Текст книги "Город сожженных кораблей"

Автор книги: Евгения Михайлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 22

Там-та-там-та-там-та-там… Та там-та там… Та-там-та-там…

Артем сразу широко открыл глаза, приподнялся на локте. Что это было: неужели такой четкий музыкальный сон или в квартире где-то звучит мелодия «К Элизе»? Но мелодия продолжала звучать, и не просто в квартире, а именно в его комнате. Его телефон! У него были друзья или девушки, которые для него подбирали мелодию. Этой не было! Он взял телефон с тумбочки, медленно и долго смотрел на него, не нажимая «ответ». На определителе было написано «скрытый номер». Наконец он ответил «Да». Он так вдруг понадеялся услышать голос Элизы, но не услышал ничего. Молчание. Потом отбой. Так, может быть, кто-то ошибся в цифрах, устанавливая именно эту мелодию своему контакту, а потом даже не сказал: «Извините, я ошибся»? Конечно, бывает. Только не в той ситуации, в какой находится Артем. Точнее, это могло быть и в такой ситуации, просто ему трудно поверить в подобное совпадение. В комнату заглянула мама:

– Можно, сынок? Доброе утро. Мне показалось…

– Тебе не показалось. Мне кто-то позвонил мелодией «К Элизе». Скрытый номер. Молчали.

– Тебе когда-то звонила Элиза?

– Когда-то звонила. Пару раз. На день рождения приглашала. Как-то меня с днем рождения поздравила.

– А ты ей звонил?

– У меня в этом телефоне номер, которого уже давно не существует. Она уже сто телефонов, наверное, поменяла с тех пор.

– Но контакты все равно переносят в новый аппарат. Я имею в виду, что теоретически она ведь могла так поступить. Просто от хорошего настроения позвонить однокласснику, приятелю…

– Она не считала меня приятелем.

– Ты забыл. В младших классах вы были очень дружны.

– Я не забыл, просто это уже не в счет.

– Давай не путаться в понятиях. Ей захотелось позвонить человеку, который хорошо к ней относится. И она точно знает, что ты любишь эту мелодию. И внесла ее для твоего номера…

– А свой скрыла и молчала. В чем тут прикол, мама, тебе понятно?

– Ну, к примеру, дать знать о себе. А номер скрыт – ну, может, она сейчас находится рядом с ревнивым мужчиной… Гадать бессмысленно, Артем. Слишком много неизвестных. Я подумала о другом. Если это не она, то…

– То это тот, кто меня подставляет, да? И зачем звонить? Что он или они узнали?

– Мне больно об этом говорить, но ты сам понимаешь, что если ты станешь обвиняемым, то будет психэкспертиза. Твои показания: сон, когда она уходит под эту мелодию, звонок ни от кого с этой мелодией, сам факт влюбленности в эту мелодию… Это при желании можно выдать за маниакальность, которая все объяснит, что нужно следствию.

– Ты считаешь, меня кто-то пасет?

– Я это не исключаю. И если мы сами начнем в чем-то разбираться, бороться, то выходит… выходит, что ты в опасности. Есть методики, которые позволяют полностью восстановить твою картину той ночи. Пока мы имеем только эти улики, найденные следствием, в каждой из которых кто-то профессионально должен разбираться отдельно. Но от следствия трудно этого ожидать. Ничего плохого не хочу сказать, мне нравится Кольцов, но у них поток. Если мы допустим самодеятельность, то случайно можем что-то узнать, восстановить, но это слишком большой риск.

– Сами мы и не справимся. Я уже голову сломал: кому могло понадобиться именно меня подставлять. Я вообще ни при чем в ее жизни. Мама, мне плохо на душе. Мне кажется временами, что я настолько никому не нужен, что на самом деле убил девушку, считая ее Элизой. Может, тот, кто видел, как я это сделал, просто издевается?

– Артем, если бы это все происходило не с тобой, ты сумел бы выстроить строгую теорию. А так ты постоянно противоречишь самому себе. Короче, больше нельзя оставаться пассивными. Но и нарываться на возможных преступников нельзя. Я звоню насчет продажи рояля и Кольцову насчет адвоката.

– Мам, он же сказал, что это дешевый адвокат. Оставь рояль пока в покое. Мне его как-то жалко стало.

– Элиза на нем играла, тебя слушала… Ох. Как же тебя угораздило?!

– Да уж! Мама, но ты согласна, что я никому не нужен и никому не мешал?

– Конечно, не согласна. Ты нужен нам, друзьям, девушкам, в каком-то отношении даже Элизе, потому что ты хороший, красивый мальчик. Но в том смысле, чтобы тебя так подставлять, убирать с пути, конечно, – нет. Не могу себе представить такого человека. Но дело ведь в другом. Раз есть убийство – должен быть убийца. Знаешь, после этого звонка мне кажется, что тебя просто назначили на эту роль. Ты подошел. Так настоящего убийцу никогда не найдут, если мы сдадимся. Так я звоню Кольцову?

– Звони. – Артем вдруг улыбнулся. – Чего не узнаешь о родной матери?! Тебе, оказывается, нравятся такие ковбои. Он как из киношки. Папа у нас совсем другой. Нормальный такой, домашний папа.

– Слава богу, – выдохнула Ирина. – Ты приходишь в себя. С тех пор как случилось это несчастье, я поняла, каким счастьем был твой ежедневный и безмятежный треп. Полежи еще, поспи. Я позвоню, приготовлю завтрак. Я даже на рынок ездила за продуктами.

– А почему ты не на работе?

– Отпуск взяла за свой счет.

– Из-за меня???

– Да нет. Ты же никому не нужен, – Ирина поцеловала сына и ушла. Артем вдруг облегченно вздохнул и зарылся с головой под одеяло. Он, конечно, не трус и мужчина уже взрослый, но с мамой в беде гораздо легче. Тем более с такой. Она – хороший ученый, так все говорят. В ее теориях каши, как у него, быть не может. И чутье у нее есть. Если Кольцов хочет впарить им «подсадную утку» в качестве адвоката, мама поймет. Тем более речь шла о женщине. А понять женщину может только женщина.

Глава 23

Сергей Кольцов вскочил утром, как всегда в последнее время, в тоске и недосыпе, с жалостью посмотрел на сладко сопящего у его кровати белого ретривера Мая, который является откровенной совой и не любит, когда его будят, – и вдруг вспомнил: сегодня пятница, а он по пятницам работает дома за компьютером, со своими информаторами, в общем, как хочет. И у этого бывает результат, потому что в отделе все же не работа, а бег белки в колесе. Поскольку он все вспомнил, то аккуратно залез обратно под одеяло и сказал Маю, открывшему сонные глаза: «Спи». Что тот мгновенно и сделал. А Сергей, перед тем как уплыть в блаженный утренний сон (только человек, работающий по ночам, понимает, какое это счастье), задумался о том, является ли издевательством над белкой это колесо. Она ведь думает, что куда-то прибежит. У нее есть цель. Сергей любил и жалел животных, поэтому выбрал щадящий ответ. Колесо для белки – тренажерный зал, и она об этом знает.

Теплый сон принял его как родного. Может, он даже немного поспал, но звонок телефона был беспощадным. Звонили долго, настойчиво. Понятно, что по делу. Счастливое утро пропало.

– Кольцов слушает, – постарался сказать он четко и бодро.

– Доброе утро. Это звонит Ирина Васильева. Мне кажется, я вас разбудила. Может, мне позвонить позже?

– Здравствуйте. Да нет. Разбудили так разбудили. У меня домашний день. В смысле – работаю дома. Так что кто-то должен был меня разбудить, раз мой пес любит спать до полудня, Я вас слушаю.

– Понимаете, Сергей Александрович, и у меня, и у сына есть ощущение, что его кто-то подставляет.

– Давно у вас появилось такое ощущение?

– Я понимаю ваш вопрос. Мы были так ошеломлены тем, что произошло, – нас просто поставили перед фактом, – что мы как факт это и приняли. Практически согласились с тем, что Тема совершил преступление и забыл об этом. Сейчас, когда мы немного пришли в себя, подумали, мы синхронно пришли к выводу, что тут не все однозначно. Я – биолог, физиолог, я пытаюсь проанализировать ситуацию в том виде, в каком мы ее получили от вас, и прихожу к выводу, что этого не могло быть. Так это не могло быть.

– Не обижайтесь, но я не встречал ни одной матери, которая сразу бы нам поверила… Впрочем, я готов, конечно, выслушать ваш анализ… Но, может, не сейчас? Не по телефону?

– Деталей и обстоятельств так много, я не собиралась все это рассказывать сейчас. Мы вообще решили с сыном сами восстановить ту ночь. Но сегодня мне показалось, что, если сын начнет искать правду, он может пострадать. Его могут даже убить.

– Что-то произошло?

– Ничего страшного в принципе. Но… В общем, Артему на его телефон позвонили с мелодией «К Элизе». Номер был скрытый. Молчали, потом – отбой. Никто из его друзей и подруг не пользуется этой мелодией.

– А Элиза?

– Она вообще ему звонила пару раз. Это у него один и тот же телефон не помню, сколько лет. А она за это время сменила множество аппаратов, номеров, наверное, мелодий. И потом он для нее – никто, чтобы так себя повести. Она родителям не звонит. С какой стати ему… Их ничего не связывает.

– Кроме его любви, как он, вы и все остальные свидетели об этом говорят.

– У него это практически виртуальное чувство, не имеющее никакого отношения к действительности. У нее своя жизнь, очень насыщенная. Я считаю, что это нереально. Реально другое. Тот или те, кто подставил его на роль убийцы, продолжают следить за ним, стараются держать в постоянном стрессе и… Мы не справимся. Вот о чем я. Вы говорили о приличном адвокате, я хотела бы встретиться.

– Говорил, – задумчиво произнес Сергей. – А сейчас засомневался. Я вообще свою жену рекламировал. Она по первому образованию физик, потом закончила юрфак, но опыта мало. То есть она давно и здорово помогала мне там, где нужна интуиция. Но в процессах участвовала всего пару раз. Неплохо. Но дела были не настолько сложные. Кроме того, вам требуется, чтобы адвокат вас направил в собственном расследовании. Думаю, для нее это слишком запутанное дело.

– А на самом деле: вы не боитесь потерять единственного подозреваемого?

– Он уже не единственный. Просто пока нет по другому ничего. Я как раз и собирался этим заниматься. Давайте так, Ирина. Я скажу Насте, своей жене, об этом деле. А дальше будет так. Если ей покажется, что Артем убил Валерию Никитину, она наверняка откажется. Она не считает себя настолько профессионалом. Профессионал защищает в любом случае. Тогда вам нужен кто-то покруче.

– Но я могу с ней встретиться?

– Конечно. Она сейчас повезла сына в школу. Вернется – я ей скажу. Она вам позвонит. Насчет вашего ощущения опасности. Это серьезно. Чуть что – звоните. История с этим звонком странная. Она ему не приснилась?

– В том-то и дело, что это выглядит как его маниакальность. В чем, возможно, и смысл. Но я слышала!

– Хорошо. До созвона.

Сергей положил телефон, сбросил одеяло, сел на кровати и потрепал пушистую голову Мая. Тот преданно и радостно уставился карим взглядом.

– Ты понимаешь, – объяснил ему Сергей, – Настя хочет серьезное дело. Я взял и брякнул им, как-то не очень подумал. Но она же так увлекается. Втянется, и наша с тобой жизнь станет адом. Оно нам надо?

Май улыбался и даже прерывисто вздохнул от восторга. Он очень любил, когда с ним советовались по всем вопросам.

Глава 24

Галина сидела на стуле рядом с кроватью Виталия, держала его забинтованную руку, с ужасом смотрела на синевато-белое лицо, черные тени под глазами. Они были закрыты, но ресницы вздрагивали. Галине сказали, что он пережил ночью клиническую смерть! Она гладила его ладонь, его пальцы слабо шевелились в ответ. Почему он не открывает глаза? Он так слаб. Нужно как-то начинать его вытаскивать. Она принесла бульон и гранатовый сок, купила поильник в аптеке. Осталось уговорить. И что-то сказать – легкое, будничное, домашнее. Спокойным и даже веселым голосом. Разве у нее нет причин если не для веселья, то хотя бы для хорошего настроения? Ее муж выжил! Дальше многое зависит от нее, может быть, все. Ее радость – это неслучившееся великое горе.

– Ты представляешь, Виталик, без тебя у меня как-то все сломалось. Микроволновка, соковыжималка. Лампочки в разных местах перегорели. И некогда было что-то везти в ремонт, исправлять. Лампочек дома не оказалось вдруг. Я съездила только на рынок, купила курицу и гранаты. Сварила бульон, хороший, крепкий, как ты любишь. А потом порылась в своих кладовках и нашла ручную сокодавилку. Практически антиквариат. Вроде бы даже медная. Бабушкина, наверное. Я ее почистила, помыла, стала давить сок из гранатов… Все получилось, конечно, но хорошо, что ты не смотришь на мои руки: ногти как будто грязные… Тебе тяжело смотреть? Слабость? Глаза болят?

У него вздрогнули губы, но он ничего не сказал. Галя впадала в панику. Она читала ночью в Интернете, что бывает при большой кровопотере. Почечная недостаточность, проблемы с печенью, потеря зрения, уход в кому… Они ей не сказали ничего конкретного, кроме того, что поддержали сердце. Может, он ослеп, может, уходит в кому? Она склонилась к его лицу, прикоснулась губами к его холодному рту, прошептала: «Виталя, ты не сделаешь это. Ты не уйдешь. Раз не получилось, значит, надо жить. И я без тебя не могу». Он открыл глаза, и она все поняла. Он боялся, что прольются слезы. И они полились по его лицу, шее, она ловила их губами, как дождь. Пусть. Значит, страдание не сожгло его душу. Она плачет. Она жива…

– Я знаю, – сказала Галя. – Ты думаешь, Элизы нет. Ты был потрясен гибелью Валерии. Ты себя обвинил. Мне нечем тебя утешить. Я ничего не узнала. Просто я мать. Мне не кажется, что с Элизой все хорошо. Наоборот: я почти уверена, что с ней что-то случилось. Но! Она есть! Девочка жива, как ты не понимаешь, что я бы почувствовала обрыв связи?! Вы оба с ней такие полноценные, независимые, со своими тайнами и проблемами, а я – ваша тень. Я приросла к вам. Я – и есть ты и Элиза. Не стесняйся. Плачь. Ты так возвращаешься. Я тоже плакала дома, к утру нашла в Интернете стихотворение ребенка. Сейчас возьму планшет, прочитаю.

Галина быстро открыла сумку, достала планшет и прочитала:

 
Взрослые плачут слезами.
Взрослые плачут глазами.
Маленькие плачут сердцем,
Маленькие плачут жизнью.
Но если взрослый плачет, как маленький,
Значит, он и правда плачет.
 

Марик, 4-й класс

– Какой Марик… гениальный, – тихо проговорил Виталий. – Галя, извини, я так слаб, как будто только что родился. И мне так же неуютно пока на земле. Наверное, улетал действительно. Ты хорошо говорила… чтобы меня успокоить. Но мне нужно тебе поверить. Да, раз не получилось… Стыдно это…

– О чем ты!

– Стыдно, не по-мужски. Но теперь надо искать дочь.

– Теперь нужно поправляться. Ты рукой шевельнуть не можешь. А тем временем Элиза появится сама. Как обычно.

Виталий сделал несколько глотков бульона, немного выпил сока. Галя остальное отдала санитарке, очень чистенькой, аккуратной женщине непонятного возраста с голубыми глазами, как будто омытыми росой. Та взяла пакет, сказала, что будет давать понемножку, бульон у себя в подсобке разогреет.

– Что тут происходит! – раздался резкий, неприятный голос рядом с ними. – Лена, ты куда собралась это тащить? Я сколько раз говорила: ничего не надо брать у родственников. Здесь реанимация.

– Но у нас нет ни куриного бульона, ни гранатового сока, – мягко сказала санитарка.

– Может, это не твое дело?

Перед ними стояла коренастая медсестра с таким лицом… Галина подумала, что с таким лицом можно быть надсмотрщицей в концлагере, но не медсестрой. И ей впервые в жизни захотелось сказать это. Но… Виталий. Галя молча взяла из рук Лены пакет, улыбнулась мужу и вышла из палаты. Она знала, чем сейчас займется. Как это кстати. Ее эмоциям нужен выход. Она найдет зав. отделением, она найдет главврача, министра, в конце концов. Но она уволит эту гадину за то, что та пользуется беспомощностью своих пациентов. Это платное отделение! И вдруг такая откровенная садистка. Она наверняка испугала Виталия именно в тот момент, когда ему показалось, что он только что появился на свет. И так оно и есть. Он вернулся из мрака. И он попросил помощи! Рядом с ним должны быть добрые люди, а не надсмотрщики. У лифта Галю сзади взял кто-то легко за локоть. Это была Лена.

– Давайте вашу сумку. Я все сделаю. Вы, наверное, уже собрались жаловаться на Татьяну?

– Не жаловаться, а уволить. То есть потребовать уволить. Что за вид, что за тон, что за правила в ущерб больному!

– Вот так получилось. Хороших сократили, эту оставили. Она, конечно, никому не нравится. Нет, она свою работу нормально делает, но злая. Но вы не беспокойтесь. Я все сделаю, муж ваш будет это пить и поправляться, а потом и переведут от нас.

– Но она же сказала…

– Мало ли что она сказала! Сейчас процедуры сделает, выпьет и перестанет приставать.

– Что-что сделает? Выпьет?

– Ага. Хлопнет спирта. Но до процедур – никогда!

– Какое благородство, – рассмеялась Галина. – Спасибо, Лена. Давайте телефонами обменяемся.

По дороге домой Галина поменяла свои планы. Раз до процедур эта мегера не пьет спирт, лучше на нее время не тратить. Звонить надо, но по другому поводу. И как можно быстрее забирать домой. Найти хорошую сестру – не проблема. Все дома сделает, и хлопнуть ей ничего не потребуется. А эта… Да, собственно, Гале нужно просто один раз показать и рассказать, она сама справится. Завтра Галина просто проверит, нет ли от нее неприятностей и вреда. Если нет, пусть продолжает ненавидеть весь свет за то, что такой уродилась. Если вред будет, – ответит. Виталик может говорить, есть, он видит, не жалуется на боль… Он будет жить. Элиза, где ты? Неужели ты ничего не чувствуешь? Что творится из-за тебя?!

Глава 25

Настя слушала Сергея очень внимательно. Он сидел на диване, нервничал, курил, потому что не смог, как собирался, изложить дело так, чтобы она отказалась сама и сразу. Это было бы просто. Он уже придумал, как в нескольких штрихах описать неполноценного парня, который не влюбился, а просто тупо возжелал девушку, а она его практически не замечала. Как он, пользуясь любым поводом, разжигал в себе ненависть и ревность. Пил, нюхал кокаин, потом встретил эту девушку в своем сквере, диким способом убил, увидел, что ошибся – он убил ее сестру в ее одежде, – и теперь работает в жанре амнезии: вроде бы ничего не помнит. Но девушку, которую он любил, надо искать и среди живых, и среди мертвых. Он мог убить обеих, у него было время избавиться от одного трупа… В общем, Сергей мог изложить так, чтобы Настя отказалась: защищать маньяка – задача ей не по плечу и не по душе. Мог, но не изложил так. Что помешало… Наверное, чертов профессионализм. И ее честные, бархатные, карие глаза. Не получилось, короче. Он изложил скупо, но как есть. Может, маньяк, может, попал в страшный переплет. Слишком много прямых улик, что характерно для подставы.

Сергей посмотрел на жену. Настя сидела на стуле напротив него, сложив, как школьница, руки на коленях. Будто слетела с полотна старинного большого мастера. Прекрасное, ясное лицо, идеальные руки с тонкими пальцами, а ведь она не ходит к косметологам, и домработницы у них нет. Этими руками она моет пол, посуду, стирает, готовит. Не живет в шоколаде его королевна. И он ее, по сути, втаскивает в риск и грязь криминала. Да этот симпатяга Артем может оказаться не один и не в одном преступлении. Сейчас не плюнешь, чтобы не попасть в ОПГ. Нет, Насте это дело не нужно. Когда Сергей предлагал, все выглядело иначе. Сейчас много плохих обстоятельств. И если это правда – насчет звонка с мелодией «К Элизе», то кто-то очень опасный находится рядом с этим Артемом. Его могут подставлять соучастник или соучастники, к примеру.

– Короче, я хочу тебя попросить. Исправь мою глупость. Позвони матери Артема и откажись. Скажи, что у тебя другое дело. Или – что еще лучше, – что ты неопытная и не справишься. И это правда. Ты согласна?

– Дела у меня сейчас никакого нет, врать я не буду. С тем, что я неопытная, согласна, конечно. И могу не справиться.

Настя замолчала и посмотрела Сергею в глаза. На самом деле они так продолжали разговор. И когда Сергею показалось, что она вытащила из него уже все самые эгоистические и противные мысли, он спросил:

– И почему ты смотришь на меня такими карими глазами?

– Тебе покажется несерьезным. Но я подумала о том, что наш Олежек станет взрослым, ему понадобится чья-то помощь, а все люди подумают, что им удобнее ее не оказывать. Я позвоню матери этого парня, встречусь с ней, она увидит и поймет, что я недостаточно опытная. Пусть откажется сама.

– Пусть, – с сомнением произнес Сергей. Он бы никогда не отказался от такого адвоката. Не только потому, что он мужчина, не потому, что до сих пор влюблен, а потому что Настя – настоящая, в ней есть чутье, сострадание, интуиция… Но она не сильная. За неудачей последуют тоска и депрессия. С таким несчастливым клиентом она может попасть по полной программе. Но дело сделано. Он обещал, он ей рассказал, решение за ней. И есть еще один простой выход. Она вернется и скажет: «Этот парень – убийца». У нее очень тонкая кожа, она чувствует людей, как никто…

Настя позвонила Ирине, сказала, что им лучше встретиться на нейтральной территории. Пока вопрос с ее участием не решен в принципе, наверное, не стоит представляться Артему. А у нее самой в небольшой квартире слишком весело и шумно сейчас будет. Сына муж привезет из школы, будут бурные игры с собакой, в которых муж примет активное участие. Дома Сергей совсем не следователь. И, главное, он хочет, чтобы каждая из них двоих приняла самостоятельное решение. Без него.

– У меня практически нет опыта, – сказала Настя.

– Я в курсе, – ответила Ирина.

Они встретились в гипермаркете, зашли в уголок маленькой, тихой кофейни. Ирина пришла раньше, заказала кофе и пирожные. Обе пили кофе, до пирожных не дотронулись. Ирина просто рассказывала о сыне и об Элизе. Об убийстве они вообще не говорили: ни у одной из них не было об этом информации. Им было интересно говорить друг с другом. Мать Насти – ученый-фармаколог, Ирина – биолог и физиолог.

– А я физик, – сказала Настя. – Потом юридический.

– А зачем?

– Помогала мужу в расследованиях. И мне показалось, что работа адвоката важнее сейчас, чем физика. Жертв правосудия едва ли не больше, чем жертв преступников.

– Почему?

– Работать профессионально и честно трудно. Фальсификации и вымогательства стали своего рода бизнесом. А в такой ситуации профессионалы уходят.

– И это говорит жена следователя?

– Мой муж – частный детектив. И он профессионал, просто не зависит от заказов, приказов, бюрократической мясорубки. Но его товарищ зависит. Сережа просто сейчас временно исполняет его обязанности. Он ушел на вольные хлеба из Генпрокуратуры, но остался в резерве. Его привлекают иногда.

– А как с вольными хлебами, извините?

– На жизнь хватает. Сбережений нет. Но мама Сережи говорит, что сбережения – это не интеллигентно. Так что мы не печалимся. И я могу себе позволить быть «бюджетным» адвокатом.

– Что это значит? Сколько?

– Тридцать тысяч рублей максимум.

– Мы можем позволить себе больше.

– Это не имеет значения. За «больше» вы можете нанять опытного адвоката.

– Я одного не могу понять. Допустим, ваш муж предъявляет моему сыну обвинение. И вы выступаете против его позиции?

– Почему нет? Я убеждаю не мужа, а человека, с которым не согласна, и у меня есть в идеале шанс переубедить и его, и суд. Просто между нами пропасть в смысле профессионализма. Так что подумайте. Я тоже пока не приняла решения.

– Конечно. – Ирина задумчиво смотрела на красивую женщину, которая ну никак не похожа на борца. А ведь им нужен борец. Причем не на жизнь, а на смерть. – Приятно было познакомиться, – сказала она и попросила официанта сложить в коробочку пирожные. – Возьмите ребенку, – сказала она Насте.

– Спасибо. Олежек будет очень рад. – Настя поняла, что ее забраковали.

Она шла домой со смешанным чувством облегчения и обиды. В любом случае – виноват парень или нет – им понадобится тяжеловес для защиты. Если бы дело вели не Сергей и его ребята, Артем бы уже сидел в СИЗО и из него выбивали бы признательные показания. А может, даже этого не понадобилось, поскольку улики есть, и он сначала фактически признал свою возможную вину. Сказал, по словам Сергея, что временами хотел убить Элизу. И мог перепутать.

Настя пришла домой. Олежек с Маем выскочили в прихожую на звук открываемой двери, уставились радостно, с ожиданием сюрприза. Сергей смотрел понимающе: он прочитал ее выражение лица. У него отлегло от сердца. Но он уточнил:

– Ну, как?

– Я не подошла явно.

– Прости меня, я сам не думал, что дело окажется настолько запутанным.

– Ну о чем ты! Мне понравилась Ирина. У нас был интересный разговор. Она подарила вам пирожные, ребята!

Был всеобщий восторг, пирожные исчезли. Ребенок и собака, наигравшись, чуть не уснули рядом на полу. Настя увела Олежку в ванную, потом уложила спать. Сама вернулась на кухню и набрала телефон Васильевых. Ответил парень.

– Это Артем? Добрый вечер. Говорит Анастасия Кольцова, юрист, жена вашего следователя. Мы встречались с вашей мамой и решили, что вам нужен другой адвокат. Но можно пару вопросов?

– Да… – не совсем уверенно сказал Артем.

– Ирина мне сказала, что вы – сильный и спортивный парень. У вас, конечно, бывали драки?

– Конечно.

– Вы пользуетесь в таких случаях каким-то предметом? Многие носят кастет, нож и тому подобное?

– Я не ношу. У меня хороший удар кулаком.

– Вам приходилось драться из-за Элизы?

– Да. С собой. Я увидел, как она целуется с мужчиной, и разбил себе руки до костей. О стену, дома.

– А почему вы не подрались с этим мужчиной?

– Мужик-то при чем? Я ненавидел и проклинал Элизу. Покалечил себя на пару недель.

– Ее не хотелось ударить?

– Как ее ударить… Она – мелодия…

– Вы были нетрезвым?

– Я был совершенно трезвым.

– А в пьяном виде вы деретесь?

– Как раз нет. Я не алкаш. Спать хочу.

– А если напиться и таким же по тяжести предметом, который найден с вашими отпечатками, попробовать разбить, к примеру, бревно? Такая у меня странная идея.

– А я это проделал. Купил такую же палку. Выпил бутылку водки. Пытался пробить тумбочку на лоджии.

– И что?

– Упал. Раскоординация.

– Какие мысли по этому поводу?

– Перепил, не та кондиция, не чувствовал ненависти, болела совесть… Это можно сделать, наверное, с помощью экспертов. Чтобы дали что-то вызывающее агрессию. Сам не справлюсь.

– Эксперт у нас – самый лучший эксперт. Даже если он сочтет вашу идею некорректной, у него достаточно своих методов. Если хотите, можем встретиться. Там, в этом сквере.

– Зачем?

– Попытаться что-то вспомнить. Я не буду вашим адвокатом, но я не люблю нерешенных задач. Сегодня мне рассказали условие, но, как хотите, впрочем.

– Я согласен. Когда?

– Я позвоню.

– А что мы можем узнать в этом сквере?

– Память нужно постоянно использовать, тренировать. А вы позволили себе так надолго впасть в стрессовое и тупое, извините, состояние. Вы ненавидели и проклинали Элизу, когда видели ее с другим мужчиной. Возможно, ее сестра, одетая в ее пальто, тоже шла с мужчиной. Может, даже обнималась, что и породило у вас ярость. Но где же этот мужчина? Почему он вас не схватил и не вызвал полицию, когда вы ударили его спутницу? Был ли он? Как вы могли это забыть и не вспомнить?

– Не знаю, что мы можем восстановить на этом месте, но я буду ждать вашего звонка. Раз вы не адвокат мне, то я просто повторю то, что примерно уже говорил. У меня не вызывали ненависти мужчины Элизы, а только она. Но бить хотелось только их, однако я никогда не бросался на них. Я не идиот.

– Я это поняла. Но меня интересует поведение спутника сестры Элизы, если у нее был спутник.

– Наверное, не было. Мне могло что-то померещиться.

Они попрощались. Настя довольно долго сидела у стола, думала. Пока не заметила, что ее сыщик-муж, как у него водится, давно за ней наблюдает, стоя на пороге.

– Я просто так договорилась встретиться с Артемом, – сказала Настя. – Мне непонятно. Как он мог впасть в такую ярость, если там не было другого мужчины? Вы же не нашли других следов?

– Мы не могли проверять все следы. Просто его отпечатки ботинок были совсем рядом с трупом, они нас и привели к квартире. Вопрос решал овчар Дик. Он шел по запаху крови. Дальше – больше. Мы нашли все вещи.

– Дик не ошибается?

– Если убийц было несколько, ему приходится делать выбор.

– Но если бы с девушкой был мужчина, он бы как-то проявился! Он бы вызвал полицию, пытался бы задержать Артема.

– А он попытался скрыться. Возможно. Там мог быть мужчина. Он есть у нас на видео любовника Элизы, от которого она ушла как раз в сопровождении сестры и какого-то типа. То есть он мог быть спутником Валерии, потому что с ней приехал за Элизой. Я не понял, Настя. Тебе Васильева отказала. Зачем ты в это лезешь? Я не знаю, кто может крутиться рядом с этим Артемом.

– Задачи нужно решать, – голосом скучной отличницы сказала Настя. – И если Артем захочет, я буду его защищать. Потому что тут что-то не так. И ты, как всегда, гений, не закрыв это дело и оставив его на свободе. Это может спутать чьи-то карты.

– Спасибо за комплимент, хотя это просто моральная взятка. Но сильно похоже не просто на подставу, а на очень продуманную подставу. Деморализующие звонки с мелодией «К Элизе». Молчание в трубку. Вечеринка в открытом доме, куда может прийти любой, и он половины гостей не знает. Просто этот сценарий могли придумать очень опытные люди, которые Артема реально сводят с ума. А могли и подельники. Тебе в этом не разобраться, у нас ребенок, ты ему нужна… В этом деле можно утонуть. Но я знаю, что говорю впустую, раз вы встречаетесь. Будет очень смешно, если после вашей встречи он откажется.

Сергей вышел из кухни, не сдержавшись, хлопнув дверью. Он сердился на себя. Рядом с Настей и по поводу Насти он совершает только ошибки. Надо было уничтожить в зародыше саму ее идею – закончить юрфак. И это можно было сделать. Он сам ее втягивал постоянно в свои дела.