Текст книги "Воздушный пешеход"

Автор книги: Эжен Ионеско

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

1-й  а н г л и ч а н и н. Что он увидел?

2-я  п о ж и л а я  а н г л и ч а н к а. Его больше не видно.

Ж о з е ф и н а. Его больше не видно. Он исчез.

Сцена медленно погружается в темноту.

Красные, кровавые отсветы. Громкие звуки грома или бомбардировки. В тишине и полумраке луч

прожектора постепенно высвечивает Жозефину.

Что за мания оставлять меня в одиночестве! Он пользуется любой возможностью, чтобы меня покинуть. А ведь он знает, что я боюсь... Прекрасно знает. У меня нет никого во всем свете, никого, никого, никого.

М а р т а (в стороне, меньше освещена, чем Жозефина). Папа есть.

Ж о з е ф и н а. Я одна. Совсем одна, покинутая во мраке, брошенная.

М а р т а. Но посмотри, ведь я здесь.

Ж о з е ф и н а. Я совсем одна в огромном лесу, далеко от всех. Мне страшно.

Журналист и 2-й англичанин, достаточно преображенные, чтобы вызывать удивление у зрителей, но все-таки

узнаваемые, кажутся какими-то персонажами сновидения. Может быть, этого эффекта можно добиться игрой

освещения. Может быть, они наденут маски с собственными лицами. Такое решение представляется наилучшим.

В любом случае, освещением можно изменить цвет их одежды. Журналист и 2-й англичанин пересекают сцену

и разговаривают.

Ж у р н а л и с т. Понимаете, дружба – это надувательство. К тому же она медленно убивает. Презрение – вот благоприятная атмосфера для жизни. Лишь оно может придать нам силы. Презрение – это энергия. Воплощенная энергия.

2-й  а н г л и ч а н и н. Значит, нужно презирать друг друга? А я могу вас презирать вежливо?

Ж у р н а л и с т. Так удобнее, но мы презирали друг друга всегда, дружба служила лишь маской для нашей слабости и подавленного, робкого презрения. Мы живем в рациональную научную эпоху. Надо тщательно всматриваться друг в друга, в наши лица, в истину. Для того чтобы хорошо видеть, надо смотреть друг на друга с определенного расстояния. (На ходу слегка задевает локтем 2-го англичанина.) О, извините! Я вас задел. Простите.

2-й  а н г л и ч а н и н. Ничего, уверяю вас, ничего страшного.

Ж у р н а л и с т. Понимаете?.. Эта сентиментальность в наше время... В нее уже невозможно верить, мы же не дети. Это смешное и лицемерное слово – дружба – должно быть навсегда вычеркнуто из нашей жизни.

2-й  а н г л и ч а н и н. Думаю, вы правы, друг мой.

Уходят.

М а р т а. Говорю же тебе, я здесь. Ты меня не слышишь?

Ж о з е ф и н а. Никого вокруг.

М а р т а. Ты не хочешь меня слышать? Мама, я здесь. И вокруг люди.

Ж о з е ф и н а. Да нет, я слышу. Не надо так кричать.

М а р т а. Вокруг много людей.

Ж о з е ф и н а. Каких людей?

М а р т а. Друзей, у нас столько друзей!

Ж о з е ф и н а. Ты их называешь друзьями? Кто я для них? Кто они для меня? Нет, нет, это не друзья. Пустые предметы в пустом пространстве. Чудовищно непроницаемые, безразличные, эгоистичные, жестокие. Замкнутые в своей скорлупе.

М а р т а. О!

Ж о з е ф и н а. Нет, нет, Марта, конечно, это не о тебе. Но что ты можешь сделать? Ты еще маленькая... Что ты можешь?.. Я совсем крошечная в этом огромном мире. Я заблудившийся испуганный муравей, который ищет своих. Мой отец умер, мать умерла, все родственники умерли. Соседи, которые нас знали, уехали из моего родного города, разбрелись по свету. От них никогда не было ни весточки. Никого, никого больше нет.

М а р т а. Есть другие, все остальные. Есть много людей.

Ж о з е ф и н а. Я их не знаю. Они меня не знают. Чужие... У меня были большие и сильные родители. Они вели меня по жизни за руку. Они ничего не боялись. Шли прямо вперед. С ними мне никогда не было страшно... Раньше мне не было страшно, не было страшно... Только страшно было их потерять. Я все время думала о том, что потеряю их, иначе не бывает. Я знала, знала. И этот день настал скоро, увы, слишком скоро! Я уже давно, так давно одна, они так давно оставили меня одну... Я не привыкла к их отсутствию. И никогда не привыкну. Никогда, никогда... Меня бросили. Мне страшно, так страшно... Я одна, я заблудилась. Меня никто не знает, не любит, я ничего собой не представляю для окружающих. Я для них ничего не значу. Ничего не значу.

М а р т а. Я вырасту, стану такой же сильной, как твоя мать, и буду тебя защищать.

Ж о з е ф и н а. Я защищаюсь, как могу, от этой тревоги. Страх научил меня. Защищаюсь зубами... у меня выросли когти.

М а р т а. Люби людей. Если ты их полюбишь, они перестанут быть чужими. Если ты их не боишься, они перестают быть чудовищами. Им ведь тоже страшно в их скорлупе. Полюби их. И аду придет конец.

Марту больше не видно. В полумраке появляется стена. Пробегает испуганный ребенок, похожий на

мальчика-англичанина. Он пытается перелезть через стену. У него ничего не получается. Появляется толстый

человек, похожий на Джона Буля, он гонится за ребенком. Джон Буль и мальчик тоже преображены, как во сне.

Т о л с т я к. Эй, негодник!

Р е б е н о к. Не трогайте меня... Простите меня.

Т о л с т я к. Сорванец проклятый! Ты хотел нас бросить? А? Хотел сбежать? Почему? Скажи, почему?

Р е б е н о к. Простите меня. Я хотел погулять в лучах света. Мне хотелось, чтобы было много неба.

Т о л с т я к. Ах ты, сладкоежка. Бандит. (Дает ему пощечину и тащит его за ухо. Ребенок плачет.) Думал, я тебя не поймаю...

М а л ь ч и к. Только не в карцер, я не хочу обратно в карцер.

Т о л с т я к. Дурень, теперь узнаешь, что свет гораздо красивее, когда на него глядишь со дна черного провала, и что небо куда чище, когда видишь его через решетку.

М а л ь ч и к. Только не в карцер, не хочу возвращаться в карцер.

Т о л с т я к (уводя его). Мы тебе покажем. Мы тебя научим. Мы займемся твоим воспитанием. В конце концов поймешь... или покоришься.

Уходят.

В луче света появляются странные фигуры; вскоре становится понятно, что это 1-й англичанин и 1-я англичанка,

2-й англичанин и Журналист, с несколько измененной внешностью, как бы слегка карикатурной. Бурно

жестикулируя, они подходят к Жозефине.

Ж у р н а л и с т. О, мадам, мадам, мы всем сердцем с вами.

Т р о е  а н г л и ч а н (вместе). Всем сердцем с вами. Всем сердцем.

1-й  а н г л и ч а н и н. Если вы нуждаетесь в чем бы то ни было...

2-й  а н г л и ч а н и н. Скажите нам.

Ж о з е ф и н а. Вы очень добры.

1-я  а н г л и ч а н к а. Я знаю, что такое быть одной за границей; все мы через это прошли. Вам поможет мой муж, и все наши любовники в вашем распоряжении.

Ж о з е ф и н а. О, как вы добры, чрезмерно добры.

Ж у р н а л и с т. Мы в вашем полном распоряжении.

Ж о з е ф и н а. Благодарю, я так смущена.

1-й  а н г л и ч а н и н. Что она говорит?

2-й  а н г л и ч а н и н. Она говорит, что смущена. Представляете? Говорит, что смущена.

Трое англичан и англичанка уходят, говоря:

1-я  а н г л и ч а н к а. Она смущена, она вам сказала, что смущена?

Ж у р н а л и с т. Она еще сказала: «Благодарю, благодарю, как я смущена».

1-й  а н г л и ч а н и н (изображая Жозефину). Благодарю, я смущена.

2-й  а н г л и ч а н и н. Наивность этой дамы граничит с глупостью.

Ж у р н а л и с т. Потому она и смущена. Хи-хи!

Д в о е  а н г л и ч а н. Хи! Хи!

1-я  а н г л и ч а н к а. Вы могли бы извлечь пользу из ситуации.

Ж у р н а л и с т. Никакой пользы из нее не выжмешь.

Перед тем как уйти, они в последний раз поворачиваются к Жозефине, иронически ее приветствуют, смеясь,

преувеличенно жестикулируя и гримасничая. Жозефина, которая стоит к ним спиной, этого не замечает.

Жозефина остается одна; она стоит у самого правого края сцены.

Ж о з е ф и н а (изменившимся тоном). А он, он, куда он вечно уходит? Что он делает? Он мог бы мне помочь. Должен был помочь... Он меня бросил, как все остальные, не думает обо мне... Обо мне не думают...

В алом свете появляется огромная, огромная фигура, одетая в длинную красную мантию, в квадратном красном колпаке.

Фигура может быть двух, трех метров ростом, она может стоять на платформе на колесиках, которую скрывает мантия.

Это Судья... у него может быть голова куклы, но, в то же время, огромная, гротескная; он, разумеется, ужасен.

Огромный Судья приближается к Жозефине и останавливается прямо перед ней. Ей приходится запрокинуть голову,

чтобы видеть его лицо.

Справа и слева от Судьи – два заседателя, также одетые в красное, но не такие большие. Они сидят, стоит лишь Судья.

Это суд, вся эта декорация может двигаться на платформе. Медленно подъехав к Жозефине, они так же потом

отъедут обратно.

В тот момент, когда они приблизятся к Жозефине, один из заседателей, толстый, с багровым, налитым кровью

лицом, звонит в колокольчик. У второго – на голове капюшон с прорезями для глаз. Пауза.

Ж о з е ф и н а. Я ничего дурного не сделала, господин Председатель суда... В чем меня обвиняют? Я ничего не сделала.

М а р т а (или голос Марты). Мама, не бойся. Это лишь видение, кошмар. Это не настоящее. Все станет настоящим, только если ты в это поверишь. Все станет настоящим, только если ты будешь об этом думать. Все станет настоящим, только если ты этого захочешь. Не верь в это.

Ж о з е ф и н а. Ну как же? Это Судья. Я его узнала.

М а р т а. Ты его никогда не видела. Его нет.

Ж о з е ф и н а. Увы, есть: Это Судья.

М а р т а. Галлюцинация, видение, уверяю тебя... Проснись, проснись. И он исчезнет.

Ж о з е ф и н а. Нет, нет... Это все правда.

М а р т а. Неправда, бедная моя мамочка, это тебе снится... Снится, говорю тебе...

Марта вновь исчезает.

Ж о з е ф и н а. Господин Председатель суда, я никому ничего плохого не сделала... Зачем вы пришли? Что вы от меня хотите?

1-й  з а с е д а т е л ь (звоня в колокольчик). Молчать! Отвечать! Здесь мы задаем вопросы.

Ж о з е ф и н а. Мне нечего сказать. Моя совесть чиста. Я думаю, но мне нечего вам сказать, я ничего не скрываю. Клянусь, я не понимаю, не понимаю... (Суд безмолвствует.) Если нужно всех судить, то почему меня первую? Почему выбрали именно меня? Конечно, потому, что я менее защищена, чем все остальные. У меня нет адвокатов. (Суд безмолвствует.) Я ни в чем не виновата. Может, поэтому я так уязвима? Я ни в чем не виновата, ни в чем. Я ничего не делала. Господин Председатель суда, скажите палачу, чтобы он меня не убивал. (Суд безмолвствует.) Что такое я могла сделать? В чем можно меня упрекнуть? Меня не в чем упрекнуть. Я всегда была верна... Добродетельна... Всегда исполняла свой долг, всегда... Я осталась здесь, благоразумная, грустная, покорная и несчастная... (Рыдает.) Несчастная... Вы хотите меня наказать за то, что я несчастна?.. Вы хотите наказать добродетель? Ведь нет?.. Конечно же, нет?.. Я вас не понимаю, я вас не понимаю, господин Председатель суда. Карайте волков. Я ягненок.

Судья грозит Жозефине пальцем. Заседатели одобрительно кивают головами. Движения того,

кто в капюшоне, ярче выражены, они гротескны.

Они меня осудят. Они мне не верят... Нет, нет, нет...

М а р т а. Это не на самом деле, не бойся, это всего лишь образы твоего страха. Клянусь, это все не взаправду. Скажи себе, что все это неправда. Ты выдумываешь, фантазируешь.

Ж о з е ф и н а. Не хочу... Не хочу... Что я сделала? Я ничего плохого не сделала. (Рыдает.)

М а р т а (обнимая Жозефину). Бедная мамочка, спрячь лицо в моих ладонях, и ты их больше не увидишь.

Ж о з е ф и н а. Нет, нет, нет, это невозможно. (Суду.) Я не хочу.

М а р т а. Конечно, невозможно. Конечно, это неправда.

2-й заседатель снимает капюшон. Его роль играет тот же актер, что играет Джона Буля.

2-й  з а с е д а т е л ь. Доводы истинного правосудия – это не доводы сердца, не доводы логики. Правосудие вам представляется неправым потому, что оно беспристрастно.

Суд медленно, в молчании, отъезжает назад и исчезает.

М а р т а. Я же тебе говорила. Это просто видение. Безобидное. Их больше здесь нет, этих судебных злыдней... Успокойся, мамочка, детка моя...

Слева выходит Джон Буль с автоматом, который будет стрелять беззвучно. С ним двое англичан и Журналист.

Справа появляются дети-англичане с матерями в сопровождении Служащего похоронного бюро из начала

пьесы и Доктора.

Д ж о н  Б у л ь. Лучше на несколько лет раньше, чем на пару минут позже... Правда, дамы?

1-я  а н г л и ч а н к а. Правда.

2-я  а н г л и ч а н к а. Совершеннейшая правда, мсье. Совершенно с вами согласна, мсье.

Слева появляется испуганная 2-я пожилая англичанка.

2-я  п о ж и л а я  а н г л и ч а н к а. Не думайте, что я боюсь. Совсем нет. Просто я возмущена. В высшей степени возмущена.

Д ж о н  Б у л ь (двум англичанам). Ну, раз ваши супруги разделяют ваше мнение... (Журналисту.) Раз все идет хорошо... приступим.

Ж у р н а л и с т. Приступайте.

С л у ж а щ и й  п о х о р о н н о г о  б ю р о. Приступайте.

1-й  а н г л и ч а н и н. Раз так надо, приступайте.

2-й  а н г л и ч а н и н. Да, тогда приступайте.

2-я  п о ж и л а я  а н г л и ч а н к а. Я решительно протестую...

С л у ж а щ и й  п о х о р о н н о г о  б ю р о. Лучше в этом возрасте, чем позже... Сейчас они еще ничего не понимают. Позже они бы мучались, возражали.

Ж у р н а л и с т. Это для их же блага.

Д ж о н  Б у л ь (приставив к плечу автомат или ружье). Дамы, закройте глаза.

1-я  а н г л и ч а н к а. Закроем глаза.

2-я  п о ж и л а я  а н г л и ч а н к а. Я протестую.

Д ж о н  Б у л ь (пожилой англичанке). Отойдите в сторону. Вам уже все равно.

Джон Буль прицеливается, стреляет, оба ребенка падают.

2-я  п о ж и л а я  а н г л и ч а н к а (отойдя). Я решительно протестую...

Д ж о н  Б у л ь. Дамы, откройте глаза.

1-я  а н г л и ч а н к а. Уже всё?

2-я  а н г л и ч а н к а. Как вы быстро!

С л у ж а щ и й  п о х о р о н н о г о  б ю р о. Это как эутаназия. Не совсем то же самое, а скорее превентивная эутаназия.

2-я  п о ж и л а я  а н г л и ч а н к а. Я решительно, очень решительно протестую.

Ж у р н а л и с т (двум англичанкам). Можете подобрать своих детей.

С л у ж а щ и й  п о х о р о н н о г о  б ю р о. Не стоит трудиться. Предоставьте это мне. Это мое дело. Я ими займусь...

2-я  а н г л и ч а н к а. Мы исполнили свой долг.

Д ж о н  Б у л ь. А мы свой. Доктор, засвидетельствуйте, что эти дети хорошо и достойно скончались.

2-я  п о ж и л а я  а н г л и ч а н к а. Я протестую, это недопустимо. Так быть не должно. (Дядюшке-доктору.) Как вы, врач, соглашаетесь на такое?

Д я д ю ш к а – д о к т о р. Я не соглашаюсь, я покоряюсь.

Ж о з е ф и н а. Дядюшка-доктор, как же так? Вы с ними заодно?

Д я д ю ш к а – д о к т о р (Жозефине). Таким образом, понимаешь, меня не будут судить...

Д ж о н  Б у л ь (англичанкам, с некоторой любезностью.) Поскольку вам больше не придется воспитывать детей, пожалуйста... Теперь ваша очередь. Вперед, прошу вас, вперед.

1-я  а н г л и ч а н к а. Мы не против.

Ж о з е ф и н а (Доктору). Я никогда не думала, что вы способны на пособничество в таком ужасном деле.

Д я д ю ш к а – д о к т о р. Чего же ты хочешь, бедная моя Жозефина, с годами становишься разумнее. К тому же так даже лучше. Это все равно бы случилось. Лучше раньше, чем позже, лучше на тридцать лет раньше, чем на две секунды позже.

Ж о з е ф и н а. Вы, спасший столько человеческих жизней, тысячи детей...

Д я д ю ш к а – д о к т о р. Это искупление.

Д ж о н  Б у л ь (англичанкам). Ну да... вместе с мужьями. Ваши мужья ни на шаг от вас не отойдут, не беспокойтесь. (Англичанам.) Господа, только после вас.

Англичане слегка колеблются.

Англичанки, затем англичане идут вперед, Джон Буль позади, направив автомат им в спину.

М а р т а (Жозефине). Это все неправда, не пугайся... все это неправда.

Служащий похоронного бюро поднимает тела детей. Пожилые англичанки, дети, Дядюшка-доктор, Служащий

похоронного бюро, англичане и англичанки, Джон Буль, Журналист уходят в правую и левую кулисы.

Появляется высокий Человек в белом.

Используются те же сценические приемы, что и для суда. Справа от Человека в белом – Палач тоже в белом,

с белым капюшоном на голове. Справа от палача – виселица.

Задник изображает сумеречное небо и красное солнце.

Человек в белом и Палач приблизились к Жозефине и остановились. Пауза.

Ж о з е ф и н а. Нет, нет.

М а р т а (Жозефине). Не поддавайся. Надо просто не верить.

Ч е л о в е к  в  б е л о м (показывая Жозефине виселицу). Мадам, не хотите ли? Решайтесь.

Жозефина в ужасе, но сохраняет светскую вежливость, как и Человек в белом; кошмар вперемешку с салонными манерами.

Ж о з е ф и н а. Нет. Оставьте меня. Простите, мсье. Я не хочу, право, не хочу.

Ч е л о в е к  в  б е л о м. Я вам очень советую.

М а р т а. Говорят вам, она не хочет. Не хочет.

Ч е л о в е к  в  б е л о м (Жозефине). Подумайте. Действительно не хотите? Смелее!

Ж о з е ф и н а. Нет, нет. Не сейчас.

Ч е л о в е к  в  б е л о м. В любом случае, рано или поздно этого не избежать.

Ж о з е ф и н а. Нет-нет. Завтра посмотрим. Нет, прошу вас, лучше послезавтра. Не сегодня. Пока мне еще ничего не понятно.

М а р т а. Ей еще не понятно, вы же видите.

П а л а ч (Жозефине). Мадам, зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня? Вы бы отделались – раз и навсегда.

М а р т а (Палачу). Не вмешивайтесь в разговор. Оставьте ее.

Ж о з е ф и н а. Нет.

Ч е л о в е к  в  б е л о м. Вы же знаете, что этого не избежать. Знаете, что все через это проходят. Выигрываете какие-то пустяки, немного времени.

Ж о з е ф и н а. Завтра, завтра, завтра. Еще чуть-чуть, Господин в белом... Еще чуть-чуть, господин Палач.

Ч е л о в е к  в  б е л о м. Ну, как хотите. Вы не правы. Но раз вам так не хочется, мы пока что не торопимся.

П а л а ч. Все дураки одинаковы. Попробуй вразуми их... (Жозефине.) Вы же видели, англичане согласились. Даже дети.

М а р т а. У них не спрашивали согласия. Не спрашивали согласия!

Человек в белом подает знак; виселица, Палач и сам Человек в белом уезжают в левую кулису.

Видишь, мама, это неправда. Неправда – если ты решишь, что этого не хочешь. Все зависит от тебя. Обещай мне, что у тебя больше не будет кошмаров. Кошмар закончился... Они ушли, их не было!

Ж о з е ф и н а. Не знаю, понимаешь, ничего больше не знаю.

Изменение освещения. Выходят, как вначале, англичане, англичанки, Джон Буль, Журналист.

М а р т а. Видишь, английские детки опять здесь.

Сцена постепенно погружается во тьму. Красные, кровавые отсветы. Громкие звуки грома или

бомбардировки. И сцена освещается снова. На этот раз освещение иное – оно создает серую,

скучную, сумеречную атмосферу. В глубине могут быть видны горящие руины, собор, дымящийся вулкан.

Г о л о с  Б е р а н ж е (встревоженный). Увы, я все вижу! Больше нет надежды. Это невозможно. Невозможно. И все-таки... Если бы это был всего лишь сон!.. Нет, нет, не сон. Боже мой!

1-я  п о ж и л а я  а н г л и ч а н к а. Он медленно вращается вокруг собственной оси.

Д ж о н  Б у л ь. Как волчок.

2-я  п о ж и л а я  а н г л и ч а н к а. Похоже, он спускается.

2-я  а н г л и ч а н к а. Спускается.

М а р т а (Жозефине). Смотри, он спускается. Он возвращается.

Ж о з е ф и н а. Слава Богу. Я буду меньше волноваться.

1-я  а н г л и ч а н к а. Он мог бы оставаться в вышине, сколько хотел.

1-я  п о ж и л а я  а н г л и ч а н к а. Я бы не вернулась.

2-я  а н г л и ч а н к а. Но ведь у него семья.

1-й  а н г л и ч а н и н. Он приближается. Его лучше видно.

2-й  а н г л и ч а н и н. Он жестикулирует. Похоже, говорит что-то.

1-я  п о ж и л а я  а н г л и ч а н к а. Ничего не слышно.

Ж у р н а л и с т. Он медленно спускается.

2-я  п о ж и л а я  а н г л и ч а н к а (Жозефине). Вы можете гордиться своим мужем.

М а р т а. Как-то грустно он спускается. У него подавленный вид.

1-я  п о ж и л а я  а н г л и ч а н к а (дает девочке букет цветов). Подари цветы этому господину.

Ж о з е ф и н а (Марте). С чего ты взяла, что у него грустный вид? Он победил.

2-я  п о ж и л а я  а н г л и ч а н к а (дает мальчику грязноватый и рваный флажок). Когда он вернется, ты пойдешь впереди него и понесешь вот это.

Д ж о н  Б у л ь. По-моему, это не такая уж победа.

М а р т а. Да, он грустный. Это видно по его жестам и движениям.

1-й  а н г л и ч а н и н. Он все ближе и ближе.

Шумы постепенно стихают. Теперь это всего лишь взрывы петард, фейерверк в сумеречном, может быть,

красноватом свете. Иногда видны красные и кровавые ракеты фейерверка. Также издалека доносится музыка,

похоже, это бал в честь 14 июля. Музыка ничтожного триумфа.

1-я  а н г л и ч а н к а. Он опускается шаг за шагом.

1-я  п о ж и л а я  а н г л и ч а н к а. Как по невидимым ступеням.

2-я  п о ж и л а я  а н г л и ч а н к а. Вот и он. (Жозефине.) Вот ваш муж, мадам.

2-я  а н г л и ч а н к а. Где вы его видите?

1-й  а н г л и ч а н и н (показывая пальцем). Там, где мой палец!

1-я  а н г л и ч а н к а. Над верхушкой дерева, он ее коснулся.

2-й  а н г л и ч а н и н. Не торопится. Срывает листок.

Ж у р н а л и с т. Машинально.

Видно, как на сцену падает, кружась, лист дерева.

Д ж о н  Б у л ь. Вот он.

2-я  п о ж и л а я  а н г л и ч а н к а. Браво, мадам Беранже.

Появляется, медленно опускаясь, Беранже. Все идут к нему.

Д е в о ч к а. Браво, мсье Беранже.

М а л ь ч и к (у него в руках игрушечная труба, в которую он торжественно трубит. До этого он дал Беранже флажок, который тот роняет. Беранже не берет и цветы у девочки, и они тоже падают). Браво!

Ж о з е ф и н а. У него совершенно растерянный вид. (Беранже.) Что ты видел? Ты устал?

Англичане размахивают разноцветными носовыми платками, аплодируют и кричат: «Да здравствует Беранже!»

Затем умолкают. Отметим, что перед самым спуском Беранже чуть не задел ногами головы англичан, но те

успели расступиться.

Ж у р н а л и с т. Поделитесь своими впечатлениями, господин Беранже.

Ж о з е ф и н а. Я рада, что ты вернулся. По правде говоря, я все-таки испугалась. Нужно было меня предупредить. Расскажи о своих впечатлениях господину Журналисту.

Б е р а н ж е. Я... я... (Замолкает.)

Д ж о н  Б у л ь. Позвольте вас спросить, мсье, как это вам удалось?

1-й  а н г л и ч а н и н. И что вы для этого сделали?

2-я  п о ж и л а я  а н г л и ч а н к а. Вы же видели, он летал...

Б е р а н ж е. Да, я летал, летал...

1-я  п о ж и л а я  а н г л и ч а н к а. Вы же сами видели.

Ж у р н а л и с т. Зачем вы летали?

Б е р а н ж е. Не знаю... Я не мог по-другому.

Д ж о н  Б у л ь. Мы хотим сказать, с какой целью вы летали. Что вы хотели доказать этим подвигом?

1-й  а н г л и ч а н и н. Неправда. Вы не летали. Мы на вас внимательно смотрели – вы шли по невидимой арке. По чему-то твердому.

1-я  а н г л и ч а н к а. Да нет! Никакой арки не было.

1-я  п о ж и л а я  а н г л и ч а н к а. Не бывает невидимых арок.

Ж у р н а л и с т. Это вполне возможно. Невидимая арка возникает из-за сгущения воздуха.

2-й  а н г л и ч а н и н. Так каждый сумеет.

2-я  а н г л и ч а н к а (своему мужу). Ты преувеличиваешь.

1-я  п о ж и л а я  а н г л и ч а н к а. А почему бы вам не попробовать?

2-я  п о ж и л а я  а н г л и ч а н к а. Действительно, могли бы попробовать.

2-й  а н г л и ч а н и н. Так все могут. Абсолютно все.

1-й  а н г л и ч а н и н. Достаточно указать нам точное местонахождение такого невидимого воздушного моста.

Б е р а н ж е. Нет никакой арки. Я летал, уверяю вас, просто летал.

Д ж о н  Б у л ь (другим англичанам). В любом случае, в его поступке нет ничего из ряда вон выходящего.

2-й  а н г л и ч а н и н. Разумеется. Воздушный змей делает то же самое.

2-я  а н г л и ч а н к а. Человек, летающий, как воздушный змей, – это все-таки нечто особенное.

Д ж о н  Б у л ь. Зачем столько хлопот, когда через долину можно переехать на автомобиле по мосту за несколько минут?

1-й  а н г л и ч а н и н. Или перелететь на наших самолетах.

2-й  а н г л и ч а н и н. Или на наших ракетах.

Ж у р н а л и с т. А ему потребовалось не меньше пяти минут, чтобы проделать половину пути.

1-я  п о ж и л а я  а н г л и ч а н к а (Жозефине). Не слушайте их, мадам.

2-я  п о ж и л а я  а н г л и ч а н к а. Люди завистливы.

Ж у р н а л и с т. Пять минут, а то и шесть! Это очень долго! Теряется уйма времени.

1-й  а н г л и ч а н и н. У нас времени нет.

Д ж о н  Б у л ь (Беранже). Мы не запатентуем вашу систему.

Ж у р н а л и с т. Из соображений профессиональной добросовестности я все-таки прошу вас изложить нам ваши впечатления.

Б е р а н ж е. Что вам сказать? Что я могу вам сказать?

2-я  а н г л и ч а н к а (Джону Булю). А я думаю, что запатентовать стоит.

1-й  а н г л и ч а н и н. У техники есть достижения получше, мадам. Гораздо лучше. Возвращение к естественным процессам противоречит прогрессу и эволюции разума.

М а р т а. Браво, папа, браво, браво. Ах, он действительно как в воду опущенный.

Ж о з е ф и н а. Что с тобой?

2-й  а н г л и ч а н и н (1-й англичанке). Уверяю вас, мадам, в этом нет ничего героического. Любой англичанин, немного потренировавшись, немного потренировавшись...

Ж о з е ф и н а. Что с тобой? Ты должен гордиться! Что за характер! У тебя недовольный вид, как всегда недовольный.

2-я  а н г л и ч а н к а. Защищайтесь, мсье, объяснитесь.

1-я  п о ж и л а я  а н г л и ч а н к а. Объясните им важность вашего поступка.

1-я  а н г л и ч а н к а. Мы вами восхищаемся.

Ж о з е ф и н а (Беранже). Видишь.

Д ж о н  Б у л ь (англичанам). Послушайте, это не представляет никакого интереса.

Ж у р н а л и с т. Это ребячество, это в высшей степени смешно.

Ж о з е ф и н а. Поверь мне, это победа. Критики всегда найдутся.

2-я  п о ж и л а я  а н г л и ч а н к а. Вы поднялись так высоко, так не поддавайтесь же.

1-я  а н г л и ч а н к а. Говорите, мсье, говорите.

М а р т а. Он растерян, замучен. У него блуждающий взгляд.

Ж о з е ф и н а. О, Боже! Какой взгляд! Что же ты увидел на той стороне?

1-й  а н г л и ч а н и н. Он ничего не мог увидеть на такой скорости без точных приборов.

1-я  а н г л и ч а н к а. Что вы увидели по ту сторону, мсье? Расскажите. Что вы увидели?

А н г л и ч а н к и (вместе). Что вы видели?

Б е р а н ж е. Я видел... видел... гусей...

Д ж о н  Б у л ь. Он видел гусей. Ну и шутник...

Б е р а н ж е. Люди с гусиными головами.

Ж у р н а л и с т. И это все? Негусто.

Б е р а н ж е. Людей, которые лизали задницу обезьян, пьющих свиную мочу.

Ж у р н а л и с т. Мсье, мсье, что за непристойности!

Д ж о н  Б у л ь. Вас слушают невинные детские уши.

1-й  а н г л и ч а н и н. Какая гнусность.

Ж о з е ф и н а. Выбирай выражения, Эрбер.

Услышав слова Беранже, Мальчик спрашивает: «Ты слышала, что он сказал?» А Девочка отвечает:

«Он сказал задница обезьян, свиная моча».

Б е р а н ж е. Я видел колонны гильотинированных, которые шли без голов... колонны гильотинированных по бесконечным просторам. И еще, еще, не знаю, гигантскую саранчу, поверженных ангелов, побежденных архангелов.

Д ж о н  Б у л ь. Вот затейник.

Б е р а н ж е. Я видел тысячи людей, которых хлестали кнутами, а они говорили: «Так нам и надо, так нам и надо»...

Ж у р н а л и с т. Ничего он не видел. Он все это прочитал в Апокалипсисе.

1-я  а н г л и ч а н к а (Мальчику). Нет, это не для тебя. Это недетская книга.

Б е р а н ж е. Я видел райские континенты в огне. Там горели праведники.

Ж у р н а л и с т. Если вам больше нечего рассказать, мсье, я не буду записывать.

2-я  а н г л и ч а н к а. Постарайтесь для нас, господин Беранже, ведь мы так вами восхищаемся. Расскажите нам о вашем путешествии.

Б е р а н ж е. Я пытаюсь.

1-я  а н г л и ч а н к а. Что-нибудь поинтересней и посовременней.

Б е р а н ж е. Я видел ножи, я видел могилы...

1-й  а н г л и ч а н и н. Он хочет нас удивить всем этим. У нас у самих повсюду производят ножи и много кладбищ.

Ж о з е ф и н а. А в других местах, в других...

Б е р а н ж е. В других местах земля разверзается... Горы рушатся, океаны крови... грязи, крови и грязи...

Д ж о н  Б у л ь. Небогатое воображение. Если все это литература, то весьма посредственная.

Ж у р н а л и с т. Не сравнить с нашими поэтами.

1-й  а н г л и ч а н и н. И даже с иностранными. Никто еще не превзошел Данте.

2-й  а н г л и ч а н и н. Все это мало интересно, мало интересно.

2-я  п о ж и л а я  а н г л и ч а н к а. А меня это волнует, волнует.

М а р т а. Ну, а когда ты поднялся еще выше? Когда ты был совсем высоко?

Ж о з е ф и н а. Что ты еще видел?

Б е р а н ж е. На самую большую высоту я попал, чтобы видеть, что происходит в других местах.

Ж у р н а л и с т. Ну, а там что вы видели?

Д ж о н  Б у л ь. Что самое захватывающее?

1-й  а н г л и ч а н и н. Менее вульгарное?

2-й  а н г л и ч а н и н. Более веселое?

Б е р а н ж е. Я был на гребне невидимой крыши, к которой я прикоснулся лбом, там, где сходятся пространство и время. Я смотрел направо и налево, назад и вперед.

Когда он произносит последнюю фразу, 1-й англичанин говорит жене: «Ребенку пора спать».

1-я  а н г л и ч а н к а (беря Мальчика за руку). Пойдем домой.

1-й англичанин и Мальчик неторопливо уходят в левую кулису, где слабые звуки и неясные отсветы

фейерверка намекают на грустный праздник.

Б е р а н ж е. Бездомные пропасти, бомбардировки, бомбардировки, бездонные пропасти врезались в долины, уже давно разоренные и опустошенные.

2-й  а н г л и ч а н и н (беря за руки жену и дочь). Эти глупости могут их взволновать.

Они уходят медленно, прогуливаясь, в правую кулису, глядя на праздник.

Б е р а н ж е. А потом, потом, потом...

Д ж о н  Б у л ь. Могли бы нам привезти лисицу или эту самую свинью, чтобы мы поверили.

Ж у р н а л и с т (Джону Булю). Идемте? Паб открыт.

Медленно удаляются в глубину сцены, потом уходят вообще.

1-я  п о ж и л а я  а н г л и ч а н к а (2-й пожилой англичанке). Уже поздно.

Б е р а н ж е. ...миллионы исчезающих миров; миллионы взрывающихся светил.

2-я  п о ж и л а я  а н г л и ч а н к а. Мне холодно. Пойдем выпьем чаю.

Две пожилые англичанки тихонько уходят.

Б е р а н ж е. А затем, затем бесконечный огонь сменился льдом, а лед пламенем. Ледяные и огненные пустыни, вгрызаясь друг в друга, двигались к нам... двигались к нам.

Ж о з е ф и н а. Скажи это людям, расскажи им скорее, что ты видел. Послушайте, что он говорит.

М а р т а. Они не слушают.

Б е р а н ж е. Никто не может мне поверить. Я так и знал, что никто мне не поверит... грязь, огонь, кровь... бескрайние завесы огня...

М а р т а. Я тебе верю. Мы верим тебе.

Б е р а н ж е. И даже если бы мне поверили, даже если бы поверили...

Ж о з е ф и н а. Тогда чего ты ждешь? Возьми нас за руки, как ты уже делал, и полетим.

М а р т а. Улетим скорей!

Б е р а н ж е. Куда?

Ж о з е ф и н а. Унеси нас за ту сторону, за пределы ада.

Б е р а н ж е. Увы! Не могу, дорогие мои. Дальше ничего нет.

Ж о з е ф и н а. Как ничего?

Б е р а н ж е. Ничего. Дальше ничего больше нет, только безграничные пропасти... одни только пропасти.

Наступает кроваво-красный вечер, слышны взрывы петард, видны красные вспышки. Играет сельская