Текст книги "Апостолы судьбы"

Автор книги: Евгения Михайлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Да, – тихо согласился Игорь. – Только в ванную зайду. Умоюсь. – Он закрыл за собой дверь, пустил сильную струю воды в раковину и опустился на пол. Дина замерла в коридоре, прижав ладони к сердцу. Сквозь шум воды она ясно слышала сдавленные рыдания.

Глава 3

Вовка-Кабанчик провел остаток ночи в подъезде со сломанным кодовым замком. Вышел рано, посидел на скамейке, поплевал на пальто и потер его. Это немного его взбодрило, как любая гигиеническая процедура. Но все равно чувствовал он себя паршиво. Скулил голодный желудок, болела голова, ныли суставы. Хотелось выпить. И даже не то чтобы выпить. Хотелось испытать какую-нибудь радость. И тут он вспомнил ночь, цуцика, красивую даму в шубе. «Ёб…» – хлопнул он себя по лбу и сунул руку в карман. Ему не приснилось! Там действительно оказались две зеленые бумажки с приятными цифрами 100. «Во хрень! – взволнованно сказал себе Вовка. – И чего я тут…» Он побрел, не очень ясно представляя себе, где находится, но ноги сами привели его к «Седьмому континенту». Вовка нащупал в кармане купюру и поискал глазами обменный пункт. Он его нашел. Люди из небольшой очереди выгребали из лотка деньги без всяких паспортов. Но если бы у Вовки даже спросили паспорт, он бы его показал. Нормальный, российский, общегражданский, с московской регистрацией. Улица, дом, квартира. Только по этому адресу давно не живут даже крысы. Один из последних московских бараков был снесен задолго до того, как Вовке поставили эту прописку. В другой жизни Владимир Васильевич Серков, на имя которого и был выдан паспорт, жил в обычной панельной пятиэтажке с мамой– пенсионеркой, работал слесарем в своем ЖЭКе. Когда мама умерла, он растерялся, сильно запил, стал водить домой вмиг появившихся приятелей. Они – своих приятелей. В один из таких чумных вечеров у Вовки пропал паспорт. А через какое-то время он очнулся на свалке за городом – ничего не помнящий, избитый, раздетый, в одном тренировочном костюме. В кармане штанов он обнаружил потерянный паспорт с новой регистрацией и копию документа, согласно которому Владимир Васильевич Серков продал свою двухкомнатную квартиру неизвестному гражданину и купил другую по адресу, указанному в регистрации. Он нашел это место. Там, где давно снесли барак, скучно застыла стройка нежилого объекта, замороженная несколько лет назад. Сходил он и по старому адресу, обращался в милицию. После этих попыток утвердиться в гражданских правах у него и стали ныть кости по ночам и в непогоду, а во рту осталось восемь зубов. Хорошо, что есть коренные: жевать можно. Выяснилось, что люди живут и на свалках, в подвалах, в таких дырах, куда и бездомная собака не полезет. Выжил и Вовка. Только похоронил в душе Владимира Васильевича Серкова, оставив на память паспорт. Нашлись для Вовки места, приросла кличка. Кабанчиком его назвали за привычку есть по ночам, обязательно в одиночку, добытую за день еду. Он раскладывал все на тумбочке, принесенной с помойки, – и ел, аккуратно, не торопясь, со вкусом, как будто это ужин, приготовленный мамой.

…Вовка постоял немного в вестибюле, а потом решительно прошел мимо обменного пункта прямо в богатый торговый зал, где все радовало глаз, а запахи кружили голову.

* * *

Дина подъехала к своему дому, когда Анна Ивановна, ее помощница по хозяйству, вела с прогулки Топика и Чарли.

– Анна Ивановна, – извиняющимся голосом сказала Дина, кивнув на Чарли. – Понимаете, так получилось.

– Да понимаю я, откуда ночью берутся незнакомые собаки, – улыбнулась Анна Ивановна. – Сразу сообразила, еще до того, как записку твою прочла. Ничего. Зверь симпатичный, умный, ласковый. Не такой красавец, как наш Топаз, но и не такой своенравный. Ты действительно будешь искать его хозяев или просто так написала – для меня?

– Попробую. У него ошейник есть с какими-то цифрами. Вроде и не телефон, и не адрес, но что-то же они значат. Я потом разберусь. Я, Анночка Ивановна, валюсь с ног и совершенно убита. Произошла ужасная история. Поднимемся, я вам все расскажу.

Когда собаки были вымыты, накормлены и мирно улеглись рядом подремать, Дина получила большую чашку капучино, с наслаждением вдохнула аромат и отказалась от тоста.

– Ох, нет, не могу, не проглочу куска. Потом. Ну, слушайте. Может, у вас возникнут какие-то соображения.

Анна Ивановна уселась поудобнее и стала внимательно слушать, а Дина в очередной раз подумала, какое приятное и открытое у нее лицо. Дина очень доверяла мнению и опыту своей шестидесятилетней помощницы.

– Ну, и что вы думаете? – спросила она, закончив рассказ. – Вы же видели Катю. Она приходила к нам несколько раз.

– Конечно, я помню. Такая хорошенькая, спокойная, культурная. Непонятно, что с ней могло случиться? Но это сейчас второй вопрос. Надо ее найти. Не дай бог что…

– Сережа найдет. Он этим занимается, уже многих подключил. Пока есть один положительный результат: ее не нашли в моргах, больницах, сводках несчастных случаев. Хотя… у нее же нет с собой документов. Мужу кажется, что она вообще ушла из дому раздетой, но, может, она накинула что-нибудь. Ох, у них в квартире такое творится. Игорь совершенно потерял голову. Я купила немного продуктов, но он ничего не ест.

– Диночка, я все поняла. Сама собиралась это предложить. Конечно. Я поеду туда, приберусь, приготовлю. Может, еще как-то помогу. У телефона там посидеть, за лекарствами сходить. Кстати, насчет лекарств. Есть мужики, которым в горе выпить надо. А есть такие, которым ни в коем случае. Потом возни не оберешься. Игорь как?

– Он, по-моему, нормальный. Но я бы не стала рисковать. В их ситуации только запоя не хватало.

– Может, да, а может, и нет, – глубокомысленно заключила Анна Ивановна и стала собираться. – Ты мне адрес и как доехать напиши.

– Вы на машине поедете. Сейчас Николаю Ивановичу позвоню.

– Ой, не надо. Я люблю ногами походить, магазины рассмотреть, на рынке оглядеться. Забуду где-нибудь этого Колю. Потом его искать придется.

– А говорите, Топик своенравный. Ладно, пишу. Вот деньги, ключи от Катиной квартиры. Игорь сказал, можно не звонить. Он поспать собирался.

– Ты тоже отдохни. Я позвоню попозже.

Дина была в ванной, когда туда влетела осененная какой-то мыслью Анна Ивановна.

– Извини, я на секунду. Слушай, а это не сглаз? В смысле порча? У Кати твоей?

– Вопрос на засыпку, Анна Ивановна, – вздохнула Дина. – Но мысль интересная.

Дина прилегла на кровать, собираясь подремать минут двадцать, но сразу провалилась в глубокий сон. Она шла по густому лесу и никак не могла выбраться из него. И вдруг в просвете между деревьями увидела свою школу. Сердце забилось, как в детстве, когда бежала туда по утрам, боясь опоздать. Она пошла быстрее, но школа не приближалась. Вдруг за кустами мелькнул золотой хвост Топика. Дина позвала его, но он почему-то не оглянулся. Дина рванулась и увидела, что собака бежит за фигурой в белой рубашке. «Катя! – закричала Дина. – Подожди меня, Катя!» Она проснулась и провела рукой по взмокшему лбу. Где ты, Катя?

В дверь звонили. Она открыла. Озабоченный Сергей сказал с порога:

– Спокойно. Пока ничего. Понимаешь? Ничего плохого.

Они какое-то время сидели молча, пытаясь родить хоть какую-нибудь идею. Дина вздохнула и вышла на кухню.

– И все-таки нельзя сбрасывать со счетов возможность естественных поворотов в этой странной истории, – глубокомысленно произнес Сергей, когда Дина вернулась.

– Что ты имеешь в виду? – Дина поставила перед ним вазочку с клубничным мороженым и стакан апельсинового сока.

– Ой, вкусно как! – восхитился он. – И лишних денег не берут.

– Помешались все на этой рекламе. Не отвлекайся. Какие повороты?

– Нормальные. Молодая привлекательная женщина переживает стресс, кризис, депрессию, раздрызг. За что-то обижается на мужа. Игорь сам говорил, что Катя его вроде бы возненавидела. Она дожидается, пока он уснет, выскакивает в рубашке, босиком из дома и… Продолжай: и…

– И…Чего ты хочешь от меня? – спросила она.

– Сиротских вкраплений сообразительности. Катя выскакивает из своего дома и заскакивает в другой. Скорее всего, в соседний. К мужчине, тугодумка ты несчастная. К другому мужику. Которого она, мягко говоря, не ненавидит.

– Это исключено, к сожалению.

– Почему ты так уверена?

– Потому что Катя – особенный, очень чистый человек. И честный. Она мне говорила, что Игорь у нее – первый и единственный мужчина.

– И ты, конечно, поверила.

– И речи не было, чтобы меня в чем-нибудь убеждать. Я поняла: она именно такой человек. Если она об этом сказала, значит, так оно и есть. В противном случае Катя просто не касалась бы подобной темы.

– Игорь тоже так думает?

– Надеюсь. Он же не дурак. Есть у него, конечно, признаки общемужского идиотизма, но они не составляют его суть.

– Мысль ясна. А вот интересно, как ты думаешь с позиции общеженской мудрости: я сыт этой детсадовской размазней?

– Ты о чем?

– О том, чтобы пожрать по-человечески. Колбасы там побольше, хлеб, огурец какой-нибудь соленый. Да и бар, как мне помнится, в этом доме имеется.

– Ох, извини. Мне самой есть не хочется, вот я и не подумала… Сейчас принесу.

– Принеси. Только еще один вопрос. Почему ты уверена, что второй мужчина не мог появиться у Кати после вашего разговора? Допустим, она просто не успела тебе о нем сообщить. А?

– Ох, я уже не знаю. Замучил ты меня. Но мне кажется, что это не так. Я чувствую какую-то напасть. И то, что твои милиционеры ничего не узнали, меня только убеждает в этом.

* * *

Анна Ивановна вышла из метро «Беляево» и обнаружила небольшой рынок недалеко от подземного перехода. Внимательно изучила ассортимент, купила парную телятину, свинину, зелень, свежую и квашеную капусту, лук, морковь, свеклу, томатный соус, красный сладкий перец, сметану. Хороший украинский борщ понравится Игорю и вернет силы Кате, когда она вернется. Секрет оптимизма Анны Ивановны заключался в том, что она мысленно приближала позитивное разрешение сложных ситуаций. Сейчас она полностью сосредоточилась на желании, чтобы милая, нежная Катя оказалась дома – целая и невредимая. Думая о ней, Анна Ивановна купила яблоки, бананы, виноград и" два граната. Сумка стала по-на– стоящему тяжелой. И все-таки Анна Ивановна не удержалась – остановилась у палатки с рассадой и семенами. Оранжерея в пентхаусе Дины стала для нее источником радости и вдохновения. Она поставила сумку на землю, сжала ее ногами и погрузилась в изучение ярких пакетиков.

– Возьмите эти ирисы, – раздался рядом женский мелодичный голос. – Я их открыла для себя в прошлом году и не могла нарадоваться. Такие богатые цвета, высокие и стоят до самой осени.

– Да? – Анна Ивановна посмотрела на женщину лет сорока, которая, как и она, с явным удовольствием выбирала семена. – Пожалуй, возьму, попробую. А то я розами увлеклась. Думаю, надо бы их чем-то разбавить. Ирисы подойдут.

Женщина улыбнулась.

– Чувствую родственную душу. Я тоже могу часами выбирать и думать, что с чем сочетается. Меня Валей зовут. А вас?

Анна Ивановна представилась, с интересов разглядывая собеседницу. Нежный певучий голо совсем не вязался с крепкой коренастой фигурой и волевым лицом с неженственными, резкими чертами. Глаза у Вали оказались очень чистого голубого цвета.

Сделав покупки, они вместе пошли по улице.

– Вы здесь живете? – спросила Валя.

– Нет, первый раз приехала. К знакомым. А вы?

– Я живу в Ясеневе. А здесь часто бываю. Муж привозит меня с утра, я хожу, семена, рассаду присматриваю. Тут богатый выбор. Так что заглядывайте сюда. Может, еще увидимся.

Женщины попрощались, и Анна Ивановна заспешила к Профсоюзной улице, где жили Катя и Игорь. Совсем свихнулась. У людей горе, а она развлечение себе нашла. В дверь Анна Ивановна на всякий случай позвонила. Игорь сразу открыл, и по его взгляду стало ясно, как он разочарован. Не вернулась, значит.

– Я Анна Ивановна. Дина прислала меня помочь вам. Вы отдыхайте. Я приберусь, обед приготовлю. Борщ сварю.

– Да, спасибо, – рассеянно кивнул он и ушел в спальню.

«Надо было купить ему водки», – с жалостью подумала Анна Ивановна.

* * *

Катя обнаружила себя в лесу. Брела без мыслей. В какой-то момент ей просто захотелось лечь на снег, покрытый твердой коркой, и закрыть глаза. Но она не остановилась. Как будто кто-то толкал ее в спину. Катя находила тропинку, теряла ее, вновь находила. Лес не кончался. И тут она услышала собачий лай. И пошла на него. Деревья поредели. Катя увидела на поляне большую серую овчарку, с любопытством уставившуюся на нее. Горячая радость вспыхнула у Кати в груди. Она узнала Ирму из соседнего дома, которую убил полгода назад кухонным ножом пьяный хозяин. Собака выжила! Ее спасли!

– Ирма! Ирмочка! – Катя бросилась к собаке.

– Это не Ирма, – холодно произнес незнакомый голос. – Вы что-то перепутали, девушка.

Катя растерянно смотрела на женщину с поводком в руке.

– Да? Извините… Вы не скажете который час?

– Пять.

– А где начинаются дома?

– Вон там. Пройдите по этой тропинке несколько метров – и увидите… – Женщина внимательно посмотрела в Катины широко распахнутые, смятенные глаза, но ни о чем не спросила… Всем не поможешь.

Катя вышла к белым одинаковым домам и остановилась в ожидании какого-нибудь знака. Пять. Она сказала, пять. Сколько часов или дней она в пути? Когда появится то, что она ищет? Внезапный порыв ветра заставил Катю задрожать. Она стояла посреди какого-то двора, стараясь запахнуть куртку поплотнее. Из гаража медленно выехала синяя «Ауди». За рулем сидел крупный мужчина в темном костюме и белой рубашке. Небольшие цепкие глаза остановились на Катином прелестном лице, скользнули по изящной, хрупкой фигуре в нелепом одеянии. Он открыл дверцу, вышел. Катя подумала: ждал меня. Но мужчина равнодушно отвел взгляд. Он расплылся в ленивой, снисходительной улыбке обладателя, адресованной девушке с короткой стрижкой, в песцовом полушубке. Обошел машину и открыл ей вторую дверь.

– Не холодно тебе, Дашуль?

– Ты что!

Девушка заметила Катю, вопросительно на нее посмотрела и бросила мужчине:

– Подожди минутку.

Она подошла, дотронулась до Катиного локтя.

– Эй, ты чего? Случилось что-то? Может, тебя подвезти?

Катя отрицательно помотала головой. Она не открыла рта, потому что боялась расплакаться. Ей хотелось попросить о помощи эту сильную, уверенную в себе девушку. Но что-то мешало. Кате все мешало. Хотелось кричать и одновременно стать невидимкой.

– Ну, смотри. Я предложила. Думай быстрее, а то мы спешим. Может, денег тебе дать?

– Нет, спасибо. Ты очень хорошая… – Слезы все-таки потекли из Катиных глаз. Даша почувствовала острую жалость. Но мужчина ей уже сигналил, сидя за рулем. Катя смотрела, как машина выезжает со двора. Даша помахала ей на прощание.

– Ты что, знаешь эту оборванку? – спросил он.

– Откуда? – буркнула Даша и подумала: «Надо было оставить ей телефон. Видно, крепко вляпалась девка».

Катя вздрогнула оттого, что кто-то то ли кряхтел, то ли хихикал за ее спиной.

– Видала? – ехидно поведала ей толстая старуха, умиротворенно сложив руки на большом животе. – Жена на работе, а он проститутку привел.

– Нет, – быстро сказала Катя. – Ничего такого я не видела.

– Нет, ты мне, падла, скажи, ты издеваешься? – остервенело тряс Вовку за плечи амбал-охранник. – Я не буду милицию вызывать, я сам тебя урою! Своих денег не пожалею, а «Мартини» это гребаное разобью на балде твоей упертой.

«Парень-то совсем больной, – в ужасе думал Вовка, закрывая глаза, чтобы они не вылетели от такого сотрясения. – Он разобьет!»

– Помогите! – закричал он тонким, плачущим голосом. – Есть тут начальство или нет?

– Есть, – спокойно произнес кто-то рядом. – Отпусти его, Валера. Я – менеджер торгового зала. Не знаю, помните ли вы меня, но я вас точно уже видел. И в такой же ситуации.

Вовка открыл глаза и с надеждой посмотрел на симпатичного молодого человека.

– Слушай, паренек! – горячо попросил он. – Отпусти ты меня. Не буду я больше. Ну, не сдержался. С кем не бывает?

– Честно говоря, так ни с кем не бывает. Вы регулярно пытаетесь вынести из магазина один и тот же набор продуктов. Как это понять? Мне просто интересно. Психоз, что ли, у вас такой?

– Да, – с готовностью признался Вовка. – Психоз такой. Мечта, в смысле. Хочу попробовать буржуйскую выпивку и закуску. Ну, нет так нет. Я пойду?

– Да вы посмотрите! – заорал вдруг охранник, вытаскивая у Вовки из кармана доллары. – Он же еще у покупателей тут ворует!

Дальше Вовкины объяснения уже никто не слушал. Приехал милицейский наряд, забрал и Вовку, и деньги. У машины милиционеры помедлили.

– В общем, так, – сказал один. – Или едешь с нами в отделение, даешь показания по поводу кражи, или завтра придешь сам. А то сегодня протокол нам некогда составлять.

– А деньги? – без особой надежды спросил Вовка.

– Деньги у. нас остаются. Как вещественное доказательство.

– Не крал я их. Собачонка продал. Цуцика.

Менты радостно заржали. Вовка сделал несколько шагов в сторону и отчаянно завопил: «Мусора вонючие!» После чего бросился бежать, петляя между домами. Впрочем, он не особенно беспокоился о том, что его догонят. Впервые он честно заплатил за право сказать то, что думает.

Валя вошла в квартиру, отнесла на кухню тяжелые сумки, пошевелила отекшими пальцами. Посидела на табуретке, перевела дыхание и лишь потом сняла в прихожей куртку, вязаную шапочку и сапоги. Очень хотелось есть, она на мгновение представила себе чашку горячего крепкого кофе, стакан чаю с лимоном. Но тут же прогнала соблазн. Никаких вкусных, бодрящих напитков, никаких бутербродов с колбасой, пирожков, сдобных булочек. Валя давно уже истязала себя травяной диетой и такими же отварами. И даже почти убедила себя в том, что это не только полезно, но и вкусно. Она быстро натерла морковку, свеклу, порезала петрушку, капнула растительного масла и съела это без соли. Запила отваром ромашки из кувшина. Потом достала из сумки кусок свинины с жирком, как любит Дима, и порезала на толстые кусочки. Залив мясо винным уксусом, Валя приготовила все для разделки селедки. Сегодня у него будет то, что он считает полноценным ужином. Валя поставила в холодильник две бутылки светлого пива. Пожарила отбивные, приготовила салат, выключила газ под кастрюлькой с чуть недоваренной картошкой. Доварит, пока Дима будет переодеваться. У нее осталось несколько часов. Это ее время. Валя постоянно ждала мужа и сына, звонков от них. Нетерпение заглушала домашней работой, от уныния последней спасалась с помощью романов в мягкой обложке. И был у нее час, освобожденный от дел, забот, обязанностей и даже привязанностей. Час свидания с собой. Час любви, вдохновения и компенсации. Валя медленно раздевалась в прихожей у большого зеркала, ласкала взглядом свою пышную фигуру: тяжелые груди, полные бедра. Готовила ванну с травами, молоком и медом. Пожалуй, лишь этих минут она не экономила. Смазывала лицо и тело дорогим кремом, включала тихую музыку и лежала, закрыв глаза, втянув живот и вытянув шею, чтоб на ней не образовались складки. Затем смывала мягкой губкой крем и несколько минут стояла под прохладным душем, чувствуя, каким плотным и гладким становится ее тело. Выйдя из ванной в свежем махровом халате, Валя выпивала маленький стаканчик красного вина. Сладкая волна согревала грудь, омывала мозг. После этого она приступала к главному этапу. Садилась к туалетному столику с зеркалом, наносила на лицо и шею другой крем – нежирный, подтягивающий и тонизирующий кожу, расчесывала негустые темно-русые волосы и подкалывала их красивой заколкой, которую больше никогда не носила. Обычно она стягивала хвостик аптечной резинкой.

Валя долго смотрела на свое отражение. Любовалась розовой кожей, яркой, неестественной голубизной глаз. Подкрашивала губы бледной помадой. И доставала шкатулку. Сердце ее в этот момент всегда радостно замирало при виде изделий – не уникальных, но достаточно дорогих, подобранных со вкусом и знанием. Валя прежде всего доставала серьги с темно-синими сапфирами в обрамлении маленьких ярких бриллиантов. Надевала к ним золотую цепочку с кулоном в виде сердца из голубого топаза тоже с бриллиантами. Ее глаза начинали сиять как драгоценные камни. Затем наступал черед сережек с аметистами – крупные букеты из сиреневых камней с темно-розовым отливом. К ним подходило ожерелье из аметистов и золотых бусин. В шкатулке были изумруды, александриты, аквамарины – все изящное, яркое, обрамленное бриллиантами. Эти украшения демократично соседствовали с недорогими серебряными вещицами с бирюзой, речным жемчугом, янтарем, оливином, гранатом.

Как обычно, наигравшись всласть, Валя открыла шкаф и стала раскладывать на кровати небогатые наряды. И тут в ней поднялось раздражение. Эти неуклюжие платья, блузки скромных, то есть забитых расцветок совершенно не подходили к Валиным украшениям. Она вернулась к зеркалу с двумя резкими морщинами между бровями. Посмотрела на себя иначе – пристально, придирчиво. Ей показалось, что нежные сияющие камни не скрашивают, а лишь подчеркивают жесткость и резкость губ, носа, подбородка. Сняла все и бросила в шкатулку. Она вспомнила эти серьги в других ушах, маленьких, розовых, аккуратных, ожерелье – на тонкой и стройной шее. Камни казались вовсе не яркими, когда украшали чудесное лицо с огромными бархатными глазами и красивым ртом. Катино лицо.

Черт! Опять Катя. Даже эти спрятанные от всех минуты она умудрилась ей испортить. Надо же было вспомнить о Кате сейчас. Но и забыть ее совсем не просто. Ведь эти украшения Валя купила именно у нее. Всю жизнь мечтала о таких вещах, копила на них деньги, но совершенно терялась в ювелирных магазинах. Стеснялась обратиться к продавцам, не решалась примерить, боялась встретить насмешливый взгляд из-за того, что не умеет выбрать то, что ей подходит.

Однажды, листая газету «Из рук в руки», наткнулась на объявление: «Продаю серьги с сапфиром. Срочно». Так Валя познакомилась с Катей. Она купила эти серьги гораздо дешевле, чем они стоили. И была совершенно очарована новой знакомой. Такой милой, доброй, образованной, интеллигентной и совершенно бесшабашной в смысле денег. Катя была филологом. Писала рецензии для издательств, критические статьи для журналов, иногда ей удавалось получить хорошо оплачиваемый заказ. С каждого гонорара она покупала себе украшение. Выбирала тщательно, придирчиво, какое-то время не могла налюбоваться на свое приобретение. Но как только кончались деньги, а до зарплаты мужа надо было прожить несколько дней, она, не раздумывая, несла в ломбард свою радость и, как правило, не выкупала. Кто-то сказал ей, что можно быстро продать через газету. Она написала объявление, познакомилась с Валей, они подружились. Теперь у Кати не было проблем с куплей-продажей. Увидев на ней новое украшение, Валя начинала строить на него планы и дожидаться удобного момента. Она, конечно, знала о суевериях, связанных с приобретением чужих камней, но была уверена в том, что здесь ей ничего не грозит. Катя такой открытый, прелестный человек, практически без изъяна… Только теперь Валя поняла, что отсутствие изъяна – это, возможно, и есть главная опасность. От подобных людей нужно избавляться, чтобы не стать грязью под их ногами. Валя – сильный человек. Она решилась. Но, господи, как же хочется, чтоб события последнего времени оказались страшным сном.

Валя заставила себя подойти к телефону, набрала номер. Ответил Игорь.

– Здравствуй, Игорь. Катюша дома? – голос Вали звучал приветливо и ровно.

– Нет. Ее нет, – он явно не хотел разговаривать.

– Она скоро придет? В смысле – далеко пошла?

– Я не знаю, когда она вернется. И не знаю, где она. Извини, Валя, но я сейчас беспокоюсь, навожу справки и не могу занимать телефон. Она позвонит тебе. – Игорь бросил трубку.

Валя стояла, оцепенев. Во рту пересохло, она почувствовала дурноту. Нужно выпить воды, только ноги отяжелели и не отрываются от пола. Спокойно. Еще ничего не случилось. Все может объясниться просто, и она, Валя, окажется ни при чем. Для того чтобы набрать еще один номер, ей понадобилась вся решимость.

– Мне Ирину Анатольевну, пожалуйста. Это Валентина Гришина. Да, я жду, спасибо… Ирина? Это я. Хотела спросить. То есть я сейчас узнала, что Ка… Что ее нет дома. Это как-то связано с нами? Или…

– Думаю, да. Еще раз прошу вас не обсуждать дела по телефону.

– Конечно. Я только хотела… Вы помните, я не хотела, чтобы что-то случилось… Непоправимое.

– Вот как? – Голос в трубке стал ледяным. – Насколько я помню, вы ко мне обратились не по поводу корзины роз для подруги. Пока ситуация под контролем.

– Я могу приехать… расплатиться?

– Да. Звоните секретарю.

Вот оно. «Деньги после результата». Валя прислонилась к стене, кровь отлила от сердца, от головы. Она знала, что лицо у нее сейчас пепельно-серое. У нее было такое кровообращение.