Текст книги "«Сказки Долли» книга № 9337 (СИ)"

Автор книги: Евгения Хамуляк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Мне пришла идея развязать канаты, распустить всех этих несчастных и унести с собою домой.

Но случилось то, что, я думаю, вы можете предугадать.

Я говорила – но меня не слышали; я пыталась развязать канаты – но меня не видели; я тянула людей за руки – но они отмахивались от меня, как от надоевшей мухи; я умоляла – но они делали вид, что меня не существует. Я заплакала от отчаяния – но в общем плаче и стоне мои слезы и мольбы казались неуместными и глупыми. Я чувствовала себя бесполезной, абсолютно одинокой и несчастной.

Эта толпа уродов имела больше силы и внутренней гордости, чем все мои стенания и причитания.

Но что я могла сделать для них? Живая душа, долгое время заключенная в тело куклы, которая проснулась, не познавшая ни смысл жизни, ни собственное предназначение. Хотя мне казалось, я могу и должна что-то сделать для них; я ощущала смутное чувство единения со сломанными людьми с их сломанными жизнями. И мое сердце, трепеща, подсказывало, что это правда. Мое сердце становилось большим, ему становилось тесно, как только я отдалялась от этих несчастных.

Я взлетела высоко-высоко. Никто из шествия так и не обратил на меня внимания. Все были, как и прежде, заняты тем, чтобы не развалиться по дороге и дойти к своей призрачной спасительной цели, где все они наконец смогут стать счастливыми.

Я полетела вперед посмотреть, куда ведет их путь, и ужаснулась. То, что когда-то называлось дорогой, окончательно размылось и превратилось в озеро. Бесконечное прозрачное сказочное озеро. В его зеркале отражались бегущие ватные облачка с летающими феями. Озеро, которое станет кладбищем для несчастных людей, привязанных к дощечкам на колесиках…

Я вернулась. Фарфоровые головешки в моих карманах звонко постукивали друг об друга. Я вновь спустилась к предводителям процессии предупредить их об опасности. Я потеряла последние капли страха и скованности, трясла людей за вспотевшие плечи, говорила и кричала, но их лица не откликались и по-прежнему были сосредоточены на своей мучительной работе.

Мне ничего не оставалось, как только вернуться в конец шествия, где к дощечкам и картонкам были привязаны самые немощные. Пока меня не было, от общей массы оторвались еще несколько человек, но никто не кричал и не трепыхался от ужаса; они просто спокойно лежали в лужах, мимо них бежали потоки звонких ручьев. Грязная вода неслась вслед за шествием. Лес освежался и очищался.

Я спустилась на землю и стала собирать кукол. Трогательные и нежные, они с радостью откликались на мои улыбки и ласки. Нужно дойти до последней степени отчаяния, чтобы сердце перестало бояться и доверительно открылось для простой доброты и помощи. Как это ни поразительно и противоречиво, но мы, люди, такие. Словно устрицы, умеем в любой момент закрыться, ожидая недоброе, но долго не открываемся, не веря в доброе. Я больше не плакала. Если бы вы видели, какие это были красивые люди и в каких чудесных кукол они превращались, какие прекрасные слова слетали с их губ на прощание. Это были дети, добрые и ласковые, они засыпали счастливыми на моих руках.

Карманы все больше наполнялись игрушками. Грязная бурлящая река уходила за холм, вновь возвращалась обычная картина чудесной поляны волшебного Леса с высокими соснами вдоль дороги.

Конечно, вы спросите меня, что же случилось с караваном смерти, который не остановился и пошел вперед?

Я не знаю. Мне не хватило сил последовать за ним и увидеть конец этой истории. Возможно, они все утонули, и их мертвые тела, словно осенние листья, теперь покрывают гладь озера. Может быть, они все-таки дошли туда, куда так упорно стремились, в свой рай, где могут стать счастливыми все несчастные. А может быть, они растаяли, как туман, что иногда покрывает этот Лес, который зовет меня к себе каждую ночь.

Когда я решила отправиться домой, тонкий внутренний голосок все-таки звал меня кинуться назад и увидеть финал этой трагедии. Но посередине поляны я вдруг обнаружила невероятно огромного медведя, бурого, слегка бордового. Он встал на задние лапы и яростно зарычал, глядя на меня. Я долго пыталась понять, кто этот страшный зверь, откуда он появился и чего хочет. Тот не уходил, рычал и поматывал громадной буро-бордовой головой.

Я решила возвращаться; медведь успокоился, опустился на четыре лапы и побрел к озеру, убедившись, что я не вернусь.

Войдя в чащу, я закрыла глаза, вновь открыла их – и оказалась дома, в своей кровати. Вся она была усыпана кукольными ручками, ножками и головками с хрустальными глазками необыкновенных цветов.

Глава Девятая

История Хапилены

Эта глава об одной очень симпатичной женщине, которая от всей души любила жизнь и кукол и тридцать первого декабря отправилась в Волшебный лес просить Королеву Желаний исполнить ее самую заветную мечту.

Однажды в одном доме появилась красивая подарочная коробка, украшенная ярким атласным бантом. Коробку положили на круглый стол с кружевной скатертью необыкновенной ручной работы и оставили дожидаться вечера и прихода хозяйки этой квартиры, у которой сегодня был день рождения. На зло ли, на счастье ли, но день рождения совпадал с 31 декабря, праздником всех праздников, волшебным Новым годом.

Обычно в этот суматошный, но радостный день дарят новогодние подарки, однако еще с давних времен детства хозяйке этой квартиры доставался лишь один-единственный подарок. Так уж повелось. Никому и в голову не приходило дарить два разных, но у женщины не возникало обид. Также у нее не было сожалений по поводу отсутствия семьи и детей, хотя Новый год и считается семейным праздником. Точнее, не так… Они когда-то были, эти сожаления и слезы, но прошло так много времени, что всё уже давно перегорело и мхом поросло, как говорят мудрые люди.

И поэтому хозяйку квартиры можно было назвать удивительнейшим человеком, редким видом человека разумного, как сказали бы антропологи, который не имел бессмысленных сожалений и обид. Да, такой вот редкий случай патологии, сказали бы психологи; вымирающий вид, сказали бы ученые-археологи.

Она никогда-никогда не жаловалась на жизнь, наоборот, ее глаза всегда светились каким-то необыкновенным светом. Наверное, это был свет неугасающей надежды. Именно за это качество любили ее все многочисленные друзья и знакомые, коллеги и ученики. Именно поэтому на каждый день рождения ей дарили такое несметное количество подарков, что не приходило в голову уже разделять их «на день рождения» и «на Новый год». Именно за то, что она светилась сама и не давала угаснуть другим в трудный час, ее прозвали Хапиленой. Может, это прозвище кому-то покажется смешным и даже язвительным, но лишь одно знакомство с этой удивительной женщиной вызвало бы у вас улыбку на лице, и вы, поддавшись ее внутреннему обаянию, женственности и спокойствию, поверили бы, что это прозвище дано ей совершенно не зря, а даже по праву.

Коробка торжественно красовалась на столе и хотя немного контрастировала с обстановкой скромной квартирки на четырнадцатом этаже, но всё равно радовала глаз и создавала предвкушение грядущего праздника.

Говоря «скромная квартирка», мы имеем в виду не эти убогие жилища людей, которые, не имея средств к существованию, обставляют их по мере сил и возможностей. Хозяева таких жилищ – обычно бедные несчастные люди. Убогими как раз являются дома, похожие на свалку хлама, или квартиры, где никто не следит за порядком и чистотой. Их хозяева зачастую – чрезвычайно рассеянные люди или словно командированные у себя дома, приезжают лишь на побывки и ночевки. Жизнь их похожа на беспорядочный бег или движение по течению, где скорее события управляют человеком, нежели он жизнью.

Убогими в некотором смысле можно назвать жилища, оформленные в дурном вкусе, аляповато и нелепо, будто специально для чужого взгляда. Жить там, как вы понимаете,

тоже неудобно, словно все эти вещи созданы не для тебя,

а живут сами по себе, зачастую плохо сочетаясь друг с другом, будто находясь в ссоре. Дом обычно плохо пахнет, в нем темно или сыро. Хозяева таких домов чрезвычайно важно и гордо ступают, громко разговаривают, но зачастую просто плохо воспитаны; это всё от путаницы, что богатство можно принять за благородство или большими деньгами купить хорошие манеры.

Но самые убогие жилища – это те, где холодно и одиноко, несмотря на богатую обстановку с хорошим вкусом. Металлические или стеклянные и пластиковые предметы, так модные в этом веке, делают холодными, стеклянными и пластиковыми своих хозяев. Воздух в таких квартирах застывает, новомодные кондиционеры замораживают пластиковых людей, делая их равнодушными к человеческим ценностям, заменяя обычное желание ласки и нежности жаждой обладания предметами. Глаза их горят холодно и бесстрастно, и понимаешь, что вовсе не кондиционеры стали причиной негостеприимности дома. Кроме дорогих вещей, дорогих машин, дорогих домов у этих людей нет ничего. Их чувства искусственны, язык скуден, любовь и хорошее отношение измеряются престижем и модой. Поэтому веселый и здоровый человек, попав в такую богатую гробницу, старается побыстрее выйти на свежий воздух, ибо хладнодушие заразно. Вещи пленяют своим глянцем, лоском, великолепием, а на проверку оказываются обычной мишурой и пластмассой.

В конце концов, такие люди не просто хотят богатства: часто они настолько богаты, что вряд ли смогут истратить все свои накопления за одну жизнь. Они хотят, чтобы каждое их слово или каждое прикосновение превращало воздух и предметы в золото, на которое можно было бы купить даже то, что не продается.

* * *

Дорогая коробка с ярким атласным бантом, украшенная декоративными сухими цветами и пряностями, немного соперничала своими яркими красками с предметами вокруг.

Возможно, лишь новогодняя елка могла бы поспорить по яркости с коробкой, да и то, приглядевшись, знаток заметил бы на ней ватные игрушки минувших дней, что в моде принято называть винтажными. Да и сама елка, честно говоря, представляла собой антиквариат, несмотря на переливчатые огни гирлянды.

Несмотря на старину и блеклость предметов в квартире, всё вокруг говорило о прекрасном вкусе хозяйки. В каждой мелочи, в каждом цветочке, в каждой вязаной салфетке и чистоте, что царила на небольшой площади, чувствовалась рука истинной женщины. По убранству и некоторым деталям жилища можно было понять, что это была талантливая домохозяйка. Ведь существует в мире талант содержать свой дом в красоте? Большинство предметов, будь то салфетки и коврики на полу или бутылочки на полках, были связаны, вышиты, украшены самой хозяйкой.

Сервизы и тарелки, ложечки и чашечки, гостевые тапочки и запасные зонтики – всё говорило о доброжелательности Хапилены и большом таланте принимать и угощать гостей, даже не имея миллиона в кармане. Видимо, поэтому всё в этой комнате сосуществовало в гармонии между собой. Однако зачем мы уделяем столько внимания вещам, спросите вы? Зачем столько подробностей о квартире? Кто здесь главный герой?

Друзья, перед вами – небольшая двухкомнатная квартира.

В центре салона, если так можно назвать совмещенный с кухней зал, стоял круглый стол с необыкновенной скатертью, украшенной роскошным рисунком ручной работы. На столе были красиво расставлены чашки с зимним рисунком в виде снегирей и чудесных снежинок. Места на столе было немного, поэтому было видно, что вся эта красота использовалась постоянно для приема многочисленных гостей. Все эти мелкие детали, потертые носики чайников, полотенчики и тапочки придавали дому особую задушевность.

Шторы и тюль, судя по редкостному рисунку и красиво ниспадавшим полам, тоже были ручной работы, хлебница представляла собой расписанную коробку в тон салфеткам, а герань, забыв, что на дворе декабрь, распустилась поистине со средиземноморским настроением в тон репродукции старой Италии на стене. Стулья и подушки, подлокотники и рюшки цвели лавандой, а сушеные цветы, многие из которых были целебными, заготовлены были на зиму еще с лета, пропитав комнату цветочными благоуханиями.

Это всё?

А вот теперь самое главное. Вся комната, насколько могли позволить квадратные метры этой обычной московской квартиры на последнем этаже, была увешана, уставлена подвешенными и расставленными куклами всех времен и народов. И не было местечка или полочки, на которой не присела или не прилегла бы кукла. К слову сказать – а это очень важно в нашей истории, – куклы были расставлены таким образом, что даже среди них таились порядок и гармония. Как будто кто-то заранее, словно на банкете по случаю юбилея, рассадил их согласно чинам и рангам.

Был еще один момент: несмотря на огромное количество жителей квартиры, пространства хватало и для жизни людей, и для телевизора и елки, и для ваз с цветами, и для новой коробки с большим алым атласным бантом, который чуть выбивался из розово-бежевой гаммы обычной московской квартиры в канун Нового года. Как это всё умещалось? – спросите вы. Наверное, уметь жить – это тоже своего рода талант, а может быть, в этой квартире действовали другие законы физики, отличные от классических.

Эта коробка не только приковывала внимание своим огромным, на французский манер повязанным бантом и всякими пряностями, но вскоре просто разбила тишину и мироустройство всей квартиры. Из нее сначала тихо, а потом всё громче стал доноситься детский плач.

Когда стало уже совсем невыносимо терпеть такое безобразие (а детский плач – это всегда безобразие и несправедливость), одна большая кукла в роскошном бордовом платье с бантиками и рюшками, гремя фарфоровыми ножками и пухлыми ручками, придерживая зонтик и желающую свалиться шляпку с перьями, вышла из кукольного строя, спустилась со своего пьедестала и направилась к столу. Так же неуклюже и долго, гремя всеми своими фарфоровыми телесами и морща недовольный носик и алые, в цвет платья, губки бантиком, взобралась на стул, а потом и на стол и зонтиком постучала по коробке.

Плач тут же прекратился. Что-то юркнуло в глубь коробки и замерло. Кукла Бордо подождала минутку, а потом неожиданно скрипучим детским голоском произнесла:

– Малыш, я знаю, ты боишься. Тебе страшно и хочется плакать, но смею тебя уверить: это всё абсолютно напрасно. Пройдет какое-то время – ты привыкнешь, сделаешь соответствующие выводы и поймешь, что попала в самое благожелательное на свете место для куклы.

Кукла Бордо умолкла. Потом философски закатила глаза и задумчиво, уже более тихо произнесла:

– Ну, может быть, не самое-самое благожелательное… Говорят, в Киото у господина Симоноко общество более изысканное. Уж конечно, популярность места тоже дает о себе знать. Посещения авторитетных ценителей и вспышки фотоаппаратов разнообразят кукольную жизнь, но важно учитывать и другие обстоятельства, – кукла Бордо сложила пальчики домиком и со значением стала ими постукивать. – Всё-таки Хапилена нас так любит, а это подороже любого престижного…

Тут она умолкла, бровки ее резко вскинулись вверх, она качнулась и от неожиданности выронила зонтик. Дело в том, что кто-то опять неожиданно заплакал внутри коробки с алым атласным бантом, и в этот раз сильнее прежнего.

Кукла вскочила, заметалась, от быстрых движений опять зазвенел фарфор. Хотя кукла Бордо и представляла собой образ маленькой девочки, ее движения выдавали возраст и старческие повадки, поэтому выглядела она немного неуклюже.

Она вновь приблизилась к коробке, положила свои великолепные фарфоровые ручки на крышку и благожелательно стала постукивать и успокаивать, обещая, что скоро придет хозяйка квартиры и неизвестная гостья сразу же осознает глубину своего счастья и того, в какие хорошие руки она попала.

Плач прекратился. Этот успех кукла Бордо решила развить, немного рассказав о предстоящей жизни. Рассказала о том, что здесь живет одинокая женщина, которая всем своим большим сердцем любит кукол во всех проявлениях кукольной жизни, за что кукольные подруги отвечают ей большой взаимностью. И о том, что у хозяйки совсем нет детей, но зато очень много друзей и гостей, потому что сердце у их дорогой хозяйки – золотое, любящее. И что она одаривает своим вниманием любого человека, куклу, любой предмет, и поэтому ее кто-то очень давно прозвал Хапиленой.

Кукла Бордо увлеклась своим рассказом, и видно было, как он красиво плетется в косички и складывается на полочки, – не раз, похоже, ей приходилось рассказывать эту историю.

И фарфоровые пальчики во время повествования стучали друг о друга, словно подтверждая и придавая значимость и важность каждой подробности.

– Совсем-совсем нет детей? – вдруг спросил девчачий голос из коробки.

Нарисованные брови Бордо поползли вверх, а линия губ –

в стороны, в улыбку.

– Совсем.

– И она их никогда не хотела? – продолжал расспрашивать тонкий голосок.

– Когда-то Хапилена хотела всё. Но так уж получилось, что не вышло. Почему? То нам неведомо. Это надо спросить Хранителя Волшебного Леса или Королеву Желаний. Но Хапилена никогда не теряла надежды. Некоторых годы одиночества делают печальными и мрачными, многие и вовсе засыхают и превращаются в сухарей: сверху – человек, внутри – картонка. Но это не про нашу Хапилену. Конечно, было нелегко, но она никогда не отчаивалась. Это ее талант: она сама никогда не сдается и другим не позволяет. Поэтому все мы здесь, – и Бордо обвела белой фарфоровой ручкой стены и серванты, полные кукол.

Разноцветные пары глаз одновременно заморгали, фарфоровые и текстильные головки, соглашаясь с последним утверждением, закивали так, что от кудрей поднялся ветерок в комнате; елочные игрушки качнулись, а некоторые даже стукнулись друг о друга, словно бокалы с шампанским. Дети прыснули от смеха, в комнате раздалось хихиканье.

Так как тот, кто сидел в коробке, всё это необычное зрелище не видел, а малышковое хихиканье сотни кукол больше походило на карликовые смешки и злое улюлюканье, снова раздался жалкий плач.

– Тихо, тихо, тихо. Спокойно, – миролюбиво развела руками Бордо, призывая к порядку кукол. Те дружно кивали и успокаивались.

– Слушай, малыш, тебя ведь, верно, подарили ей на Новый год и ты, скорее всего, совсем не знаешь, что сегодня – самый сказочный и волшебный день в году, когда исполняются все желания? – Бордо слегка наклонила голову к коробке, прислушиваясь. «Ага, зацепило, – рассмеялась она про себя. – Малыши все обожают сказочки».

Плач прекратился. Внутри коробки явно ждали продолжения.

– Ну, разве ты не знаешь, дорогуша, про Волшебный лес и Волшебный город желаний? Про Хранителя и про Королеву? Про удивительные приключения куклы, которая стала человеком?

В коробке что-то шелохнулось, бант качнулся, и нежные тонкие фарфоровые пальчики с подвижными суставами высунулись в прорезь.

«Это необычная кукла, – подумала Бордо. – Наверное, авторская. Новый фарфор. Сейчас мода на уникальность и новые материалы. Интересно было бы на нее посмотреть».

По комнате разнеслось тихое перешептывание.

– А разве есть куклы, которые хотят стать человеком? – спросили тонкие детские фарфоровые пальчики, нервно повисшие в воздухе в ожидании ответа.

Бордо задумалась. Как-то она никогда не задавалась таким вопросом. Стареет, видимо.

– Ну, не то чтобы стать… Просто есть такая возможность. Точнее… Ну как бы… Не все это могут, и, собственно, не все этого хотят, но есть такая вероятность… Собственно, и вероятность-то одна на миллион, да и перепроверить надо бы эту информацию… А еще в Лес надо идти и разговаривать с Королевой… А вдруг она разгневается, как это часто бывает… – залепетала невнятно Бордо.

– Жизнь людей такая грустная и сложная. И такая непонятная. Я думала, люди хотят стать куклами…

Выражение лица Бордо стало растерянным, она неуклюже склонила голову набок в задумчивости. Некоторые куклы тоже закатили глаза, отчего у многих повылазили старые механизмы и резинки.

– Я бы не хотела быть человеком. Я – кукла, и людям нравлюсь такой, какая есть. Они любят и восхищаются мной просто так. А вот самим людям надо постоянно что-то доказывать и делать друг для друга, чтобы понравиться. Это слишком сложно.

Бордо посмотрела на коробку внимательно; правда, пришлось при этом помочь одному глазу вернуться из положения вверх. К сожалению, быть антиквариатом – это тоже работка.

– В любом случае, такой шанс выпадает один на миллион. Из известных мне – это история Долли, других и не припомню. Да и сколько страданий надо пройти, чтобы понять, кто ты. Однако же наша Хапилена уже какой десяток лет подряд старается, не теряя надежды, и вот со всех концов света ей всё дарят и дарят кукол. И пока безрезультатно. Говорят, – вдруг понизила свой скрипучий малышковый голосок Бордо, – надо попасть в Волшебный лес и обратиться к Королеве Желаний. Если твое желание чистое и верное, она исполнит его и одарит тебя всеми благами, какие пожелаешь. Ну а если нет, останется от тебя один хлястик, как говорят у нас. Это всё так индивидуально… – старчески проныла Бордо в конце.

– Королева Желаний?

– Да, совсем недавно Королева вернулась. Сейчас весь кукольный свет только о том и болтает, – радостно покачала головой Бордо.

Белые тонкие пальчики постукивали по краю коробки в нерешительности: продолжать расспросы или нет. Если бы только было удобно и возможно, обладательница этих тонких пальчиков выпрыгнула бы из коробки, уселась бы к старой фарфоровой кукле на колени и задала свои миллионы вопросов.

– Да я смотрю, ты совсем новенькая. Ты с какой фабрики?

– Меня сделали на заказ. Я не с фабрики, – важно сказала кукла.

– А вот была б с фабрики, знала бы всю эту кухню с желаниями вдоль и поперек. Такое знает каждая уважающая себя кукла, – фыркнула обидевшаяся Бордо.

– Бабушка, не обижайтесь, продолжайте про желания, – жалобно попросила кукла из коробки.

– Бабушка? Где бабушка? – стала оборачиваться Бордо по сторонам. – Я бабушка?

– Ты бабушка, – послышался смех-писк по сторонам.

– Боже, первый раз в жизни назвали бабушкой!

Бордо слезла со стула и направилась к зеркалу. Бабушка?! В отражении она увидела розовые фарфоровые пухлые щечки, покрытые вот уже двухсотлетним румянцем, удивительно живые стеклянные глаза, смотревшие ясно и выразительно. Быть может, ресницы чуть помялись, и облупилась кое-где краска, ну так проживи двести лет… Покрутилась-покружилась перед зеркалом и под всеобщий карликовый смех тоже рассмеялась:

– Ну, молодежь! Ну, сорванцы! Бабушка! Вот придумали!

В зеркале отражалось веселое фарфоровое девичье лицо, и действительно зоркий наблюдатель нашел бы его скорее взрослым, чем детским.

– Ну, бабушка так бабушка, – деловито поправила белокурые локоны Бордо и направилась к столу с коробкой.

Куклы – поразительные существа. У них долгая, но бесхитростная и незамысловатая память. Видят во всём скорее хорошее, чем плохое. Поэтому даже из коробки под общий хохот доносилось тихое хихиканье. Вот и малыш с тонкими фарфоровыми пальчиками смеялся.

– Бабушка – это хорошо! – заметила Бордо.

– Бабушка, расскажи еще, – просили дети.

– Да ну, это всё сказки, – махнула старушка рукой. –

Я живу двести лет. С тех пор как пропала Королева и Хранитель Волшебного Леса перестал заботиться о нем и его

жителях, начались мрачные и грустные времена. Люди и куклы изменились, с тех пор как потерялись Долли и Молли. Всё перемешалось. Черное стало белым, белое стало серым. Э-э-эх, – по-старушечьи поохала Бабушка. – Черные и светлые желания перемешались, и никто уже не знал, верно ли его желание и достойно ли оно исполнения. Хранитель тоже мог исполнять желания, и кто его встречал – просил о чем-то, но желания всё больше становились корыстными, и от потери

Королевы он ушел в туман, и с тех пор его никто не видел.

– А почему Королева пропала?

– Она сама ушла из леса, разделившись на две равные половинки. Вообще тут такая длинная история… Отношения между супругами – это такие дебри, дети. Кто кого обидел, за что и почему – сам черт ногу сломит!.. – начала было Бордо, но тут часы с кукушкой пробили девять вечера. Скоро должна была прийти с работы Хапилена. Даже 31 декабря она работала.

– Ну расскажи еще, Бабушка, – упрашивали малыши.

– Теряюсь, какую сказку рассказать, дети. Вот придет Хапилена и уж точно расскажет новую, которую никто не знает. Хапилена знает все сказки на свете. Скажу только, что Королева вернулась, и это чудо! Черная часть ее души, запрятанная в старой кукле, нашла свою вторую, светлую половинку, запрятанную в человеке. Молли и Долли отныне снова вместе. Это первый Новый год, когда любая кукла может вновь попросить о чуде. И как я говорила, если это желание настоящее, Королева исполнит его.

Дверь щелкнула, забренчали ключи, и в квартиру вошла женщина, укутанная в коричневое пальто, с огромным количеством подарочных пакетов и кульков и с целым снеговиком на голове. Она усердно стряхнула с себя снег, отчего комната наполнилась холодом, снежинками и каким-то морозным праздничным настроением. Раздевшись, первым делом хозяйка включила огни новогодней елки, свет и лампы, отчего и вовсе наступил настоящий праздник в этой обычной московской квартире.

Кукла Бордо так и осталась сидеть на стуле у закрытой коробки, смешно по-детски расставив ноги и широко и удивленно открыв глаза. Хозяйка погладила Бабулю по голове, вовсе не удивившись перемещению старушки. В отсутствие Хапилены куклы часто без причины падали и менялись местами. К этим перемещениям хозяйка привыкла, но вот сильно удивилась большой красивой коробке с атласным бантом.

В нерешительности и задумчивости она некоторое время гадала, кто же мог принести коробку? Но друзей и знакомых было так много, что мысли разбегались. А внести коробку могла и консьержка. Ладно, узнать, кто даритель, можно и потом, а вот узнать, что подарено, уж очень и очень хотелось, ведь до нового года оставалось три часа. Жалко было развязывать такой красивый бант, умело завязанный специальным узлом по-французски, поэтому Елена принесла ножницы и аккуратно отрезала красоту, пообещав себе обязательно где-нибудь ее применить.

И вот в большом предвкушении чуда, почти не дыша, она открыла коробку. В шелке, нежном и прозрачном, в россыпи какого-то необыкновенного бисера лежало создание неземной красоты с почти прозрачными ручками и ножками, изящными, как веточки дерева. Непропорционально большая голова и широко расставленные глаза делали ее образ еще более эфирным, но в то же время наполненным детской непосредственностью и нежностью, которой могут обладать лишь настоящие принцессы.

Елена долго не могла произнести ни слова, так поразила ее кукла. Ей даже показалось, что кукла тоже ее разглядывает.

– Тебе, наверное, очень страшно? – спросила женщина. –

В темной коробке целый день… И не знаешь, куда ты попала.

Елена взяла куклу на руки, развернула лицом к полкам и сервантам, полным других кукол, и показала обстановку и будущую большую семью. По полкам пробежал шепоток. Были и воодушевленные возгласы, были и слова о безобразности новой моды, о слишком больших головах и рыбьих глазах. Собственно, куклы мало чем отличаются от людей в этом смысле. Куклы были в прошлом людьми, поэтому некоторым из них, безусловно, не мешало бы поучиться хорошим манерам.

Новая жительница московской квартиры тоже была поражена и приятно удивлена: Бабуля не соврала, в этой квартире ей будет хорошо. Куклы, как и дети, сразу чувствуют обстановку. Девочке понравилось здесь.

– Как тебя зовут? – спросила Елена.

Девочка округлила глаза, отчего выражение растерянности и вовсе переросло в беспомощность. Правда, от этого личико стало еще милее.

– Я назову тебя Сашей.

Са-а-аша, Са-а-аша, Са-а-аша, Са-а-аша… – повторилось эхом со всех шкафов и полок.

«Хорошее имя, – одобрила про себя Бабуля Бордо. – Очень подходит девчушке».

Часы с кукушкой прокукукали 22:00. До нового года осталось два часа. Елена усадила куклу на коробку, продолжая ее разглядывать. В комнате началось какое-то движение. Елена обернулась и улыбнулась всем этим дрожащим глазкам с трепетными ресницами, которые внимательно следили за хозяйкой.

– Скоро Новый год, дети, – сказала Хапилена. – Вы, верно, ждете от меня подарков?

О да, – со вздохом отозвались куклы.

– А что бы вы хотели, дети?

Сказку, – беззвучно пропели хором куклы.

Мы хотим сказку, мама, – сказала детским серьезным голоском Саша.

– Наверное, новую сказку, вы ж мои хорошие, – обняла Хапилена куклу Бордо, и лицо ее стало мечтательным и еще более красивым, особенно в свете новогодних огней елки и торшеров с вышитыми бабочками и лавандой. – Все вы знаете, что Королева Желаний вернулась. А это значит, что закончилась грустная эпоха, черная кукла нашла белую, белая спасла черную, и разбитое Зеркало восстановилось и теперь вновь может отражать всех, кто пожелает. И если желание настоящее и верное, оно обязательно сбудется.

Хапилена улыбнулась самой своей светлой улыбкой, и куклы, поверив, тоже заулыбались своими девчачьими и мальчишечьими алыми ротиками в форме бабочек и бантиков.

Даже кукла может стать человеком? – спросила Саша.

– Кукла может стать человеком, – Хапилена внимательно посмотрела на свою новую обитательницу. – Многие припасли свои сокровенные желания, и сегодня – самый лучший день для того, чтобы они сбылись. Даже артаи могут сегодня просить о пробуждении.

А кто такие артаи, мама? – спросила Саша.

– Пожалуй, сегодня я расскажу вам одну историю про артаи.

Да, да, – зашептали куклы и даже мысленно захлопали в ладоши.

– Закройте глаза, дети, я отведу вас в Волшебный город. Этот город находится в самом центре наших снов, в этом городе сбываются все наши мечты – самые лучшие и самые плохие. Поэтому город так похож на наш мир. Люди часто бывают в этом городе, когда засыпают. Куклы же порой остаются в нем навсегда.

В этом городе всегда играет музыка, и для каждого вошедшего она разная. Для того, кто ждет чего-то волшебного, играют чудесные флейты; тот, кто пришел за исполнением конкретных желаний, услышит звонкие трубы; ну а если кто-то пришел в Волшебный город за богатствами и сокровищами, ему будут бить и играть восточные барабаны, а также сотни и тысячи монет на поясах артаи.

За долгие годы отсутствия Королевы Желаний, которая проверяла черные и светлые мысли на правду, отражая их в Лунном Зеркале, множество негодяев и проходимцев захаживало в Волшебный город, желая обогатиться и получить легкую добычу. Богатство, роскошь, престиж, достаток стали главной целью поиска и наживы, стали эталоном счастья. Славиться стал не тот, кто добр и смел, а тот, кто богат и расточителен. Человек мог быть последним негодяем и мерзавцем, мог быть страшным горбуном и злоязычным насмешником, но если он был несметно богат, ему прощали глупость, жадность и пороки.