысячному людскому населению выбраться на палубу, а затем на подошедшие для спасения крейсера и эсминцы. То, что большинство из них предпочитало не сигать за борт, а участвовать в борьбе за сохранение плавучести корабля, было их личным делом – «Рональд Рейган» дал им шанс; пользоваться им либо нет – это было их собственным внутридушевным выбором. Откуда он знал, что живущие в его внутренностях муравьишки так соскучились по героическим поступкам?

78
Пессимисты

Теперь их вновь разделяли переборки, и они вновь могли общаться только искаженными аппаратурой голосами. Впрочем, общаться уже не очень хотелось, сказывалась усталость – и физическая, и моральная. Но оставаться в полном одиночестве в условиях покоящегося относительно волн, но ускоренным ходом катящегося к фиаско корабля – было тоже ужасно.

– Как думаете, командир, что мы потопили?

– Туман – сволочь – не дает увидеть.

– Хотелось бы какой-нибудь крейсер.

– Размечтался. Вряд ли получилось бы одной ракетой. Да и противодействия не было. И ведь, похоже, правда потонул. Может, танкер какой-нибудь.

– Нам бы сюда его горючку, да?

– Пиратство в море – противозаконно. Да и, пожалуй, для движения нас бы с тобой не хватило.

– Пессимист вы, командир.

– Да нет, пожалуй. А вот скажи мне, Марат, с чего это янки так обнаглели – буром прут в подконтрольных нам водах?

– Не знаю, – пожал плечами Тёмкин. – Реванша хотят.

– Не нравится мне это. Особенно этот молокообразный туман. Как они его делают? И ведь на какой площади умудрились, правда?

– Не знаю. Думаете, это они?

– А кто?

– Ну, не знаю, – Тёмкин почесал затылок. – Командир, а сколько часов мы уже одни?

– Считать не умеешь? А вообще брось. Счастливые часов не наблюдают, а мы с тобой счастливые – такой бой провели, класс!

– Да, точно. Жаль некому рассказать.

– Брось скулить. Вот ты, Марат, точно пессимист.

– Не знаю.

– Ты, если хочешь, подремай, я дерну, если потребуется, не беспокойся.

– Хорошо.

– Солдат спит – служба идет, – хохотнул Рягузов. Наверно, сам он точно не был пессимистом.

79
Экстаз

Конечно, враги настигли его. Безусловно, тихоходная черепаха может вечно убегать от резвого Ахиллеса, но ведь то в математическом парадоксе Зенона. В реальности никто таковых случаев не наблюдал, а морские чайки, зорко наводящие клювы в бегущих по песку черепашат и таковым образом миллионы лет проводящие селекцию среди жертв, очень удивились бы, расскажи им сию притчу Зенон. А ведь здесь, на границе Меланезии с Полинезией, было еще хуже, чем в том давнем парадоксе – экраноплан мирно покачивался на волнах, даже не пытаясь лететь – не на чем было. И, конечно, звездно-полосатые враги настигли его.

И, конечно, они его заметили. Нет, не визуально – все же МТ был непроницаем для человеческого глаза. Но любой металл, не исключая и алюминия, приходит в возбуждение от ласк высокочастотного локатора, тот же, встречно падая в экстаз, чует отраженный сигнал и засвечивает на экране светящуюся метку. Здесь возбуждение искусственных механизмов бесшумно передается живому, из плоти и крови, пилоту истребителя-бомбардировщика, и он, в свою очередь, действует возбуждающе на оседланного реактивного монстра. На этом конвейер будоражащих мертво-живые сущности импульсов не кончается – движется дальше. Когда-то, после очередности маневров истребителя, он добирается до подвешенной под брюхом самолета, под ногами летчика, противокорабельной ракеты. Новый всплеск вожделения и экстаза на машинно-человеческом уровне и… Цель уже на невидимой привязи – бежит по электронной струне головка с самонаведением.

И как возможно не заметить в море сие распластанное вширь тело? Этакий лапоть в системе сопровождения.

80
Неравенство сил

Сознание капитан-лейтенанта Тёмкина бродило где-то далеко, когда его внезапно дернули за штаны и скачком вернули в реальность.

– Подъем! – орали, потрескивая, динамики. – Враг, скотина, не дремлет и нам не дает! Ракеты в готовность!

– Что там? – поинтересовался Тёмкин, приходя в себя. В отсеке было жарко, одежду можно было выжимать, волосы слиплись. Он плеснул на лицо воды из заранее припасенной фляги, затем опрокинул ее содержимое в рот.

– Даю картинку! Лови! – от криков капитана второго ранга динамики едва не лопались.

«Чего так орать-то!» – хотел вслух возмутиться Тёмкин, однако сдержался. Затем он воззрился на оживший экран кругового обзора и присвистнул.

– Ридна мои тато та маты! – прокомментировал он вслух. – Это все к нам, товарищ командир?

– Вектор совпадает, плюс-минус градусы. Тебе не кажется, что нас приняли за авианосец? – сделал предположение Рягузов. – Давай ракеты в разогрев.

– Сколько?

– Все, наверное… Если успеем выпустить, разумеется.

– Выполняю.

– Короче, я насчитал двадцать штук, и, вполне может быть, кто-то идет над волнами вне зоны видимости.

– Ракет не хватит, – доложил известную обоим истину младший офицер Тёмкин.

– Конечно, мы ведь не крейсер УРО. Начинаем работать!

И они начали, только в этот раз удача, наверное, дремала и оставила героев наедине с обыкновенной теорией вероятности. Они даже не знали, точно ли сбили кого-нибудь, хотя зафиксировали несколько подрывов собственных ракет. А потом их экраны наведения и системы сопровождения задавили лавины помех и обстановка стала совсем неясной. И длилось все это совсем мало времени – минуты, но пот с Тёмкина лился градом, хотя маленький вентилятор над головой нещадно визжал, гоня вниз горячий воздух. И единственное, что позволял себе, единый за троих операторов, Тёмкин, это смахивать колючий пот рукавом, высушивая брови, а вот до фляги с водой дотянуться было некогда, да и забыл он про нее совершенно.

А потом где-то на границе восприятия возник голос Рягузова, не из динамиков – прямо из натурального рта.

– Все, Марат, я в отсек к ракете. Могу дать тебе секунд тридцать, дабы покинуть корабль, – и исчез, даже руки не пожал – некогда было.

– К чертям собачьим, – сказал капитан-лейтенант Тёмкин, откидываясь в кресле и отрывая руки от пульта.

Он дотянулся до фляжки, присосался.

«Пятьдесят килограммов БЧ и еще четыреста с мелочью в пороховых ускорителях, – подумал он отрешенно. – Но болтаться сейчас в волнах? Вообще-то будет попрохладней, наверное, даже приятней, чем здесь в жаре». Но вставать и вообще шевелиться не хотелось.

Потом где-то выше головы замкнулись нужные контакты.

Часть четвертая
Клочья виртуального пузыря

Безлунными ночами я нередко

Противника в засаде поджидал,

Но у него поставлена разведка,

И он в засаду мне не попадал.

Владимир Высоцкий

1
Скрытые арсеналы моря

B это новое пришествие американскому флоту не повезло. Знаете почему? Теперь оттуда вместе с авианосным соединением, снующим по морским волнам, прибыла ударная атомная субмарина «Революционный пролетарий».

В течение первых часов перемещения она пребывала в роли пассивного, очень осторожного наблюдателя, однако творящаяся за границей облицованного резиной корпуса несуразность превысила все привычные нормы. По этому поводу стодвадцатиметровая лодка выбросила на поверхность буй с радиоантенной и обменялась посланиями с флагманом русской эскадры «Юрием Андроповым».

«Топить всех янки за Родину и за покойного Сталина!» – вот что примерно посоветовал командиру лодки адмирал Гриценко, не забыв передать пламенный революционный привет.

После этого атомная «сигара» вновь нырнула на свой любимый километр – сто атмосфер, однако жить еще можно. Лодка была построена по принципам, заложенным еще в печально знаменитом в нашем мире «Комсомольце», том, что утонул у берегов Норвегии. Надо сказать, что в Мире-2 он тоже терпел аварию в тех же местах, но поскольку Норвегия являлась дружественной северной державой, идущей по проторенному пути строительства бесклассового общества, то с ее порта тут же вышли спасательные суда, и все решилось положительно. Как водится с тех славных времен, корпус у субмарины был из чистого титана, оба реактора с жидкометаллическим теплоносителем, ракетоторпеды в пусковых шахтах, а ушки акустиков на макушке. Поскольку «Революционный пролетарий» обладал выдающейся тихоходностью, малошумностью, собственное боевое надводное соединение ему даже мешало. Оно спугивало «большую рыбу». И еще одно дело связывало работящие «руки» «Пролетария» – атомные ракето-торпеды стояли покуда на запасном пути.

Все остальные чудеса социалистической науки были при нем.

2
Спасенные

Окружающий мир был теплым, мягким и тихим. Ричард Дейн открыл глаза и посмотрел на него в упор. Окружающий мир был светел и чист. Внутри окружающего мира наличествовал Люк Безель в белом саване. В мозгах Ричарда Дейна тут же явилась неуместная догадка-ассоциация, потому как одновременно он вспомнил пылающий «Рональд Рейган», который он вначале совершенно не узнал, но зато гигантский столб дыма авианосца рассеял белый туман и привлек его заблудившийся «Як» к себе. Еще он вспомнил посадку на воду, шторм три балла и две секунды, чтобы покинуть самолет вертикального взлета и посадки.

Ричард Дейн сфокусировал взгляд на начальнике. «Нет, похоже, я еще не в раю, – подытожил он и тут же испугался: – Как там руки-ноги, не ампутировали за ненадобностью после болтанки в воде и переохлаждения? А может, что еще?» Он покосился вниз, поскольку голова не поднялась.

– Лежи, братец, – сказал ему Люк Безель, опуская тяжеленную руку на грудь. – Тебе пока нельзя.

– Где? – тихонько прохрипел Ричард Дейн пересохшим ртом. – Госпиталь, остров Оаху, – пояснил Люк Безель, убирая свою ручищу.

– Давно? – снова не спросил – обозначил вопрос Ричард Дейн.

– Нет. Вчера приволок «Оспрей». Тебя и еще кучку матросов с «Рейгана».

– Потонул? – наметил вопрос губами Ричард.

– Поначалу получил несколько пробоин и почти весь обгорел, однако наши парни сделали невозможное – почти спасли. По крайней мере пожар в то время был практически потушен, а течь нейтрализована. Добили «Рейгана» неизвестно откуда приплывшие торпеды, когда его уже взял на буксир эсминец «Салтед». Досталось обоим, но «Салтед» затонул первым.

– Понятно, – моргнул глазами Ричард Дейн. – А как вообще дела?

– Ваш разведывательный корабль очень помог флоту. Наши сумели правильно навести оружие. По крайней мере один из их авианосцев потоплен.

– «Андропов»?

– Он так назывался?

– Да, – во рту у Ричарда Дейна совершенно пересохло, единственное, что он смог еще прошептать, это «пить».

– Очень бы хотелось узнать, что еще ты повидал. Но пока поправляйся, не к спеху. Их соединение более не проявляет себя, – Безель наклонил в его сторону специальную чашку с крышечкой.

– ? – только бровями спросил поглощенный живой водой Ричард.

– Конечно, мы их ищем. Но скорее всего… – полковник пожал плечами. – А с тобой все в норме: несколько синяков и нервное истощение.

Он врал. Кроме этого, у Ричарда Дейна были повреждения внутренних органов от вибрации, но не стоило говорить об этом летчику, который еще планировал в будущем летать.

3
«Черная дыра» моря

«Революционный пролетарий» напоминал некое образование, известное астрономам и любителям под именем «черная дыра». Он на нее походил тем, что являлся ниоткуда и уходил в никуда. Между этими мистическими фазами он наносил удар либо, по крайней мере, делал попытку этого. Ведь он наносил удар материальными носителями – ракетоторпедами, а не какой-нибудь ультразвуковой пушкой, превращающей крейсера в пластилин, – такая пушка стояла на вооружении легендарной советской лодки «Пионер» из романа тридцатых годов прошлого века. А торпеды могли промахнуться либо детонировать от встречных залпов-перехватов противника. Еще, на всякий пожарный случай, в титановом брюхе суперсовременной лодки имелись подводные ракеты, но о них в другой раз.

Как «Революционный пролетарий» превращался в «черную дыру», понятно: он был очень малошумный. А кроме того, он был невероятно скоростной. Благодаря мощным двигателям он мог набрать с ходу пятьдесят узлов – то есть пятьдесят миль в час. Он умел спорить в скорости на короткие дистанции с китами и дельфинами, а на длинных у него не было конкурентов среди биологических видов планеты Земля, даже среди вымерших. Поэтому он всегда появлялся там, где его не ждали. Иногда, для уточнения обстановки, он выбрасывал наружу свой буй-передатчик. Тогда наземные коллеги снова уточняли его географическую привязку и положение относительно обнаруженных целей. Потом он снова нырял.

Как далеко до его возможностей было старинным, изученным нами «ВиС». Но он обгонял по заложенным возможностям не только эти давние, обильно усеявшие ржавыми корпусами Южно-Китайское море в Мире-2 посудины. Нет, он оставлял за бортом прогресса и своих теперешних, созданных Западом конкурентов. Под водой ему противостояли два вида субмарин Америки: типа «Лос-Анджелес» и новейшие, типа «Си Вулф». Первых было две, последних – всего одна, но по своим боевым характеристикам она втрое превосходила любую из первых. Это было последнее слово технологии. Конечно, запасливые головы разработчиков распирало, как всегда, от новых идей, но то были далекие, сверхдорогие проекты и не стоило расстраиваться по поводу их нереализации в текущий момент истории. Оба типа американских лодок были рассчитаны на явный стратегический перевес своего флота в океане, а для чего бы еще пентагоновские стратеги запихивали в их нутро такое количество крылатых ракет «Томагавк»? Все лодки были довольно быстрыми, если надо, они с ходу разгонялись до тридцати пяти миль в час. Согласитесь, для «Си Вулфа», водоизмещением больше современных крейсеров, это было просто замечательно. Конечно, «Революционный пролетарий», участвуй они в совместных гонках, к примеру, Сидней – Стамбул, обгонял бы их как хотел, но, к несчастью, они собирались просто повоевать, а потому он не часто мог использовать свои великие скоростные показатели, ведь при быстром движении он невольно очень громко шумел. Шум, кто не знает, это главный враг подводной лодки. Еще один показатель – предельная глубина погружения. Даже хваленый подводный гигант «Си Вулф» мог нырять только на шестьсот метров, да и то поджилки у него при этом тряслись, а наш доблестный «Революционный пролетарий» как-то, на спор между министром обороны и другим членом ЦК, опустился на тысячу сто, и хоть бы тебе что. Вот только большое, во весь поперечник, зеркало в подводном актовом зале лопнуло, когда в результате внешнего давления изменилась форма крепежных переборок. Ничего, расчесываются теперь без зеркала, но страшного ничего нет, особо длинных причесок советские подводники не носят, они ведут сдержанный и порядочный образ жизни под руководством замполитов и далекой, наземно расположенной партии.