Текст книги "Маленькое чудо. Сборник рассказов"

Автор книги: Евгения Ушакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Евгения Ушакова
Маленькое чудо. Сборник рассказов

Маленькое чудо

Приближался Новый год.

Город преображался, наряжаясь в яркие огни и вывески. Окна зажигались гирляндами. В центре площади уже установили высоченную ёлку. Звезда на ее макушке виднелась издалека. Но только дед Егор ничего этого не замечал.

Он давно перестал смотреть по сторонам. Обычно дальше магазина на углу своего дома он не ходил. Ну, разве что на почту раз в месяц, оплатить квиточки за воду и свет и получить пенсию. А так все дни проводил дома. Один. Не к кому ему было ходить и некого в гости звать.

Сегодня день не задался с утра. Вернее, еще с ночи. Какой-то непривычный звук не давал деду спать. Что-то без конца скреблось и шуршало за стеной. Этот тихий, но навязчивый звук врезался в сновидения, делая их разрозненными и беспокойными. В итоге все обернулось утренней головной болью.

«Может, просто приснилось. А плохое самочувствие – это возраст. Кто ж в мои годы себя по утрам хорошо чувствует?» – намазывая кусок хлеба маслом, думал Егор Иванович и тут же вспомнил: – Ох, таблетки же».

Дед зашаркал обратно в комнату, но, вернувшись на кухню, не нашел своего бутерброда.

«Совсем память подводит», – вздохнул он, отрезая новый кусок хлеба.

Прошел еще один день, пустой и однообразный. Глупые передачи по телевизору, лживые статьи в газетах, раздражающий снег за окном. Нет радости в жизни, хоть лето за окном, хоть зима, хоть суббота, хоть среда. День – как и сотня других до этого. Хотя нет. Сегодня дедушка еще дважды забыл о приготовленной еде: один раз недосчитался третьего печенья, а вечером со стола пропал кусочек сыра.

Следующая ночь вновь оказалась бессонной. Бесконечный надоедливый шорох, словно кто-то монотонно рвет бумагу на мелкие кусочки. Скрежетание, будто ветки деревьев царапают стекло изнутри комнаты. Топот то ли за стеной, то ли под кроватью, то ли за шкафом – дед Егор не мог определить источник лишнего звука, непривычного и чужого в его квартире.

Так продолжалось несколько дней, пока наконец дед не выдержал и не встал посреди ночи. Резко включив свет, Егор Иванович увидел нарушителя тишины. На столе, где были оставлены орехи с ужина, сидел маленький белый мышонок и щурил глазки от яркого внезапного света. Минуту старик и мышь наблюдали друг за другом, ожидая, кто сделает первый шаг. В конце концов дед Егор выключил свет и еще долго лежал в темноте, думая, что впервые за много лет к нему зашел гость.

Утром дедушка уже специально оставил кусочки нарезанного яблока на столе, надеясь, что мышонок выберется полакомиться. И тот пришел. Маленький белый мышь с длинным голым хвостом и умными глазами, он легко поместился бы на ладонь. Зверек взглянул украдкой на человека, затем на дольки ароматного фрукта на тарелке и осторожно подбежал к угощению. Яблоко исчезло за минуту, а мышонок уселся на столе и стал забавно умываться лапками.

Потребовалось всего несколько дней, чтоб дед Егор и мышонок подружились. Теперь белый зверек позволял брать себя в руки, а старик стал следить, чтобы на столе всегда был кусочек сыра или орешек для мыша. Впервые дедушка сходил не в продуктовый магазин, а в зоолавку, и спросил, как ухаживать за грызунами. Мышонок, однако, от купленной клетки решительно отказался, предпочитая проводить время у деда на шее под волосами или на подоконнике, глядя в окно.

Однажды, собираясь в магазин, дед Егор обнаружил в кармане пальто своего маленького мышонка. Он попытался его вынуть и оставить дома, но белый дружок пронзительно запищал, вывернулся и снова юркнул в карман.

– Ну что ж, – согласился дедушка, – тогда пошли вместе гулять.

Это был самый чудесный день за долгое время усталой стариковской жизни. Дед Егор словно проснулся и раскрыл глаза. Он увидел, нет, УВИДЕЛ мир вокруг.

Увидел белоснежную зиму, укрывшую пушистым кипенным одеялом дома, деревья, улицы; яркие огни рекламных щитов; жителей города, поздравляющих друг друга с Наступающим; веселых краснощеких детей, летящих с горки на санках.

Дед Егор почувствовал щекотку за ухом – это мышонок перебрался из кармана поближе к теплому телу и выглядывал из-за седых тонких волос. Зверёк шевелил носиком, втягивая запахи улицы. Старик тоже вдохнул полной грудью. Свежесть мороза, аромат кофе из ближайшей кафешки, запах взорвавшейся петарды – забытые чувства ожидания праздника захлестнули старика. Он вытянул перед собой руку, и большие невесомые хлопья снега, кружась, опускались медленно, как в сказке, на исхудавшие ладони старика. Резные неповторимые снежинки заставили деда Егора улыбнуться.

– Как же я мог все это забыть? Не видеть вокруг, не чувствовать? – спросил дедушка, проводя пальцем по спине мышонка, который разделял его восторг миром, удивленно озираясь вокруг.

В этот вечер старик не побоялся забраться на табурет, чтобы достать с антресоли коробку. В пыльном картонном ящике уже неимоверно долго лежала елка и новогодние украшения. Вместе старик и мышонок нарядили зеленое искусственное дерево. Местами потрепанная, с облетевшими веточками, ёлка оделась в стеклянные шишки и разноцветные сосульки, а на ее вершине засверкала золотая звезда.

– Скоро Новый год, время чудес и волшебства. Что бы ты загадал? – спросил дед Егор у мышонка.

Зверек хитро сощурил глазки и зачмокал губками.

– Ха-ха, хорошо, я куплю тебе вкуснейшего сыра, а еще морковку и яблоко. Устроим настоящий пир.

Как давно дед не радовался празднику, не наряжал ёлку, не ожидал волшебства! А сейчас дедушка Егор любовался символом нового года, и даже на секунду в его голове проскочила мысль: а не загадать ли желание? Ведь чудеса случаются.

Дед вытащил со дна коробки фотографию в деревянной рамке. Стоило старику взглянуть на изображение, как ноги его сделались ватными и подкосились, Егор Иванович рухнул на стоящий рядом стул. Горячие слезы текли по щекам, капали на стекло, растекаясь и искажая лица на фото.

На снимке были запечатлены трое. На фоне новогодней ёлки взрослый, даже уже пожилой, но красивый мужчина, прижимался плечом к молодому человеку и улыбался гордо и искренне. Мужчины были похожи, видно, что родственники. Тот, что помоложе, держал на руках светловолосого мальчика лет пяти в костюме звездочета.

Мышонок подобрался к фотографии поближе и тронул лапкой одну из слезинок, что упала на снимок молодого человека. Подняв мордочку, он словно спрашивал: «Кто это?»

– Это мой сын и мой внук. А это я, почти десять лет назад.

Старик замолчал, но мышонок продолжал выжидательно смотреть на собеседника.

– Мы поссорились. Очень давно и очень сильно. Я его крепко обидел, сказал, что он мне больше не сын. – Слезы душили деда Егора, говорить было трудно. – Он уехал, далеко. Забрал с собой свою семью, а я остался здесь один, старый упертый дурак. Первые несколько лет он мне писал, мой сын Сережа, поздравлял с днем рождения, с Новым годом. Но я молчал, все считал себя правым.

Старик уже рыдал. Глубоко и безудержно, выплескивая свою боль и одиночество.

– И вот уже пять лет от Сергея нет писем. Я даже не знаю, жив ли он. Ничего не знаю о внуке Артёмке. Ничего! – взвыл старик, закрывая лицо руками.

Мышонок метнулся к столу, где в беспорядке валялись газеты, счета за воду, назойливые рекламные листовки, схватил и принес, аккуратно держа в зубах, чистый лист бумаги. Зверек положил листок деду на колени и требовательно посмотрел на старика.

– Что? – не понял Егор. – Ты хочешь, чтоб я написал письмо Сергею?

Мышонок кивнул, хотя, скорее всего, старику просто показалось.

И дед написал.

Написал письмо сыну, с которым не общался больше десяти лет. Просил прощения и прощал своего мальчика, сам уже не помня, за что. Призывал ответить и положить в письмо свежее фото Артёма. Умолял дать знать, что все живы и здоровы, что у них все хорошо.

На следующий день старик с мышонком в кармане отнесли письмо на почту. До Нового года оставалось несколько дней.

Ёлка, что дед достал с чердака, вносила изюминку в аскетичную обстановку. Но в новогодний вечер была еще одна непривычная вещь в квартире – стол с угощением. На маленьких блюдцах лежал нарезанный кусочками сыр нескольких видов, дольки яблока и брусочки морковки, груши, виноград, орехи. Все это для маленького белого зверька – мышонка, который встречает этот Новый год со своим другом дедом Егором.

До боя курантов оставалось несколько часов, телевизор пестрил концертами и голубыми огоньками. Но двоим это было не нужно. Старик и мышонок просто смотрели в окно, наслаждаясь танцем снежинок в темноте ночи.

От этого тихого и уютного действия их оторвал звонок в дверь.

– Кого это принесло так поздно? – удивился старик, направляясь в коридор.

Дед открыл дверь и застыл, не в состоянии вымолвить ни слова.

Мужчина, лет сорока и приятная женщина улыбались старику. На руках женщина держала ребенка, а за их спинами маячил светловолосый мальчик-подросток.

– Я получил твое письмо, папа. – Произнес мужчина. – Разрешишь войти?

Босоногая

Я познакомился с Элиной, когда ей было чуть больше двадцати. Хрупкая озябшая, она сидела в парке и куталась в бежевое пальто, на голове был намотан бирюзовый шарф. День стоял по-осеннему холодный, ветер резвился с листьями, подкидывая их жёлто-оранжевыми фонтанчиками.

Элина сидела босая. Её голые ступни зарывались в листья, пытаясь хоть как-то согреться.

Я подумал, что ей нужна помощь. Быть может её обокрали или она сбежала из дома, не успев одеться. Но когда подошел к девушке с предложением помочь, услышал в ответ:

– Всё в порядке, спасибо. Я просто отдыхаю.

Я пошёл дальше, а из головы не выходила её милая улыбка. Свежая и робкая, как рассветное солнце, что выглядывает из-за горизонта.

Вновь мы повстречались где-то через месяц, когда выпал первый снег. В том же парке. Я возвращался домой, когда увидел на снегу отпечатки голых ног. Ровная дорожка миниатюрных следочков проходила вдоль тротуара, избегая лакши и месива, что получалась из растаявшего под ботинками прохожих снега.

Впереди вышагивала девушка. В зимней куртке, синих джинсах и яркой шапке с помпоном, но босиком. Я подумал, что она проспорила желание, и оглянулся в поиске шумной компании, но вокруг было тихо и безлюдно.

– Тебе не холодно? – спросил я девушку, догоняя её, шлёпая ботинками по грязной жиже.

– Всё в порядке, спасибо.

– Да, ты это уже говорила. Почему ты босиком?

Но девушка не захотела продолжать разговор. Она молчаливо шагала дальше, не поднимая на меня глаз. Сначала я шёл параллельно, подстраиваясь под её шаг. Ещё раз попытался завязать разговор, но не получив ответа, почувствовал себя дураком и свернул на другую аллею.

На следующий день я забежал в магазин и уже нарочито долго шёл домой через парк, выискивая странную босоногую девушку. Несколько дней мне не получалось её встретить. Наконец, в субботу, после обеда, я её нашёл. Она читала книгу, сидя на скамейке и поджав под себя ноги. Я видел её оголённые пятки, они не давали мне покоя.

Подойдя к девушке, я достал из пакета пару пушистых зайцев-тапочек. С розовыми ушами, которые предполагалось, должны забавно подпрыгивать при каждом шаге.

– Это тебе. – Я протянул тапочки ей.

– Спасибо, не надо. – Даже не отрываясь от книги, произнесла девушка.

– Надень, прошу! Ты ведь простынешь.

– Всё в порядке, спасибо.

Я ринулся к девушке, взял её ногу в руки и силой попытался натянуть на неё тапок. Я читал, что девушки любят настойчивых мужчин и парней, готовых взять ситуацию в свои руки. Вот я и взял, только ноги в руки. Однако девушка, поняв, что происходит, истошно заверещала и со всей дури пнула меня ногой в лицо. Я повалился на землю. Сидя пятой точкой в грязной луже, с пушистым зайцем-тапком в руке, я недоуменно смотрел на девчонку, которая верещала и тряслась. Наконец-то она успокоилась, задышала ровнее, затем села на скамеку.

– Я не ношу обувь с рождения. У меня кальцетофобия.

– Чего? – переспросил я.

– Я боюсь носить обувь.

Так в моей жизни появилась босоногая Элина. Из-за своей особенности она старалась быть незаметной. Однако всё-равно ей часто приходилось сталкиваться со сложностями и непониманием со стороны окружающих. Её не пускали в магазин, обзывали попрошайкой или бомжихой, отказывались обслуживать в парикмахерской или кинотеатре.

Как-то раз, пригласив её в ресторан, мне пришлось забрать всю еду на вынос и устроить пикник на скамейке в парке, потому что Элину, босую, не пустили на порог.

Но вопрос о том, чтобы начать носить обувь был закрыт раз и навсегда. Как-то раз, когда мы смотрели кино, укрывшись пледом, я неаккуратно скинул его, и ноги Элины запутались в ткани. Как только она почувствовала, что в ногах нет свободы, её начало колотить крупной дрожью. Она закричала от собственного страха, не могла вдохнуть. И хотя я сразу же скинул покрывало, вечер для нас был испорчен.

Так что в знак солидарности я стоял перед алтарём в тёмно-синем костюме тройке, босой, как и моя жена Элина.

Быт наш наладился. Элина работала в дальней комнате нашей квартиры, она рисовала. Я относил её картины на выставки, их хорошо покупали. Несколько раз жена даже присутствовала в галереях и залах, где стояли её холсты. Среди художников много странных личностей, так что босоногая девушка не сильно выделялась. Летом проблем почти не возникало, потому что у окружающих людей не возникало вопросов, где её обувь. Зимой же, Элина старалась как можно реже бывать на улице, чтоб не провоцировать горожан. Элина научилась жить со своей особенностью и совершенно не считала это проблемой. Однако теперь, нужно научить так же правильно реагировать на вопросы окружающего мира в адрес нашей дочери. Ведь ей почти год, а мы ни разу не смогли одеть на неё ни пинетки, ни носочки.

Пётр Иванович

Мужчина, грязный и лохматый, сидел возле магазина. Он кутался в засаленную куртку на два размера больше с пропоротым рукавом. Люди, проходившие мимо, бросали на него беглый взгляд и скорее отворачивались, делали вид, что невероятно заняты дорогой, только бы не встретиться с мужчиной глазами. Люди боялись, что он будет у них просить.

Но мужчина не просил. Он просто устал. Он вновь обходил сегодня рынки и дворы, в надежде найти хоть какую-то работу. Подмести подъезд, перетаскать кирпичи, перенести арбузы… Каждый день Пётр Иванович искал возможность получить денежку. Счастливым был день, когда удавалось заработать больше, чем на собачьи консервы и чёрствый хлеб.

Пётр Иванович жил на улице уже больше пяти лет. Перебиваясь временными подработками, а также тем, что подкинут люди, он в прямом смысле слова существовал. А ведь ещё несколько лет назад…

– Отец, здравствуй. Ты замёрз ведь, вот держи! – Молодой человек в кожаной куртке, накинутой лишь на плечи, и в белом переднике протянул мужчине стаканчик и пакет.

Мужчина недоумённо поднял глаза и машинально протянул руки, принимая подарок. В пакете оказался круассан, ароматный и хрустящий. Нежное слоёное тесто крошилось лепестками, падая на давно нестриженную бороду. Кофе был горячим, обжигающим. Но Пётр Иванович не успел насладится ароматом и вкусом. Он проглотил всё буквально за минуту. И только сейчас почувствовал, как изнутри поднимается тепло.

– Спасибо. – Опомнился старик, но рядом никого не было. Лишь равнодушные прохожие бежали мимо.

 
– Один не разберёт, чем пахнут розы,
Другой из горьких трав добудет мед…
Кому-то мелочь дашь, навек запомнит,
Кому-то жизнь отдашь, а он и не поймёт
 

Что-то бормотал мужчина себе под нос, а прохожие лишь ускоряли шаг, бросая подозрительные взгляды на бродягу.

Сумерки разгоняли прохожих по домам. Все торопились домой, в тепло, где их ждёт горячий ужин и мягкий диван, объятия любимых, виляния хвостом, детский смех и ночь в спокойствии. Но Петра Иваныча ждал вонючий матрас в подвале, одеяло, наверное выброшенное кем-то еще в советские времена, и урчание желудка. Так проходила каждая его ночь с тех самых пор.

Однако сегодня на удивление положительный день. Молодой человек, который подходил к бродяге днём, подошёл вновь.

– Отец, скажи, ты пьёшь? – парень, лет 20, кавказской национальности, заглянул в глаза старика. Увидел он совершенно трезвые, но грустные голубые глаза.

 
– Алкоголь – убийца ваш!
Разрушитель душ и судеб.
Если к нему тянет вас,
Значит счастия не будет!
 

– Я купил тебе хлеб, молоко, колбасы и сыра. Скажи, чем помочь тебе? Почему ты здесь? – попытался выяснить хоть что-то парень.

 
– Цена моя невысока
(Ну так, на уровне виска),
Но можно, на манер курка,
Для вас ее спустить.
 

Аслан не смог добиться ничего вразумительного от старика. Бродяга говорил стихами, загадками. Голос его был чистым и сильным, словно в прошлой жизни он был учителем или оратором. Но, не получив полезной информации, парень отвернулся от мужчины, отдав ему пакет с продуктами, и направился домой.

* * *

На следующий день Аслан пришёл на работу до открытия кофейни. Он лишь несколько дней работает на этом месте и хотел немного переделать своё рабочее место, чтоб было удобно. Но только он стал разбирать полку, как через окно увидел Петра Ивановича. Кажется, он улыбался, может даже походка его была чуть прямее. Старик прошагал к задней стене магазина, где обычно разгружают товар и просто стоял в ожидании. Аслан отвлёкся, а вновь выглянув в окно, уже не увидел старика. Он исчез.

Бродяга, говорящий стихами, не выходил у парня из головы. Его с детства учили уважать старших и помогать нуждающимся. Аслан загорелся идеей узнать историю мужчины, который живёт на улице. Он точно был уверен, что дед не алкоголик, глаза его были разумны и глубоки, когда их взгляды встретились. Речь безумного или гения? Хотя, вполне возможно, что эти понятия одновременны в человеке.

* * *

Пятница оказалась пронизывающе холодным днем. Впервые этим утром маленькие лужи покрылись хрусткой корочкой льда. Изо рта при каждом выдохе вырывался клубок пара, растворяясь в утреннем тумане.

Аслан торопился на работу, в руках у него был большой пакет. Скорее всего, сегодня будет мало посетителей, мало кто захочет морозить нос в такую погоду. Однако, открывая дверь кофейни, парень заметил уже знакомую фигуру у магазина напротив. Старик сидел на бортике тротуара и даже через дорогу было видно, как он клацает зубами и вздрагивает всем телом.

Аслан достал из пакета шерстяной плед с вышитыми горами. Перебежав через дорогу, он накинул плед на плечи промёрзшего старика.

– Пойдём, расскажешь мне все свои стихи. – Предложил молодой человек, уводя старика в кафе.

 
– Кто нить плетёт, кто сеть плетёт,
А кто плетёт простой комплот,
А кто в любовь, наоборот,
Вплетает имена.
 

– Имя? Меня зовут Аслан, отец. А тебя? – парень не понял слов четверостишия, но у него будет время разобраться в этом, только в тепле, с чашкой кофе в руках.

И старик, согреваясь горячим напитком и наслаждаясь свежей выпечкой, рассказал свою историю. Понять его Аслану было сложно, слишком много высокопарных оборотов и сложных рифм присутствовало в стихах бродяги. Однако основную мысль парень уловил: старик, некогда уважаемый и живущий интересной жизнью, остался сейчас один и ему нужна помощь.

Будучи ректором на кафедре литературы, Пётр Иванович всё свободное время посвящал университету и книгам. Он питал невероятную страсть к историям, романам, научным статьям. Он покупал книги, брал их в библиотеке, принимал в дар от студентов и коллег. И всё складировал у себя в квартире. Сначала заполнились полки и шкафы, затем книги заняли место на полу в зале и в коридоре. Постепенно есть на кухне стало невозможно, потому что повсюду мелькали обложки книг. Они громоздились высокими башнями, упираясь в потолок. В квартире за несколько лет образовался настоящий книжный лабиринт. И вот однажды случился пожар.

Квартира выгорела дотла. Но не о жилплощади страдал литератор. Книги – вот его главная потеря. С тех пор Пётр Иванович начал говорить стихами, бесконечно цитировал строки поэтов из сожжённых книг, постоянно возвращаясь мыслями к утрате. Он, безумный, ходил вокруг дома часами, но не мог найти сил подняться в обгоревшую квартиру. Там сгорело его сокровище, его жизнь.

Скорее всего старик помешался рассудком, и некому было ему помочь. Университет нашел нового преподавателя, соседи лишь охали, когда видели черноту квартиры. Никому не нужный старик, нашёл укромное место в подвале. Там есть матрас, одеяло и много свободного места, куда Пётр Иванович складывает новые книги.

Аслан выслушал историю, покачал головой. Парень любил книги, в детстве отец часто читал ему перед сном. Ему было искренне жаль старика. Но пока, кроме как угостить кофе в бумажном стаканчике, он ничем помочь не мог.

Однако через несколько дней Аслан с нетерпением ждал, когда Пётр Иванович появится у магазина в поисках подработки. Затянув старика к себе в кофейню, парень накинул на дверь табличку «закрыто» и достал из подсобки бритву, машинку для стрижки, полотенце и чистую одежду, которую уже давно не носит его отец: брюки, тёплый свитер, куртку.

Преображение длилось несколько часов. Когда бродяга взглянул на себя в зеркало, он увидел в отражении пожилого, но интеллигентного мужчину, с глубокими голубыми глазами. Улыбнувшись, мужчина произнес:

 
– Нам не дано ни видеть, ни понять,
Ни ощутить, ни вспомнить, ни изведать,
Ни промолчать, ни шепотом поведать,
Ни умереть, ни вновь собою стать…
 

– Пётр Иванович, некогда стихи читать, нужно торопиться. У вас собеседование через 20 минут. Библиотека имени Маяковского открыла вакансию. Я думаю, вы идеально подойдёте. Там много книг, и для них для всех есть свои места на полках.

Впервые за много лет мужчина улыбнулся. В глазах его загорелись искорки человека, который занимается любимым делом.