Текст книги "Выход А"

Автор книги: Евгения Батурина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

7. Серые будни

Реакция на мой пост в фейсбуке превзошла самые смелые ожидания. Точнее, просто ожидания – смелыми они вовсе не были, потому что я трус и самооценка у меня нулевая.

Опять оказалось, что у меня есть друзья. Виртуальные, но добрые, готовые помочь и что-то такое тайное обо мне знающие. Они репостили мое объявление и сопровождали его пирамидами лестных слов. Если до сих пор я пыталась наскрести уверенность, перечитывая собственное резюме, то теперь переключилась на чужие посты обо мне.

«Настоящий профи».

«Лучший главред, с которым доводилось работать».

«Гуру заголовков и ювелир текстов».

Даже – «портативный генератор контента».

Это все я, Антонина Геннадьевна Козлюк, ценный кадр.

«Тоньк!» – первое сообщение пришло через три минуты после публикации объявления. Я не сразу поняла, что такое «тоньк!» – звук камешка, плюхающегося в воду? Оказалось – мое имя в исполнении незнакомой девушки из фейсбука. «Тоньк! Есть крутой амбициозный стартап – портал о темноте. Нужен человек с горящими глазами. Ты с нами???»

Следующий месяц я опять помню плохо. Тогда мне казалось, что часы идут так медленно, а каждая минута доставляет столько страданий, что их я точно не забуду никогда. Но моя упрямая память сохранила лишь пару сценок из того театра абсурда, в котором мне приходилось играть.

Помню офис практически дверь в дверь с храмом Христа Спасителя и капризную женщину по фамилии Безбожная, которая хочет открыть портал про ЗОЖ и ищет главного редактора. Она смотрит на меня недоверчиво и говорит нараспев:

– Я в журналистике ничего не понима-аю и свои мысли выражаю пло-охо. Хочу быть душо-ой нашего портала.

– Хорошо, – соглашаюсь я, готовая уже торгануть собственной душой.

– Портал должен быть интеллинге-ентным. Поэтому я вас и пригласи-ила.

– Замечательно, – киваю я, радуясь, что, может, обойдется и без душеторговли.

– Интеллигентный такой хочу ЗОЖ, – повторяет Безбожная. – Не про лопаты писать, а про вумбилдинг, например.

Чтобы поспокойнее реагировать и не сболтнуть лишнего, я начала записывать в телефонные «заметки»: «Интеллигенция, лопаты, вагины».

А томная Безбожная продолжала:

– Еще хочу рубрику «Удово-ольствия».

– Флоатинг, например? – козырнула я модным словом.

– Не-ет. Вдохновляющие всякие исто-ории. Вот моя подруга взяла из приюта собаку на трех ногах, вышла с ней ночью погулять и встретила свою судьбу.

«Три ноги, судьба, удовольствие», – записала я.

– …А пианист Денис Мацуев очень любит свой рояль!

– На трех ногах? – уточнила я, рискнув пошутить.

Больше из ближайшего к Богу офиса мне не звонили.

Зато пригласили на собеседование в серое здание с разбитыми стеклами на диком юге Москвы. Добиралась я туда полтора часа. На метро, на троллейбусе, потом на «корпоративном автобусе» до КПП, где мое лицо долго сверяли с фотографией в паспорте. Собеседовали меня на пустом втором этаже, в маленькой комнате с бетонным полом. Два агрессивных дядьки в свитерах пятидесяти оттенков серого были по очереди мной недовольны.

– Журфак – это не образование! – горячился один, в землистом свитере. – Когда я работал в «Коммерсанте», мы вообще не брали никого с журфака.

– Читал я ваш журнал, – нависал надо мной второй, в свитере оттенка «грозовая туча». – Очень слабо, очень! Личность Никиты Михалкова совсем не раскрыта в интервью.

– Это было бы трудно, – согласилась я. – Потому что мы не брали интервью у Никиты Михалкова.

– Вот и плохо, девушка! – отечески качал головой Землистый.

О том, что за портал они хотят открыть на втором этаже, дядьки мне толком так и не рассказали. Сообщили лишь, что это будет масштабный проект, главная задача которого – зарабатывать деньги, поэтому им и приходится искать в команду «человека-женщину из мира глянца». Меня то есть. На прощание Туча дал тестовое задание: «Подумайте, что вы можете дать нашему проекту и изложите это на обычном листе А4. Знаете, что такое лист А4? И придумайте пятьдесят тем на первое время. Только без всяких там “ста двадцати способов выйти замуж”». А Землистый мрачно разглядывал свои ногти.

Потом был позитивный Сергей из фейсбука, который слал неконтролируемые потоки эмодзи и только иногда писал словами: «Ой, я чихнул! Так прикольно!» Сергей был богатый, торговал недвижимостью и поэтому встречи всегда назначал в разных офисах. Общую концепцию его будущего тревел-портала мы обсуждали на «Белорусской», структуру – на «Киевской», а целевую аудиторию – на «Проспекте Мира». Сергей явно тяготел к кольцевым станциям метро, поэтому я прозвала его Властелином Колец. Он к тому же был маленький, волосатый и в очень больших кроссовках.

– Антонинушка! – радовался он в фейсбуке. – У меня гениальная идея! (Много эмодзи.) На нашем портале должна быть информация обо всех странах мира! (Еще больше эмодзи.) И к каждой стране нужно придумать или найти стихотворный эпиграф! (Хохочущий котик.)

Я почти простила Властелину его милое «или найти», но потом он захотел, чтобы мы полностью приводили в статьях весь Уголовный кодекс каждого государства и зарисовывали в подробностях его транспортную сеть. Я перестала отвечать на сообщения Сергея, когда он после трехнедельных и почти круглосуточных обсуждений прислал мне презентацию проекта. В презентации была одна страница. На ней стояло название портала и указывалась целевая аудитория: «Человек Мира!!! 16–78 лет». Иллюстрацией служила фотография улыбающегося Властелина на фоне олимпийских колец.

Все остальные порталы, в которые меня пытались затянуть их создатели, слились в один – темный, безнадежный и явно ведущий в ад. Я втайне мечтала, что люди, которые производят столько безумных идей, в итоге трансгрессируют через свои порталы в другую, более подходящую им реальность, а меня наконец-то найдет нормальная работа. В издательском доме. В настоящей редакции. С людьми, которые знают, что такое лид, умеют проводить планерки и не считают смешным слово «выпред».

Я скучала по Буку и предавала его. Мне больше не казалось, что мы делали такой уж прекрасный журнал. «Notebook? – переспросили меня на одном из собеседований. – Это о компьютерах, что ли?»

Дурацкое название, дурацкая концепция, дурацкий главный редактор. Ну о чем я думала? Кому нужны длинные интервью шестидесятников на дорогой матовой бумаге, когда все тексты, а за ними и журналисты, слились в интернет? Следовало развивать сайт и соцсети, искать новые формы, отказываться от ветхозаветных представлений о структуре материалов и заголовках… Так мне и надо. «Лучший главред» без редакции. «Настоящий профи» без будущего. «Ювелир текстов», готовый сдать душу в ломбард за три рубля, да не берут.

Я сидела на подоконнике в Нехорошей квартире и смотрела в телефон вместо окна. Ждала ответа из журнала о путешествиях, единственного настоящего, реально существующего издания, которое изволило мной заинтересоваться. Они искали литературного редактора со ставкой в три раза меньше той, что у меня была в Буке. Я писала тестовое задание прямо у них в переговорке – три часа редактировала от руки текст о пустыне Намиб. Очень старалась и очень надеялась. Ничего, что зарплата маленькая – доберу фрилансом. Только бы взяли, только бы закончился морок этого жуткого августа! Я все обновляла и обновляла почту в телефоне. Пусто.

Мама с Кузей уехали на Кипр. Хорошо, что они сейчас видят синее море, а не мое серое, как свитер, лицо. И зачем те дядьки носят свитера в августе, господи?

«Мы купили дом в Эстонии!» – написала Лисицкая из Питера.

«Мы женимся в сентябре!» – написала Майка из Флоренции.

«К сожалению, мы выбрали другого кандидата», – написали из журнала о путешествиях.

«Если вы не находите работу в течение полугода, грош вам цена как специалисту», – сообщил известный бизнес– и лайф-коуч в фейсбуке.

Я медленно слезла с подоконника, дошла до кухни, там прислонилась к холодной стене, сползла по ней и ударилась копчиком о плинтус. Из-под плинтуса торчали остатки моей профессиональной гордости и внимательно меня разглядывали.

На телефон пришло сообщение. Дважды одно и то же. «Удалилась с фейсбука, потом объясню. Этот номер дал наш папа Геннадий, а ему твоя мама. Коал все еще со мной, можно мы приедем сегодня?» И подпись: «Твоя сестра Ж.».

8. Дарьина роща

Когда пьяная и неустойчивая Жозефина Козлюк позвонила в дверь Нехорошей квартиры, мой копчик почти не болел, а остатки гордости я вымела из-под плинтуса в рамках терапевтической уборки помещения.

– Добрый вечер, – сказала светская дама Жозефина. – Какой у вас прекрасный дом.

И икнула.

– Спасибо, – я тоже была ничего, воспитанная. – Проходите, пожалуйста.

Я забрала у Жозефины из рук коалку Жору и коробку с тортом «Сказка». Жору отнесла Кузе в комнату, торт поставила в холодильник. Бутылку вина, которую гостья также захватила с собой, я аккуратно и незаметно опустила в корзину с бельем. Виртуозно прятать лишнее спиртное я научилась, еще когда жила в одной квартире с алкоизобретателем Валерием.

– Хотите чаю? – продолжила я салонную беседу и, придерживая Жозефину за локоть, отвела на кухню и усадила за стол.

– Лучше кофе, – жалобно попросила она. – Двойной американо.

– Карточка «Магдалина» у вас есть? Десертик заказать не желаете? – Я увидела, что Жозефина не столько пьяная, сколько уставшая и расстроенная, а значит, сможет реагировать на шутки.

– Желаю пельменей с соевым соусом, американо и аспирин.

Удивительно, но все это в моем доме нашлось. И даже растворимый витамин С в дополнение к аспирину. Я пошла варить пельмени и кофе, пока Жозефина играла с бутылкой соевого соуса и рассказывала мне свою историю.

– В общем, я тут рассталась. С человеком.

– С хорошим?

– Думала, что да. А он теперь из моей квартиры выезжать отказывается. Говорит, что сам там клеил обои и теперь имеет право находиться в данном помещении.

– Прямо такими словами и говорит? Мне как филологу это больно слышать.

– А уж какие слова он писал обо мне в фейсбуке, тебе как филологу точно лучше не знать. Пришлось мне оттуда удалиться.

– М-да. И долго вы… долго он клеил обои в общей сложности?

– Год вместе жили. Никак не ожидала, что он может так поступить. Я купила эту квартиру, мы праздновали, бенгальские огни жгли, кошку одолжили у соседей, а потом и свою завели. Я радовалась – мое первое собственное жилье. Думала, буду приезжать к себе домой, а там меня ждет родной человек. Человек и кошка.

Жозефина заплакала теми же слезами, что я месяц назад плакала из-за пирожного «картошка». И голову уронила на стол, как Кузя делает, когда сильно огорчен.

Я твердой рукой выложила в миску пельмени, полила их соевым соусом, поставила перед Жозефиной вместе с большой кружкой кофе и рядом положила маленькое имбирное печенье с листиком.

– Давай ты поешь, протрезвеешь, и мы поедем в твое Бутово.

– А я говорила, что живу в Бутово? – заморгала Жозефина, подняв со стола голову.

– Нет, но вижу, я угадала.

– Не совсем. Технически это не Бутово, а поселок Коммунарки. Улица Потаповская Роща. Там, кстати, красиво, и не такая уж жопа мира…

– Ты прирожденный экскурсовод. Ешь, пожалуйста, пельмени, и поедем в твою рощу мира.

Жозефине Геннадьевне повезло наблюдать редкое природное явление: ураган «Антонина».

Дело в том, что я вообще-то не люблю конфликты, боюсь их и всячески стараюсь обойти, как грязный бизнесмен – налоги. Это, кстати, наглядно показал мой развод с Вениамином. Мне реально проще полчаса поговорить с человеком на балконе и уйти с кастрюлей на голове и ребенком на руках, чем ругаться, отстаивать свои права, бегать по судам и делить диваны. Но раз примерно в десять лет где-то на севере, должно быть, всходит кровавая звезда, и в меня вселяется дух Вселенской Справедливости и наполняет невиданной злой силой. Для этого достаточно, чтобы кто-то мерзкий при мне обидел кого-то слабого. Тогда вместо неконфликтной и трусливой Антонины обидчику вдруг является бесстрашная скво, миссис Хайд и миссис Халк в одном лице. В прошлый раз не повезло первокурснице. Я тогда вышла за Вениамина и съехала из общежития. А она въехала – на мое место, и пока Майки и Лисицкой не было дома, перетаскала их вещи в угол, а свои, наоборот, расставила. И тут в гости к подругам заглянула я. С первокурсницей была мама, но ураган «Антонина» это не остановило. Пока испуганная Майка с возмущенной Лисицкой топтались в дверях, я встала руки в боки, открыла рот и задвинула речь минут на десять. Смысл ее сводился к тому, что если первокурсница сейчас же не приведет комнату в первозданный вид, до второго курса может и не дотянуть. Из всей речи я помню только часть, обращенную к матери малолетней оккупантки: «Вы уедете домой, а ваша дочь останется здесь совершенно одна. Подумайте об этом». Все это я произнесла тихим, хорошо поставленным голосом. Майка утверждает – зловещим. Когда я вышла из транса, первокурсница с мамой уже быстро, как на фастфорварде, собирали свои вещи. Лисицкая и Майка давились смехом и тихо аплодировали. Я стояла вся красная и вроде бы даже вращала глазами. Повторить на бис потом не смогла, как подруги ни просили.

И вот в день, когда мне отказали в журнале о путешествиях, а Жозефина явилась в гости и расплакалась на столе, кровавая звезда, похоже, снова взошла. И повела меня своим алым лучом на улицу Потаповская Роща.

В такси я была воинственна, а у подъезда Жозефининого дома немного замедлилась. А вдруг человек, который клеил обои, – двухметровый бородатый байкер в татуировках? Жозефина высокая, а значит, ее мужчина тоже может быть крупной особью. На всякий случай я поискала взглядом на парковке мотоцикл, но вроде бы не было. Ладно, справлюсь. В крайнем случае убегу. Или закричу. Или начну читать стихотворения Роберта Фроста на английском, чтобы всех запутать. Мы поднялись на третий этаж, Жозефина молча топала за мной и пыхтела. Пельмени придали ей физических сил, но не моральных. Я позвонила в дверь и замерла. Ну вот, сейчас получу от волосатого дяди рулоном обоев по голове…

Дверь открылась резко, как будто нас давно ждали. На пороге стояла скуластая девушка в майке с изображением девочки из «Звонка» и дерзко смотрела на меня снизу вверх. Роста в ней было метра полтора.

Ничего себе. Значит, Жозефинин бывший не просто отказывается съезжать, он еще и женщину привел, маленькую, но настоящую.

Воинственность моя вернулась.

– Рада познакомиться, – сказала я, хотя никто со мной и не думал знакомиться. – Вы, должно быть, хозяйка дома?

– Угу, – произнесла маленькая женщина и зачем-то распустила хвостик, в который были собраны ее темные волосы. Получились две девочки из «Звонка». – А вы?

Настоящая хозяйка квартиры, Жозефина Геннадьевна Козлюк, понуро молчала, согнувшись почти пополам, и смотрела в сторону.

– Я часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо, – представилась я, сгоряча перепутав Фроста с «Фаустом».

– Ах ты дрянь! – закричала вдруг полутораметровая Жозефине. – Подружку уже привела!

Жозефина быстро-быстро заморгала и сделала два шага назад. Маленькая женщина села на корточки и зарыдала.

– Пойдемте в дом, – попыталась я урезонить обеих. – Поговорим там напрямую с человеком, который клеил обои. Это же, в конце концов, дело семейное. Да и как-то не круто мужчине прятаться в глубине пещеры, пока мы в коридоре разборки учиняем. Или его дома нет?

– Он Дарья, – сказала Жозефина первые слова с тех пор, как мы вышли из такси.

– Что Дарья?

– Человек этот – Дарья. Который обои, – уточнила Жозефина. – Она не мужчина. Она вот сидит.

И указала на плачущую маленькую женщину.

– А-а, – произнесла я, как будто именно этого и ждала. – Тогда ясно. Человек-Дарья. Но сути это не меняет вообще-то. Давайте все встанут с пола и пойдут разговаривать как взрослые люди? Я, кстати, сестра Жозефины, а не подружка. Если вам, Дарья, интересно.

Дарье было интересно. Она встала на ноги – общий рост, правда, сильно не изменился – и гордо шмыгнула носом:

– Антонина, что ли? И ночевала она у вас?

– Именно так, – наполовину соврала я и вздрогнула: в ноги мне ткнулось что-то гладкое, горячее и вибрирующее. Оказалось – огромная лысая кошка. Она была розовая, ушастая и глазастая и хотела ласки, все терлась об ноги. Превозмогая ужас, я погладила ее по спине. Ощущение – будто глажу живой замшевый диван.

Ну что ж, байкер оказался женщиной, кошка – лысым диваном, но в целом все не так уж плохо. Узнав, что я ей не конкурентка, а Жозефине не любовница, Дарья приободрилась и согласилась на переговоры. Девушки пошли на кухню беседовать, а мы с кошкой сидели в единственной комнате на диване – слава богу, не замшевом, а обычном, синем, икейском. Каждая стена в комнате была поклеена разными видами обоев, совершенно между собой не сочетающимися. Кошка грелась об меня, топтала тяжелыми лапами мои колени и что-то пыталась доказать утробным мяуканьем.

– Что, у тебя тоже жизнь не удалась? – спросила я.

– Мрау, – поделилась кошка, и светло-серые глаза ее были полны печали.

С кухни доносился звонкий голос Дарьи и изредка – низкое бормотание Жозефины, которая явно не была сильна в выяснении отношений.

Наконец обе вернулись. Дарья – заплаканная и грустная, Жозефина – смущенная и бледная, но вроде довольная.

– Я пойду собирать вещи, – сказала она.

– Ты? – удивилась я. Вроде бы миссия имела противоположную цель.

– Дарья просит время до сентября, чтобы найти квартиру и съехать. Я согласилась. Поживу пока в Белогорске у родителей.

– Так на работу добираться неудобно!

– Можно подумать, отсюда удобно, – возразила Жозефина.

Дарья вскинулась и демонстративно проследовала в ванную. Кошка, побежавшая было к хозяйкам, снова прыгнула мне на колени. Наверное, я казалась ей островком стабильности в море человеческих драм.

– Ее я тоже уступлю Дарье, – кивнула на кошку Жозефина и мстительно добавила: – А обои потом обязательно переклею!

Поехали мы, конечно, не в Белогорск, а ко мне в Нехорошую квартиру. Жозефина взяла с собой большой чемодан офисных костюмов, ноутбук и косметичку размером с рояль. Улицу Потаповская Роща мы покинули молча. Дарья нас провожать не вышла, а кошка тоскливо смотрела огромными глазами, как на предательниц.

– Можно я посплю у тебя? – спросила Жозефина, втащив чемодан в прихожую.

– Ну а где еще, мы же сюда приехали, – не поняла я.

– У тебя в комнате. На раскладушке или на полу.

– Так здесь еще сто комнат, выбирай любую.

– Я плохо сплю на новом месте и буду всю ночь рыдать, а завтра на работу. А при тебе постесняюсь и усну.

Я как раз сама собиралась всю ночь рыдать из-за того, что мне на работу не надо. Может, Жозефина права и вдвоем будет если не веселее, то спокойнее. Я пошла искать ей раскладушку и белье.

Ночью мама, поймавшая в лобби отеля вайфай, прислала мне фотографии веселого Кузи на море и в аквапарке. Сказала, что купила пять бутылок оливкового масла. Спросила, нашлась ли работа. Я ответила: «Нет, зато нашлась сестра Ж.». «Так даже лучше, – отреагировала мама. – Привезу ей оливкового масла».

9. Нам крышка

Сестра Ж. задержалась в Нехорошей квартире до конца августа. Правда, переехала из моей спальни в свою – первую комнату с правой стороны. Там стояло большое раскладное кресло, накрытое пледом, и висело игрушечное ружье.

– Считай, что я консьержка или охранник, – говорила Жозефина. – И если к тебе вломятся вооруженные грабители, я их встречу с ружьем и задержу, а ты сбежишь через Белую лестницу.

Я рассказала ей о Белой лестнице, и вообще много о чем рассказала. Не стала только говорить, как сильно меня обычно смущают и стесняют посторонние в доме. Тем более что Жозефина оказалась на редкость спокойным и почти незаметным гостем. Уезжала на работу рано, возвращалась поздно, из ружья не стреляла, привозила с собой что-нибудь вкусное и обязательный набор из молока-хлеба-яиц, мылась быстро и бесшумно, сериалы смотрела в хороших звуконепроницаемых наушниках.

Мы привыкли вместе ужинать, хотя она на этом не настаивала – просто жарила какой-нибудь шикарный стейк из лосося или свежую вырезку, красиво посыпала тарелку кудрявой зеленой травой и предлагала мне угоститься. За ужином мы болтали и постоянно смеялись, пусть темы для разговоров веселыми вовсе не были. Я, например, рассказывала о том, как бесцельно хожу по собеседованиям и как Вениамин не берет трубку.

– Странно это, – повторяла я. – Почему он так себя ведет? Я его просто не узнаю. А человек ведь жил со мной семь лет.

– Так теперь он живет не с тобой, – пожимала плечами сестра Ж. – Есть такие люди – как съемные диски. Что в них загрузишь с большого компьютера, то и воспроизводят. Теперь его большой компьютер – Катерина.

– А как же Кузя? «Бывший муж» – есть такое понятие, но «бывший отец»…

– Кузю он воспринимает как часть тебя и своей старой жизни. И дело не в тебе и не в ребенке, а в примитивном устройстве Вениамина. Я такого навидалась – во! – Сестра Ж. провела рукой у горла. – С одним товарищем даже рассталась из-за того, что он не общался со своей дочерью.

– У тебя детская травма? Из-за твоего папы и моей мамы?

– У меня взрослые понятия о порядочности, и все. Тот мужчина ушел от жены ко мне. И я ему два года напоминала, когда у дочки день рождения, а когда Новый год, и подарки ей покупала. А он даже на выходные ее ни разу к нам не взял, только ездил периодически туда, обедал и уезжал. Обедал! И устраивал каждый раз при ребенке скандал, а потом мне говорил, что бывшая жена стерва. В общем, постепенно я поняла, что становлюсь фанатом его жены, а его самого совсем не уважаю. К тому же выяснилось, что с женой он не только обедал… Вернулся он к ней, короче. Я тогда хотела в клинике неврозов полежать. Говорят, в Соловьевке хорошо, тихо. А вместо этого пошла на курсы сальсы и встретила Дарью.

– Не захотела больше иметь дело с мужиками?

– Подсознательно, наверное, да. Или это боженька так пошутил.

– А с Дарьей ты была счастлива?

– Минут десять. Потом начались истерики, вечный контроль, звонки на работу, проверки, точно ли я там, скандалы на два часа, примирения на три. Однажды она во время ссоры сымитировала сердечный приступ и торжественно уехала на скорой в больницу. Потом поставила на мой ноутбук программу слежения, прочитала всю мою почту от и до, орала: «Кто этот Д., с которым ты ездила в апреле в Париж?» А я с ней туда ездила, она забыла даже. Я убеждала, оправдывалась, урезонивала, а потом мне надоело, и я уехала. Она до сих пор думает, что к какому-то Д. Ну и пусть.

– Она и меня явно в чем-то подозревает. И мечтает с тобой воссоединиться.

– А я знаешь о чем мечтаю? – улыбнулась сестра Ж. – Прийти домой – и чтобы там никого. Вообще!

– Ну я тогда пойду, – засмеялась я.

Но ушла Жозефина – в тот день, когда приехали мама с Кузей. Дарья позвонила и холодным официальным голосом сообщила, что они с кошкой освободили жилплощадь (да, так и сказала). Сестра Ж. собрала свои офисные костюмы обратно в чемодан, напекла на прощание творожных конвертиков и уехала. Я не успела расстроиться и соскучиться, потому что вернулся загорелый Кузя, стал бурно радоваться вновь обретенному коалке Жоре и дарить мне купленные на Кипре магниты.

– На бешеном холодильнике как раз ни одного магнитика! – деловито распоряжался Кузя, вешал на дверцу кипрских осликов и окружал их маленькими амфорами, корабликами и корзинами с ракушками. Холодильник был благодарен и даже, казалось, трясся более деликатно, чем обычно.

Потом мы с Кузей и мамой наскоро попили чай с творожными конвертиками и мама уехала в Белогорск на моем Бегемоте, которого Жозефина наконец-то перегнала от уркиного подъезда к нашему.

– От тети Ж. много пользы! – сделал вывод Кузя и потыкал коалке Жоре в морду печеньем.

– Да, – согласилась я. – И скоро она приедет в гости.

Я угадала: сестра Ж. приехала той же ночью. Грязная, мокрая и без предупреждения.

– Там дождь, что ли? – спросила я, пропуская ее в прихожую.

– Скорее потоп.

– Странно, я не слышала шума воды. Локальный потоп в Бутово?

– Еще локальнее – в квартире. Дарья открутила в ванной и на кухне краны, открыла воду и ушла. Залила два этажа. Оторвала и унесла крышку от стиральной машины. А, и замок поменяла еще на прощание, пришлось слесаря вызывать. Я три часа воду собирала под крики соседей. Стояла по колено в воде и уронила туда телефон.

– Господи!

– Да, видимо, Дарья возомнила себя Богом. Ветхозаветным.

– Ей срочно нужен Иисус. Только он боженьку умеет успокаивать. Она не хочет вступить в какую-нибудь секту?

– Она хочет, чтобы я сдохла. Во всяком случае, на стене написала именно это.

– Не пожалела собственные обои? Маленькая, а какая эффективная. Очень красивая история.

Пока сестра Ж. переодевалась, я варила пельмени – помнила, что они ее успокаивают. Кузя спал, не проснулся ни от звонка в дверь, ни от гремящих кастрюль. Я вылавливала последний пельмешек из воды, когда вдруг громко зазвонил мой телефон. Кто это в такую ночь? И почему я звук не выключила, балда, теперь точно Кузю разбужу. Батюшки, Вениамин! Все-таки вспомнил, что ребенок приезжает – я аккуратно сообщала ему в монологах обо всех Кузиных передвижениях и событиях в жизни, надеясь на внезапное пробуждение совести или отцовских чувств. И дождалась все-таки, ура!

– Привет, я подал на развод, – проговорил Вениамин быстро.

– Спасибо, – почему-то ответила я.

– Извещение уже два раза приходило на мой адрес, потому что ты тут прописана. Тебе надо его получить, – тут я услышала в трубке какую-то возню и шепот. – И да, еще надо, чтобы ты выписалась из квартиры. Лучше все сделать в один день. Развод шестого октября у мирового судьи на Первомайской, ты придешь?

– Не знаю, – сказала я честно. – Я так далеко ничего не планирую.

– Ну естественно, – упрекнул Вениамин. – Так я и думал. Не хочешь по-хорошему – будет по-плохому!

– Погоди, у меня действительно нет планов на октябрь. Но могу и развестись, почему нет. Извещение когда забрать?

– Первого сентября же поведешь ребенка в школу? Вот и зайди, я рядом живу вообще-то.

– То есть ты помнишь о существовании ребенка? – спросила я срывающимся голосом. Но Вениамин, по самые уши загруженный информацией с большого компьютера серии «Катерина», уже положил трубку.

Бедный Кузя. Как же больно. Боль за других, особенно маленьких, – самая сильная на свете. Кузя привез Вениамину магнитик с домиком. И был уверен, что папа придет первого сентября снимать его школьную линейку на камеру. Спрашивал, надо нам покупать учительнице букет или папа принесет… Невыносимо.

На кухне появилась сестра Ж. в халате.

– О-о-окей. Так нечестно, – она отняла у меня тарелку с пельменями, в которую я роняла крупные злые слезы. – Второй потоп за день!

– Плохой день, – объяснила я. – День, когда заканчиваются все отношения.

– Все плохие отношения, – поправила Жозефина.

– Хороших только нет. И работы нет. И друзей. И даже соевого соуса к пельменям.

– Скоро первое сентября. Новый сезон, новая жизнь. Все будет лучше, вот увидишь.

Я была уверена только в соевом соусе – в том, что его, в отличие от работ и отношений, когда-нибудь найду. Но решила не спорить с Жозефиной, пережившей настоящий потоп.

– Я одного не понимаю, – сказала я. – Зачем Дарье крышка от стиральной машины?

– Маленьким женщинам – большие сувениры, – заявила сестра Ж., мастер слоганов, и отложила мне на отдельную тарелку пять антистресс-пельменей.