Текст книги "МаринАманиЯ… двухголосие"

Автор книги: Евгения Середа

Евгения Середа
МаринАманиЯ… двухголосие

…Двадцать первый ли, девятнадцатый…

Да не важно, какой там век!

Из нутра весь в крови и слякоти,

Так же мучась, пришел Человек.

«Не пропоют над нами Аллилуйя…»

Марина Цветаева – это один из тех авторов, значимость которого для русской литературы трудно переоценить. Ее творчество – это опередившее свое поколение минимум на столетие стремление к публичному обнажению чувств и мыслей, жизненно важная необходимость современного человека выставить напоказ самое сокровенное, признаться в порицаемых потаенных желаниях и страхах, на безумной скорости безумного века «на миру» исповедаться, покаяться.

Марина Цветаева – прежде всего женщина. Огненная, мятущаяся, ошибающаяся и не скрывающая своих огрехов; оступающаяся, падающая и поднимающаяся вновь даже для следующих ошибок.

К Цветаевой и ее творчеству невозможно остаться равнодушным: прикосновение к ее стихам либо обжигает и оставляет болезненный след, либо затягивает в омут многогранных женских эмоций и в своей чарующей многоликости уже не отпускает причастившегося. Цветаевой и ее Словотворением можно заболеть.

В сборнике, который мы с вами держим в руках, Евгения Середа будто бы идет рука об руку с одним из самых звучных поэтов XX века и внимает звукам его голоса, вторит нотам и словам Марины Цветаевой, проживает интимные переживания женщины XXI века в двухголосии с поэтом века Серебряного.

В этом парном пении отражается непрерывная человеческая связь между поколениями, неизменная сущность женской души, болеющей, страдающей, радующейся, разбивающейся и постоянно вновь восстанавливающейся из пепла.

Лирическая героиня стихов Евгении Середы, проживая многогранные этапы любовных переживаний от зарождения хрупкого чувства до его болезненной трансформации в боль, ненависть, страх, борьбу, до потери желания жить и мнимого успокоения, через ощущение себя любимой, забытой или брошенной, через осознание себя возлюбленной, женой или матерью, через отчаяние, надлом, обморожение и осторожное оттаивание, увлечённо следует по шагам своей величайшей предшественницы и находит связь между собственными переживаниями и переживаниями подражаемой, но неповторимой Марины.

Автор «МаринАмании» словно робко подпевает героине незавершенного сборника стихотворений Цветаевой «Певица», будто акцентируя наше внимание на том, что эта песня еще жива, на ней нельзя поставить точку, и каждая её заключительная нота может стать первой для новой песни нового автора на новом витке повторяющихся чувств.

Наталья Кодола, к.п.н., член Союза журналистов, ответственный секретарь газеты «Педагогический Университет»

Такие…

 
Да что ж все время тянет на таких!!!
Обманчивых, с горящими глазами,
На взгляд болотистый, на взмах ресниц лихих
И с солнцем не у нас над головами.
 
 
Чтоб любой быть, свой век скрываю хной,
Чтоб вновь ладонь накрыл своей рукою.
Мне радостно, что все больны не мной,
И горестно, что болен ты не мною.
 

Дошутилась

Легкомыслие! – Милый грех…

М. Цветаева

 
Дошутилась. Сама затянула петлю.
Зажурчали слова речкой-ленточкой:
– А была б молода, то сказала б «люблю»…
– Так чего же молчишь еще, Девочка?!
 

Подарок

 
Я подарю тебе себя…
И банты развяжу подарка.
И развяжу твои уста,
Чтоб слуху снова стало жарко.
 
 
Я подарю тебе… себя,
Как дарят марочные вина,
И стану на твоих губах
Я вновь, созревшая, невинна.
 
 
Я подарю тебя – себя!
А тело сальсой и боччатой
Пусть отзывается, любя,
На то, что я тобой почата.
 
 
Я подарю тебе Себя.
Без страха отловлю мгновенье…
Раскрою губы – как всегда —
И ты вонзишься! Без сомненья!
 
 
Я – Подарю. Тебе. Себя.
Взметнутся руки, бедра, губы…
Мы в танце том, наверняка,
О времени и снах забудем.
 
 
Я… подарю тебе Себя:
Бесстыдно, дико, влажно, вязко…
И задарю, пока плашмя
Не упадем из этой сказки.
 
 
Я Подарю тебе себя,
Хоть знаю: можешь быть не нежен.
Ты, закусивши удила,
Меня распашешь, словно межень.
 
 
Я подарю? Тебе себя…
Не всю – частями, словно паззл,
Чтобы ты смог собрать меня
И терпким клеем перемазал…
 
 
Я подарю тебя – себе!
Сомну и выпью! И наполню…
Ты не забудешь обо мне
В руинах секс-каменоломни.
 
 
Я подарю тебе СЕБЯ
И в этом даже не раскаюсь.
Обертку я сниму сама
И… навсегда с тобой останусь.
 

Да не будет так!

Видят беглые тени трамвая

На диване с тобой – не меня!

М. Цветаева «Так будет»

 
Мне минутами щиплет глаза,
И часами гортань захлебнулась,
И секундой стекает слеза —
Я цейтнотом годов поперхнулась.
 
 
Лето на берег бросит меня,
Сожалея мурашке убогой…
Только кто-то смеется – не я!
На твоем неприступном пороге.
 

Не пугай…

 
Не пугай меня словом «люблю»,
Не тревожь меня больше, не надо:
Я, беснуясь меж Раем и Адом,
В слове заживо этом сгорю
 
 
И в метаньях себя погублю,
Если видеть тебя рядом буду…
Я забвению рада, как чуду,
Потому что сама я люблю.
 

Твои глаза

 
Твои глаза не горные озера,
Они карьеры с мутною водой;
Они терзают лапой мародера
И исцеляют, как родник святой.
 
 
Но каждый полувздох ты понимаешь,
Прощаешь складочки на талии моей;
И, может, обнимая, снова скажешь:
«Каких красивых мы родим детей!..»
 

Твой голос

Я люблю такие игры,

Где надменны все и злы.

Чтоб врагами были тигры

И орлы!

М. Цветаева «Дикая воля»

 
Твой хочу услышать голос,
А не грозный рык,
Чтоб от звука каждый волос
Поднялся, как штык.
 
 
Не люблю такие игры,
Где друг к другу злы,
Где врагами станут тигры…
Эти тигры – мы.
 

Твое имя

 
Как нелепо, глупо и грустно
Ждать звезды угасающий свет,
Заполнять в формулярах научных
То, чего уже сотни лет нет.
 
 
Все ведь знала: на месте том пусто…
Снова холодно. Кутаюсь в плед.
Твое имя мне – Via combusta,
Твое имя мне – выжженный след.
 

Сестра моя, Скарлетт…

 
Сестра моя, Скарлетт, шутила:
"Держи тех, кто рядом, сильней.
Мужчина чужой – что могила:
Бессмысленно прятаться в ней.
 
 
Рас-ставят же вас и рас-садят
По разные стороны парт.
И в разные точки отправят
Чужих политических карт.
 
 
Что Бостон, что Йорк, что Суматра —
Ведь шарообразна земля…
Везде те же грабли. Но завтра
Об этом подумаю я".
 

Десятки лет…

 
Десятки лет
И сотни серых слов…
Свой этикет
У линий и углов.
 
 
Ты говоришь,
Но слушать перестал,
Лишь гладь да тишь —
В глазах твоих металл.
 
 
Но ты – дары,
Что Кук доставил в порт.
Ты соль земли,
Мой воздух и оплот.
 
 
Ты дождь и град,
Тобой дрожит Земля…
Пора бы знать,
Что я люблю тебя.
 

Дорогой

 
"Дорога меня убивает,
И дом мне уже не дом.
Мне жизни моей не хватает," —
Ты мне произнес с трудом.
 
 
Тебя от себя отпускаю,
Твоей остаюсь слугой.
И вновь без тебя умираю…
Во имя твое, дорогой.
 

Хочу с тобой шутить и говорить

 
Одним объятьем в теле ты моем
Работу перекрыл гомеостаза —
Я умираю, если мы вдвоем,
Но проживаю тихий миг экстаза.
 
 
И языки не надобно учить,
Чтоб в каждой новой песне слышать: "Тоже
Хочу с тобой шутить и говорить
Глаза в глаза и плыть по коже кожей".
 
 
Уж задыхаюсь. Реже сердца стук,
Разодраны стальные нервы-струны.
Но, как всегда, как после всех разлук
Все так же будут таять снег и луны.
 

Обмани меня…

 
Обмани меня,
заблуди шутя,
Начерти маршрут
на моей спине.
Пусть уйдешь опять,
пока мысли спят,
Но экватор вновь
приведет ко мне.
 
 
Паутиною
интернетною
Затяни мой рот,
завяжи глаза,
Наложи мне жгут
изолентою,
Чтоб разряд ушел,
как пойдет гроза.
 
 
Опояшь меня
километрами:
Раз – виток вперед,
два – виток назад.
Изобарами,
изотермами
Опиши меня,
раз слова молчат.
 
 
Разрисуй меня
параллелями
И запутай в сеть
городских дорог,
Чтоб не сутками,
а неделями
Простоять со мной,
будто в пробке, мог.
 

Вы знакомы с ней были давно…

 
Вы знакомы с ней были давно…
(Боже мой! Как давно это было!)
Вместе пили сухое вино…
(Не для рифмы – действительно, пили).
 
 
Занималась она ерундой
И без повода влёт обижалась,
Вроде зря жизнь прошла. Но такой
Она в памяти чьей-то осталась.
 

Победитель

 
Я снимала с платьем маски,
Заходя в твой дом.
Я могла разрушить сказки
И шутить с огнем.
 
 
Воевала, побеждала,
В дар брала цветы,
Все сломала и узнала:
Победитель – ТЫ.
 

Устала

 
Я устала быть Снежной Королевою:
Я замерзла, я больше не могу.
Ведь так просто быть Спящей Принцессою
В черном саване, в теплом снегу.
 
 
Я ведь вспомнила, что значит «плакать»:
Это душу подставить к огню,
Это вывернуть все наизнанку
И пощупать реки глубину.
 
 
Это встать на краю горизонта
И орать, разрывая грудь,
А потом запустить вместо крови
По артериям литься ртуть.
 
 
Кровью плачу: мне больно, мне тошно,
Но ничего я с собою не сделаю.
И смеяться, и плакать мне МОЖНО —
Я устала быть Снежной Королевою.
 

Окна

Помолись, дружок, за бессонный дом.

За окно с огнем!

М. Цветаева «Вот опять окно…»

 
У окна-иконы я стою
И с Пречистой Девою общаюсь:
За терпенье вновь благодарю
И за крепость слов своих ручаюсь.
 
 
Но грустинка Материнских глаз
Упрекнет, что клясться ей не надо,
Ведь окно Samsung-а в сотый раз
Загорится буквами: «Мой Ангел».
 
 
В окна Zoom и Skype ушел наш век.
Телевизор окнами не манит…
В темноте налью себе Мальбек,
И окно моею дверью станет.
 

Уголок

 
Где мне найти укромный уголок,
Чтоб поскулить и выплакать все слезы,
Чтоб пережить все летние морозы
И сохранить на фикусе листок.
 
 
Вновь 39. Снова я одна.
Болеть не страшно – страшно быть ненужной.
И, не дождавшись нежности и дружбы,
Ждать миг оттолкновения от дна.
 
 
Как горько знать, читая между строк:
Людей полно, а боль лечить одной.
Но знаю место: в метре под землей
Есть самый верный тайный уголок.
 

Вулкан

 
Вулканит Тихоокеанское кольцо:
Взрывает море, сушу заливает,
Глаза и уши пеплом засыпает
И не дает увидеть милое лицо…
 
 
Слизала лава стены и крыльцо:
Несет разлуку, сеет смерть и беды…
Вулкан, как Зигфрид в кураже победы,
Несет Брунгильде Фафнира кольцо.
 
 
Вулкан, как Грей, прекрасен, Дориан…
Возьмет на руки, опалит, уронит,
Но как всегда все трупы похоронит
Такой нетихий Тихий океан.
 

На полуразрыве

 
Как же вкусны
У Судьбы искушенья!
Ты ими любишь питать.
Любо тебе
Зазывать дозволеньем:
“Можно словами играть”.
 
 
Нет уж! Не “можно”
Лгать осторожно.
Гарью пытающий Жар
В ночь обличила
И получила
Даром дарованный дар.
 
 
Нытием ною,
Вопием вою,