Текст книги "Смерть и прочие неприятности. Opus 2 (СИ)"
Автор книги: Евгения Сафонова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]
Глава 16. Vittorioso
(*прим.: Vittorioso – победоносно (муз.)
Когда Айрес вошла в комнату своего наследника, тот стоял у окна, глядя на дворцовую площадь.
Обычно, выглянув из этого окна в это время суток, обитатель дворца обнаружил бы пестрядь толпы, струящейся по своим делам, разбавляя белизну снега на брусчатке, блеклых небес и домов вокруг. Нынче фонтан Трех Львов (гордость столицы) окружала лишь синева мундиров королевской гвардии, оцепившей площадь по периметру – на случай, если пламя бунта, очагами вспыхнувшее в городе, доберется сюда.
– Тебя радует это зрелище? – спросила Айрес.
Герберт, наблюдавший за военными, сцепив руки за спиной, даже не обернулся.
– Не слишком.
Королева подошла ближе. Через плечо племянника посмотрела на свою армию.
– Скажи, ты и правда хочешь моего падения? Или пытался таким образом примириться с Мирком? Или отомстить мне за все, за что ты считал нужным?
Взгляд ее был устремлен вдаль, голос пел мягко и почти задумчиво, – но угадать за этой мягкостью вкрадчивость, с которой касаются живой игрушки хищные когти, труда не составляло.
Некромант долго молчал.
– Я не хотел твоей гибели, – отозвался он затем. – Никогда.
– Но видеть меня на троне тоже не хочешь.
– Я не смогу с тобой бороться. Ты об этом позаботилась.
Это прозвучало почти иронично. Насколько иронично в принципе могут звучать слова того, кто выжег в себе уже все чувства, даже от ненависти оставив один лишь пепел.
– Я не хотела, чтобы все зашло так далеко. – Айрес сказала это еще мягче прежнего. – Я надеялась, ты останешься на моей стороне добровольно.
– Ты здесь из-за Евы, верно?
Ладонь королевы, уже тянувшаяся к его руке, замерла.
– Учитывая сложившуюся ситуацию, – продолжил Герберт мерно и спокойно, точно ведя абстрактный исторический диспут, – не в твоих интересах оставлять все, как есть.
– Я должна вывести ее из игры. Так или иначе. – После секундного колебания пальцы Айрес все же легли племяннику на плечо, касаясь с бережной цепкостью, точно удерживая напуганную пичужку. – Уэрт, поверь… она не стоит тебя. Не стоит того, чтобы ты страдал из-за нее.
– Это не тебе решать.
– Я знаю, ты едва ли со мной согласишься. Знаю, какую неизлечимую рану тебе оставлю, отняв у тебя то, что так тебе дорого. Поэтому пришла предложить компромисс.
На этом месте Герберт все же обернулся. Посмотрел на тетю очень ясными, очень холодными глазами.
Когда Айрес заговорила, в его радужках по-прежнему стыло бесстрастное горное небо.
Лишь эта бесстрастность и выдавала, насколько услышанное его поразило.
– Давай условимся, – изложив все, что ей хотелось изложить, проникновенно проговорила королева. – Если она не согласится, я верну ее тебе… на том условии, что никто не узнает, кто она, а вы останетесь в стороне от всего, что связано с бунтовщиками. Если же она согласится, ты примешь мою правоту.
Герберт молчал. Стоял, не опуская взгляда, точно в лице Айрес надеялся разглядеть ответ на некий незаданный вопрос.
Впрочем, после услышанного немудрено было обзавестись вопросами – такими, которые он не задал бы никогда.
– Мне нужен ответ, Уэрт. Скажи это. – Ласковые нотки почти скрыли настойчивое, угрожающее обещание. – Скажи, что если она согласится, оправдав мои ожидания, ты не будешь препятствовать мне действовать так, как я считаю нужным.
Когда Герберт опустил глаза, любой сторонний наблюдатель расценил бы это капитуляцией.
– Не буду. Но она не согласится.
Слова упали в тишину, звеня уверенностью, как глухо и непреклонно звенит клинковая сталь, – и Айрес печально улыбнулась в ответ.
– Ох, Уэрти, – сказала она. – А я-то думала, ты уже знаешь, на что способны люди во имя собственной жизни.
***
Дверь в камеру открылась, когда Еве снова вернули свет.
К тому времени она уже достаточно хорошо разглядела, что сделали с Биантой, чтобы встретить пришедших готовой к бою. Призыв Люче стоило приберечь на встречу с Айрес, но без боя отдавать сокамерницу охранникам для новых пыток Ева не собиралась. Даже если бой окажется провальным.
Вместо охранников на пороге она увидела Айрес.
– Пойдем. – Королева снова была в красном; гранатовый бархат простого, будто домашнего платья подчеркивал бледность бесстрастного лица. – У меня к тебе предложение.
Ева посмотрела на Бианту, лежавшую по соседству на полу. Девчонка так и не просыпалась – вернее, не приходила в себя.
Поднявшись на ноги, не слишком торопясь, подошла к выходу.
За порогом оказался каменный коридор. Чистый, прекрасно освещенный, со множеством дверей по обеим стенам. Айрес сопровождали четверо охранников, что утвердило Еву в мысли сперва выслушать предложение, каким бы оно ни оказалось. Хотя бы затем, чтобы выгадать более удачный момент для атаки.
– Иди, – сказала королева, когда двое людей в черных мундирах двинулись вперед по коридору, задавая направление.
Меряя босыми ногами гладкие плиты пола, Ева слышала, как позади шуршит по серому камню бархат королевской юбки. Айрес тирин Тибель не решилась подставлять Избранной свою спину.
Это ободряло.
– Смотрю, ваши подданные восприняли арест Миракла не слишком хорошо, – сказал Ева, пока они оставляли позади одну дверь за другой.
Внимательный взгляд королевы она ощутила затылком.
– Пообщалась с сокамерницей? – в голосе Айрес послышалось прохладное вежливое любопытство. – Если решила позлорадствовать, учти: во время этого разговора мои войска уничтожают бунтовщиков, забаррикадировавших Кмитсверский район. Сотни людей умирают и умрут. И это твоя вина.
В коридоре было тихо. Слишком тихо. Ничто не нарушало тишину, кроме звуков их шагов. То ли не обошлось без магии, то ли узники за закрытыми дверьми уже не могли ни стонать, ни кричать, ни ломиться наружу.
Несколько часов назад последние слова королевы заставили бы Еву рыдать. Сейчас – лишь плотнее сжать кулаки.
– Миракл правда в Кмитсвере?
– Сейчас тебя это должно волновать в последнюю очередь.
Ева промолчала: стараясь не поддаваться страху, вынуждавшему мысли метаться встревоженными мотыльками.
Если бы ее хотели уничтожить, могли сделать это прямо в камере. И вряд ли стали бы говорить о каком-то предложении. От Айрес, конечно, всего можно ожидать, но…
Дойдя до изгиба коридора, заворачивавшего за угол продолжением камер, они направились прямо: вверх по лестнице, выводившей из подвала. Поднявшись на два пролета, свернули в другой коридор – тоже без окон. Еву привели к еще одной лестнице, по той – к еще одному проходу, отгородившемуся от тюремных застенков массивной железной дверью.
Когда они наконец достигли пункта назначения, Ева не сразу поняла, что ей напоминает зал, озаренный исключительно искусственным светом, выполненный в виде чаши-амфитеатра. Пять рядов узких скамей ступенями спускались книзу, где посреди маленькой круглой «арены» виднелся серый камень-алтарь. И вспомнила, что обычно представляли собой подобные сооружения, лишь когда Айрес велела охранникам «оставьте нас».
Анатомический театр.
– Здесь было спасено немало жизней, – проговорила королева, когда охранники выскользнули за двери, которые привели их сюда; они с Евой остались одни, разделенные алтарем. – Одна наглядная демонстрация, как то или иное проклятие или ранение воздействует на людской организм, позволяла видевшим ее исцелить десяток. Одна демонстрация, как та или иная болезнь разрушает нас изнутри, делала возможным спасти сотни.
– Даже если те, на чьем примере это демонстрировали, были еще живы, – вспомнив рассказы Миракла, закончила Ева.
Айрес только улыбнулась – и, глядя на эту улыбку, Ева поняла: правильная, красивая, очаровательная улыбка может пугать больше самой жуткой гримасы.
– Наивным детям не понять понятия блага для большинства. Но, как бы ни хотелось детям это отрицать, жертвовать бесполезным меньшинством – единственный способ достичь чего-то по-настоящему великого. – Отвернувшись, королева почти мечтательно воззрилась на верхние ряды. Зал был пуст; «арену», где они стояли, выстелили лакированным паркетом, крутые лесенки между рядами блестели темным деревом, люстра с магическими кристаллами щеголяла золотыми завитушками. Даже стены и потолок отделали резными панелями, будто в уютном домашнем кабинете. – Разве не лучше отбросам общества, все равно обреченным на смерть, своей гибелью принести пользу невинным, что продолжат жить?
«Люче» Ева прошептала, не задумываясь. Слишком соблазнительно маячил перед ней затылок королевы. Слишком врезалась в память нечеловечность ее улыбки. Слишком много всего поднималось в душе от кошмара слов, что она говорила.
Когда рука ее осталась пустой, Ева повторила призыв. Почти в голос. Снова безрезультатно.
От ощущения пустоты в пальцах внутри всколыхнулся липкий холод.
Нет, неужели…
– Вижу, ты больше не рвешься в бой. – Обернувшись, Айрес почти удовлетворенно воззрилась на Еву, оцепеневшую от ужаса. – Мы с Уэртом поговорили по душам. И заключили небольшую сделку. Все, что ты сейчас услышишь, я делаю ради него.
Время. С тех пор, как Мэт вытащил клинок из ножен, прошло куда больше одного дня. Никто не удосужился зачехлить Люче прежде, чем этот день истек. Может, кроме Евы никто и не мог. Чары, наложенные на рапиру, иссякли, и волшебный клинок обернулся простым куском железа.
Теперь Ева абсолютно беспомощна.
– Зачем я здесь? – спросила девушка, почти не услышав последних фраз: скорее затем, чтобы потянуть время, чем по любой другой причине.
– Потому что мне нужен алтарь, чтобы вернуть тебя к жизни.
Мысли, несущиеся в направлении лихорадочного обдумывания плана сопротивления, вдруг с разбегу разбились об осознание прозвучавшего.
Моргнув, Ева неверяще уставилась на женщину по ту сторону алтаря.
– Я знаю, как тебя воскресить. И готова это сделать, – произнесла Айрес мягко. – В обмен на то, что после этого ты незамедлительно вернешься в свой мир.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ОТ 03.04:
– Это невозможно. – Слова сорвались с губ без раздумий, помимо воли. – Я не могу вернуться. Вы не можете знать, как меня оживить. Герберт говорил…
– Я могу многое, девочка. Даже Уэрти неведомо все, на что я способна. Разглашать границы своих возможностей – не слишком разумное решение, лучше предоставить противникам пребывать в пагубном неведении. – Опершись ладонями на алтарь, Айрес бесстрастно и безжалостно впивалась глазами в ее глаза. – Прорехи между мирами открываются с определенной периодичностью. Как ты уже могла убедиться, узнать, когда и где они откроются, мне несложно. Существует заклинание, которое заставляет прореху работать в обе стороны. Очередная прореха возникнет через несколько часов. Я могу сделать так, что она позволит тебе пройти обратно в свой мир.
Ева осознала, что судорожно, непонимающе комкает в пальцах подол рубашки.
Лжет. Наверняка лжет. Но зачем? И хотя бы часть этой лжи – безусловная правда: что королева может вычислять появление прорех, ей и Эльен когда-то говорил, и по логике вещей напрашивается…
– Зачем это вам?
– Ты должна исчезнуть. Уничтожить тебя, когда Уэрти так тебя любит, значит навсегда объявить ему войну. В другом мире ты не будешь представлять для меня угрозы. – Палец Айрес неторопливо, чуть слышно постукивал ногтем по камню. – Это компромисс ради него. И того, чтобы он остался на моей стороне.
Зачем ей лгать? Зачем предлагать то, чего она не собирается делать? Издевки ради? Нет, не до издевки ей, когда в столице бунт… Айрес тирин Тибель нужно каким-то образом разобраться с Избранной, избавиться от нее раз и навсегда – прежде, чем факт ее существования станет известен всем, прежде, чем ее обнаружат в подвалах Кмитсвера. Прежде, чем эта весть подольет в пожар восстания топливо надежды, что в данной ситуации будет уже не рычагом управления – бумерангом, бьющим того, кто его отпустил.
Если на один миг предположить, что все это всерьез…
– И Герберт… Уэрт… согласился на это?
– Конечно нет. Он не верит, что ты согласишься его оставить. – Когда Айрес выпрямилась, золотые нити, окантовывавшие ворот королевского платья, блеснули в свете люстры едва заметным переливом. – Ты заставила его свернуть с уготованной тропы. Я хочу, чтобы он на нее вернулся.
– Хотите, чтобы я бросила его?
– Его. Восстание. Все это.
– А если я откажусь?
Айрес тонко улыбнулась.
– Зависит от обстоятельств. Но, как я уже говорила, ты должна исчезнуть.
Учитывая, что королева только что вещала об «отбросах» – спрашивать, каким образом ей полагается «исчезнуть», Ева сочла глупым.
– А как же рычаг управления и надежда?
– Я предлагаю тебе. Один раз, – произнесла Айрес, проигнорировав вопрос. – Забудь о Уэрте, и я верну тебе жизнь. Забудь обо мне, и я помогу тебе вернуться домой.
Наверняка какая-то проверка, думала Ева лихорадочно. Даже если принять во внимание условия, она никак не могла ожидать от Айрес подобной щедрости. Или это не щедрость? Что мешает королеве сказать племяннику, что Ева благополучно вернулась домой, а в действительности просто смести в совочек оставшийся от нее пепел? Но тогда не было никакого смысла вести Еву сюда и разыгрывать весь этот спектакль в пустом зале…
А если это проверка, чего от нее ждут?
– Если я соглашусь, – помедлив, молвила Ева, прощупывая почву, – вы позволите нам с Гербертом увидеться… после моего воскрешения?
– Если ты согласишься, ты отречешься от него. Не думаю, что ему будет приятно видеть тебя после этого. – Айрес чуть склонила голову набок, глядя на девушку цепким птичьим взглядом. – А ты, стало быть, готова отречься?
– Вы же все равно не позволите нам быть вместе.
– Как я уже говорила, зависит от обстоятельств, – откликнулась королева ускользающе. – Но даже если я позволю вам воссоединиться, как ты представляешь ваше будущее? Ты мертва. Ты не можешь сделать его счастливой. Не будучи мертвой.
– Если вы действительно его любите, ради него вы должны бы…
– Моя снисходительность к нему не безгранична. Не говоря уже о тебе. Даже если я милостиво подарю ему твою жизнь – если вы не расстанетесь сейчас, расстанетесь позже. – Айрес скрестила руки на груди; их разделял алтарь, расстоянием нивелируя разницу в росте, но королева все равно взирала на собеседницу сверху вниз. – Ты не из тех, кто готов пожертвовать всем ради любви. Одного взгляда на тебя хватит, чтобы это понять. Ты – не часть нашего мира, и не готова ею стать. То, что ты оставила по ту сторону, тебе важнее того, что ты обрела здесь. Если я неправа, скажи, что это не так. Скажи, что будешь покорной ради его блага, скажи, что никогда его не оставишь… или соглашайся уйти, пока я не передумала.
Треклятая тибельская проницательность, подумала Ева тоскливо. Мимолетом, ибо в основном ее мысли занимали совсем другие соображения.
О том, какого ответа от нее ждут.
– …ловушка…
Слабое эхо Мэтовского голоска потонуло в море догадок, штормом бившихся в сознании.
Скажешь, что королева неправа, вымолишь право вернуться к Герберту – останешься рычагом давления. Вдруг на это Айрес и рассчитывает? Сыграет в великодушие, будет держать Еву в добровольных заложниках – и повяжет племянника по рукам и ногам. Ею, Евой, и ее «свободой». А на деле, может, королеве и не под силу осуществить предложенное: просто она знала, что Ева на это не согласится. Ни одна порядочная любящая девушка не согласилась бы.
Ни один здравомыслящий человек, знакомый с Айрес тирин Тибель, тоже.
Ева почти не играла в шахматы. Плохо умела просчитывать наперед чужие действия, видеть ловушки, разгадывать ход мыслей противника. И сейчас дико жалела, что не училась.
Что будет с Гербертом, если сейчас она откажется?
Что с ним будет, если она согласится?..
Еще миг невидимые весы, на каждой чаше которых покоился один из возможных вариантов ответа, балансировали в равновесии.
– Ладно. Идет.
Груз лихорадочных соображений лег на одну из чаш одномоментно.
Лицо Айрес не выразило ничего.
– Стало быть, ты соглашаешься.
– Да. Я хочу жить.
Она не знала, правильно ли считала чужие ожидания, которые теперь пыталась обмануть. Но услышанное слишком уж располагало к тому, чтобы Ева топнула ножкой и сделала все, дабы разрушить нарисованный королевой портрет.
Что ж, Ева ее удивит. Хотя бы затем, чтобы посмотреть, что будет дальше. Да и цветасто расписаться перед Айрес в вечной любви к ее племяннику Ева все равно бы не смогла.
Не перед ней.
– Мнится мне, ты лжешь, – произнесла Айрес негромко. – Скажешь сейчас что угодно, лишь бы воскреснуть. Обрести свободу, перехитрить меня. Но мне не нужно что угодно. Мне нужна правда.
Только выпусти меня отсюда, думала Ева, глядя в темные глаза, пытаясь прочесть в них хоть что-то. Увидишь, какой правдивой я могу быть.
– Это и есть правда. – Она судорожно сцепила опущенные руки. – Вы сами сказали: я здравомыслящая. Я не боец. Не революционер. Мне вас не победить. И я хочу вернуться домой. Это выгодная сделка.
– И жизнь, стало быть, для тебя важнее любви.
Если уж играть, то играть до конца.
– Никакая любовь не стоит того, чтобы за нее умирать.
На губах королевы обозначился призрак улыбки, – но Ева не могла понять, довольной или злой.
– Странно. Обычно влюбленные девочки так возвышенно максималистичны.
– Любовь и здравомыслие плохо совместимы. – От напряжения, с которым Ева пыталась считать реакцию собеседницы, почти болела голова. – Мы с ним знаем друг друга несколько недель. Думаете, я променяю дом и жизнь на мальчика, которого знаю всего ничего?
Собственная ложь прозвучала до боли легко, скальпелем резанув душу.
– Он бы променял, – заметила Айрес отстраненно. – Свою жизнь на твою.
От воспоминаний о Герберте, беззвучно шепчущем слова Обмена, Еве на миг захотелось расплакаться. Покаяться во лжи. Упасть Айрес в ножки и просить милости для них обоих.
Потом она вспомнила другого Герберта – насмешливого, готовящего ее к роли спасительницы всея Керфи, – хмельную исповедь Кейлуса и Бианту, оставленную в каменной клетке.
– Моя психика не настолько искалечена, чтобы за такой короткий срок намертво прикипеть к первому встречному.
Улыбка Айрес осталась такой же призрачной.
– Каламбур, – констатировала она бесстрастно. Вновь отвернувшись, вскинула голову к верхним рядам. – Полагаю, ты услышал достаточно.
…воспоминание о том, что в этом мире существуют чары невидимости, пришло слишком поздно. Как и понимание, что зал, где они с Айрес разыгрывали этот спектакль, может быть не пустым.
Когда в тишине послышались шаги, аккомпанементом сопровождавшие появление Герберта, пока он спускался вниз по крутой лесенке между рядами, – где-то глубоко внутри Ева закричала от леденящего ужасом осознания.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ОТ 04.04:
Обвели вокруг пальца, как ребенка. Просчитали, как по нотам. Просчитали даже то, что Ева попытается просчитать Айрес в ответ.
Забыв, что у той опыта несравнимо больше.
– Ступай, Уэрт, – произнесла королева. – Тебя проводят обратно во дворец.
Под немигающим колючим взглядом Герберта Ева отчаянно подалась вперед:
– Герберт, я…
– Полагаю, отныне говорить вам не о чем. – Слова королевы сковали Евины губы колдовской заморозкой, оставив возможность разве что нелепо мычать. Гребаная магия! – Иди, Уэрт.
Достигнув нижний ступеньки, некромант сошел на лакированный паркет.
– А что будет с ней?
Голос его не выражал ничего, даже холода. На Еву он не смотрел.
– Не все ли равно? – Айрес говорила без намека на торжество, скорее утомленно. Лицемерие высшего порядка. – Как ты мог убедиться, она не стоит ни твоего доверия, ни твоего беспокойства.
Герберт перевел взгляд на Еву, застывшую в растерянном оцепенении. Глаза его были голубыми и льдистыми. Такими же, как в день их знакомства.
Что теперь? Кинуться ему на шею? Попытаться промычать, что все это было ложью? Глупо, как же глупо все вышло…
Звук распахнувшихся дверей прогремел в тишине, как выстрел.
– Ваше Величество…
– Кажется, я велела нас не беспокоить, – не оборачиваясь, бросила Айрес вошедшему охраннику.
– Бунтовщики прорвали оцепление. Они штурмуют тюрьму.
Страх, полутоном прорезавшийся в этих словах, порадовал Еву, даже несмотря на всю плачевность ситуации.
То, как медленно королева повернулась к вестнику, не предвещало ничего хорошего: ни для вестника, ни для окружающих.
– Кучка бунтовщиков прорвала военное оцепление? – уточнила она спокойно до леденеющей крови.
– С ними стражники, Охотничий полк и Пятый магический дивизион, – отрапортовал охранник, и Ева заметила, как поблескивает нервный пот на его лбу. – Должно быть, каким-то образом узнали, что вы с наследником здесь.
– Миракл?..
– Лиора Мирана возглавляет своих магов, но лиэра Миракла с ними нет.
– Значит, он ищет обходной путь. Если уже не нашел. – В зловещей задумчивости Айрес развернулась обратно к алтарю. – Ничего не попишешь… Выйди, Уэрт. Тебе не нужно на это смотреть.
Судорожно пытаясь разобраться в происходящем, Ева точно поняла лишь одно. Избранная должна исчезнуть. Прямо сейчас.
Любой ценой.
– Выйди, – повторила королева. – За тобой присмотрят.
Герберт остался недвижим. Как и Ева, попытавшаяся рвануть мимо алтаря к выходу и обнаружившая, что ноги будто примерзли к полу.
Трижды гребаная магия!..
Глядя на племянника, Айрес чуть пожала плечами:
– Как хочешь.
Ева пыталась убежать. Призвать щит или смычок. Сделать хоть что-то. Но могла лишь стоять, наблюдая, как в тянучкой длящемся времени королева вскидывает руки, чтобы забрать у нее жизнь. Снова. Даже то, что от нее осталось.
Если только не…
– Сделка?..
Шепот Мэта в ушах искушал, как спасительная паутинка, предлагающая путь спасения из ада.
Они оговорили возможные условия, пока Ева сидела в темнице, готовясь к королевскому визиту. Условия, которые помогли бы ей избавиться от браслетов и защититься от Айрес. На сей раз – в здравом уме и твердой памяти, на самый крайний случай. Как бы ей ни претило договариваться с тем, кто уже окунул ее руки в кровь. Но сейчас, даже перед лицом гибели, Ева поняла: она не готова ответить «да». Кто знает, сработают ли на демона ограничения, если проговаривать условия заранее.
Она не готова снова оплатить свое существование чужой жизнью. Тем более если следующим, кого она может обнаружить мертвым, когда очнется, будет Герберт.
Неужели конец? Нет, все не может закончиться так – так просто, так безжалостно…
…так жизненно…
Огненная сфера взметнулась вокруг ядовитой зеленью. Еве потребовался миг, чтобы осознать: пламя, призванное обратить ее в пепел, встретило купол магического щита.
Понять, кто его поставил, было нетрудно.
– Все еще дорожишь ею? – чуть повернув голову, поинтересовалась Айрес у племянника. Колдовской огонь не гас, силясь добраться до Евы, жадно облизывая прозрачный защитный пузырь. – После того, что услышал?
– Неважно, что я услышал. Важно, что я знаю. И что чувствую.
В голосе Герберта, как и в лице, стыла прохладная бесстрастность снежной белизны, – и это не погасило светлый сполох надежды и любви, вспыхнувший в Евиной душе ярче любого пламени.
Не купился. Не поверил. Не предал ее.
Только вот…
– Жаль. – Королева не опустила рук. Если она и была разочарована, то не выказала этого ни жестом, ни тоном. – Силой клятвы твоей повелеваю тебе – убери щит.
Ева, ожидавшая этого, закрыла глаза перед неизбежностью.
Вот теперь точно конец…
Течение времени размылось в остром желании жить, в жадном наслаждении последними моментами существования. Поэтому осознание, что ничего не происходит, пришло к Еве несколько запоздало.
Лишь когда голос Айрес – изумленный, с прорезавшимся нажимом – прозвучал вновь:
– Силой клятвы твоей повелеваю тебе – убери щит и упокой эту девушку!
Робко приоткрыв глаза, Ева воззрилась на огонь, по-прежнему пляшущий в метре от ее лица. Посмотрела на непонимающее лицо королевы.
На Герберта.
Некромант улыбался. Той неприятной, пугающей улыбкой, что Ева когда-то имела счастье так часто наблюдать. Зеленые сполохи, сквозь которые Ева взирала на окружающий мир, придали этой улыбке лишь больше зловещести.
Воспоминания о том разговоре, когда Ева узнала о вассальной клятве, всплыли в памяти сами собой. Одновременно с догадкой, каким невозможно простым образом можно ее обмануть.
…«после того раза я как следует продумал возможные методы сопротивления»…
– Прости, тетя. – С какой-то театральной ленцой подняв руку, Герберт похлопал себя по уху. – Глухота. Ничего не слышу.
Дальнейшее произошло стремительно и одномоментно, как тиканье секундной стрелки.
У дверей послышался булькающий вскрик охранника, безмолвно следившего за происходящим. Зеленый огонь исчез – уступив место щиту, соткавшемуся вокруг самой Айрес. Над головой королевы разноцветьем затанцевали искры от разбившегося заклятия. По рядам анатомического ряда, кольцом окружая «арену», заскользили люди в черных одеждах и до боли знакомых птичьих масках.
Легкой танцующей походкой, точно выходя на очередную игру, Миракл перешагнул через тело охранника. Оставив позади «коршуна», держащего наготове окровавленный клинок, отсалютовал тете собственным клинком: блестящим, чистым и стальным, как глаза обоих взбунтовавшихся Тибелей.
– Айрес тирин Тибель, – проговорил Миракл, – от имени народа Керфи я требую твоего отречения от престола.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ОТ 05.04:
Айрес ответила стрелой из арбалета, ржавым огнем полыхнувшего в ее руках, Миракл ловко отбил болт лезвием меча, – и Ева, которую наконец отпустила магическая заморозка, поспешно скакнула к первому ряду скамей, подальше от центра боевых действий.
«Коршуны». Коршуны, которые явно помогают Мираклу… нет, лучше об этом не думать. Если Ева дождется конца этой заварушки, ей все логично объяснят.
Во всяком случае, она очень на это надеялась.
Когда она взобралась на зрительские места и обернулась, Герберт уже был рядом.
– Если хочешь что-то мне сказать, не отворачивайся, – произнес он. – Я читаю по губам.
Сказать Еве хотелось многое. И не только сказать. Но поскольку момент был несколько неподходящим, она ограничилась тем, что протянула к нему руки: запястьями вверх, демонстрируя ненавистные блокаторы.
– Можешь избавить меня от браслетов? Я хочу помочь!
Герберт посмотрел вниз, на арену, где разверзся магический ад. Резали воздух огненные стрелы, фейерверками разлетались искры и пестрые вспышки, разбиваясь о щиты королевы, «коршунов» и Миракла – видимо, его прикрывал кто-то из убийц; для боя с таким количеством участников «арена» явно была маловато.
– Ты уверена, что им нужна твоя помощь?
– Ты будешь с ней сражаться. Тебе нужна.
Герберт не стал ни отговаривать ее, ни спорить. Просто положил ладони на браслеты, чтобы кончиками пальцев расчертить рунами светящуюся медь, одними губами выпевая заклятие.
Едва ли каждому магу было под силу снять с нее блокаторы. Но в том, что ему под силу, Ева не сомневалась.
Кусая губы от нетерпения, краем глаза она следила за схваткой. Их с Гербертом окружал барьер – один на двоих, – но их атаковать никто не пытался. Айрес было немного не до того. «Коршунам», видимо, просто без надобности. Кто-то из убийц пытался пробить купол королевы заклятиями издали, другие атаковали в ближнем бою, уворачиваясь от града огненных стрел (скорострельность магического арбалета могла дать фору пистолету). Лакированный паркет пузырился и обугливался, одна из скамей разлетелась в щепки, задетая промахнувшимся заклятием. Один «коршун» лежал на лесенке между рядами, другой повалился на пол на глазах у Евы: Айрес, зажатая врагами у алтаря, умудрялась давать достойный отпор, даже несмотря на десяток противников разом. На прозрачный пузырь обрушивались атаки земляных шпаг, водных хлыстов, воздушных мечей – всего изощренного арсенала магических орудий; Миракл помогал обычным стальным клинком, скользя вокруг противницы в смертоносных пируэтах.
Глядя, как ее жених ускользает от вражеского огня, уворачиваясь с каким-то балетным изяществом, Ева могла понять, почему видевшие его на арене готовы были отдать за него жизнь. Да только это не отменяло серьезных сомнений в благополучном исходе боя. Особенно учитывая, что уже три «коршуна» пали жертвой королевских стрел и проклятий, щедро раздаваемых врагам из-под прикрытия.
Едва ли самую могущественную колдунью Керфи можно одолеть в честном бою. Но…
Блаженное ощущение пустоты на запястьях сопроводилось щелчком, почти потонувшим в звуках сражения.
– Они все равно сейчас нам понадобятся, – сказал Герберт, сняв разомкнувшиеся медные кольца. Зеленое мерцание активного режима уступило место нейтральному голубому. – План такой…
Минутой позже сквозь купол королевы скользнули теневые щупальца. Вступление в бой некроманта сильно осложнило Айрес оборону. Стремительно крутанувшись на каблуках, она умудрилась расстрелять все черные отростки, норовившие обвиться вокруг ее ног и запястий, но это стоило ей разом нескольких пропущенных ударов, одновременно обрушившихся на мерцающий пузырь. Щит, не выдержав нагрузки, мигнул и исчез – всего на секунду, если не меньше; один из «коршунов» успел скользнуть внутрь, но не успел увернуться от встретившего его огненного болта.
Когда он упал, колдовская защита восстановилась, а Айрес, разобравшись с врагом, повернулась в сторону Миракла – острие огненного болта почти уткнулось Герберту в грудь.
– Если хочешь победить, убив его, – сказал некромант, стоя под королевским щитом, – сперва придется убить меня.
Ева, успевшая соскользнуть со зрительского ряда обратно на «арену», замерла: на грани притупленного ужасом слуха различив, как Миракл кричит коршунам прекратить атаку. Еще бы, когда возникал риск задеть не только королеву, но и его брата…
Венценосный идиот! Когда он сказал «я ее отвлеку», Ева никак не думала, что отвлекающим маневром послужит это!..
– Уэрт, отойди, – держа палец на спусковом крючке, процедила Айрес сквозь зубы.
– Хватит. Сдайся. Отступись. – В лице Герберта не было ни намека на страх. – Ты многое сделала для нашей страны. Для меня. Но ты должна уйти, прежде чем уничтожишь все, чего достигла.
– Под моим началом Керфи станет мировой империей. Под моим началом мы станем легендой. Под вашим – останемся обитателями плодородного клочка земли, одного из десятка таких же.
– Под твоим началом мир станет кровавой пустошью, наша страна – родиной жестоких ублюдков, а наш народ – армией выродков, уничтожающих все живое. Я не собираюсь принимать в этом участие. – Герберт подался вперед. – Если ты выбираешь войну, стреляй.
Болт, сотканный из того же ржавого огненного мерцания, что и королевский арбалет, оставил обугленное пятно на его белой рубашке. Две безликие тени ждали за границами купола, застыв по соседству с убийцами, которым явно не нравилось такое соседство, – и Ева не понимала, почему они просто ждут. Держа в одной руке блокатор, а в другой – волшебный смычок, ласкающий пальцы прохладной твердой водой, девушка не осмелилась сделать то, что должна была сделать: лишь молилась, чтобы никто из атакующих не вздумал нарушить приказ бездействовать.
