Текст книги "Сломанные крылья"

Автор книги: Евгения Михайлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 11

Надя ждала похорон подставной Оли, как ничего в жизни. Похоронить прошлое Никиты, закопать собственный смертный грех, выкарабкаться из этого кошмара. Господи, она озолотит всех нищих у церкви, она станет ходить пешком и переводить слепых через дорогу. Только бы все сошло с рук. Только бы Никита продолжал ей верить. Только бы разрешил быть рядом.

Когда раздался телефонный звонок и Надя услышала голос Никиты, ее сердце, как обычно, радостно вздрогнуло. Но Никита сразу передал трубку незнакомому мужчине.

– Я Олег Волохов, – сказал тот. – Отец Оли. Надежда, я знаю, вы во многом помогали в поисках моей дочери. Но мы допускаем, что могла произойти ошибка. Мне помогает очень квалифицированный следователь. Вы не могли бы с нами встретиться? Понимаете, эта бумажка, экспертиза, потерялась: Никита и его мать в таком горе, они не знают, куда положили бланк. Но они не знают, где этот морг, где лаборатория. Вы просто сказали им, что автобус с гробом подъедет к дому. Я представляю, чего вам стоит такое мужество – взять все на себя. Но именно поэтому возможна ошибка. Надя, давайте разберемся во всем вместе. Мы можем увидеться прямо сейчас?

– Сейчас нет, – хрипло сказала Надя. – У моей мамы сердечный приступ, я только что вызвала «Скорую». Давайте я позвоню вам завтра.

Надя накинула прямо на халат длинный плащ, положила в сумку деньги и быстро вышла из дома. Через час она вошла в морг и открыла дверь кабинета патологоанатома. Он был в состоянии опьянения средней тяжести.

– О! – приветствовал он Надю. – Мне кажется, вам нужен еще один труп. У вас хобби?

– Нет. Соберитесь со своими проспиртованными мозгами и срочно придумайте, что нам делать. Я, кажется, попалась. – Надя открыла сумку и вынула еще несколько пачек долларов. – Это гонорар за легенду, по которой во всем виноваты вы. Я приехала в отчаянии, предложила деньги, вы решили меня обмануть. У вас мама умирает, жена, дети. Короче, нет никакой лаборатории. Вы сами написали эту экспертизу и решили продать мне неизвестный труп. Кстати, протокол я уничтожила, так что под суд вас не отдадут точно. Особенно если останетесь в нетрезвом состоянии. Вы поняли?

– Вы даже не представляете, как быстро я все понимаю. Чтоб мне всегда так везло: то нужен труп, то не нужен, но и то, и другое за деньги. А кому вы попались, деточка? Милиции?

– Нет. Сюда приедут отец той девушки, которая пропала, и какой-то его знакомый следователь.

– Когда?

– Завтра. Я их привезу.

Врач поднял со стола бутыль со спиртом.

– Придется пить эту дрянь с самого утра. Я буду готов. Я знаю, что мне ничего не будет. У нас живые никому не нужны, а эти мои покойнички… Почему ими не торговать, если есть спрос? Мне простится. Может, я и пью, потому что у меня бесконечные поминки. С вашей помощью даже могу перейти на коньяк. В общем, все это неважно. Ясно, что эту девочку, которую вы у меня купили, теперь не похоронят по-человечески.

– Они будут делать настоящую экспертизу.

– Конечно. Потому так и говорю. Вы все еще строите свое счастье?

– Да.

– Не перегните палку. Хотя мне все равно.

* * *

Марк приехал к Наде с коробкой дорогого белья из кремового шелка и черных кружев. В гостиной его встретила Стелла:

– Слушай, Марк, мне кажется, она что-то завалила в институте и пытается это исправить. Нервная, уезжает часто, ничего не говорит.

– Думаете, такое рвение к учебе?

– Ну, ты же знаешь, Надя – девочка амбициозная, не хочет быть двоечницей. К тому же отец спит и видит ее лучшей студенткой.

– Да уж, светлая мечта. Сейчас Нади тоже нет?

– Ей позвонили, выскочила как ошпаренная. Сказать, в чем дело, – выше ее достоинства.

В этот момент Надя вошла в гостиную:

– Привет, Марк. Я падаю от усталости. Извини, но сейчас завалюсь спать, даже не приняв ванны.

– Надя, – вмешалась Стелла. – Посмотри, какой подарок Марк тебе привез. То есть я не знаю, какой, но мне знакома эта коробка из лучшего бутика. Ты можешь быть иногда вежливой?

– Мне казалось, я всегда такая. Я тебя обидела, Марк? Я просто описала близким людям свое состояние. Тебе не трудно принести эту прекрасную коробку ко мне в комнату? Буду созерцать, лежа в кровати.

Что, собственно, и требуется, – улыбнулся Марк.

Стелла грустно смотрела, как они поднимаются по лестнице. Как плохие соседи. Любимых мужчин так не встречают. И вообще, что с ней происходит? Она стала пить в одиночестве и перестала пьянеть. Да, о заваленном экзамене можно только мечтать. Стелла никогда не встречала таких девушек, как ее дочь. В ней постоянно борются холод и страсть, определяя ее поступки. Они могут подтолкнуть ее к пропасти. Марк – хорошая партия и неплохой человек, но не рыцарь, способный победить Надиных демонов. И уж, разумеется, никто из них ни в кого не влюблен.

В комнате Надя устало сбросила плащ на пол. Марк изумленно уставился на ее халат:

– Ты в таком виде была в институте?

– Если я скажу, что в таком виде была в морге, ты мне поверишь?

– Мне кажется, ты сходишь с ума.

– Точно. Сейчас прижму к сердцу твою коробку и начну бродить по дому с бормотанием, как Офелия. Ты в курсе, что была такая свихнутая герла?

– Мне кажется, тебе действительно нужно лечь. Ты или нездорова, или возникли большие неприятности. Вряд ли ты захочешь поделиться со мной, но мне бы хотелось побыть рядом. Давай я спущусь, принесу тебе что-нибудь поесть, горячий кофе.

– Вискарь принеси по-быстрому! Ты слышал?! Мне нужно выпить.

Марк принес бутылку виски. Надя лежала на кровати с нераскрытой коробкой на животе. Он плеснул в стакан напиток, дал Наде в руку и бережно поднял коробку. Распаковал ее на столике и приложил к горячей, нежной Надиной шее невесомые вещи из тонкого шелка.

– Класс! – сказала Надя. – Спасибо, честное слово. Только это все, что я сейчас могу сказать. Давай пить и молчать. А чтобы выглядело нормально, включи телевизор.

Марк пощелкал программы, задержался. Транслировали объявление. Показывали снимок очень красивой белокурой девушки и говорили, что девушка пропала. Звучала печальная музыка. «Вспомните, может, кто-то ее видел».

– Как жалко, – сказал Марк. – Такая хорошенькая.

Надя взглянула на экран и вдруг рассмеялась. Марк не сразу понял, что это истерика. Через несколько минут дом был заполнен страшными криками и рыданиями, заметалась Стелла, на пороге испуганно остановилась прислуга.

* * *

Виктор в обед, как всегда, пришел в комнату отдыха выпить чай с бутербродами. Там уже сидели работники супермаркета, громко разговаривали, перекрикивая телевизор.

– Да выключите вы, – потребовал кто-то.

Виктор подошел к телевизору и чуть не потерял сознание. Там показывали фотографию Оли и просили: «Вспомните, может, кто-то ее видел». Он выключил телевизор, выбросил в урну свои бутерброды и вышел в вестибюль. Он едва справлялся со страшным, сильным желанием: бежать в погреб и убедиться, что Оля на месте. Потом он долго ходил взад-вперед, не видя ничего перед собой, и все четче понимал, что важнее всего сейчас заметать следы. Свои следы. Срочно должна появиться машина, в точности похожая на утопленную, и у нее должны быть его зарытые номера. И еще бабка, которая может в любой момент прийти в себя. Это не должно произойти. Он не забывал о требовании Оли выводить ее ночью на свежий воздух. Никогда не знаешь, когда выползет сторож. Но ведь ничего особенно опасного в том, что тот увидит Виктора с девушкой, нет? Как же! Сейчас Олю может узнать каждый.

С чего начать? Он позвонил в больницу и узнал, что Вера Михайловна все еще без сознания. Затем узнал адреса мастерских, где продают старые машины. Ему удалось отпроситься на пару часов, и он кое-что присмотрел. Затем вернулся на работу, дождался конца рабочего дня, быстро пробежал по отделам, купил Оле продукты и пару пакетов с соком. Ее вчера сильно тошнило. Девочка на самом деле погибает в духоте.

Он на автобусе приехал к дому и сразу пошел в погреб. Оля повернула к нему страшно бледное лицо. Господи, у нее даже губы посинели. Он слышал, что это бывает при сердечной недостаточности. Оля ела с трудом, сок пила с удовольствием.

– Мне нужно на воздух, – произнесла она слабым голосом.

– Я знаю. Мы пойдем. Просто кое-что уладить нужно. Вижу, ты заболела.

– Идиот, – с отвращением проговорила Оля. –Посмотри на меня. Я беременна.

– Ох! – всплеснул руками Виктор. Он не испугался, как тогда, в первый раз. С ним произошло что-то другое. Боже, неужели обрадовался? Ему никак нельзя. От ребенка придется избавляться.

* * *

Из морга Сергей, Олег и Надя вышли удрученными. Патологоанатом за деньги умел работать. Он постарался на славу. Когда они слушали его болтовню, даже Сергею она показалась правдоподобной. Для бедного пьяницы, по уши в проблемах, продать труп, который никому не нужен, – поступок, не такой уж невероятный. Сергей прервал монолог о душах и телах и сообщил, когда приедет эксперт делать настоящее исследование. Кстати, беседа с нетрезвым врачом убедила Сергея в том, что перед ним профессионал, способный подделать протокол. Что и без эксперта снимало вопросы. Но все нужно проверять.

Надя сразу пошла и села за руль своего автомобиля, на котором они приехали. Сергей и Олег закурили на деревянном крылечке.

– Спасибо тебе, – сказал Олег. – Еще немножко, и мы похоронили бы кого-то, думая, что это наша дочь.

– Да о чем ты? Я затянул. Так все наложилось, вот и влипли в историю. Уверен, что все будет нормально. Даже мне понятно, что тело, которое он продал, лежало здесь или где-то еще не три месяца, а больше.

– Оли нет уже почти четыре.

– И не четыре.

Сергей посмотрел на четкий профиль Нади в машине.

– Самоотверженная девушка, – заметил он. – Ездить по моргам одной – это непросто.

– Да, я тоже удивлен, – ответил Олег. – Я бы сам на такое не решился. Тут профессионал нужен. А она, ты слышал, сказала, что детектив, которого она наняла, вдруг исчез.

– Да, поворот необычный. А кем она вам приходится?

– Никем. Я ее первый раз вижу. С Олей она не знакома. Брала ее снимки и вещи у Никиты для поисков. У нее состоятельные родители, они знакомы с матерью Никиты и с самого начала помогали – сначала Никиту вытаскивать практически с того света, потом Олю искать. Так я понял.

– Ты знаешь, – задумчиво произнес Сергей, – может, такая самоотверженность по отношению к незнакомой девушке и есть самое удивительное в этой истории. А как она относится к парню?

– Понятия не имею.

Глава 12

Прошло четыре месяца. Вера Михайловна пришла в сознание, но не заговорила. Заведующий отделением волевым решением оставил ее в больнице.

– Это учительница моего сына, – сказал он главврачу. – Она одинока. Если вы ее выпишете, я тут же подам заявление об уходе.

Петр Васильевич нанял хорошего охранника в отделение, Вадим, сотрудник детективного агентства, старался контролировать ситуацию. Пропускали к Вере Михайловне только ту ее приятельницу, у которой был ключ от ее квартиры. Все звонки с вопросами о состоянии учительницы Хохловой сестры записывали в отдельный блокнот, заведенный Вадимом. Народу звонило много: не меньше чем полдома.

Дело об убийстве школьника «повисло», как и нападение на Веру Михайловну. Объявление о пропаже Оли Волоховой вызвало много звонков. Кто-то видел ее на улице, кто-то в магазине, звонили из института, но день и время не совпадали.

Охранник супермаркета Виктор Николаевич ездил на старой зеленой машине, после работы приезжал в гараж и спускался в погреб. За все это время он решился вывести Олю на улицу раз пять. Причем предварительно предлагал сторожу с ним выпить и добавлял в водку снотворное. На улице двумя руками крепко держал пленницу. Она отворачивалась и прятала слезы под длинными ресницами. Не так давно она думала, что это ее шанс. А сейчас еле тащила живот и отекшие ноги.

Олег Волохов похоронил тело девушки, проданной патологоанатомом, после экспертизы, которая показала, что это не Оля. Он каждый день звонил Сергею Кольцову.

– Олег, – говорил тот, – ее ищут уже по всей России. Ее не нашли среди невостребованных трупов, секс-рабынь разных притонов, мы получаем информацию из других стран. Снимки Оли висят везде. Отрицательный результат – это тоже результат.

– Ох, – отвечал Олег, – всю Россию не перекопаешь и не обыщешь. Я читал, что одного убитого спрятали в чужую могилу. У преступников такие страшные мозги, что тают любые предположения. Я в отчаянии. Мария просто не живет.

– Не говори так. Я повторяю тебе каждый день: в этом деле есть что-то очень странное. Ни одного свидетеля. Никаких следов. Это не плохой знак. Кто-то очень осторожен. Но жизнь меняет любые планы. Петр Васильевич, врач Веры Михайловны, говорит, что она понимает то, что ей говорят. Проблемы с речью, но он пытается научить ее владеть ручкой. Ты же помнишь, что она хорошо знакома и с Олей, и с Никитой?

– Неужели ты думаешь, что она нашла преступника и это он ударил ее по голове?

– Нет, конечно. Но она могла что-то видеть или слышать. Кстати, ребенок погиб не возле школы, где его нашли. Кто-то его туда принес и, уходя, затирал следы своей обуви новыми матерчатыми перчатками. Следов нет, а ниточка нашлась.

– Эта ниточка – все, что у нас есть, – всхлипнул Олег.

Месяцы шли за месяцами. На что надеялись сыщик и близкие Оли? Только на чудо…

* * *

Никита, как всегда, по вечерам включал телевизор, но смотрел мимо экрана – на столик, где стояли фотографии Оли. Однажды он в полной панике убрал их и спрятал в тумбочку. Но одиночество так страшно сжало душу, что он поставил все на место. Он смотрит на нее, она ему что-то рассказывает. Так переживал свои вечера и ночи Никита. Вспоминал. Как тогда вовремя появился этот сыщик, нанятый отцом Оли, и установил, что тело, которое они собирались хоронить, – вовсе не она! Что за чертовщина тогда происходила? Надю действительно обманули, или… Нет, в такие игры не играют. Кстати, она не появлялась очень давно, даже не звонила. Опекает кого-то другого? А если с ней тоже что-то случилось? Он набрал номер.

– Ты? – спросил ее голос, лишенный эмоций и красок. – Помнишь еще меня?

– А как ты думала? Ты что исчезла?

– Да просто лежу.

– Заболела?

– Нет. Говорю: лежу. Встать не могу. Силы пропали.

– Что случилось?

– Как будто ты не знаешь. Ты же, наверное, думаешь, что я сознательно хотела какой-то труп вместо твоей Оли похоронить. Я после этого жить не могу. Мне не нужно жить, если ты мне не веришь.

– Да с чего ты взяла! Установили, что это ошибка. Как ты одна за это взялась, да еще сыщик каким-то жуликом оказался.

– Он не жулик. Просто его убили. Я думала, я справлюсь.

– Господи, надо было сказать! Да я и так тебе верю. Кому же мне верить, как не тебе? Ты меня с того света вытащила.

– Да ладно, – устало сказала Надя. – Я как раз целыми днями думаю: может, там не так плохо, на том свете? Хуже, чем мне сейчас, уж точно не будет. Я тебя потеряла.

– Что ты говоришь такое? Да вот он я! Звоню тебе. Хочешь, приеду?

– Раньше сказала бы: лучше я сама. А сейчас лежу, как доска неструганная.

– Скажи адрес, подъеду. Может, помогу.

– Ладно, если хочешь… Через сорок минут за тобой машина придет. Водитель позвонит от подъезда.

– Да неудобно как-то.

– Неудобно из-за чужих мужиков помирать. И еще трупы чужие разглядывать. Все остальное – нормально.

Когда Никита приехал в особняк Нади, в гостиной его встретила Стелла. Он вежливо поздоровался, а она обомлела от его красоты. Кажется, что-то проясняется… Никиту провели в комнату Нади. Она лежала на большой кровати – такая худая, скорбная и неухоженная, что все в ее внешности стало нелепым. Слишком большие руки, оттопыренные уши, крупный, обвисший нос. Никита не нашел, что сказать.

– Очень страшная? – с улыбкой спросила Надя. – Только не ври. Ты ж у нас от честности светишься.

– Я скажу тебе, как ты мне говорила: думай только о себе, ешь и заново учись двигаться.

– Спасибо, дорогой, – почти насмешливо сказала Надя, но подбородок у нее задрожал, и через минуту она уже заливалась слезами, целуя руки Никите, который пытался поправить под ней подушку.

* * *

Оля кричала. У нее начались схватки, но кричала она не от боли – от страха. Оттого, что скоро появится ребенок, а она не будет настолько владеть собой, чтобы помочь ему. У нее ничего нет: ни теплой воды, ни пеленок. Она не знает, как перерезают или перегрызают пуповину. Она может потерять сознание, и бедная кроха в первую минуту своей жизни будет брошена на произвол судьбы. И где этот подонок? Оля уже знает, что могла бы заставить его сделать хоть что-то. Он появился, когда отошли воды, а она почти ничего не видела из-за горючих слез.

– Началось, – прохрипела она. – Нужно как-то перерезать пуповину, проследить, чтобы ребенок не задохнулся. Принеси теплой воды и сухое, чистое белье. И теплый платок. Здесь нужна женщина.

– Хорошо, – сказал страшно побледневший Виктор. – Продержись минут десять-пятнадцать.

– Это от меня не зависит! – прокричала Оля. – Скажи, что ты собираешься сделать. Ты не убьешь ребенка? Если ты что-то задумал, я убью себя, но сначала вырву тебе сердце!

– Успокойся. Ты сказала: нужна женщина. Я приведу сюда мать, принесу теплую воду, тряпки…

Он поднялся в квартиру, налил в бак горячей воды. Вошел в комнату матери.

– Мама, – дотронулся он до ее руки. – Проснись. Надо встать.

– Я не сплю, – ответила мать. – Просто глаза закрываю. Что-то случилось?

– Да. Нужно роды принять. Женщина в погребе рожает.

Яркая вспышка в мозгу: мать словно воочию увидела безжизненное тело, завернутое в простыню, и ей захотелось умереть.

– Что ты еще натворил? – спросила она тихо и яростно.

– Я же сказал, мама. У меня в погребе рожает женщина. Я спрятал ее там от всех, потому что люблю.

– От любви женщина рожает в погребе? И мы не можем вызвать «Скорую»?

– Не можем. Замолчи, наконец, и вставай. Она умрет там.

Мать молча встала, взяла в шкафу какие-то вещи, Виктор поднял бак. Они без слов дошли до гаража. Мать, как и Оля, думала только об одном: убьет ли он ребенка. Похоже, женщину пожалеет.

* * *

Сергей Кольцов пришел вечером к родителям убитого мальчика.

– Извините, что без звонка. Я частный детектив. Занимаюсь одним делом. Помните, девушка из вашего дома пропала? Но меня интересует ход и вашего расследования, а конкретно вот что: известно ли, с кем общался Петя накануне убийства? Я посмотрел дело: там никаких свидетелей. Но мальчик не мог ни с кем не разговаривать.

– Мы сами никого найти не можем. Он каждый день во двор выходил. Каких-то особенных друзей у него не было, он не очень привязчивый был. Но какие-то компании всегда здесь толкутся! Спрашивали у разных: вроде в тот вечер никто его не видел.

– Но когда пришли с работы, он был дома?

– Да, как всегда.

– Странно. Может, и не выходил во двор?

– Выходил, – сказала мать. – Я звонила с работы – его не было дома.

– Ну что ж. Я оставлю вам свою карточку с телефоном. Не сочтите за труд позвонить, если узнаете что-то, быть может, для милиции и неважное. А я сейчас по вашему двору сам погуляю. Вдруг что-нибудь интересное услышу. Дело в том, что больно бесперспективные расследования ведутся здесь по разным преступлениям. Может, причины у этого есть.

В этот вечер Сергей посидел на разных скамеечках, наслушался подростковой чуши. Заметил, как развязывают ребячьи языки всякие вкусности. И решил совершить преступление: накупил разных баночек в ближайшей палатке и долго изображал бездельника то тут, то там. И ему повезло. В одной мальчишечьей компании паренек отреагировал на слово «милиция».

– Ой, – сказал он, – эти ментяры нас затаскали, когда Петьку Соколова убили. Видели – не видели. А он, когда в последний вечер с учительницей старой тут разговаривал, говорил, что милиции страшно боится. Мы и не раскололись. Если он чего-то боялся, то они и на нас чего хошь повесят!

– А о чем он с учительницей болтал-то? – осторожно спросил Сергей, не веря своим ушам.

– Да про Олю эту, которая пропала. Блондинка из их дома. Он что-то видел, а Вера Михайловна говорит: пойдем, мол, в милицию, расскажем. Так он так разорался! Ненавижу, говорит, ментов, ничего не скажу. И тут, представляешь, его грохнули. Мы сразу решили: о нем ни слова ни милиции, ни родителям. Вдруг он про банду какую-то знал? Теперь его нет, к нам охрану не приставят, так и нас всех положат.

– Башковитые вы ребята, – заключил Сергей.

Глава 13

Никита уснул в кресле у Надиной кровати, а проснулся ночью от странных звуков: то ли всхлипов, то ли стонов. Он зажег настольную лампу и увидел, как Надя, держась двумя руками за горло, пытается вздохнуть – и не может. Он вскочил, пошел по длинному коридору, наугад открыл одну из комнат. Это оказалась спальня Стеллы. Он сначала вошел, а потом постучал о косяк двери. Женщина сразу проснулась.

– Наде плохо, – прошептал Никита.

Стелла быстро вскочила и побежала в комнату дочери, набирая по дороге телефоны «Скорой» и домашнего врача. Она подняла голову Нади, Никита подал стакан воды, девушка глотнула, но вода тут же фонтаном хлынула обратно. Стелла побежала за аптечкой, смочила ватку нашатырем, поднесла к лицу дочери, ту била сильная дрожь. Врачи приехали очень скоро. Никита, как в тумане, видел, что они делали. Ему казалось, что Надина крупная костлявая рука уже позеленела. Домашний врач успокаивал Стеллу:

– Похоже на отек Квинке. Но это может быть и нервический спазм. Как давно это длится?

– Не знаю. Я спала. Меня только что разбудили. Но она лежит давно. Просто запретила вас вызывать. Я так поняла, у нее неприятности.

– Ничего себе неприятности. Одни кости. Она что, не ест ничего?

– Практически нет. Иногда пила виски.

– Подходящая диета для больного человека. Вообще-то ее нужно отправлять в стационар и проводить полное обследование.

– Ее приведут в чувство? – спросила Стелла.

– Да, конечно.

– Значит, она не поедет.

– А кто этот парень?

– Как вам сказать. Для отека Квинке требуется сильный аллерген, для нервического спазма – не менее сильный повод. Мне кажется, он для Нади и то, и другое. Вся ее жизнь поменялась, когда появился он.

– Ничего себе. Это роман?

– В том-то и дело, что нет. Он любит другую. Как вы думаете, она могла из-за этого заболеть?

– Надя? Могла. У нее яркий эмоциональный ряд. Скажите ему, пусть уговорит ее поехать в больницу.

Стелла подошла к Никите:

– Наде нужно в больницу на обследование. Вы не сможете ее уговорить?

– А как… То есть я попробую.

Он подошел к Наде, которая уже нормально дышала и чуть-чуть порозовела.

– Надя, врачи считают, что тебе нужно в больницу, на обследование.

– А мы их пошлем, – слабо улыбнулась Надя. – Не скажем, куда. А ты можешь позвонить своей маме, все объяснить и остаться до утра? На диване. Я только так усну.

– Хорошо. Я так и сделаю. – Никита повернулся к Стелле и растерянно пожал плечами.

– Чувствую, только вас нам и не хватало, – вздохнула Стелла.

* * *

Оля так обрадовалась, когда увидела незнакомую пожилую женщину, как будто к ней пришло спасение. Женщина уверенно расстелила на полу одеяло, уложила Олю, сняла с нее одежду.

– Выйди, – сказала она Виктору.

– Нет. Я останусь, – ответил он.

Женщина повернулась к нему спиной, склонилась над Олей и сказала:

– Терпи. Головка идет. Сейчас появится наш гость.

Оля улыбнулась. Было очень больно, но теперь она принадлежала не себе, а тому существу, которое сейчас явится в мир и станет самым главным. Она влажными глазами смотрела, как женщина уверенно подняла над собой младенца, встряхнула, чтоб он издал свой первый крик, затем обмыла и сообщила: «Мальчик». Она завернула его в чистую простынку, затем в теплый платок. Повернулась, чтобы дать подержать сыну, но передумала. Просто положила на доску и помогла Оле, которая сама перешла на свою доску и прижала ребенка к груди.

Виктор и его мать молча смотрели на них. Роженица и малыш уснули одновременно. Виктор подождал еще пару минут и подошел к ним. Он осторожно вынул младенца из рук Оли и понес к выходу.

– У нее молоко прибывает, – тихо сказала мать.

– Ничего, – зло взглянул на нее Виктор. – Ты ей поможешь.

– Если ты дитенка убьешь, я тебя прокляну, – произнесла мать.

Он взглянул на нее удивленно:

– Да ты что, рехнулась? Я тебя позвал, чтоб ты видела, как я своего ребенка убиваю? Отвезу его в хороший дом. Положу в такое место, чтобы сразу нашли. Позвоню в дверь и уеду. Или мне его в погребе растить?

– У тебя есть дом. Люди растят детей так, – упрямо сказала мать.

– Ну, не получится у нас. Сбежит она от меня и ребенка унесет. А я к ней прикипел.

– Ты прикипел? Такая девочка красивая, и что ж ты с ней творишь! Когда я тебя родила, надо было голову твою больную кирпичом разбить.

– Ты что говоришь такое? – опешил Виктор. – Ты что, ненавидишь меня? Пошли со мной скорее, пока она не проснулась.

– Нет, я дождусь, пока проснется. Я скажу, что ты дите пошел хорошим людям подбрасывать. Что жив он останется. Если убьешь – узнаю. Сама с заявой в милицию пойду.

– Ничего себе мамашка, – зло ухмыльнулся Виктор. – Сына будешь сажать?

– Дай слово. Жизнью своей поклянись, что не тронешь ребенка.

– Клянусь.

– Иди, нелюдь.

Когда Оля проснулась, она сначала увидела старые, горестные глаза, потом поняла, что рядом с ней нет ребенка.

– Ох! – взвыла она, как волчица.

– Он его в хороший дом повез подкладывать. В дверь позвонит. Ничего ему не сделает, поклялся.

Оля даже не плакала – она окаменела. Старуха взяла узкое льняное полотенце и туго перевязала ей грудь.

– Молоко у тебя пошло. Хорошо родила.

– Убейте меня, пожалуйста, – шепотом попросила Оля.

Старуха прикрыла свои глаза платком.

* * *

Когда Марк приехал утром навестить так непонятно заболевшую Надю, он обнаружил в ее комнате незнакомого парня. Они оба спали: Надя на кровати, парень на диване. Он проснулся первым и быстро вскочил.

– Здравствуйте. Наде было плохо, я поэтому остался. Очень плохо. «Скорую» вызывали.

– А вы кто, извините, новый врач?

– Нет, что вы. Я просто… Даже не знаю, как сказать. Знакомый, конечно, но не очень. Надя помогала нам с мамой. Меня зовут Никита.

– Тот самый легендарный Никита, который из-за пропавшей девушки жизнь кончал самоубийством?

– Было такое.

– Так вот в чем дело! Вы теперь вроде ролями поменялись: она лежит при последнем издыхании, а вы ее к жизни возвращаете.

– Да нет, конечно. Я случайно заехал, а тут такое. Я остался: вдруг что понадобится?

– А! Пресловутый стакан воды, который всегда дают с какой-нибудь целью?

Проснувшаяся Надя уставилась на Марка:

– Да, он мне ночью помогал выжить. А ты что, повеселиться пришел? Стакан воды с целью? Какой же ты все-таки идиот.

– Не волнуйся так. Ты больна, – холодно произнес Марк. – Мне уйти? Вы меня не проводите, молодой человек? Забыл, как вас?..

– Никита. Меня зовут Никита. Я провожу.

– Зачем это? – спросила Надя.

– Ну, – мягко сказал Никита, – что ты действительно так неприветливо себя ведешь?

– Еще и учитель манер, – ухмыльнулся Марк. – Многогранный юноша. Просто подарок.

– Давайте выйдем, – торопливо сказал Никита, чтобы предупредить Надину реакцию.

Марк пошел к выходу, не попрощавшись с Надей. Они встали у двери.

– Давай просто и по-мужски, – сказал Марк. – Что это значит?

– Только то, что я сказал.

– А знаешь, на что это похоже? –Нет.

– Я объясню. Богатая, избалованная девица запала на смазливого голодранца. Она очень выгодная партия для людей, которых ты в глаза не мог видеть. А тут такой шанс. Да еще истеричка. Голову даю на отсечение, что она лежит тут грудой костей из-за тебя. Значит, ты не такой уж простой и невинный. Ты хитренький у нас. Понял, что она под паровоз ляжет, лишь бы своего добиться. И пришел с дружеским визитом. А у нее от этой дружбы случился припадок, врачи. Ты и прилег у нее в комнате на диванчике, чтобы жизнь человеку спасти.

– На самом деле все было иначе. Надя помогала мне найти мою девушку Олю. Но ей пришлось видеть страшные вещи, она ездила по моргам. Произошла ошибка, которую ей трудно пережить. Вот и заболела. А мне выгодная партия не нужна. Я только Олю люблю. Ее ищут и найдут. Надя знает. А вообще… Зачем я вам все это говорю? Ваше какое дело? Злой вы и неприятный. Извините, не люблю говорить такие вещи. Но вы сейчас сцену устроили больному человеку, своей девушке. Ах да! Она же для вас шанс, чуть не забыл. Нам лучше попрощаться, потому что, если вы полезете драться, вам не поздоровится. Я намного сильнее.

Никита повернулся к Марку спиной и вернулся в Надину комнату. Марк с перекошенным от злости лицом влетел в гостиную и наткнулся на Стеллу.

– Что за дела? – набросился он на нее, забыв поздороваться.

– Что за дела? Надя болеет. Красивый парень спит в ее комнате, – устало сказала Стелла. – Ты с ума сходишь от злости. Но кто и в чем виноват?

* * *

Сергей приехал в хирургическое отделение. Вадим взял у сестры список звонивших по поводу Веры Михайловны людей.

– Вот видишь, не все представляются. Иногда просто «соседка», «бывший ученик». Свои телефоны вообще мало кто оставляет. Но я так, поверхностно, проверял. Звонки из квартир, в основном в этом районе. С мобильников – тоже в этом радиусе. Если бы мы могли держать тут круглосуточную засаду, может, надо было бы охрану снять. Но она такая слабая. Не дай бог увидит, что кого-то схватили на ее глазах, умереть может. У нее еще и сердце больное.

– Да нет, – задумчиво сказал Сергей. – Подставлять мы ее не станем. Придумать ловушку не сложно, но надо с врачом поговорить. Вот самое главное.

Петр Васильевич был в своем кабинете. Он улыбнулся сыщикам:

– А у нас успехи. Вера Михайловна со мной вчера минут тридцать буквы рисовала. Кое-что получилось.

Он протянул Сергею листок бумаги.

– Это «А», это «Л», больше, пожалуй, ничего не разберу, – сказал Сергей. – А нельзя сегодня повторить урок?

– Можно, конечно. Не знаю только, как она отнесется к посторонним людям.

– Это я посторонний? – возмутился Вадим. – Да мы, можно сказать, из одной тарелки едим.

– Так и знал, – невозмутимо заметил Сергей. –Подъедаешь у больного, беспомощного человека.

– Я? Да я просто пример подаю. Мой вид аппетит у Веры Михайловны возбуждает.

– Ладно уж. Возбуждай. Я тоже, как увижу обжору, сразу есть хочу. Так что, Петр Васильевич, пойдем, попробуем?

– Милости прошу.

Очень похудевшая Вера Михайловна беспокойно посмотрела на группу посетителей. Петр Васильевич подошел к ней и погладил по руке:

– Вера Михайловна, здесь все – ваши друзья.

– А некоторые – почти родственники, – вышел вперед Вадим и сел на стул рядом с кроватью. Она попыталась улыбнуться.

– Да, – вскочил Вадим, – этого вы не знаете! Не беспокойтесь, это со мной, – он покровительственно похлопал Сергея по плечу.

– Снижу зарплату, – почти не разжимая губ, проговорил Сергей.

– А мы к вам на урок чистописания, – радостно произнес Петр Васильевич. – Вы вчера не устали?