Текст книги "Осада и оборона крепостей. Двадцать два столетия осадного вооружения"

Автор книги: Эжен Эмманюэль Виолле-ле-Дюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Раненых бургундов, попавших в их руки, франки обезглавили, а их головы, надетые на длинные шесты, выставили в ряд в ста шагах от передовых укреплений бургундов. Однако это не обеспечивало франков защитой, достаточной для того, чтобы уберечь от вылазок осажденных. Поэтому было решено, что армия на северной стороне выкопает ров на расстоянии двухсот шагов от передовых укреплений, который протянется от долины реки до долины ее притока; этот ров должен быть длиной примерно две тысячи шагов, а позади него с помощью вынутой земли и заграждений (из ветвей) будет построена защитная линия. Благодаря всему этому можно будет избавиться от любых нападений осажденных в этом месте. Кроме того, было решено захватить большое предмостное укрепление. Тогда у осажденных останется единственный способ связи с внешним миром – через долину притока большой реки; но эта долина почти непроходима, потому что в ней полным-полно болот и трясин; так что защитникам города на этой стороне нечего и пытаться что-либо предпринимать.

Что касается помощи извне, считалось, что ее быть не может; в любом случае, чтобы не дать осажденным возможности выхода через восточные ворота, перед ними надо построить хорошо охраняемое укрепление; далее, чтобы пресечь доставку продовольствия осажденным, надо опустошить полосу на левом берегу реки. Что касается акведука, его обнаружили и вывели из строя.

Приняв решение, осаждающие, не тратя времени, принялись за работу по его реализации. Но Клодоальд, повидавший не одну осаду, знал по опыту, что у гарнизона, у которого нет надежды на помощь извне, есть лишь одно средство защиты, а именно – не давать осаждающим передышки, особенно в начале осады, когда враг еще не в состоянии закончить свои работы и замкнуть кольцо блокады.

Не зная точно, что намеревается предпринять армия франков, он знал ее численность и нисколько не сомневался, что она располагает услугами некоторых римских инженеров (и после падения в 476 г. Западной Римской империи еще долго существовали (даже в рамках варварских государств, особенно в остготской Италии при Теодорихе) очаги римской культуры. – Ред.), как это было во время осады Отёна. Поэтому Клодоальд разделил свои войска на восемь отрядов. Территория внутри крепостных стен (см. рис. 16), защищаемая также сорока четырьмя башнями, требовала для своей защиты тысячу сто восемьдесят воинов, считая по двадцать пять человек на каждую из тридцати шести башен этой территории, и тридцать пять человек – на каждую из восьми башен у ворот, или семьдесят человек на каждые ворота. Гарнизону каждой башни, надо понимать, поручалась, в соответствии с военными традициями того времени, охрана соседней куртины. Оборона северных внешних оборонительных сооружений требовала двухсот человек; для плацдарма на юге и предмостного укрепления было необходимо пятьсот человек; гарнизону цитадели – сто человек; для наблюдения за крепостными укреплениями на севере, спускающимися от угла города к реке, и для охраны ее берега – шестьсот человек. В общей сложности для обычной охраны оборонительных сооружений требовалось две тысячи пятьсот восемьдесят воинов. Клодоальд распределил эти силы (свой первый отряд) так, чтобы плацдарм, предмостные укрепления и аванпост, а также крепостные стены на этой стороне защищали лучшие войска. Клодоальд сформировал второй отряд из одной тысячи человек и держал его в резерве в центре города, чтобы при необходимости бросить в одну или несколько атакованных врагом точек. У него оставалось примерно шесть тысяч человек, которых он разделил на шесть отрядов по тысяче воинов в каждом и распределил следующим образом: два – в ту часть города, что расположена между древним городом (сите) и рекой, два – в район северных ворот и два – возле восточных ворот. Эти шесть отрядов были готовы предпринять вылазку в любой момент, когда на это поступит приказ.

Под своим прямым командованием Клодоальд оставил тысячу человек в резерве, которые были размещены в центре города. Затем он удовлетворил все потребности гарнизона и населения, жившего внутри городских стен. В город посредством реквизиций и согласно римским традициям (которые были живы) завезли большое количество продовольствия. Его запасы хранились в цитадели. Сюда пригнали стада крупного и мелкого рогатого скота, пастись на склонах плато на юге и востоке. Были созданы значительные запасы леса. Вдоль внутренней стороны крепостных стен сложены бревна. В дополнение ко всему этому город имел огромные емкости для воды, питаемые через акведук. Поскольку последний был отрезан от города, Клодоальд приказал собирать дождевую воду с крыш в каналы, ведущие к этим емкостям. Кроме того, в той части города, что находилась между крепостными стенами и рекой, был прекрасный источник, способный снабжать всю верхнюю часть этого района города.

Клодоальд был очень внимателен к бытовым условиям своих войск. У многих солдат в городе были семьи, но он не разрешил защитникам жить в своих домах. Он заставил переоборудовать общественные здания для размещения в них тех семи тысяч воинов, которые обычно не находились на крепостных укреплениях. А те, кому была поручена их охрана, были хорошо обустроены в башнях, близлежащих общественных зданиях или вне крепостных укреплений. Как было сказано ранее, и до прихода франков Клодоальд пользовался полным доверием своих войск, но после успешных боевых столкновений первого дня его солдаты считали своего военачальника чем-то вроде Провидения и слепо подчинялись ему. И соответственно, все его меры по повышению боеспособности были с готовностью приняты и приведены в исполнение. В частности, Клодоальд принял структуру римской когорты, а каждый командир войскового формирования (снизу доверху) под страхом смерти нес ответственность за исполнение получаемых приказов. Что касается жителей, они были обязаны оказывать помощь, когда бы это ни потребовалось; отказ также карался смертью.

Гондомар, о котором до настоящего времени у нас было мало случаев упомянуть, жил в цитадели, и Клодоальд проявлял к нему величайшее уважение, действуя, как он говорил, только по указаниям монарха; но для гарнизона настоящим командиром был, конечно, Клодоальд.

Сделав то, что было сейчас наиболее важным, а именно реорганизовав свои силы, он приказал на следующий после боя день поместить во внешних укреплениях два онагра, и эти онагры начали метать камни весом 60 фунтов во франков, занятых строительством контроборонительных сооружений против осажденных в двухстах шагах от выступа, причем с таким эффектом, что осаждающие были вынуждены отнести свой ров на пятьдесят шагов за диапазон обстрела из онагров. На следующую ночь Клодоальд выслал тысячу человек через восточные ворота, которые, пройдя по дороге вдоль крепостной стены, подобрались к врагу и уничтожили первые сооружения франков, после чего немедленно вернулись в крепость; в то же время была совершена вторая вылазка через южные ворота у большого предмостного укрепления, заставшая врасплох несколько франков, находившихся на передовых постах. Их головы, надетые на колья, были установлены на краю северных внешних рвов как ответ на действия франков. В ту же самую ночь враг попытался пересечь реку через песчаный остров, чтобы атаковать с тыла пологий защитный вал на севере, но противник не смог высадиться на берег, потому что места, пригодные для высадки, хорошо контролировались войсками Клодоальда. Многие из интервентов утонули.

Дела разворачивались весьма неблагоприятно для армии франкских королей; однако у них имелся один способный римский инженер, доказавший свое мастерство, особенно при осаде Отёна. Хильдеберт, разгневанный успехами осажденных, осыпал угрозами как своих собственных воинов, так и врагов. Он не соизволил выслушать совета своего инженера, который с того времени, как армия стала под стенами Юлианы, уговаривал его разбить лагерь на севере и не приступать к осаде города до тех пор, пока он не разведает подходы к нему.

Посовещавшись после предварительного осмотра, Секондинус – так звали этого латинского инженера – согласился, что теперь отвести войска будет трудно, поскольку армия увязла в боях; и первое, что следует предпринять, – это лишить осажденных возможности совершать вылазки. Чтобы достичь этого результата (осажденные не смогут безопасно выходить из города, кроме восточных ворот и предмостных укреплений), надо создать оборонительные сооружения перед этими точками выхода, чтобы полностью их запереть. Опасно и бесполезно пытаться захватить большое предмостное укрепление прямым штурмом; но необходимо занять западный участок берега ниже крепостной стены, для чего надо переправиться через реку, а затем после мощного удара предмостные укрепления и наклонная стена на севере будут потеряны для осажденных, а южный плацдарм окажется под угрозой.

В связи с этим в лесу на плато были вырублены деревья, а деревянные дома нижнего города были снесены. Ров с водой из реки окружал оборонительные сооружения предмостного укрепления, но у такого же, но малого укрепления не было никаких рвов; ров этот заполняли давно, и осажденные поленились почистить и затопить его вновь. Южная стена эмпориума, которая примыкала к северному плечу малого предмостного укрепления, имела амбразуры и находилась в руках защитников, включая и прямоугольный поворот на дороге, идущей с запада. Таким образом, половина территории эмпориума находилась под контролем с этой стены (см. рис. 16). По обе стороны этой дороги Секондинус построил агер, который расположился напротив реки в пятидесяти шагах от прямоугольного поворота, и на этом агере он установил деревянную постройку прямоугольной формы, господствовавшую над вражеским укреплением (рис. 21). А вокруг большого предмостного укрепления он довольствовался сооружением контроборонительных рвов, перерезавших две дороги. Перед восточными воротами города ведение боевых действий было затруднительным из-за крутизны склона плато. Каждую ночь сооружения осаждавшей стороны уничтожались здесь защитниками, имевшими преимущество господствующей позиции. Секондинус после нескольких безуспешных попыток был вынужден ограничиться строительством перед подъемом на плато некоего сооружения из земли и бревен, образующего часть круга, как это показано на рис. 22.

Осаждавшие могли добраться до этого сооружения, которое было за пределами плато, дорогой, плавно спускавшейся к западному рукаву речки-притока.

Эти работы сопровождались как попытками со стороны осажденных уничтожить воздвигаемые сооружения, так и значительными потерями со стороны франков. Однако через две недели после прихода врага их строительство было все же завершено и они находились под сильной охраной.

Таким образом, вражеские войска разместились вокруг древнего города. Огромный лагерь на северном плато был занят двенадцатью тысячами франков; франкские воины, защищавшие большой контроборонительный ров на той же стороне, насчитывали две тысячи. Отряд, расположившийся в нижнем городе, состоял из шести тысяч человек; охрана сооружения напротив малого предмостного укрепления составляла пятьсот человек; контрров вокруг большого предмостного укрепления прикрывали тысяча двести человек; укрепления, воздвигнутые у подножия плато перед восточными воротами, занимали тысяча двести человек. Итого: двадцать две тысячи девятьсот человек. Еще оставались, за вычетом потерь с начала осады, примерно десять тысяч солдат, которые рыскали по стране и опустошали ее, собирая продовольствие и фураж для лошадей, и представляли собой резервную часть, готовую предпринять новую попытку штурма, когда наступит подходящий момент.

Рис. 21. Третья осада – агер

Эти приготовления убедили Клодоальда, что враг с самых первых своих попыток действует системно и готовится к решительному сражению. Он быстро понял, что вражеская атака будет направлена против крепости – точнее, северного выступа и берегов реки напротив западного изгиба очертаний города; поэтому он приказал надежно перекрыть все дороги из города, ведущие к причалу, а последний укрепил валом.

Рис. 22. Укрепления перед восточными воротами

Вдобавок к этому в двухстах шагах позади квадратной башни на реке к северу он приказал насыпать еще один вал аб – через дома и сады вдоль склонов плато – под острым углом, доходящий до юго-западных ворот (рис. 23). Жилые дома перед этим земляным сооружением были оставлены в качестве маскировки; снесли лишь несколько домов и оград, чтобы создать снаружи свободное пространство.

Рис. 23. Римская крепостная стена

Клодоальд не мог ничего предпринять перед северным выступом, так как враг здесь располагал крупными силами; но внутри самого выступа он выкопал рвы с ретраншементами из земли и кольев, как показано на рис. 24. Эти работы велись внизу и маскировались, а посему были для внешнего врага невидимы. Каждую ночь Клодоальд отправлял из города через подземный ход, который вел ко дну широкого рва на северном участке обороны, разведчиков, которые приносили ему сообщения о действиях врага.

Рис. 24. Северный выступ

В конце третьей недели с начала блокады его разведчики доложили о значительной активности во вражеском лагере: что готовятся фашины, что франки готовят оружие и собирают осадные орудия. Один из этих шпионов, который переправлялся через реку ниже города и наблюдал за поведением врагов, стоявших лагерем на западе, доставил такое же сообщение. Поэтому Клодоальд решил, что осаждающие вот-вот предпримут крупный штурм на западе и на севере.

И в самом деле, наутро двадцать третьего дня блокады онагры и фрондиболы франков, установленные на фортификационных сооружениях напротив малого предмостного укрепления, забросали последнее столь эффективно, что защитники с трудом укрывались за брустверами и не могли привести в действие свои орудия, размещенные в этом месте.

В то же самое время лодки, нагруженные горючими материалами, были пущены по реке выше деревянного моста. Эти лодки, плывшие по течению, были остановлены сваями моста и скоро воспламенили его (рис. 25). Защитники малого предмостного укрепления, видя, что будут отрезаны от места своего укрытия, покинули свою фортификацию, которую вскоре заняли франки. Отошедшим внутрь плацдарма позади моста осажденным не оставалось ничего иного, как только наблюдать за пожаром.

Рис. 25. Поджог деревянного моста

В это же время под защитой щитов из прутьев многочисленная группа вражеских воинов бесстрашно надвигалась на северо-восточный и северо-западный фланги северного выступа. Забросав ров фашинами, нападающие ринулись на стены плотной колонной. Схватка была ожесточенной. Благодаря каменной кладке акведука враг не смог пробиться через северо-восточный фас выступа, но ему удалось прорваться через стену (см. рис. 24) на противоположном фасе. Осажденным пришлось оставить северный выступ, переходя от одного ретраншемента к другому (причем с небольшими потерями), в то время как штурмующие на крепостной стене и в ретраншементах потеряли более двухсот человек убитыми.

С наступлением ночи Клодоальд с тремя тысячами воинов своего резервного отряда неожиданно вышел через центральные ворота – мостик которых, надежно перегороженный, оставался в его руках – и напал на врагов: его воины убили еще сто франков, но укрепление отвоевать не смогли. Более того, Клодоальд ожидал еще одной атаки, и не ошибся. Ближе к полуночи франки с помощью плотов захватили песчаный остров и там окопались напротив причала. Они были в пределах досягаемости стрел, и стрелы летели с обеих сторон, но это принесло незначительные результаты.

Потеря передового укрепления только взбудоражила осажденных, которые решили немедленно его отвоевать. Клодоальду пришлось охладить их пыл, обещая, что будет нечто лучшее, чем взятие этого сооружения, добавив, что как раз сейчас у него в запасе есть еще один план и что враг предоставит им прекрасную возможность побить его.

Клодоальд укрепил оборону на северном участке, которую нельзя было преодолеть обычным штурмом, поставил сильный отряд на аванпосту у восточных ворот с приказом защищать его до последнего человека и направил столько войск, сколько могло вместиться на двух плацдармах на юге и юго-западе. Он усилил людьми косоугольное укрепление, спускающееся к кромке воды, и поставил там с особыми инструкциями командира, на которого мог положиться.

Следующий день прошел без столкновений. Франки были заняты окопными работами на своем передовом укреплении против северного участка обороны и уничтожением земляного вала. Кроме того, они перевозили на остров бревна, фашины, грунт и камни и начали засыпать малый рукав реки этим материалом. Укрываясь за плетневыми щитами, франки бросали в воду камни, затем фашины, в которые были вставлены крупные булыжники, чтобы фашины могли затонуть меж камней; потом, когда весь этот материал стал появляться над поверхностью воды, они стали бросать поперек течения бревна, а между ними – фашины и торф. Осажденные вряд ли могли что-либо предпринять, чтобы помешать этой операции. Иногда два онагра швыряли камни в работающих, но те были хорошо защищены щитами, к тому же находясь в постоянном движении, и поэтому редко попадали под удары. Ближе к вечеру возводимая франками насыпь была в каких-то 20 футах от причальной стенки, и вода – весьма низкая в тот сезон – просачивалась сквозь затопленные фашины, не угрожая стабильности этой дамбы. Всю ночь франки продолжали трудиться над укреплением и расширением этого насыпного пути; затем они доставили сюда бревна и лестницы и подняли на его окончание приготовленную заранее деревянную платформу. С началом дня осажденные заметили на платформе конец чего-то, напоминающего мост, оснащенный плетневым щитом, который медленно двигался вперед к краю причала (рис. 26).

Рис. 26. Штурм. Передвижной мост, предназначенный для переправы через малый рукав реки Абонии

Секондинус изготовил каркас платформы моста шириной 10 футов: эта платформа на роликах, которые покоились на наклонных брусьях, проталкивалась вперед солдатами, которые пользовались рычагами, и ее тянули два каната, намотанные на заранее установленный кабестан. Люди с рычагами были защищены щитами из растянутой перед ними толстой парусины, которая не пробивалась дротиками. Все это время две катапульты и два онагра метали дождь длинных копий и камней на вал причала, а пращники и лучники франков не давали защитникам буквально высунуть нос из-за укрытия.

Командир оборонявшихся, следуя указаниям Клодоальда, постепенно отвел своих людей в направлении домов, и, когда катящийся мост достиг гребня вала на причале, позади этого укрепления уже не осталось ни одного бургунда. Франки с громкими криками ринулись на платформу, сбросили плетневый бруствер и рассыпались в большом количестве по пустынному и молчаливому причалу. Опасаясь какой-нибудь засады, они не торопились подниматься вверх по склонам плато, хотя в этом месте они были пологими, или отважиться на движение по дорогам, заграждения на которых, похоже, не охранялись. Они организованно накапливались на причале, пока их не собралось примерно четыре тысячи человек. Это не заняло много времени, потому что, как только немногие первые франкские воины перешли с платформы на вал, осаждающие перебросили через реку брусья, на которые положили бревна, ветки и дерн, и мост, таким образом, достиг ширины почти 30 футов.

Второй отряд значительной численности, готовый поддержать первый, был собран на острове, а третий отряд подходил по противоположному берегу.

Секондинус одним из первых перебрался на левый берег, и он не ожидал ничего хорошего от кажущегося бездействия осажденных. Он хотел, чтобы наступление велось с осторожностью и только после того, как будет построено предмостное укрепление из кольев и остатков соседних домов. Посланная в эти дома разведывательная группа обнаружила, что дома брошены, а позади баррикад, сооруженных там, где дороги выходили на причал, защитников не было.

Поэтому Секондинус приказал разобрать эти заграждения. Все это потребовало времени, и франки начали громко роптать, требуя, чтобы их просто отправили через реку охранять берега. Их командиры утверждали, что осажденные покинули эту часть старого города, как сделали это и в нижнем городе, что они отступили под защиту своих крепостных стен и что если не воспользоваться этим отступлением, то противник воспрянет духом, вернется и нападет на франков ночью. Поэтому очень важно, не теряя времени, овладеть территорией, оставленной врагом, и занять позиции под стенами, захватив в тылу у врага малый плацдарм. Секондинус качал головой и упорно продолжал настаивать на проведении мер безопасности. К полудню один из франкских командиров, еще более нетерпеливый, чем остальные, созвал своих воинов и заявил, что задержка длится слишком долго и что эти склоны должны быть заняты. «Пусть смелые последуют за мной, а те, кто трусит, пусть остаются здесь и ищут себе убежищ!» – и он вместе со сторонниками направился к вершине плато. Его примеру быстро последовали, и различными тропами через дома и сады более двух тысяч франков взобрались на плато.

Когда они поднялись на вал, построенный на склоне, их встретил дождь камней и дротиков. Но скоро, оправившиеся от неожиданности и подгоняемые своими командирами, франки перебрались через эскарп. Их позиция, находившаяся под воздействием всех метательных орудий осажденных, была невыгодной, и первый штурм провалился. Франкам пришлось собраться в укрытии, которое обеспечивали дома и плетневые ограды, оставленные Клодоальдом ниже вала. Услышав крики, издаваемые нападавшими, оставшиеся у прохода войска поспешили, в свою очередь, наверх. Тогда Секондинус счел целесообразным переправить тысячу человек из тех, кто оставался на острове, давая великолепные объяснения причин, чтобы держать их в этом месте.

Видя подкрепления, взбирающиеся вверх по холму, первая волна атакующих разделилась на три большие группы и по команде вновь двинулась к валу. Падение тех, кто шел первым, не останавливало вновь прибывавших, которые перешагивали через их тела. Были моменты, когда это укрепление уже казалось взятым, потому что его гребень был заполнен франкскими воинами, но защитники крепости (кроме тех, кто оборонял вал) также разделились на плотные группы, которые, находясь за валом, контратаковали штурмовые колонны франков, когда головы врагов появлялись над гребнем вала. Таким образом, бой распался на серию взятий и сдач вала, и казалось, что эти повороты фортуны продолжатся до тех пор, пока нападающие и защитники будут в состоянии бросать в бой отряды бойцов. Обе стороны потеряли здесь многих воинов, потому что сражались врукопашную. И в этот момент Клодоальд, удерживавший небольшой плацдарм на юго-западе, повел вперед в организованном порядке тысячу человек, держась берега реки; он приказал тем, кто занимал большой плацдарм, пройти между ним и валом и ударить нападавших во фланг. С правого берега франки заметили это передвижение Клодоальда и поспешили к острову, чтобы атаковать его и поддержать ту группу, что находилась на левом берегу. Но у Клодоальда было преимущество во времени, и он шел по прямой, в то время как врагу пришлось сделать крюк. Поэтому через несколько минут он атаковал отряд франков, который по настоянию Секондинуса охранял этот проход. Он атаковал противника самым решительным образом и разбил первых, кого встретил на своем пути. Франки, однако, сопротивлялись и, защищая дамбу, образовали каре с правым флангом, упиравшимся в реку. Через набережную подошли новые воины интервентов и заняли такую позицию слева, что войско Клодоальда оказалось на грани окружения и, чтобы освободиться, было обязано отойти в укрытие, не без больших потерь – оставляя левый берег, чтобы добраться до склонов и найти более выгодное место.

Второй отряд бургундов в это время напал на фланг франков, которые яростно штурмовали вал. Атакованные во фланг и почти в тыл (по причине направления вала), франки уступили и бросились бежать к проходу, преследуемые бургундами. Увидев, таким образом, поддержку, Клодоальд атаковал врага с новой энергией. В этот момент подошел Гондомар, внезапно появившийся из западных ворот вместе со свежими силами, чтобы подкрепить защитников вала. Видя, что враг изо всех сил мчится к проходу, он пришел к выводу, что у него достаточно сил, чтобы нанести решительный удар, и, двигаясь вдоль южной наклонной стены, а потом повернув влево, он атаковал врага на берегу напротив острова. Франки, атакованные, таким образом, с фронта и на обоих флангах, имея позади лишь узкий проход, оказали отчаянное сопротивление; но их количества было недостаточно для успеха, и они были подавлены метательными снарядами, которые пускали в них бургундские пращники, расположившиеся в домах на склоне.

К наступлению ночи на левом берегу в живых не осталось ни одного врага; многие пытались добраться до острова вплавь, и довольно многим удалось бежать через дамбу; но более двух с половиной тысяч тел осталось лежать возле вала и у входа на переправу. Клодоальд приказал наложить фашины и солому на наплавной мост, который скоро вспыхнул вместе с платформой. Осажденные потеряли тысячу человек, а Клодоальд был ранен.

Бургунды удержали западную часть города, но не смогли предпринять наступление на этом участке из-за присутствия здесь крупных сил противника.

В тот же день франкские короли произвели ложную атаку на северном фронте города, но стены и башни, воздвигнутые на этом фронте, можно было взять только длительной осадой, а бургундских войск, приданных этому участку, было более чем достаточно, чтобы отразить серьезный штурм.

Удалившись в палатку, Хильдеберт и его брат обвиняли друг друга в провале боевых операций, но в конечном итоге договорились свалить вину в поражении на Секондинуса. Последнему, которого вызвали к себе короли, пришлось выслушать самые тяжелые обвинения.

«Если бы, – отвечал инженер, – ваши войска были дисциплинированными – если бы они не настаивали на штурме этого квартала, в котором мы удачно захватили плацдарм, притом случайно, – мы бы по-прежнему были на том берегу и могли бы завтра захватить всю эту территорию; дело не в том, что я считаю необходимым штурмовать старый город на этом участке, а в том, что мы могли бы предотвратить любую вылазку здесь, а затем без риска штурмовать на северном участке и взять город – что было бы только вопросом времени.

Если мы не будем владеть этим западным кварталом, все наши осадные сооружения могут быть уничтожены в результате дерзкой вылазки, ибо осажденные – это отважные люди, и они себя показали такими; а наклонная стена, которая спускается к реке с западного угла, всегда будет ставить наши атаки на северном фронте старого города в зависимость от какой-нибудь дерзкой атаки.

У этой наклонной стены нет видимых ворот, но осажденным не составит труда проделать их, если еще нет каких-нибудь потайных ворот; а потом под покровом ночи враг может напасть на наш правый фланг, сжечь наши сооружения и сделать эту осаду значительно более длительной и неопределенной в смысле исхода. Все наши командиры настаивают на праве личного командования, и, хотя все они храбрые воины, перед таким укрепленным и защищенным городом слепая смелость принесет вам только бесполезные жертвы. А поэтому добейтесь от них безусловного повиновения вашим командам и помните, что ваш прославленный отец (Хлодвиг. – Ред.) своими победами обязан жесточайшей дисциплине, которую ему удавалось поддерживать».

Этот твердый язык неизбежно произвел впечатление на двух королей, которые, подавив свой гнев, стали хладнокровно анализировать ситуацию. Было решено захватить большое предмостное укрепление, все еще находящееся в руках осажденных, не сводить глаз с берегов реки и атаковать город по всему протяжению северного участка крепости, включая покатую стену.

Оба короля приняли решение, что командиры различных отрядов обязаны подчиняться Секондинусу, которому они доверили руководство своими военными действиями. Командиры были приглашены на совещание и из собственных уст Хильдеберта получили приказ не ввязываться ни в какое предприятие, кроме как с разрешения Секондинуса. Но франки не питали симпатий к этому римлянину, как они его называли, и без особой радости восприняли это указание. Многие возражали, заявляя, что причиной их неудач были медлительные действия римлянина и что, если б они могли поступать по-своему, город скоро был бы у них в руках. Хильдеберт и его брат почувствовали, что их решимость стала ослабевать при таких заявлениях, и рассчитывали на ответ Секондинуса. Обращаясь тогда к командирам, обвинявшим его, он сказал: «Пусть выскажутся те, кто могут предложить собственный план штурма; пусть они объяснят, какими способами предлагают преодолеть стены, защищаемые людьми, закаленными в боях и имеющими хорошее командование; и если они смогут предложить план лучше, чем мой, я готов следовать ему как самый скромный из их солдат. Но короли и вся армия, которые должны заранее ознакомиться с этим планом, имеют право потребовать, чтобы их жизнью не рисковали в предприятии, не имеющем какой-то определенной цели и каких-либо шансов на успех». На эту речь ответа не последовало. «Пусть выскажутся те, кто тут говорил, – произнес Хильдеберт и, обращаясь к одному из командиров, спросил: – Что ты предлагаешь?» – «Мы взяли Отён главными силами; мы окружили город, пробили брешь в стене и вошли в него». – «Да, – ответил Секондинус, – но Отён – это не цитадель, построенная на вершине обрыва вроде этого; там мы смогли штурмовать крепость с двух сторон, и у нас в тылу не было реки. Стены Отёна, как бы они ни были хороши, защищались плохо, а наш одновременный штурм с двух направлений привел осажденных в замешательство. А здесь всего лишь одна сторона, где мы можем атаковать с равнины; все другие представляют собой откосы, которые можно легко защитить даже без стен. В таком случае возможны лишь два варианта: либо окружить этот город так плотно, чтобы можно было принудить его к сдаче из-за отсутствия продовольствия – что может оказаться делом ненадежным и долгим, потому что осажденные хорошо снабжены, а франкская армия, которая не выносит бездеятельности, за время такой блокады разбежится, либо штурмовать с единственной уязвимой стороны и сосредоточить все силы в этом месте. При наших планомерных действиях северная сторона будет в нашей власти через три недели. А потом мы сможем вплотную заблокировать кастелум, оставив там мощный отряд, чтобы не допустить никаких вылазок из города. В конце концов она сдастся, а тем временем короли покорят остальную часть Бургундии, не задерживаясь здесь». Многие из франкских командиров ответили на слова Секондинуса, выдвинув абсурдные планы штурма – такими они представились собравшимся; ибо, хотя все были согласны с критикой ведения осады до настоящего времени, никто так и не смог предложить какого-либо логичного плана действий. А поэтому каждое предложение встречалось ворчаньем или ироническим смехом. Видя все это, Хильдеберт официально объявил, что он и его брат решили, что Секондинусу впредь обязаны подчиняться во всех отношениях, поскольку никто не выдвинул нужного плана действий, и на этом собрание завершилось. Два короля, оставшись с инженером наедине, посоветовали ему что-нибудь придумать, чтобы добиться немедленного успеха, который заставил бы позабыть недавние неудачи и восстановить в армии уверенность в своих силах.