Текст книги "Две сестры"

Автор книги: Эйлин Гудж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

После того как были вручены подарки – шарфик из набивной ткани яркой расцветки от мисс Хони, духи от Гранта и чудесный, пусть и простенький, свитер от сестры, – Линдсей предложила сыграть в «Монополию». Олли уже готов был плюхнуться в кресло у карточного столика в гостиной, как вдруг, к своему невероятному удивлению, он услышал собственный голос:

– Откровенно говоря, после столь обильного угощения я не прочь немного проветриться. – Он повернулся к Керри-Энн. – Что скажешь? Хочешь прогуляться?

– Конечно, почему нет? – согласилась она.

Олли заметил, как Линдсей метнула в их сторону встревоженный взгляд, но решил не обращать на это внимания. Разве он виноват в том, что для нее это проблема?

Не успели они выйти наружу, как он повернулся к Керри-Энн.

– Мне кажется или наступило таки некоторое похолодание? – Судя по его тону, он явно имел в виду не температуру на улице.

Керри-Энн пожала плечами и приостановилась, чтобы прикурить сигарету. Она набросила на плечи патагонскую парку, принадлежащую Линдсей, небрежно обмотав шею ярким шарфом из набивной ткани, который подарила ей мисс Хони. Сделав глубокую затяжку, она выдохнула струю дыма и сказала:

– А чего ты ожидал? Я – женщина с пестрым прошлым, а ты – наивный юноша с широко распахнутыми глазами. Во всяком случае, именно так видится положение вещей моей сестре. – В ее голосе прозвучала горечь, а не гнев, и это ему не понравилось.

– Я не столь наивен, как ты полагаешь, – с вызовом ответил Олли, когда они двинулись по тропинке вдоль отвесных скал.

– Я же не сказала, что это я так думаю. Кстати, кекс был просто изумителен.

– Это был торт, если на то пошло.

– Между ними есть разница?

– Кексы пекутся только из муки, а торт – из молотых орехов с капелькой муки. – Он с силой сунул руки в карманы своей штормовки, жалея, что не догадался надеть что-нибудь потеплее. Здесь по вечерам было холодно, намного холоднее, чем вдали от побережья, ведь с океана постоянно дул ветер. – Хлопот с ним, правда, немного больше, но мне хотелось подарить тебе на день рождения что-нибудь особенное.

– Твой подарок и получился особенным. – Немного помолчав, Керри-Энн добавила едва слышно: – Но давай на этом и остановимся, хорошо?

Он сразу же понял, что она имеет в виду, и сердито поинтересовался:

– Из-за Линдсей, что ли?

– И да и нет. Не то чтобы я чувствую, что должна отчитываться перед нею. Но она права, Олли. Я тебе не пара. У тебя впереди вся жизнь, а я до сих пор пытаюсь сложить вместе то, что осталось от моей. – Она покачала головой. – У нас ничего не выйдет. Я просто-на просто утяну тебя за собой вниз.

– Может быть, у меня тоже есть что сказать по этому поводу? – Олли уже надоело, что все остальные пытаются решать, что для него лучше, – мать, Линдсей, а теперь вот еще и Керри-Энн.

А Керри-Энн не стала отвечать. Она лишь тихонько вздохнула и вновь затянулась дымом, а потом сказала:

– Клянусь, это – моя последняя сигарета. Я всегда говорила, что когда мне исполнится тридцать, а я все еще буду курить, то тут же брошу. Так что никаких больше оправданий, верно? – Она бросила окурок на землю, раздавила его каблуком, а потом подняла то, что от него осталось, и сунула в карман парки Линдсей.

Дальше они шагали в молчании, и тишину нарушал лишь шелест высокой травы под ногами да приглушенный рев прибоя далеко внизу. По океанской глади до самого горизонта побежала лунная дорожка. Почему-то, глядя на нее, Олли вдруг вспомнил знаменитую композицию группы «Лед Зеппелин» «Лестница в небо».

Но подняться по ней с Керри-Энн у него не получалось.

По характеру Олли был жизнерадостным человеком – кое-кто даже называл его солнечным. Его было трудно рассердить, зато он легко прощал. Даже ребенком он практически никогда не устраивал истерик и редко впадал в отчаяние. Но сейчас в нем поднималась волна обиды и недовольства. Он был уверен, что Керри-Энн никогда не сказала бы этих жестоких слов, если бы не сестра. Кроме того, была еще и мать со своими мрачными пророчествами. «К черту их обеих!» – сказал он себе.

Не отдавая себе отчета в том, что делает, Олли схватил Керри-Энн за плечи и развернул ее лицом к себе.

– Послушай, мне надоело, что каждый встречный и поперечный указывает, как мне жить. Я – взрослый человек, и мне не требуется разрешение твоей сестры, пусть даже она – мой босс. Кстати, я не думаю, что ты оказываешь на меня дурное влияние. Если хочешь знать, я считаю тебя замечательной женщиной.

– Вот как? – Керри-Энн запрокинула голову и смотрела на него с непонятным и непроницаемым выражением лица.

– Да. А что, тебе и это не нравится? – Олли почти кричал, обида и злость душили его.

Намек на улыбку.

– Ты говоришь это не только потому, что сегодня – мой день рождения?

Вместо ответа он привлек ее к себе, обнял и поцеловал. На этот раз Керри-Энн не только не сопротивлялась, она ответила на его поцелуй, обняв его руками за шею и еще крепче прижимая к себе, и губы ее податливо раскрылись ему навстречу. Они оказались такими мягкими, теплыми и страстными, что он едва устоял на ногах, хотя колени у него подгибались. От нее пахло сигаретным дымом, совсем чуть-чуть, и по какой-то причине это лишь еще сильнее возбудило его. А она таяла в его объятиях и отвечала на его ласки так, как ему виделось в своих фантазиях.

Если бы они были в помещении, за запертыми дверями, он нисколько не сомневался в том, что они зашли бы дальше. Но вместо этого он лишь крепче обнял ее, словно боялся, что следующий порыв ветра смахнет их обоих с утеса вниз. Они долго стояли так, Олли гладил ее по голове, а Керри-Энн спрятала лицо у него на груди, и ее волосы, которые трепал ветер, то и дело закрывали ему лицо.

– С днем рождения, – прошептал он ей на ухо.

* * *

Керри-Энн чувствовала себя растерянной и ошеломленной, возвращаясь домой после того, как проводила Олли. «Что происходит?» – спрашивала она себя. Поначалу Олли был для нее всего лишь юношей, с которым приятно общаться; она знала, что он неравнодушен к ней, но и представить себе не могла, что дело зайдет так далеко. Но все изменилось после их первого поцелуя. С тех пор она обнаружила, что думает о нем намного больше, чем следовало бы, причем воспринимает его не только как друга. На работе ей удавалось скрывать свои чувства под маской развязной отчужденности, но этим вечером, когда Олли вновь поцеловал ее, она вдруг поняла, что хочет большего. Конечно, Олли не был самым лучшим мужчиной на свете, но не был он и мальчиком. В том, как он обнимал ее, не было ничего ребяческого, а от его поцелуев по ее телу пробежала жаркая волна, смывшая последние доводы рассудка. Разумеется, ему, в отличие от нее, недоставало опыта, но он инстинктивно понимал, чего хочет женщина и как сделать ей приятное.

Но что это означало для нее и во что могло вылиться? Она подозревала, что дело не только в том, что она довольно долгое время была лишена сексуального удовлетворения. И это сильно ее беспокоило. Потому что последнее, чего бы ей хотелось, – это разбить ему сердце.

Она вошла в гостиную и обнаружила Линдсей, Гранта и мисс Хони сидящими вокруг карточного столика и увлеченно играющими в «Монополию». Линдсей подняла голову и поинтересовалась:

– А где Олли?

– Ему пора было возвращаться домой. Он попросил еще раз поблагодарить тебя за чудесный ужин. – Керри-Энн избегала взгляда сестры, вешая ее парку на крючок возле двери, так как опасалась, что по выражению ее лица та поймет, что ее вечерняя прогулка с Олли была не такой уж невинной. И по этой же причине Олли предпочел не возвращаться в дом Линдсей.

Линдсей, похоже, растерялась.

– В самом деле? Интересно, чем вызвана такая спешка?

Керри-Энн передернула плечами.

– Понятия не имею.

Но подобный ответ Линдсей не удовлетворил.

– Но он объяснил хоть что-нибудь? Это совсем не в духе Олли – уйти, не сказав ни слова. Надеюсь, ничего плохого не случилось.

– Он уже большой мальчик и может сам позаботиться о себе, – ответила Керри-Энн намного резче и суше, чем намеревалась и, подняв голову, увидела, что сестра смотрит на нее с раздражением и недоумением.

Линдсей предпочла промолчать, за что Керри-Энн была ей искренне благодарна. Сестра ограничилась лишь тем, что сказала:

– Хочешь присоединиться к нам?

Керри-Энн подошла к столу.

– Кто выигрывает?

– Твоя сестра, – добродушно улыбнулась мисс Хони. – У нее уже есть отель на площади Парк-плейс, а я не могу уйти с Балтик-авеню даже ради спасения собственной жизни.

Грант улыбнулся, глядя на Керри-Энн.

– «Монополия» пробуждает в ней дух соперничества и инстинкт завоевателя.

– Я вижу, – сказала Керри-Энн, глядя на стопку разноцветных фишек, лежавших перед Линдсей.

– Учти, внешность обманчива, – поддразнил ее Грант. – Под этой мягкостью скрывается железная воля.

– Это значит, что, как правило, выигрывает она, а нам остается лишь завидовать, – рассмеялась мисс Хони.

– Ах, если бы так же легко все было и в реальной жизни! – со вздохом обронила Линдсей. – Я могу построить отель на Парк-плейс, но не могу запретить его строительство на своей земле. Быть может, стоит предложить мистеру Хейвуду сыграть со мной в «Монополию»? Победитель получает все. Я выигрываю, и он отступает.

– А что будет, если ты проиграешь? – полюбопытствовал Грант.

– Предпочитаю не думать об этом.

Веселое праздничное настроение после этих слов покинуло собравшихся.

Керри-Энн извинилась и отправилась спать, как вдруг до нее донесся голос мисс Хони.

– Знаете что? Пожалуй, я тоже откланяюсь. Я съела сегодня столько, что теперь меня клонит в сон. Так что продолжайте без меня. А поскольку я уже знаю, чем все закончится, то и сожалеть мне не о чем.

Мисс Хони догнала Керри-Энн в коридоре.

– Ты еще не видела моего нового ангелочка. Его доставили мне со вчерашней почтой, – сообщила она, беря Керри-Энн под руку. Мисс Хони все еще питала бОльшую слабость к интернет-аукциону «eBay», чем к жирной пище. – Пойдем посмотрим. Он – просто прелесть. Самый красивый из всех, что у меня есть.

Оказавшись во владениях мисс Хони, Керри-Энн, как всегда, почувствовала себя Дороти[54]54
  Дороти – героиня знаменитой сказки «Волшебник страны Оз».


[Закрыть], выходящей из своего черно-белого домика в многоцветный мир волшебной страны «Техниколор»[55]55
  «Техниколор» – название компании и один из способов получения цветного изображения, изобретенный в 1917 году Гербертом Каламусом, который заключался в окрашивании черно-белых снимков в красный и зеленый цвета и соединении их в единую ленту, что позволяло получить нужную цветовую гамму.


[Закрыть]. Комната была такой же яркой и эксцентричной, как и сама мисс Хони. Такому количеству сверкающих украшений и безделушек могла бы позавидовать любая рождественская елка. С дюжину пирамидок, подвешенных на леске в оконном проеме, по утрам переливались в лучах солнца. На стенах висели картины, прославляющие домашний уют. В углу стояло старинное зеркало в человеческий рост, в позолоченной раме, будто перенесенное сюда прямиком из борделя на Диком Западе. В нем отражались яркие павлиньи перья, стоящие в медной урне напротив. На двуспальной кровати, покрытой стеганым небесно-голубым покрывалом, лежали подушки всевозможных форм и размеров, а посередине красовалась обшитая бахромой подушка из красного атласа в виде сердечка.

Но в первую очередь внимание к себе приковывал стеклянный выставочный шкаф, занимавший целую стену. В нем и находилась знаменитая коллекция ангелов мисс Хони, числом более сотни, от самых маленьких, размером с наперсток, до таких, что едва помещались на полках. Те же, что не поместились, выстроились в ряд на комоде. Сделаны они были из разных материалов, начиная с папье-маше и заканчивая тончайшим фарфором, и собраны со всех уголков земного шара. Оловянные фигурки из Мексики, раскрашенные деревяшки из России, филигранные стекляшки с витой нитью из Австрии и разноцветные керамические изваяния из Италии. Здесь был даже старинный бронзовый подсвечник из Ирландии с хороводом херувимов, которые начинали кружиться в танце после того, как зажигались свечи.

– Ну, смотри, какая прелесть! – с благоговением проговорила мисс Хони, осторожно вынимая из шкафа свое последнее приобретение – крошечную фарфоровую фигурку с изумительно живыми чертами лица – и вкладывая ее в руки Керри-Энн. – Она похожа на тебя, когда ты была совсем еще маленькой.

– Меня называли как угодно, только не «прелесть», – заметила Керри-Энн и застенчиво улыбнулась.

Она опустилась на кровать, рассматривая ангела, лежавшего у нее на ладони. Перед ее мысленным взором вдруг поплыли туманные видения из прошлого. Ей показалось или она действительно вспомнила, как уже держала похожую фигурку, только ладошка у нее тогда была совсем маленькой.

– Не обижайся, но ты была сущей обезьянкой, и ничто не могло заставить тебя усидеть на месте. Ничто, кроме вот этих ангелочков. Однажды у одной деревянной фигурки отломилось крыло, – мисс Хони жестом показала на группу ангелов, вырезанных из пробкового дерева и приклеенных к деревянным подставкам, – и ты расплакалась так горько, как будто настал конец света. Ты сказала мне, что тебе очень грустно, потому что «…он не сможет улететь обратно на небеса с одним крылом».

– Должно быть, я была совсем маленькой, раз еще верила в рай, – заметила Керри-Энн.

– А что, ты больше не веришь в него? – Лицо мисс Хони опечалилось.

Керри-Энн отрицательно покачала головой, возвращая фигурку пожилой женщине.

– Я даже сомневаюсь, что верю в Бога. Как мне представляется, если Господь действительно существует, он, должно быть, отвернулся от меня, устав от моих выходок.

– Господь никогда не отвернется от нас, детей своих, особенно от тех, кто нуждается в нем больше всего. – Мисс Хони заправила Керри-Энн за ухо прядку рыжих волос, упавших ей на щеку, как, наверное, делала еще в те времена, когда Керри-Энн была ребенком. – Мы все делаем вещи, о которых потом сожалеем. Но ты должна смотреть вперед. Если ты не веришь в Бога, то, по крайней мере, верь в себя.

Керри-Энн улыбнулась.

– Вы рассуждаете совсем как Олли.

– Что же, у этого мальчика есть голова на плечах, пусть даже ты так вскружила ее, что он позабыл обо всем на свете.

Керри-Энн виновато потупилась. Беспокоясь о том, что скажет или подумает ее сестра, она будто забыла, что у мисс Хони тоже есть глаза. И пусть в этих глазах с огромными накладными ресницами и голубовато-зелеными тенями на веках светились лишь понимание и участие, Керри-Энн все равно ощутила необходимость объясниться.

– Я не ловлю его на крючок, чтобы потешить свое самолюбие. Я знаю, что Линдсей думает именно так, но… но он на самом деле нравится мне.

– А кому бы он не понравился? Этот мальчик знает, как следует обращаться с леди.

Керри-Энн не могла не согласиться с пожилой женщиной.

– Что касается моих знакомых парней, я считала себя счастливой, если они вспоминали, что меня нужно поздравить с днем рождения, а уж о том, чтобы приготовить что-нибудь, и речи не было.

Мисс Хони понимающе улыбнулась.

– Вот такой он, наш Олли. И всегда был таким, сколько я его знаю. Хотя Линдсей рассказывала мне, что в школе он одно время связался с дурной компанией и совсем отбился от рук. Между нами говоря, я была рада услышать это, – с довольным смешком призналась она. – Небольшой бунт против правил в душе такого мальчика – это как щепотка перца на правильно приготовленное мясо, придает ему пикантности. Зато теперь мы знаем, из какого теста он слеплен.

Керри-Энн вспомнила, какую твердую позицию – в прямом и переносном смысле – он занял сегодня вечером. Да, обвинить Олли в излишней мягкости было нельзя.

– В его возрасте я даже не понимала, чего хочу от жизни. Единственное, чего мне хотелось, – это вырваться из замкнутого круга.

– Ну вот, теперь ты оказалась там, где нужна и где твое настоящее место. – На лице у мисс Хони отразились доброта и участие, и Керри-Энн, как в детстве, захотелось усесться старушке на колени и прижаться лицом к ее груди.

Но она была твердо уверена в том, что не будет знать ни минуты покоя до тех пор, пока Белла тоже не окажется там, где ее любят и ждут.

– Как бы мне хотелось, чтобы моя девочка была сейчас здесь, рядом со мной! – прошептала она, и глаза ее наполнились слезами.

Мисс Хони ласково похлопала ее по коленке.

– Будет, обязательно будет.

– Не знаю. Второго шанса мне могут и не дать.

– Об этом можешь не беспокоиться. Просто будь готова, когда придет время.

– Почему вы так уверены в том, что они дадут мне второй шанс?

Мисс Хони, на губах которой играла слабая улыбка, взглянула на ангелочка в руке и ответила вопросом на вопрос:

– Для чего же еще, по-твоему, Господь создал ангелов?

Глава девятая

– С тобой точно все в порядке? – Грант с беспокойством смотрел на Линдсей поверх доски с «Монополией».

– Конечно. Я ведь выиграла, не так ли? – И она подняла руку с горкой разноцветных фишек на ладони.

– Я имел в виду не это, – и он устремил многозначительный взгляд на темный коридор, в котором совсем недавно скрылась Керри-Энн.

В доме было тихо; слышалось лишь потрескивание поленьев в камине да негромкое сопение Честера, лежавшего у их ног.

– А-а… – Плечи у Линдсей поникли, и она тихонько вздохнула. – Ты думаешь, я расстроена из-за того, что моя сестра пошла прогуляться с Олли?

– Это ты сказала, а не я.

Она снова вздохнула и принялась раскладывать по отделениям розовые, голубые и желтые банкноты.

– Ладно, я, пожалуй, и впрямь немного расстроена. Я знаю, что Олли – уже большой мальчик и совсем не нуждается в няньках, но я не могу избавиться от чувства, что я до сих пор отвечаю за него. В некоторой степени, во всяком случае. В конце концов, это ведь я свела их вместе! А то, как моя сестра расхаживает повсюду полуодетая… – Линдсей сунула последние фишки в кармашки с бОльшей силой, чем требовалось. – Разумеется, при виде ее у него текут слюнки – да и какой мужчина вел бы себя иначе на его месте?

– Я могу назвать, по крайней мере, одного.

Линдсей подняла глаза на Гранта. Сейчас им впервые за весь вечер предоставилась возможность поговорить – шутливые реплики за столом или игрой были не в счет. С чувством вины она вдруг осознала, что за весь вечер ни разу не подумала о нем. Это было странно, учитывая, что долгое время она частенько жаловалась на то, что они видятся не так часто, как ей того хотелось бы. Она улыбнулась Гранту и взяла его за руку.

– Я ценю твою верность, – сказала она, – однако же мне известно, что моя сестра не в твоем вкусе.

Грант был истинным джентльменом и не мог позволить себе нелицеприятно отзываться о Керри, хотя о его чувствах нетрудно было догадаться по той изысканной любезности, с какой он с ней обращался, равно как и с мисс Хони и другими, кого он считал недостаточно культурными или интеллигентными людьми.

– А как может быть иначе, когда я замечаю только одну женщину? – сказал он, и его темно-синие глаза озорно засверкали.

Она решила подыграть ему.

– Интересно, кто бы это мог быть?

– Представь себе, она как раз сидит напротив! – Он сплел свои пальцы с ее. – И, раз уж мы об этом заговорили, могу я тебе напомнить, что прошло уже довольно много времени с тех пор, как мы с тобой ночью делили не только глоток вина? – И он вновь многозначительно посмотрел на полутемный коридор.

– И как ты себе это представляешь, когда моя сестра спит в нескольких шагах от меня?

– У меня тоже есть квартира, – напомнил он ей.

Линдсей соблазнительно улыбнулась.

– Назови день.

– Как насчет следующих выходных?

– Годится.

Он нахмурился.

– Подожди – нет. В пятницу я лечу в Сиэтл для дачи показаний под присягой и, скорее всего, мне придется заночевать там.

– А в воскресенье ты свободен?

– Увы, нет. Ко мне приезжает мой кузен Дэрил из деревни.

– Ты не хочешь познакомить меня со своим кузеном?

Грант покачал головой, и на лице его отразилось страдание пополам с недовольством.

– Поверь мне, этим я делаю тебе одолжение. Дэрил – славный парень, но он способен обсуждать исключительно виды на урожай, цены на зерно и шансы «Грин Бэй Пэкерс» выйти в финал Суперкубка Национальной футбольной лиги. Он заговорит тебя до смерти.

Линдсей же подумала: «Почему бы не позволить мне самой судить об этом?» Но вслух она сказала:

– Значит, остаются выходные через неделю.

На лбу Гранта, под мальчишеской челкой, собрались морщинки.

– Ничего не получится. В следующий понедельник у нас начинается судебное разбирательство, так что я буду занят и все выходные.

Оба погрузились в молчание, глядя на языки пламени, пляшущие в камине. Наконец Линдсей встряхнулась, свернула полотнище «Монополии» и уложила игру в коробку:

– Нам с тобой надо сверить свое расписание. Уверена, мы что-нибудь придумаем.

Она злилась на него, хотя и не могла понять почему. Ей бы уже давно следовало привыкнуть к его перегруженному деловому графику. В конце концов, он же не бегает к другой женщине! Он делает важное и даже благородное дело. И что же, он должен бросить свое занятие ради нее?

– Я позвоню тебе завтра, как только доберусь до офиса, и тогда мы что-нибудь придумаем, – сказал он, когда подошло время уходить. Он привлек ее к себе, и она уткнулась носом ему в плечо, вдыхая знакомый запах его лосьона после бритья. Как же хорошо было стоять вот так, когда тебя обнимают сильные руки, и знать, что ничего плохого не может случиться – по крайней мере, сейчас! Но вот он пошевелился и с сожалением прошептал: – Мне пора. Поездка предстоит долгая.

У дверей они поцеловались. Она смотрела, как его высокая худощавая фигура тает в ночи, а мысли ее устремились к другому мужчине и к другому вечеру. С тех пор она больше не разговаривала с Рэндаллом Крейгом, но так часто вспоминала их поцелуй, что он обрел собственную жизнь, став олицетворением ключевого элемента, которого недоставало ее существованию. И тут Линдсей поняла, почему сестра сегодня вечером вызывала у нее такое раздражение. Дело было не только в том, что она хотела уберечь Олли от неприятностей; главным было то, как он смотрел на Керри-Энн: в его глазах сверкало такое желание, что оно могло воспламенить и испепелить все на своем пути.

Линдсей хотелось, чтобы и на нее кто-нибудь смотрел так же.

* * *

На следующее утро, встав с постели и собираясь на утреннюю пробежку, Линдсей заметила в окне какое-то шевеление. Подойдя ближе, она разглядела мужчину в ярко-оранжевом жилете из светоотражающего материала, он смотрел в какой-то приборчик, установленный на треноге у зарослей эвкалиптовых деревьев, обозначающих восточные границы ее землевладений. Еще не проснувшись окончательно, она поначалу решила, что он имеет какое-то отношение к исследованию окружающей среды. Тогда целая орава ученых топталась по ее участку и прилегающей территории, и это продолжалось большую часть прошлой недели. Но потом она сообразила, чем он занят, и едва не задохнулась от негодования. Он проводил геодезическую съемку – на ее земле!

– Что там такое? – сонно пробормотала со своей кровати Керри-Энн.

– Неприятности, вот что, – хмуро бросила в ответ Линдсей.

Еще через минуту она выскочила через заднюю дверь и чуть ли не бегом устремилась к мужчине. На ней были спортивные брюки, шлепанцы на босу ногу и синяя куртка из Патагонии, которую Линдсей сорвала с крючка, пробегая через гостиную в кухню. Честер, прикорнувший на своей подстилке у плиты, поднял седую морду, когда она промчалась мимо, и устремился следом, не отставая от нее ни на шаг, пока она бежала через двор и по заросшей травой лужайке. Линдсей двигалась столь быстро, что старенький пес с трудом поспевал за нею.

Добежав наконец до мужчины в оранжевом жилете, она запыхалась, изо рта у нее валил пар.

– Что вы здесь делаете? – требовательно спросила она.

Он медленно выпрямился и посмотрел на нее. Перед ней стоял мужчина средних лет с едва наметившимся животиком, и в его облике не было ничего угрожающего.

– Всего лишь выполняю свою работу, мэм. – Он нагнулся, чтобы почесать Честера за ушами. – Вот так, приятель, нравится? Ты ведь меня не укусишь, а? – В ответ Честер завилял хвостом.

– Вам известно, что вы вторглись в частные владения? – вспылила она.

– В самом деле? – улыбнулся он с таким видом, словно мог легко опровергнуть ее утверждение, но не хотел делать этого. – Мне очень жаль, мэм, если я потревожил вас, но именно для этого я и нахожусь здесь – чтобы в точности установить, где проходит граница вашего участка.

– Для этого такая штука не нужна, – Линдсей ткнула пальцем в прибор. – Я могу прямо сейчас сказать вам, что вы стоите на моей земле. И в качестве ее владелицы я требую, чтобы вы немедленно убрались отсюда. – Когда он даже не пошевелился, она сорвалась на крик: – Ну? Чего вы ждете?

На мужчине была темно-синяя бейсболка с логотипом его компании, он приподнял ее, чтобы почесать затылок, и только потом извлек сотовый телефон из карманчика с клапаном на жилетке.

– Позвольте мне позвонить начальству, хорошо? Это займет всего пару минут.

Линдсей едва сдерживалась, пока он звонил. Она ни на мгновение не поверила в то, что ошибка произошла непреднамеренно. Ллойд Хейвуд решил запугать ее и вывести из себя, считая, что для этого все средства хороши. Скорее всего, он полагал, что, забросав ее достаточным количеством дымовых шашек, в конце концов возьмет ее измором. Что ж, если так, это его большая ошибка.

Закончив разговор, мужчина сунул телефон в карман и сказал Линдсей:

– Мои извинения, мэм. Позвольте мне собрать инструменты, и я тут же уйду.

– Благодарю вас, – ледяным тоном отозвалась она, а потом стала ждать, уперев руки в бока, пока он складывал треногу и укладывал прочее оборудование в кожаный кофр.

Повернувшись, он поднял руку в прощальном жесте, перед тем как уйти, но она не ответила. «Сестра показала бы тебе средний палец», – подумала она.

Керри-Энн. Направляясь обратно в дом, Линдсей ощутила, как раздражение оттого, что ее утренний покой был столь грубо нарушен вторжением чужака, перекидывается на сестру. Она все еще злилась на Керри-Энн из-за того, что та заигрывала с Олли прошлым вечером, прекрасно осознавая, что поступает дурно. Она что, решила потешить свое самолюбие? Использует мальчика, чтобы поднять снизившуюся самооценку, а потом даст ему отставку, как только подвернется кто-нибудь более подходящий?

Линдсей приостановилась, делая глубокие вдохи, чтобы успокоиться. В такой день не стоило давать волю отрицательным эмоциям. Вокруг слышалось легкое шуршание – это разбегалась от ее пса мелкая живность, которую он распугал, прыгая по траве, как молоденький щенок, обнюхивая землю и приподнимая заднюю лапу под каждым кустиком. Над головой у нее лениво кружили чайки, и их пронзительные крики вплетались в гулкий рокот прибоя. День обещал быть чудесным; небо, на которое выплывал оранжевый шар солнца, цветом соперничало с нежной синевой океанских валов, накатывающихся на берег. В это время года утренние туманы были редкостью, да и воздух в начале лета прогревался еще не очень сильно.

Войдя в дом, Линдсей переобулась в поношенные кроссовки «Найк» и отправилась на пробежку, которая помогла ей сбросить накопившееся напряжение. Но, вернувшись получасом позже, мокрая от пота и предвкушающая горячий душ, она с разочарованием услышала плеск льющейся воды: Керри-Энн опять опередила ее. Линдсей обреченно вздохнула и негромко выругалась себе под нос.

Сунув руку в карман в поисках салфетки, чтобы вытереть пот со лба, Линдсей вдруг почувствовала, что пальцы ее наткнулись на какой-то бумажный цилиндрик: это был окурок сигареты, несомненно, принадлежащий Керри-Энн. Она поморщилась от отвращения. В этот момент он показался ей символом всего, с чем ей пришлось мириться в последнее время.

Следующие пятнадцать минут или около того она потратила на то, чтобы привести в порядок кухню, где до сих пор царил разгром после вчерашнего ужина. К тому времени, как Керри-Энн закончила наконец принимать душ, Линдсей перемыла и насухо вытерла все тарелки, приготовила кофе и накормила животных. Пока сестра одевалась, Линдсей успела юркнуть в ванную и принять душ, так что вскоре они уже садились в ее машину, чтобы ехать на работу, не обменявшись до этого и десятком слов.

В течение всей поездки Линдсей хранила молчание, и Керри-Энн, словно уловив ее настроение, не лезла к ней с разговорами. Керри-Энн оживленно болтала с мисс Хони, пока Линдсей мрачно размышляла о том, что они с сестрой делают один шаг вперед и два – назад. Они будто сходятся в странном танце, с подозрением глядя друг на друга. Какое-то время – весьма недолго – все шло хорошо; затем Линдсей говорила или делала что-нибудь такое, отчего Керри-Энн ощетинивалась, или, наоборот, после этого обе отступали каждая в свой угол зализывать раны, нанесенные собственному самолюбию. А вот с мисс Хони и Олли Керри-Энн чувствовала себя легко и свободно, имея возможность оставаться самой собой. Образовался уже целый клубок новых проблем, и одна из них имела отношение к Олли.

Судя по его вчерашнему поведению, он оказался в еще более щекотливом положении, чем она предполагала. А что, если Керри-Энн пожелает не только флиртовать с ним? Линдсей не забыла, что с ним было, когда он в последний раз связался с дурной компанией, – тогда он едва не распрощался с колледжем. А ведь он запросто мог вернуться к своему прежнему, саморазрушительному образу жизни, и до конца своих дней убиваться по Керри-Энн. Его сердце не выдержит и разорвется, когда Керри-Энн уедет отсюда, а что будет, если, упаси Господь, сестра забеременеет? От одной только мысли об этом Линдсей бросало в дрожь.

Пожалуй, нельзя пускать это на самотек, пока еще не поздно.

Линдсей выжидала удобный момент, чтобы перейти в наступление. Мисс Хони как раз предупреждала Керри-Энн о том, что каждый год примерно в это время – с приближением периода летних отпусков – резко увеличивается количество тех, кто ищет работу, когда Линдсей вмешалась в разговор:

– Кстати, пока не забыла – тебе не нужна помощь в составлении резюме? – Она искоса взглянула на Керри-Энн, стараясь, чтобы голос ее звучал легко и непринужденно. – Я дам тебе, разумеется, самые лучшие рекомендации, а вот над остальным придется тщательно поработать. Если хочешь, я с удовольствием помогу тебе.

– Ты хочешь сказать, что мне пора искать себе другую работу? – негромко поинтересовалась сестра, но в тоне, каким был задан вопрос, Линдсей уловила напряжение.

– Речь не о том, чего хочу я, а о том, что лучше для тебя. Кроме того, я уверена, что и лишние деньги тебе не помешают. – Линдсей платила Керри-Энн символическую зарплату, которой той хватало лишь на карманные расходы. Не давая сестре опомниться, она продолжила: – Если хочешь, я могу позвонить кое-кому и навести справки. Я знакома с большинством владельцев магазинов, и кому-нибудь из них могут понадобиться лишние рабочие руки. Например, совсем недавно Джинни Бил из «Спицы и нитки» – магазина вязальных принадлежностей, расположенного через три дома ниже по улице, – говорила мне, что ищет помощницу, которая могла бы подменять ее в выходные дни. Разумеется, сначала это будет временная работа, на неполную неделю, но со временем она может стать и постоянной. Кроме того, я уверена, что тебе понравится Джинни, – без умолку тараторила Линдсей, испытывая угрызения совести и одновременно злясь на себя оттого, что затеяла этот разговор.