Текст книги "Мистический капкан на Коша Мару"

Автор книги: Евгения Райнеш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Глава четвёртая. Первая встреча с Натой

Утро неожиданно ворвалось звонком мобильного в какой-то не запомнившийся, но глубокий и безмятежный сон.

Клим подскочил, не понимая сразу, где он находится. В голове одновременно забухал пронзительный рингтон, и что-то укололо.

Тут же он понял: свело шею. Как мог заснуть прямо за столом? Уронив голову на пыльную поверхность? И вообще – почему?

Болели напряжённые мышцы, и что-то кололо щёку, Клим стряхнул с лица невесть откуда взявшуюся сухую тонкую ветку. И в самом деле, он уснул прямо за огромным пыльным столом, даже во сне прижимая к себе камеру – драгоценный Хассельблад. Мобильный, сделав своё дело, удовлетворённо затих в кармане рубашки.

Клим полез за телефоном, но тут же обмер от неожиданного ужаса. Вернее – сначала от ужаса, а потом – от восхищения. И даже какого-то благоговения.

В рассохшихся входных дверях стоял… ангел. Лучи утреннего солнца, пробившиеся сквозь грязные стёкла нежными прожекторами высвечивали маленькую фигурку, которая, казалось, сияла и сама по себе. Мельчайшие пылинки, танцующие в солнечных лучах, тоже блестели и мерцали, как искры неземного фейерверка.

У ангела были лёгкие белокурые кудри до плеч и огромные синие глаза. Пожалуй, это всё, что увидел Азаров, а остальное казалось уже неважным. Наверное, ангел был во что-то одет, и даже, кажется, держал что-то в руках, но кроме сияния чистейших локонов и глубины озёр, Клим уже ничего не видел.

Это было так… Что сердце не выдержало. Клим схватился слева за грудь. До сего момента, пока не кольнуло стремительно и не перехватило дыхание, он и не знал, есть ли у него вообще сердце.

– Ты теперь здесь живёшь? – ангел немного картавил.

Клим не смог ничего ответить. Только кивнул, а потом сразу отрицательно покачал головой. Это было правдой, которую однозначно не определишь. Он фактически не имел никакого отношения к дому, но юридически получил его в аренду на…

Что-то там наверняка Эри уже подготовила ему на подпись. А ещё Клим чувствовал себя так, будто давным-давно живёт в нём. На самом деле живёт.

Ангел сморщил лобик и вышел из таинственной пляски пылинок в лучах солнца. Клим наконец-то выдохнул. Это была просто девочка. Маленькая, очень красивая, но вполне себе человеческая девочка. Ему показалось спросонья.

– Что ты здесь делаешь? – Клим всё ещё сжимал горстью грудь в районе сердца, словно был какой-нибудь уже изрядно пожилой женщиной.

– Ищу выход, – сказало белобрысое чудо. И моргнуло огромными синими глазами.

– Выход там, – махнул рукой Клим, наконец-то отпустив своё нежное сердце.

– Я знаю, – девочка кивнула.

Это получилось у неё снисходительно, а от этого – странно.

– Я же только что пришла оттуда, – она повторила жест Клима. – Я ищу другой выход. Или вход. Так вернее будет сказать.

Клим не очень часто общался с детьми, он даже не мог приблизительно опознать возраст этой малышки, а тем более не знал, когда дети начинают так выражаться: «вернее будет сказать». Но от этой фразы веяло, по крайней мере, относительно средним интеллектом.

– На чердак ходить опасно, – предупредил Клим. – Там всё в любую минуту может обвалиться.

Она зажмурилась, словно скрывая смех в глазах. Или ещё чего обиднее смеха.

– На чердак не обязательно, – пояснила. – Мне нужен вход в другой дом. Тот, что отражается в зеркале.

– А, – понял Клим. – Дверь в другое измерение?

Кстати, эта игра ему вдруг понравилась. Он всегда думал, что с детьми играют в какие-то глупости: прятки там, догонялки, или закрывают лицо руками и внезапно открываются: «Бу!». Кажется, это детям нравится…

Нет, вспомнил Клим, это нравится совсем малышам. Тем, которые в памперсах. Как-то был у него такой опыт с беззубым младенцем, который любил это «Бу!» и заливисто хохотал, заливая слюной чистую рубашку Азарова.

– В другое, – кивнула на редкость смышлёная девочка.

– А ты курсе, что это как бы… выдумка? – осторожно поинтересовался Клим.

Пришло время выяснить, насколько этот ангел… интересен.

– Про иные измерения? – уточнил ангел. – Они точно есть.

В голосе опять появилась снисходительность. Будто они постоянно менялись местами – ребёнок и взрослый. Теперь белокурая малышка поясняла ему, несмышлёному, как устроен мир.

– Знаешь, я могу доказать это опытным путём.

Если бы Клим уже не сидел, то, услышав такое от ангела, тут же бы и упал там, где стоял.

– У меня была собака, – продолжила девочка. – Пятнистая, чёрно-белая.

– Датский дог, – пробормотал зачем-то Клим.

– Нет, – она помотала головой. – Дворняжка. Белка.

Девочке, видимо, надоело стоять, и она подошла к столу, за которым так неожиданно вчера уснул Клим, и села прямо на пыльный пол, подогнув под себя ноги. Оказалось, что на ангеле были синие джинсы и белая футболка с какой-то мультяшной мордочкой. В руках девочка держала мягкий рюкзачок – большую мышь с застёжкой-молнией на животе. Это показалось Климу настолько естественным – ангелы могут сидеть на грязном пыльном полу в чистых джинсах и не запачкаться, – что он даже глазом не повёл. Только спросил:

– Почему Белка?

– В честь Белки-Стрелки, первых собак-космонавтов, – сказал ангел.

Клим подумал, что девочка – большая выдумщица. Собаки-космонавты… Кто-то пересмотрел мультиков.

– Так вот, – продолжил ложный ангел, – остальные думали, что у Белки не все дома, ну, знаешь, это когда с мозгами что-то не в порядке. А всё потому, что она долбилась головой о стену.

– Как? – глупо спросил Клим. – Зачем?

– Выглядело это жутковато, да, – пожала плечами малышка. – Она всегда тянула меня в этот двор, когда мы гуляли. А здесь… Стоит себе или бежит куда-то, и вдруг – раз – тормозит, заливается лаем, разворачивается и со всего маху врезается головой в стену. А потом ещё и ещё. Пока не оттащу. Так Рита говорила, что её нужно усыпить, потому что она больная и мало ли чем её переклинит в любой момент, но я точно знаю. Белка нормальная была, просто видела выход в иное измерение. И кто-то её там дразнил, наверное. Или подманивал и не пускал.

– Может, она и в самом деле…

– Точно – нет, – ангел поднял на Клима эти свои невыразимой глубины и синевы очи. – Я же Белкин лучший друг. Она была очень весёлая, добрая и умная. Только возле этого вот дома становилась невменяемой.

– Была? – уловил оттенок Клим.

Он сейчас вдруг подумал о серии фото. Пустынный дом и ангел. Случайно, по ошибке попавший в этот мир, а за ним захлопнулась дверь. Так и сидит перед наглухо запертым входом в пыльных лучах заходящего солнца, с трудом пробивающихся через грязные стёкла. Светлый ангел с белокурыми лёгкими кудряшками и огромными глазами-озёрами.

– Да, её не стало, – вздохнула малышка.

– Умерла? – безучастно спросил Клим. В голове у него выстраивались прекрасные кадры, и окружающая действительность всё больше переставала иметь значение.

– Ушла, – не согласился ангел. – Нашла-таки вход в тот самый мир.

– С чего ты взяла? – Клим наконец-то встал, разминая затёкшие руки и ноги, которые свело ещё больше от неожиданного благоговения перед ложным видением.

– Она просто пропала. Как-то раз заскочила в дом и пропала. Мы с Ритой всё тут облазили, но не нашли ничего. Ни живой, ни мёртвой Белки.

– Собака могла просто сбежать…

Клим с досадой подумал о том, как быстро ушло сияние пылинок из солнечных лучей. Значит, у него на фотосессию с ангелом в запасе всего несколько минут. И при этом нужна именно такая погода, и именно такое солнце, и именно такие тучи.

– Зачем ей сбегать? – искренне удивилась девочка.

«Кстати, а как её зовут?» – подумал Клим. Не собаку, конечно, девочку. Сейчас, когда она превратилась в его голове в кучу прекрасных кадров, это стало важным. И ещё – познакомиться с её родителями, чтобы получить разрешение на съёмку. Но последнее он адресует, как всегда, Эри.

– Мы с Белкой очень любили друг друга. Куда ей сбегать?

– Как тебя зовут? – невпопад спросил он.

– Ната, – охотно откликнулась девочка.

– Наташа? – переспросил Клим.

– Нет, – покачала она головой. – Все сначала так ошибаются. Но я – Ната.

– Хорошо… И теперь ты, Ната, ищешь свою собаку в заброшенном доме? В смысле, в другом измерении…

Клима мало интересовала судьба мультяшной Белки-космонавта, но он уже начал работать – налаживал эмоциональные каналы с будущей моделью.

– Сначала, да, хотела вернуть Белку. Может, она заблудилась, собаки часто теряются, так Рита говорит. А потом мне стало интересно: а вдруг она не возвращается, потому что там намного лучше? И мне захотелось посмотреть: что есть… ну… там. Может, рай для собак. Как ты думаешь?

Клим ничего не думал о рае для собак, просто в очередной раз поразился фантазии Наты.

– А где ты живёшь? – спросил он. – В смысле, в этом измерении, где твой дом? Поблизости?

Конечно, как бы она иначе могла часто приходить сюда с собакой? А вообще, что это за родители, спокойно отпускающие малышку играть в заброшенном доме? Непуганую малышку, которой не рассказали, что разговаривать с чужими дядями в таком месте совершенно нельзя.

Кстати… Дом же был заперт, когда они приехали. И замок (который, тоже кстати, Клим оказывается не закрыл, так стремительно уснул) очень даже сложный. Булавкой не отпирается. Окна на первом этаже заколочены, и доски довольно свежие и крепкие – нигде не расшатаны. Клим собирался вызвать бригаду рабочих, чтобы убрать их – нужен был тот самый свет и на первом этаже.

Клима передёрнуло каким-то нарастающим беспокойством. Как эта девочка с её собакой-космонавтом попадали сюда? Сложно представить, что они лезли по стене на второй этаж, а затем проникали в плотно забитые шпингалетами окна.

– Не так, чтобы очень, – туманно ответила Ната. – Нужно идти какое-то время.

– А Рита – это твоя мама?

– Ну… – девочка почему-то задумалась. – Похоже на то.

Она вдруг лукаво улыбнулась:

– Не обращай внимания, я шучу.

Шутка показалась Климу странной. Но, с другой стороны, он встречал семьи, в которых дети называют родителей по именам. И даже бабушек и дедушек.

– Слушай, – он подошёл совсем близко и присел на корточки перед девочкой. – А как ты вообще додумалась приходить играть в такое… не очень надёжное место?

Клим сначала хотел сказать «опасное», но решил не пугать Нату. Хотя… Кажется, её вообще ничего не страшило. Кроме, может, мысли, что она больше никогда не увидит свою собаку-космонавта. Девочка-ангел посмотрела на него с удивлением:

– В сам дом мы, конечно, не могли попасть, мы играли во дворе. А что там ненадёжного? Очень даже прекрасное место.

Точно! Она же не сказала, что Белка пропала именно в самом доме. А двор… Двор тут большой, Клим решил в ближайшее время лучше его обследовать.

– Ну, если двор, то, конечно, да… Хотя… А тебе родители не говорили, что опасно вообще играть в таких безлюдных местах, и вот с незнакомцами, вроде меня, тоже разговаривать опасно?

– Опасно? – Ната вдруг рассмеялась, и смех её показался Климу каким-то очень взрослым. Едким и осмысленным. – Вроде тебя? Я Риту даже учу видеть: плохой человек или хороший. У неё это хуже получается. Иногда… ошибается.

– А-а-а, – протянул Клим. – Энергетики там всякие, считывания ауры…

Очередная сумасшедшая мамаша. Клим встречался с людьми, которым казалось, что они смотрят за грань бытия. Такие клиенты, притянутые «вторым измерением» его работ, находили фотографа, иногда даже подкарауливали где-то, чтобы познакомиться. Клим казался им кем-то из «своих». Почему сдвинутые люди так любят общаться?

Хотя вся его «мистика» заключалась в том, что Клим снимал свет, а не предметы. Поэтому собственно одушевлённая и неодушевлённая материя в его работах принимала причудливые формы.

– Никаких аур, – улыбнулась Ната. – Просто я вижу, что ты не причинишь мне зла, вот и всё.

– И что ещё ты видишь? – заинтересовался Клим.

– Ты – хороший человек, хотя немного задёрганный и несчастный. А вот в доме…

Она вдруг как-то торопливо оглянулась, словно проверяла: не подслушивает ли кто-то невидимый, но посторонний.

– Сначала не поняла: слишком много в нём здесь было тебя, наверное, только что прошёл по всем углам. И я ведь раньше никогда не заходила в дом. Но теперь… Ты не чувствуешь здесь что-то странное?

Клим пожал плечами.

– В домах, где долго никто не жил, всегда такое ощущение.

Девочка кивнула.

– Никакие дома не бывают пустыми. Когда из домов уходят люди, в них селятся пустодомки.

– Кто это?

По названию Клим понял суть этого фольклора. Кажется, детские фантазии, сродни чёрным рукам, вытягивающимся из унитаза.

– Такие… Ну они могут выглядеть, как змеи, только вовсе не змеи. Здесь тоже наверняка живёт пустодомка. Она…

– Из другого измерения? – вдруг догадался Клим.

– Точно! – обрадовалась Ната. – Ей наверняка понравилась Коша Мара.

– Кошмар? – переспросил Клим.

– Нет, Коша Мара. В два слова, отдельно. Мара и Коша. Так называется теперь этот дом. Дом, где поселилась Коша Мара.

– А что это такое вообще? Ты так назвала эту… пустодомку?

Фантазии, да. Детские, наивные фантазии.

– Коша Мара…

Она хотела сказать что-то ещё, но тут из живота её мыши-рюкзачка грянули странные звуки. Клим даже не понял сначала, что это был рингтон мобильного. Ната запустила руку в мышь, поёрзав, достала телефон и ойкнула, увидев экран.

– Рита, я не потерялась, – быстро заговорила Ната – Ну чего ты испугалась? Опять? Я недалеко, сейчас буду, про молоко и хлеб не забыла, не переживай…

«Значит, родители всё-таки переживают», – почему-то удовлетворённо отметил Клим. Ему стало как-то спокойнее, за несколько минут он успел привязаться к девочке, и то, что родным всё-таки было до неё дело, его обрадовало. Хотя казалось очень странным: внезапно озаботиться судьбой другого человека, да ещё и ребёнка, вовсе не являлось отличительной чертой характера Клима.

Он так удивился новым для себя ощущениям, что пропустил момент, когда Ната вскочила на ноги, сорвалась с места и пулей вылетела из комнаты.

– О-сс-дааа-нья…

Только и успел услышать Клим.

Он кинулся за ней, но понял, что навряд ли догонит – ногу он отсидел ночью в неестественном положении настолько, что ступать всё ещё было неудобно, свесился с перил лестничной площадки и крикнул в прыгающую по ступенькам белокурую макушку:

– Так где я могу тебя ещё увидеть?

Она не удивилась, хотя и не знала даже ни о каких творческих планах Клима с её главной ролью печального ангела в них, только крикнула на бегу:

– Ещё приду!

И исчезла. Как и положено ангелу из другого измерения: неожиданно и оставив после себя лёгкое облачко сожалений.

Клим вернулся в комнату, прихрамывая и всё ещё задумчиво. Девочка явно была странной, и это непривычное почти отеческое чувство тоже выбивалось изо всех рамок установленного им самим порядка.

Дом был полон неожиданностей и даже из каких-то совершенно незнакомых Климу областей. Это завораживало, заставляло ощущать себя в почти невесомом состоянии, несмотря на всё ещё ноющую ногу.

– Пустодомка! – вдруг негромко позвал Клим. – Коша… эта… Мара…

Он даже замер, вслушиваясь в пение птиц окном, а потом, так ничего особенного не дождавшись, рассмеялся.

– Хватит прохлаждаться, – сказал он сам себе, вытаскивая из сумки свой ноут.

Настало время открытия истины. Он должен просмотреть снятые вчера кадры на большом экране, как бы со стороны, чтобы понять: и в самом деле свет здесь тот, что надо, или он ошибся.

Кадры вчерашней съёмки на мониторе, конечно, смотрелись по-другому, чем в видоискателе. В этот момент Клим понимал: удалось ли передать то, что видел только он. И сейчас, нетерпеливо клацая мышкой, ликовал.

Один кадр – есть!

Клац!

Второй…

Клац!

После двадцатого вида настенных рисунков, выдвигающихся прямо на зрителя и приобретающих живой объём, он понял: получилось!

Наркоманы с копытами и чахлые умирающие девушки словно сходили со стен, одной стороной своей сущности оставаясь в том самом ином, потустороннем мире, а другой – обретали плоть и кровь. И от этого становилось ещё страшнее. Материализация призраков чьей-то больной фантазии, пропущенная через подсознание Клима – камера просто фиксировала это.

Он уже задыхался от восторга, просмотрев штук сто-сто пятьдесят кадров, и почти все они были в той или иной степени удачные, но вдруг заметил, что в творческий процесс вмешалось пятно. Наверное, накануне он не просёк, когда запылился объектив, потому что сгусток, похожий на кляксу, сначала был едва заметен, а затем проявлялся всё чётче и скоро уже конкретно портил кадры.

Клим застонал. Ну, какого чёрта он так распустился, что забыл проверить аппаратуру? Никогда себе такого не позволял. Стареет что ли?

А потом он вдруг понял, что совершенно не помнит вчерашнюю съёмку. И вообще не помнит весь вечер. Вот он расчехляет штатив и говорит Эри: «Я останусь тут, поснимаю». И сразу просыпается от резкой боли в затёкшей шее и звонка мобильного.

Звонок…

Впрочем, если бы было что-то срочное, непременно бы перезвонили. Пока он разговаривал с ангелом Натой, пока просматривал кадры – не один час, видимо, прошёл. Даже не глядя на часы, Клим понимал, что уже хорошо за полдень.

Взгляд опять упал на монитор. В задумчивости Клим проклацал несколько кадров вперёд, и на экране появилась какая-то странность. Пятно, напоминавшее неопрятную кляксу, вдруг оформилось в подобие силуэта. Клим вгляделся, думая, что ему показалось. Но нет – у очертания явно была голова и шея, и худые плечи, с которых свешивалась то ли ночная рубашка, то ли длинное, почти в пол платье.

– Коша Мара, – почему-то сразу подумал Клим. – И дом этот – Кошмарный.

И сам с собой рассмеялся. Во-первых, дому очень подходило это название. А во-вторых, оказалось, что детские фантазии заразны. Ангел Ната каким-то непостижимым образом смогла поселить в его трезвом, взрослом и практичном разуме неведомую пустодомку. Значит, голова на тот момент была пустая. Логично же – если это создание селится в незанятых ничем и никем местах, то и в башке Клима гулял ветер.

Он снова вгляделся в застывшее на экране пятно. Обыкновенное пятно. Защёлкал, переключая в быстром темпе кадр за кадром. Пятно зашевелилось, оно опять на глазах обретало шею, руки и ночную рубашку. Вот чуть наклонило голову, как бы с любопытством вглядываясь в фотографа. А потом сделало шаг назад, осознав, что попадает в кадр, и желая избежать этого. Две секунды мелькания снимков на экране размытый образ пятился, пока совсем не пропал. Теперь Клим опять видел только нарисованные на стене картины, очень талантливые, но уже не такие живые, как раньше, до того, когда на их фоне фотоаппарат случайно застиг любопытного призрака.

Он опять промотал сессию назад. По отдельности – брак съёмки. В процессе – странное нечто. Определённо живое.

Дом с самого начала, как Клим увидел его – ещё только на фото, обещал неожиданности. И с первого же дня не обманул. Хорошие это были сюрпризы для Клима или плохие – неизвестно. Но съёмка тут получится великолепная.

Глава пятая. Татка пугается змеи

Когда Клим наконец-то включил мобильник, оказалось, что прошло уже целых три дня, которых он так и не заметил.

Он надеялся, Ната навестит его в самое ближайшее время, но девочка больше не появлялась. Клим не то чтобы оставался в странном доме из-за этого ожидания, хотя кадры с заблудившимся ангелом всё не выходили из головы. Но главным было то обстоятельство, что Климу совсем не хотелось возвращаться в свою коммуналку. Здесь, среди старых, почти истлевших вещей, разрушающихся балок и пыльных стен ему было на удивление уютно. Такое ничем не объяснимое чувство, будто он, сделав какой-то немыслимый круг по жизни, вернулся к истокам. И всё оттягивал и оттягивал возвращение в опостылевшую коммуналку.

Клим был ужасно занят эти дни. Он приводил в порядок дом, с удивлением обнаружив, как ему нравится побеждать хаос. Даже разорился на генератор и небольшой бойлер для подогрева воды. Это были траты непредвиденные, совершенно нерациональные, и они основательно подорвали его бюджет.

Заменил старый бак с негнущимся от ржавчины краном на кухне за перегородкой, где окошко для слива было проделано прямо в полу. Таскал вёдрами воду из старой водоразборной колонки, которую обнаружил во дворе сразу за углом дома.

Теперь он мог греть воду и заряжать аккумуляторы, мыться и разогревать немудрёные полуфабрикаты. Этого оказалось вполне достаточно для счастья. Он даже ободрал руки, отдирая доски с окон, и заметил глубокие царапины только когда освободил дом от слепоты – первый этаж заполнился ярким дневным светом.

На оставшиеся от последнего заказа деньги Клим купил несколько ширм «под Китай» и разноцветных рулонов ткани для драпировки пространства. Выгрузил из минивэна осветительные лампы, штативы и коробки с гримом. Одна из комнат – та, где он, проснувшись, увидел Нату, превращалась в странную, но вполне рабочую студию. Климу безумно нравилась эта странность, а воспоминания об ангеле в кружащихся солнечных пылинках служили ему небывалым доселе вдохновением.

Вместе со странной девочкой и этим домом, и девочкой в этом доме жизнь Клима засветилась ощущением перемен. Это не было связано с предчувствием крупных заказов или вилл с яхтами на побережье Средиземного моря. Вдохновение несло Клима, нашёптывая тихонько и сокровенно: грядёт новый этап в творчестве. В настоящем творчестве, а не вот это вот всё…

Опомнившись, полный раскаянья, он позвонил Эрике.

– Ты пропал, – констатировала подруга. – И дома уже три дня не появлялся. Неужели решил стать запойным пьяницей?

– Это было бы неплохо, – улыбнулся Клим. – Эри, я…

– Ты сошёл с ума, – перебила она. – Зомби-заказчик жаждет предварительно увидеть работы, за которые мы, между прочим, взяли аванс. И договор истекает через неделю. А у нас ещё… Ты о чем-нибудь думаешь или только снимаешь?

Клим прислушался к мягкому гудению генератора. В нём явно слышались звуки зомби-аванса.

– Эри, я как раз и звоню… Я сейчас в Кош Маре…

Он почему-то повторил детскую фантазию Наты.

– Где?! – Эрику сложно было вывести из себя, но, кажется, Климу это удалось.

– Ну, в том доме, который мы сняли для съёмок. И ты будешь удивлена, но я всё подготовил. Можешь приезжать немедленно. А на завтра вызвоним Наташку со Славкой для групповухи. Очень даже успеем, если я ночь над доработкой посижу.

– Да? – в голосе Эри сквозило неприкрытое недоверие.

– Эри, теперь точно получится! И с первого раза. Я уверен!

Мобильник немного помолчал.

– Но… сегодня никак не могу, – растеряно сказала Эрика. – Ты же телефон не брал, откуда мне было знать? Вот никак, честное слово. Но ты не расстраивайся…

Клим сразу расстроился.

– Подожди… Татка!

В трубке что-то зашуршало, и голос Эри отдалился, превратился в гул, стал невнятным. Клим терпеливо ждал минуты три, а затем мобильник снова отозвался привычным, а не инфернальным голосом Эри.

– Я пришлю тебе хорошую девочку на замену, – торопливо проговорила она. – Ну в конце концов… Клим, ты же должен пробовать и с другой фактурой, не только со мной. А девочка и в самом деле хорошая. Начинающая модель, отработает с тобой за портфолио.

Он не понимал, зачем девочке, особенно такой хорошей, как утверждала Эрика, его кадры в портфолио. Фигуры, перемазанные в кетчупе и с жутким выражением лица. И вообще сможет ли начинающая модель так показать ужас, как это мастерски делала Эрика. Они же все хотят: загадочный вид, сексуальные позы, надутые губки. А у него: в лучшем случае нуар. Редко. И то не сейчас.

– Всё, Климушка, не капризничай, – Эри не дала ему и слова вставить, хотя Клим собирался разразиться тирадой. – Она уже едет. Оплаченные декорации не должны простаивать.

– Это нечестно, – сказал Клим. – Ты бьёшь ниже пояса. По моей финансовой несостоятельности.

– Нечестно, зато надёжно, – засмеялась Эрика. – Её Таткой зовут. Не пожалеешь, правда. Прости, мне нужно бежать.

Она дала отбой, но опять позвонила через час, оторвав Клима от развешивания мрачноватеньких тканей по стенам. Он пытался сделать так, чтобы они напоминали потоки крови, сквозь которые проступают жуткие рисунки.

– Клим, я…

Со двора раздался скрип тормозов.

– Кажется, твоя хорошая девочка уже здесь, – буркнул Клим. – Надо же, как подсуетилась…

– Не скучай, – Эрика звонко чмокнула динамик, демонстрируя, как крепко она его целует. – Я хотела просто сказать, что завтра приеду.

Татка прикатила на такси, за которое пришлось заплатить Климу. Когда машина уехала, Клим с подчёркнуто недовольным выражением на лице осмотрел её с ног до головы. Девочка и в самом деле была хороша, чем-то неуловимо напоминала Эрику.

Она имела классическую модельную внешность: высокая, с бесконечными стройными ногами, узкими бёдрами и надутыми пухлыми губками. Глаза у Татки, конечно же, были большие, интересно подтянутые к вискам, но в отличие от Эрики её взгляд не туманили многозначительные мысли. На таком лице можно было нарисовать что угодно. В смысле снять под разными углами и получить желаемое. Или даже то, на что в самом начале совсем не надеялся.

– Ты … Татка, – хмуро констатировал Клим.

Девушка улыбнулась, и Клим немного оттаял. Улыбка у неё была приятная. Бесхитростная, какая-то то ли детская, то ли придурковатая. Но всё равно приятная. Она огляделась вокруг, и Клим заметил, что плечи у неё напряглись, а выражение лица стало испуганным.

– Мы здесь… будем снимать?

Клим кивнул.

– Разве Эрика не объяснила концепцию?

Быть такого не может, чтобы Эри забыла ввести свою замену (временную, надеялся Клим) в курс дела.

– Ну да, в общих чертах. Прекрасная девушка в лапах кровожадных зомби.

– Зомбиапокалипсис, – уточнил Клим. – Его, по-твоему, в лакшери студии снимают?

– Не знаю, – почему-то честно ответила Татка. – Я вообще-то недавно работаю. Мало, где снималась.

– Оно и видно, – проворчал Клим. – Пройдём в дом уже, ладно? Время уходит, а раз ты неопытная, значит, провозимся дольше обычного.

Татка проглотила последнюю фразу, но с места не сдвинулась. Подняла на Клима умоляющие глаза:

– А можно я пока… Вот тут… Мне нужно привыкнуть.

– К чему?

Клим оглянулся, пытаясь понять, что же такого случилось за время их недолгого разговора. Пустынный двор, жаркое послеполуденное солнце, с трудом пробивающееся в пыльные стёкла. От дома даже сюда доносился запах прогретого дерева. Он так странно пах: снаружи – сухим жаром, внутри – пыльной плесенью и чем-то чуть сладковатым. Как экзотические духи.

Но эта Татка смотрела на обживаемый Климом дом, как на монстра. Словно шла себе, шла в прекрасном настроении, а тут вдруг на неё выскочило неведомое чудище.

– Мне… Мне как-то не по себе даже рядом с этим домом. Страшно…

–Какая чушь, – разозлился Клим. – Дом как дом. Прекрасные декорации. Если не хочешь работать, собирайся и уезжай.

«Эри откручу башку», – подумал про себя, забыв о своей вине. Сам же выключился из жизни на три дня, никого не предупредив.

– Ладно, —сказал Клим.

И чего он так разозлился, когда Татка выразила неприятное чувство дому. Его прямо покоробило то, что она считает Кош Мару страшной. И ничего такого ведь не сказала. Просто попросила немного подождать. Минут десять он вполне мог ей дать. Всё равно заказ горел, другой модели сейчас под рукой не было, а Татка оказалась так похожа на Эри! Если они сработаются, то можно будет сегодня и завтра с утра отснять, а вечером просто дополнить серию групповыми фото.

– Давай поступим так, – его голос звучал уже примиряюще. – Мы немного поснимаем во дворе, а если ты окажешься подходящей для сета, то завтра с утра будем работать внутри. Согласна?

Татка обрадовалась и наивно прощебетала:

– Эрика сказала, ты выглядишь суровым, но на самом деле – добрый.

Клим опять подумал: она то ли инфантильна, то ли придурковата. Впрочем, для его задумки это неважно.

– А она не сказала, что когда я работаю, все остальные молчат?

– Наверное, не успела, – покачала головой Татка. – У нас мало времени было. Эрика меня за руку поймала и сразу посадила на такси. Сказала, что срочно, и мне заплатят…

Чёрт, Эри же говорила «только за портфолио»… Впрочем, ещё неизвестно, сработаются ли они.

– Иди вон на то бревно – Клим показал на угол сарая. – Я сейчас принесу аппаратуру и реквизит. Переодеваться тебе придётся прямо тут, раз в дом не заходишь.

Та торопливо закивала:

– Конечно, конечно… Как скажешь.

Когда Клим, увешанный аппаратурой, уже вышел во двор, то вдруг с недоверием посмотрел на тряпку, которую тоже захватил с собой. Это платье он нашёл в шкафу среди другой одежды. Там, на вешалке, оно выглядело не таким запылённым и старым, как остальные вещи, и плюс ко всему, выделялось какой-то своей театральностью что ли… Вещи, которые пролежали здесь, судя по моде, лет двадцать, но всё равно более-менее могли назваться современными. По крайней мере, сшиты они точно в 21 веке.

Это же платье в мелкий цветочек было длинным и обшитым кружевом по подолу и на рукавах. Какое-то… вневременное. Просторное, немного напоминающее наряд из французской глубинки. Прованс – так называется этот стиль. Но что самое удивительное – ни сама ткань, служащая фоном цветочкам, ни кружева нисколько не пожелтели и не посерели. Только сильно измялись в руках у Клима, пытающегося за один заход принести всё сразу. Впрочем, так и должно выглядеть платье девушки, на которую надвигается жуткий зомби.

И ещё оно очень подходило для концепции съёмки. Вернее, наталкивало Клима на новое видение, будило фантазию и даже несколько переворачивало сложившуюся в его голове историю. Тем более что прежний «реквизит» остался у Эри. Эрика наотрез отказывалась надевать платье с засохшими пятнами кетчупа. «Постираю, а ты лучше заново извазюкаешь», – так она сказала Климу.

Так что этот «прованс», обнаруженный во время разведки Клима, оказался как нельзя кстати. И всё получалось даже ещё лучше. Если только эта пугливая Татка сможет сыграть как надо.

Татка послушно сидела на огромном толстом бревне, пролежавшем у покосившегося сарая невесть сколько времени. У Клима так и не дошли руки посмотреть, что у развалюхи внутри. Скорее всего – пустота и многолетняя пыль. Что ещё может находиться в старом сарае во дворе заброшенного дома? Разве что признаки жизнедеятельности бомжей, но риэлтор Мария сказала: и они, и нарики стороной обходят это место, и Клим ей вполне верил.

– Вот, – он указал подбородком на платье у себя в руках. – Возьми и переоденься.

Она послушно встала и взяла платье. Так и застыла, держа его на вытянутых руках. Кажется, боролась с собой, и Клим не понимал, чего Татка опять капризничает. На его взгляд, это было вполне приличное платье. Если не знать, что оно недавно изъято из шкафа со старой одеждой, можно подумать, что это – обычный театральный реквизит. Клим знал по опыту: там бывают костюмы и ещё хуже. Взять хотя бы тот готический фрак из костюмерной местной драмы, который ушлые работники сдавали желающим в аренду. В связи с модой на вампиров, фрак затаскали так, что он лоснился на сгибах блеском новогодней ёлки, а кое-где пестрел разошедшимися швами, которые просто не успевали латать.