Текст книги "Две сестры"

Автор книги: Эйлин Гудж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

Он вдруг почувствовал, как кто-то толкнул его локтем под ребра и, обернувшись, увидел, что рядом с ним стоит Дэн. Лицо его, похожее на непропеченное тесто, раскраснелось, а зрачки расширились настолько, что его бледно-голубые глаза выглядели почти черными.

– Ну, давай же, потяни. Кому от этого будет хуже? – У него был голос человека, столкнувшегося с собственными демонами и после некоторого размышления решившего, что они – не такие уж плохие ребята.

Под тяжелым и пристальным взглядом Таккера, видя в нескольких дюймах перед собой черенок трубки, Иеремия постарался отогнать от себя все мысли о дочери, сидящей в машине в одиночестве, и сделал глубокую сладкую затяжку.

* * *

Олли кружил по улицам Херитидж-Оукс. Это был один из новых микрорайонов, расположенных у подножия горной гряды Санта-Круз, к востоку от Лагуны Голубой Луны, и все дома в темноте выглядели совершенно одинаковыми: одинаковые фасады, одинаковые недавно засеянные лужайки и тщедушные деревца. Глядя в окно и пытаясь разобрать названия улиц на дорожных знаках, он полз по проезжей части с такой скоростью, что его девяностолетняя бабушка по сравнению с ним показалась бы настоящим лихачом. Даже улицы были неотличимы одна от другой, и по какой-то причине, быть может, из-за некоего намека на итальянскую архитектуру, все они были названы в честь итальянских городов, больших и маленьких – Порто-Фино, Равелло, Монтенегро, Позитано. Для Олли это было по меньшей мере странно. Но где же, черт ее побери, находится Флоренс-Корт?

Словом, район был не из тех, где можно было рассчитывать на встречу с торговцем наркотиками. С другой стороны, подумалось Олли, если этот фраер решил бы спрятаться у всех на виду, то лучшего места было не сыскать. Кто в состоянии представить себе полицейскую облаву на одной из этих тихих улочек? Скорее всего, даже у самих копов не достало бы для этого воображения. Говоря откровенно, Олли уже начал сомневаться в том, что оказался там, где нужно.

Наконец он наткнулся на улицу Флоренс-Корт. Сердце у него забилось быстрее, когда он свернул на нее. Он быстро нашел дом, который искал; перед ним было припарковано несколько автомобилей, среди которых выделялся старомодный белый «кадиллак». Через несколько минут Олли уже стоял на ступеньках розового оштукатуренного дома, огороженного вычурными коваными решетками, глядя в холодные голубые глаза симпатичного молодого человека, открывшего ему дверь. Тот явно бодрствовал и был полностью одет – в брюки из вельвета и синий пуловер. Такое впечатление, что он собирался отправиться на работу.

– Я ищу Иеремию, – сообщил ему Олли.

– Извините, вы ошиблись адресом. – Мужчина уже начал закрывать дверь, но тут Олли, не успев толком сообразить, что делает, быстро сунул в дверной проем ногу в ярко-оранжевой туфле.

– Я так не думаю. Вон там, по-моему, стоит его машина. – Олли указал на «кадиллак», который подходил под описание из полицейской сводки. Он понимал, что физически ему не справиться с крепышом в дверях, посему решил прибегнуть к помощи оружия, которым владел лучше всего, – своего языка. – Я хочу сказать, чувак, у тебя много знакомых, которые раскатывают на таких вот колесах? Они явно выделяют тебя из толпы, нет? И тебе бы лучше знать, что этот парень не такой, как твои обычные клиенты. Ты слышишь меня, чувак? Он, типа, способен выкинуть такое, что другому парню, который, скажем, водит универсал «вольво», и в голову не придет. Может, даже что-нибудь незаконное. – Он старательно с отвращением передернул плечами. – Разумеется, если ты не хочешь выручить братишку, дело твое. Ты всегда можешь рассказать об этом полиции. Они будут здесь через… – он закатал рукав куртки, чтобы взглянуть на часы, – минуты через три.

Олли повернулся, будто собрался уходить, но тут мужчина шагнул вперед и схватил его за руку, а потом с такой силой рванул на себя, что Олли едва устоял на ногах.

– Ты, маленький засранец! Ты лжешь – ты не вызывал полицию.

Олли осторожно высвободил руку и потер место, где в него впилась рука мужчины и которое уже начало болеть.

– Полагаю, мне это лучше знать, а тебе только предстоит выяснить. – Он старался говорить спокойным тоном, но сердце у него в груди билось, как сумасшедшее, а на лбу выступил пот. «Ну же, глотай наживку, чувак! – взмолился он про себя. – Сейчас не время праздновать труса!»

– Ты не знаешь, с кем связался, – прорычал мужчина, который вдруг перестал походить на респектабельного состоятельного жителя пригорода. – Вот что я тебе скажу: если ты сию минуту не уберешься из моей собственности, я сам вызову полицейских.

Но он блефовал. Олли видел, как на лицо хозяина квартиры набежала тень паники.

«Респектабельный житель пригорода» исчез в своей квартире, с грохотом захлопнув за собой дверь. «И что теперь?» – спросил себя Олли, дрожа от холода на ступеньках и переминаясь с ноги на ногу в безуспешной попытке согреться. Он жалел, что у него не хватило ума надеть что-нибудь потеплее, чем трикотажную куртку с начесом. «Кажется, пора прекращать играть в разведчиков. Надо действительно вызывать полицию», – прозвучал у него в голове холодный голос рассудка. Олли уже вытаскивал из кармана свой сотовый телефон, чтобы позвонить в участок, когда входная дверь распахнулась и оттуда кубарем выкатился кто-то, явно после мощного пинка в зад. Это был симпатичный мужчина с кожей светло-шоколадного цвета и курчавыми черными волосами, в джинсах и выцветшей синей футболке, видневшейся из-под расстегнутой рубашки с длинным рукавом. Бывший, а может, и теперешний, ухажер Керри-Энн. Олли сразу же узнал его по фото в полицейской сводке.

Пинок оказался столь сильным, что Иеремия наверняка слетел бы с крыльца и распластался на подъездной дорожке, если бы не наскочил на Олли, который вцепился в него обеими руками, чтобы не упасть самому. Дверь вновь захлопнулась, и Олли уставился в лицо человека, до такой степени накачанного наркотиками, что он, скорее всего, даже не соображал, в какой вселенной пребывает. Остекленевшие, невидящие глаза смотрели на Олли, их зрачки расширились настолько, что молодому человеку показалось, будто он смотрит в жерло бездонного туннеля. Рука, за которую он поддерживал мужчину, вздрагивала время от времени, как если бы по ней пробегал ток.

Олли легонько встряхнул его.

– Чувак, где твой ребенок?

Иеремия, тупо моргнув несколько раз, отшатнулся.

– Мой ребенок? – Он беспомощно огляделся по сторонам с таким видом, словно забыл, что у него вообще есть ребенок. Его лицо в желтом свете лампочки над крыльцом казалось изрезанным глубокими морщинами. Затем на нем проступили слабые проблески понимания. – Белла, ты хочешь сказать. С ней все в порядке. Я оставил ее в машине.

– Как давно это было?

– Не знаю… минут пять, наверное.

– Точнее, несколько часов! – прорычал Олли.

Иеремия поднес руку к лицу, чтобы взглянуть на часы, старомодные, с механическим заводом, на кожаном плетеном ремешке, таком старом, что он казался приросшим к его запястью. Он нахмурился.

– Вот дерьмо! Этого не может быть.

Олли развернулся на месте и бросился к «кадиллаку». Но когда он распахнул дверцу и заглянул внутрь, Беллы там не было. Должно быть, она устала ждать и отправилась на поиски своего папаши. Сначала она наверняка постучала в дверь особняка, но ей никто не открыл. Олли стало плохо, когда он представил себе беззащитную малышку, стоящую на ступеньках, умоляя впустить ее и слыша в ответ безжалостный отказ. Куда она могла направиться потом? Может, попыталась пешком дойти до дома Линдсей? Если так, то теперь, заблудившись, она может бродить по улицам. Олли почувствовал, как его охватывает паника, но тут он вспомнил, что район этот вполне приличный, даже респектабельный, и движения в этот час практически нет. И кстати, как далеко может уйти шестилетняя девочка?

Выпрямившись, он развернулся и нос к носу столкнулся с Иеремией, который закричал:

– Эй, это моя машина, приятель! Какого черта ты здесь делаешь? Разве я знаю тебя?

Олли схватил его за грудки, так что из обеих его кулаков торчала скомканная синяя ткань, как цветы, извлеченные из шляпы фокусника.

– Чувак, ты что, не понимаешь? Твой ребенок пропал.

– Проклятье! – Иеремия наконец-то осознал, что случилось, и в ужасе уставился на Олли. Он походил на загнанного в угол кролика, все тело его подергивалось, а глаза вылезали из орбит. Похоже, понимание серьезности ситуации пробилось сквозь наркотический туман, окутавший его мозги, потому что он вдруг связно произнес дрожащим от страха голосом: – Но ведь мы найдем ее, верно? Она должна быть где-то здесь. – Он метнул на Олли нервный взгляд. – Ты ведь не собираешься вызывать полицию, а?

– Об этом подумаем потом. Пошли. – Олли отпустил его и быстро зашагал к своему «виллису».

Пожалуй, Иеремии стоило бы взять свою машину, чтобы они могли расширить район поисков, но сейчас это было бы не самым мудрым решением. Кроме того, так Олли мог приглядывать за Иеремией, чтобы тот не удрал, пока сюда не прибудет полиция. Он собирался вызвать ее после того, как они наскоро обшарят окрестности. Но Белла не могла уйти далеко, убеждал он себя.

* * *

Керри-Энн снилось, что она спит наяву. Невероятно, но она умудрилась задремать, сидя в кресле у окна, и когда ее разбудил рев мотора машины, карабкающейся к ним вверх по дороге, она решила, что это ей снится. Но потом глаза ее распахнулись, и она резко выпрямилась. На мгновение она потеряла ориентацию, как в прежние времена, после ночных загулов, когда она просыпалась в незнакомом месте, не зная, как попала туда. Но минутную растерянность быстро сменила страшная реальность. Ее дочь пропала. Вот почему она сидела у окна, не раздеваясь, и сжимала в руке телефонную трубку.

Керри-Энн с трудом поднялась на ноги, морщась от острой боли в затекших мышцах. Ее сестра тоже заснула, а из кухни до нее донесся звук льющейся воды – наверняка это мисс Хони заваривала очередную порцию кофе. Рев мотора машины, громыхающей на ухабах, стал громче. Керри-Энн подбежала к двери и распахнула ее настежь, а потом выскочила наружу, даже не надев шлепанцы. В темноте два луча света от фар автомобиля прыгали вверх и вниз, то и дело утыкаясь в ночное небо. Наконец вдали показался силуэт машины, и она узнала «виллис» Олли.

Керри-Энн ощутила жаркий и быстрый укол разочарования: это была не полиция с ее ребенком. Но разочарование быстро сменилось надеждой. Олли все исправит. Он поможет ей пережить этот кошмар. В эту минуту, стоя на улице и чувствуя, как желудок подкатывает к горлу, обхватив себя руками, чтобы согреться, она не могла взять в толк, почему бросила его. Он был лучшим парнем из всех, кого она знала. Может быть, слишком хорошим для нее. Похоже, она выбрала Иеремию потому, что считала себя недостойной Олли.

Керри-Энн подбежала к «виллису», когда тот, в последний раз фыркнув мотором, вздрогнул и остановился. Глядя, как Олли выбирается из автомобиля, она поняла, что он не один. Кто-то сидел на пассажирском сиденье рядом с ним, пристегнутый ремнем безопасности, – маленькая фигурка с поникшей головой. Керри-Энн приглушенно вскрикнула. Неужели?… А потом она увидела, кто это, и радостно закричала, и сердце затрепетало у нее в груди.

– Белла! – Она бросилась к ней, не обращая внимания на острые камешки, врезающиеся в ее босые подошвы.

Не успел Олли выбраться из автомобиля, как Керри-Энн оказалась рядом с дочерью, а в следующее мгновение она уже подхватила Беллу на руки, и обе заплакали, смеясь сквозь слезы и крепко прижимаясь друг к другу.

Наконец Керри-Энн обернулась к Олли и выдавила, захлебываясь слезами радости:

– Где, ради всего святого, ты нашел ее?

– Она спала на чьей-то лужайке перед домом. Она отправилась за помощью и заблудилась. – Олли и сам выглядел потрясенным, как будто только сейчас сообразил, что конец этой истории мог быть совсем другим.

– О Боже! – Керри-Энн еще крепче прижала дочь к себе.

– Из новостей я узнал, что она пропала. Ну, я и подумал, что могу присоединиться к поисковой партии.

– Но откуда ты знал, где ее искать?

– А я и не знал. Сначала, во всяком случае. Но я порасспросил кое-кого, и эти расспросы привели меня к твоему бывшему парню. С ним, кстати, все в порядке, если тебе интересно. Я высадил его возле полицейского участка, когда ехал сюда.

– Мне наплевать на Иеремию. Он может гореть в аду, и я не пошевелю и пальцем, чтобы спасти его, – сказала Керри-Энн сквозь стиснутые зубы.

Олли был счастлив узнать, какие чувства к Иеремии она теперь испытывает, но все-таки счел своим долгом сообщить ей:

– Не то чтобы это его извиняло, но, мне кажется, он не осознавал, что делает. Он был под крутым кайфом.

– Не сомневаюсь! – пробормотала она.

Все прояснилось, когда Белла уже благополучно лежала в кровати, до подбородка укрытая одеялом. Четверо взрослых пили кофе в гостиной, а Олли рассказывал, как он вычислил дилера Иеремии. Он не стал выпячивать свою роль; ему было немного стыдно за свои прошлые связи, которыми он обзавелся в те дни, когда и сам был наркоманом. Единственная разница между ним и таким парнем, как Иеремия, заключалась в том, что у него не было врожденной тяги к наркотикам. И ему, конечно, здорово повезло, что он нашел Беллу всего в полумиле от дома дилера. К счастью, дежурный сержант в полицейском участке оказался старым другом его семьи, так что Олли без проблем получил разрешение отвезти Беллу прямо домой.

А Керри-Энн могла думать лишь о том, что, если бы не Олли, ее дочь по-прежнему бродила бы в темноте по улицам, одинокая и напуганная. Она вспомнила пророчество мисс Хони о том, что на плече у нее сидит ангел-хранитель. Теперь Керри-Энн знала, кто этот ангел-хранитель: она смотрела прямо на него.

– Представляю, как, должно быть, удивились соседи этого парня, когда к нему среди ночи пожаловали полицейские, – высказалась мисс Хони, имея в виду дилера Иеремии. – А ведь все это время они наверняка считали его славным малым.

– Благодаря Олли все ограничилось лишь полицейским налетом на притон, – заговорила Линдсей. – Если бы он не появился там вовремя, то…

Она думала не только о том, что могло случиться с маленькой дочкой Керри-Энн; она вспоминала ту давнюю ночь, когда они с мисс Хони, отчаявшиеся, искали трехлетнюю Керри-Энн. С тех пор произошло столько всего, но, в некотором смысле, история повторилась и круг замкнулся. Ей оставалось только надеяться, что позднее, когда утихнет шум, исход этих событий окажется счастливым.

– Моя догадка оказалась верной, только и всего, – возразил Олли и покраснел до корней волос.

– Нет, не только. – Керри-Энн посмотрела на Олли полными слез глазами и сказала: – Ты показал себя умным и храбрым, и… и я не знаю, что делала бы без тебя!

Олли не сводил с нее глаз, ощущая, как гулко бьется его сердце. Эти ощущения можно было сравнить с парением над землей, но все затмевала простая мысль: «Я ей нужен». Он улыбнулся Керри-Энн и сказал:

– К счастью, тебе незачем это знать.

Глава четырнадцатая

Последствия оказались именно такими, каких более всего и боялась Керри-Энн. Бартольды, миссис Сильвестр и власти штата Калифорния возложили на нее ответственность за случившееся. Визиты Беллы без наблюдения социальной работницы откладывались на неопределенное время, а Бартольды столь холодно общались с ней по телефону, когда она звонила им, чтобы поговорить с дочерью, что она как-то с горечью пожаловалась сестре, что боится заработать обморожение. Адвокат сообщил Керри-Энн, что ее положение теперь стало весьма шатким, и судья, если надавить на него сейчас, наверняка примет решение о передаче опеки Бартольдам. Единственное, чему она могла радоваться, – это некогда мучительные, а теперь вселяющие надежду переносы окончательного слушания. И она старалась воспользоваться этим, чтобы искупить свою вину.

Учитывая обстоятельства, Иеремия еще легко отделался. Бартольды, жаждавшие крови Керри-Энн, не стали выдвигать обвинений против него. Но в том, что касалось отношения к нему самой Керри-Энн, ему повезло далеко не так сильно.

– Клянусь, этого больше не повторится, – умолял он ее и выглядел при этом столь униженным и раскаивающимся, что она поневоле ощутила жалость.

Разве не такое же выражение лица она видела в зеркале, в очередной раз клянясь себе не прикасаться к наркотикам, а потом вновь нарушала данную клятву? Керри-Энн осталась непреклонной.

– Надеюсь, что нет, ради тебя самого, – заявила она ему. – Но, что бы ты ни делал, обо мне забудь. Между нами все кончено. И если это будет зависеть от меня, Беллу ты больше никогда не увидишь.

А Линдсей тем временем изо всех сил старалась забыть Рэндалла Крейга. Она не отвечала на его звонки и, не читая, удаляла его письма, приходившие ей по электронной почте. Она уверяла себя, что теперь он стал для нее историей. Достойная сожаления глава ее жизни, из которой она извлекла ценный урок: никогда нельзя доверять незнакомцам, предлагающим тебе конфету. В ее случае в роли конфеты выступил Рэндалл собственной персоной. Он поначалу очаровал ее, а потом соблазнил. Он заставил ее ощутить себя желанной, внушил ей романтические надежды и мечты, которым самое место на страницах романов Даниэлы Стил. Даже если он не предал ее, это все равно случилось бы, уверяла себя Линдсей. Может быть, не так скоро, но случилось бы непременно.

И напротив, то, что связывало ее с Грантом, было солидным и прочным, пусть и не очень волнующим. Разумеется, у него были свои недостатки, зато он был с ней честен и открыт, чего она не могла сказать о себе. Она считала, что ей повезло в том, что он ничего не заподозрил, – пусть даже только потому, что это произошло из-за отсутствия должного внимания с его стороны. Лучше быть с таким человеком, как ее нынешний бойфренд, чем с очаровательным обманщиком.

Но все эти благие намерения не могли изменить того факта, что она скучала по Рэндаллу. Она была знакома с ним совсем недолго, но каждое мгновение их отношений было для нее дороже золота, и Линдсей намеревалась сохранить все их в памяти. Ей недоставало звука его голоса в телефонной трубке. Его заразительного смеха и историй, которые он рассказывал, походивших на сверкающие нити, пронизывающие преимущественно серый гобелен ее жизни. Их горячих дискуссий о книгах, которые они оба читали и о которых нередко расходились во мнении. Того, что его всегда интересовала ее точка зрения. А как он внимательно выслушивал ее, когда ей надо было выпустить пар или поплакаться ему в жилетку!

Но самым болезненным стало осознание, что она больше никогда не познает той страсти, которую изведала в объятиях Рэндалла. Одного раза хватило, чтобы пробудилась ее чувственность и составить у нее новое, восхитительное представление о своем теле. Такое впечатление, что он нарисовал эротическую карту всех ее потаенных местечек и нервных окончаний, задав курс, раз начав следовать которому, уже невозможно остановиться. Занимаясь любовью с Грантом, она частенько фантазировала о Рэндалле, после чего всегда испытывала глубокий стыд. Она говорила себе, что это неправильно, равно как и нечестно по отношению к Гранту, но ничего не могла поделать с собой… и тосковала.

Единственным светлым пятном стало то, что дела в книжном кафе оживились. Бизнес развивался так хорошо, как никогда. Последняя партия книг из серии «Охотники за драконами» оказалась чрезвычайно востребованной, по уровню продаж она намного опередила все остальные произведения. А с увеличением прибылей к Линдсей вернулось и чувство оптимизма. Она даже начала осторожно подумывать о том, что будущее может и не оказаться столь мрачным, каким она его себе рисовала. Если удача ее не оставит, она продержится до тех пор, пока по ее делу не будет принято окончательное решение, не потеряв при этом ни дома, ни магазина.

Тем не менее перспектива остаться без гроша в кармане и без крыши над головой оставалась вполне вероятной и могла стать неминуемой в том случае, если Ллойду Хейвуду удастся добиться своего. Каждый раз, когда на глаза ей попадался чек, который ей не хватало духу ни обналичить, ни порвать, она чувствовала, как у нее сжимается сердце.

За день до судебного заседания Линдсей обедала со своим адвокатом. Они встретились в Монтере в небольшом ресторане, где продавали морепродукты. Там за аперитивом и легкой закуской из жареных кальмаров он объяснил ей, что в деле появилось новое осложнение.

– Об этом мне вчера рассказал Майк. – Майк Хаббард, бывший коллега Дуайта, который сейчас работал личным помощником губернатора, был его глазами и ушами в Сакраменто. – Главой Комитета по землепользованию только что назначен новый человек – некто Куртис Брукс. Майку удалось узнать из надежного источника, что Брукс намерен утвердить отчуждение ваших земель, если завтра судья вынесет приговор в пользу властей округа.

Линдсей испытала легкий шок.

– А он может сделать это? – Ей говорили, что обычно подобная процедура растягивается надолго – на месяцы, а иногда и на годы, если жители округа выражали недовольство.

– Так случается редко, но это вполне законно. Однако же подобная быстрота принятия решения свидетельствует о том, что у этого Брукса имеются влиятельные друзья.

Линдсей считала, что больше ничто не может ввергнуть ее в панику, но в голове ее зазвенели тревожные колокольчики.

– Хейвуд, – сквозь стиснутые зубы выдохнула она.

– Скорее всего. – Адвокат нахмурился и отпил глоток из своего бокала.

– Ну, и что мы будем делать?

Дуайт помрачнел.

– Официально мы действовать не можем – у нас связаны руки. Но нам бы не помешало иметь какую-никакую поддержку политиков. – Он аккуратно отщипнул кусочек от кальмара, зажав его между большим и указательным пальцами. – Нам нужны голоса одного или двух законодателей.

– И как мы их получим?

– Разведем костер у них под ногами. – Внезапно оживившись, он подался вперед, положив локти на стол. – Какая вещь гарантированно заставляет выборного чиновника действовать? Давление со стороны избирателей. Значит, нам следует сделать так, чтобы избиратели узнали о том, что происходит.

– Я думала, что именно этим мы и занимаемся.

В местной прессе появилось несколько статей. Кроме того, Рэндалл собирался написать большой очерк, хотя теперь вряд ли на него можно было рассчитывать. Линдсей почувствовала очередной болезненный укол в сердце при воспоминании о том дне, когда он явил ей свое истинное лицо.

– Да, но я имею в виду другой масштаб. Крупнейшие газеты страны, выпуски новостей на телеканалах, ток-шоу на радио. Стоит придать ваше дело гласности, и оно станет громким, а судебный процесс – известным многим. Статью о вас напечатает журнал «Пипл». Вас пригласят на телешоу Опры Уинфри. Людям нравятся истории о маленьком человеке, сражающемся с парнями из крупной корпорации, которые готовятся отыметь его… или, в данном случае, ее. Публика проглотит наживку с превеликим удовольствием. И тогда уже у них не получится ни замять это дело, ни спустить его на тормозах; в политическом смысле это будет обжигающе горячий картофель. – Карие глаза адвоката, такого же тона, как и его коричневый костюм, восторженно блеснули.

Линдсей, слушая его, медленно кивала. Его рассуждения казались ей притянутыми за уши. Каковы шансы на то, что ее бедственное положение станет cause célèbre[73]73
  Cause célèbre – громкое дело, шумный судебный процесс (фр.).


[Закрыть]? Она достаточно долго занималась рекламой встреч с авторами, чтобы понимать, как трудно заставить читателей даже просто прийти за автографом. А ведь ей предстоит сделать то же самое, только в большем масштабе. И даже если случится невероятное и задуманное удастся – что дальше? Мысль о том, что она окажется в центре внимания общества привела Линдсей в ужас. Кроме того, разве не сделает она этим себе хуже? Ведь она изначально стремилась к тишине и покою в окружении нетронутой природы, на что вряд ли сможет рассчитывать, если ей придется раскатывать по стране, выступая на телеканалах и раздавая интервью репортерам.

– Даже не знаю, Дуайт, – сказала она, качая головой. – Почему-то я не могу представить себя на шоу «Опра».

Огонь, вспыхнувший было в глазах адвоката, угас.

– Давайте действовать по обстоятельствам, договорились? Кто знает, быть может, завтра ситуация повернется в нашу пользу. – Но особого оптимизма в его голосе не чувствовалось.

Линдсей с трудом дотерпела до конца обеда. И только по пути на работу она дала волю своему гневу.

– Будь оно все проклято! – воскликнула она и с такой силой ударила рукой по рулю, что почувствовала ноющую боль.

Почему именно она? Почему не на каком-нибудь другом участке земли решили построить курорт? А тут еще этот сукин сын Ллойд Хейвуд так низко пал, что уговорил собственного сына соблазнить ее и заставить принять его предложение… Глаза Линдсей наполнились слезами беспомощности. А день выдался на редкость безоблачным, небо отливало глубокой синевой позднего лета, и океан искрился мириадами ярких брызг отраженного света, но это зрелище не доставило ей радости. Как-то так получилось, что за обедом робкий оптимизм последних недель уступил место отчаянию. Впереди ее ждало безрадостное будущее.

На первом же светофоре, остановившись на красный свет, она сунула компакт-диск в проигрыватель, и в колонках зазвучал «Отель “Калифорния”»[74]74
  «Отель «Калифорния»» – популярнейший хит группы «Иглз» из одноименного альбома 1976 г.


[Закрыть]. Линдсей добавила громкости, позволяя знакомому ритму захватить ее. Мать отдавала предпочтение опере и классической музыке, отец – джазу и блюзу, а она сама обожала «Иглз», «Грейтфул дэд» или «Лед Зеппелин». Их мелодии помогали ей обрести ясность ума, и сейчас Линдсей, негромко подпевая, постаралась отогнать от себя мысли о сгущающихся над головой тучах.

Слава Богу, она счастливо избежала участи сражаться в одиночку. Она не знала, что делала бы без мисс Хони и Керри-Энн. Поначалу, в первые, самые трудные недели, она не ждала от сестры ничего хорошего, и теперь она была приятно поражена тем, как Керри-Энн постепенно расцвела и превратилась в человека, на которого можно опереться. Уже давно не требовалось без конца приходить ей на помощь. В последние дни Керри-Энн трудилась не покладая рук, предпочитая не высовываться, хотя временами даже это ее «пребывание в тени» вызывало настороженность. Она добросовестно выполняла свои обязанности по дому и даже, по большей части, не забывала убирать за собой. Кроме того, готовясь к экзаменам на аттестат зрелости, она вдруг обнаружила у себя склонность к чтению – совсем недавно, например, она увлеклась романами Джуди Блум[75]75
  Джуди Блум (род. 1938 г.) – популярная писательница, широко известная своими произведениями для подростков и юношества.


[Закрыть] и поражалась тому, что умудрилась пропустить их в юности. Несмотря на свои последние неудачи, она не опустила руки и не сунула голову в песок. Гнев Бартольдов, ужесточившийся контроль социальной работницы и упреки собственного адвоката она встретила с открытым забралом и уравновешенностью. Линдсей была поражена: она ведь знала, что сестра склонна выходить из себя по малейшему поводу и без оного. Керри-Энн винила только себя за то, что отпустила Беллу с Иеремией, и не искала для себя оправданий. Короче говоря, она уже не вела себя, как испорченный подросток, и стала наконец походить на вполне взрослого человека.

И отношение сестры к Олли тоже существенно изменилось. Она перестала строить ему глазки, чтобы он, потеряв голову от любви, таскался за ней, как неразумный щенок. Теперь они встречались по-настоящему. Обычно их свидания проходили так: они ужинали вместе после работы или брали напрокат фильм на DVD-диске, чтобы посмотреть его у нее дома. Хотя Керри-Энн утверждала, что они всего лишь друзья, Линдсей не могла не замечать, какими взглядами они обмениваются. Соответственно, она перестала тревожиться из-за того, что Керри-Энн или собьет Олли с пути истинного, или же полностью подчинит его своей воле. И дело бы не только в том, что сестра взялась за ум; Олли обладал многими качествами настоящего, взрослого мужчины, что для Линдсей стало открытием. Если бы не его находчивость и отвага, история пропажи Беллы вполне могла закончиться трагически. Если он смог справиться с подобной ситуацией, то в его умении постоять за себя во взаимоотношениях с Керри-Энн Линдсей больше не сомневалась.

Вернувшись на работу, Линдсей немного успокоилась. Вытерев слезы, она постаралась отодвинуть свои тревоги на задний план. Времени на терзания и на то, чтобы предаваться мрачным размышлениям, у нее не осталось; ей предстояло сделать массу телефонных звонков, обслужить покупателей, встретиться с веб-дизайнером и разослать приглашения на книжную выставку, которую они устраивали в следующие выходные.

Не успела она подойти к двери, как сзади чей-то голос пропел:

– Линдсей!

Оглянувшись, она увидела, что к ней спешит Дарла Хамфри. Дарла, бывшая школьная учительница, а теперь пенсионерка, обладавшая необъяснимой страстью к книгам со всякими ужасами – причем чем страшнее, тем лучше, – была одной из ее лучших клиенток и самых верных сторонниц. Она даже начала сбор подписей под петицией, призывающей спасти землю Линдсей. Но сейчас она держала в руках не петицию, а иллюстрированный журнал.

– Как же я рада, что застала вас! Что вы на это скажете? – И она сунула раскрытый журнал в руки Линдсей.

Это оказалась рубрика очередного номера «Кроникл», который должен был выйти в свет в воскресенье. Дарла объяснила, что ее племянник, который работает в газете, каждую неделю присылает ей сигнальный экземпляр. Именно напечатанная в нем статья привела Дарлу в такой восторг. В глаза Линдсей бросилось название и подзаголовок: «“Прерванный рай”, автор текста и фотографий – Рэндалл Крейг». Статью предварял снимок океана, сделанный из двора ее дома. Сердце гулко застучало у нее в груди, когда она пробежала глазами первые строки.

…Это страна Стейнбека. Примерно в тридцати милях к югу от Сан-Франциско, если ехать по шоссе номер 1, между скалистым кулаком Дьявольской горки и нежным изгибом полуострова Монтерей, тянется участок побережья, настолько нетронутый цивилизацией, что кажется, будто вы перенеслись во времена «Равнины Тортильи» [76]76
  «Равнина Тортилья» – роман, принесший первый громкий успех писателю Джону Эрнсту Стейнбеку. Роман был написан в 1935 г. и представляет собой юмористическое исследование жизни монтерейских фермеров.


[Закрыть] . Его освоение и застройка остались несбыточной мечтой или нереализованной угрозой, в зависимости от точки зрения. Здесь по-прежнему преобладают пахотные земли и пастбища, а видами океана, от которых захватывает дух, любуются лишь проезжающие водители да сельскохозяйственные рабочие. Комитет по контролю использования прибрежной зоны штата Калифорния принимает все меры к тому, чтобы эта территория и дальше сохранилась в первозданном виде. Но здесь есть и неакционированные уголки, находящиеся вне сферы ответственности Комитета. К их числу относится и городок Лагуна Голубой Луны, ставший с недавних пор ареной борьбы между самозваными провозвестниками прогресса и теми, кто молится древним богам. В центре противостояния совершенно неожиданно для себя оказалась и наша героиня пяти футов шести дюймов росту, этакий современный Давид, сражающийся с Голиафом…