Текст книги "Двери"

Автор книги: Евгения Басова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Евгения Басова
Двери

Предисловие

Говорят, что мы приходим в эту жизнь, имея необходимый набор подсказок… Я бы сказала, что у нас есть необходимый набор ключей!!!

Ключей от сотен дверей, которые как правило или закрыты, или никак не закрываются, чтобы оградить нас от неудач прошлого.

Именно для этого и нужны ключи: старые, ржавые, новые, большие или маленькие, сложные или простые… они бесценны!

На любом жизненном пути, всё взаимосвязано, настолько крепко, что это иногда пугает. Опыт – постоянно даёт нам подсказки: как поступить, почему именно так, и что сделать, чтоб выйти из тупиковой ситуации. Слышим ли мы его в такие моменты?

Пусть временами кажется, что решения проблемы не существует, что вы в тупике, что время не повернуть назад… Это всё только кажется!!! Слышите ли вы меня сейчас?

Можно привести сотни примеров, когда человек останавливается перед непреодолимым препятствием (которое зачастую и само не радо, что оказалось у него на пути), разочаровывается во всём и вся, разворачивается, ругается… вместо того, чтоб на секунду отбросить сомнения, сделать следующий шаг немного правее привычной тропинки, или левее… сделать шаг больше… или просто понять, что он не обязан решать чьи-то проблемы…

Возможно именно эта книга станет для кого-то дверью в новый мир… или ключом, для какой-то двери…

Глава 1. Радость в огорчении

Семён уже на десять раз протёр лицо, и на сотый раз посмотрел в сторону распашных дверей комнат для родовспоможения. Вестей не было больше четырёх часов.

Два месяца назад, когда они с супругой оформляли совместные роды, он совсем не предполагал, что там будет и как… и конечно был уверен, что выдержит… что всё пройдёт хорошо… он же МУЖИ-И-И-ИК!!!

Ан, нет. Его выгнали через час после начала схваток, за недопустимое поведение по отношению к врачам, которые, по мнению Семёна – «вообще ничего не делали, а супруге больно, а дитё не рождается!» и к медсёстрам, которые «всё делали не так, потому что ей ещё больнее, а головка даже не появилась!».

Сидеть в общем коридоре родовых палат было ничуть не проще, он слышал звяканье инструментов, крики женщин, голоса врачей… это продолжало нагнетать обстановку и нервировать молодого отца.

Дверь открылась бесшумно, но Семён почувствовал лёгкое шевеление воздуха в районе пола и резко оглянулся.

Толкая перед собой люльку, из распашных дверей вышла полноватая медсестра и пошла вдоль коридора к нему навстречу. Соскочив со своего места, он бросился к туго спеленованому малышу.

– Ты что-ль папаня? – спросила девушка.

– Я, я… – Семён дрожащими руками схватился за край каталки и с благоговением заглянул внутрь, протянув руки чтобы взять свою кровиночку.

– Ну поздравляю вас!!! С доченькой!!!

– Как, с доченькой? – новоиспечённый папа отдёрнул руки от люльки.

– Ну вот так! – медсестра широко улыбалась и решила помочь, бережно достав девочку. – Имя-то придумали уже?

– Валера… – на автомате ответил он.

– Валерия!!! Какое прекрасное имя!

– У нас на УЗИ был сын! Мальчик!

– А родилась девочка!!! – медсестра, на бейдже которой красовалось имя «Татьяна», протянула ему свёрток с малышкой.

– Нет, нет… – замахал руками он. – Мальчик! Я точно видел!!

– Ну я что поделаю папаша? Пришить недостающее не могу.

– Наследник же должен быть… – недоумевал мужчина.

– Наследник чего? Папаша? Диван ему завещаете? Али поместье какое у вас есть? Чё семечком посадил в жену, то и выросло… Чё на грядку ворчать, коли сам сеял?

Мужчина молчал, не решаясь говорить, под неопровержимым натиском медперсонала.

– Чего вы так к доченьке холодны? Проказная она что ли? – Татьяне стало по-человечески обидно за весь девчачий род.

– Да нет. Что вы… – растерялся Семён. – Я спланировал уже просто… Ну рыбалка там… Футбол… комнату в голубой цвет покрасил вот… с машинками… – он оглянулся по сторонам, чувствуя, как весь его отцовский мир упал и разбился о бетонные полы роддома.

Дверь, через которую медсестра вышла, ещё немного колыхалась… а его мир уже рухнул.

Он вспомнил как радовался мальчику на УЗИ, как прыгал всю беременность вокруг жены и исполнял все её прихоти, так как она носит СЫНА!!!

Это же его радость была, его подмога, его соучастник на рыбалке. Он представлял, как они с сыном соревнуются в беге, и он бы обязательно поддавался ему, потому что не смог бы пережить разочарование мальчишки от проигрыша… Вот они играли бы в футбол ясным летним днём, приминая своими модными кроссовками зелёную траву. Семён бы обязательно нечаянно пропускал мяч в свои ворота и бил бы по воротам сына чуть наискосок, чтоб в случае чего, мяч сам прокатился мимо. Сын бы хохотал, и они счастливые шли домой к маме на горячий обед, а по вечерам играли бы в приставку, и клянчили у мамы сухарики и сушки.

– Красить комнату в голубой цвет для мальчика как-то глупо! Потом всю жизнь будете уберегать его от это цвета! Голубой жеж!!!

Мечты Семена были бесцеремонно прерваны медсестрой, протягивающей ему свёрток и продолжавшей бухтеть:

– И вообще, с чего вы решили, что вашей дочурке будет не люб голубой цвет комнаты? Где написано, что девочки любят розовый? Что ж вы издеваетесь-то над детьми? А может она будет в восторге от машинок!

Он обречённо вздохнул, взял в руки ребёнка и заглянул в бездонные голубые глаза.

– Как у жены… – утонул он в них. – какая красивая!

– Ох, неуклюжий-то вы какой! Головушку… головку придерживайте! – Татьяна перехватила девочку, и придержав её, аккуратно помогла новоиспечённому папе правильно взять в руки дочь.

– Конечно красивая! – буркнула Татьяна. – Вы знали, что женский футбол более удачлив в играх? А волейбол??? Да наших девчат никто победить не может! А гонщики девочки? Вы вообще новости не смотрите? Да они гораздо круче ваших этих «наследников дивана». Вон красавица-то какая, да это же папина гордость будет! А знаете, что рыбка, выловленная дочкой, вкуснее в сотни раз!!! Да если ж её ещё маслицом сдобрить, да с крючка на гриль, да с лимончиком…

Этого издевательства желудок папочки не выдержал и жутко забурчал.

– Во-о-о-от. – медсестричка многозначительно кивнула. – Я даже сама проголодалась.

Семёну жутко захотелось такой рыбки, да чтоб его дочка с косичками покорила мир на авторалли!

– Она такая замечательная. – улыбнулся он Татьяне, нежно прижимая к себе малютку. – Она такая… такая… – слёзы наполнили его глаза, и он опустил голову, чтоб никто их не увидел.

– Да ревиии!!! – разрешила Таня. – Реви. Чего вы слёз-то так боитесь! Это ж чувства! Разве можно их прятать?? Это же нормально! Поди тебя тоже учили что мальчикам нельзя плакать?

– Ага. – закивал он.

– Можно! И нужно! Это эмоции, нельзя их прятать, они жеж искренние… – Таня протянула руки чтоб забрать ребёнка, но Семён ловко увернулся, закрывая собой дочку.

– Лерочку-то отдай! Отдыхать ей надо. Устала она. – медсестра ловко выхватила из его растерянных рук малышку и положила обратно в люльку.

– Куда вы её повезёте? – в папочке вдруг проснулся защитник и оберегатель.

– Как куда? В палату. Отдыхать ей надо. Вот ведь какой папаня попался.

Люлька продолжила движение по коридору и завернула в третью справа палату.

– Третья справа! – Семён взял на заметку, что теперь надо защищать от врагов, не только родовой зал, но и палату… третью… справа…

Он оглянулся по сторонам и улыбнулся:

– Дочка… Девочка наша. Принцесса…

Его мечты начали меняться, и это изменение ему нравилось даже чуть больше прежнего. Вот он провожает свою красавицу в детский сад и учит давать отпор приставучим пацанам, ох как много мальчиковых секретиков он знает: «Ээээх, всё расскажу ей. Знать будет все их подставы на два шага вперёд», он снова улыбнулся…

Вот они идут на рыбалку, и она, поправляя светлые пряди волос, цепляет червячка на крючок…

«Хотя почему, поправляя светлые пряди», – осёкся он. – «у неё будет короткая стрижка, ведь с длинными волосами столько возни… хотя нет… вот какие сама захочет причёски, такие у неё и будут!».

Потом они обязательно научатся водить машину! Вместе! И ещё дзюдо! «Обязательно! Девчата должны знать дзюдо! И ружьё надо купить… Оно очень пригодится, когда Лерочка станет постарше!».

Семён ещё около получаса прикрыв глаза, придумывал кучу планов на ближайшие десять лет, как вдруг, по ногам снова пробежал лёгкий ветерок.

Он быстро открыл глаза и уставился на распашную дверь.

– Наконец-то. – выдохнул он. – Анечку везут к Лерочке в палату.

Из-за двери показалась ещё одна люлька и молоденькая стройненькая медсестричка весело крикнула:

– Колольцев! Дождался? Встречай сына!

Семён вскочил на ноги и недоумённо посмотрел на улыбающуюся девушку:

– В плане сына? Дочь же у меня!

– Какая дочь??? Переволновался, что ли? – люлька остановилась около него и медсестра с бейджиком «Надежда», начала бережно доставать свёрток.

– Ты посмотри какой богатырище!!! Три семьсот!!!

– Как это сын? Почему сын? – Семён растерянно смотрел на Надежду, и краем глаза видел, как качались двери, словно усмехаясь над ним и веселясь.

– Ну как папочка. Это у вас надо спрашивать, почему Анна Владимировна сыночка родила, а не дочку. Имя-то придумали? – медсестра искренне была рада благополучному исходу родов, и немного недоумевала, почему папаша такой удивлённый, словно он в супермаркет пошёл, а тут она с младенцем.

– Валера. – на автомате прошептал Семён.

– Ух ты! Давно у нас Валериков не было! Красавчик-то какой. Всех девчонок очарует! Чего вы такой растерянный, сына подержите на ручках?

И снова ветерок… дверь ухнула и распахнулась. На каталке мимо обалдевшего Семёна и Надежды, провезли женщину.

– Вера Сергеевна, и вы разрешились? – заботливо поинтересовалась Надя.

– Да. – женщина на каталке устало улыбнулась. – Поспать бы.

– Сейчас вас к дочурке отвезут. Не переживайте. Она умница! Спит уже. – медсестра засмеялась, нежно пожала руку Вере Сергеевне и обернувшись к оторопевшему Семёну уточнила. – Сынулю подержите на ручках?

– Да, да… конечно. – он спохватился, и уже профессиональным движением подставив руку под голову сына, прижал его к себе. – Красивый какой.

– А я о чем говорю! А вы заладили, дочка, дочка…

– Ага… заладил… – Семён всё ещё был растерян, но чувствовал, что слёзы опять сковывают горло.

«Как же теперь? Как? Как же рыбка-то вон так, с лимончиком на углях? Косички? Секретики и женский футбол…». – мысли тысячами летали по его голове и недоумение сменялось радостью:

– Сын! У меня сын!

– Конечно сын! Наследник!!! – Надя бережно забрала у Семёна ребёнка и положила в люльку. – Повезу его отдыхать… а вы ждите супругу. Минут через пятнадцать повезут в палату!

– Да. Конечно… Наследник… – папочка снова бросил взгляд на сына. – Дом надо строить. Большой. Чтоб было наследство для наследника…

– Дом надо обязательно!!! – улыбнулась медсестра.

– Обязательно! Не диван же наследовать…

Дверь перестала колыхаться.

Он сел на стул, и чувствовал, что внутри него, бушевала пустота. Горечь потери дочери, и счастье обретения сына.

«Косички…»…

Теперь позарез нужна дочь! Он уже не мог себе представить жизни без девочки. Он настолько прикипел к мысли, что у него есть дочурка, что никак не мог успокоиться.

Обязательно нужна дочь!

«Сын. Надо пересмотреть политику воспитания наследника! Гол буду забивать от души, пусть учится отражать… иначе как он сестрёнку защищать будет? И однозначно никаких поддавков в рыбалке! Сколько поймает, пусть столько и ест! Добытчиком расти нужно. Надо с пелёнок уметь урывать кусок, иначе будет потом сопли-слюни пускать, и ждать от меня подачки» …

Дверь открылась в третий раз. Семён вздрогнул, но увидев на каталке уставшую и улыбающуюся жену, бросился к ней:

– Он такой чудесный!!! Спасибо тебе родная! Он просто восхитительный!

– Да, милый. – она протянула руку, и нежно прикоснулась к нему.

Семён посмотрел на дверь… Она ещё качалась.

***

Лёгкое движение нашей самой первой двери в жизни… Сколько их будет на пути младенцев?

Миллион?

Миллиард …

Вот эта дверь – первая для новорождённого человечка.

Она же ненароком стала последней дверью в жизни Семёна-болвана, сделав из него, в мгновение ока, Семёна-отца. Она не просто исполнила его мечту о сыне, но и дала мечту о дочери…

Просто дверь в роддоме…

Сколько судеб она меняет своим колебанием…

Глава 2. А у меня…

Мне кажется, что зеркальные двери, самые страшные в мире двери. Ведь что может быть страшнее того, когда человек видит только себя. Только себя и ничего вокруг…

Таких дверей в нашем мире тысячи… миллионы… Они везде!!! В салонах красоты, в фешенебельных отелях, входные двери в магазины или просто витрины бутиков… И всё бы ничего, но они присутствуют сотнями в нашем сознании, в сознании миллиардов людей… это самое ужасное!

Хотя нет, есть кое-что ужаснее… и это мысли семилетней девочки, идущей домой со школы.

Коленка Катюши распухла, и начинала с красного цвета, переходить в нежно фиолетовый, боль была настолько нестерпимая, что она не могла наступить на ногу… да и дома ждали мамины упрёки за порванную туфельку, зарёванное лицо и «что ж ты такая невнимательная и под ноги не смотришь».

Однако она все-таки не спеша и прихрамывая дошла до двери своей квартиры и тихонечко её открыв, прошмыгнула в коридор. Сбросив туфельки, Катя начала бесшумное продвижение к своей комнате.

«Лишь бы мама не заметила». – переживала девочка, придерживая одной рукой школьный рюкзак, а другой повреждённое колено.

– Катюша, это ты пришла?

Из кухни появилась мама, держа в одной руке телефон, а в другой кружку с кофе.

– Ты чего крадёшься так тихо? А что с лицом? – мама обеспокоенно подняла опущенный вниз подбородок дочери и ахнула. – Катюша!!! Ты плакала?

И тут сердце девочки не выдержало и все эмоции вырвались наружу, она разревелась, и от боли в колене, и от обиды, и от жалости к самой себе, и от отпустившего её чувства страха, перед мамой по поводу порванной школьной туфли.

– Я упаааа-лаааа!!!

– Ударилась?

– Даааааа. – Катя показала ей на свою правую ногу, где красно-фиолетовый синяк уже определился и твёрдо решил стать тёмно-фиолетовым.

– Ох, как ты так умудрилась? – мама поставила кружку с кофе, отложила телефон и пошла на кухню за аптечкой.

Мало кто может осознать, но в этот момент ребёнок будет говорить правду! Единственное условие, не начать ругать, ведь тогда он крепко-накрепко усвоит самую простейшую истину, за правду ругают.

Мама Екатерины, этого не знала… Поэтому на слова дочери о том, что по улице ехала обалденно красивая машина с шарами и в окно машины выглядывал вот такой пушистый щенок, она отреагировала по самому простому варианту:

– Если ты так любишь глазеть по сторонам, то стоит ли плакать, раз споткнулась и упала? Кто виноват?

– Я. – голос Катюши из радостно-восхищённого, превратился в потухший и тихий.

– Ну и чего тогда? Вот когда была чуть младше тебя, меня толкнул мальчик из соседнего класса, и у меня синяк поболее твоего был.

ХЛОП!

Слышали? Слышали такой противный стук? Это захлопнулась зеркальная дверь, за которой человек не видит чужую боль, он видит только свою… и пусть той боли уже тридцать лет, пусть она была давно и память стёрла максимум информации о ней… зеркальная дверь не даёт забыть всё окончательно… не даёт увидеть чужое.

В сознании мамы, она стоит перед зеркальной дверью, смотрит на себя и наглаживает тот синяк из далёкого прошлого, родненький, свой…

– У меня тогда и кровь шла! – мама даже гордилась тем, что пережила куда более значимую рану, чем её дочь. – И не жалел меня тогда никто, как я тебя сейчас, и не мазал…

ХЛОП! ХЛОП! ХЛОП!

Мать вздохнула, собрала аптечку и увидела разорванную обувь дочери.

– Ты порвала самые красивые туфельки? У меня никогда такой обуви не было! Мне вообще отдали от старшей сестры сандалии, и то я их берегла! Вот вы, современные дети, совсем не цените того что для вас делают! Ты хоть отдаёшь себе отчёт сколько они стоят?

ХЛОП!

– Мамочка! – Катюша не знала куда девать себя от обиды, горечи, боли и дикого чувства вины. – Мамочка!!! Прости меня, пожалуйста!!!

ХЛОП! ХЛОП! ХЛОП!

Снова закрылась зеркальная дверь, но уже не в сознании мамы, сейчас случилось то, что будет преследовать Катюшеньку всю жизнь, потому что это закрылась дверь в её душе. Первая дверь, за которой она спрятала свои основные эмоции, заглушив их чувством вины перед мамой.

ХЛОП!

Это захлопнулась дверь в комнату Кати.

ХЛОП! ХЛОП!

А это уже двери сдерживания слёз и обдумывания ротозейства, падения и испорченной обуви.

Через пару дней эмоции улеглись по своим полочкам и жизнь вернулась в прежнее русло. Утром на пороге стояли новые сандалики, а мама как ни в чём не бывало провожала папу на работу.

Екатерина быстро проглотила свой завтрак и побежала мерить свежекупленную обувку, представляя, как одноклассница Оля, будет завидовать таким шикарным позолоченным вставкам по краю подошвы.

Выбегая из кухни, как это часто бывает, думая о предстоящем Ольгином удивлении, Катюша стукнулась об книгу в руке дедушки, которую он заботливо тащил с собой на завтрак, чтоб дочитать пятнадцатую главу за кружечкой кофе.

– Осторожнее!!! – распереживался он. – Больно ударилась?

– Неа. – улыбнулась девочка, потирая лоб.

– Эх, дети. – вздохнул дед. – Вот я, когда был в твоём возрасте…

ХЛОП!

Как тяжело понять нам сегодняшним, что мы прошлые вообще не интересуем детей будущего… Не интересно им, как охотились на мамонтов наши предки, как бабушка вспахивала целину лопатой без черенка, как мамы учились по учебникам без картинок, а папы с утра до вечера гоняли футбол, вместо компьютерных игр…

Хотя может и интересно, но, чтобы посмеяться от души и повосторгаться их храбростью… а не для того чтоб примерять на себя те проблемы и трудности.

Разве сложно научиться рассказывать о своих синяках с юмором, или с поучительностью, из разряда: «Туда не ходи, снег башка попадёт»…

Вот и Катя, даже не осознала, как дедушка хлопнул своей зеркальной дверью, и начал вспоминать каким он был аккуратным и порядочным джентльменом.

Ах, дедушка!!! Кто бы говорил! Бабушка им рассказывала, как ты коня украл у табора цыган и воровал яблоки у жида Гришки, который вам в мягкое место солью заряжал, за поломанные яблоневые ветки.

Однако деда было не остановить, и маме Екатерины, пришлось выслушать целую полуторачасовую лекцию о правильном воспитании внучки…

ХЛОП!

Про коня.

ХЛОП!

Как дед у станка по восемнадцать часов вкалывал, ради светлого коммунистического будущего.

ХЛОП!

Откуда такое жуткое стремление у старшего поколения, сравнивать всё с собой? Этого совсем не могла понять мама Кати, которая сама, только вчера сравнивала своё детство с детством дочери… а всё потому что ей больно за свою коленку. Больно за отсутствие, в её прошлом, весёлых мультиков, онлайн игр и интернета… роботов и крутых автомобилей, красивых туфелек и рюкзачков!

Жаль… Жаль только, что сравниваются данные одной стороны… стороны, под названием «А У МЕНЯ БЫЛО ХУЖЕ».

Совсем не принимается во внимание другая сторона… Ведь вместе с интернетом, телефонами и стиральными машинами, к нашим детям пришли налоги, ипотека, кредитная ставка и дико растущие цены за коммуналку. Только кому это важно?

ХЛОП!

И так проходят годы…

Со временем память отсеивает ненужное, закрывает двери своих темниц и тайн, детских секретов и первой юношеской любви.

Со временем Катюшка выросла, даже не понимая сколько раз хлопали в её сознании зеркальные двери мамы, бабушки, папы… двери учителей и продавщиц, дворника Остапа и университетских педагогов.

Юность осталась позади, и вот уже взрослая, шикарная девушка, лет двадцати пяти, подходит к зеркальным дверям салона красоты.

В этой белокурой нимфе, крайне сложно узнать ту Катеньку, которую мы встретили в самом начале нашего рассказа, разве только глаза… чёрные с коричневой поволокой и озорным блеском.

Катя остановилась у двери и с удовольствием рассмотрела своё отражение

– М-м-м-м…

Она заботливо поправила локон волос у виска, и ещё раз улыбнулась сама себе. Продолжая наслаждаться, она потянулась к ручке и вдруг на секунду замерла. Где-то там, за её спиной, в отражении зеркальной двери салона, она увидела маленького мальчишку на скамейке, с огромным рюкзаком, который он бросил рядом. В его образе чётко читались боль и слёзы, даже сквозь десяток метров, разделяющих их.

– Бывает… – махнула головой Катя и открыла дверь, чтоб зайти внутрь прекраснейшей из сказок для девочек, где из милой принцессы, заботливые руки мастеров, должны были сделать королеву красоты, для вечернего ужина.

Уже в салоне, она вдруг остановилась, махнула рукой девочке на ресепшене, и вышла обратно на улицу.

Он все так же сидел на скамейке. На противоположной стороне улицы. Сидел, и размазывал по лицу грязной ладошки зеркальные капельки слёз.

Перебежав дорогу Катерина бесшумно подошла к нему и села рядышком, словно случайный прохожий, почувствовав, как в глубине её души, за зеркальной дверью, слёзы по больной коленке рвались наружу.

Мальчишка ещё раз хныкнул. Катя осторожно осмотрела его… аккуратные брючки со стрелочками и огромное грязно-зелёное пятно на левом локте белоснежной выглаженной рубашки.

– Привет. – сказала она. – Мне кажется, у тебя очень сильно болит локоть!

Мальчик кивнул, не меняя положения своего тела.

– Очень сильно. – продолжила она, чувствуя, как её коленка из прошлого, стучится в дверь, прося рассказать о себе любимой. – Никогда и ни у кого, я не видела такого грязного локтя, а значит ты ударился безумно сильно! – подсознательно, она не захлопнула дверь перед его носом, как поступила когда-то её мать, а наоборот, старалась влезть в его боль, и не позволить ему, установить двери в голове.

– Знаешь, – она все ещё продолжала говорить сама с собой, но обращаясь к мальчугану. – мне кто-то давным-давно сказал, что если плакать, когда больно, то вся боль уйдёт, через слезинки.

– Мне нельзя плакать! Я же мальчик! – он старался говорить спокойно и быстро вытирать выступившие слёзы, чтоб их не успела увидеть эта странная девушка.

– Вот глупость какая! – улыбнулась она. – Кто тебе сказал, что мальчикам нельзя плакать? Очень даже можно!

– Ну я же будущий мужчина!

– Ну так ты же будущий, а не сегодняшний. Больно-то сегодня!

– Мальчики тоже не плачут!

– Кто тебе такое сказал?

– Папа.

– А как папу твоего зовут? – Катя понимала, что не имеет права разрушать авторитет отца в сознании мальчика, но и дать закрыться зеркальной двери, тоже было нельзя.

– Вова.

– А тебя как зовут?

– Костя.

– Ну воооот, – облегчённо сказала Катерина. – это маленьким Вовам надо не плакать! А маленьким Костикам, очень даже можно! Особенно когда болит локоть!

– Почему? – Костик понимал, что что-то недопонимает, но нить и направление разговора ему начинали нравиться.

– Потому что из Константинов, вырастают самые лучшие мужчины! Ведь чтобы стать самым лучшим, надо много знать!

– Что надо знать?

– Что если больно, то человек плачет! Что если обидно, он тоже может плакать! Слёзы на то и даны! Через них выходит боль, обида, разочарование! А если человек сам не плакал, то как он может знать, насколько больно тому, кто плачет?

Костя внимательно посмотрел на свою собеседницу и добавил:

– Кирилл мне вчера пенал сломал. Мне было очень обидно!

– Конечно! – понимающе поддержала его Катя. – Если ломают пенал, это безумно обидно! Ведь пенал тебе покупала любимая мама!

– Бабушка!

– Неважно! Пенал тебе купил очень близкий для тебя человек! Этот пенал тебе нравился и был дорог!

– Да. – кивнул Костик.

– Ну вот! Очень хотелось плакать?

– Да. – кивнул он.

– Как я тебя понимаю! У меня… – Катя осеклась, понимая, что её порванная туфелька тоже рвётся наружу, чтоб захлопнуть дверь перед глазами и не дать увидеть своей хозяйке разнесчастный пенал Костика.

– У вас тоже сломали пенал?

– О нет, я порвала себе обувь, но она была не такая важная как твой пенал! Хотя мне тоже было обидно и хотелось плакать.

– И вы плакали?

– Нет. Мне мама не разрешала плакать.

– Почему? Вы же не мальчик!

– Потому что, моя мама говорила, что девочкам нельзя плакать, иначе их глазки будут некрасивыми.

– У вас очень красивые глаза!

– Это потому что я всё равно плакала! Ты кстати знаешь, что слёзы, очень хорошо моют и чистят глаза?

– Нет. – мальчишка совсем успокоился и начинал проявлять интерес.

– Ну вот!!! Ты посмотри сколько полезного от плаканья!

– А ещё я недавно разозлился на Вальку! Я дёрнул её за косичку, и она ударила мне по голове учебником! – Костя решил пожаловаться понимающему человеку сразу на все свои горести и несчастья.

– А зачем ты дёрнул её за косичку?

– Ну она мне списать не дала.

– А разве это хорошо дёргать за волосы? – Катя быстрым движением руки, схватила пальцами короткие волосики на его голове и хорошенечко дёрнула.

– Ай, – в глазах ребёнка появилось разочарование в своём собеседнике. – больно!

– За волосы всегда больно! Разве твой папа дёргает маму, если она ужин не сделала?

– Нет.

– А ты зачем Вальку дёргаешь, за то, что списать не дала?

– А ей сложно что ли?

– А тебе? Разве тебе сложно самому сделать задание?

Костя задумался. Новая знакомая говорила понятные вещи, но как ей признаться, что ему было лень делать домашку, и вообще он про неё забыл. Однако, уже взрослая Екатерина Анатольевна, отлично помнила свои школьные годы, и предположила:

– Забыл сделать?

– Забыл. – вздохнул Костя.

– Ну вот, а Валя не забыла! Ещё и за волосы дёрнули её. – Катя нежно обняла мальчика за плечо и прошептала. – Представляешь, как ей было и обидно, и больно.

– Да. – вздохнул он ещё раз.

– Вот теперь. Когда ты тоже научился чувствовать и понимать боль и обиду, тебе стало понятно, как было обидно и больно ей.

Катюшкины коленка с туфелькой, далеко в подсознании, уныло вздохнули, сломали свои зеркальные двери и ушли. Всё. Нет двух дверей в её голове. Она облегчённо улыбнулась, чувствуя, как слёзы прошлого потихоньку исчезают.

– Проводить тебя до дома? – спросила она Костю.

– Ага. – кивнул он. – А скажете моей маме, что я случайно упал и замарал рубашку?

– На птичек или машинку засмотрелся?

– На машину! Представляете, она была такая длинная, как в кино, и ещё она была очень чёрная и…

Он почти всю дорогу рассказывал какая аховая была машина, и как он смотрел ей вслед, а Катя шла и мысленно прощалась со всеми своими дверями, понимая, что они ей нужны… как и салон красоты не очень нужен, ведь её глаза и вправду очень красивые… и вечерний ужин, так себе по важности, можно и дома остаться.

Она отчётливо понимала, что больше не нуждается в зеркалах и похвале, восхищении и желании всем нравиться! Ей теперь не интересно как она отражается в чужих глазах… ведь сегодня у неё в душе стало на несколько зеркальных дверей меньше и самовлюблённое эго больше не видит только себя, оно начало видеть других.

***

Мы живые! Именно поэтому мы кричим, плачем, смеёмся, сопереживаем и грустим…

Когда все эти чувства запрещают показывать, мы запираем их внутри себя, в отдельные комнатки, за стеклянные двери, чтоб не забыть их… запомнить отчего и почему было так тоскливо, и потом погрустить наедине с собой, когда никого нет рядом, когда никто не осудит.

Эмоции, запертые в нашем теле, очень отчаянно пытаются вырваться наружу… им тесно, они просятся в мир, чтоб их увидели, чтоб предприняли меры, чтоб услышали и поняли… Они бьются… бьются в эти стеклянные двери… и с каждым ударом оставляют на них, следы серебра наших невыплаканных слез… День, два, три, эмоции и обида затухают, они больше не стучат и не кричат внутри нас, вот только дверь становится серебряной… зеркальной, и мы перестаём видеть через неё мир… такой огромный… такой прекрасный, такой эмоциональный!!!

Ломайте своё: «… а у меня…», приглядитесь к «…тебе очень больно/грустно/обидно…».

Давайте обнимем того, кому плохо…

Да, да, да… вам было хуже… верю…